Текст книги "Сыграть в «ящик». Исповедь телевизионщика"

Сыграть в «ящик»
Исповедь телевизионщика
Андрей Заокский

Фотограф Borsch

© Андрей Заокский, 2023

© Borsch, фотографии, 2023

ISBN 978-5-4496-5339-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Об авторе

Андрей Заокский

Давай знакомиться, дорогой читатель. Моё имя Андрей Заокский. Мои фото не публикуют в глянцевых журналах, меня не преследуют папарацци, а подробности моей личной жизни интересны, пожалуй, только соседям-сплетникам. Я совершенно не медийная личность. Хотя сфере, которую сегодня модно называть масс-медиа, я посвятил более половины своей жизни. Я – обычный журналист. Боец невидимого фронта: мастер пера и закадра (так на телевидении называют озвучку текста). Мне довелось попробовать себя в разных телевизионных профессиях. За моими плечами работа на таких телеканалах, как Первый, НТВ, Россия 1, Россия 24, Звезда, Домашний. Но обо всем подробнее.

От автора

Я хочу рассказать читателю свою историю, которая началась с мечты работать «в телевизоре». Возможно, для моего читателя ТВ – это пленительный, сверкающий и манящий мир, наполненный интересными персонами и событиями. Именно таким он обычно рисуется людям, которые знакомы с ним только через экран телевизора. Именно таким и я его когда-то себе представлял. Увы, действительность впоследствии меня разочаровала. Я не только увидел современную телевизионную «кухню» изнутри, но на своей шкуре прочувствовал процесс загнивания российской тележурналистики. Впрочем, это сугубо мой взгляд на вещи и лишь мое мнение, которое, разумеется, может не совпадать с мнениями моих коллег.

Сейчас, по прошествии более 20 лет я стал чаще мечтать о том, что было бы неплохо найти машину времени или волшебный кинопроектор, способный отматывать ленту жизни назад. И вот тогда бы я ни за что не переступил порог здания телецентра на улице Академика Королева в Москве. Я пишу эти строки в тот момент, когда профессия кондитера мне кажется более творческой, интересной и независимой, чем журналистика. Ведь при создании кулинарного шедевра вам важна только ваша фантазия и вы уверенно сделаете то, что хотите сами. В журналистике не так… Вы будете делать то, что хочет ваш «хозяин». Не нравится – идите вон!

Некоторые фамилии в книге изменены, но образы перенесены с вполне конкретных людей. Читателю ведь неважно знать настоящую фамилию, скажем, выпускающего редактора эфирной бригады: этого сотрудника зритель не видит и не знает. Все пересказанное в этой книге – правда. Я не вижу смысла обелять себя и втаптывать в грязь своих коллег. Возможно, кто-то скажет: к чему выносить на всеобщий суд это "грязное белье"? А я считаю, что надо. Россияне должны знать, на что уходят их налоговые отчисления.

Как всё начиналось

«Когда чего-нибудь сильно захочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось»

Пауло Коэльо

Свою жизнь я посвятил журналистике. Оказаться в «телевизоре» я мечтал еще ребенком. Сверстники играли в «доктора», а я – в «диктора». Я брал в руки газету и, глядя в центр узора на обоях, представлял, что это телекамера и читал с выражением программу передач. Учился я, правда, неважно, поэтому ни о каком поступлении в МГУ на журфак речи быть не могло. Однако, еще не имея аттестата о среднем образовании, я начал писать заметки в районную газету, куда позже меня взяли в штат. Но вскоре газета мне разонравилась и я решил попробовать себя на телевидении. В конце 90-х модно было экспериментировать. Тогда на экраны повылезали люди разных мастей. Классическое советское ТВ с тщательно отобранными дикторами, с выверенной грамотной речью – по сути, визитная карточка советской эпохи – уходило в небытие. Вместо дикторов появлялись всякие Новоженовы с безобразным произношением, но, как казалось тогда, это новая, свежая волна в телевизионной журналистике. Эти «мастера» столь далекие от ТВ занимали кабинеты в Останкино с неимоверной скоростью и клепали однотипные программы одну за другой. В одном из новоженовских продуктов под названием «Иванов, Петров, Сидоров» состоялся мой дебют как тележурналиста. Мне удалось убедить Льва Юрьевича снять сюжет о том, что в подмосковном наукограде Пущино, где я родился и жил не было ни одного средства массовой информации. Репортаж получился не таким, каким я его представлял. В силу полного отсутствия опыта на тот момент и невозможности получить от кого-то подсказку, я наделал много ошибок, но сюжет в эфир все-таки вышел.

