Текст книги "Самая долгая ночь"

Нэт терялась в догадках, нравится ли мужу новое место работы. Когда она расспрашивала, как прошел день, Пол обычно отвечал односложно: «Хорошо», реже – «Нормально». Он не любил жаловаться. Другие жены на ее месте были бы благодарны, но только не Нэт, она не отказалась бы от более развернутой информации.

Наблюдая за ним сейчас, женщина ощутила, как дурное предчувствие, подобно проглоченной льдинке, обжигает холодом все внутри. Прошедший месяц представлял собой бесконечную череду испытаний. Все началось с того глупого номера, который она отчебучила накануне приезда в Айдахо-Фолс, когда против его воли прыгнула со скалы в озеро. С этого времени прошла, казалось, целая вечность. Ссора забылась сама собой. Муж отправлялся на новую работу, а когда возвращался, либо валился и спал без задних ног, либо копался в картонных коробках, отыскивая ту или иную вещь. Никто не догадался сделать пометки, где что находится. «Пол! Где ручной миксер? Ты не видел коробку с запасным постельным бельем? Тебе случайно не попадалась жаровня?» Они много дней подряд разговаривали сквозь зубы, не глядя в глаза, не замечали друг друга на кухне, передавали девочек с рук на руки, как мешки с песком.

А потом настал день, когда он вернулся домой на восемь часов позже. На целых восемь часов! Сказал, что сломался автобус. Чем больше Нэт думала об этом, тем более странной казалась ей ситуация. Впрочем, испытательная станция находится слишком далеко, в пятидесяти милях от дома. Вполне возможно, другой транспорт туда просто не ходит. В тот вечер Пол выпил куда больше, чем пару бутылок пива, которые позволял себе обычно, и отправился спать. Нэт решила, что лучше ни о чем не спрашивать.

Признаться, муж немного раздражал своим упрямством и непоколебимостью, но и Пол, судя по всему, тоже ощущал, что дистанция между ними растет. Она понимала: бедняга очень устает. Кроме того, волнуется, понравится ли ей и девочкам в Айдахо. Однако его забота принимала порой своеобразные формы. На прошлой неделе Нэт разбудила девочек раньше обычного и повела в парк, чтобы Пол имел возможность хорошенько выспаться. Когда они на цыпочках вернулись в дом, она ожидала застать мужа спящим, но он уже сидел на кухне – в майке и широких домашних штанах – и мастерил игрушку из бечевки и пуговиц. Нэт с изумлением наблюдала, как он обматывает ладони концом веревки, затем туго натягивает ее, а большая пуговица из набора для шитья быстро вращается посередине. Этот набор она взяла с собой, когда они переезжали в Айдахо, понимая, что две маленькие проказницы способны проделать дыру буквально во всем. Когда Пол дергал бечевку одной рукой, пуговица, не прекращая вращаться, подскакивала. Нэт смотрела не отрываясь, как завороженная, хотя понимала, что этот «фокус» происходит из совсем другого времени и другого места. Девочкам тоже очень понравилось, и они тут же помчались со своей новой игрушкой на задний двор. Муж проводил их взглядом. На лице заиграла довольная улыбка – правда, ненадолго.

– Привет, – прошептала женщина, ступив на крыльцо и остановившись позади него.

Пол кашлянул.

– Девочки спят?

– Да, наконец уснули.

Она уселась на холодный бетон, вытянув ноги перед собой. Ей хотелось взять его руку и положить себе на бедро, ощутить ее тяжесть, но, если муж злится, он может запросто ее оттолкнуть. Нэт ждала. Она разгладила подол хлопчатобумажного платья на коленях, мимоходом дивясь тому, как женщины вроде Джинни Ричардс умудряются делать завивку и ходить на высоких каблуках, когда вокруг носятся дети. Быть домохозяйкой – все равно что быть затворницей. Ты едва ли не со страхом смотришь сквозь жалюзи на молочника, но, как бы там ни было, тебе все равно нужно хорошее платье, которое бы не стесняло в талии, и красивые туфли на высоких каблуках, чтобы ноги казались длиннее.

Нэт попыталась проследить за взглядом мужа: линии электропередач, горы… Его лицо оставалось бесстрастным, руки сложены на коленях. Внешне он был похож на скульптуру молодого Авраама Линкольна.

– Кажется, мы пережили ужин у Ричардсов, – выдавила она из себя первую фразу.

