Текст книги "Игра без козырей"

Пальцы Потапчука замерли. Он прикрыл конец сигареты, чтобы ни одна крупинка табака из нее больше не выскользнула, остановился, раскрыл портсигар и, держа его как молитвенник, вставил сигарету под резинку.

«Воздух-то какой! Кончатся последние хорошие денечки, а там начнутся дожди, дождливая осень, мрачная – такая, что жить не хочется. И, как обычно, осенью случается самая тяжелая работа», – Потапчук вздохнул и посмотрел на воду реки, по-осеннему голубую и яркую.

Если все лето, глядя на воду, ему хотелось искупаться, то теперь это желание исчезло, вода отталкивала. Не спеша Федор Филиппович добрел до скамейки и устроился на ней. Любимый портфель положил на колени. Мимо пробежала девочка лет девяти, ее увлекла за собой такса на длинном поводке. Девочка обернулась на неподвижно сидящего Потапчука. Генерал улыбнулся ребенку, и улыбка получилась не вымученная, а искренняя. Девочка, не останавливаясь, улыбнулась в ответ и помахала старику ладошкой.

– Пора на пенсию, – усмехнулся в седые усы генерал, доставая сигарету. Он все еще раздумывал, прикурить или нужно еще потерпеть. Он сжал фильтр губами, и тут раздался легкий щелчок, сопровождаемый металлическим звоном.

– Прикуривайте, – огонек бензиновой зажигалки плясал перед глазами генерала.

Знакомый голос. Федор Филиппович был уверен, что не слышал его уже лет пять. Он механически прижал портфель рукой к коленям и повернул голову. Рядом со скамейкой, широко расставив ноги, стоял хорошо одетый мужчина с короткой, аккуратно подстриженной бородкой. Мужчина улыбался немного виновато, понимая, что побеспокоил непростого человека.

– Вы что, не узнаете меня, Федор Филиппович?

– Чего ж, узнал, Семен Семенович.

– Раньше вы меня по имени-отчеству не называли.

– Ты же теперь солидный человек, щетину запустил, как у Хавьера Соланы. В бизнес ушел?

– Не совсем так, Федор Филиппович. Разрешите присесть?

– Разрешаю. Садись, Смирнов, – генерал забросил ногу за ногу, помолчал. – Я в случайные встречи не верю, – проговорил Потапчук.

Майор Смирнов рассмеялся:

– Вы прежний, анализируете, высчитываете, под все базу подводите, или это тоже рудимент – бесполезная в сегодняшних обстоятельствах старая привычка? Вы не на пенсии?

– Я на пенсионера похож, раз по парку гуляю?

– Пенсионеры гуляют или с собаками, или с внуками, а вы с портфелем.

– Портфель ни о чем не говорит, – Потапчук снял с портфеля ладонь. – Может, я в него пустые бутылки собираю или в бизнес подался, как и ты.

– У вас глаза другие, с таким взглядом в бизнесе делать нечего.

– Это почему? – удивился генерал.

– Вы человека, когда на него смотрите, догола раздеваете, как при обыске. Бизнесмены таких взглядов не любят.

– При обыске, – напомнил Федор Филиппович, – опись составляют, все содержимое кошелька переписывают. Бизнесмены тоже деньги в чужих кошельках считают.

– Э, нет, – повертел указательным пальцем майор Смирнов, – считать-то они считают, но никогда вопроса не задают, где деньги взял. И тем более не спрашивают, не краденые ли они.

– У тебя денег в кошельке не очень много.

– Согласен, денег никогда много не бывает. Но мне и моей семье хватает.

– Выследил ты меня, Семен Семенович?

– Признаться, да. Третий день тут гуляю, свежим воздухом дышу. А человек я, между прочим, занятой, времени свободного у меня мало.

– Что ж не позвонил? Телефон у меня не изменился.

– Боюсь, – честно признался майор, – да и не все я до конца понимаю. Я на вас смотрю, Федор Филиппович, и нутром чую, вы человек счастливый.

– Почему?

– Вы на своем месте находитесь, отсюда и счастье. А я хоть и больше вас получаю и одет получше, позволить многое себе могу, но счастья нет, потому что я не на своем месте оказался.

– Тебя никто в шею на улицу не гнал.

