Текст книги "LoveStar"

Lovedeath

В сознании Индриди и Сигрид компания LoveDeath была неразрывно связана с любовью. Ясными зимними вечерами они часто ездили на лыжный курорт Блауфьёдль, прямо к закрытию: когда на склонах гасили освещение, становились видны даже самые далекие звезды. Сигрид и Индриди устраивались поудобнее у самой вершины горы, возле занесенного снегом и обросшего сосульками домика, на крыше которого стоял рекламный щит:

LoveDeath

Чистая энергия

Чистая смерть

Индриди и Сигрид вглядывались в темноту, молчали, или шептались, или слушали дыхание друг друга и наблюдали, как с их губ срываются облачка пара, как будто с горячих источников, а иногда эти источники бурлили. Их разговоры о жизни и любви тоже бывали бурными, как горячий источник, когда они лежали на склоне горы, наблюдая, как мерцают звезды и как вдали над столицей горит желтый световой купол, который навечно защитил ее жителей от тьмы и звезд.

– Вон Орион, – говорил Индриди.

– Да, вон Ригель, его еще в старину называли Посох Иакова, – отвечала Сигрид.

– Где? – переспрашивал Индриди.

– Вон там, прямо под звездой Лавстара, – говорила Сигрид и показывала на искусственную звезду, которая сияла ярче всех остальных.

Через равные промежутки времени появлялись падающие звезды. «Вот еще кто-то умер», – перешептывались влюбленные, глядя, как метеор летит по небу и сгорает в атмосфере. «Вот еще кто-то умер», – говорили они и были совершенно правы. А из завтрашней «Утренней газеты» можно было узнать, кто именно, и прочитать слова прощания, написанные близкими покойного.

Когда дул солнечный ветер нужной силы, появлялось северное сияние: сначала бледное, как бензиновая пленка на воде, а потом все ярче; оно танцевало по небу, словно кто-то чертил в воздухе линии энцефалограммы. Но оно редко держалось подолгу: как только оно появлялось, в заснеженном домике раздавались грохот и шаги, зажигался свет и наружу выбирался старичок в меховом пальто и с большими усами.

– Вот и Эйнар проснулся, – шептала Сигрид.

Обычно Эйнар ничего не говорил, а сразу поднимался, хрустя снегом, к самой вершине, где стояла мачта, и наполнял там гелием оранжевый аэростат. На нем было написано яркими буквами:

LoveDeath

Чистая энергия

Чистая смерть

Эйнар привязывал аэростат к бесконечной катушке медной проволоки, укрепленной на мачте; от мачты начиналась линия высоковольтных проводов, уходившая на север, к космодрому LoveDeath.

– Не путайтесь под ногами, – ворчал Эйнар, доставал нож и обрезал привязной канат аэростата.

Оранжевый шар взлетал в темноту, проволока начинала быстро-быстро разматываться с катушки. Тем временем северное сияние разгоралось сильнее и становилось похоже на бело-зеленую ледниковую речку, которая струится и бурлит по черному песку, а аэростат казался оранжевым поплавком на леске. Старик как будто рыбачил, но прежде чем Сигрид и Индриди удавалось разглядеть рыбу, аэростат достигал нужной высоты, проволока заземляла северное сияние, и по ней стремительным вихрем скатывался вниз поток электрического пламени: вся река водоворотом уходила в слив. Мачта полыхала во тьме голубым светом, как сварочная горелка, а провода гудели и трещали, передавая электричество на север в LoveDeath. Тогда Эйнар уходил к себе в домик и гасил свет.

Индриди и Сигрид оставались сидеть и смотрели, как аэростат загорается светом, как будто лампочка или искусственная луна, а вокруг него бушует электрический вихрь. Они слушали, как гудит нисходящий поток энергии, и наблюдали молнии, проскользывавшие вокруг проволоки то тут, то там. Индриди снова принимался думать о реке и поплавке, о том, как старик осушил реку, подобно гигантскому быку троллей из народной сказки, а звезды остались лежать на черном ложе реки, как будто золотые рыбки. С соседних гор – Эсьи, Кейлира, Хенгля, Скьяльдбрейда – тоже начинали подниматься аэростаты; звезда Лавстара за своим вечным облаком разгоралась ярче, а с неба катилась еще одна искра.