– Пожалуй.

– Тебе понравилось?

Повернув голову, он взглянул на жену:

– А тебе?

Губы его сжались в прямую линию. Женщина ощутила, как сердце забилось сильнее.

– Неплохо. Дом у них красивый. Миссис Ричардс умеет все украсить, – улыбнулась она. – Ну… у них там мебель.

– У нас тоже мебель, – отчеканил муж. – Только ее надо найти.

– Знаю… знаю…

Казалось, она просто не могла остановиться и не вспоминать о чертовой мебели. Муж кивнул. Нэт видела – он что-то обдумывает, но вслух не говорит.

– По-моему, ты понравилась моему боссу, – наконец произнес он.

– Ой, он… Он просто много выпил, – отмахнулась Нэт.

– Наверное, мне тоже надо было напиться, – пробурчал Пол.

Нэт молчала, наблюдая за мужем. Еще есть надежда, что она сможет обратить все в пустяковое происшествие, если постарается. Нэт попробовала спародировать баритон Ричардса:

– «Я пью только олд-фэшн»[18]18
  Олд-фэшн – коктейль на основе бурбона, скотча и ржаного виски. Впервые был приготовлен в Нью-Йорке в тридцатые годы XIX века.


[Закрыть], – вещал он. «Могу ли я приготовить вам московский мул?»[19]19
  Московский мул – коктейль на основе водки, имбирного пива и лайма, который наливают в медную кружку.


[Закрыть] – допытывался он. «Это надо пить из жестяной кружки. Видели мой автомобиль? Новый купе-кабриолет “Кадиллак”! Посмотрите на мои туфли – настоящие “норвежцы” из кожи аллигатора от “Стетсона”». Не знаю, что бы это значило!

Она улыбнулась мужу.

– Это было возмутительно, – начал выговаривать ей Пол, явно не собираясь раскуривать трубку мира. – Противно было смотреть, как он тебя лапает.

– Он меня не лапал.

– Я там присутствовал.

– Я бы не позволила ему – независимо от того, рядом ты или нет.

– Он весь вечер не сводил с тебя глаз.

– Он просто напился, – отбивалась от нападок Нэт.

– Чудненько, – развел руками Пол. – Просто отлично! Он напился! Но ты могла от него отодвинуться. Ты могла встать и пересесть ко мне.

– Я села там, где лежала карточка, на которой было напечатано «миссис Кольер». Это он подошел и уселся рядом со мной.

– А что, эта карточка – какой-то вышестоящий орган и ослушаться никак нельзя?

– Я не могла обидеть миссис Ричардс. Она придумала эту игру с карточками. Если бы я села там, где хочу, или поменялась с кем-то местами, был бы скандал.

Пол отвернулся.

– Вы и так учинили скандал, – процедил он сквозь зубы.

Нэт чувствовала, как он пытается выстроить между ними стену. Ее долг – разрушить эту стену, пока она не выросла до небес. Отбросив прочь условности, Нэт взяла его ладонь и крепко сжала. Провела кончиками пальцев по большим узловатым суставам мужа, стараясь заглянуть ему в глаза.

– Послушай, – сказала она. – Извини, я не знала, что он напьется в стельку. Я не хотела сидеть рядом с ним.

– А зачем ты назвала реактор маленьким старым CR-1? У людей могло создаться впечатление, будто я только то и делаю, что жалуюсь на ерундовую работу, которая не имеет смысла.

На самом деле такой случай имел место – в первый же его рабочий день, но сейчас не время настаивать на своем.

– Прости, я просто пыталась сгладить острые углы после того, как вспылил мистер Харбо, а вместо этого, что называется, сунула ногу себе в рот.

– Не твоя забота – сглаживать острые углы. Пусть выставляет себя дураком, если ему так хочется, а ты сохраняй самообладание.

– Женщины импульсивны. Мы очень не любим, когда мужчины ставят себя в глупое положение… Я не могу тебе объяснить… Пожалуйста, не сердись на меня.

– Я не сержусь.

– Хорошо, – тихо проговорила Нэт.

Женщина провела рукой по голове мужа. Его коротко стриженные волосы казались слегка колючими. Она не знала Пола до армии, поэтому понятия не имела, как он выглядел с небритой головой. Какие у него были волосы? Густые или, может, кудрявые? Она видела их только такими – короткими и жесткими, как щетина у щетки для чистки лошадей.