– Но никто и не удерживал, – в сердцах произнес Смирнов и хлопнул ладонью по колену. – Я не с обидой пришел, не с претензиями, хотя вы, Федор Филиппович, всего и не знали.

– Смотрю, Смирнов, счастье свое ты так и не отыскал.

– Не там я его искал.

– Счастье везде найти можно.

– Не в нем суть. Работу я себе нашел, как думал, неплохую. Работа – она, как любимая женщина, поначалу нравится…

– А потом начинаешь недостатки в ней отыскивать, – вставил Федор Филиппович.

– В моем случае по-другому произошло: я недостатки наперед видел, но думал, если я человек честный, то честным и останусь. А деньги – они субстанция сволочная, втягивают потихоньку. Один раз совестью поступился, второй, третий, а там, смотришь, и дороги назад уже нет.

– Ты, Смирнов, считаешь, что эту черту уже переступил?

– Не хочу переступать, потому и вас отыскал. Ушел я работать потому, что мне деньги нужны были, детей хотел поднять, чтобы жене немного полегче стало. И скажу вам, Федор Филиппович, честно, все это у меня получилось. Может, вы торопитесь, я вас задерживаю, не нужны вам мои проблемы?

– Нет, говори, Смирнов. Только самая большая проблема у меня сейчас – не закурить, а ты мне, сволочь, огонек поднес, – слово «сволочь» Потапчук произнес беззлобно, ничуть не обидев Смирнова.

– Хотел услужить.

– Рассказывай дальше.

– Я работу несколько раз менял, все не хотел в дерьмо вляпаться. Но всякая работа, связанная с большими деньгами, она дерьмо сама собой предполагает. Я этого раньше не понимал, сейчас наверняка знаю, что чем больше денег платят, тем больше дерьма за теми деньгами.

– Это все теории. А ты знаешь, Смирнов, я – генерал-практик. Тебе от меня, собственно, что нужно? Если душу излить хочешь, я не очень хороший помощник. Есть телефон доверия, в конце концов, можешь с квалифицированным психологом поговорить. А если знаешь о каком-нибудь преступлении, то говори напрямик.

– Федор Филиппович, не торопите, по порядку буду излагать. Три работы я поменял, меня заметили. Третью, теперешнюю, уже сами предложили, я ее не искал. Навели справки по предыдущим делам, выяснили, что я человек надежный, не краду, лишнего не болтаю.

– Кое-чему я тебя, Смирнов, все-таки научил.

– Да уж, спасибо, Федор Филиппович, научили неразумного. От денег отказаться ох как тяжело, особенно если тебе их заработать предлагают, а не за преступление.

– Преступление – оно тоже работа, и ты, Смирнов, это не хуже меня знаешь, ведь не одно дело вместе раскрыли.

– Да, Федор Филиппович, знаю. Год назад меня переманили. Если человек зарабатывал сто пятьдесят долларов, а ему предложили сто семьдесят, он уйдет с радостью, не задумываясь. А если человек зарабатывал пять тысяч долларов, а ему предложили пять двести, он даже пальцем не пошевелит, какие бы перспективы ему ни посулили.

– Ну, это дело понятное, – сказал Потапчук, поглядывая на сигарету, словно она уже тлела в его пальцах.

– Так вот, мне со ста пятидесяти долларов, конечно выражаясь фигурально, предложили пять тысяч.

Потапчук негромко присвистнул, постучал фильтром сигареты по портсигару:

– Хорошие деньги, выражаясь фигурально. В моем кошельке никогда столько не водилось.

– A у меня и поболее бывало, случалось, деньги чемоданами возил, чужие, конечно.

– Чемодан денег – вещь серьезная.

