Текст книги "Эзотерическое христианство, или Малые мистерии"

Может ли кто-нибудь, прочтя эти выдержки, не признать, что апостол обладал божественной мудростью, данной ему в мистериях, и что его коринфские последователи не были еще в состоянии овладеть этой мудростью? И заметьте это постоянное повторение технических выражений: «Мудрость», «Мудрость Божия тайная», «сокровенная Мудрость», доступная «духовному человеку», о которой говорится только «совершенным». Мудрость, из которой не «духовные», «младенцы во Христе», «плотские» были исключены и которая была известна «мудрому строителю», «хранителю Тайн Божиих».

Снова и снова ссылается апостол на эти мистерии. Обращаясь к ефесянам, он говорит, что через «откровение», иными словами через раскрытие, было ему дано «разумение Тайн Христовых», чтобы все могли познать, в «чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге».[65]65
  Ефес. 3:3,4,9.


[Закрыть] Об этой тайне он говорит к Колоссянам, что он сделался ее «служителем», «Тайны», сокрытой от родов и веков, ныне же открытой святым Его, заметьте – не миру и даже не христианам, а только одним Святым. Для них было раскрыто «богатство славы в тайне сей». Какое же это было богатство? «Христос в вас» – многозначительная фраза, как мы сейчас увидим, из жизни Посвященного; так каждый человек должен был в конце концов познать мудрость и сделаться «совершенным во Христе Иисусе».[66]66
  Колосс. 1:23,25—28. Но Св. Климент в своей Stromata переводит «каждый человек» как «весь человек» – кн. V, гл. V.


[Закрыть] Ап. Павел просит Колоссян, чтобы «Бог отверз нам дверь для слова возвещать тайну Христову»,[67]67
  Колосс. 4:3.


[Закрыть] место, на которое Св. Климент ссылается, как на изречение, в котором апостол ясно раскрывает, что знание принадлежит не всем.[68]68
  Ante-Nicene Library, том XII. Clement of Alexandria, Stromata, кн. V, гл. X. Некоторые дополнительные изречения Апостолов мы будем приводить в цитатах из Климента, показывающих, какое значение имели эти изречения для сознания ближайших преемников апостолов, живших в той же атмосфере мысли.


[Закрыть] Так же пишет Ап. Павел к своему возлюбленному Тимофею, прося его выбирать своих дьяконов из «тех», кто хранит «таинство веры в чистой совести», эту «великую благочестия тайну»,[69]69
  1 Тимоф. 3:9,16.


[Закрыть] которую он познал, и знание которой было необходимо для учителей церкви.

Следует иметь в виду, что св. Тимофей занимал важное положение как представитель ближайшего поколения христианских учителей. Он был учеником апостола Павла, который передал ему руководство и управление над одной частью христианской церкви. Он был посвящен в мистерии самим апостолом, на что мы находим указания в технических выражениях, которые служат в данном случае ключом.

«Преподаю тебе, сын мой Тимофей, сообразно с бывшими о тебе пророчествами»[70]70
  1 Тимоф. 1:18.


[Закрыть] – это обращение не более как торжественное благословение Посвящающего, когда он принимал посвящаемого. Но при этом присутствовал не один Посвящающий: «не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук Священства»,[71]71
  1 Тимоф. 4:14.


[Закрыть] иными словами – Старших Братьев. И он напоминает ему держаться «той вечной жизни, к которой ты и призван и исповедал доброе исповедание между многими свидетелями»,[72]72
  1 Тимоф. 6:12.


[Закрыть] т. е. напоминает ему обет, произносившийся вновь посвященным в присутствии Старших Братьев и собрания Посвященных. Это знание, даваемое в посвящении, и было тем священным доверием, о котором апостол Павел восклицает с такой силой: «О, Тимофей, храни преданное тебе»[73]73
  1 Тимоф. 6:20.


[Закрыть] – не то знание, которым владели все христиане и относительно которого не могло лежать особого обязательства на Тимофее, но то священное доверие, врученное на его хранение как Посвященного, которое имело существенное значение для блага всей церкви. Позднее апостол возвращается к тому же, подчеркивая чрезвычайное значение Завета и при том в такой мере, которая была бы совсем не понятна, если бы знание, о котором он говорит, было общей собственностью всех христиан: «Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня…. Храни добрый залог Духом Святым, живущим в нас»,[74]74
  2 Тимоф. 1:13,14.