– Мне кажется, я совершил ошибку, сменив работу, – произнес Пол. – Не надо было везти тебя и девочек в это захолустье.

– Ну, не такое уж и захолустье. Тут есть новый супермаркет.

– А дальше на сотни миль – ничего, – возразил Пол.

Нэт пожала плечами. Это было правдой. Несмотря на слабые признаки активной городской жизни в самом Айдахо-Фолс, все остальное представляло собой унылую картину: пустынная равнинная местность, затвердевшая лава и еще стервятники, которые кружат над дорогой. Последнее, что ты можешь здесь увидеть.

– Мы справимся, – сказала Нэт. – Это же только на два года. Потом ты сможешь поехать в другое место, если захочешь.

Муж метнул в ее сторону острый взгляд:

– Ты хотела сказать: мы сможем поехать.

– Да, именно.

– Ладно, – прикрыл веки Пол. – Это назначение оказалось не тем, на что я рассчитывал. Я думал… надеялся, будет лучше, чем оказалось на самом деле. Люди… реактор… Я с нетерпением ожидал перемен, а теперь уповаю лишь на то, что как-то продержусь два года, а потом уеду отсюда. С меня и этого довольно.

В душе Нэт шевельнулось беспокойство.

– Ты же не имеешь в виду, что мистер Харбо говорил правду о реакторе?

– Тебе нечего опасаться.

– Хорошо. В его словах есть доля истины?

Пол невесело улыбнулся:

– Ну, реактор новеньким уж никак не назовешь, с этим сложно не согласиться. Да и начальство на пятерку по сообразительности не тянет.

– Пол! Я не хочу это слышать! Ты заставляешь меня нервничать.

– Мы справимся. Мы всегда справляемся. Если ты будешь нервничать, это нам ничем не поможет.

– Я все равно волнуюсь.

– Два года мы выдержим.

Нэт кивнула.

– Только помоги мне, держись от босса подальше, – произнес Пол. – И не стоит об этом волноваться.

Муж изучал ее с тем непроницаемым видом, который часто напускал на себя. Женщина заметила искорки любви в глубине его глаз. Значит, смягчился. Слава богу! Она, можно сказать, официально выиграла. Теперь никакого отступления. Ни тени недоброжелательности. Она разрушит любую стену, даже если муж снова захочет возвести ее между ними.

Пол улыбнулся ей:

– Ну и задала же ты мне работенки.

То же самое Нэт могла бы сказать и ему, но не хотела поднимать эту тему. Она улыбнулась в ответ и, сев к нему на колени, поцеловала.

– Я ведь этого стою? – спросила она.

Его поцелуй был ей ответом. Нэт опустилась ниже. Пол обнял ее за голову и аккуратно вытащил заколку из волос. Тяжелая шелковая копна упала ей на лицо, словно гардина. Зашелестела ткань. Пол развязал пояс ее платья и принялся расстегивать верхние пуговички, то и дело чертыхаясь: их было слишком много. Водопад ее распущенных волос создавал иллюзию, что парочка скрыта от посторонних глаз, но, конечно же, это была лишь иллюзия. Они сидели на крыльце на голом заднем дворике, откуда открывался вид на другие такие же дворики, где соседи не раздеваются и не кувыркаются среди ночи.

– Нас могут заметить, – прошептал Пол.

– Кто? – посмотрела по сторонам Нэт. – Никого там нет. Все спят.

– Будем надеяться, – согласился муж.

Несколько секунд он смотрел на свою женщину, а потом рассмеялся. Нэт откинулась назад, обнимая любимого за шею. Она упивалась моментом. Она обожала, когда Пол чувствовал себя счастливым. Только после замужества, когда они начали жить вместе, женщина осознала, насколько же это замкнутый человек. Он мог часами молча сидеть в доме, не задав ей ни единого вопроса, даже не включая радио. Впрочем, его сдержанность создавала некий ореол тайного сокровища, странного и редкого… Условный знак… Треснувшая жеода[20]20
  Жеода – геологическое образование, замкнутая полость в осадочных (преимущественно известковых) или некоторых вулканических породах, частично или почти целиком заполненная скрытокристаллическим или явнокристаллическим минеральным веществом, агрегатами минералов; полая крупная секреция.


[Закрыть]… Есть в нем какая-то чудная величественность, которую способна разглядеть только она.

