Текст книги "Сила защитников"

Несчастным пленником оказался мой дядя, с которым мы так сильно сдружились, который заменил мне маму, папу и даже брата, который всегда помогал мне и брал, если надо было, удар на себя, который спас меня от смерти и, возможно, спас Либерию. То, что с ним случилось, было еще большей несправедливостью, чем если б его просто убили. Я плакал и проклинал себя и всех за то, что именно так все случилось.

– Макс! Макс! Пожалуйста, Макс! – хныкал я.

– Мартин, мне больно! – прохрипел он, еле дыша.

– Что с тобой сделали?

– Все… прожигание, дробление, внушение… все.

– Нет… нет… но тебя же… можно вылечить, Макс? – с надеждой спросил я.

– Мне прожгли почти все тело, Марти, и часть головы.

– Нет! – громкий всхлип вырвался у меня из груди, и я разрыдался с новой силой.

– Я мертвец… и честно сказать… я бы уже поскорее расстался… с этой жизнью…

– Нет, Макс! Пожалуйста! Есть выход, должен быть, мы вылечим тебя!

– Ты сказал им что-нибудь?

Я замялся. Максу прожгли все тело. Даже если он и сказал что-то, то он долго держался, а я? Что я? Я и кисть руки не выдержал, все и всех выдал. Я предатель! Какую боль сейчас испытывает Макс! Та боль, что у меня в руке, у него по всему телу, а в области груди и головы она в несколько раз обостряется.

– А ты? – тихо спросил я.

– Нет… молчание стоило мне жизни…

Он умрет так или иначе. Это мучение – жить прожженным, даже если его не убьют по его просьбе, то он сам себя порешит. Вместо того чтобы сказать хоть что-то незначительное, он выбрал смерть, и он знал, на что он шел. Храбрый, не то что я – слизняк!

– Я… я все сказал… прости! – я закрыл лицо руками и стыдливо расплакался.

– Нет, Март, все верно сделал. Из того, что мы знаем, мало что можно почерпнуть… а жизнь спасти можно…

– Тогда почему ты не сказал?! – от отчаянья я начинал злиться на него, хотя понимал, что это глупость.

– Если б я все рассказал, что бы тогда рассказывал ты?

Я еще больше разрыдался. Макс опять спас мне жизнь, а чем я ему отплатил? Меня снедало чувство долга, но как мне отблагодарить умершего?! Затем я начал злиться на него. Ну зачем, зачем он так сделал?! Кто его просил жертвовать собой ради меня?!

– Но как ты узнал, что именно я попаду в замок? – успокоившись немного, спросил я.

– Я догадался, а времени на раздумья не было.

– Макс… ты умрешь?

– Да, Март, я умру.

– Несправедливо…

– Где Филиппа?

– Она должна быть здесь, третий фаукс был спрятан в ее старом доме, она отправилась туда, когда я вернулся.

– Ты с отцом был?

– Да.

– А он где?

– Не знаю… я забыл взяться за руки…

– Я так и думал… что ты не вспомнишь, но даже к лучшему… что не вспомнил… Как рука?

– Ужасно болит… но это пустяк… по сравнению с тобой…

– Боль та же, только у меня ее больше.

– Руку придется отрезать?

– Да, если не хочешь всю жизнь терпеть это.

– Почему именно с тобой это случилось?! Так не должно было быть! Ты такого не заслуживаешь! – начал опять злиться я.

– Ну а кто еще… если не я? – просто ответил он.

Глава 8
Непокорность

Моя часть армии только зашла в город, вокруг ни души, ни одного либера. Готовятся к нападению. Предчувствие подсказывало, что скоро нас ждет какая-нибудь засада. «Надеюсь, мы найдем нашу героиню-спасительницу до того, как нас всех порешат», – иронично усмехнулся я. Но идти прямиком в улей не лучшая идея. Конечно, мы держались ближе к лесам, но вряд ли это могло нам помочь. Если нас решат убить, то, несомненно, у них это получится. По сравнению с армией Зирель, мы просто аборигены с томагавками. Хорошо, что Джерри пошел лесами. Подольше поживет, а потом, может, и придумает, как выиграть бой, и спасет Либерию от краха, и все будет волшебно и замечательно! Ну, прям сказка! От своих мыслей мне хотелось истерически рассмеяться. Победа казалась мне настолько недостижимой, что надеяться нам можно было только на чудо свыше. Или на Филиппу.

