Текст книги "Сын Сталина"

– Что, Джон, переиграли тебя на твоём же поле? – Ги усмехнулся и, выбрав из хьюмидора сигару, аккуратно обрезал кончик. Прогрев, закурил, выпустив ароматное облако под потолок.

– Не меня, а нас, – спокойно возразил Джон и поставил стакан на стол, – нас поимели, как шлюх в походном борделе. Не сняв штаны и заплатив фальшивым шиллингом.

– И какие у тебя варианты? – Бэзил, который прекрасно знал своего друга, хорошо понимал, что тот не пригласил бы их на встречу, если бы не имел чёткого плана.

– Варианты есть, – Джон плеснул себе виски и, чуть пригубив, продолжил: – Наши друзья из Международного Совета уже начали раскручивать механизм милитаризации Европы, но без Германии. Там достаточно людей и ресурсов, чтобы начать новую мировую бойню. Германия будет блокирована в нынешних границах, а Италия отсечена по горам и заперта британской эскадрой. Конечно, можно было бы начать именно с них, но мои умники утверждают, что в таком случае Европа просто погрязнет в усобице, и основных целей мы не достигнем. Придётся создавать альтернативный товарный коридор по морям, а это, кроме того, что очень дорого, ещё и долго. Если соберём миллионов двадцать, есть очень большой шанс быстро пробить их оборону и захватить Москву. Дальше – раскроим территорию на подконтрольные зоны и установим свою администрацию.

– А что там за возня на юге? – Бэзил, получавший информацию как минимум от трёх разведок, был весьма осведомлён.

– Тоже проект наших друзей, – Ги вздохнул. – Собираются устроить красным карнавал на южной границе. Там полно британских специалистов, и плюс к тому – огромные колониальные войска Индийского королевства. Армией эту толпу оборванцев, конечно, не назвать, но будучи брошенными в нужном количестве, похоронят любую кадровую армию.

– Ну и плюс Япония, – веско добавил Джон. – Сейчас они неплохо закрепились в Китае, и, если им немного помочь, создадут массу сложностей русским на Дальнем Востоке.

– А как потом вышвырнуть их из Китая? – Ги Ротшильд нахмурился.

– Джапы не выдержат долгой войны, – Бэзил Морган небрежно взмахнул рукой. – Океанская блокада плюс прекращение поставок сырья доконают их экономику в течение года. А мы будем для китайцев освободителями и друзьями. Главное – не дать власти их коммунистам. И тогда мы получаем полный контроль над последним транзитным коридором и сможем держать всю мировую экономику вот так, – крепкий кулак Бэзила сжался до хруста.

– Мне будет достаточно контролировать азиатский регион, – Ги усмехнулся. – Дешёвая и бесконечная рабочая сила превратит этот медвежий угол в жемчужину нашей империи.

– А с меня будет достаточно контроля над их Сибирью, – Джон Рокфеллер тонко улыбнулся. – Это та самая точка опоры, с помощью которой можно перевернуть весь мир. И помните, друзья, контроль над миром никогда не будет полным, пока мы не управляем Россией.

После показа техники Александр поехал по своим делам, а Сталин вернулся в Кремль, куда уже подъехали участники очередного совещания: нарком внутренних дел Киров, НКГБ Берия, народный комиссар обороны Ворошилов и наркоминдел Чичерин.

Тема для совещания была вполне актуальная – активное шевеление западных разведок и военные приготовления к югу от России, в зоне Средней Азии.

Основная информация пришла по линии Наркомата иностранных дел и Госбезопасности, что было в общем понятно. Берия даже притащил для наглядности огромную карту, где были отмечены как перемещения крупных банд басмачей, так и армейских подразделений Британской империи. Собственно, кадровых частей из метрополии там было мало, но вот обученные британцами и вооружённые части, набранные из местных жителей, представляли серьёзную угрозу, так как они были весьма многочисленными, и британцы начали формирование восьми полноформатных дивизий в Индии и Иране.

Оружие для них уже шло морем из нескольких британских доминионов и из метрополии, а инструкторы заканчивали отбор людей.

– Таким образом, британцы формируют два ударных кулака, один от Каспия, а другой со стороны Иранского нагорья. Наши силы в том регионе насчитывают семь дивизий, укомплектованных полностью, и некоторое количество отдельных подразделений технического и специального назначения. Техникой и людьми укомплектованы полностью. Так что, полагаю, удар мы отразим и без переброски дополнительных войск, – Ворошилов, закончив говорить, сел, а Сталин не торопясь рассматривал карту.