«Вот еще кто-то умер», – думали они одновременно. Сигрид хотелось плакать, ведь недавно на север, под гору LoveDeath, отправилась ее прабабушка.

Когда Кристолина, прабабушка Сигрид, умерла, ее не опустили гнить в холодную могилу, ведь она целых десять лет копила деньги на услуги LoveDeath. Когда ее пульс пропал с экрана в больничной палате, ей закрыли глаза (Индриди обнял Сигрид) и опустили на лифте в подвал, где находилось представительство LoveDeath. Сотрудница компании в черной форме стюардессы одела Кристолину в серебристое одеяние и отправила тело в черный грузовик-рефрижератор, стоявший у отдельного входа. В нем ежедневный урожай смерти вывозили из столицы ровно в 5.30 вечера.

Грузовик, заполненный телами, загрохотал по дороге на север и, не доехав совсем чуть-чуть до парка развлечений, свернул налево перед указателем, гласившим:

гора Миркаурфьядль[16]16
  Топоним означает «Гора Темной реки».


[Закрыть]

космодром LoveDeath № 2

стартовые площадки 18–54

<– погрузка смотровая площадка —>

Грузовик въехал в туннель у подножия горы и добрался по нему до белого начищенного купола. В центре помещения под этим куполом возвышалась вертикально поставленная ракета. На боку по всей длине красовалась надпись: LoveDeath. Обшарпанная после многих запусков и посадок, посреди идеально чистого помещения она смотрелась чужеродно. Люк ракеты был открыт, и Кристолину загрузили с помощью конвейера вместе со всей жатвой смерти, собранной по стране за тот день; в ракете они присоединились к большой группе поступивших ранее фарерцев, датчан и норвежцев.

Индриди, Сигрид и все родственники покойной собрались в зале на 57-м этаже крыла LoveDeath в комплексе парка развлечений LoveStar. Оттуда сквозь стеклянную стену открывался величественный вид: ледник Миркауръёкюдль, дирижабли и стартовые площадки космодрома, расположенные цепочкой чуть ниже горных вершин по ту сторону долины. Дети бежали в зал довольные, вприпрыжку: перед прощанием они провели совершенно сказочный день вместе с Некролей – непробиваемо радостным кроликом в космическом скафандре. Вообще всю эту поездку на север устроили не в последнюю очередь ради детей, ведь Некроля и его игры смягчали шок от ухода близкого родственника. Эффект был таким сильным, что поездки в LoveDeath стали для детей желанным приключением. «Прабабуля! А ты когда отправишься в LoveDeath?» – все последние годы спрашивала у Кристолины маленькая троюродная сестра Сигрид. – «Моей подружке очень повезло: она уже четыре раза ездила играть с Некролей!»

С этажей, занятых торговым центром, подтянулись подростки с поллитровыми бутылками газировки, мрачно уселись в углу и стали через свои сетевые линзы играть в игры и общаться в чатах. Матери одергивали их: «Магнус! Бабушка сейчас отправится в последний путь. Будь так любезен обратить внимание!»

Мужчины постарше заказали в баре пива перед знаменательным моментом; и вот все глаза уставились в окно. Где-то в недрах горы на западном склоне долины захлопнулись железные двери. В баки закачали водородное топливо, пошла искра, земля задрожала – и ракета медленно поднялась над вершиной, а потом резко рванулась вверх, оставляя за собой колоссальный столб огня и дыма. Скорбящие родственники, не отрываясь, следили, как ракета быстро исчезает в слоях стратосферы и ионосферы и превращается в маленькую точку, сияющую, словно звезда на дневном небе. А когда и эта точка погасла, все поняли, что прабабушка Кристолина покинула пределы атмосферы. Теперь ее и все остальные тела покойных выпустят из ракеты в темную и безмолвную пустоту, и они сделают в невесомости один виток вокруг земного шара. Но это еще не финал: впереди оставалось еще одно сказочно прекрасное действо.