Думаю, Джереми немного надулся на меня. Герой-любовничек, еще поблагодарит. Хотя это было бы ложью сказать, что я только из-за его безопасности отправил его в ссылку. Я знал, что между нами будет соревнование, кто первый найдет Филиппу, а поскольку в моих руках власть, что стоит мне немного оградить себя от соперников? Но это даже смешно. Мы бегаем за бабой, как два петуха за курицей. Смех, да и только. Но самое главное, я не знаю, чего хотел я больше: найти Филиппу первым или все же оградить Дже от опасностей.

– Артос, – шепотом позвал меня Парельо, – домик Митчелов. Мы в самом начале города, держаться лесов или идти дальше?

– Проверить дом, если есть люди – не нападать без видимой агрессии с их стороны, – приказал я.

Тут же несколько воинов вошли внутрь.

– Мы же не будем нападать на замок? – в голосе Парельо присутствовала заметная опаска, которая заставила меня растянуться в ироничной улыбке.

– Ну а что же мы пришли сюда? Грибы собирать? – усмехнулся я.

– Нет, я думал…

– Армией в десять человек мы, естественно, не нападем на целый замок с половиной тысячи воинов, вооруженных до зубов, это было бы самоубийством, верно?

– Д-да…

– Вопросы исчерпаны?

– Да… Тогда куда мы идем?

– Мы разведываем ситуацию в городе, ищем ходы отступления, если они понадобятся, слабые места и, конечно же, нашу дорогую Филиппу, которая где-то бродит с широко открытыми глазами и, как обычно, ищет неприятности. Ситуация прояснилась в твоей недалекой голове?

– Вполне.

– Чудно. – К тому времени из дома вышли разведчики. – Чисто?

– Никого, – ответил один, – следов Спасительницы нет.

– Идем дальше, – приказал я.

Это было даже немного драматично, что воины называли Филиппу Спасительницей. Для меня она так и оставалась непокорной девчонкой со своими тараканами в голове, размахивающей мечом с победоносным криком и яростно-смешным взглядом. От такого представления я даже немного рассмеялся. Такой я ее помню, но знаю, что увижу совсем другую Филиппу, если меня не убьют, конечно.

Жизнь меняет людей, и дряблая кожа с глубокими морщинами еще полбеды, самые большие изменения она наносит на душу, эти изменения не проявляются на теле, они сидят глубоко в человеке и изнутри пожирают его. Глаза – единственное, что может показать то, насколько человек познал горе или радость. Их тяжесть, их задумчивость, только через глаза можно посмотреть человеку в душу.

Я помню глаза Филиппы. Серые, как у ее отца, но лишь цветом. В них много жизни, а иногда казалось, что смотришь во вселенную, бездонность, бесконечность. Порой они были веселые, радостные, легкомысленные, я смотрел в них, и мне хотелось улыбаться вместе с ней, но порой в них было много мыслей, они становились отсутствующими, смотрящими вдаль, задумчивыми. И всегда я спрашивал себя: о чем же она думает? Что сейчас в ее голове? В моменты, когда она злилась, они становились необыкновенно огромными и яростными, это даже забавляло меня, и хотелось еще больше злить ее, чтобы смотреть в пылающий огонек в ее зрачках.

Мы пошли дальше, дома встречались чаще, но почему-то все они были пустые. Нутром я чуял опасность. Лук был сжат в моей левой руке, а правая уверенно держала стрелу на тетиве. Мы шли как можно тише, чтобы было слышно каждый шорох в кустах. Вдруг я уловил легкие и быстрые шаги по жухлой траве. Как будто кто-то бежал, кто-то маленький и легкий, потом они стихли. Остановился. Увидел нас.