– А что нам скажет товарищ Берия, какие перспективы развития у военного конфликта на юге?

– Удар-то мы, конечно, отразим, но война не будет простой, – Берия на секунду задумался, подбирая слова. – Кроме формируемых дивизий, в активе британцев не только уже существующие части в Иране и Индии, но и разветвлённое басмаческое подполье и собственно сами басмачи, отдельные отряды которых насчитывают более трёх тысяч бойцов. Мы, конечно, выдавили большинство из них на сопредельные территории, но по первому же сигналу своих покровителей они кинутся обратно. Кроме того, нашими специалистами отмечаются активные военные приготовления Турции, которая может ударить от Закавказской республики и даже высадить десант на черноморском побережье.

Чичерин, уже доложившийся в начале совещания, вздохнул. Тема агентуры в среднеазиатском регионе была весьма актуальной. Агенты, конечно, были, но их количество и качество совершенно не дотягивало до такового у британцев, окучивавших этот регион почти двести лет.

– Есть некоторые надежды противопоставить англичанам народы пушту и дари, живущие на территории Афганистана, – начал он и взглянул на Берию, словно ища поддержки, – но наши возможности не позволяют выйти на племенных вождей, а без их решения ни один человек в том регионе даже не почешется. Ситуацию усложняет ещё и то, что многие из специалистов-востоковедов покинули СССР, а те, кто остался, в основном или специализируются по другим странам, или занимаются проблематикой Востока, вообще не имея выхода на конкретных людей, – добавил Чичерин.

Сталин думал долго, и люди, сидевшие в кабинете, тоже молчали, понимая, что он принимает какое-то важное решение.

Наконец Иосиф Виссарионович встал и, мягко ступая по текинскому ковру, прошёлся по кабинету.

– Я думаю, у нас есть человек, способный поговорить с афганскими старейшинами, – он внимательно посмотрел на соратников и, увидев едва заметную улыбку на лице Лаврентия Павловича, чуть смежил глаза, подтверждая его догадку. – Товарищ надёжный, проверенный, а самое главное, в тех местах бывавший и хорошо ориентирующийся в обстановке. А в помощь ему дать… – Сталин сделал вид, что задумался, и чуть помедлил. – В помощь ему дать товарища Будённого и кое-кого из аппарата товарища Берии.

Ворошилов, тоже понявший, кого именно Сталин прочит в переговорщики, улыбнулся и по привычке потеребил щёточку усов:

– Надеюсь, после этой парочки горы хоть останутся на месте.

– А вот это совсем не факт, – Киров рассмеялся и, посмотрев на недоумённую физиономию Чичерина, пояснил: – Это особый товарищ. Из личного аппарата товарища Сталина.

5

Пристрелянный ствол, цинк патронов, хорошая позиция, что ещё нужно мужчине, чтобы достойно встретить неприятности?

Старший сержант Молодцов – Полк особого назначения НКВД СССР

События в Германии окончательно укрепляют нас в необходимости вмешаться в эту непростую ситуацию. Непосредственно и сокрушительно. Решение о формировании экспедиционного корпуса принято, и Военное Ведомство уже через неделю должно представить список частей и соединений, назначающихся на отправку в Германию. По предварительным расчётам, будет достаточно шестнадцати дивизий, шести танковых бригад, двух воздушных командований, а кроме формируемых отдельных рот для специальных операций, получивших название коммандос[27]27
  В РИ коммандос начали формироваться лишь в июне 1940 года. 23 июня было сформировано первое подразделение.


[Закрыть]. Доставку этих сил на континент обеспечивает первая дивизия линейных кораблей, первая дивизия авианосцев, а также соединения D и S крейсеров и эсминцев.

Все приготовления должны были быть закончены к августу, а высадка предполагается на конец августа…

Из меморандума премьер-министра Великобритании сэра Деймса Рэйси Макдональда королю Эдуарду VIII

Из-под копыта лошади вырвался камень и запрыгал вниз. Сашка посмотрел ему вслед – туда, где бежала холоднющая горная речка, чье название он не помнил. А вот места – знакомые. Во всяком случае, эти жёлтые горы он потом ещё долго видел во сне…

– Товарищ Тёмный, скоро будем на месте, – сообщил высоченный – верста коломенская! – боец-пограничник. – Вон за той высоткой – мазар, там нас ждать и будут.