– Первое время я офис охранял, службу хорошо наладил, ко мне присматривались. Фирма продовольствием торговала, консервами, соками, конфетами, печеньем – тем, чем завалены киоски по всему городу. Вызвал меня как-то раз к себе босс, дверь в кабинет закрыл, подмигнул многозначительно и говорит: «Ты большие суммы денег спокойно воспринимаешь, руки не дрожат, ноги не подкашиваются?» – «Не знаю, – говорю, – я больше пяти тысяч в руках не держал». Он открывает шкаф, достает коробку из-под ксерокса, а там, хотите верьте, хотите нет, до самого верха в целлофане запечатанные пачки долларов полтинниками. «Фальшивые?» – спрашиваю. «Нет, – говорит, – самые настоящие». – «Почему не в сейфе держите?» А он смеется, говорит: «В сейф ящики из-под ксерокса не влезают». Посмотрел он на меня, видит, руки не трясутся, пот на лбу не выступил. «Молодец, – сказал, – спокойно ты к деньгам относишься». При мне скотчем коробку заклеил. «Бери, – говорит, – коробку и отвезешь ее в Смоленск», – и адресок подает. Я смутился, говорю, мол, расписку дайте. «В чем? – улыбается. – Деньги же ты получил. В бизнесе только честному слову верить можно, расписки здесь не действуют. Сумма такая, что за нее голову оторвут и тебе, и мне. Так что вези коробку. Я тебе ее из рук в руки дал, и ты из рук в руки отдашь. И привет от меня передавай. Оттуда сразу позвонишь. Вот трубка», – и кладет мне в карман сотовый телефон. «Ребят, – говорю, – надо взять». – «Возьми с собой двоих, в туалет с коробкой не пойдешь, если приспичит? Бери машину в гараже и вези». Обомлел я, но виду не подаю, коробку взял, пришел в свой кабинетик с картонкой. Боюсь ее оставить, не знаю, куда деть – под стол засунуть, в шкаф спрятать? Намучился я, но привез. Всю ночь гнали, за рулем менялись. Деньги отдал, позвонил боссу, а он смеется, говорит: «Бери деньги, вези их назад в Москву». Вы меня, Федор Филиппович, еще одной вещи научили – никогда лишних вопросов не задавать. Удивился я, но снова виду не подал, взял коробку и повез в Москву. Босс меня встретил, разрезал упаковку у меня на глазах, вытащил две пачки, бросил на стол. Говорит: «Это тебе за труды». – «Какие труды, – говорю, – на машине в другой город туда и обратно слетать?» – «Волнение большое, – говорит босс. – Теперь я знаю, человек ты надежный». С тех пор я уже не офис охранял.

– В личные телохранители тебя записали? – поинтересовался Потапчук.

– В том-то и дело, что нет. Вроде как на понижение я пошел. Телохранителей у босса хватает, от бывшего президента двое, без дела оставшиеся, работают. Стал я грузы охранять, сопровождение фур обеспечивать. Поначалу возили из Германии, Чехии, Франции, Бельгии, и все шло хорошо. А потом с боссом что-то сделалось. Так он мужик ничего, справедливый, хотя и молодой – тридцать пять ему. То ли он попался на чем-то, то ли влетел, но появился у него компаньон – человек из другого теста. В продуктах он – ноль полный. Попросил я ребят, по старой памяти, навести о нем справки. Оказалось, сидел, не ошибся я. Он один из первых в Союзе сел за наркотики.

Потапчук слушал внимательно, вопросов пока не задавал.

– Я был уверен, фирме концы придут, накрыли ее бандюганы, выпотрошат и бросят. Я с боссом пару раз разговоры заводил на эту тему, намекал ему вежливо, предупредить хотел, – мне-то он ничего плохого не делал. А он мне и говорит: «Ты, Семен Семенович, сиди как сверчок на шестке, делай свое дело, а в большие дела не лезь, в накладе не останешься». И, странное дело, поднялась фирма, а на чем, понять не могу. Ассортимент свернули до минимума: если раньше в месяц десять караванов за кордон шло за харчами, то теперь два – по три машины в каждом. И возим мы лишь мороженое мясо – свинину да говядину. Если раньше за товар наличными деньгами рассчитывались, то теперь нет, все через банки делается, наверное. Во всяком случае, ни меня, ни моих подчиненных к деньгам не подпускают, но платить, Федор Филиппович, стали в три раза больше. Чувствую я, нюх-то у меня еще не пропал, большие деньги за мясом стоят, очень большие, а фирма босса – только крыша.

– Ты что-нибудь конкретное разузнать сумел?

– Я же не у вас в конторе работаю, – грустно усмехнулся майор Смирнов. – Я даже до сих пор не уверен, правильно ли делаю, что вас отыскал, разговор завел. Получается, сук рублю, на котором крепко сижу.

– Получается так…

– Я, Федор Филиппович, старался ни во что не влезать, думал, какое мне до всего этого дело? Ну, платят мне деньги, я никого не убиваю, наркотиками не торгую, оружие не вожу, девок в рабство не продаю и не ворую. Но совесть-то молчать не заставишь. Спать стал плохо…

– Получается, рубишь сук, на котором сидишь, – как похвалу произнес генерал Потапчук.