Я дал сигнал Парельо и остальным. Мы начали продвигаться к тому месту, где затихли шаги. Он тоже продолжил движение, хотел обойти нас стороной, но вряд ли это было возможно. Отряд в несколько секунд окружил его со всех сторон, мы начали сужать круг. Внезапно он сорвался и побежал, затем последовал выстрел, я слышал свист стрелы, вскрик моего воина, а затем еще один вскрик, но уже ребенка. Я узнал его, и внутри меня все как будто рухнуло, сердце на секунду остановилось, и я застыл в ступоре.

«Упаси, святая сила, если с ним что-то случилось!» Я переживал за мальчишку, как за что-то родное, хотя он был для меня, по сути, никем, ребенком Филиппы. У меня никогда не было детей, да и никогда не будет, но боялся я впервые и не знал, что дальше делать, если с ним что-то случится.

– Элигус ранен! Убить врага! – краем уха услышал я крики другого воина, и постепенно до меня начал доходить смысл его слов.

– Только попробуй пальцем его тронуть, смерд, и я заставлю тебя жрать твои же внутренности! – яростно закричал я и побежал в сторону происшествия.

Ассентий лежал на земле и крутился во все стороны, держась за руку, из которой сочилась кровь. В этот момент я разозлился, мне хотелось отшлепать его розгами за непослушание. Я бросился к нему и поднял на ноги. Из его глаз текли слезы, а мне хотелось схватить его за плечи, трясти изо всех сил и орать: «Зачем ты пришел?!» Я посмотрел рану – только царапина, стрела еле задела руку.

– Перестань орать, маленький идиот! Зачем ты пришел? Смерти захотел? Жить надоело? Ты что, почувствовал себя чертовым героем?! А сейчас ревешь как девчонка из-за какой-то царапины! И как ты смел стрелять в моих воинов?! А если б ты его убил? Знаешь, что делают такие полководцы, как я, с теми, кто нападает на своих и ослушивается приказов?

Он жалко держался за раненую руку и пытался отводить взгляд в сторону, но каждый раз я встряхивал его, и Ассентий снова смотрел на меня.

– Ну, знаешь?!

– Да! Ты убьешь меня!

– Тупица! – Я отшвырнул его от себя, и тот упал. – Конечно, я тебя не убью, – я ответил с наигранным сожалением. – Как ты сбежал от Вирельги?

– Молча. Пошел пострелять и убежал.

– И зачем ты пришел?

– Я хочу помочь.

– Чем нам может помочь десятилетний ребенок с игрушечным мечом?! – рявкнул на него я.

– Мне тринадцать! И меч у меня настоящий и острый! И я умею сражаться и стрелять из лука!

– Да ты даже Элигуса убить не смог! Стрелять он умеет!

– Я не хотел его убивать!

– Вот, Ассентий! Вот почему ты не можешь сражаться! Ты не готов убить человека!

– Готов! – Он уже перестал плакать, и им правили ярость и отчаянье.

– Тогда почему не убил?

– Не знаю, – надуто ответил он.

– Потому что ты ребенок, – отрезал я.

Он опустил голову на грудь, прятал от меня глаза, но было видно, что он опять плачет, но уже не от боли, а от своей безнадежности, он понимал, что я говорю правду.

– Если ты хочешь быть в армии, ты должен быть готов выпустить стрелу прямо в сердце неприятеля, в противном случае, если ты этого не сделаешь, ты умрешь. На войне нет слов «жалко» или «не хочу», тут только «вперед» и «умри».

Я не был зол на него. Его горячая кровь и охота воевать даже радовали меня. Пацан растет мужчиной. И я был таким же, все начинали с этого. Но такую жизнь и врагу не пожелаешь.

– Перевязать ему руку, и что там с Элигусом? – обратился я к Парельо.

– Жить будет, Сеня попал в плечо. Стрелу мы вытащили, руку перевязали. Мальчику повезло, что его только задело. Что бы мы делали, если…

– Пять минут и идем дальше, – перебил его я.

