Текст книги "Марафон со смертью"

Кроме того, этим ребятам удалось выяснить, что прикрытые изнутри двери лайнера все-таки не взяты на специальные замки против разгерметизации – значит, открыть их не составило бы труда.

Эти данные Банде были крайне важны.

Установив приемник в башне управления полетами аэропорта Минвод и удалив оттуда всех посторонних, Банда с полковником Котляровым внимательно вслушивались в каждое слово, произносимое внутри самолета.

К сожалению, какой-то Ахмет, судя по всему, главарь банды, находился в кабине пилотов, о чем-то с ними оживленно споря. Но герметизированная кабина не позволяла слышать, о чем там идет разговор.

И вдруг ТУ заговорил – по селекторной связи пилотов и диспетчеров. В гулкой тишине башни голос из репродуктора разносился громко и четко:

– Эй, вы меня слышите?

– Аэропорт "Минводы", – спокойно ответил начальник аэропорта, и Банда в очередной раз почувствовал, как нравится ему уверенность и невозмутимость этого человека. – Борт 73405, слушаю вас.

– Это говорит... Неважно, кто говорит. Короче, слушай меня, начальник, на какое расстояние у нас хватит керосина?

Оглянувшись на офицеров ФСБ, начальник аэропорта проговорил в микрофон:

– Лайнер имеет на борту ровно столько топлива, чтобы хватило долететь до Москвы. И ни килограмма больше.

– Мы хотим лететь в Тегеран.

– Простите?

– Нам надо в Тегеран. Слышь, ты?

– Это так просто не делается...

– Мне плевать, как это обычно у вас делается, понял?!

– Я понял, – и все-таки начальник аэропорта слегка нервничал. Пытаясь успокоиться сам, он начал уговаривать террористов:

– Послушайте, ребята. Нам надо просчитать коридор, запросить аэропорт Тегерана, запросить воздушное пространство сопредельных стран. Кроме того, нам нужно произвести расчеты количества топлива, расстояния и массы корабля. Короче, нам нужно время...

– Сколько?

– Потом – вы, наверное, понимаете, что вас сейчас контролирует Федеральная служба безопасности Российской Федерации. Для пересечения государственной границы необходимо будет получить разрешение вышестоящих инстанций, поэтому вам придется обождать.

– Слушай, с кем я говорю? – злобно рявкнул голос. – Давай сюда того начальника, который все решает. Нам ждать некогда, иначе расстреляем всю вашу компанию, которая сидит у нас здесь.

Степан Петрович подошел вплотную к говорящему с бандитами начальнику аэропорта и тихо, ободряюще положил ему руку на плечо – молодец, мол, говори с ними дальше, все правильно делаешь, тяни время.

Анкудинов (такую фамилию носил начальник аэропорта) понял полковника Котлярова и продолжил разговор в таком же сдержанном тоне:

– Перестаньте беситься. Вы же мужчина! С вами разговаривает начальник аэропорта пилот первого класса Анкудинов, и я вам серьезно заявляю, что для выполнения вашего требования нам нужно определенное время. На самолете летать, между прочим, немного сложнее, чем на "Жигулях" кататься. Ясно вам?

– Короче, начальник, – истерически взвизгнул в динамиках голос, – сейчас 17.10. Если в семь часов вечера мы не взлетим, пеняй на себя – мои ребята расстреляют одного из пассажиров. У нас, между прочим, уже и кандидатура подходящая есть.

– Я понял.

– То-то же.

– Конец связи.

Начальник аэропорта выключил микрофон и устало откинулся на спинку кресла:

– Ну как, все слышали?

Вряд ли он обращался к кому-то конкретно, но ответил за всех Банда:

– Слышали.

– И что дальше?

Вместо ответа Банда щелкнул кнопкой портативной переносной радиостанции, обеспечивающей связь с ребятами из его спецгруппы:

– Всем, говорит Банда. Из-за изменившихся обстоятельств оперативной обстановки время "Ч" переносится на 19.00. Полная готовность в 18.50. Общий сбор в 18.00. У кого есть какие вопросы – доложить командирам звеньев. Конец связи.

Потом он обернулся к начальнику аэропорта:

– Вашим службам придется действительно рассчитать, сколько топлива нужно до Тегерана. Эти данные должны быть точными – в случае, если бандиты заставят сделать подобные расчеты и летчиков, находящихся на борту самолета, цифры должны сходиться.