Вот «Времечко» настало – даже в «Окна» занесло

Потом в моей жизни было и «Времечко», и «Сегоднячко». Эти самодурские программы, как я теперь понимаю, существовали в том пространстве, которое называют «пост». То есть между высоким советским качеством и откровенным дерьмом, которое, на мой взгляд, ТВ представляет сейчас. Но тогда мне нужно было нарабатывать опыт, поэтому я особо не разбирался. Позже я оказался в редакторском составе скандального по тем временам ток-шоу «Окна». Помню, коллектив был сплошь молодежный с редким вкраплением зрелых людей, у которых имелся приличный опыт за спиной. Придумывать жизненно-идиотские истории, я вам скажу, дело совершенно непростое. На вооружении редакторов скандальной программы была газета «Спид инфо». А «героями» ток-шоу порой становились и сами редакторы, ведь разыгрывать идиотские сценки приходилось не актерам, а людям с улицы и те иногда могли тупо «забить» на съемку. В такие моменты спасать ситуацию приходилось работникам программы. Однажды очередь дошла и до меня. В день съемок коллеги из соседней бригады с ужасом обнаружили, что один из «актеров» запил и не пришел на запись. Они с мольбами кинулись ко мне.

– Андрюх, пожалуйста, сыграй мужа-ревнивца…

– Вы ох… ли что ли?! – отбивался я. – Мне некогда этим заниматься. У моей бригады сегодня тоже история снимается, я Салтыкову жду.

– Андрюх, ну некому больше! Все мы уже переснимались. Ну, пожалуйста! У тебя съемка через три часа, ты всё успеешь.

– Ладно, черт с вами! Давайте только быстрее.

– Поднимайся к нам, – обрадовались коллеги. – Мы как раз сейчас генеральную репетицию проводим.

Я поднялся на второй этаж и увидел группку из трех человек, исполнителей будущего номера. По сценарию жена моего персонажа работала помощницей у профессора астрономии, который по картам звездного неба составлял календарь сексуальных ночей для занятия любовью. Реквизиторы нарисовали на реальных картах двух звездных полушарий фигуру женщины со всеми анатомическими подробностями.

– Здравствуйте! – поздоровался я с «коллегами» по сцене. – Кто будет играть мою «жену»? А, скорее всего, вы, – понял я глупость своего вопроса, увидев, что помимо молодой женщины тут же сидела пожилая дама и ее ровесник дедок.

– Меня зовут Андрей. Нам предстоит разыграть захватывающую сцену, но поскольку времени на долгие репетиции нет, прошу вас помогать мне во время съемок. И ещё, – я обратился к «жене», – скажите, вы замужем в жизни?

– Да, конечно, – ответила мне актриса, которая исполняла роль «жены».

– А вы дома с мужем матом общаетесь? – уточнял я. Молодая женщина смутилась:

– Вообще-то, нет.

– Извините, но сегодня придется. Я матом фактически разговариваю, плюс я не знаю роли. К тому же формат этого ток-шоу подразумевает ругань и склоки.

– Андрей, смотри, – обратилась ко мне редактор, – суть в том, что твоя «жена» изменяет тебе с профессором, но ты об этом узнаешь от его супруги (кивок в сторону дамы в летах).

– Прекрасная история! – съязвил я.

– Она тебе отказывает в сексе, – продолжила редактор, – и часто по ночам остается на работе, ссылаясь на то, что именно в темное время суток проводятся наблюдения за звездами. Тебя эта ситуация, разумеется, не устраивает и ты требуешь объяснений. Элеонора Генриховна – супруга профессора – расскажет, что в кабинете ее мужа стоит диванчик. На днях она заходила и увидела, что ножка у мебели сломана! То есть для тебя фраза «Диванчик сломан» является сигналом. Тут ты начинаешь орать, рвать карты, обзывать «жену» бл..дью, ну всё в нашем стиле. Давайте с текстами в руках пройдем сцену и тебе нужно бежать на грим.