Мне совсем не хотелось разговаривать с Парельо, тем более о мальчишке Филиппы.

Отправить его в лагерь я не смогу, он еще тот упрямец, но и с нами он идти не может. Я рискую пацаном, а он подставляет всех нас. Если его возьмут в плен – достанется всем, и тогда план точно провалится и нас либо убьют, либо искалечат до неузнаваемости.

Мы углублялись в город. Ассентий шел рядом со мной. Я чувствовал его взгляды, а иногда ловил их. Глаза были сощурены, и они внимательно меня рассматривали. Ну просто вылитый Финен, даже не верится, что это ее ребенок!

– Болит рука? – спросил я, не знаю зачем, только потом подумал, как это было дико и глупо.

– Немного.

Дальше мы молчали. Воины проверяли дома, но в каждом не было ни души. «Куда все подевались?» – удивлялся я. Что-то было неладно. Люди не могли испариться, они к чему-то готовились.

– Стойте, – шепнул Ассентий, я сощурил на него глаза. – Это куб Висконта, я знаю, где он хранит оружие, но шайка может быть там. Артос, разреши мне самому проверить?

Что-то в его просьбе меня насторожило. Мальчишка определенно что-то задумал, но на лице его читалась уверенность. Я опасался.

– Пожалуйста, Артос! Ты не пожалеешь. Там мне доверяют.

– Иди. Окружить здание.

Мы засели вокруг дома и начали наблюдать за мальчиком. Он уверенно прошел к дому и постучал в дверь. Сначала никто не открывал, и я уже хотел выйти из засады, но тут дверь открылась, и на Ассентия направили какое-то замысловатое оружие. Я вскочил и натянул тетиву, целился прямо в голову врага, но в тот же момент оружие опустилось в пол и нашего «храбреца» похлопали по плечу и запустили в дом. Дверь закрылась, и это заставило меня нервничать еще больше.

– Что ты думаешь, Артос? – спросил Парельо.

– У них есть оружие, значит, они знают про мою армию.

– А Ассентий?

– Он сказал, что ему верят. Посмотрим насколько. Если он выведет их, мы стреляем, права на промах ни у кого нет. Их оружие мощнее нашего, так что все зависит от нашей меткости, и смотрите в героя нашего не попадите! Голову сниму.

Мы ждали с полчаса, а может, и дольше. Сказать по правде, я переживал, а в голову приходили мысли: «Еще пять минут, и выходим» – но тут дверь открывается, выходит Ассентий с замысловатым оружием в руках, его за плечи держит высокий парень с такой же штуковиной, и они оба весело смеются. Сразу за ними начали выходить другие люди, и у каждого было по оружию в руках. Они даже и не подозревали, какая участь их ждет. Я натянул тетиву, подождал, пока дверь закроется за последним, кивнул остальным, те тоже приготовились и ждали моей команды. Я взял на прицел долговязого парня и выстрелил. Стрела попала в голову, и он тут же упал замертво. Через долю секунды полетели остальные стрелы, наши мишени даже не ожидали такого поворота событий, я видел страх, удивление и непонимание в их глазах, эти последние эмоции и остались на мертвых лицах.

Я увидел, как парень, что выходил в обнимку с Ассентием, схватил его за горло и приподнял. Его рука с бластером уже поднималась к голове Ассентия, но моя стрела была быстрее. Не прошло и минуты, а на земле лежало столько мертвых тел. Ассентий стоял как окаменелый. Я подошел к нему и встряхнул. Его глаза были круглые и ошарашенные.

– Ты как, Сеня? – я первый раз назвал его сокращенно, даже сам удивился.

– Нормально… Как вы догадались? Я думал… выведу их, сам начну заварушку, а вы подключитесь… вы даже не дали мне…

– Что? Проявить себя? – усмехнулся я. – Еще представится возможность побыть героем. Но ты молодец. Достал нам оружие. Теперь мы не так беспомощны. Парельо, знаешь, как работает? – Я выдернул из рук мертвой девушки оружие и протянул Парельо.