– Я могу вам сразу сказать, что до этого чертова Тегерана у них топлива хватит под завязку – Это на треть ближе, чем до Москвы.

– Тогда придумайте что-нибудь – аэропорт Тегерана закрыт, например, потому что там нелетная погода. Или придумайте, что в Иране случилось сильное землетрясение с оползнями – что там еще бывает, что могло бы помешать принять рейс?

– Я понял.

– Они запросят другой город. Тогда вы снова делаете все расчеты. Дай Бог, они попросят что-нибудь более далекое, чем Москва. В таком случае свяжетесь с бортом и как можно более буднично доложите – мол, не хватает столько-то и столько-то тонн топлива, но подогнать заправщик мы не можем, потому что люди боятся приближаться к самолету... Понимаете, нам нужно всячески тянуть время.

– Так точно, я все понял.

Банду начинало в какой-то степени веселить это странное желание окружавших его гражданских лиц отвечать ему четко, по-военному.

– Запрашивайте у бандитов гарантии, обещания – словом, что угодно, чтобы топливозаправщик остался цел. И не бойтесь – они все равно проверить ничего не смогут. Ищите запасной вариант вместе с ними... Ну, вы поняли. Для нас сейчас главное – тянуть время.

– Конечно.

Начальник аэропорта опять обернулся к селектору, раздавая команды по службам обеспечения полетов, а Банда отправился к своим ребятам, чтобы еще раз проверить их готовность к предстоящей операции по захвату самолета.

На вышке остался полковник Котляров, готовый в любую минуту связаться с командой Банды.

Теперь им всем оставалось только сидеть, вслушиваясь в переговоры внутри лайнера, и терпеливо ждать, когда на Владикавказ опустятся сумерки, которые здесь, в горах, не бывают долгими. Кстати, Банда очень рассчитывал на это обстоятельство – резко наступающая ночь была его спецотряду только на руку.

* * *

Бандиты клюнули на уловки Анкудинова – следующим городом, куда им захотелось лететь, стал Алжир.

"Странно, – подумал почему-то Банда, постаравшись поставить себя на место террористов – это всегда помогало ему предугадывать действия противника, – почему они не запросили какой-нибудь более близкий город? Может, вспомнили, как безжалостно расправились пакистанские власти с подобными им угонщиками самолета? Или испугались параноидальных пристрастий Саддама Хусейна в Ираке?"

Как бы то ни было, но факт оставался фактом – они затребовали как раз то, что идеально подходило для затягивания времени. Тем более, что сейчас и на самом деле для пролета в Алжир требовался запрос на разрешение от всех государств пересечь их воздушное пространство по пути возможного следования лайнера вне всяких графиков и летных коридоров. А это как нельзя лучше вписывалось в планы Банды.

Начальник аэропорта Минвод вел переговоры с террористами очень грамотно – спокойно, ни разу не повысив голос, ничем не выдавая, как он нервничает. Банда в очередной раз порадовался, как повезло ему с этим человеком.

Бандиты же, напротив, с каждой минутой становились все более агрессивными – по приемнику, с легкостью улавливавшему сигналы с установленных в самолете "жучков", было хорошо слышно, как они ругались на пассажиров в салоне, как грубо кричали на пилотов, требуя немедленного взлета лайнера, Около шести часов вечера борт вызвал пульт управления полетами, и террорист истерично прокричал:

– Короче, через пять минут вылетаем на Алжир. Нам ждать ваших обещаний надоело. Тащите заправщик, иначе сейчас получите первый труп.

– Послушайте, мы не можем все так сразу, это очень сложная система... – начал было Анкудинов, но голос резко оборвал его:

– Пошел ты на хрен. Получайте!

Связь с бортом оборвалась, и в ту же секунду поползла в сторону передняя дверь лайнера, ближняя к кабине пилотов.

В проеме на мгновение показался какой-то человек, но уже в следующую секунду он упал вниз, на бетонку, а дверь самолета сразу же закрылась.

Подбежавшие бойцы из охраны аэропорта в униформе рабочих аэропорта оттащили упавшего к зданию аэровокзала. Он был уже мертв. Это был военный в форме старшего лейтенанта с общевойсковыми петлицами. Ровно посередине его лба зияла маленькая, почти бескровная дырочка – бандиты выполнили свое страшное обещание, начав отсчет смертям.