Гримера я попросил сделать всё возможное, чтобы меня никто не мог узнать. Сразу после этого я помчался в редакторскую. Там меня не узнал никто!

Оказавшись в студии, я немного растерялся. Опыта подобных съемок у меня не было. Мы расселись на диваны. «Жена» села напротив меня. Нагиев обратился ко мне:

– Виктор, что вас привело в эту студию?

– Да вот проблемы у нас в семье начались.

– Какие? – допытывался ведущий.

– Жена мне не дает! Говорит, что сексом, видите ли, нужно заниматься в определенные дни, то есть ночи. А сама часто по ночам дома отсутствует…

– Вот как? – «удивился» Нагиев. – А где же это вы, милочка, по ночам пропадаете? – спросил он «жену».

– Понимаете, – начала «жена», – я работаю у одного профессора, который наблюдает за звездами. Я его помощница.

– А разве за звездами можно наблюдать только по ночам? – «копал» Нагиев.

– Вот я тут принесла карты звездного неба, – проигнорировала вопрос «жена» и стала разворачивать свернутые в трубки карты.

На первом полушарии была изображена верхняя часть женского туловища, а на второй – нижняя.

– Ох, ни х..я себе! – включился я. – Это же сплошная порнография. Этот твой бл… ский профессор – извращенец!

Нагиев разглядывал карты:

– Да, смотрю вы на работе времени не теряете, – протянул ведущий. – А что это всё значит?

– Дело в том, что профессор пытается высчитать по звездам ночи, в которые женщинам будет обеспечен оргазм, – активно жестикулируя и пытаясь подавить смех, рассказывала актриса.

– Пусть этот старый козел высчитывает, что хочет! Какого х..я ты ему там нужна? – орал я.

– А это мы сейчас узнаем, – сказал Нагиев, – потому что к нам в студию пришла супруга профессора Элеонора Генриховна.

Как только пожилая дама включилась в сцену, меня будто выключило. Я уже думал о своем, о предстоящей съемке, на которую должна была приехать капризная эстрадная певичка Ирина Салтыкова. И только, когда меня за плечо стал тормошить Нагиев со словами «диванчик-то сломан, Виктор», я вновь «вжился» в роль обманутого мужа. Тут неожиданно для себя и всех присутствующих я вскочил и с воплем «ах ты, бл..дь!» схватил карты, порвал их и швырнул в лицо «жены». После я сказал, что не желаю находится с ней в одной студии и подаю на развод. Вскочил и рванул за кулисы. Нагиев пытался меня задержать, но я вырвался и убежал. Почему я так сделал? Сложно сказать, но тогда я решил, что поступить нужно именно так. Коллеги были расстроены, ведь я не доиграл сцену до конца. Но изменить что-то уже было невозможно.

Меня хватило месяца на три работы в этом ток-шоу. Оттуда я ушел шеф-редактором в коммерческую телекомпанию, которая вещала из российской столицы на территорию США, для наших эмигрантов. Чтобы прямые эфиры видели в Америке по вечерам, трудиться приходилось по ночам. Поэтому коллектив в основном состоял из одиноких, либо разведенных людей. Дело было на Новый год. Работать в праздничную ночь выпало моей бригаде. Для подготовки к двум часовым программам в прямом эфире требовалось оказаться в телецентре в 2 часа ночи. Поэтому семейному звукорежиссеру я разрешил отметить праздник с близкими и приехать после на работу. А всем одиноким-разведенным предложил встретиться около полуночи на Красной площади, чисто символически выпить по бокалу шампанского и на метро уехать в Останкино. Так и поступили. Добраться до площади нам не удалось: народа было столько, что к полуночи нам посчастливилось дойти до угла Моховой и Тверской. Наспех откупорив бутылку, мы под всеобщие крики радости чокнулись и отметили наступление нового года. Несмотря на мои уговоры, бутылок с игристым было несколько. Ведущая Наталья Козелкова потребовала продолжение банкета и в ход пошла вторая бутыль.

– Наташ, ты бы остановилась, – пытаясь переорать радостные вопли толпы, кричал я ей в ухо. – Тебя же под софитами в студии развезет. Хватит пить!