– Жалко ее… она была добра ко мне… и совсем не злая… как Висконт, – бубнил Ассентий.

– Я, по-моему, уже говорил, что «жалость» на войне неуместна? – холодно сказал я.

– Да, да… я помню.

– Это тепловой. Заряд летит прямо и находит ближайшее теплое тело, промахов нет, один выстрел – одна смерть, – ответил мне Парельо.

– Отлично! – весело воскликнул я. – Что тут еще есть?

Каждый взял себе по оружию, теперь наши шансы немного сравнялись. Мы разобрались с замысловатыми приборами, каждый почувствовал себя немного уверенней. Я гордился Ассентием. Только благодаря ему мы сейчас были вооружены и не потеряли ни одного воина. Он отлично справился.

Мы уже собирались идти дальше, как вдруг я почувствовал холод. Неестественно холодный ветер заставил меня вздрогнуть. Я посмотрел на Парельо, в его глазах читалось такое же непонимание. Это был не просто ветер, в нем чувствовалась энергия и что-то необычное. «Нишери», – подумал я и поднял новоприобретенное оружие. Остальные сделали то же самое.

– В чем дело? – спросил Ассентий.

– Встань за меня и не высовывайся! – рявкнул я.

– Да что такое?! – воскликнул он, но я резко задвинул его за свою спину.

Неподалеку от меня закрутился ветряной волчок, я видел расплывчатые лица и уже точно убедился, что это нишери. Волчок закручивался все сильнее, от него веяло холодом.

– Никому не стрелять без моего приказа! – крикнул я.

Ветряной волчок переродился, и передо мной стояла женщина, одетая во все черное. Ее черный лук был направлен на меня, взгляд смотрел холодно и неотрывно, меня это даже немного напрягало и выводило из себя. Ассентий закричал и побежал к ней, я быстро схватил его и вернул обратно за свою спину.

– Я тебе сказал стоять за мной, щенок!

– А ну, не трогай моего сына! – ледяным тоном сказала женщина, и все во мне подпрыгнуло.

Сына?! Это что… неужели…

Я всмотрелся в ее лицо. Каштановые волосы, светлые глаза. Конечно, это была она, Спасительница.

– Опустить оружие, – мой голос прозвучал с какой-то дрожью, и я тут же добавил более яростно: – Живее!

Мальчик бросился в объятия к матери. Он и смеялся, и плакал, за что-то просил прощения, а я стоял как каменный и за всем этим наблюдал. «Неужели это она? Мы снова встретились… спустя столько лет!» – я фыркнул и прервал себя на этих глупых романтичных мыслях. Потом направился в ее сторону. Что мне ей сейчас сказать? Все слова, кажется, прозвучат ужасно глупо.

– Здравствуй, Филиппа, с возвращением в мир хаоса, – усмехнулся я.

Она смотрела на меня холодно и равнодушно. Я ждал разных реакций, но точно не равнодушия. Ее голос звучал отрешенно, будто ничто нас не связывало, будто мы никогда друг друга и не знали. Я начал злиться на нее. И сам за собой не заметил, как начал кричать.

– И вообще, почему так долго?! Мартин отправился за тобой столько дней назад, что вы там копались?! Мы еле-еле сводим концы с концами, пытаемся выжить! Твой пацан вообще от рук отбился, чуть стрелу в жопу не получил! Когда ты начнешь нормально воспитывать детей?! Я всегда знал, что из тебя плохая мать, но не думал, что ты решишься завести детей, это же безумие с твоей стороны! – я замолчал, но мои слова не заставили дрогнуть ни один мускул на ее лице. Это еще больше взбесило меня. – Ты скажешь хоть что-нибудь или так и будешь молчать как немая?!

– Ассентий, надень фаукс, ты переместишься в мою старую квартиру, доберись до нашего дома, найди отца и брата, забери у Мартина второй фаукс и отдай их Нику. Пусть он вернется за мной.

– Нет! Я не останусь там! – запротестовал мальчик.

– Делай, как я сказала, – спокойно говорила она, это выводило меня из себя, мне хотелось кричать и пробудить в ней хоть какие-либо эмоции.

