Текст книги "Сокровенная Россия: от Ладоги до Сахалина"

Онежское озеро – Онего, как называли его в старину, – второе по величине озеро Европы после Ладожского, но кое в чем превосходит его. Например, по степени опресненности воды. Онежская вода содержит солей в полтора раза меньше ладожской и втрое меньше байкальской. Происходит это оттого, что само озеро и реки, его питающие, лежат в углублениях кристаллического ложа, сформированного гранитами и диабазами; размываемых осадочных пород на их пути немного. И еще оттого, что здесь во всем ощущается холодное и очищающее дыхание Арктики. Потому и вода Онежского озера до сих пор – эталон чистоты, несмотря на сброс промышленных и бытовых вод Петрозаводска, Медвежьегорска, Кондопоги.

Онежский канал

Если увидеть Онежское озеро с борта высоколетящего самолета, то может показаться, что какая-то гигантская лапа гребла здесь земную кору, оставив глубокую впадину-чашу южной части и длинные, параллельно тянущиеся полосы-заливы на севере. Это царапал землю Великий ледник, когда отступал на север 10–12 тысяч лет назад. Онежское озеро – фрагмент древнего Литоринового моря, образовавшегося в ходе таяния ледника и постепенно мелевшего, распавшегося на озера.

Где-то тут по его берегам и дну проходит геологическая граница коренной России и Севера: стык Балтийского кристаллического щита и Русской осадочной платформы. Поэтому южная часть онежского побережья низка, местами заболочена, местами тянется длинными песчаными отмелями, остальные берега там и сям украшены гранитными скалами, северная часть изрезана длинными заливами, изобилует полуостровами и островами. Кондопожская губа, залив Большое Онего, Повенецкий залив, полуостров Заонежье, остров Кижи…

У Онежского озера своя неповторимая, какая-то чистая, белая красота. Летом здесь ночи светлые – белые. Зимой снег белый укрывает все. Воды озера хоть и синеют яркой синью в солнечную погоду и черны бывают в бурю, но все равно несут на себе отблески белизны. Чем севернее, тем белее становится мир. Недаром море, с которым Онежское озеро соединено водным путем – Беломорканалом, называется Белым морем.

В Онежское озеро вливается множество потоков, а вытекает только одна река – Свирь. Вот скалистый, поросший соснами берег километрах в двадцати от истока Свири; дальше за ним тянется песчаный пляж. Здесь можно долго стоять на свежем ветерке, смотреть на водную даль. По ней, почти по горизонту, время от времени проползают большие и малые теплоходы. Они идут из Беломорканала в сторону Волги по Волгобалту или в сторону Балтийского моря по Свири.

Онежское озеро с XIV века служило дорогой, соединявшей Новгородскую, а потом Московскую Русь с Севером: с Беломорьем, Подвиньем, Поморьем. Онежским путем спешили ладьи новгородских ушкуйников, шли торговые караваны купцов-поморов, передвигались крестьяне-переселенцы, следовали к местам молитвенного уединения монахи-подвижники, а позднее уходили на Выг и на Колу, на Соловки, на Двину, на Мезень ревнители «древнего благочестия» – раскольники…

Вода в Онежском озере чистая, целебная, рыбой изобильная. Леса в старину не были скудны зверьем. Земли под пахоту и под покосы хоть и немного, но можно найти, расчистить от леса, от валунов. Населения становилось все больше. Церквей и часовен – тоже. К тому времени, когда стариной этих мест заинтересовались исследователи – П. Н. Рыбников, А. Ф. Гильфердинг, Л. В. Даль, – вокруг Онежского озера сложился особый мир, духовно-культурное пространство, зримым признаком которого стали многочисленные памятники деревянного зодчества. Сохранилась из них, увы, малая часть.

Еще позднее этим же путем прошли сталинские зэки, строители Беломорканала. Потом на Север шла Великая война – тоже Онежским озером. И фильм «А зори здесь тихие», один из лучших фильмов о войне, снимался у онежских берегов.

Онежское озеро – ворота Русского Севера.