– Отстань! Все будет нормально. Пока доедем, я развеюсь и буду как огурец.

В метро кто-то из нас захотел сладенького и открыл коробку с зефиром. Тут поезд дернулся и коробка упала на пол вагона, шоколадные половинки раскатились. Наталья проворно собрала их в упаковку и сказала: предложим гостям студии. В новогоднюю ночь за баснословные гонорары нас обещали навестить юмористы средней руки.

– Кстати, я же гитару принесла на днях в редакцию, – азартно блестя глазами, сказала Козелкова.

– Ты что, петь что ли собралась в эфире? – опешил я.

– Ну да. А что такого? Я прекрасно пою романсы. Я же актриса по образованию, – гордо ответила ведущая.

– Итить твою мать! Прям цирк с конями. На хер тогда приглашали юмористов, если ты там петь собралась? Давай ты просто будешь общаться с гостями и задавать им вопросы, а под гитару петь друзьям будешь.

– Андрюш, ну не будь занудой. Я и пообщаться успею, и песни спеть. Тебе понравится.

Стоит ли говорить, что в Останкино пьянка продолжилась. Козелкова вливала в себя новые порции шампанского и к началу эфира уже была изрядно захмелевшая. В жаркой студии, как я и предполагал, Наталью развезло. В аппаратной я сидел на «ухе»11
  «Ухо» – это мини-динамик, который вставляется в ухо ведущему и он слышит команды аппаратной


[Закрыть]. Телесуфлер крутила гример Зоя. Но Козелкова была на своей волне и несла в камеру полнейшую чушь.

– Идиотка, что она несет?! – спрашивала у меня режиссер Наталья.

– Козелкова, заткнись и читай по суфлеру, – сказал я в «ухо» ведущей.

После моей фразы ведущая демонстративно достала из уха наушник и бросила его на пол.

– Пи..ц, совсем у нее башню сорвало. Зачем вы ей наливали? – вопрошала режиссер.

– Наливали! Она сама себе наливала и совсем не слушала меня, – объяснял я ситуацию.

В этот момент ведущая рассказывала гостю, что одна воспитывает дочь и та собирается поступать в театральный. И в ту же минуту со словами «а давайте я вам спою» Козелкова выудила из под стола гитару и начала голосить…

Только позже я узнал, что у Натальи Козловой была алкогольная зависимость. Ее карьера на русско-американском канале закончилась именно по этой причине.

Происки «зеленого змия»

Это сейчас, когда я уже мало и редко выпиваю, стараюсь вести здоровый образ жизни, я точно могу сказать, что мне до сих пор стыдно за некоторые поступки, совершенные мной под воздействием алкоголя. Алкоголиком я вроде не был, но пить различные спиртные напитки раньше вполне любил. И не дай Бог в этот момент мне в руки попадался мобильный телефон. Я строчил людям любовные послания, предлагал авантюры, с кем-то ругался, порывался «лететь в Париж» и тд. Много было постыдных записей, за которые стыдно даже сегодня. Наутро я часто страдал похмельным синдромом и сгорал от стыда за всё то, что вытворял накануне. Почти каждое утро после веселой ночи начиналось с того, что я брал в руки телефон и читал свои «опусы» и потом писал извинительные речи.

Помню на программу «Диалог с Америкой» в гости к Наталье Козелковой пришла певица Анастасия – та самая «королева золотого песка». До эфира мы легко общались, болтали с ней на разные темы и после программы она всю мою выпускающую бригаду пригласила к себе домой на Пречистенку.

– Ребята, приходите, я очень вкусно готовлю, угощу вас блюдами грузинской кухни, пообщаемся, – зазывала Анастасия.

Разумеется, при первой же возможности мы рванули в гости к «звезде эстрады».

Жила Настя в старом доме в исторической части Москвы. Лифт привез нас на последний четвертый этаж. Квартира по современным меркам оказалась не очень большой, но весьма уютной.

– Мне еще принадлежит часть чердака. По этой лестнице вверх, – хвалилась певица.

Надо отметить, Анастасия оказалась роскошной хозяйкой. Готовила она действительно превосходно. Под вкусные мясные блюда мы уговорили бутылочку водки и что-то еще, и начали голосить ее же песни. Она рассказывала о своей жизни, восхождении на эстраду, подковерные игры в шоу-бизнесе и о том, что с мужиками ей не везет.

