Текст книги "Крепость права"

Часть 6. Угрозы современному свободному обществу и пути борьбы с ними

Однажды освобожденное, остается ли свободное общество навсегда свободным? Думаю, на этот вопрос можно не отвечать. И если попытки построить демократическое общество в прошлом исчезали под гнетом внешнего воздействия обществ несвободных, сегодняшние свободные общества оказываются в зоне риска именно потому, что являются свободными.

Поскольку в основе свободного общества лежит гуманизм, сам гуманизм оказывается ахиллесовой пятой общества, базирующегося на свободе.

В частности, гуманизм принуждает свободных людей быть терпимыми к несвободным идеологиям. В некоторых случаях гуманизм и терпимость по сути обязывает быть терпимыми к тем, кто не является терпимым к другим.

Так, терпимость принуждает европейцев быть терпимыми даже к достаточно радикальным проявлениям ислама. В то же самое время, радикальный ислам, как и любое радикальное религиозное течение, едва ли может сочетаться с проживанием в свободном обществе. Даже не углубляясь в корни Ислама, мы можем понять, что Ислам как религия идет вразрез с идеями свободы и равенства. Невозможность молодым людям самостоятельно выбрать себе партнера для брака, невозможность женщины передвигаться без сопровождения ближайшего родственника-мужчины и многие другие законы и запреты делают ортодоксальный ислам неинтегрируемым в идеи свободного общества.

Основной проблемой в данном случае является то, что Ислам является не просто философским и политическим течением, но религией. К религии в любом обществе мира почему-то принято особое отношение.

Попробуйте представить себе отношение к общественному течению, чьей идеей является превращение женщин в придаток мужчины, а детей – в полную собственность родителей. Такая идеология быстро подверглась бы критике и попала бы в раздел запрещенных, оказавшись приравненной к тоталитарным идеологиям. Однако религиозный флер позволяет исламу не просто получить спокойное к себе отношение свободного общества, но и не вызывать никаких протестов в случае агрессивного распространения.

Частым аргументом защитников свободы вероисповедания является то, что ортодоксальный Ислам, как и любая другая агрессивная религия – это религия добра и мира. Если это действительно так, Ислам должен измениться таким образом, чтобы вписываться в рамки цивилизованного общества. Еще более популярным аргументом является факт добровольного принятия религии всеми ее адептами. Это не совсем является правдой. Принявшие Ислам в детстве по воле родителей, повзрослевшие люди уже не имеют права выйти из учения, т.к. согласно самому учению за этим следует смерть.

Пожалуй, отдельно стоит отметить, что исламская угроза является далеко не единственной религиозной угрозой, однако самой очевидной из существующих ныне в мире свободных людей.

Толерантное отношение к идеологиям, насильственно нарушающим права и свободы других людей, выглядит примерно также, как толерантное отношение к преступлениям, совершающимся вокруг нас. Таким образом, если свободное общество хочет защитить себя и не дать уничтожить себя изнутри, необходимо принимать меры для того, чтобы препятствовать опасным действиям религиозных течений.

Любое религиозное течение должно быть соответствовать нормам свободного общества. Если таковое грубо не соответствует им, религиозное течение такого рода должно быть приравнено к идеологиям, грубо не соответствующим идеалам свободного общества. Например, нацизму и коммунизму. Впрочем, это не означает, что такие учения обязательно должны быть запрещены – просто относиться к ним нужно будет именно так, как относятся к другим учениям, действующим против интересов свободы человека.

Но даже если речь идет о безобидных религиозных течениях (например, современный умеренный ислам), идти на уступки с целью уважения чувств верующих рано.

Все дело в том, что требования к уважению чувств часто по сути является призывом к неуважению чувств других людей. Крест на флаге Англии не несет никакого оскорбительного подтекста сам по себе, однако ряд мусульман находят его оскорбительным и как следствие притесняющим их. Компания Pepsi могла бы пожаловаться на тот же флаг, найдя его оскорбительным из-за того, что он имеет отдаленное сходство с геральдикой Coca Cola. Такое сравнение кажется глупым и абсурдным, тем не менее, оно вполне соответствует требованию той группы мусульман по уровню обоснованности.