[Закрыть] говорит апостол с серьезной торжественностью, на какую только способна человеческая речь. Далее, он поручает Тимофею заботиться о должной передаче священного завета для будущего, чтобы церковь никогда не оставалась без учителей: «и что слышал от меня при многих свидетелях» – т. е. священное учение, даваемое перед собранием Посвященных, которые служили свидетелями точной передачи его – «то передавай верным людям, которые были бы способны и других научить».[75]75
  2 Тимоф. 2:2.


[Закрыть]

Знание, или, если хотите, предположение, что церковь обладала этими сокровенными учениями, бросает потоки света на разбросанные замечания, которые Ап. Павел делает относительно самого себя, и если их соединить вместе, мы получим очертание всей эволюции Посвященного. Апостол утверждает, что хотя он и принадлежит к «совершенным» или Посвященным, ибо он говорит: «Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить», – он все же не почитает себя «достигшим», он еще не дошел до полного «совершенства», не овладел вполне Христом, не достиг «вышнего знания Божия во Христе Иисусе», «силы воскресения Его и участия в страданиях Его, сообразуясь смерти Его»; и он стремился, говорит он, «достигнуть воскресения мертвых».[76]76
  Филипп. 3:8,10—12,14,15.


[Закрыть] Ибо это и было Посвящением, которое освобождает, которое делает Посвященного Совершенным Учителем, Воскресшим Христом, которое извлекает из числа «мертвых», из человечества, подверженного кругу рождений, из цепей, приковывающих душу к грубой материи. Здесь мы опять имеем ряд технических выражений, и даже поверхностный читатель поймет, что «воскресение из мертвых», о котором говорится здесь, не может быть тем «воскресением» современных христиан, которое неизбежно, по их понятию, для всех людей; несомненно, что такое воскресение не требовало никаких новых усилий для своего достижения. Несомненно, что и само слово «достижение» было бы неуместно по отношению ко всеобщему и неизбежному переживанию всего человечества. Апостол не мог избежать такого воскресения, по мнению современных христиан. Какое же это было воскресение, для достижения которого он делал такие напряженные усилия? Единственно возможный ответ исходит опять из мистерий. В них приближающийся к тому Посвящению, которое освобождало из круга рождений, назывался «страдающим Христом». Он разделял страдания Спасителя мира, был распинаем мистически «сообразуясь смерти Его», и затем достигал воскресения, участия в славе Христа, и после этого смерть не имела более силы над ним.[77]77
  Откровение Св. Иоанна 1:18. «Я есмь живый и был мертв, и се жив во веки веков, аминь».


[Закрыть] Это и была та «награда», к которой апостол так стремился и он умолял не обыкновенных верующих, а только тех, «кто из нас совершен», стремиться к ней с такой же силой; чтобы они не довольствовались тем, чего уже достигли, а стремились бы все к большему достижению.

Это сходство Посвященного с Христом есть основа Великих мистерий, в чем мы и убедимся, когда перейдем к изучению «Мистического Христа». Посвященный уже не смотрит на Христа как на пребывающего вне его: «Если же и знали Христа во плоти, то ныне уже не знаем».[78]78
  2 Коринф. 5:16.


[Закрыть]

Обыкновенный верующий «облекался во Христа»; «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись».[79]79
  Галат. 3:27.


[Закрыть] Они же были «младенцами во Христе», и Христос был Спасителем, которого они призывали на помощь, зная Его «по плоти». Но когда они побеждали свою низшую природу и переставали быть «плотскими», тогда они вступали на высший путь, и стремились сами достигнуть состояния Христа. Апостол пламенно стремился, чтобы последователи его достигли того же, чего достиг он: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос».[80]80
  Галат. 4:19.


[Закрыть] Он же был их духовным отцом, «ибо – говорит он – я родил вас во Христе Иисусе благовествованием».[81]81
  1 Коринф. 4:15.


[Закрыть] А теперь он «снова» является родителем, как бы «матерью», для вторичного духовного рождения их. И тогда младенец Христос – Святое Дитя – рождался в душе, «сокровенный сердца человек».[82]82
  1 Петра 3:4.


[Закрыть] Посвященный становился таким образом «Малым Дитятей», и с этих пор он должен был пережить своим собственным внутренним опытом всю жизнь Христа, пока не сделается «совершенным человеком», выросшим в меру полного возраста Христова.[83]83
  Ефес. 4:13.


[Закрыть] После этого он, по примеру апостола Павла, переживал страдания Христа во плоти своей,[84]84
  Колосс. 1:24.


[Закрыть] и всегда «носил в теле мертвость Господа Иисуса»,[85]85
  2 Коринф. 4:10.