– Я кое-что понял, но доказательств у меня нет. Я знаю, что люди, которые пробовали сунуть нос в дела фирмы «Новиков и К», просто исчезли, испарились, пропали, будто их никогда и не было. И никто их не ищет. В подъезде их не убивали, машины не взрывали, пропали люди и все.

– Любопытно, – сказал Потапчук, посмотрел на часы и протянул руку. – Дай-ка зажигалку.

Генерал закурил, жадно и глубоко затянулся, расправил плечи, запрокинул голову.

– Вот оно, счастье-то, Смирнов: не покуришь, а потом позволишь себе расслабиться. И так тебе хорошо становится, что ни о бандюганах думать не хочется, ни о чужих миллионах. Сидишь себе на лавочке в парке, и совесть тебя не мучает.

– Вам хорошо, – закурил Смирнов уже которую по счету сигарету. – А я мучаюсь. Во-первых, людей жаль, которые пропали, во-вторых, боюсь, еще кто-нибудь пропадет, а у них семьи, дети.

– Твои-то как? – поинтересовался Потапчук.

– Я их поднял, теперь почти самостоятельные. С женой вдвоем живем – как в отпуске. Приходят к нам дети только по праздникам, денег перехватить, – после паузы добавил Смирнов. – Женой и детьми я доволен, но с работой у меня явно не заладилось.

– Сам выбирал.

– Я, Федор Филиппович, собрал кое-какую информацию: адреса, фамилии, фотографии некоторые сделал. Сегодня вечером я уезжаю в Польшу, дня через три-четыре вернусь. Теперь я знаю, что искать, и, когда вернусь, доказательства вам представлю.

– Не мне тебя учить, смотри. Тогда сам свою судьбу выбирал и теперь выбираешь.

– Я понимаю, назад меня в контору не возьмут.

– Кто знает, – сказал Потапчук и посмотрел на часы.

– Спешите? Время у вас забираю? Телефон ваш у меня есть, – Смирнов постучал согнутым пальцем по лбу. – Я хотел убедиться, не изменились ли вы.

– Убедился?

– Вы, Федор Филиппович, – прежний.

– Только постарел.

– И я не помолодел, – усмехнулся Смирнов.

– Ты тоже прежний, майор, – впервые генерал Потапчук произнес звание Смирнова, от этого тот расцвел.

– Обязательно узнаю, что там происходит.

– Удачи тебе, майор, – генерал поднялся, пожал бывшему сослуживцу руку и неторопливо пошел по набережной.

Метаморфозы, произошедшие со Смирновым, Федора Филипповича ничуть не удивили. Что так случится, он знал в тот день, когда подписывал рапорт майору Смирнову. Уходил Смирнов не в том возрасте, когда меняют убеждения. Если человек уже сложился, сломать его невозможно.

Потапчук обернулся. Смирнова уже не было на набережной.

* * *

Глеб Сиверов был не из тех людей, которые любят откладывать дела в долгий ящик. Разговор о том, помнит ли Глеб майора Смирнова, генерал Потапчук завел не случайно, это Сиверов понял сразу, имея многолетний опыт общения с Федором Филипповичем. Тот, прежде чем говорить, сто раз взвешивал; оброненное им слово всегда имело вес и стоило дорогого, особенно после того, как их со Слепым чуть не погубили такие же генералы спецслужб, как и сам Федор Филиппович. Поневоле задумаешься, что говорить, если случайно оброненное слово может обернуться собственной смертью. Даже не смертью, а жестокой казнью, и палачом по иронии судьбы выступит человек, еще недавно называвший тебя единственным настоящим другом.

«О былых разногласиях – забыть, – приказал себе Слепой, – мы больше не враги друг другу. Кто старое помянет, тому глаз вон. Из неудач и трагедий следует извлекать опыт, учиться, как избегать их в дальнейшем. Значит, так, – сказал себе Глеб, расхаживая по новой мансарде, как две капли воды напоминавшей старую, – золотое правило, которому научил меня Потапчук после операции по ликвидации спецподразделения «Святой Георгий»: входя в дверь, подумай, как оттуда выйти. Насколько я понимаю, Смирнову этого правила он в голову не вдолбил, тот ушел из «конторы» в частную структуру, соблазнившись на деньги, но не подумал о том, что если деньги платят, то за них потом и спросят. А если денег больше, чем работы, которую ты выполняешь, значит, тебя заставят делать не только работу. Все же, что не является работой, – это либо удовольствие, либо преступление. За удовольствие платит сам клиент, за преступление платит заказчик. Значит, нужно искать заказчика».