На следующий вечер все родственники Кристолины поехали на вершину горы Эсья, припарковались, погасили все фары и устремили взгляд в чистое сентябрьское небо. Папа Сигрид счистил иней с установленной на вершине круглой панорамы звездного неба, повернул ее в соответствии со временем суток и осветил фонариком. Потом поднял голову и ткнул в небо пальцем:

– Она покажется в районе Большой Медведицы в восемнадцать минут двенадцатого.

Потом все расселись по холмикам и валунам или легли на мягкий мох. Сигрид высморкалась; Индриди обнял ее. В 23 часа 18 минут прабабушка начала входить в плотные слои атмосферы. Она в этот момент прошла точку с заранее заказанными координатами и, повинуясь притяжению планеты, стала приближаться к Земле с возрастающей скоростью, согласно закону Ньютона, и в безмолвной тьме между звезд белым огнем прочертилась длинная светящаяся линия. «Звезда падает!» – стали перешептываться дети, загадывая желания. Это было печально и красиво, и у всех навернулись на глаза слезы, ведь смерть оказалась так символична и прекрасна. Как говорится, жизнь – это лишь вспышка в темноте, но темнота, которая наступает со смертью, не пуста. Нет, это бесконечный космос, полный звезд. Все почувствовали облегчение, ведь последним и самым сильным желанием бабушки было именно это: сгореть в ковше Большой Медведицы и пересечь яркой линией полную Луну. Лететь, как стрела, выпущенная из лука Стрельца.

Поскольку прабабушка состояла на 70 % из воды, то, сгорев, она превратилась не в пепел – скорее в пар. Она испарилась. Звездочка обернулась облачком. Кристолина превратилась в облако и соединилась со своим мужем, который тоже когда-то вошел в атмосферу и стал облаком, и со всеми теми миллионами людей, которые стали облаками до нее и пролились дождем, орошая траву и цветы. Костный прах и остатки клеток составляли лишь 30 % тела, и они опали на землю, став питательным удобрением для растений. Те из собравшихся, кто не привык смотреть в ночное небо, почувствовали головокружение, увидев его неизъяснимую глубину и красоту. Их переполняла благодарность за то, что сама смерть Кристолины сплотила семью и подарила им всем эту короткую встречу на вершине горы, под этим небом:

«Спасибо тебе, что родилась и ушла до меня и показала мне, как прекрасен мир и как коротка и хрупка жизнь. Я никогда тебя не забуду, бабушка-облачко. Я буду беречь свою маленькую жизнь и копить на то, чтобы меня тоже запустили на ракете в небо, когда я умру».

Родители показывали детям на облака и говорили: «Прабабушка отправилась на небо. Она теперь в облаках, вместе с прадедушкой. Она на седьмом небе. Если будешь внимательно разглядывать облака, может быть, увидишь в них прадедушкину бороду или улыбку. А если немного подождешь, может быть, бабушка тебе сложит из облака кита, если, конечно, они с прадедушкой не улетели в Африку показывать китов тамошним детям. Ты же помнишь, что они всегда любили Африку. Завтра ложись на спину и посмотри, вдруг прабабушка с неба сложит тебе что-нибудь из облаков».