Маленький отряд уверенно двигался в указанном направлении, где и должна произойти встреча с лидерами афганских пуштунов. Семен Михайлович Буденный, который сумел настоять на своем участии в операции, поклявшись Сталину, что он сможет проследить за неугомонным Александром, тронул поводья коня и подъехал к Сашке поближе:

– Ну, что, Ляксандра, нашел, стало быть, чем англичанке нагадить?

Белов хмыкнул:

– Так и вы, Семен Михайлович, то же самое предлагали. Я видел вашу докладную, видел отчет Примакова и вашу аналитическую записку по этому отчету… Так что мое предложение – просто компиляция ваших рекомендаций…

Некоторое время Буденный пытался осмыслить услышанное, но отчаявшись разобраться в хитросплетении «ученых слов», вопросительно взглянул на Сашку.

– Рецепт простой, – Александр улыбнулся, – враг моего врага мне не друг, но союзник. А врагов себе англичане здесь нажили предостаточно. Главное – не требовать от них сразу горячей и преданной любви к социализму, и всё будет в порядке.

Шедший под Сашей вороной вдруг фыркнул и качнул головой, словно подтверждая слова седока, а Семён Михайлович лишь ухмыльнулся в усы и, привстав на стременах, посмотрел вперёд, где уже крутились всадники из взвода разведки.

Джирга[28]28
  У пуштунов – совет племени или племен.


[Закрыть] местных племён и родов, собранная здесь в горном ауле, не была событием экстраординарным, но всё же прибытие двух сотен гостей одновременно заставило хозяев поселения напрячься, и все женщины и дети были заняты готовкой и обеспечением быта.

Александр остановил коня, не доезжая десяти шагов до дувала, отсекавшего улицу от трёхэтажного особняка, легко спрыгнул с лошади, даже не оборачиваясь, метнул поводья куда-то за спину и шагнул в ворота.

– Салам алейкум… – он поклонился седобородому старику, встречавшему его во дворе дома и, услышав ответное «ва аллейкум салам», спросил: – Четурасти? Хубасти? Джурасти? Бахайрасти?

– Хуб хастам, – старик улыбнулся, блеснув неожиданно ровным рядом белых зубов, и перешёл на русский: – Заходите, дорогие друзья. Ещё не все подъехали, но мужчинам всегда есть о чём поговорить.

– Ты откуда ихний язык-то знаешь? – тихо спросил Буденный, когда они поднимались на второй этаж.

– Да так, по случаю, – Саша, проследив, чтобы бойцы занесли ящики во двор, а промаркированный белой краской подняли вслед за ними, подмигнул Семён Михалычу.

Огромный шелковый ковёр звездообразной формы, брошенный поверх устилавших весь пол иранских ковров, был уже сервирован подносами с фруктами и напитками, и когда совсем молоденькая девочка приняла у Александра шашку и подала первую чашку чая, он улыбнулся одними глазами и, поблагодарив её коротким жестом, глубоко вдохнул ароматный пар.

– Да будет благословен этот дом, во имя Аллаха всемилостивейшего и милосердного.

– Да будет благословенен гость, пожаловавший в мой дом, – старик поклонился в ответ, и на какое-то время воцарилась тишина.

– Легка ли была дорога в наш далёкий край?

– Дорога воина всегда тяжела, и всегда в радость, потому что это джихад, – Александр, говоривший на чистом дари, опять поклонился хозяину. – Надеюсь, мы не нарушили никаких обетов досточтимых старейшин, попросив их собраться?

– Ярмарка скоро, – хозяин дома улыбнулся. – Всё равно все приедут.

– Все и даже те, кому не очень нужно? – Александр тоже улыбнулся и, благодарно кивнув девчушке, подлившей чаю.

– Все, кому нужно, будут сегодня, а остальные – только через три дня.

– Три дня – большой срок, – Александр поставил чашку на поднос золотистой бронзы. – За три дня мудрый обдумает услышанное, примет решение и сообщит о нём вопрошающим.

– Все в руке Аллаха, – вздохнул старик. – Но мы можем догадаться, зачем к нам прибыл тот, чьим именем вдовы воинов ислама до сих пор пугают детей…

Александр пристально посмотрел на него, шепотом перевел вопрос Буденному и замер, ожидая продолжения.

– Вы хотите договориться, чтобы мы остановили тех, кто ходит к вам творить месть?