[Закрыть] чтобы он мог сказать: «Я сораспялся Христу и уже не я живу, но живет во мне Христос».[86]86
  Гал. 2:19—20.


[Закрыть] Таким образом страдал сам апостол: так он описывает себя. А когда борьба закончилась, какая разница в этом спокойном тоне победы по сравнению с напряженными усилиями прежних лет! «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды»…[87]87
  2 Тимоф. 4:6-8.


[Закрыть] Это был венец, даваемый тому, кто «превозмог», о ком сказано вознесшимся Христом: «Побеждающего сделаю столпом в храме Бога моего, и он уже не выйдет вон».[88]88
  Откр. 3:12.


[Закрыть] Ибо после «Воскресения» Посвященный становился «Совершенным Человеком», Учителем и Он не выходит более из Храма, но оттуда служит и руководит мирами.

Прежде чем закончить эту главу, будет уместно сказать, что сам Ап. Павел одобряет применение мистического учения к объяснению исторических случаев, рассказанных в св. Писаниях. Записанная в них история рассматривается им как простое изложение фактов, происшедших в физическом мире. Как истинный мистик, он видел в физических событиях отражение вселенских истин, раскрывающихся непрестанно в высших и внутренних мирах; он знал, что события, сохраненные в оккультных писаниях, были наиболее типичны, и объяснение их могло послужить для просвещения людей. Так, передавая историю Авраама, Сарры, Агари и Исаака, и говоря, что все это представляет собою «иносказание», он начинает давать их мистическое толкование.[89]89
  Галат. 4:22—31.


[Закрыть] Упоминая о бегстве Израильтян из Египта, он говорит о Красном море как о крещении, о манне и о воде – как о духовной еде и питье, о скале, из которой истекла вода, как о Христе.[90]90
  1 Коринф. 10:1-4.


[Закрыть] Он видит великую мистерию союза Христа с его церковью в человеческой связи между мужем и женою и говорит о христианах, как «от плоти и от костей тела Христова».[91]91
  Ефес. 5:23—32.


[Закрыть] В Послании к Евреям апостол изображает всю систему богослужения евреев аллегорически. В Храме он видит копию с небесного Храма, в Первосвященнике – Христа, в жертвоприношении – приношение беспорочного Сына; священники Храма – лишь «примеры и тени небесных вещей», божественного Священства, совершающего богослужение в «истинной скинии». Тщательно разработанной аллегорией являются главы III—X Послания к Евреям, где апостол доказывает, что Св. Дух означает более глубокий смысл; что все это «образ настоящего времени».[92]92
  Евр. гл. 3—10.


[Закрыть]

При таком толковании священных Писаний вовсе не следует, что рассказанных событий совсем не было, но только то, что их физическое осуществление – дело второстепенное. Такие толкования снимают покров с малых мистерий, и делают мистические учения доступными для всех. Это не простая игра воображения, как думают многие, это – результат истинной интуиции, видящей прообразы в небесах, а не только те тени, которые они отбрасывают на экран земных времен.

Глава III. Сокровенная сторона христианства.

2. Свидетельство церкви

Если даже и будет признано, что апостолы и их непосредственные преемники обладали более глубоким духовным знанием, чем массы современных им последователей Христа, то признание следующей ступени, мистерий христианской церкви первых веков, как хранительницы священного знания апостолов, будет уже гораздо затруднительнее для христиан наших дней. А между тем, известно, что Ап. Павел заботился о передаче незаписанных учений и сам посвятил Св. Тимофея, требуя от него, чтобы и он в свою очередь посвящал других, которые со своей стороны будут передавать это учение другим. Таким образом, мы видим наличность четырех последовательных поколений учителей, о которых говорится в священных Писаниях, и современников писателей церкви первых веков, которые свидетельствуют о существовании мистерий. Между ними встречаются и ученики самих апостолов, хотя наиболее определенные показания принадлежат учителям, получившим свои знания от учеников апостолов. Как только мы начинаем изучать церковных писателей первых веков, мы встречаемся с намеками, которые могут быть поняты только при наличности мистерий, а затем встречаемся и с положительными утверждениями, что мистерии действительно существовали. Этого, конечно, и следовало ожидать в виду всех указаний, разбросанных в Новом Завете; тем не менее, такое подтверждение приносит большое удовлетворение.