Идея LoveDeath принадлежала Лавстару. А точнее, она овладела Лавстаром и не оставляла его до тех пор, пока он не воплотил ее в жизнь. Идея не давала ему спать, лишала аппетита и сексуального влечения, – но накачивала его веществами, придававшими ему столько сил, что теперь она просто не могла не воплотиться. И хотя некоторым поначалу проект LoveDeath казался нереалистичным, на практике все было очень просто. Технологии были давно известны, а в арсеналах бывших сверхдержав лежали тысячи старых ракет и ждали своего часа. В конце концов, ядерные войны планировалось вести не только при хорошей погоде, так что запустить ракету в сильную метель с нового космодрома в Экснадале было не сложнее, чем в такую же погоду посадить магистральный авиалайнер в аэропорту Кеблавик. Поэтому все упиралось в деньги и маркетинг, и еще в энергоснабжение для производства дешевого водородного топлива; наконец, чтобы привлечь внимание и задать верный тон, нужно было запустить таким образом в космос несколько богатых знаменитостей. То есть вопрос был в том, чтобы эта идея пришла в голову правильному человеку. Более того, Лавстару даже не нужно было разбираться во всех тонкостях самому. Он давно уже перестал заниматься своим предметом – внутренним компасом и мозговой деятельностью птиц, бабочек и пчел. И теперь ему не нужно было превращаться в эксперта по водороду, стартовым площадкам, астрономии, солнечному ветру или циркуляции облаков: эти знания можно было просто купить. Нужны были только идея, четкая цель, финансирование и сила убеждения, чтобы вести за собой команду к этой цели. Можно было обойтись без консультаций или дорогих соцопросов: Лавстар сам чувствовал, что приведет его к успеху, и позволял тому свершиться.

Менеджеры по продажам из отдела настроения LoveDeath немедленно заняли места у смертного одра кинозвезд и рок-музыкантов. Они приглушали свет в палатах, открывали ноутбуки и запускали доходчивые интерактивные ознакомительные видео:

– Проект LoveDeath представляет для вас отличную возможность заявить о себе, потому что это настолько инновационная идея, что наш запуск попадет во все мировые новости. Мы пропишем, чтобы в прайм-тайм показали фрагменты вашего клипа, а если все сложится, к запуску мы приурочим глобальный выпуск сборника ваших лучших хитов.

– Но у меня же был только один хит, только один… – вздыхала умирающая звезда.

– Да, я хотел сказать, вашего хита. Это будет сингл, переиздание. Недельная выручка с продаж отобьет все расходы на услуги LoveDeath. Вы еще и хорошенько заработаете на этом. А ваше имя станет жить в веках среди звезд.

В LoveDeath умели называть вещи правильными словами и помещать их в правильный контекст. Смерть становилась чище, возвышеннее, блистательнее и легче. Обеспечивалась экономия земельных ресурсов. Если могилы нет, то ее не забросят; никто не будет мучиться совестью, что она заросла сорняками; не потребуется покупать памятник. Долой вонь, ужас и черепа с зияющими ртами.

В сознании общества со старым способом погребения стали прочно ассоциироваться кишащие черви и зловещие черепа – особенно после удачной рекламной кампании в первые дни после запуска LoveDeath. Флагманский ролик кампании, удостоенный всяческих премий, назывался «Гниющая мать»:

Ролик в ускоренном темпе показывает первый год нахождения тела в земле. В холодную могилу опускается мать, умершая молодой; ее красивое тело вздувается, синеет и разлагается. В ускоренной перемотке оно беспокойно извивается и пучится, а лицо съедают черви, так что кажется, словно мертвец кричит. Потом показывают новый способ:

Ясное небо

Падающая звезда

LoveDeath

Чистый способ. Чистота – это важно. Ясная, прекрасная идея. LoveDeath – это красиво, а ее идея понятна даже детям, которые никак не возьмут в толк, отчего это, если человек отправляется на небеса, его надо опускать в землю.

Ребенок: Мама! А куда попадают плохие люди?

Мама: В преисподнюю.

Ребенок: А что такое преисподняя?

Мама: Преисподняя находится под землей.

Ребенок: А бабушка тоже попадет в преисподнюю?

Мама: Нет, она попадет на небеса.

Ребенок: А почему тогда ее опустили в землю?

Мама: Ох, поймешь, когда вырастешь.

Диктор: С LoveDeath все могут попасть на небеса всего за 30 000 крон (*в месяц, в течение двенадцати лет). LoveDeath – высшая точка жизни!