Откуда-то послышался тихий шелест. Пол замер, но Нэт, не дав мужу опомниться, проворно расстегнула застежку лифчика. Она всегда проделывала это сама. Бедолаге Полу было сложно каждый раз разгадывать сложнейшую головоломку с крючками.

Обнажившись до талии, женщина затрепетала на ветру. Она распалилась и принялась торопливо помогать мужу стаскивать майку, а затем свободного покроя штаны. От восторга и волнения у Пола закружилась голова.

– Я того стою? – снова спросила она. – Говори, а не то сейчас побегу прямо по двору.

И прежде чем он успел что-то ответить, Нэт вскочила, стянула платье и трусики и накинула партнеру на плечи, как боксерам набрасывают полотенце. Притянула его к себе. Пол поцеловал ее. Он смотрел на нее с нескрываемым восхищением, чего Нэт, собственно, и добивалась. Она спустилась с крыльца – ступни утонули в росистой траве. Женщина быстрым шагом подошла к заборчику из штакетника, коснулась его, эффектно развернулась и направилась обратно. В лунном свете ночная фея выглядела красивой и грациозной. Она знала, что муж ее очень хочет. Нэт шла походкой манекенщицы, волосы развевались на ветру. Она рассмеялась. Пол засмеялся в ответ. Он стоял на крыльце, и трусики свисали с его плеч. Он, похоже, даже не заметил этого.

– Иди сюда, Нэтали Кольер, – притягивая ее к себе, прорычал муж.

Она всем телом ощущала, что он наполнен радостью. И мысль, что это она вложила в него кусочек счастья, пьянила Нэт. Пол заглушил ее смех, взяв рукой за затылок…

Когда они закончили, она стала гладить его по руке от локтя до плеча, где осталась небольшая отметина от ее зубов. Его сердце все еще учащенно билось.

Нэт проснулась оттого, что бледные солнечные лучи играли полосками света на ковре прямо перед ее лицом. Привстала, почувствовав, как болят ребра после очередной ночи, проведенной на твердом полу. Из окна, выходящего на задний дворик, виднелось сероватое утреннее небо как бледный результат работы восходящего солнца. Еще очень рано. За дверью был слышен топот маленьких ножек. Если она сейчас не выйдет, дочери просто ворвутся в спальню.

Пол лежал рядом. Было в нем что-то одновременно и мальчишеское, и мужественное. Короткая армейская стрижка, несколько угловатые черты и абсолютно спокойное выражение лица. Она тихонько поцеловала мужа, прикрыла его плечи одеялом и поднялась на ноги. Лифчик с жесткими чашечками стоял на полу, как солдат, охраняя грудь невидимой женщины. Трусики куда-то испарились, поэтому пришлось доставать из комода новые.

Девочки топтались у входа в спальню, громко перешептываясь. Нэт распахнула дверь, и они просто ввалились в комнату. Малышки выглядели слегка испуганными, но, увидев мать, счастливо заулыбались.

– Ой! – радостно воскликнула Саманта, вроде как мама неожиданно зашла к ним попить чайку. – Доброе утро!

– Доброе утро, – улыбнулась Нэт.

После сна волосики Саманты торчали во все стороны, а на затылке образовалось небольшое птичье гнездышко.

Они позавтракали бутербродами с арахисовым маслом и яблочными дольками и начали играть в «Я шпионю» на кухне, заставленной коробками. Было всего лишь семь утра. Нэт хотелось дать Полу поспать подольше. Во-первых, они долго ехали сюда, потом у мужа была ежедневная тяжелая работа. А кроме того, если честно, Нэт всегда баловала его после ночи любви, полагая, что мужчине нужно восстанавливать силы после ночных подвигов, прямо как Самсону.

– Пойдем погуляем, – попросила Саманта.

Щеки ее были измазаны арахисовым маслом и прилипшими к нему хлебными крошками. Это выглядело так, как будто ее намазали салом – тем, что дают птичкам зимой, чтобы они не замерзли.

– Хорошо, – согласилась Нэт.

Она умыла детские мордашки, помогла девочкам одеться, постаралась хоть как-то привести волосы Саманты в порядок и вывела дочерей на улицу.

Вокруг царила тишина. И никого! Разве что вороны да кошки. Саманта вприпрыжку умчалась вперед, Лидди топала сзади. Нэт, как всегда, шла посередине, поскрипывая туфельками с ремешками.