Если до этого мгновения у Банды еще оставались надежды на добровольную сдачу террористов, сейчас стало ясно, что единственной развязкой ситуации может стать только бескомпромиссное и безжалостное уничтожение захвативших самолет террористов.

Александр с тоской посмотрел на небо, затянутое тучами, но все еще светлое – он не мог дождаться, когда же наконец опустятся сумерки.

Его ребята были давно готовы к операции, в бессильной злобе разглядывая через окна аэропорта с тонированными стеклами проклятый самолет.

Инструктаж и четкая разработка плана захвата были уже проведены.

Три снайпера из спецподразделения майора Бондаровича были готовы с наступлением сумерек занять места на крыше вышки управления полетами, взяв в прицелы кабину пилотов. Еще пятеро снайперов из Североосетинского управления ФСБ готовы были взобраться на крышу аэропорта, получив задание отслеживать двери лайнера.

Трое ребят Банды уже переоделись в форму аэродромных рабочих – на них возлагалась ответственная задача подогнать самоходные трапы к дверям самолета, а затем присоединиться к штурмующим.

Все было разработано до мелочей, и каждый знал свое место и порядок своих действий...

* * *

До часа "Ч" оставалось еще полчаса.

Нервы бандитов уже очевидно сдавали – они избивали пассажиров в салоне, грозились пристрелить второго пилота, если командир корабля немедленно не поднимет самолет в воздух.

Пилот первого класса Волков, командир захваченного самолета, делал все, что только мог, лишь бы успокоить террористов. Но те, видимо, обкурившись наркотиками, заводились все больше и больше и вдруг завыли хриплыми голосами какую-то песню на своем гортанном языке.

– Молитва смертника, – пояснил в гулкой тишине башни полковник Латыпов. – Я уже слышал ее в Чечне несколько месяцев назад. С этой страшной песней чеченцы вышли из двойного кольца окружения там, в горах, неподалеку от Шали. С ней они ничего не боятся.

"Типун тебе на язык, урод!" – недобро подумал Банда, недовольно покачав головой, – этому придурку можно было рассуждать здесь, в башне, а его ребятам через считанные минуты предстояло идти под пули.

Конечно, в таких делах полагаются нет на удачу или везение, а лишь на умение и подготовку, но какие-то суеверия у бойцов все равно оставались. И лучше бы сейчас всем помолчать, чтобы не накаркать.

– Смотрите! – прервало мрачные мысли Банды внезапное восклицание кого-то из присутствующих.

Все бросились к окну.

Боковая форточка кабины самолета открылась, и оттуда на бетонное покрытие аэродрома буквально выпал человек в рубашке летчика.

Через несколько минут, подобранный ребятами из местного управления ФСБ, он был уже на командном пункте.

Оказалось, что это – второй пилот злополучного самолета. Не выдержав угроз и постоянного ощущения холодного металла пистолета у виска, он, улучив мгновение, когда бандиты замешкались, выбросился в окно.

При падении бедняга сломал руку и ногу, и сейчас стонал от невыносимой боли. Но жизнь себе все-таки сохранил.

– Сделайте ему обезболивающий укол, – приказал Банда склонившемуся над пилотом врачу одной из дежурных бригад, которые по приказу республиканской администрации прибыли в аэропорт.

– Не учите меня. Я уже сделал, – отмахнулся от Банды молодой врач.

Он снова обернулся к пилоту:

– Сейчас наложим вам шину и увезем вас в госпиталь. Все будет хорошо...

Он не успел еще договорить свою фразу, обращаясь к пострадавшему, как Банда схватил его за ворот белого медицинского халата и рывком поставил на ноги, повернув лицом к себе.

– Слушай, доктор. Я знаю, конечно, что ты должен быть с больными нежным и заботливым. Но сейчас, дружок, ситуация немножко иная...

– Отпустите, – начал вырываться из цепких рук спецназовца врач, но сразу же понял бесполезность этой попытки – хватка у Банды была, что называется, мертвая. – Вы не имеете права...

– Имею. Сейчас ты вкатишь ему столько обезболивающего, сколько нужно для того, чтобы он мог думать и связно отвечать на вопросы. А как только мы поговорим – ты не волнуйся, это всего несколько минут, – этот парень полностью будет в твоем распоряжении. Ясно?