У Глеба Сиверова, как у азартного карточного игрока при виде карточной колоды, зачесались ладони, словно он уже ощутил кончиками пальцев твердый атласный прямоугольник и услышал хруст новых разминаемых карт.

«Фирма „Новиков и К“… Свою фамилию в название фирмы вставляют или очень самолюбивые неудачники, или по-настоящему крутые. Кто же ты такой, Новиков? Твоя фамилия распространенная, почти как Смирнов, из второго эшелона русских фамилий, она следует за Ивановыми, Петровыми и Сидоровыми. Значит, ты, Новиков, решил либо прославиться и увековечить свою фамилию на скрижалях истории, либо тебя выставили вперед, спрятавшись за коротким „…и К“».

Глеб включил компьютер, ввел личный пароль. Вскоре он отыскал информацию о фирме. Ее было немного, только официальная, но Глеб знал, куда следует обратить внимание для того, чтобы понять тайное движение средств: на динамику, на развитие фирмы во времени.

Сначала она называлась и была зарегистрирована как «ЗАО Новиков». Дела шли неплохо, ровно, но без особого размаха, а два с половиной года тому назад, в декабре, произошла перерегистрация фирмы. Форма собственности осталась прежняя – закрытое акционерное общество, – но к фамилии Новиков добавилось «и К». И тут произошло нечто похожее на чудо – физические обороты компании, выраженные в тоннах грузов, в количестве сделок, упали, а финансовые возросли в несколько раз, это прослеживалось по покупке недвижимости. Шикарный новый офис не в центре, но и не на окраине, для сотрудников – служебные квартиры, которые потом преспокойно отходили им в собственность. Фирма продавала приобретенные ранее в лизинг трейлеры с фурами, оставив себе лишь треть подвижного состава, – только мерседесовские рефрижераторы, купила небольшой склад со стационарным холодильным оборудованием.

«Обычно, – думал Глеб Сиверов, – фирма никогда не выставляет свои финансовые потоки на обозрение. В цифрах, до которых можно докопаться, показано лишь верхнее течение, а существует еще и подводное. Мне не важно, за сколько по бумагам был приобретен офис, достаточно посмотреть на его площадь и на место расположения, истинная стоимость превышает указанную раз в десять. Но я его еще не видел. Может, здание – полная развалюха, а может, в нем изначально стояли унитазы из золота. Во всяком случае, это уже интересно. Где начинаются непонятные дела, там всегда интересно, каждая неразгаданная тайна может быть и чудом, и преступлением. А вот и самое интересное: пока фирма называлась просто «Новиков» претензий от налоговых служб к ней была масса – налоги скрывали, платили не вовремя. Но стоило появиться «и К», как фирма тут же получила благодарственное письмо и диплом от налоговой полиции и от столичного правительства. Таинственная компания «К» – инкогнито. Уж не члены ли правительства вошли в эту компанию, после чего в фирме перестали бояться налоговиков – а это покруче, чем дьявол во плоти. Смирнов не просто так заподозрил недоброе, глаз-то у него наметанный. Представляю себе его мучения. Ему не хочется видеть, что происходит вокруг, но себя не обманешь. Профессионалом трудно стать, но еще труднее совершить движение в обратную сторону. Меня тоже, как и генерала Потапчука, только могила исправит. Правильно Потапчук унюхал, что-то здесь нечисто. «Род занятий, – прочел Глеб справки о фирме «Новиков и К», – поставка экологически чистых мороженой свинины, говядины, баранины из стран Центральной и Западной Европы». Круто! Как будто у нас свиней и коров мало. Они, конечно, не очень чистые, но снаружи, а не изнутри».

