Текст книги "Пропавший артельщик"

IX

Уже смеркалось, когда Патмосов подошел к подъезду единственной в городе гостиницы и спросил Пафнутьева.

– Номер четырнадцать, второй этаж направо, – ответил швейцар.

Патмосов поднялся и постучал в дверь. Пафнутьев сам раскрыл дверь и воскликнул:

– Наконец‑то!

Они поцеловались.

Коридорный подал самовар и посуду. Пафнутьев заварил чай и достал ром.

– Ну, теперь слушай! – сказал Патмосов и, прихлебывая чай, рассказал ему все про исчезновение артельщика.

– А вы как решили, – спросил Пафнутьев, – убили его?

– Убили! – ответил Патмосов.

– И вы уже нашли? – с обидой спросил Пафнутьев.

– Нашел, все нашел, – ответил Патмосов, – кроме главного сообщника.

Пафнутьев заметно оживился.

– Надо найти еще одного. Их, видишь ли, двое было. И потом – деньги. Деньги главное! Вот тебе и работа. Слушай‑ка! – и Патмосов по порядку рассказал про свои розыски, открытия, находки и догадки. – Ну, а теперь тебя на сцену! – добавил он. – Слушай внимательно. Оденься проще и завтра днем иди в контору вот с этим письмом, – он положил на стол письмо, – придешь, спросишь Тугаева и дашь ему письмо. Видишь ли, ты будто просишь место. Лакеем раньше у господ служил. Он тебя у себя на кухне пристроит. Понял? Ты там сойдись со всеми. Кажется, там кучер, дворник, повар и девушка Маша. И за этой Машей следи. Куда она, кто к ней. Если что узнаешь, то сообщи Тугаеву.

X

Патмосов сидел в столовой и потирал себе руки от удовольствия.

Василий накрывал стол к обеду, и его лицо, вопреки обыкновению, было угрюмо. Михей сказал, что будто Богучаров отправляет его куда‑то.

– Что это ты, словно с похорон? – шутливо спросил его Богучаров.

– Я… ничего!

– Хмурый! Или с Машей поссорился? Я тебе дело хорошее устроил, – не умолкал Богучаров.

Патмосов молча ел, исподлобья следя за ними.

– В Москву, в главную контору, верный человек нужен, так вот я о тебе и подумал. На три года, по шестьдесят рублей. Можешь и Машу взять. А?

Василий сделал видимое над собою усилие и ответил:

– Что же, я со всей готовностью. Хоть завтра!

– Лучше и не надо быть, – согласился Богучаров. – Завтра и поезжай.

Василий не ожидал этого и даже опешил. Потом с усилием улыбнулся и выдавил из себя:

– После обеда дозвольте только к Маше сбегать.

Патмосов толкнул Богучарова.

– Сегодня, – ответил Богучаров, – лучше я к тебе Машу пришлю. Мы с Алексеем Романовичем уходим к Тугаеву, а контору на одного Михея я не хочу оставлять. Тебе ведь все равно?

Василий снова изменился в лице.

– Как вам будет угодно, – угрюмо ответил он и замолчал.

После обеда Богучаров и Патмосов собрались идти к Тугаеву.

– Так смотри же, не уходи. Я Машу пришлю! – сказал Богучаров Василию.

XI

Тугаевы встретили гостей с радостным возгласом:

– Вот отлично! Устроим винт, а потом я вас такой запеканкой угощу! – воскликнул Тугаев. – Катя, распорядись!

Жена Тугаева вышла.

– На веранде устроимся, – суетился Тугаев.

– У меня просьба к вам, – сказал Богучаров, – отпустите Машу к Василию.

– Можно! – ответил Тугаев.

На веранде закипел самовар; Тугаев раздвинул ломберный стол.

XII

Они доигрывали пятый робер, когда чуткое ухо Патмосова услышало легкий стук о перила веранды.

– Я на минуту оставлю вас, – Патмосов быстро встал и, выйдя из‑за стола, спустился в сад.