В конечную точку своего маршрута, в поселок с чудесным названием Вознесенье, автобус из Петербурга прибывает как раз к последнему парому. В этом месте, у самого истока Свири, где суровая река, как из переполненного сосуда, выливается из спокойного и белого Онежского озера, – мостов нет, переправа паромная. Был уже вечер. Справа, на востоке, открылось бесконечное пространство озера, а слева, на западе, тучки окрашивались розовым и оранжевым. Внезапно налетела черная тучища, хлынул ливень, в пятнадцать минут пролетел, – и над водой, как раз над тем местом, где из озера вытекает поток Свири, загорелась двойная радуга.

Нынешний поселок Вознесенье сросся из двух частей: Вознесенья, получившего название от давно уже не существующего монастыря, и Свирского Устья, что на противоположном, южном берегу Свири. В старину оба селения были невелики, малолюдны. Ученый-путешественник XVIII века Николай Озерецковский в книге «Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому» сообщает: «Против деревни Свирского Устья на правом берегу Свири лежит Вознесенский погост, в котором две деревянные церкви и при них живут церковники с шестью человеками своих прихожан, кроме которых никакое другое селение к погосту сему не причисляется, и церковнослужители пропитание свое имеют единственно от земледелия… Самая деревня Свирское Устье, насупротив лежащая, не к сему, а к Оштинскому причисляется погосту. При сей деревне построено несколько рыбачьих изб, в которых весною и осенью живут рыбаки, из разных деревень для рыбной ловли сюда приходящие; в прочее ж время избы сии стоят пусты»[13]13
   Озерецковский Н. Я. Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому / Вступ. ст., подгот. текста и ком. Б. И. Кошечкина. Петрозаводск, 1989. С. 108.


[Закрыть].

Жили бедновато, зарабатывали в основном судоремонтом и проводкой судов вниз, через Свирские пороги (ныне, после постройки Верхнесвирской ГЭС, скрытые водой). Если верить Озерецковскому, «весьма немногие из верховых жителей занимаются рыбною ловлею, и все вообще съестными припасами очень скудны; овощей никаких не садят, хотя они и хорошо могут там родиться, как то опытом изведано в деревне Усланке, где и земляные яблоки (картофель. – А. И.-Г.) с успехом разводятся; дворовых птиц, кроме малого числа кур, никаких не держат по недостатку в хлебе, который сами едят по большей части овсяный… и главный их харч составляет репа»[14]14
   Там же. С. 109.


[Закрыть].

Расти поселок стал после создания Мариинской водной системы, связавшей бассейн Волги со Свирью. Здесь, в том самом месте, где от истока Свири отходит обводной Онежский канал, стоит обелиск, а на нем надпись: «Канал в обход Онежского озера от реки Вытегра до реки Свирь в составе Мариинской системы построен в 1818–1820 гг. и 1845–1852 гг.».

Стоя у обелиска, понимаешь, что такое царство воды. Вода со всех сторон наступает на маленькую, как будто сжавшуюся от страха сушу. За спиной – широкая Свирь, направо уходит канал, а впереди расширяется в безграничность светлая даль Онежского озера. Берега вблизи от Вознесенья низкие, топкие, поросшие высокорослым заболоченным лесом.

К южному берегу причалил паром. Пора переправляться. От этой переправы к северу идет дорога до самого Петрозаводска, вдоль всего юго-западного берега Онежского озера.

Сказание в дереве
Деревянная архитектура Русского Севера

Среди сокровищ России есть бесценное: памятники деревянного зодчества. Думаю, нигде в мире деревянная архитектура не достигала такого эстетического совершенства и таких духовных высот, как в России, особенно на Русском Севере. Ее традиции уходят корнями в глубокую древность, высокий взлет приходится на XVI век, расцвет на XVII – начало XVIII века. В XIX столетии она постепенно угасает: вместе со Святой Русью, вместе с народным православием; отступает под натиском имперского, капиталистического, социалистического и прочего безбожия. Дело не в том, что деревянные церкви были заменены кирпично-каменными, дело в том, что церкви стали не нужны…

Говоря о русском деревянном зодчестве, мы имеем в виду прежде всего именно церковные постройки. Конечно, строили из дерева на Руси все и всегда, но архитектурой, то есть деятельностью, в которой соединяются практические и духовно-эстетические мотивы, деревянное строительство стало только тогда, когда над срубом и кровлей вознесся православный крест. Это не значит, что «мирской» деревянной архитектуры не существовало: многие северные избы доказывают обратное. Но не изба послужила прообразом деревянного храма, а, наоборот, храм стал ценностным ориентиром при строительстве «изукрашенной» избы.