Глеб взял трубку мобильного телефона и набрал номер, указанный в справке. К телефону долго никто не подходил. Так в нормальных фирмах не бывает, может не отвечать телефон владельца, телефоны отдельных внутренних служб, но человек, сидящий на справке, трубку возьмет мгновенно. Сиверов ожидал услышать мелодичный девичий голосок: «Фирма «Новиков и К» рада, что вы обратились к нам». Но ответил омерзительный голос, впечатление было таким, что человек пил пиво, а его оторвали от этого приятного занятия.

– Слушаю, говорите.

– Это фирма «Новиков и К»?

– Да, а что?

– Вы мясом торгуете?

– Торгуем.

– Мой работодатель поручил мне найти экологически чистое мясо и заключить договор сроком на год на поставку ста килограммов в неделю, в будущем возможна пролонгация.

Мужчина на другом конце провода неприязненно произнес:

– У нас очень дорогое мясо.

«Такое впечатление, – подумал Глеб, – будто он хочет меня отговорить от заключения сделки. Странное поведение для менеджера!»

– Дорого – понятие относительное. Если качество нас устроит, то разумная цена значения не имеет, у нас дорогой ресторан.

– У нас очень дорого.

Глебу казалось, что на том конце провода мужчина широко улыбается.

«Я бы на его месте, – подумал Глеб, – зарядил цену, а потом вдул бы по ней самое что ни на есть плохонькое смоленское мясушко, показав при этом пару поддельных сертификатов».

– Извините, у меня очень мало времени, – напомнил мужчина, выждал пару секунд и, не прощаясь, отключил связь.

Сколько Глеб потом ни пытался дозвониться по этому номеру, непременно звучал сигнал «занято».

– Еще интереснее, – усмехнулся Сиверов.

Он позвонил еще по двум номерам фирмы с тем же предложением.

В фирме «Новиков и К» с ним разговаривали достаточно вежливо, но сдержанно.

В конце концов ему сказали:

– У нас весь ассортимент расписан в ближайшие месяцы по договорам, так что ничем помочь вам не можем, пожалуйста, не беспокойте.

«Мясо – прикрытие, – понял Глеб. – Человек, собирающийся его купить, им помеха. Хоть бы вели себя не так нагло, попристойнее, видимость бы создали, будто они очень заинтересованы в покупателях. Что ж, если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету».

Сборы заняли четверть часа. Кожаная спортивная сумка потяжелела, но выглядела почти пустой.

«Чего не хватает? – подумал Сиверов. – Оружия, конечно же. Сегодня оно мне не понадобится, хотя, как говорят бывалые люди, не зарекайся. Мощный небольшой немецкий бинокль, вмещающийся в ладони, прибор ночного видения, фотоаппарат – вот, собственно, и все».

Глеб сбежал по лестнице с мансарды, подумав: «Когда-нибудь и я, как генерал Потапчук, не смогу преодолеть эти марши на одном дыхании. Что ж, когда придет это время, надеюсь, я буду тогда заниматься чем-нибудь приятным, а не рыскать по городу в погоне за преступниками, выполняя задание генерала Потапчука, буду мирно, как Шерлок Холмс, разводить пчел или выращивать орхидеи. И буду гордиться тем, что мед у меня лучше, чем у соседа, а таких цветов, как в моей оранжерее, нет ни у кого. Буду участвовать в престижных выставках, получать дипломы и медали».

От этих мыслей Сиверов развеселился. В машину он садился уже с улыбкой на лице. Спортивная сумка лежала на переднем сиденье, как верный пес, готовая прийти на помощь хозяину по первому зову. Когда Сиверов оказался на нужной улице, на номера домов можно было не смотреть, потому что фирма «Новиков и К» выделялась из общей застройки так, как выделяется золотой зуб во рту уголовника.

«Да, красиво, – подумал Глеб, проезжая мимо офиса по противоположной стороне улицы. – Ночью, наверное, его подсвечивают, как на Монмартре. Кучеряво живут! Но если есть средства, что ж, живи как хочешь, плати налоги и спи спокойно. С налогами у «Новиков и К» все в ажуре, снотворное они наверняка не закупают».

Возле фирмы за шлагбаумом располагалась специальная стоянка со стеклянной будкой охранника и высоким кованым забором.

«Ни одной машины старше трех лет на стоянке нет, – сразу же определил Глеб, – одна тачка круче другой. Кожи на обивку сидений пошло с целого стада молодых коров. Тут тебе и „Пежо“ последней модели, и две „Хонды“ представительского класса, и три „Мерседеса“, один даже „Мерседес брауз“, четыре джипа, две красных „Тойоты“».