– Ладно. Отпусти.

Действительно, через несколько минут Банда знал все, что хотел.

Пилот подтвердил, что бандитов всего четверо, что двое постоянно находятся в салонах с пассажирами, а еще двое – в кабине пилотов, что вооружены они автоматами Калашникова и пистолетами и что у каждого на поясе висит по несколько гранат.

Последнее обстоятельство больше всего огорчило Банду, и, отпустив пострадавшего в больницу, он еще раз провел жесткий инструктаж своей группы, подчеркнув, что успех всей операции будет зависеть от максимальной слаженности их действий, когда счет пойдет на секунды.

Последние слова Банды были прерваны разъяренными криками террористов, раздавшимися из приемника подслушивающей аппаратуры, – наверное, они хватились сбежавшего пилота и теперь главарь устроил разборку своим напарникам.

Вдруг передняя дверь снова поползла в сторону, и все напряглись, ожидая расстрела очередной жертвы. Но в проеме показался вдруг один из террористов и, что-то прокричав по-чеченски, дал длинную очередь из автомата по панорамному окну вышки управления полетами, вдребезги разбив огромное стекло.

Офицеры, находившиеся в зале, еле успели пригнуться, прикрыв головы руками от летевших на них осколков. А когда стрельба прекратилась и они осторожно выглянули наружу, дверь самолета была уже закрыта.

Банда взглянул на часы – 18.50 – и взял в руки свой автомат, одновременно поправляя на голове шлем со встроенной системой общей связи.

– По местам. Начинаем операцию, – произнес он негромко, уверенный, что его слышит вся группа...

* * *

Ровно в 19.00, как и было запланировано, к самолету двинулось сразу три самоходных трапа с сидевшими на них, спрятавшись за лестницами, бойцами. В полной боевой экипировке, в черных комбинезонах, бронежилетах, со шлемами на головах и масками на лицах, вооруженные до зубов, они, безусловно, выглядели устрашающе.

Первую группу из семи человек, включая водителя трапа, в задачу которой входил штурм передней двери, вел сам майор Бондарович.

Двумя другими, состоящими из пяти бойцов каждая, командовали капитан Рудницкий и майор Толочко. Эти команды должны были взять заднюю дверь, проникнув в салон с хвоста самолета. Таким образом предполагалось взять бандитов в клещи, не оставляя им возможностей для маневра и получив преимущество внезапной атаки с двух позиций одновременно.

Трапы двигались к самолету со стороны хвоста, чтобы не быть случайно замеченными в иллюминаторы. Но, как назло, когда до лайнера оставалось всего каких-то пятьдесят-шестьдесят метров, его задняя дверь внезапно открылась и оттуда выглянул один из террористов.

Никто никогда так и не узнал, что вдруг ему понадобилось. Возможно, его привлек шум двигателей работавших трапов, но, с другой стороны, этот шум был слишком слабым, чтобы быть услышанным в салоне самолета.

Как бы то ни было, опешивший в первую секунду террорист уже в следующее мгновение вскинул автомат и дал в сторону приближающихся трапов длинную очередь, в панике даже не пытаясь прицелиться. Пули бандита прошли мимо, никого не задев.

Бойцы ответили дружным залпом, а уже в следующую секунду проем двери был обстрелян снайперами с крыши вышки управления, и террорист в ужасе отскочил в глубину салона, даже не успев закрыть за собой дверь.

Да, теперь внезапность нападения была утрачена, и каждая секунда промедления со стороны спецназовцев на самом деле могла стать решающей.

Шлемофон Ванды ожил – с вышки докладывал Котляров: аппаратура прослушивания позволила установить, что двое бандитов из хвоста аэробуса бросились в кабину к другим террористам. Задние двери теперь были, слава Богу, свободными, но задача группы Банды, которая должна была захватить переднюю дверь, еще более усложнялась.

Чтобы подъехать к месту штурма, трапу Банды пришлось обогнуть самолет, и террористы, высматривавшие их через иллюминаторы, конечно же, смогли разгадать намерения атакующих. По счастью, их заметили не только бандиты, но и заложники, и, как позже оказалось, по совету одного из пассажиров догадались лечь на пол, укрывшись за сиденьями.