– Нет! Я тоже могу помочь! Я хочу спасать Либерию! Она стала и моим домом тоже!

– Твой дом в Англии и сейчас ты отправишься туда и передашь фаукс отцу! – закричала она, а я удовлетворенно выдохнул.

Ассентий обиженно смотрел на мать, та грозно вцепилась взглядом в него. Мне нравился его протест, но, откровенно говоря, я и сам хотел, чтоб он поскорей убрался отсюда. Хотя сынок еще не так ужасно, как отец, Ассентия хоть как-то можно стерпеть. Да, лучше будет, если сорванец останется.

– Ассентий, живо! – грозно приказала она.

Мальчик сощурил на нее глаза, потом посмотрел на меня, в его глазах была просьба о помощи, на которую я насмешливо ухмыльнулся. Он вытащил меч из ножен и кинул на землю, потом присел на колени рядом с мечом. Все с удивлением смотрели, что он собирается делать. Затем этот чертенок взял меч в руки, положил фаукс на камень и изо всех сил ударил мечом по нему. Насколько я бываю невозмутим, насколько меня не могут поразить самые разные ситуации, но это… Я открыл рот в немом возгласе и смотрел на кусочки, которые остались от фаукса.

– Какого… черта ты сделал, маленький ублюдок?! – в этот момент мне хотелось исколотить его. – Ты хоть понимаешь, что фауксов только три! Их три и больше нет! А ты разбил один из них! Ты идиот! Из-за тебя вы не сможете вернуться!

– Ты ничего не понял, Артос, – спокойно ответил он, – я только что спас Либерию. Папа вернулся бы сюда со вторым фауксом, и они переместились бы обратно. К тому же я разбил только один, другой у Мартина, а третий все еще находится в Либерии, так что вернуться мы сможем.

– Ассентий, сынок, это ты ничего не понял, – теперь все уставились на Филиппу, – дело в том, что Зирель не защитник.

– Ну а кто же она тогда?! – выкинул я.

– Самозванец. Второй защитник – это Ник. А теперь, молите небеса, чтобы он переместился сюда, потому что без его помощи я тут обычный человек и помочь вам ничем не смогу.

– Почему ты сразу не объяснила этому недалекому что к чему?!

– Я не рассчитывала, что он ослушается и тем более сделает такое.

– Прости… – жалобно промычал Сеня.

– Прости?! Да ты идиот! За что ты извиняешься?! За то, что ты тупой, как пень?!

– Я хотел помочь!

– Хватит! Где остальная армия?

– В лесах. Нужно найти Джереми, чтобы послать сигнал. Но нападать мы не будем, раз тут такая ситуация с твоим мужем.

– Как думаешь, он далеко? – спросил Парельо.

– Нет, он, скорее всего, ослушался приказа, так как на юге искать нечего, это ежу понятно.

– Тогда где он?

– Где-то недалеко. Надеюсь, еще жив… – я замолчал и осмотрелся вокруг. – Да уж, сначала все ждали Филиппу, а теперь все ждут Красавчика Ника. Или он уже не красавчик, а, Фили? – усмехнулся я. – Старость его не покарала? Все так же «обворожительно прекрасен»? – иронично проговорил я.

Она посмотрела на меня равнодушно и спокойно сказала:

– Вперед, надо присоединиться к армии и оттуда послать сигнал Джереми, чтоб он подходил. Нечего терять время. Ассентий, от меня не отходи ни на шаг.

– Ну, ну, Филиппа, приказы тут отдаю я, так что изволь подчиняться, – на той же ноте сказал я, она вопросительно подняла бровь, ожидая продолжения, – хм… делаем, как она сказала.

Что за бред?! Что со мной?! Я чувствовал себя по-другому. Радостно. Но чему тут радоваться? Мы в полном дерьме! И чтобы увидеть свет, нам надо разгребать его и разгребать! И все равно я был рад, что она теперь с нами, и мне даже начало казаться, что все уже не так безнадежно, что у нас есть шанс и что все получится.