Мир деревянного зодчества – преимущественно мир Севера. Там дольше сохранялись традиции; там, при редком населении и плохих дорогах, медленнее внедрялась промышленная технология кирпичного строительства. На огромных пространствах от Белого озера до Белого моря, от Свири до Мезени были выработаны конструктивные типы и идейные принципы этой неповторимой архитектуры. Самый главный принцип – одухотворение окружающего мира. Деревянная церковь не просто вписана в ландшафт – она делает его осмысленным, озаряет землю и поднимает ее к небу.

Северная изба – образец типовой деревянной жилой постройки, идеально приспособленной к трудным условиям Русского Севера. Ее главная особенность: жилые и хозяйственные помещения соединены под одной крышей. И называть ее, вообще-то, правильнее не избой, а домом-усадьбой. Изба, то есть собственно жилье, – только часть ее, причем меньшая. Другие компоненты – подклет, взвоз, поветь, чердак со светлицей; на повети – сени, сеновал, сараи, чуланы, амбары; в подклете – конюшня, хлев, прочие подсобные и жилые помещения. К этому списку порой добавляются крыльцо, галерея, мезонин… Словом, целое селение, маленький мир, за пределы которого можно, кажется, не выходить всю долгую северную зиму.

Такая постройка – результат долгой эволюции строительной практики. Исходными объектами были курные избы, четырех-пятистенки, топившиеся по-черному. Курных изб много было в Олонецкой, Вологодской, Архангельской губерниях еще в середине XIX века. Через полстолетия они повсюду уступили место составным домам с дымоходными печами.

Распространены три основных типа северных изб. На плотницком языке они называются «брус», «глаголь» и «кошель».

Дом «брусом»: хозяйственная часть примыкает к торцовой, более узкой стороне жилой части и соединяется с ней через сени. Здание вытянуто вдоль одной оси, имеет форму параллелепипеда, «бруса».

Изба в Заонежье

Дом «глаголем» (от старинного названия буквы «Г» – «глаголь»): хозяйственная часть пристроена к углу жилой части и соединена с ней Г-образным сочленением. Здание приобретает живописно-асимметричную форму.

Дом «кошелем»: хозяйственная часть примыкает к длинной стороне жилой постройки, причем общая двускатная кровля становится асимметричной; один ее скат, покрывающий часть жилья и двор, значительно больше другого.

Вся постройка стоит на высоком подклете – полторы-две сажени от земли (3–4 метра). Второй ярус – поветь – заключает в себе основные жилые и даже парадные помещения – горницы. Высота потолка в горнице могла достигать двух с половиной саженей (более 5 метров). В жилье вход через сени, к которым снизу ведет лестница крыльца. В хозяйственные помещения повета отдельный пологий подъем – взвоз. Обширный чердак использовался и под хозяйственные нужды, и как летнее жилье. Помещение, выходящее окнами в торцовую часть чердака, называется светлица; в домах-«кошелях» нередко устраивали жилой мезонин над парадным крыльцом и сенями. Вся постройка поражает масштабностью, обилием пространства, сложностью его организации (с непривычки можно заблудиться). И удобством, продуманностью каждого элемента.

Строители северных изб не скупились на украшения, к каковым относились: коньки – резные фигуры на стыках боковых скатов кровли; курицы – загнутые жерди, на которые укладывались потоки (желоба для стока воды); причелины – резные планки, прилаженные с торцовой стороны здания к скатам кровли; полотенца – планки с резьбой, опущенные вниз от конька; оконные наличники; балясины на лестницах и галереях; фигурные столбы, поддерживающие декоративный балкон светлицы или мезонина…

Северные избы имеют вид внушительный и в то же время радостный, затейливый. И, при типологическом единообразии, все они разные, неповторимые. Вот только беда: мало их осталось. Весь север Европейской России усеян руинами и остовами умирающих северных изб…

Самый дальний северо-западный угол Ленинградской области – Подпорожский район. Когда-то эти места принадлежали к Обонежской пятине Великого Новгорода, позднее входили в состав Новгородской и Олонецкой губерний. До сих пор тут леса дремучи, болота непроходимы, лешие заманивают грибников в свои дебри.