Пройдя несколько шагов, он увидел подле себя человека.

– Ты, Сеня? Уже вернулся? Что узнал?

– Пошел за ней следом, – тихо заговорил Пафнутьев, – она у Василия с добрый час пробыла. Вышла и, вместо дома, в сторону пошла.

Патмосов закивал головою и потер руки.

– Так, так! Ты за ней…

– Я за ней, – повторил Пафнутьев, – она – на базарную площадь, вошла в трактир, скверный такой, а через минуту назад…

– Не одна, – сказал Патмосов.

– Да! С ней какой‑то мужчина. Я в темноте не разглядел его, видел только, когда из дверей вышел. Одет рвано, борода щетиной. Они за будкой притаились. Я в темноте к ним. Что говорили, не слыхал, только и разобрал: «Буду», – сказал он. Потом он опять в кабак, а она домой!..

– Так, отлично! – тихо произнес Патмосов.

– Что теперь делать? – спросил Пафнутьев.

– За ней следить. Вовсю, голубчик! Завтра утром ко мне приди. Будто насчет места. Будто я нанял тебя, что ли.

Пафнутьев неслышно скрылся в темноте. Патмосов направился обратно к веранде.

– Ну, мы без вас бросили играть, – сказал Богучаров, – с вас два рубля и сорок копеечек!

– А теперь, господа, отведайте мою запеканку и карасей в сметане! – провозгласил Тугаев, суетясь у накрытого стола.

Час спустя Богучаров с Патмосовым возвращались домой.

– Что же, открыли еще что‑нибудь? – спросил дорогою Богучаров.

– Каждый час приносит нам новое. Не будьте нетерпеливы, – шутливо ответил Патмосов.

– И завтра все?

– Думаю, что завтра.

– И деньги?

– Вероятно!

– Десять процентов ваши, – воскликнул Богучаров, – это премия.

– Идет! – согласился Патмосов.

Они постучали в калитку. Дворник тотчас отворил ее.

Патмосов отстал от Богучарова.

– Эту ночь не спи, Кирилл, – сказал он дворнику, – запри калитку, иди к себе и меня жди. Хоть всю ночь. Я заплачу тебе.

– Слушаю – с!

Патмосов нагнал Богучарова у дверей. Со скамьи поспешно поднялся Василий.

– Ну, вот и мы! – сказал Богучаров. – Постели готовы?

– Все сделал.

– Можешь идти, я запру.

Василий тотчас ушел.

– Я сейчас и спать, Сергей Петрович! – сказал Патмосов, направляясь в столовую.

Он закрыл дверь, торопливо вынул из чемодана черные брюки с черной сатиновой рубашкой, револьвер и небольшой сверток. Затем он быстро переоделся в черное, задул лампу, крадучись, вышел из комнаты, открыл входную дверь и очутился на лестнице.

– Ну, ну! И это хорошо! Давай делить.

– Машка достанет их и завтра принесет. Ты пятьсот получил? Теперь как сделать?

– Их уж тютькой звали! Фью! – послышался хриплый смех.

– Твое дело, – сказал Василий, – теперь тебе еще десять тысяч, и в стороны!

– Давай десять. Мне што! Уйду отсюда и закурю!

– То‑то, давай! Для того и звал. Как дать?

– Попроси отложить поездку. А ночью я опять буду, и поделим.

– А если гнать будет?

– Не соглашайся. Уедешь без дележа, тебе хуже. Мне все едино пропадать, а тебе не с руки! – и в сиплом голосе послышалась угроза.

– Для чего ж я звал тебя, – миролюбиво сказал Василий, – я по – честному. Ссориться не хочу.

– Ну и все! Значит, завтра об эту пору!

– Хорошо!

– Ну, и иди себе. Я курну, да и с Богом!

– Тогда прощай!

– Иди себе! Сторожи господ! – с насмешкой сказал сиплый голос. – А тот франт, значит, с носом?

– С носом! – уже выходя из беседки, ответил Василий.