Еще несколько томительных секунд ожидания – и трап со штурмовой группой Банды мягко стукнулся о борт самолета специальными ограничителями.

– Вперед! – выдохнул в ларингофон Банда, передергивая затвор автомата...

* * *

Бандиты успели закрыть дверь изнутри, и несколько секунд пришлось потратить, чтобы сломать замок.

Один из бойцов – сейчас, в их тяжелом обмундировании, Банда не различал, кто есть кто, он только мог догадываться, так как сам распределял роли во время подготовки штурма – рванул дверь в сторону, освобождая дорогу тому, кто должен был войти в самолет первым.

По большому счету этот первый был стопроцентным смертником, – несмотря на мощный шведский бронежилет и специальный шлем с бронестеклом, вероятность выжить, приняв на себя первый залп приготовившихся к атаке террористов, была минимальная.

Шанс спастись, безусловно, был, но это только в том случае, который в народе называется очень просто и точно – "все мы под Богом ходим".

Ребята понимали, что кому-то надо быть первым, и каждый был готов выполнить эту миссию, но когда Банда еще там, в здании аэропорта, отдавая приказ на штурм лайнера, произнес страшную фразу: "Первым пойдет..." – в комнате вдруг воцарилась мертвая тишина.

Опустив глаза и затаив дыхание, каждый молился, чтобы была названа не его фамилия.

Банда тогда тоже на секунду замолчал, не сразу решаясь назвать имя бойца.

Многие командиры сталкивались с такой ситуацией – иногда боевая обстановка требует настоящих жертв. Кто-то всегда должен быть первым, принимая удар на себя. Кто-то должен оставаться последним, прикрывая отход своих товарищей.

Назначить этого "кого-то", зная каждого, любя каждого, ценя каждого своего товарища – задача сверхсложная. Надо иметь нечеловеческие нервы и выдержку, чтобы спокойно и невозмутимо отправить человека, с которым съел, как говорится, не один пуд соли, на смерть.

Но – надо...

Банда уже приготовился назвать фамилию, но тут встал Басмач – тот самый парнишка, который слегка нервничал, попытавшись оспорить приказ командира.

Что двигало им в тот момент – стыд ли перед Бандой, чувство ли вины перед товарищами – неизвестно, но Басмач спокойно произнес:

– Разрешите первым пойти мне.

Два десятка удивленных пар глаз уставились на него, по комнате пробежал приглушенный вздох облегчения, и даже всегда невозмутимый Банда слегка опешил, не ожидая подобного поворота событий.

Видимо, какие-то чувства отразились на его лице, потому что Басмач тут же добавил:

– Командир, я справлюсь. У меня сегодня обязательно все получится.

– Хорошо. Первым в салон входит старший лейтенант Романчук, – спокойно, успев справиться с собой, скомандовал тогда Банда.

И вот теперь дорога для первого была свободна, и, ни на секунду не замешкавшись, Басмач рванул вперед, в проем дверей, от души нажав на спусковой крючок автомата, посылая впереди себя целый веер раскаленного свинца.

В последнюю секунду Басмач еще успел заметить, как упали, сраженные его очередью, двое террористов, но тут же потерял сознание, прошитый в незащищенных бронежилетом местах сразу несколькими пулями.

Спасительное снаряжение выдержало, но тело Басмача было буквально сметено с трапа убойной силой нескольких очередей, выпущенных в него практически в упор.

Но уже из-за падающего Романчука в самолет ворвался второй боец, получив порцию свинца в ноги, но продолжая стрелять даже после своего падения в проходе, превозмогая страшную боль.

В ту же секунду в салон ступил еще один боец, затем еще один, непрерывными очередями буквально загоняя бандитов в кабину пилотов.

Под страшным неукротимым натиском спецгруппы двое оставшихся в живых террористов уже через несколько секунд были блокированы в кабине. К сожалению, они все-таки успели закрыть за собой дверь.

Банда уже входил в самолет, и в грохоте выстрелов не сразу понял, чей негромкий вскрик раздался у него в наушниках.