Из радиорекламы

Старый способ похорон бледнел в сравнении с LoveDeath. Где же бабушка: зарыта в землю, провалилась в преисподнюю или вознеслась в небеса, словно ангел? Нет, так не пойдет. Старый образ мыслей был неясен, требовал слишком долгих объяснений: материя сюда, «дух» туда. Лечь в сырую землю – неужели это достойный конец прекрасной жизни? Разве можно отправлять любимого человека на последний покой туда, где живой не успокоился бы ни на мгновение, особенно темной ночью? Зарывать свою любовь в месте, которое извечно связано с мраком и ужасом? Да и кто захочет вкладывать деньги в тление? Ответ был прост: старый вариант смехотворен. Обряд – невыносим. Разложение – отвратительно. Сама идея была дурная и бесперспективная с самого начала, но она обрела ореол традиции лишь потому, что за 60 000 лет никому не пришло в голову ничего лучше. И, пожалуйста, никаких цветов и венков; тем, кто хочет помянуть покойного, предлагается пустить деньги на какую-нибудь благотворительность. В смерти лежал потенциал, который не смог разглядеть никто, кроме Лавстара:

«Отчего люди должны экономить на смерти, если перед тем спускали триллионы миллиардов на неодушевленные предметы и всякую чепуху? С чего бы им внезапно говорить «стоп!», когда речь заходит о таком знаменательном событии, как уход из жизни? Все люди смертны; значит, целевая аудитория – все человечество, и все же ни один маркетолог до сих пор не разглядел возможности сделать на этом бизнес. Целевая группа: весь людской род. Месседж: смерть. Это только показывает, насколько все эти маркетологи узко мыслят. Они не брались за масштабные идеи, за глубокие идеи. Ведь что получал покойник за свой миллион? Гроб, ямку, камень и вокруг клочок земли. А что за миллион мог получить живой? Два кругосветных круиза. Два месяца проживания в роскошных отелях, шестиразовое питание каждый раз по шесть блюд. Было очевидно, что на каком-то этапе людей обманывают – но одни участники процесса были мертвые, а значит, не жаловались, а другие убиты горем, а значит, им было не до того».

«В компании со смертью». Книга-интервью с Лавстаром

Сначала проект LoveDeath оставался уделом миллиардеров. В Голливуде к нему прибегали после того, как пластический хирург признавал свое окончательное поражение перед морщинами, мешками под глазами, венозными звездочками, целлюлитными корками и отвисающими грудями. Теперь, говорил тогда врач, закат уже близок, а значит, пора принять верное решение и запустить себя на орбиту на высшей точке своего бытия. Предать себя LoveDeath и сжечь весь жир раз и навсегда.

«Смерть чиста и бела, словно снег. LoveDeath – это очищающее пламя. Перед тем как слиться с вечностью, вы сгораете в атмосфере. Только тогда дух (или пар) освобождается от связи с материей».

Из прощальной речи Лавстара после запуска тела папы римского Пия

В первые годы запуски LoveDeath неизменно попадали в подборки мировых новостей, а на космодромы стекались туристы и фанаты. А по мере роста популярности сервис компании стал улучшаться, цена снизилась и общее качество выросло.

Реклама в газете:

Мужчина лежит на смертном одре, над ним – пузырь с текстом его мыслей. В нем только черное небо и слово LoveDeath. Вокруг стоят родственники, над ними тоже пузыри, у каждого в них что-то свое:

Под картинкой текст:

Думаете, они вас запустят на орбиту, когда придет пора?

Начните откладывать на счет в LoveDeath

– и мы отправим вас в заоблачную высь!

LoveDeath делает смерть интереснее!

– Старый слоган, весенняя кампания LoveDeath.

Похороны по старинке обходились в миллион крон, а то и в два, и за 60 000 лет они ни в чем не изменились. Похороны «от LoveDeath» довольно скоро смогли с ними конкурировать: со временем они стоили уже не в 1000 раз больше, чем традиционные, а лишь в 100 раз, а вот уже и всего в 10 раз – и тут обороты проекта стали расти невероятными темпами. В конце концов услуги LoveDeath стали стоить дешевле, чем отправка 200 кг свежей рыбы самолетом из Японии.