В беседке вспыхнула спичка, и Патмосов увидел грубое лицо с крючковатым носом.

Патмосов ощупал левый карман и тихонько подкрался.

Приятель Василия несколько раз пыхнул папиросою, потом встал.

Патмосов замер. Приятель Василия прошел совсем подле него, бросив в траву папироску. Патмосов приноровился и, едва тот оказался к нему спиною, бросился на него, и в одно мгновение полузадушенный бродяга лежал навзничь на земле.

Еще мгновение – Патмосов ловко забил ему рот платком, что‑то звякнуло, и приятель Василия почувствовал наручники. Он зарычал и с яростью вскинул ногами. Патмосов поднялся с земли.

– Поздно, милый! – спокойно сказал он. – Ты лучше будь умницей, встань и иди за мной!

С этими словами он ухватил бродягу под мышки и, поставив на ноги, взял за шиворот.

– Вот так! А теперь пойдем.

Ловким приемом он ухватил его сзади и без труда повел из сада через двор в сторожку дворника.

– Тсс! – сказал он дворнику, увидев, что тот от изумления готов закричать. – Вот, на сбережение, бери!

Он толкнул бродягу, от которого дворник испуганно отшатнулся.

Наручники тихо звякнули.

– Мы его, Кирилл, пока в баню запрем, – сказал Патмосов, – ключ у тебя?

– У меня!

– Иди отопри! Тихо только.

Патмосов вывел своего пленника из сторожки, провел несколько шагов и втолкнул в низкую дверь бани.

– Давай веревку! Черкни спичкой.

Дворник зажег спичку. При ее свете Патмосов захватил ноги пленника, стянул их петлею, усадил его на лавку и завязал веревку вокруг ножек лавки.

– До завтра не умрет, – усмехнулся он и обратился к пленнику: – Ну, до свидания, друг! Не сердись. Идем, Кирилл! Запирай!

Дворник послушно запер дверь.

Патмосов опустил ключ в карман и сказал:

– Смотри, никому ни слова! А то худо будет. Завтра, когда прикажу, возьми с собой кучера и веди его ко мне. Теперь иди спать!

XIV

Как и раньше, Патмосова разбудил Богучаров. Василий ловко и расторопно приготовил утренний чай.

Патмосов быстро встал, умылся с помощью Василия и сел за стол. Василий убрал его постель и вышел.

– Ну, – поздоровался Богучаров, – сегодня узнаем?

– Сегодня, – ответил Патмосов, намазывая масло на хлеб, – и сегодня же я еду.

– Так скоро?

– Чего вам еще? Четвертый день!

В это время появился Василий с письмом в руке.

– К вам от Антона Егоровича, – сказал он, подавая письмо Патмосову, – а на словах передать велели, что на службе не будут!

Богучаров поднял голову.

– Что с ним? Кто пришел от него?

– А новый человек их! – ответил Василий. – Говорит, нездоров.

Патмосов тем временем читал письмо, и лицо его выразило полное удовлетворение.

Это был отчет Пафнутьева, написанный им под видом письма от Тугаева.

Пафнутьев писал: «Я стерег Машу и не спускал с нее глаз ни на минуту. Вскоре, как вы ушли, все легли спать. Около двух часов ночи Маша выскользнула из кухни. Я – за нею. Она в сенцах достала заступ, после чего пошла прямо через двор в сад. Здесь она быстро начала копать. Я решил, что она достает деньги, подкрался к ней неожиданно и быстро ее схватил. Она вскрикнула. Я зажал ей рот и связал руки. В эту минуту на ее крик вышел на веранду сам Тугаев и чуть не застрелил меня. Я окрикнул его; он спустился ко мне и, когда я рассказал ему, в чем дело, оказал мне помощь. Связанную Машу мы отвели в чулан и заперли там до вашего распоряжения. Вернувшись, стали копать землю и почти тотчас нашли узелок с деньгами, завернутый в клеенку. Деньги сложили назад, не считая, завернули, как было, положили в яму и снова засыпали землею. Господин Тугаев вызвался сторожить деньги и Машу, а я пришел к вам. Что делать дальше?»