Новенький «Фольксваген В5» выглядел совсем не презентабельно. Сиверову показалось, что на нем в фирму приехал последний человек в иерархии – охранник, тот самый, который сидит в стеклянной будке с коричневой сигаретой в пальцах. Видеокамеры были распиханы повсюду, где только можно: на фонарных столбах, под карнизами, над служебным входом и над парадным. Даже стоянку осматривали две телекамеры.

«А антенн-тарелок больше, чем на космической станции. Да, крутая фирма. Все стекла зеркальные, скорее всего пуленепробиваемые. И самое интересное – ничего через них не видно».

Глеб просидел полчаса. За это время ни один посетитель не вошел ни в парадную, ни в служебную двери. Из здания вышли двое: по виду сотрудники, с кейсами в руках. Один сел в «Мерседес», второй – в джип. Охранник, не спрашивая документы, поднял шлагбаум.

«Сотрудники, – решил Сиверов, – свои».

Глеб выбрался из машины и двинулся вдоль кованого забора, краем глаза следя за телекамерами. Голова охранника в стеклянной будке поворачивалась вслед за ним, как глаз хамелеона. «Сейчас шею себе свернет, – незлобно подумал Сиверов, – молодец, службу тянет». Вскоре и две телекамеры стали провожать его взглядами. «По этому тротуару вроде даже люди не ходят, такой он чистый. Европа, мать твою, – «Новиков и К», ни окурка, ни соринки под ногами. Кондиционеров под окнами и на балконах нет, значит, система кондиционирования централизована, все находится внутри. В этом здании с трудом узнается дом, построенный пленными немцами году в сорок шестом. Чтобы так отстроиться и отремонтироваться, а самое главное – оборудоваться, денег надо очень много. Сделано все грамотно, в глаза ничего не бросается, не привлекает внимания своей вопиющей роскошью. Смахивает на маленький секретный научный институт, у которого дела идут как нельзя лучше, заказов от ВПК выше крыши, только успевай осваивать огромные деньги».

В здании имелось еще два входа со скромными надписями «Подъезд № 2» и «Подъезд № 3». Добротные урны из нержавейки, вынесенные на улицу вазоны с живыми деревьями. «Дворовой фасад ничем не хуже парадного».

Сиверов огляделся. Прямо по газону брели два мрачных мужика в помятых пиджаках, один из них нес старомодный портфель из кожзаменителя, который никак не вязался с его ярко-красной бейсболкой, повернутой козырьком назад, над козырьком блестела лысина. Взгляды у мужиков были ищущие. Ошибиться в том, что именно они ищут, было невозможно: мужики то и дело облизывали пересохшие губы.

Сиверов сделал пять шагов, чтобы оказаться на пути у алчущих спиртного мужчин.

– Эй, земляк, я этому уроду говорю, что магазин в той стороне, а он твердит, как баран, что магазин здесь был.

Какой магазин, уточнять не стоило, мужики могли и обидеться.

– Приехал, придурок, из Калуги, пять лет тому назад последний раз здесь был и думает, будто Москву знает. Да здесь сам черт ногу сломит! – мужик, не очень твердо стоявший на ногах, схватился за кованую решетку и тут же обрел равновесие.

– Беленькой полечиться? – спросил Сиверов.

– Угу, – как филин отозвался мужик в бейсболке. – Хочешь, третьим будешь? – сказал он без особого энтузиазма, потому как Сиверов хоть и одет был просто, но на пьяницу не походил.

– Сюда зайти не пробовали? – Глеб через плечо указал большим пальцем на «Подъезд № 2» фирмы «Новиков и К».

– Я же говорил, что магазин здесь был! – взвился приезжий из Калуги. – Сделали ремонт по типу «евро», теперь не поймешь, что здесь такое. Но раз деревья на крыльце стоят, значит, магазин, только дорогой, наверное.

– Водка везде одинаково стоит, – подбодрил их Сиверов.

– Дело говоришь.

Мужики, обнявшись, двинулись к «Подъезду № 2». Они шли так, как двое изможденных жаждой путешественников бредут по пустыне к вожделенному оазису, зная, что там отыщется спасительная влага. Телекамера вздрогнула и уставилась своим рыбьим глазом на двух пьяниц. Один уже достал из кармана мятые деньги и принялся их перебирать, выдергивая те, которые достоинством побольше.