Конечно, сначала услуги компании LoveDeath были по вкусу не всем целевым группам, но как только новые похороны стали не дороже старых и появился кролик Некроля, о вкусах речь уже не шла. Дети уже не соглашались ни на что другое, а кроме того, с LoveDeath смерть стала практичнее, пристойнее, дешевле, проще и красивее. Мегазвезды теперь выделялись из общей толпы баснословно дорогими погребальными костюмами из материалов, которые сгорали по очереди, с повышением температуры:

Заказ

Внешний слой – магниевый, горит белым пламенем, затем желтое покрытие на основе серы, горит красновато-оранжевым цветом, далее бледно-зеленый слой сульфата меди, горит зеленым с искрой, под ними белье из 60 % полиэстера и 40 % хлопка, горит цветами радуги, далее сгорает тело, давая естественный солнечный спектр, и, наконец, наподобие фейерверка взрываются силиконовые имплантаты.

Смета на похороны Пэм Ан, которая ярко закатилась над Голливудом после смерти от цирроза в возрасте всего лишь 53 лет.

Разноцветные вспышки на атмосферных похоронах стоили бешеных денег, а пропустить их было невозможно. Большинству же оставалось довольствоваться естественным сгоранием.

Нужно сказать, что Сигрид была обязана компании LoveDeath всей своей жизнью. Ее маме было 55 лет, она работала инженером-ракетостроителем и смогла выстроить для своих двух дочерей достойный, стильный и ухоженный дом. Рассказывая дочерям о первых годах проекта LoveDeath, она прикрывала глаза и вспоминала энергию, дух и новизну тех лет. Взлет LoveDeath затронул целое поколение, как в свое время бум рыбной промышленности, и все сверстники мамы ностальгировали по запуску проекта с гордостью первопроходцев:

– Могли бы хоть сказать спасибо. Ведь мы все это отстроили.

Они были по-своему правы. В те дни, когда корпорация росла максимальными темпами, у Лавстара спросили, какая доля населения страны уже попала в ее зарплатные ведомости, и он ответил: «Думаю, вроде бы, половина».

Конечно, больше всего шума было в первые годы, когда на орбиту запускали настоящих звезд и миллионеров, с приличествующими случаю сообщениями в прессе, толпами фанатов и гламуром. Тогда большинство сотрудников LoveDeath были молоды, им хватало сил и поработать сверхурочно, и хорошенько оттянуться после этого; лучшие вечеринки проводились на северной площадке компании, и как раз на одной такой вечеринке была зачата Сигрид. Ее мама уединилась в какой-то ложбинке с электриком родом с Северных фьордов, а на сцене морщинистая поп-звезда с варикозом выводила свой старый шлягер, отрабатывая предстоящий запуск от LoveDeath. В конце все выпили за упокой, поблагодарили звезду за лебединую песню, а затянутые в кожу бэк-вокалистки из корпоративного хора LoveDeath надели на нее алюминиевый комбинезон и длинное платье из серебряной фольги. Певицу ввели в ближайшую ракету; пока родители Сигрид катались в вереске, летнюю ночь озарила вспышка двигателя, и на разнотравье долины росой осела водяная пыль.

Компания LoveDeath была повсюду. Каждый день фирменные грузовики вывозили сегодняшний урожай смерти из разных городов по всему миру, каждую минуту полностью загруженный корабль или самолет отправлялся на север к ее космодромам. Черные сухогрузы под флагами Карибских островов, до отказа набитые трупами со всех концов света, заходили в порты страны. Небо над островом было до поздней ночи исполосовано следами черных самолетов, доставлявших груз из Европы. Словно черные арбузы, повисали над страной дирижабли из России, несшие на борту по пять тысяч тел за раз. Пока дирижабли заправляли гелием, их пилоты никак не могли удержаться, чтобы не надышаться газом, а потом звонили на комедийные радиостанции и лопотали что-то по-русски голосом Дональда Дака.

Мир LoveDeath был сказкой. Кому-то она могла показаться мрачноватой, особенно в ноябре-декабре, когда в страну въезжало мало живых; кое-кому (например, целевой группе сентиментальных людей, которые плачут от печального кино) становилось грустно, когда они видели бесконечные вереницы идущих на север автобусов, заполненных китайскими или шведскими пенсионерами, которые ясно понимали, что никто из них не вернется домой.