Белов улыбнулся широкой и открытой улыбкой:

– Для чего нам это нужно, достопочтенный? Разве мы сами не смогли справиться с этими разбойниками? Разве бесстрашный и могучий Буденный-эмир нуждается в чьей-то помощи, верша справедливость?

Семен Михайлович не понимал пушту, но услышав свою фамилию с приставкой «эмир», приосанился и расправил великолепные усы. Повисла короткая пауза.

– Но если вам, достопочтенные, нет нужды в нашей помощи против басмачей, – старый хубастиец впервые применил это слово – «налетчик», – то не объясните ли вы мне, неразумному старому человеку, что же вы хотите?

Выслушав перевод, Буденный ответил с достоинством:

– Мы хотим сделать вам подарок, достопочтенный Абдуррауф-хан. Мы хотим передать вам и воинам вашего каум[29]29
  Племя (пушт.).


[Закрыть] десять тысяч винтовок, триста пулеметов и два миллиона патронов.

Старик медленно огладил седую бороду и наклонил голову в знак согласия.

– Чем же я, недостойный, могу отблагодарить щедрых дарителей за столь великий и драгоценный подарок? Что вы, досточтимый Буденный-эмир и ты… – тут он замялся, ожидая представления Саши.

Белов уже собирался ответить, как Семен Михайлович, интуитивно догадавшись о смысле вопроса, отрубил:

– Ты – сын товарища Сталина!

Абдуррауф-хан выслушал перевод, снова огладил бороду и чуть склонил голову:

– Юный шах-заде[30]30
  Наследник престола (пушту и фарси). Применяется в основном в персидской традиции, но встречается и в пограничных с Ираном странах.


[Закрыть] Искандер, да будет милостив к тебе Аллах. Как здоровье твоего великого отца, шахиншаха с сердцем из булата? Сопутствует ли ему успех в его начинаниях?

– Благодарю, достопочтенный, – Сашка встал и низко поклонился. – Аллах милостив к нему, а тот, на ком милость Аллаха, успешен во всем.

Старый вождь покивал головой, прочитал коротенькую молитву и сказал:

– Да пребудет с ним милость Всевышнего во веки веков, шах-заде. Но я все же вынужден повторить свой вопрос: что будет достойным отдарком за столь щедрый и, не стану лукавить, столь своевременный дар?

Саша улыбнулся:

– Мы не ждем отдарка, достославный Абдуррауфхан. Достаточно будет, если джирга постановит освободить Ватан – Пахтунва[31]31
  Родина (пушт.) «Пахтанва» – название провинции Хайбери в Пакистане на пуштунском. Дословно означает «Земля пуштунов». Во времена Британской Индии провинция носила название Пешавар, по названию главного города.


[Закрыть] от ангрези…

В этот раз старик молчал долго. Очень долго…

– Вы, досточтимый Буденный-эмир и юный шах– заде Искандер, хотите войны между пахту и ангрези? Это понятно: ангрези мечтают о войне между Афганистаном и Шамалом[32]32
  Север (пушт.).


[Закрыть]. Но мы уже воевали с ангрези шестнадцать лет назад, и война не была успешной. У них есть самолёты, пушки, непробиваемые пулями автомобили. Что мы можем сделать против них? Сабля хороша, но не против самолёта, а винтовка – не против броневика.

– Я мог бы рассказать и даже показать, что. Но перед тем как я начну, я хочу услышать клятву именем Аллаха, честью жен и здоровьем сыновей, что никогда хубастийцы не выступят против моей страны и моего народа.

Абдуррауф-хан медленно кивнул:

– Я понимаю тебя, Искандер, но – увы! – такую клятву может дать лишь джирга. Вам надо ждать ответа всех маликов[33]33
  Малик – глава рода (пушт).


[Закрыть].

Буденный встал и слегка поклонился:

– Мы подождём…

Рыжая каменистая дорога, по которой шагал патруль двенадцатой роты гуркхских стрелков, была тиха и пустынна. Нуру, туземный сержант, оглядел местность, затем для порядка поднёс к глазам бинокль. Бинокль имелся только у него, так что рядовые Анрита, Дарджул и Чумбе завистливо глядели на своего командира – обладателя такой прекрасной вещи белых сагибов.

Но что в бинокль, что без него дорога оставалась абсолютно пустой. Там, за поворотом, двенадцать миль по дороге – Баг. Форпост королевских владений, закрывающий выход из Хайберского перевала.