– Так. Отлично, – Патмосов сложил и спрятал письмо в карман, – скажи этому Алексею, – обратился он к Василию, – чтобы он остался здесь и ждал меня. Я сегодня еду и его с собой увезу.

– Так это решено? – спросил Богучаров.

– Совершенно. Я свое дело кончил, – ответил спокойно Патмосов.

Василий повернулся и вышел.

– Вы знаете, что у вас есть сухие погреба? – поинтересовался Патмосов.

Богучаров кивнул.

– Ключ от них у Василия. Устройте так, чтобы все пошли с вами в эти погреба. И Василий. Возьмите Михея с лопатою. Поняли? Предлог? Ну, скажите, что хотите туда машину поставить!

В конторе послышались голоса.

– День начался! – сказал Богучаров, вставая.

Он вошел в контору, поздоровался со всеми, позвал Василия, приказал ему передвинуть столы и при нем обратился к старшему чертежнику:

– А что, Иван Иванович, не хотите ли со мною спуститься в наши погреба?

– Для чего?

– На днях к нам машина печатная придет. Так я хочу ее там поставить… Надо посмотреть, пройдет ли она, где установить ее и как с полом; настилать или оставить земляной. Ключ у тебя, Василий?

– У меня.

– Так и ты пойдешь. Вели Михею заступ взять!

– Сейчас хотите? – спросил Василий.

– Пока народ, и сходим. Пойдемте, Иван Иванович?

– Отчего же! Пойдемте!

– Отлично! – Богучаров обратился к остальным: – Господа, кто хочет в сухие погреба идти, смотреть, куда машину поставить? Ум хорошо, а десять лучше!

Служащие поднялись со своих мест.

– А кто же в конторе останется? – спросил Иван Иванович.

– Артельщик и мой гость, Патмосов. Ну, Василий, веди!

Василий пошел вперед.

– Михей! – крикнул он. – Возьми заступ и иди с нами!

Михей выглянул из своего помещения.

– Иди, что ли! – повторил Василий. – Заступ возьми! Эх, дурья башка!

Михей взял из склада заступ.

Богучаров, Иван Иванович, конторщики спускались с лестницы. Василий отпер замок и распахнул низенькую дверь.

– А все‑таки прохладно, – сказал Богучаров, осторожно ступая по ступенькам.

Как только все ушли, Патмосов вышел в переднюю и, поздоровавшись с Пафнутьевым, сказал:

– Молодец, Сеня! Теперь все у нас. Я другого‑то тоже изловил. Ну, последний акт! Василия знаешь?

Пафнутьев кивнул.

– Ну, вот тебе наручники. Стань позади него и, как я махну, сразу его бери! Идем!

И он торопливо вышел на лестницу, а Пафнутьев за ним следом.

XV

Василий ввел всех в погреб направо. Богучаров для виду приказал измерить его шагами, потрогал стены.

Чертежник стал говорить про недостаток света, когда в погреб вошел Патмосов и перебил его:

– А, вы тут! Преинтересные помещения. Вы в другой погреб не заглядывали еще? Помещение такое же, но занятней!

Было в его словах что‑то такое, что все как‑то невольно насторожились.

Патмосов взглянул на Василия и увидел, как лицо его побледнело и исказилось кривой усмешкой. За его спиной стоял наготове крепкий Пафнутьев.

– Сюда, – сказал Патмосов, открывая дверь в погреб налево, – только, пожалуйста, этих накрышек не трогайте! – указал он на куски картона, разбросанные на полу в разных местах.

Богучаров, чертежник, за ними остальные конторщики вошли в погреб.

– А где же Михей с лопатою?

– Михей, где Михей! Позовите Михея! Конторщики раздвинулись, и между ними протиснулся Михей с заступом.

– Вы позволите? – спросил Патмосов у Богучарова и, не дожидаясь ответа, указал ногою: – Копай здесь, Михей!