Дома здесь вполне приличные – довоенной постройки, обшитые досками. Островерхие крыши. Небольшие окна. Возле входных дверей – встроенные ящички, куда молочники ставят бутылки. Каждый дом – около восьми сотен квадратных футов. Это меньше, чем у ее родителей, но жить можно, и даже вполне комфортно. Нэт чувствовала себя отлично: на улице по-утреннему свежо, девочки не ссорятся, любовь к Полу греет ей сердце. Ей показалось, что она прекрасно освоится на новом месте.

Неспешная троица прошла несколько кварталов, и только теперь Нэт осенило, что они идут по направлению к дому Ричардсов. Здания здесь уже совсем другие. Вместо скромных треугольничков – сравнительно новые постройки, отдаленно напоминающие ранчо. Дома, окруженные живыми изгородями, похожи друг на друга, как близнецы, и даже розовые кусты высажены одинаково – обязательно справа от входной двери. Здесь как-то немного чище, чувствуется более высокий уровень. Нэт вдруг вспомнила, что вышла на улицу в том же платье, в котором спала, и оно похоже на незастеленную постель.

– Девочки, – позвала она. – Дойдем до конца квартала и возвращаемся.

– Нет, мам, – заупрямилась Саманта.

Все утро Нэт не вспоминала о вчерашней вечеринке. Но при виде беленького ухоженного домика Ричардсов почувствовала себя несколько странно от осознания того, что еще несколько часов назад она была здесь в этом же платье. Вспомнила, как нервничала, увидела себя вчерашнюю – с собранными волосами и ниткой жемчуга на шее; Пола, который лелеял усталость и раздражение, как собственных детей; дурацкое блюдо с неудавшимся мясным рулетом. Теперь, понимая, что прежние отношения с Полом вернулись, Нэт испытала облегчение. Она надеялась, что так будет и в дальнейшем. Теперь уже не столь страшен мастер-сержант Ричардс, который дышал ей в лицо алкоголем и лапал за воротничок (Пол прав, он именно лапал); не так важно, что думает о ней Джинни Ричардс – возможно, она даже решила, что Нэт простовата и недружелюбна.

По проезжей части начали сновать автомобили. В конце улицы четверо мальчишек наперегонки полезли в седан, а их отец терпеливо ждал, пока они рассядутся. Сейчас, должно быть, около восьми утра, догадалась Нэт. Впереди ждал бесконечный день. Она уж хотела развернуть девочек обратно, как вдруг услышала голоса.

– Что это, мама? – спросила Саманта.

– Т-с-с, Сэм, – шикнула на нее Нэт.

До нее долетели недовольные крики. Нэт повертела головой, стараясь определить, откуда доносятся звуки. Похоже, из дома Ричардсов. Было что-то почти комичное в приглушенном мужском голосе, как если бы человек кричал в сложенное полотенце, ожидая при этом, что его будут воспринимать серьезно.

Затем она услышала голос женщины, которая бросала в ответ наполненные злобой слова. Не показалось, она действительно узнала голоса Митча и Джинни Ричардс.

– Девочки! Мы должны уходить, – схватила она девчонок, но любопытство не позволило ей сдвинуться с места.

Спастись бегством она не успела: входная дверь резко распахнулась, и оттуда, как ошпаренная, выскочила Джинни. Если вчера она выглядела просто красавицей, то сейчас – ошеломительной красавицей. Рыжие волосы сверкали на солнце, как начищенный пенни. Платье было настолько белоснежным, что могло, казалось, не только отражать свет, но даже излучать. Все, за исключением волос, было белым: белые туфли на высоких каблуках, небольшая шляпка с короткой вуалью, отделанная жемчугом, белые перчатки до запястья.

Джинни быстрым шагом двинулась по дорожке, а Митч (невероятно!) выскочил из двери и бросился вдогонку. На нем была все та же вчерашняя рубашка без воротника, наполовину выбившаяся из мятых брюк с некогда наглаженными стрелками. Туфель на нем не было, только носки. Его растрепанный вид, контрастирующий с чистотой и ухоженностью улицы, сильно встревожил Нэт.