Давно, шестнадцать лет тому назад, патаны[34]34
  Англо-индийское название пуштунов, собирательно – афганцы.


[Закрыть] взяли Баг штурмом, и потом их пришлось целых три дня выколачивать оттуда. Их бомбили с самолётов, расстреливали из гаубиц, даже пробовали использовать газ, но только на третий день, когда против патанских позиций собрали целых две английские бригады, полбатальона сикхов и столько же гуркхов, их удалось выковырять из окопов и горных убежищ. Да и то грязные патаны скорее сами отошли, а при этом ещё ухитрились затянуть преследовавших их под огонь замаскированных горных пушек[35]35
  Бои за Баг произошли во время Третьей Англо-афганской войны в мае 1919 года. Англичане с трудом отбили город, но, преследуя отступающих, попали в огневую засаду и были принуждены вернуться на исходные позиции.


[Закрыть]…

– Господин сержант, сэр, – Анрита вытянулся, как и полагается при обращении к начальнику. – Вон там, посмотрите. Пастух.

Из-за дальнего поворота с патанской стороны показался замотанный в грязное тряпье человек с длинной палкой в руках. Ей он гнал перед собой штук десять тощих овец.

– Что ещё за чучело? – поинтересовался Анрита. – Господин сержант, сэр, нельзя его пропускать, а не то наши повара купят это, а нам потом зубы об жилы стирать. Мяса-то в этих овцах только на офицеров и хватит, а нам – кости да жилы…

Сержант Нуру кивнул. Он и сам не собирался пускать этого патана в Баг. Во всяком случае – бесплатно. Вот если у него найдется банж[36]36
  На Востоке – название полуфабриката гашиша, занимающего промежуточное положение между гашишем и марихуаной. В более широком смысле – легкий наркотик любого происхождения.


[Закрыть]… или шестипенсовик. Хотя откуда у оборванца шестипенсовик?

Он вышел на середину дороги и требовательно поднял руку:

– Стой! Кто?! Куда?!

Оборванец, однако, не остановился, а залопотал что-то на своем тарабарском языке. Ясно слышалось только «Баг» и «ангрези». Должно быть, он объяснял, что желает продать своих худосочных баранов в Баге, где за них дадут больше, чем на патанской стороне.

– Да пошел ты в ад со своими баранами! – заревел Дарджул. – Проваливай!

Патан явно не понимал человеческого языка. Сержант Нури решил показать своим солдатам, как должно объясняться с грязными дикарями. Он подошел к оборванцу, ухватил его за плечо и попытался развернуть, чтобы пнуть его на дорожку в тощий зад.

То, что произошло потом, не успел понять никто из гуркхских стрелков. Длинная палка в руках патанского пастуха вдруг свистнула в воздухе и с силой ударила сержанта в грудь. Тот потерял дыхание, а палка описала в воздухе полукруг и по всем правилам Маг Цзал врезалась сначала в висок рядового Чумбе, потом – в глаз рядового Анрита. Тот осел на землю с залитым кровью лицом, а палка продолжила свое движение и обратным ударом ткнула в горло последнего из стрелков, и гуркха рухнул с пробитым кадыком.

А палка уже прижала к земле сержанта Нури. Босая нога отшвырнула в сторону винтовку, возле глаз сверкнуло длинное лезвие хайбера[37]37
  Длинный пуштунский кинжал (короткий меч) с полуторасторонней заточкой.


[Закрыть], и твердый юношеский голос спросил по-английски:

– Где расположены другие посты? Отвечай, мартышка, если не хочешь, чтобы я отрезал тебе яйцо и запихал его в твою вонючую глотку.

И тут сержант Нури успокоился. Так может говорить только настоящий сахиб-джентльмен, который закончил Сандерхерст[38]38
  Старейшее военное училище Великобритании.


[Закрыть]. Это значит, что сахиб просто проверяет готовность гуркхских стрелков умереть за короля. Что творится с остальными рядовыми, сержант не видел, а потому и не подозревал, что они уже умерли. Разумеется, за короля.

– Я ничего не скажу тебе, враг, – ответил Нури с достоинством, максимально возможным для того унизительного положения, в котором он сейчас пребывал. – Гуркхи не предают!