Василий стоял в самых дверях, а позади него стоял насторожившийся Пафнутьев.

Михей воткнул заступ и надавил на него ногою.

В ту же минуту произошло внезапное замешательство.

Василий вдруг повернулся и, видимо, хотел бежать, но Пафнутьев молниеносно ударил его в грудь, и, когда Василий вытянул руки, он сцепил их наручниками.

– Это что же? – спросил изумленный Богучаров.

– Убийца, – ответил Патмосов. – А здесь убитый! – и он указал на землю.

Василий, бледный как полотно, прислонился к притолке двери.

Среди присутствующих пронесся ропот.

Никто не хотел верить, чтобы общий любимец, Василий, мог быть убийцей.

Патмосов обратился к Богучарову:

– Что произошло убийство, я понял, увидев следы крови подле кассы. Их выскоблили и замазали краской, затерев воском. Упал, разбился… Копай, копай, Михей! В длину копай, до окна!..

В погребе царило молчание. Патмосов продолжал:

– Что замешан тут погреб, я догадался, когда Василий, показывая мне дом, избежал погреба, а потом неохотно показал этот, левый. Я сразу увидел на земле следы. На другой день вы услали Василия, а я осмотрел погреб. Вот следы…

Патмосов снял картонки, и Богучаров увидел ясные отпечатки сапог. С первого взгляда было видно, что следы оставлены двумя, а не одним человеком.

Михей перестал копать и уставился на следы.

– Василия сапог, – сказал он, указывая на один из следов, – я ему подметку подбил и срезал. Вон!

– Копай, копай! – остановил его Патмосов и продолжал: – Я тотчас сделал с них восковые снимки. Выходя из погреба, я вдруг увидел запонку. Серебряная чернь и золотая подкова.

– Матвеева! – крикнул один конторщик.

– Совершенно верно! Это мне сказала его жена. Значит, Матвеев здесь был. У него эта запонка плохо держалась и, значит, нечаянно здесь выпала. Как? Болталась рука, задела о косяк, и запонка упала. И я решил, что он здесь.

Патмосов указал на землю. Михей в страхе выронил заступ.

– Ну, трус! – сказал Патмосов. – Копай, не бойся!.. После этого я прошел в комнату служащих и пересмотрел их вещи. У Василия под кроватью сапоги, совершенно по этому следу. Это ведь и Михей признал! Глупый, он их снял и припрятал, вместо того чтобы износить или вовсе продать… Копай, Михей!..

Среди тишины слышалось только прерывистое дыхание Василия.

Все отшатнулись от него, и он стоял теперь у всех на виду, в трех шагах от ямы, которую копал Михей.

Патмосов продолжал:

– В сундуке его я нашел белые штаны, у которых правая штанина в крови. Я их там и оставил. Следователь их найдет! Он нес труп за плечами. У убитого была разбита с правой стороны голова, и кровь пачкала правую штанину!.. Но их было двое! Кто же второй? Я стал расспрашивать, кто оставался ночью в конторе тридцать первого мая, оказалось – он один. Дворник был у Тугаева на даче, Михей и кучер на именинах. Как произошло убийство, ясно. Артельщик приехал с вокзала и хотел спрятать в сундук деньги, но его схватили, убили, здесь схоронили, деньги отняли. Но их было двое. Кто был этот второй? Куда спрятаны деньги?

– И вы узнали? – спросил Богучаров.

– Узнал! Я нарочно попросил вас сочинить отъезд Василия. Это сразу подняло переполох.

Василий издал звук, похожий на рычание.

– Надо делить деньги, – продолжал Патмосов. – Если они у другого, надо получить свою долю; если они у него, надо выплатить товарищу; если они у третьего лица, надо их достать и опять‑таки поделить. Значит, необходимо всем видеться…

Богучаров и чертежник с нескрываемым изумлением глядели на Патмосова.

– И они увиделись, – сказал Патмосов. – В эту ночь я арестовал товарища Василия, прибежавшего к нему в сад на свидание.

– Вы? Один? – воскликнул Богучаров. Патмосов улыбнулся.