Теперь у нее просто не было выхода. Она стояла не далее чем в десяти футах от Ричардсов. Сорваться с места и продолжить прогуливаться по улице означало бы привлечь к себе внимание. Пригнуться и попытаться спрятаться за кустом было бы унизительно и нелепо. Если ее увидят, еще подумают невесть что. Поэтому Нэт осталась стоять там, где стояла, надеясь, что в горячке спора супруги каким-то чудом ее не заметят.

Митч остановился на дорожке перед домом.

– Неужели ты никогда не перестанешь меня пилить за маленькие шалости? – взывал он к жене.

Женщина резко развернулась:

– Митч! Мне все равно, что ты делаешь. Занимайся сексом с Мейми Эйзенхауэр[21]21
  Мейми Женева Дауд Эйзенхауэр (1896–1979) – жена президента Дуайта Эйзенхауэра, первая леди США с 1953 по 1961 год.


[Закрыть]. Занимайся сексом с папой римским. Мне все равно! Единственное, что для меня важно, – чтобы ты не потерял работу!

Сердце Нэт бешено колотилось. Джинни только что, субботним утром, дважды произнесла «занимайся сексом» перед собственным домом.

– Ради бога! Я не потеряю работу! – взмолился Митч. – Я хорошо справляюсь.

– Если ты нас потопишь после всего, через что я прошла… – снова повысила голос Джинни.

– С парнями такое случается время от времени. Иногда начальство устраивает нагоняй. Все эти актеришки из «Комбасчен инжиниринг»… Просто у них есть свои квоты. Они должны действовать так, чтобы казалось, что они всех и вся держат под контролем.

– Ты можешь хотя бы на время оторваться от бутылки, пока ты на работе? Это не соска и не… не сиська.

– Боже мой, Джин! – Митч схватился за голову. – Ты что, с ума сошла?

Даже в гневе Джинни оставалась идеально собранной и прямой, как маленькая мраморная колонна. Голос ее звучал низко и бесстрастно.

– Ты можешь развлекаться, как хочешь, но не с этим, – заявила она.

– Ты ничего не знаешь о моей работе…

– Я знаю, что ее смогла бы выполнять даже обезьяна и, в отличие от тебя, не стала бы постоянно влипать в истории.

– Хватит!

– Как бы мне хотелось быть на твоем месте, – продолжила тираду Джинни. – Я бы лучше справилась. Я бы не морозилась, когда других, а не меня повышают по службе. Я бы не позволила отправить себя на свалку, как отслужившую срок железку. Я бы старалась побороть свои недостатки, стать лучше, а не катиться по наклонной! Я бы уж точно не позволила, чтобы меня застукали… – Джинни понизила голос, и Нэт не удалось расслышать окончание фразы. – Ты неисправим, Митч.

Митч разозлился не на шутку. Он отворил рот, и оскорбления полились рекой:

– Все вы, бабы, одинаковы. Ревнивые и злопамятные, всегда только попрекаете.

– Угомонись, – зашипела Джинни и шагнула к мужу.

Вращая глазами, она подошла к нему вплотную. Но Митч уже завелся и теперь набирал обороты.

– Все вы неблагодарные твари. Только то и делаете, что сосете из мужиков кровь, тратите заработанные ими денежки на красивые тряпки и туфли и без стеснения подставляете свои киски молочнику.

Джинни яростно, с громким треском врезала Митчу по щеке, оставив на ней яркий красный след.

На пару секунд Митч остолбенел, затем потер пострадавшую щеку и уставился на жену:

– Какого черта, женщина?

У Джинни дрожали руки. Нэт мысленно зааплодировала, подумав, что дерзкая Джинни, ответив на оскорбление, защитила таким образом доброе имя всех женщин, но та, отступив на шаг, уточнила:

– Я не такая, как другие.

Джинни резко развернулась и неожиданно наткнулась взглядом на Нэт.

– Ой! – вскрикнула миссис Ричардс.

Митч повернул голову. Его глаза округлились. Нэт почувствовала себя стоящей в лучах прожекторов.

– Я не знала, что тут кто-то есть! – на секунду утратив самообладание, воскликнула Джинни.

– Нэт Кольер, – вырвалось у Митча.

– Извините, – оправдывалась, запинаясь, Нэт. – Мы тут гуляли и услышали крики…

– И как долго вы здесь торчите? – внимательно разглядывая незваную свидетельницу семейной сцены, спросил мужчина. – Вас из дома, что ли, выгнали?

– Мы вышли прогуляться. Извините. Девочки, уходим!