Молодой сахиб в лохмотьях патана пожал плечами, а через мгновение пленник отчаянно извивался, с ужасом глядя на кровавый комочек в руке мучителя. Он бы и орал на весь Хайберский проход, но его рот плотно заткнул комок вонючей овечьей шерсти…

– Это – раз, – спокойно сказал сахиб с глазами цвета горного льда. – Повторить, или ты готов отвечать?

Нури кивал так, что становилось страшно: вдруг его голова оторвется?

– Попробуй только крикнуть, и это будет твой последний миг в этом грешном мире, – произнес сахиб, теперь уже на тибетском.

Сержант и не пытался кричать или обманывать страшного сахиба. Он быстро изложил все, что знал о защите Бага, показал на карте огневые позиции и даже не почувствовал, когда длинный пуштунский клинок взрезал ему яремную вену. Просто словно заснул.

—…Шах-заде Искендер, ты хочешь пойти туда один? – Веселый молодой малик Рахима даже языком прицокнул от удивления, – Совсем один? Но там же не меньше трех сотен воинов! Половина – сикхи, а половина – ангрези!

Сашка молча кивнул, продолжая переодеваться. Он уже скинул лохмотья пастуха, надел камуфлированный костюм и теперь возился с экспериментальным жилетом-разгрузкой. Молодой таджик – старший сержант из группы быстрого реагирования Пянджского погранотряда, помогал ему застегнуть ремешки и подогнать жилет по фигуре.

– Но как может один человек справиться с тремя сотнями?! – пораженно вздохнул Рахима. – У нас есть великие воины, и некоторые могут совладать, ну, пусть с пятью, пусть даже с семью сикхами в одиночку, но…

Белов молча проверил бесшумный пистолет-пулемет Симонова, разложил по кармашкам снаряженные магазины. Буденный успокаивающе махнул рукой:

– Ну, так у вас, поди, ваши пахлеваны – не дети товарища Сталина, а?

Малик рассыпался в похвалах великого северного щахиншаха, а Семен Михайлович, не меняя интонации, спросил уже Сашу:

– Ляксандра, ты хорошо подумал? Может, возьмешь наших ребят… человек десять-двенадцать?

– Не возьму, Семен Михалыч, – Сашка взвел затвор у экспериментального пистолета бесшумной стрельбы конструкции Коровина. Сунул его в набедренную вшитую кобуру, закрепил и пояснил: – Мешаться будут, честно…

– Ну, гляди, сынок, оно тебе виднее… – Буденный пожевал усы и вдруг рявкнул: – Вот только попробуй мне там башку сложить! На том свете достану, да нагаечкой-то всю шкуру спущу! Аж до кости, как бог свят! Понял, паря?!!

– Понял, понял, – Белов улыбнулся уголками губ. – Ладно, товарищи, я пошёл…

…После заката жара стала резко спадать. Со стороны «Царя тьмы»[39]39
  Тиричмар (пушт.) – «Царь тьмы», самая высокая вершина в Пакистанском Гиндукуше.


[Закрыть] потянуло холодом, подул ветерок. Оравшие птицы умолкли, исчезли надоедливые мухи. На укрепления Бага опускался вечер.

Возле замаскированной позиции двухфунтовой автоматической пушки уныло сидел рядовой второго класса Рам Сингх и печально размышлял о судьбе своего жалованья. Из восьми с половиной рупий три уйдет на штраф. Угораздило же не заметить майора-сахиба! Да ещё и с нечищеным ремнем винтовки[40]40
  Кожаные ремни амуниции в армии Британской Индии чистили тертым мелом и натирали жиром, чтобы придать блеск.


[Закрыть]! Пять рупий надо отослать домой: корова пала, и надо покупать новую, поэтому вместо обычный трех рупий пяти ан придется отправить пять. И что остается? Ничего не остается. На пятьдесят пайс только бетеля купить и можно.

Рам Сингх снял с пояса фляжку, поболтал ее, надеясь, что в ней ещё остался хоть один, пусть самый маленький глоточек арака. Как же! Что может остаться, если вчера все выпил? От огорчения сикх вытащил из кармана кителя мятый пакетик сигарет и закурил. Ну и что с того, что на посту нельзя курить? Кому это здесь помешает?