Важно понять, что религия имеет не больше сакрального, чем простые человеческие убеждения или политическая идеология. Если кто-то убежден, что наличие собак в городе – это плохо, это не повод прятать от него этих животных каждый раз. Если националиста оскорбляет флаг демократической Германии, это вовсе не повод делать так, чтобы он не смог увидеть этот флаг. Если ему не нравится флаг, он попросту может на него не смотреть.

По сути, оскорблением чувств верующих может служить только то, что является фактическим и безусловным оскорблением кого бы то ни было. Кроме того, прежде чем предъявлять какие-либо юридические требования к чему-либо, верующие должны сами являться верующими в юридическом смысле этого слова. Требующий уважения к Исламу не считается мусульманином, если, например, отмечает Новый Год по юлианскому календарю, а требующий к себе уважения христианин юридически не является христианином, если не соблюдает пост. Такой подход также выглядит вполне последовательным: если верующие предъявляют юридические требования к кому-то, справедливо предъявить юридические требование к ним самим.

Парадоксально, но многие религиозные адепты нарушают устои своих религий уже фактом проживания на тех территориях, чьи законы они пытаются изменить. Так, Норвегия, Дания и Греция де-юре являются христианскими странами. Осознанное принятие подданства или гражданства этих стран может расцениваться некоторыми имамами как выход из Ислама, и однозначно расценивается классическим Исламом как грех.

Стоит отметить, что религиозные учения на данный момент не просто угрожают свободному обществу, но и постепенно разрушают его изнутри. Уступки, на которые идет в частности европейское общество мусульманам и христианам, уже говорят о том, что свободное общество отторгает часть своей свободы, обосновывая это, как ни странно, всеобщей свободой.

«Демократия – худший политический строй. За исключением всех остальных», – Винстон Черчилль.

Второй путь уничтожения свободного общества своими же руками – всеобщее избирательное право.

Если политические строи прошлого служили отдельным индивидуумам, угнетая при этом тысячи и сотни тысяч, свободные политические системы сегодня часто служат интересов тысяч, угнетающих при гораздо меньшие по численности социальные группы.

Поскольку любое государство априори подразумевает насилие, рассматриваемая угроза – угроза насилия большинства в отношении меньшинства.

Так, ограбление одного состоятельного человека большой группой людей с последующим равным разделением его имущества также является демократией: большинство осталось удовлетворено таким положением вещей.

Поскольку в демократической системе политики работают в интересах широких масс, политика многих свободных стран де-факто строится на легитимном ограблении богатых толпами бедных. Самое поразительное в этой ситуации то, что в долгосрочной перспективе такое положение дел становится не выгодным никому, включая самих бедных.

В большинстве стран свободного мира существует политика стимулирования рождаемости. При этом за каждого нового ребенка семья получает дополнительные материальные средства. В ряде стран размер пособий таков, что родители могут позволить себе вовсе не работать. Размножаясь, они лишь приумножают свое благосостояние, при этом не производя ничего.

В работающих семьях детей рождается закономерно меньше. В Европе сегодняшнего дня весьма часто семьи не рожают совсем. Как будет выглядеть ситуация такого рода спустя всего 50 лет, или два поколения?

В неработающей семье родится 4—8 детей, в то время как в работающей – 0—2. Поскольку прошло не одно, а два поколения, результат следует возводить в квадрат. Как итог, мы получаем 16—64 неработающих против 0—4 работающих. Да, можно предположить, что кто-то из детей безработных начнет работать, но с той же вероятностью возможно предположить, что кто-то из детей работающих станет профессиональным безработным.

Важно понимать, что безработные будут голосовать за тех, кто по-прежнему обеспечивает их за счет денег налогоплательщиков, и их голоса окажутся более многочисленны. Таким образом, машина демократии де-факто превращается в легитимную машину грабежа одной части общества другой.

Существует ли разумный выход из сложившейся ситуации? Ответ на этот вопрос кроется в цитате Черчилля. Не существует выхода, который бы идеально бы разрешал сложившуюся проблему. Однако существует выход, максимально приближающий ее к решению.

Избирательные права должны предоставляться только тем, кто с момента предыдущих выборов до момента наступивших получил из бюджета меньше, чем сам отдал в него. При этом предоставляется возможность делегирования своего права голоса.