Все, кто только мог, стали работать на LoveDeath или так или иначе с ней сотрудничать. На компанию трудились пятнадцать тысяч летчиков и восемнадцать тысяч морских капитанов: они завозили людей в страну и вылавливали упавшие в океан отработанные ракеты – для повторных запусков. Две тысячи водителей возили людей на космодром: живых автобусами, мертвых грузовиками. Тысячи сотрудников работали в отделах маркетинга, продаж, упаковки и операций, еще больше – на погрузке, в расчетно-координатном отделе, на постройке новых пусковых площадок и на производстве водородного топлива. В том, что касалось энергии, компания LoveDeath была ненасытна. Появилась даже пословица: «Все электропередачи ведут в LoveDeath». В океане для нее строили ветряки, на берегу впрягали в турбины прилив, из лавовых камер под вулканами забирали геотермальную энергию. И все для того, чтобы расщеплять воду на водород и кислород в ходе простой реакции: 2H₂O > 2H₂ + O₂.

В первые годы, в эпоху головокружительного роста, часто случались накладки. Иногда на кораблях ломались рефрижераторы, и, когда контейнеры открывали, поднималась тошнотворная вонь, так что все зажимали носы. Впрочем, в портовых городках к вони все быстро привыкли и стали ее называть «запахом денег». В худшем случае груз перерабатывали на удобрения, а отдел информации iStar принимал меры, чтобы об этом никто не узнал. И тогда родственники даже и не догадывались, что на ночном небе красиво сгорает не их близкий человек, а 90 килограммов конины.

Одним словом, жителям нашей страны хватало и работы, и тем для разговоров. Кого-то, конечно, расстраивало, что за рубежом, когда они говорили, откуда родом, никому не приходило в голову ничего, кроме похорон от LoveDeath. Подумать только, иностранцы даже не слышали про нашу Статую Свободы и не знают, кто лежит забальзамированный под горой Кейлир! Все отвечают только: «Aha! Yes, LoveDeath. I go there someday»[17]17
  «А! Конечно, LoveDeath. Я туда поеду когда-нибудь» (англ.).


[Закрыть].

Но хотя наш остров и стал средоточием смерти, образ страны оставался позитивным, чистым и полным смыслов – как сама концепция LoveDeath. В мировой прессе Исландию называли «северным Гангом», и в этом, пожалуй, был резон. Она и правда стала одновременно Гангом, Вифлеемом, Меккой, Грейслендом, каким угодно святым местом, которое принято посещать перед смертью. Лавстар был в состоянии обратить в свою веру любого. Он смог объединить в идее LoveDeath всех – и неважно, насколько причудливыми были их представления о религии или смерти. Когда на орбиту запускали индийских гуру, через электролиз прогоняли воду Ганга, и ракеты летели на священном водороде. Для запуска римских пап и епископов расщепляли святую воду, а фарерские нефтяные магнаты отправлялись в вечность на громоздких аппаратах, сжигавших сырую нефть, которую они сами привозили сюда на танкерах.

Многие государства предлагали корпорации LoveDeath перенести часть операций к ним, но патент на технологию принадлежал единолично Лавстару, и к тому же ни одна страна не могла соперничать с возможностями космодрома при парке развлечений в Экснадале. Так, вулканические пустоши и озера на плоскогорье и океанский простор вокруг острова гарантированно снижали вероятность того, что неудачно запущенная ракета упадет на жилые массивы городов. Наконец, решающими факторами были неисчерпаемые запасы чистой возобновляемой энергии и бесконечные запасы воды для расщепления на водород и кислород. Все остальное было просто: электролиз, погрузка, пуск.

Водородное топливо сгорало без зловонных газов. Оставался только прозрачный водяной пар, который туманом опускался на северные пустоши. И хотя запуски производились с горных вершин вокруг одной долины, свое падение звезды LoveDeath могли начать в любой точке планеты. По всему земному шару караваны автомобилей тянулись на вершины гор и холмов, люди рассаживались в задумчивом молчании вокруг потрескивающего костерка и ждали, когда их любимый родственник понесется к земле, охваченный пламенем.