Огонек на конце сигареты мерно тлел успокаивающей багровой звездочкой. Ладно! В конце концов, месяц можно прожить и без арака. Зато через три месяца истекут первые два года службы, и тогда он станет рядовым первого класса. И жалованье у него будет не восемь с половиной, а полновесные четырнадцать рупий. Ещё пять лет послужить, и можно возвращаться домой состоятельным человеком. Кстати, к тому времени сельский полицейский сирдар Джанг Бахадур Сингх уже будет совсем старым, и Рам Сингх вполне может занять его место. Можно будет и жену взя…

Тихий звук, похожий на шипение, прервал размышления сикха. А потом последовал сильный удар под левую лопатку, и Рам Сингх умер, даже не успев понять, что это и есть смерть.

Сашка подошел поближе, перевернул тело британского часового и осмотрел его. Ничего интересного. Ну, коли так, то винтовка этого бедолаги пригодится хубастийским союзничкам, маму их за ногу…потрогать! А у него ещё есть дела…

…В настоящем бетонном блиндаже рядом с пулемётом расположились четверо: трое сикхов и рядовой первого класса Стаффордширского полка Джон Ластери, сегодня с утра произведенный в капралы. Его пригласили на дружеские посиделки старые знакомцы Теджа Сингх и Ганда Сингх, с которыми Джон вот уже пятый год тянул армейскую лямку.

– Джон, а который раз тебя в капралы производят? – спросил Теджа Сингх, орудуя штыком, которым он открывал консервные банки с тушеной говядиной. – А то я уже и со счета сбился…

– В четвертый вроде… Да, точно в четвертый… – Ластери затянулся сигаретой и выпустил клуб ароматного дыма. – В первый раз разжаловали ещё в Бенгалии – там я вина у лягушек украл…

– У кого? У каких лягушек? – заинтересовался Ганда Сингх, принимаясь полосовать на куски арбуз.

– А-а, там французы какие-то были… А во второй раз меня произвели уже в Пешаваре, когда я штыком заколол пятерых мятежных патанов. А разжаловали…

Договорить он не успел. В блиндаже бесшумно, точно призрак, появился ещё один «гость». Не сказав ни «здравствуйте», ни «до свидания», он поднял странный, непонятной формы пистолет с очень толстым стволом. Трижды сверкнуло бесшумное пламя, и все трое сикхов рухнули кто на пол, кто на стол. Джон Ластери, так и не успевший пришить капральские нашивки, сидел, откинувшись к стене, и остекленевшими глазами смотрел на рукоять ножа, торчащую в его груди чуть выше третьей пуговицы кителя.

– Уж извиняйте, что вечеринку вам испортил, – негромко произнес Сашка, убирая пистолет в кобуру. – Неплохо товарищ Коровин сработал, – вынес он свой вердикт и снова исчез в темноте.

Командир гарнизона укреплённого района Баг майор Стенли в эту ночь засиделся над документами. Требовалось срочно свести воедино три расходные ведомости: на рис, на коровье масло и на сахар. Казалось бы, ничего сложного, но у майора все время получалось, что либо гуркхи слопали все масло, либо стаффордширцы – весь рис, да ещё и обильно посыпав его сахаром. При этом получалось, что та же самая стаффордширская рота свое пайковое масло вынула, по– видимому, из воздуха, так же как и непальцы – свои рис и сахар…

Стенли скомкал очередной испорченный листок, на котором значилось, что гуркхи съели масла впятеро больше, чем получили, и глубоко задумался. Разумеется, некоторая часть этого масла была… ну, скажем так – эфемерна. Но ведь остальное они получили?!

А куда его девали командир роты и его бохадур-лейтенанты[41]41
  «Бохадур» – приставка к званию в индийской британской армии, означавшая офицера-туземца, в противоположность английским офицерам, к званию который туземными солдатами и офицерами добавлялась обязательная приставка «сахиб».


[Закрыть]?

Майор плеснул себе в стакан розового джина, подумав, добавил портвейна и сделал длинный глоток. Тяжела военная служба, хотя и прибыльна.

После портвейна с розовым джином Стенли вдруг почувствовал, что у него затекли ноги, и он встал. Разминая ноги, подошёл к окну, удовлетворенно оглядел чисто выметенный плац. На флагштоке в полном безветрии обвис гордый «Юнион Джек». За ним были казармы сикхов, за ними. А КУДА ДЕЛСЯ ЧАСОВОЙ ВОЗЛЕ ФЛАГА?!!

Майор резко бросился к двери. Часовой, оставивший свой пост – это… это… Во всяком случае, в сравнении с ЭТИМ коровье масло, рис, сахар – да что угодно! – блекнут и становятся совершенно не важным. Куда делся этот негодяй?!