Нэт повернулась к дочерям. Девочки, которые обычно и тридцати секунд не могли постоять спокойно, застыли на месте, ошеломленные увиденным.

Джинни открыла сумочку, достала золотой портсигар, легким движением вынула сигарету и, сунув сумочку под мышку, прикурила. Окинув взглядом непрошеную гостью, презрительно выпустила облачко дыма.

– Вижу, вы нашли любимое платье, Нэт, – ухмыльнулась Джинни.

Нэт даже не сразу поняла смысл брошенной колкости. Жена Митча тыкала ее носом в платье: видите ли, вчера она была одета так же. Как она вообще в пылу ссоры с мужем заметила, на ком что надето? По-видимому, Джинни относится к тому типу женщин, которые вечно придираются к другим, выискивая недостатки. Такие дамы подобны собакам-ищейкам, немецким овчаркам, вынюхивающим мины на полях сражений.

Было ужасно неприятно увидеть Джинни Ричардс в таком свете. Все равно что попасть в немилость к младшему божеству языческого пантеона. Сердце Нэт колотилось как сумасшедшее. Но она попыталась найти оправдание Джинни: бедняжка, она просто сильно расстроилась… А вот Митч вел себя как полнейшее ничтожество. То, что этот человек является боссом Пола, лицом, от которого во многом зависит карьера мужа, не сулило ничего хорошего. Ночью Пол сказал: «Я с нетерпением ожидал перемен, а теперь надеюсь лишь на то, что два года как-то продержусь, а потом уеду отсюда. С меня и этого довольно».

Она даже не осознавала, насколько быстро идет, схватив за ручку бедную Лидди, а ребенок всеми силами старается не отставать. Наконец они свернули на дорожку, ведущую к их дому.

– Мама, гляди! – позвала ее Саманта.

Нэт увидела пару ворон, клюющих какой-то непонятный предмет у них перед домом. Несколько секунд она наблюдала, как птицы теребят в траве нечто розовое и блестящее, издалека напоминающее стейк. Одной из ворон удалось отобрать добычу у соперницы. Победительница взлетела вместе с трофеем, уселась на нижнюю ветку дерева и, вертя головой, как автоматическая игрушка, принялась разглядывать Нэт. И тут до нее дошло: ворона держала в клюве слегка раскачивающиеся на ветру трусики, которые, должно быть, остались во дворе после их с Полом ночных игрищ.

Пол

Специалист Фрэнкс любил разные игровые шоу, которые показывали по телевизору, как правило, днем. Когда их команда из трех человек работала в дневную смену, часы, отведенные на обед, они проводили за просмотром передачи «Тик-так денежки». Сегодня за приз боролись дружелюбный банкир и бровастый капитан в отставке, который для пущей важности надел в студию военную форму с орденскими планками.

– Вперед, армия! – с набитым ртом подзадоривал бровастого Фрэнкс.

– Не уверен, – запротестовал Вебб. – Видок мне его не нравится.

– Это потому, что нет у тебя настоящего уважения.

– Есть! – возразил Вебб.

В принципе, Пол ничего не имел против игровых телешоу; единственное, что его раздражало, – те тридцать секунд, когда мужчины обдумывали ответ под аккомпанемент зловещего музыкального дребезжания. Вот они стоят друг напротив друга за своими пюпитрами. Расстояние между ними – всего несколько дюймов. Их непроизвольные движения видит вся Америка: сжатая челюсть, направленный вверх взгляд, когда кто-то признает свое поражение; то, как они переминаются с ноги на ногу или хихикают, прикрыв рот ладонью; как с трудом глотают слюну, когда ее становится слишком много, или как облизывают губы, когда пересыхает во рту…

– Выбирай Библию, – обратился к экрану Фрэнкс. – Библию или футбол.

Все смотрели шоу. Не было никакой возможности отвлечься, ибо Фрэнкс постоянно говорил с телевизором, критиковал игроков, хлопал в ладоши или ругался. Подавшись вперед, Фрэнкс стукнул по столу кулаком:

– Ради бога! Только не литературу!

– Автор вышедшего в 1925 году романа, написанного с использованием потока сознания[22]22
  Поток сознания – модернистский прием в литературе XX века, непосредственно воспроизводящий внутреннюю жизнь, переживания, ассоциации героя. Отличается нелинейностью повествования и оборванными фразами. Здесь имеется в виду роман английской писательницы Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй».