Может сложиться ощущение, что таким образом все институты социальной поддержки будут уничтожены. Это в корне неправильно. Социальные государства и любые инструменты взаимопомощи как правило создавались не усилиями нуждающихся, но усилиями готовых самостоятельно приносить жертвы. Первый аналог страховой медицины, выглядевший в виде касс взаимопомощи при предприятиях, создавался отнюдь не больными, но здоровыми в интересах больных. Важно понимать, что нуждающийся индивид априори слаб, и потому не может вносить серьезного влияния в процессы становления институтов социальной защиты. Однако всеобщее избирательное право не только наделяет нуждающегося той же юридической силой, что и не нуждающегося, но и позволяет создавать условия, в которых не у не нуждающихся будет возникать стимул становиться нуждающимися.

Модернизация избирательной системы в таком видео будет встречена недоброжелательно современной политической элитой большинства свободных стран. Все дело в том, что политические лидеры современности получают свои мандаты, опираясь на поддержку в том числе и тех граждан, чье благополучие частично или полностью обеспечивается за счет отъема ресурсов у более обеспеченных. Изменение избирательного механизма лишит многих современных политиков основной части своего электората и, как следствие, в самом ближайшем будущем лишит их самой возможности занимать свои позиции. Возможно, само упоминание предложения модернизации избирательной системы в таком виде в дальнейшем затруднит распространение книги.

Одной из разновидностей проблем всеобщего избирательного права, создающего угрозу свободному обществу, является луддизм. Промышленная революция XIX века привела к многочисленным пролетарским бунтам на территории Англии. Недовольство рабочих вызвали массовые сокращения на производствах, связанные с автоматизацией и оптимизацией труда за счет внедрения машин. И хотя с того момента прошло около 200 лет, луддизм имеет место быть и в современном свободном обществе.

Одним из наиболее характерных проявлений луддизма стали протесты таксистов в Париже против системы Uber, позволявшей в несколько раз снизить стоимость поездки, увеличив ее общую скорость также в несколько раз. Высокотехнологичный продукт оставлял без прибыли целую индустрию, вынужденную платить огромные патентные налоги. Как итог, французское правительство пошло на встречу протестующим и запретило Uber.

Важно понять, что такая политика ведет к гибели цивилизации примерно по тем же причинам, как и всеобщее избирательное право. Основополагающий легальный принцип, от которого необходимо отталкиваться для разрешения данной ситуации – новая технология или продукт, а также их собственники и создатели не применяют никакого насилия в отношении других игроков на рынке. Они всего лишь действуют в формате общей конкуренции. В то же самое время, остальные игроки на рынке не хотят следовать принципам честной и открытой конкуренции, прибегая к насилию или взывая к административному ресурсу, который также являет собой насилие. Поскольку честная конкуренция между субъектами является одной из ключевых составляющих существования как экономического, так и политического поля свободного общества, действия луддитов ни при каких обстоятельствах не могут находить поддержки со стороны властей, т.к. луддиты действуют против всеобщих интересов.

Если оглянуться на прошлые века, можно понять, что, несмотря на общий закон ускорения времени, человеческая цивилизация движется по синусоиде. Огромные подъемы чередуются глубокими упадками. Важно заметить, что глубочайший упадок в истории Европы, наступление Средневековья, был связан с распространением идеологии добра и мира – Христианства.

Очень важно понимать, что свободное общество в любой момент рискует закопать само себя инструментами сохранения своей же свободе. Заметим, что свободное общество оставляет за собой право на насилие в частных ситуациях, за счет которого и поддерживаются порядки свободного общества. Именно поэтому применение насилия или, тем более, применение насилия в отношении структур несвободного общества является оправданным – насилие служит для сохранения самой структуры свободного общества. Даже в условиях анархо-капитализма внутренний порядок поддерживается пусть не самим насилием, но угрозой его применения. Поскольку мы рассматриваем возможность освобождения несвободного общества без применения насилия, вполне возможно, что безнасильственные или малонасильственные методы могут оказаться интегрированы и в жизнь свободного общества.