Примерно на середине пути между городом Подпорожье, что на Свири, и старинным селом Вознесенье, возле которого Свирь берет исток в онежских просторах, – село Юксовичи, оно же Соболевщина. Перед селом красуется озеро. На открытом, чуть всхолмленном его берегу – дивная церковь, в которой заключена живая душа здешних мест. Она возносит свой крест в небо, озаряя теплым светом лес, деревню и воды. Удивительно, как удавалось старым мастерам добиваться такого эффекта: ведь постройка-то простенькая, совсем небольшая, несколько соединенных вместе срубов, кровля с повалом да маленькая главка на стройном барабане. А чувство такое, что перед тобой открывается дверь в вечность. Что Исаакиевский собор или храм Христа Спасителя! Они покажутся маленькими, слепыми, неуклюжими, если вспомнишь о них рядом с этой затерянной в глухих лесах церковкой! У них – мощь, власть, сила человеческая, а тут – простая сила Божия. И свет, от нее исходящий, кажется несотворенным, как тот, что апостолы видели на горе Фавор.

Церковь Святого Георгия Победоносца. Первым ее исследовал и описал в 1877 году Лев Владимирович Даль, сын знаменитого Владимира Даля, автора «Толкового словаря русского языка». Он видел в церкви надпись, впоследствии утраченную, в которой указывалась дата постройки: 1493 год. Современные исследователи полагают, что ныне существующее здание было построено несколькими десятилетиями позже на месте первоначального храма. Но и в этом случае Георгиевская церковь на Юксовском озере – одна из самых старых сохранившихся деревянных построек Европы и древнейшая из деревянных церквей России, которая стоит на исконном своем месте. Известны два более древних памятника русского деревянного зодчества – церковь Воскрешения Лазаря из Муромского монастыря в Заонежье и церковь Ризоположения из затопленного села Бородава, – но они перенесены в музеи деревянного зодчества и существуют уже не в своем родном ландшафте.

А ведь место, на котором стоит церковь, связано с ней в одно неразрывное духовное целое. Архитектура русских храмов – ландшафтная архитектура. В особенности остро это чувствуешь, когда после долгих блужданий по дорогам и тропам Русского Севера вдруг видишь за расступившимися деревьями, на холме, над речкой или на берегу внезапно блеснувшего озера – чудо: памятник русского деревянного зодчества. Смело скажу: по всему Северу не видел ни одной деревянной церкви, которая на своем месте не смотрелась бы шедевром. Свезенные в музеи и в заповедники, они теряют бо́льшую часть своей одухотворенной красоты. К сожалению, другим способом сохранить эти разбросанные по уединенным, обезлюдевшим местам храмы не всегда возможно.

Георгиевская церковь не просто вписана в окружающий ландшафт. Она одухотворяет всю окружающую природу, поднимает ее ввысь, соединяет землю, воду и лес с небом, солнцем, с душой человеческой, с Богом. Она выполняет великую миродержавную миссию. И она совершенно, предельно проста.

Церковь Святого Георгия Победоносца

Такие церкви именуются «клетскими». То есть ее основу составляет клеть – обыкновенный прямоугольный сруб, соединенный по продольной оси с клетями-прирубами. Георгиевская церковь составлена из трех клетей. Центральный сруб – возвышенный, восточный (алтарный) прируб и западный – пониже. Кровли всех трех подняты высоко, острым углом – щипцом – к небу. Центральный сруб расширен кверху – такое расширение называется повалом. Благодаря острому щипцу, повалу и изящной главке, водруженной на середину кровли, объем церкви кажется неземным, летящим. Но ее надежно удерживает на земле широкая галерея-трапезная, окружающая здание понизу с трех сторон. И крыльцо, оформленное изящными резными столбами, спускается от входа, как лестница на небо.