– Несколько раз я была замужем. Нынешний муж, он же и мой директор тоже уже не то. Подумываю о разводе, – рассуждала певица.

Мой пьяный разум толкал меня на опрометчивый поступок, а язык моментально это выдал в «эфир».

– И, правда, Насть, – закинув руку на шею певице, – на фиг тебе этот старый козел? Разводись и выходи за меня.

Анастасия отшучивалась, а меня несло, я напирал и уже фактически лез пить с ней на брудершафт. Смутно помню, как мы уходили домой, но наутро мне было дико стыдно за свое поведение. А коллеги потом еще долго подкалывали меня.

Работа с легендой советского ТВ

Однажды Наташа Козелкова пригласила на программу свою коллегу по дикторскому отделу центрального телевидения Валерию Рижскую. Для меня «тетя Лера» была героиней моего детства, я хорошо помнил выпуски любимой программы «Спокойной ночи, малыши» с ее участием. И тут – она живая, к ней можно прикоснуться, потрогать ее. Так получилось, что после распада СССР Валерия вместе с мужем сначала переехала в Израиль, а оттуда – в Канаду. И, прожив два десятка лет в Монреале, в Лере неожиданно проснулась дикая ностальгия по Родине.

Беседа в прямом эфире с Валерией Рижской была очень захватывающей и интересной. Помимо Леры в студии присутствовала Анна Варпаховская, с которой Рижская играла в спектаклях на сцене русского драматического театра имени Леонида Варпаховского в Монреале.

И буквально через пару недель руководство канала приняло решение взять на работу Валерию Рижскую. Мне посчастливилось, что Леру поставили в одну смену со мной. За несколько месяцев мы с ней сдружились. Она рассказывала удивительные истории из прошлого, когда она была одной из самых легендарных женщин Советского Союза: дикторов ЦТ тогда в каждой семье считали фактически родным человеком.

Я и Валерия Рижская перед эфиром, 2003 год

Лере было непривычно и даже сложно читать текст по телесуфлеру. Она рассказывала, что в бытность работы диктором об автоматических подсказчиках и речи не было: в СССР их попросту не существовало. Она и ее коллеги вынуждены были запоминать текст абзацами. И не дай Бог ошибешься! За это штрафовали и даже отстраняли от эфиров. У советского телевизионного руководства были очень высокие требования.

Но привыкнуть к телесуфлеру оказалось не так сложно по сравнению с тем, чтобы перестроить сознание под современные политические реалии в стране. Валерии было крайне сложно разобраться в российской жизни. Кроме того, ностальгия вернула ее в Россию в то время, когда в Москве повсеместно взрывались дома и вагоны метро. Каждый раз Лера приезжала в Останкино с огромными словно блюдца глазами и вопрошала: как вы живете в постоянном стрессе?

Лере так и не удалось адаптироваться под суровые реалии современной России. Буквально через 4 месяца после приезда в Москву она вернулась назад в Канаду, забрав с собой своих пожилых родителей. Увы, я растерял контакты Валерии и так не побывал у нее в гостях.

Подружка моя

«Самый прекрасный подарок, сделанный людям после мудрости, – это дружба»

Франсуа Ларошфуко

В начале нулевых занесло меня корреспондентом на Третий канал. Работал я репортером в программе «Город» и был у нас шеф-редактор Леша Чукуров. «Дивный» креативщик. Помню придумал Леша для меня тему: сними, говорит, спецреп22
  Спецрепом телевизионщики называют специальный репортаж. По сути это репортаж в жанре расследования


[Закрыть] про наркоманов. Мол, половина Москвы варит «винт» из эфедрина. Я у него, конечно, поинтересовался, в чем сермяга. А он мне на голубом глазу чешет о том, что с Московского эндокринного завода, дескать, уходят нелегальные партии эфедрина. Неплохо бы, говорит мне шеф-редактор, проникнуть на завод и заснять, как левак уходит с производства. Ну, я прям в гомерическом смехе зашелся. «Леша, говорю, да ты фантаст!» А он дьявол не сдается. Ну, ладно, говорит, раз так, то просто ворота завода снимем и ты за кадром скажешь, что с завода уходят нелегальные партии препаратов, из которых нарики варят «винт». Я ему: да не вопрос, Леша, только в представлялке33
  Представлялка – в конце сюжета журналист называет фамилии людей (обычно свою и оператора), которые работали над репортажем


[Закрыть] я назову вместо своей фамилию твою и таскайся ты потом по судам сам. Разумеется, сюжет по сценарию Чукурова я снимать не стал.