Заключение

Я рад за вас, дорогой читатель, обладающий возможностью читать книгу, доступную в свободном обществе. Но пока я занимался ее написанием, а вы занимались прочтением, освобождения не дождались тысячи людей по всему миру. Нельзя забывать, что одни только полностью несвободные страны таят в себе население в сотни миллионов человек. Абсолютное большинство из них предельно ограничены в своей свободе.

В автократических и полутоталитарных странах на данный момент проживают десятки процентов населения Земли. И хотя абсолютное большинство населения обладает довольно широкой свободой и мобильностью, эти страны также совокупно скрывают в себе десятки миллионов тех, кому не может помочь никто, кроме внешней силы.

Я старался скорее закончить эту книгу, чтобы дать этим людям возможность увидеть мир свободными. Сейчас я хочу, чтобы максимум возможного для этого сделали вы. Я попрошу вас передать эту книгу каждому свободному человеку, чтобы количество свободных людей в этом мире как можно скорее выросло.

Приятно чувствовать себя подарившим жизнь кому-то. У нас, свободной части человечества, сегодня есть возможность подарить настоящую жизнь десяткам миллионов человек, оказавшихся в плену несвободных политических режимов. Разве может быть что-то более благородное?

Для несвободного общества главные декларируемые ценности – духовные, но главные фактические – материальные. Свободное общество декларирует в качестве главных ценностей материальные, но на самом деле важнее материального оказываются духовные ценности. Желание освободить миллионы людей, которое я надеялся пробудить в вас, сможет изменить качество своих желаний для миллионов освобожденных.

По-своему я благодарен судьбе за так сложившиеся обстоятельства: я родился на последнем издыхании СССР, вырос в стране рождавшегося капитализма, скованного затем автократией. В определенный момент автократия сделала и меня своей жертвой – один год мне пришлось провести в условиях, мало чем отличающихся от полноценной тюрьмы. Затем последовала иммиграция в страну, обретшую свободу в тот же момент, что и та, из которой я происхожу. Обретшая и воспользовавшаяся ею по-настоящему.

Теперь я знаю о том, что такое свобода. Я узнавал это постепенно. И кажется, в мире не так много людей, способных почувствовать это.

Свобода не абстрактна. Ты можешь ее почувствовать и вкусить. Свобода – это много сортов сыра на прилавке и улыбающиеся продавцы, способные позволить себе купить все эти сорта. Свобода – это чистые улицы и вежливые полицейские. Свобода – это отсутствие необходимости обороняться; это когда пропадает то ощущение, что на тебя вот-вот повысят голос и нахамят просто так. Свобода открывается не сразу. Со временем тебе нужно будет открыться свободе самому.

Те, кто родились в свободном обществе, вряд ли поймут это. Те, кто никогда не видели такого общества, также не смогут этого понять. В наших интересах сделать так, чтобы свобода служила интересам всех и каждого из нас.

Р.А., Рига, 10 января 2016 г.

Еще раз все основные тезисы книги:

Отсутствие помощи жертвам несвободного общества приносит множество смертей ежедневно.

С освобождением несвободных государств человечество сможет сделать огромный технологический рывок.

Многие выдающиеся деятели науки, бизнеса и культуры подарили человечеству свои достижения только благодаря тому, что вовремя смогли выбраться из несвободных государств.

Сегодняшнее свободное общество располагает достаточными ресурсами и желанием для освобождения несвободного общества.

Освобождение несвободных государств – это совмещение реализации людей свободного общества потребности в самоактуализации (высшая потребность по пирамиде Маслоу) с реализацией физических и безопасностных потребностей людей в несвободном обществе.

Если современные государства готовы отбирать детей у неблагонадежных родителей, они тем более должны быть готовы освобождать жителей несвободных стран от их правительства.

В современных условиях возможно освобождение несвободных государств без человеческих жертв.

В основе любого тоталитарного общества лежит формально позитивная идеология.

Тоталитарное общество ставит перед собой цели, которых систематически не достигает.

В силу наличия ненасильственных методов противостояния распространению тоталитаризма многие несвободные режимы старательно мимикрируют под относительно свободные.

Ни одно государство мира не освободилось в силу примененных извне ненасильственных методов противодействия, поэтому сегодняшние методы противодействия тоталитаризму стоит признать неэффективными.

В несвободном обществе доминирует искаженное представление о собственности.