О строительстве Георгиевской церкви сохранилось несколько легенд. Рассказывают, что сам Георгий Победоносец – Егорий Храбрый, как называли его в народе, – явившись строителям, указал место закладки своего храма. И что, пока шло строительство, рыбаки с озера видели сияние над этим возвышенным берегом. Рассказывают и другое: воздвигнуть храм задумали монахи-черноризцы, пришедшие в эти лесные дебри. Они с молитвой пустили по воде Юксовского озера топорище и долго следили, к какому берегу его прибьет. По промыслу Божию топорище прибило к пригорку на юго-восточном берегу. Там и стали строить.

Поэтому так смиренно-светлы деревья вокруг церкви, так нерушим покой над ее кровлей. Но как хрупка эта красота!

Георгиевской церкви повезло: она сохранилась. Вернее, нам повезло застать ее в живых. Деревянные церкви – они ведь куда живее каменных, они живут как люди, и их разрушение воспринимается как смерть человеческая. Вот по соседству, в деревне Шеменичи, тоже были церкви, целых две, XVI и XVII веков, – обе сгорели во время войны. Другие разрушаются на наших глазах. Но есть и такие, которые и в свои 300–400 лет живут, служат Богу и людям, соединяя земную красоту с небесным светом.

В пяти километрах от райцентра Подпорожье в Свирь впадает речка Важинка. Немного выше устья – село Важины, которое едва ли не древнее Москвы. Село срослось из нескольких деревень, одна из которых, Курпово, упоминается в летописях XIII века. В те времена Посвирье входило в состав Обонежской пятины Великого Новгорода, а роль податных центров и опорных пунктов новгородской власти играли погосты. Важинский Воскресенский погост, по документам, известен с XV века. Сейчас он представляет собой церковь и кладбище чуть в стороне от основной, современной части села, на мыске, образованном мелкой каменистой Важинкой.

И церковь, и кладбище уникальны своей живой древностью. На досках иконостаса читается надпись: «Лѣта 7138-го сентября 26-го дня совершенъ бысть сей храмъ Воскресенія Господа нашего Іисуса Христа при Благовѣрномъ Царѣ и Великомъ Князѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ». То есть храм был возведен в 1630 году на месте более старого, разоренного шведами в Смутное время. Важинская церковь Воскресения Христова – единственная в мире деревянная церковь, постоянно действующая с XVII столетия. Построена она была при царе Михаиле Федоровиче, с тех пор перестраивалась, но не разрушалась, не была закрыта даже в безбожные советские времена. Святость места сего не прерывалась. И непрерывность этого луча соединяет здесь человека с вечностью.

Ощущение света вне времени охватывает уже тогда, когда видишь издали приземистый десятерик с куполом и восьмигранную колокольню со шпилем. Это – результат перестройки середины XIX века; до того силуэт погоста включал в себя еще одну церковь, семиглавую Богоявленскую, а Воскресенская завершалась не куполом, а шатром. Переходишь по мосту порожистую Важинку (еще недавно на месте бетонного был старый мост, ветхий, деревянный) – и попадаешь в мир всеобъемлющей тишины, вечного покоя. Навсегда исчезают за лесистыми холмами окружающих берегов кирпичные дома современного поселка, трубы котельных, автобаза, заборы складов при железнодорожной станции. Остается – вечность. Деревенька притулилась к кладбищенской ограде из замшелых валунов. Древние могилы наполовину ушли в землю. И церковь в их окружении тоже кажется замшелой, вросшей в каменистый грунт – и в то же время легкой и светлой, как небо, сошедшее на землю. И она живет. Отворив покосившуюся дверь, входим внутрь. Запах старого деревенского дома. Светлое пространство восьмигранника, уходящее вверх под купол. Иконостас, резьба, иконы темные, старого письма.

Церковь Воскресения Христова

Батюшка был занят: в углу трапезной гладил электроутюгом рясу. Встретил нас недружелюбно: грязные и черные от пятидневных лесных блужданий, мы мало похожи были на благочестивых паломников, да и на туристов тоже. Впрочем, после объяснений он смягчился и даже, почувствовалось, был рад визиту. Позволил фотографировать в церкви. Посетовал на лихих людей и грабителей. Пригласил еще приезжать. Приход у него большой и работы много. По Свири и ее притокам сохранилось еще несколько таких погостов, но ни одна из церквей не действует постоянно. В некоторых стали с недавних пор изредка совершать богослужения, надо их объезжать время от времени.

Ближайшая из них – в селе Согиницы. Туда и наш путь лежит.