Потом догадался, оглянулся – уткнувшись лицом в ступеньки, на трапе неподвижно лежал Рома Ставров, боец, который выполнял, казалось бы, самую безопасную работу водителя самоходного трапа. Очередь террориста, пущенная наугад из кабины пилотов, пробила тонкую обшивку фюзеляжа, "подарив" Роме смертельную, как выяснилось позже, дозу свинца – пули прошли в тело сбоку, под рукой бойца, и даже надежный, лучший в мире бронежилет в этой ситуации не сумел выполнить свою спасительную миссию.

Банда вошел в самолет.

Укрываясь за креслами переднего ряда, его ребята вели шквальный непрерывный огонь по кабине пилотов, прижимая террористов к полу.

В эти же секунды Банда услышал в шлемофоне доклад от Рудницкого – его группа была уже в салоне, проникнув в самолет с хвоста.

Его ребята проверяли теперь туалеты и багажное отделение, убеждаясь, что террористов там нет, и приближались по салону к кабине пилотов, на ходу советуя пассажирам оттягиваться к хвостовому трапу.

Группа Толочко тем временем окружила самолет, сосредоточившись у кабины пилотов.

Слава Богу, слаженно сработали и поддерживающие группы, составленные из охранников аэропорта и спецов местного управления ФСБ – эти группы уже были возле самолета, а несколько человек и в самом салоне, быстро разворачивая аварийные спасательные рукава для экстренной эвакуации пассажиров.

Их работу очень осложняла беспорядочная, но очень плотная стрельба, которую вели бандиты.

Пробивая обшивку фюзеляжа, автоматные очереди возникали в самых неожиданных местах, и вот уже безжизненно повис один из рукавов, перебитый вонзившимися в него пулями.

Судя по всему, проблем с боеприпасами к автоматам у бандитов не было.

Банда прикинул, сколько времени прошло с момента штурма, и занервничал. Несмотря на определенный успех, время уходило, а значит, неумолимо снижался эффект ошеломления от атаки, у террористов появлялась возможность продумать свои действия, попытаться изменить ситуацию.

Хуже всего было то, что в кабине с бандитами оставались, как доложили перепуганные стюардессы, два члена экипажа – командир корабля и штурман-радист. Невольно они становились прикрытием для террористов, затрудняя активные действия спецподразделения Бондаровича.

В эту секунду полковник Котляров сообщил Банде с вышки, что уже началась эвакуация пассажиров через хвостовой выход по трапу и посредством двух аварийных рукавов. Перепуганных людей встречали ребята из ФСБ, тут же приказывая всем ложиться на бетонку лицом вниз, сцепив руки над головой – для их же собственной безопасности.

Автоматически Сашка посмотрел на Часы, работавшие с момента начала штурма в режиме секундомера – минута и семь секунд прошли до начала эвакуации. В принципе этот показатель был бы совсем неплохим. Если бы не одно "но"...

Это "но" было в том, что обстановка в районе кабины пилотов, судя по всему, зашла в тупик.

Сорванные, вынесенные, что называется, с мясом, градом пуль двери в кабину валялись на полу, и уже несколько секунд группа Банды не могла продвинуться ни на шаг, скованная узким пространством салона и плотной стеной огня.

Спецназовцы тоже "косили" без передыху, но, видимо, без толку, так как огонь террористов ни на одно мгновение не ослабевал.

И вдруг из кабины вылетела граната, и тут же посреди первого салона раздался взрыв, не зацепив Банду, но отбросив его на кресла.

Бойца из его команды, расположившегося рядом, здорово посекло осколками.

"Третий? Четвертый?" – подумал Банда, взглянув на раненого бойца и пытаясь сосчитать, сколько же человек из его группы уже "выбито". Но тут же бросил это занятие – под градом пуль к ним подтянулось наконец звено под командованием Рудницкого.

Двое ребят из вновь прибывших тут же потащили к аварийным трапам-рукавам раненых товарищей, а остальные, прячась за рядами кресел, заняли стратегически важные точки салона, взяв под перекрестный огонь кабину пилотов.

Банда снова посмотрел на часы – прошло две минуты, а они так и не продвинулись ни на шаг.

Надо было срочно что-то предпринимать.

– Толочко, применить спецгранаты, – отдал Банда приказ группе, притаившейся под носом самолета.

Первая светозвуковая шоковая граната не долетела до выбитого окна кабины. Ударившись о борт и взорвавшись под фюзеляжем, она здорово оглушила самих спецназовцев.

Вторая граната попала точно, на мгновение превратив кабину пилотов в сущий ад.