В несвободном обществе главными провозглашаются духовные блага, хотя фактически главными являются материальными. В свободном обществе, как правило, все наоборот.

Зачастую на основе продолжительного авторитарной или тоталитарной власти в обществе формуируется политический синдром Маугли – неспособность поверить в возможность создания более справедливо устроенного государства.

Одним из наиболее удобных механизмов самосохранения является невозможность измерить количественно что-либо, относящееся как к успехам деятельности государства, так и ко многим другим факторам.

Несвободное общество заметно разрушает «горизонтальное различие» между людьми. Ключевая разница между индивидами наблюдается только в формате иерархии в обществе.

Несвободное государство всячески препятствует развитию социальных лифтов, если те никак не связаны со степенью лояльности государству.

Одним из ключевых факторов самосохранения несвободного общества в том числе и после его освобождения является наличие стокгольмского синдрома.

Итогом деятельности автократических режимов является значительная инфантилизация общества.

 
Одним из главных параметров, отличающим свободное государство, является несоблюдение законов и правил, установленных самим же государством.
Первым и главным критерием, позволяющим нарушать суверенитет государства, является систематическое нарушение самим государством им же принятых законов.
В условиях современного мира государства могут быть освобождены и без применения насилия: нелетальное оружие позволяет решить эту проблему.
 

Несвободные государства не могут технологически противостоять свободным, в том числе и на уровне развития оружия или средств защиты от его применения.

Факт освобождения извне или изнутри играет не такую большую роль. Гораздо важнее вектор, указанный обществу в дальнейшем.

Военные лоббисты в разных странах мира будут противодействовать ненасильственному освобождению стран и делать все возможное для насильственных вторжений, причем максимально продолжительных.

Зачастую война является актом, выгодным политическим и военным элитам с обеих сторон.

Одним из способов скорее прекратить войну с минимальными потерями является отстутствие вознаграждения номенклатуры за успехи на фронте при сохранении взысканий за неуспехи.

Сегодняшние несвободные общества представляют как внутреннюю (иммиграционный кризис в Европе) так и внешнюю военную (испытание водородной бомбы в КНДР) угрозу свободному обществу

В некоторых случаях крах тоталитарного режима может являться благом для всех субъектов, вовлеченных в этот режим, в том числе и для главных его бенифициантов.

Общества вновь освобожденных государств могут быть похожи на общества, полностью состоящие из подростков. Развитие свободных государств требует надзора.

Ключевым фактором развития свободного общества является ясная заданная цель. Наилучшим примером заданной цели на данный момент является европейская интеграция.

Отсутствие у общества собственных целей приводит к тому, что общество начинает служить целям своих правителей.

Необходимо создание ступенчатой системы интеграции вновь освободившегося общества в свободное мировое сообщество на примере интеграции стран в Европейский союз.

Несвободное общество имеет замок, закрывающийся сам на себя

Сегодняшние свободные общества оказываются в зоне риска именно потому, что сами являются свободными.

Любое религиозное течение должно быть соответствовать нормам свободного общества. Если таковое грубо не соответствует им, религиозное течение такого рода должно быть приравнено к идеологиям, грубо не соответствующим идеалам свободного общества.

Религия имеет не больше сакрального, чем простые человеческие убеждения или политическая идеология.

Прежде чем предъявлять какие-либо юридические требования к чему-либо, верующие должны сами являться верующими в юридическом смысле этого слова. Требующий уважения к Исламу не считается мусульманином, если, например, отмечает Новый Год по юлианскому календарю, а требующий к себе уважения христианин юридически не является христианином, если не соблюдает пост.

Уступки, на которые идет в частности свободное общество адептам религий или представителям иных социальных групп, уже говорят о том, что свободное общество отторгает часть своей свободы, обосновывая это, как ни странно, всеобщей свободой.

Избирательные права должны предоставляться только тем, кто с момента предыдущих выборов до момента наступивших получил из бюджета меньше, чем сам отдал в него. При этом предоставляется возможность делегирования своего права голоса.

Огромные подъемы чередуются глубокими упадками. Важно заметить, что глубочайший упадок в истории Европы, наступление Средневековья, был связан с распространением идеологии добра и мира – Христианства.