Мужики успели взобраться на три ступеньки, когда дверь резко открылась и на площадке вырос охранник в белом костюме, белой рубашке, при галстуке, с аккуратным бэджем.

– Я не понял, – замер мужик в кепке, – здесь ресторан, что ли? Эй, мужик, почем у вас водка?

– Значит, ресторан, – не дождавшись ответа, развел руками обладатель красной бейсболки. – Нам по хрен, что в ресторане пить, что во дворе. Если у них наценка не больше двухсот, то мы и выпьем по двести.

– Я же тебе говорил, не магазин тут!

Охранник даже не стал спускаться и разочаровывать пьяниц. Он дождался, пока те взберутся на лестницу сами, и остановил их суровым взглядом.

– Ты че, мужик? – не очень уверенно спросил приезжий из Калуги. – У вас что, банкет, все места заняты?

– Здесь не наливают, – тихо произнес охранник абсолютно нейтральным голосом.

– Это что, – изумился мужик в бейсболке, – это нам не наливают? Мы тебе не нравимся? Мы граждане России, и деньги у нас такие же, как у тебя, – и он продемонстрировал охраннику ком мятых денег.

– Я сказал, у нас не наливают.

– Мы с собой возьмем столько, сколько захотим, на сколько денег хватит, правда, Витек?

Витек кивнул, но, на всякий случай, спустился на одну ступеньку.

– Пошли, Сашка, мне он не нравится.

Сашка наливался кровью. Он аккуратно запихал деньги в карман, затем двумя руками повернул бейсболку и, как рыцарь опускал забрало, натянул козырек пониже, пригнулся и изготовился защитить свои права, сжав кулаки.

– Мужик, ты че? Я не понял… Ты кого на хрен посылаешь? Думаешь, галстук надел – и тебе все можно? Да мы с Витьком в Афгане таких, как ты – душманов…

Охранник терпеливо слушал, ожидая, пока у Сашки кончится дыхание. Но Сашка оказался человеком уникальным, он с одинаковым успехом говорил на вдохе и на выдохе, лишь глаза его выпучивались. И вскоре его лицо из-за выпученных глаз уже напоминало морду шестисотого «Мерседеса». Железные зубы, вставленные через один, поблескивали, как решетка радиатора.

– Вали отсюда, – тихо сказал охранник, – и желательно ровно, крыльцо-то высокое.

– Так это не магазин?

Охранник, не говоря ни слова, расстегнул пиджак и медленно отвел полу в сторону, продемонстрировав кобуру черного пистолета.

– Ты сразу так и сказал бы, что ты голову дуришь! – глаза у Сашки вернулись в прежнее положение, он развернул бейсболку козырьком назад. – Земляк, – уже миролюбиво поинтересовался он у охранника, – магазин здесь где? Ты ж мужик, нас понимаешь, нам водки, не драки хочется.

– Через два дома налево, – снизошел охранник до пьянчуг и, убедившись, что те благополучно перешли улицу, вернулся за зеркальные двери.

«Хорошо работают, аккуратно», – подумал Сиверов, посмотрев сценку у «Подъезда № 2».

Не дожидаясь, пока телекамеры развернутся в его сторону, Сиверов вернулся к машине. «Фотографировать сейчас не стоит, да и незачем. У меня еще мало информации, есть лишь впечатления. А впечатления бывают обманчивые. Охрана у них работает очень профессионально, охранники здесь опытные, свою работу выполняют безупречно. Ведь не стал разбираться, уладил конфликт почти бесшумно. И мужики остались довольны, и он свою работу выполнил, не подпустил чужих к двери. Судя по машинам на стоянке, в офисе находится человек двадцать, а помещение здесь человек на сто, если, конечно, в середине нет огромного зала с фонтанами. На сегодня экскурсия к офису фирмы «Новиков и К» закончена, наведаемся на производственные объекты, может, там мне повезет больше. Как правило, управление завода всегда выглядит лучше и богаче, чем само производство. Много раз я убеждался, что фасад фирмы может быть роскошным, внушительным, но истинное впечатление о ней можно составить лишь тогда, когда побываешь в цехах, увидишь продукцию, которую они предлагают покупателям. Продукцию мне не показали, посмотрим хотя бы, где она хранится».