Но, к удивлению Банды, ни ярчайшая вспышка, ни мощный взрыв не произвели на террористов сколько-нибудь серьезного впечатления – уже через секунду их огонь возобновился с новой силой.

– Вышка, огонь по кабине пилотов, – отдал Банда приказ снайперам, которые отлично просматривали с крыши башни самолет и молчали до сих пор только из боязни зацепить кого-то из членов экипажа.

До сих пор он не хотел этого приказывать, опасаясь, что кто-то из пилотов мог быть еще жив. Теперь же на это оставалось слишком мало надежд.

Вышка ответила настоящим градом пуль из СВД. Позже выяснилось, что каждый из снайперов сделал не меньше двадцати выстрелов.

По ослабевшей стрельбе из кабины стало ясно, что один из террористов убит или ранен, однако последний оставшийся в живых огонь, тем не менее, не прекращал.

"Десять минут!" – с ужасом отметил про себя Банда, снова взглянув на часы.

Он махнул рукой, и один из парней команды Рудницкого, поняв его приказ, рванул вперед, к кабине, но тут же упал, сраженный очередью по ногам.

– Бляди! – выругался Банда в голос, забыв, что его слышат теперь все. Но, по большому счету, никто не удивился, с удовольствием присоединившись в душе к своему командиру. – Толочко, еще! – крикнул Банда, и в следующую секунду в кабине пилотов грохнул еще один взрыв шоковой гранаты, а на остававшегося в живых террориста обрушился очередной шквал огня. С вышки с новой силой стреляли снайперы.

– Банда, стой! Прекратите огонь! – раздался вдруг в шлемофоне майора взволнованный голос полковника Котлярова.

– Прекратить огонь! – быстро среагировал на крик Котлярова Банда и, обращаясь к полковнику, спросил:

– Что случилось?

Но уже в следующую секунду сам понял, что произошло – в наступившей тишине больше не раздавалось выстрелов из кабины пилота.

– Только что с нами связался командир корабля. Из кабины. Он говорит, что все террористы мертвы, – взволнованно сказал Степан Петрович, и в эту же секунду из кабины донесся крик:

– Мужики, не стреляйте! Бандиты убиты! Мужики, не стреляйте! Слышите?

Банда сорвал с головы шлем, отбросил его в сторону и громко крикнул:

– Эй, в кабине! Оружие на пол, руки за голову, выходи по одному! Шаг влево, шаг вправо – стреляем без предупреждения! Без шуток! Пошли!

Из кабины, переступив через трупы лежавших на пороге террористов, убитых первыми, еще Басмачом, вышел командир корабля, а следом за ним штурман:

– Мужики, мы свои...

Убедившись, что все террористы мертвы, Банда поднял свой шлем и, спустя пятнадцать минут после начала штурма самолета, передал по рации на вышку лаконичный доклад:

– Операция закончена. Заложники освобождены. Террористы уничтожены. Потери уточняем.

* * *

Басмачу, пожалуй, действительно повезло – у него были прострелены руки и ноги, но пули прошли в основном через мягкие ткани, не зацепив ни одного сустава, и уже очень скоро он мог вернуться в строй.

Ранен был и Толик Ефанов, который ворвался в салон лайнера следом за Романчуком, но врачи обещали и его быстро поставить на ноги.

Хуже обстояло дело с Андреем Пучинским – осколки гранаты сильно изранили его ноги и пах.

Даже лечение в Центральном госпитале не помогло восстановить подвижность перебитого коленного сустава, и о службе в спецподразделении не могло быть и речи. По крайней мере, в качестве бойца. Однако Банда, заручившись поддержкой полковника Котлярова, написал генералу Мезенцеву рапорт с просьбой оформить капитана Пучинского в его спецподразделение инструктором по спецснаряжению. Андрей и в самом деле был докой в различных электронных штучках, и его опыт мог здорово пригодиться при подготовке молодого поколения.

И только Роме Ставрову, которого очередь бандитов встретила на самоходном трапе, врачи уже ничем не могли помочь...

Забрав с собой тело погибшего товарища, а также разместив в салоне военно-транспортного самолета раненых, после того как им была оказана первая медицинская помощь, в ту же ночь спецподразделение майора Бондаровича вылетело из Владикавказа в Москву.

Домой...