– При сноровке это очень легко. В эту же ночь Маша выкапывала в саду Тугаева деньги и была настигнута моим помощником! – он указал на Пафнутьева.

Василий с яростью взглянул на него и злобно рассмеялся.

– Где же они? – воскликнул Богучаров.

– Деньги там же, в земле. Их бережет Тугаев. Маша у него в чулане, а приятель Василия здесь!

Он вынул из кармана ключ и, подавая одному из конторщиков, сказал:

– Сходите, пожалуйста, к дворнику, дайте ему этот ключ и велите привести того… арестанта. Пусть с кучером идет!

Конторщик схватил ключ и выбежал.

– Копай, Михей! Теперь осторожнее. Понемногу… Как я узнал, что здесь труп? Я просил у вас, Сергей Петрович, щуп и им прощупал!

Патмосов замолчал, и в тишине слышны были только хруп заступа и шум сбрасываемой глины.

XVI

В погреб донесся шум шагов, голоса, и через минуту кучер и дворник ввели соучастника Василия в его страшном преступлении.

Он глядел исподлобья, как затравленный волк. Проходя мимо Василия, он пытливо взглянул на него, и под его взглядом Василий словно оправился.

– Вот он, – сказал Патмосов, – я его вчера после свидания с Василием взял. Стой! – закричал он Михею и нагнулся. – Теперь снимай совсем осторожно!

Михей нагнулся и дрожащими руками стал вынимать тонкие слои глины.

Образовавшаяся яма имела вид могилы. Все столпились вокруг нее.

Слой за слоем сбрасывалась глина, и вдруг один из конторщиков крикнул:

– Волоса!

– Ухо! – крикнул другой.

Михей сбросил еще слой – и мало – помалу перед присутствующими обнаружился труп убитого Матвеева.

Уложить его было, видимо, трудно, и он лежал на боку с подогнутыми ногами.

Одет он был в коломенковый пиджак и такие же брюки. Потемневшее лицо его было все залеплено глиной и казалось ужасным.

Все отшатнулись при виде страшной картины, и только один Патмосов стал на колени и совсем наклонился к трупу.

Через минуту он поднялся и сказал:

– Они его задушили веревкой. Набросили петлю. А когда он падал, то ударился о сундук головой. Отсюда и кровь!

Богучаров стоял бледный.

– Никогда бы не подумал про него, – прошептал он и спросил громко: – Что же теперь делать?

– Пошлите за следователем!

– А с ними?

– Отведите в тот погреб, и пусть пока постерегут.

XVII

Богучаров, едва Патмосов вошел в контору, горячо пожал ему обе руки и сказал:

– Я слыхал о вас много, но то, что видел, превосходит все рассказы.

– Пустое дело, – ответил Патмосов.

– Господин следователь! – объявил, вбегая, Михей.

В комнату вошел полный, с самодовольным лицом господин.

– А, наш Лекок! – поздоровался он с Патмосовым. – Позвольте познакомиться: следователь города Нежина, Анчуткин!

– Очень приятно, – сухо ответил Патмосов.

– Жду врача, – сказал следователь, – вы позволите пока снять с вас показания?

– К чему вам беспокоиться, – мягко ответил Патмосов, – было бы лучше, если бы вы все без меня сделали. Произведите следствие, улики все налицо, и кончено. А зачем я?

– Честь открытия! Хе – хе – хе, – смущенно засмеялся следователь.

– Я не гонюсь за ней, а время мне дорого. Если угодно, так я вам пришлю по почте свое показание. Идет?

– Что же, если вы такой несговорчивый, – сказал с видимым удовольствием следователь.

– Вот и отлично!

– А деньги? – снова спросил Богучаров.

– А вы их уже с господином следователем с места возьмете, – сказал Патмосов.

– Доктор приехал! – доложил Михей.

– Ну – с, я иду! Надеюсь еще с вами встретиться, – любезно сказал следователь Патмосову.

Патмосов молча пожал ему руку.