В нашей же редакции, но в программе «Регион» работала шустрая и деятельная дама Валентина Щербакова. Она была женщиной общительной и яркой, поэтому мы с ней довольно быстро сдружились. Острая на язык, с удивительно глубоким и тонким мышлением, настоящая душа компании и креативщик. Неоднократно мы с ней попадали в забавные переплеты и весело из них выбирались.

Помню, как в один из летних дней ко мне в Москву приехал друг детства Серега. Торчать в душной столице не хотелось и мы позвонили Валентине.

– Чего сидеть дома! Дуйте ко мне в Сан-Сити (Валя так называла Солнечногорск). У меня в гостях Игорь с Янкой, мы сейчас с легким пикничком выдвигаемся в сторону озера, хотим катамаран взять. Давайте, дуйте к нам!

Часа через полтора мы нашли на берегу озера Сенеж изрядно подвыпивших коллег. Валька была трезвой, поскольку фактически не выпивала. Мы взяли большой катамаран, я в залог оставил останкинский пропуск. Продолжать пикник планировалось прямо посередине озера. Мы с другом сели на педали, жена Васи – весьма дородная девица – Яна устроилась между нами и продолжала глушить настойку из горла, Валя вместе с Игорьком сервировали «поляну» на задней площадке катамарана. Доплыв до середины озера мы обнаружили проблему: на лопасти намоталась тина. Решили передохнуть. В этот момент Яна с воплем «Я ссать хочу!» с носовой части перешла на корму. Нос катамарана задрался. Валентина заорала «Яна, назад!»

Положение «корабля» выправилось. Тут я услышал голос Сереги:

– Ой, смотрите, чьи-то сумки плывут, – сказал друг, указывая на сумки рядом с катамараном.

– Бл..ть! Это же наши сумки, – закричала Валя и сиганула в воду.

Вслед за ней спасать продукты и личные вещи бросился Игорь. Вся еда намокла и есть ее было невозможно. Промокли и документы, и деньги. Нужно было возвращаться на базу. Яна орала, что сейчас обоссытся, продолжала «глушить» валькину настойку и после бросила бутылку в озеро.

– Ах ты, сука, – заорала Валя. – Что ж ты делаешь? Это озеро чистят на деньги налогоплательщиков, то есть меня, – прокричала Валя и кинулась в воду вылавливать пустой сосуд.

Вернуться в порт самостоятельно было невозможно. Обмотанные водорослями лопасти не давали движения. Мимо проплывали другие катамараны, где люди буквально валялись от смеха над нами.

– Эй вы, хватит ржать, – голосила Валентина, – лучше киньте нам свои концы!

После этой фразы в гомерическом хохоте валялись уже мы.

На базу мы все-таки приплыли. Валька с Игорем плыли и толкали катамаран сзади. На берегу мы увидели выстроившихся в шеренгу спасателей, которые давились от смеха. Пока наш катамаран пришвартовывали, Яна продолжала бесноваться и грозила обоссаться на месте.

– Да ссы здесь, сука, здесь мелко! – подхватывая промокшие сумки, гаркнула Валька.

– Серега, идите платите за катамаран сами, – сказал я, – мне стыдно. И не забудь взять у кассирши мой пропуск.

Кассирша задыхалась от смеха и взяла с нас плату в два раза меньше, отметив, что «такого шоу мы здесь не видели никогда».

В конце апреля 2009 года Валю нашли на железнодорожной станции Крюково с черепно-мозговой травмой. При ней не было документов. Через несколько дней она умерла в реанимации зеленоградской больницы. Я не знал, что с ней произошло несчастье и начал ее искать только когда несколько дней подряд не мог до нее дозвониться. Увы, я нашел ее слишком поздно, в морге…

Я часто вспоминаю Валентину, мне ее дико не хватает. Светлая память.

Валентина Щербакова