Книга: Предатель - Андрей Волос

Ведь не брат ему этот клятый Семен Семёныч, не сын; это если родной человек, близкий сделает какую-нибудь такую дрянь – ну, скажем, возьмет и лежачего ногой в живот – р-раз! А потом с другой стороны – д-два! – тогда обидно, конечно: вроде родная кровь, почти твоя собственная – а тут такое. А этот совсем случайный. Ему по службе положено. Он даже собственной воли возможно не имеет. Почему же не поверить в его гадкую, мерзкую подлость?..

Это ведь всего лишь работа, его работа, он так привык, и по-другому не умеет. Не умеет работать, не строя заговоры и козни, взрастили его на этом, возможно, когда-то он сам не верил, что кто-то может вот так с ним. А теперь «Это всего лишь работа». А вот в те времена, предатель - значит рядом маячат слова - лагерь или сразу расстрел. Чуть позже стали мягче лагерь или психушка. Вылечат от нездорового мышления. Вылечат. А сейчас предательство...

Это и супружеская измена. Когда застаешь его или её в вашей совместной постели, на вашем кровном постельном белье, когда пришел/пришла чуточку раньше с работы, чтобы сделать сюрприз и провести романтический вечер вместе. Или другой момент, они давно хотят детей, очень давно. Мечтают об этом, долго стараются. Но:

— Шестьдесят, если не семьдесят процентов женского бесплодия не имеют рационального объяснения. Жена здорова. Муж здоров. Детей нет… От другого — пожалуйста. Другая от него — сколько угодно. А вот совместным, так сказать, образом… — Он досадливо щелкнул пальцами: — Полная стерильность!

Потом после этого разговора с врачом – чудо! Наконец-то рождается долгожданный ребенок. И растет он почему-то похожим на своего отца. Отца ли… Секрет отцовства известен только ей одной. Зато все счастливы, можно назвать это предательством? Или вот ожидание, что он вот-вот позвонит, что он просто был очень занят и вчера, и позавчера, позапозавчера, и сегодня, а на самом деле он выводит каждый вечер погулять твою лучшую подружку. Но это ладно, это относится к категории супружеских измен. А что скажете на счет лучшей подруги, которая здорово проводит время с вашим мужем? Какая это измена? Просто, конечно, она считает, что он больше подходит ей, а не вам. А если секретарша директора, которая выполняет разные поручения и капризы директора, вплоть до интимных услуг, и при этом работает бок о бок с его женой. Каждый день, глядя ей честно-честно в глаза, смеясь над её шутками. «Нет, что вы о каком предательстве тут идет речь, наивно хлопая глазками, вопрошает девушка, - это моя работа». Правда не уточняет, в каком пункте трудового контракта указаны деликатные обязанности. А вот если рассмотреть еще один вариант. Он и она. Любят друг друга, во всяком случае, каждый из них в этом уверен. Он должен уехать учиться в другой город. Он уверен, хоть это и не обсуждалось, что через год она приедет учиться туда же. Честно ждет ее целый год, не смотрит в сторону других девиц, очень ждет её. Но прошли экзамены, получили аттестаты, а она оказывается и не думает ехать учиться в этот город. Напротив, во имя своих карьеристических целей уезжает совсем в другой. У него словно срывает крышу. Как же еще её можно назвать, кроме как П…?! А через год она узнает, что у него там появилась другая, с которой они живут вместе. А она здесь ждет его каждый раз, что он приедет навестить его на недельку или больше во время каникул. Очень ждет. А он стал звонить все реже, всё чаще пропадать… Так вот оно что! Как же еще его можно назвать, кроме как П…?! Обвинения в предательстве чаще всего несправедливы. Предателем, врагом можно назначить хоть кого это очень легко. Лишь в редких случаях человека действительно можно назвать предателем. Предательство и справедливость рядом в принципе не идут. Подлость и предательство кажутся более сочетаемыми явлениями.

Убежденный в своей невиновности проходит примерно такую же эволюцию сознания, что и смертельно больной, знающий о неизбежном и относительно скором конце. Начальный страх и подавленность, вызванные ошеломительностью того, что с ним случилось, сменяются возмущением. Это возмущение некуда выплеснуть, никто не хочет вникать в совершенно разумные аргументы, подтверждающие несправедливость того, что происходит. Остается лишь кипеть наедине с самим собой, без устали – и без надежды на внятный ответ – спрашивая всё одно и то же: но почему же именно я?! Почему именно меня?..

С легким сердцем в двери таких книг не входят, не стоит надеяться на веселое времяпрепровождение, можно, конечно, улыбнуться той живости, с которой описываются бытовые моменты, редкие и счастливые. То ли месяц начался так, то ли усталость годовая навалилась, но книга подобралась соответствующая состоянию, не без умысла, конечно, выбранная. Никто не может предугадать свою жизнь, каждый день совершая выбор за выбором, говоря то или иное слово; даже буква поставленная где-нибудь не в том, а в другом месте, всё это изменяет нашу судьбу. Как говорил Игумнов в его зубодробительных и иррациональных задачках с ромбами или без. Вся жизнь иррациональна и непериодична, в ней нет никакой системы. Невозможно ответить на вопрос, почему случается то, а не иное. Почему это то случается с тобой, а не с кем-то другим. Вопросы, вопросы, а ответов все нет и быть не может. Надеюсь, что кое-что сказанное в этой книге окажется правдой и действительно в этих словах есть какой-то смысл. Потому что мне тоже очень хочется сказать одному моему дорогому и любимому человечку, которому сейчас очень тяжело такой же вот тост, и может быть, если написать это здесь, закрепить на бумаге еще и еще раз и будет прочитано и мысленно сказано другими, то так оно и будет, пожалуйста...

Игорь Иванович, торжественно встав и пригладив седую шевелюру, произнес красивый тост насчет того, что такие браки — заключенные в разгар самых невеселых, самых тяжелых коллизий жизни — оказываются куда надежней и крепче других.

И если кто-то идет в преддверие нового года с таким же грустным багажом как и я, то, может быть, последние строки такой печальной книги о людях, которых назначали в предатели, придадут немного сил и вам, потому что иногда все-таки чудеса случаются.

А в свежей прорехе белесых, молочно светящихся городским светом облаков, в черной, с неровными краями полынье, откуда тянуло бездонной тьмой нескончаемого неба, — мерцала неожиданно яркая звезда: помаргивала, осеняя его дальними лучами неясной надежды. — Сириус, — пробормотал Бронников. — Это Сириус.