[Закрыть], – вслед за ведущим Биллом Уэнделлом повторил, нахмурившись, Вебб.

– А что такое поток сознания? – спросил Пол, разглядывая то, что осталось от ланча.

Нэт завернула ему с собой сэндвич с индейкой, три галетных печенья и фруктовый салат из мелко нарезанных плодов. Фрэнкс ел какую-то холодную стряпню, приготовленную из вчерашней говядины, а холостяк Вебб хрустел солеными крендельками, извлекая их из большой пачки.

– У меня ассоциация с названием какой-то местности здесь, в Айдахо, – поделился своими мыслями Вебб, запивая крендельки кока-колой.

Он со звоном опустил бутылку на стол и улыбнулся. Его лицо было настолько худым, что было заметно, как напрягаются мышцы под кожей, ответственные за улыбку.

– Потерянная пустыня возле потока сознания. Звучит?

Пол рассмеялся.

– Как по мне, этой чуши и так довольно, спасибо, – сказал Фрэнкс. – Ну, спорт или развлечения?

– Давай для Вебба организуем воображаемую географию, – пошутил Пол.

– Скрытая категория, – не мог оторваться от телевизора Фрэнкс. – Если он выиграет еще одну игру, получит новую машину. Четыре он уже выиграл.

– Машины? – уточнил Вебб.

– Игры, – пояснил Фрэнкс.

– А что за тачка?

– Король карликов, – сказал Пол, и все рассмеялись.

«Королем карликов» называли любую машину, смастеренную из подручных материалов. Главное – раздобыть мотор.

Фрэнкс взглянул на часы.

– Черт, – выкрикнул он раздосадованно. – Пора на работу.

– Эх! А можно еще один раунд? – задал риторический вопрос Вебб.

Пол сложил остатки еды в пакет и направился к своему шкафчику. Изнутри к дверце была прилеплена фотография жены. Мужчина с грустью посмотрел на нее. Снимок был сделан в фотокабинке на набережной в Сан-Диего, когда они еще только встречались. Ей было девятнадцать, Полу – двадцать. Она казалась такой красивой и счастливой… тогда. Все время улыбалась, а один уголок рта поднимался чуть выше другого. Даже ее глаза тогда смеялись. Обычно одного взгляда на фотографию Полу было достаточно, чтобы на душе стало теплее и спокойнее, но не сегодня. Сейчас у него засосало под ложечкой. Утром произошла ссора, которую он никак не мог выбросить из головы. Кажется, между ними все наладилось, и вот опять…

В ушах до сих пор звенели ее слова: «Я не понимаю, почему ты такой жадный». Нэт пришло в голову отвезти Саманту и Лидди к водохранилищу Палисейдс – устроить девочкам пляжный день. Пол и раньше замечал, что жене хочется куда-то выехать. Видимо, ей ужасно надоело сидеть дома, она отчаянно нуждалась в маленьких невинных приключениях. Чтобы выехать, необходима машина, а машину забирал Пол. Каждый день он доезжал на ней до автобусной остановки в центре города и оставлял ее там, чтобы потом на ней же вернуться домой.

Сегодня утром на автобусную остановку его отвезла жена. Высадила, а сама вместе с дочками отправилась на автомобиле к пляжным приключениям. Ему не понравилась эта идея. Слишком далеко. До водохранилища – два часа езды и столько же в обратную сторону. Нэт будет возвращаться домой уставшей. Четыре часа за рулем по петляющей дороге, и все ради того, чтобы немного полежать на пляже! По мнению Пола, это было довольно глупо, не говоря уже о тратах на бензин. Но… хорошо, Нэт! Бери машину.

Однако этим дело не ограничилось. По дороге к остановке Нэт попросила мужа, чтобы он и в дальнейшем оставлял «Файрфлайт» ей.

– Бессмысленно, когда машина стоит весь день на автобусной остановке, – говорила Нэт, теребя подол юбки, так что ему стало ясно: она просит о том, о чем уже давно хотела сказать. – Ты можешь оставить машину мне, а сам поехать на работу с другом.

– С каким другом? – спросил он.

– Не знаю… с одним из твоих товарищей по работе, – пожала плечами Нэт. – Мне бы очень хотелось иметь возможность пользоваться машиной.

– Серьезно? – искренне удивился Пол. – Зачем тебе машина на целый день?