Весь пышущий благородным негодованием Стенли выскочил из помещения штаба. Вернее, собирался выскочить. Но стоило ему потянуться к ручке двери, как что-то сильно ткнуло его ниже шеи, и по телу словно бы пробежал электрический разряд, от которого мгновенно отказали руки и ноги. Майор кулем осел на пол, а прямо перед ним из ниоткуда возник человек. Странная одежда, измазанное чем-то лицо, на котором холодно пламенели синие глаза…

Стенли быстро и профессионально связали, а потом с трудом втащили обратно в кабинет. Во рту оказался плотный комок из свалянной шерсти, и твердый палец, похожий на кончик дубовой трости, снова нажал куда-то. Майор ощутил, что снова чувствует свои конечности, но радости ему это как-то не прибавило.

– Майор, – тихий и уверенный голос говорил по-английски с тем характерным пришёптыванием, которое свойственно аристократам. – Если вы будете разумным, то сохраните свою жизнь и здоровье. Если нет, то ни первого, ни второго я вам не гарантирую.

Стенли кивнул, и шерстяной кляп исчез, но вместо него под подбородок упёрлись холодные и жесткие пальцы.

– Сейчас я задам вам несколько вопросов, и от ответов на них будет зависеть ваше дальнейшее существование. Поняли меня? Если да – моргните.

Англичанин моргнул, одновременно пытаясь понять: кого, во имя всех бессмертных богов и великих драконов, занесло в этот относительно спокойный район афганской границы, на его несчастную голову?! Незнакомец чуть отпустил пальцы:

– Сколько в вашем подчинении солдат? Прошу назвать всех, включая нестроевых. Ещё меня интересуют места дислокации ваших подчиненных. Рядовой состав – отдельно, офицеры – отдельно.

После того как Стенли ответил на все вопросы, спрашивавший помолчал, а потом спросил:

– Семья, дети?

– Есть… жена… две дочки… в школе, в Англии. – просипел майор.

– Хорошо. Я договорюсь, чтобы вас оставили в живых. Вас обменяют после окончания боевых действий. Прощайте.

Короткого удара Стенли не видел, лишь почувствовал острую боль, которая и погрузила его в беспамятство.

– …Ну, товарищ маршал, ну давайте мы сходим, хотя бы посмотрим. – тянул старший лейтенант-пограничник умоляющим тоном. – Ну нельзя же ведь так. Он же пацан, совсем пацан. Ну мало ли что?.. Ведь всего два часа до рассвета, не больше.

– Цыть, дура! – Буденный хлестнул себя нагайкой по голенищу сапога. – Сказано – не лезь, значит – не лезь!

– Но ведь он там совсем один, товарищ маршал. А вдруг. Если что-то не так?

– У кого «не так»?! У Саньки «не так»?! Да ты. – Семен Михайлович аж задохнулся. Он вдруг оказался прямо перед пограничником и сгрёб его за грудки: – Слушай, ты – шапка зеленая, – процедил он сквозь зубы. – У тебя сколько врагов на счету? Ну?! Десяток, два?! Только не ври, что четыре наберётся!

Буденный отпустил ворот гимнастерки и снова заходил возле костра. Опять хлопнул себя нагайкой по голенищу:

– А вот у этого, как ты говоришь, пацана – двадцать тыщ без малого! Понял ты?! Пограничник, – протянул он последнее слово. – Ну, и куда ты собрался? Мешать ему, под руку лезть?! Сидеть, я сказал!..

Старший лейтенант поражённо замер. До него доходили какие-то неясные слухи о том, что Гитлера и всех германских фашистов взорвала не специальная боевая группа передового пролетариата, а какой-то мальчишка. Доходили, но он не верил. А тут ему вдруг припомнился услышанный раз тихий шепоток в его эскадроне. Здоровенный сибиряк, хотя и член партии, говорил с грузином-комсомольцем о том, что, мол, пацан тот, что Гитлера в ад настропалил, не просто пацан. А грузин кивал и шептал, оглядываясь, что, мол, это же – сын САМОГО СТАЛИНА. Да это – не главное, возражал сибиряк, а главное: пацан тот – не обычный пацан.

Знает он, ведает. Глаза отводить умеет, собак заговаривает. И хотя батька его – точно САМ, а вот мамка – с Сибири, и не простой девкой была, а ведуньей. Сама всему сына выучила, сама к отцу послала, чтобы защищал и помогал… Неужели правда?..