Первыми свидетелями являются Отцы Церкви, ученики апостолов; но очень немногое из их писаний, притом еще оспариваемых, сохранилось до нашего времени. Написанные не в духе полемики, утверждения их не столь категоричны, как свидетельства позднейших писателей. Их письма имеют целью главным образом ободрение верующих. Поликарп, епископ Смирнский, поучавшийся совместно с Игнатием у самого ап. Иоанна,[93]93
  The Martyrdom of Ignatius, том I, гл. III. Перевод на английский язык принадлежит «До-Никейской библиотеке Кларка»; чрезвычайно полезное сокращенное изложение христианской древности.


[Закрыть] выражает надежду, что его корреспонденты «хорошо знакомы со священными Писаниями и что ничего не скрыто от вас; но мне это преимущество еще не даровано»;[94]94
  The Martyrdom of Ignatius. The Epistle of Polycarp, гл. XIII.


[Закрыть] очевидно, письмо это было написано до полного посвящения. Варнава упоминает о сообщении «некоторой части того, что я сам получил»,[95]95
  Там же. The Epistle of Barnabas, гл. I.


[Закрыть] и затем, объяснив Закон мистически, объявляет, что «мы, правильно понимая Его заповеди, объясняем их, как назначил Господь».[96]96
  Там же. The Epistle of Barnabas, гл. Х.


[Закрыть] Игнатий, епископ Антиохийский, ученик св. Иоанна,[97]97
  The Martyrdom of Ignatius, гл. I.


[Закрыть] говорит о себе, как еще «несовершенном во Иисусе Христе. Ибо я только вступаю в ученичество и говорю с вами как с моими сотоварищами – учениками»,[98]98
  The Martyrdom of Ignatius, гл. I; The Episfle ofIgnatius to the Ерhesians, сh. III.


[Закрыть] и он называет их «посвящёнными в мистерии евангельские вместе с Павлом, святым, принявшим венец мученичества».[99]99
  The Epistle of Ignatius to the Ephesians, гл. XII.


[Закрыть] И снова говорит: «Разве не мог бы я писать вам с большей полнотой о мистериях? Но я боюсь это делать, чтобы не нанести вред вам, кои все еще младенцы. Простите меня за это, иначе, не будучи способны перенести их веское значение, вы могли бы быть подавлены им. Ибо даже и я, хотя я связан (во имя Христа) и способен понимать небесные вещи, ангельские чины и различные виды ангелов и их сонмов, разницу между Силами и Властями и различие между Престолами и Началами, и величие и могущество Эонов и превосходство херувимов и серафимов, величие Духа, царствия Господня, и превыше всего несравненное величие Всемогущего Бога, – хотя мне известны все эти вещи, но я все же никоим образом не достиг совершенства и я не такой ученик, как Павел или Петр».[100]100
  Epistle tо the Trallians, гл. V.


[Закрыть]

Эта выдержка интересна как указание на то, что порядок небесных иерархий был одним из предметов обучения в мистериях. Далее он говорит о Первосвященнике, Иерофанте, «которому была поучена святая святых, и ему одному были вверены тайны Божии».[101]101
  Epistle to the Philadelphians, гл. IX.


[Закрыть]

Теперь мы подходим к св. Клименту Александрийскому и его ученику Оригену, писателям второго и третьего столетий, которые сообщают более всех других относительно мистерий первых веков. Хотя общая атмосфера их сообщений полна мистических иносказаний, эти два Отца Церкви вполне ясно и категорически утверждают, что мистерии были вполне признанным учреждением.

Св. Климент был учеником Пантена и он говорит о нем и о двух других, по всей вероятности, о Татиане и Феодоте, как о «сохраняющих предание благословенного учения, идущего прямо от святых апостолов Петра, Иакова, Иоанна и Павла»,[102]102
  Том IV. Clement of Alexandria, Stromala, кн. I, гл. I.


[Закрыть] из чего следует, что между ними и апостолами была лишь одна промежуточная ступень. Он был главой Катехизической школы в Александрии в 189 г. по Р. Х. и умер около 200 г. Ориген, родившийся приблизительно в 185 г. по Р. Х., был его учеником, и можно утверждать, что это был наиболее ученый из всех Отцов Церкви и притом человек редкой нравственной красоты. Это – свидетели, которые дают нам наиболее важные доказательства существования определенных мистерий в первые века христианства.

Книгу Св. Климента «Строматы» мы берем как источник наших сведений о мистериях его времени. Он сам говорит об этом своем произведении как о «смеси гностических заметок соответственно истинной философии»[103]103
  Там же. Гл. XXVIII.


[Закрыть] и обозначает их как записи учений, которые сам он получил от Пантена. Это место очень поучительно: «Господь… позволил нам сообщать об этих божественных мистериях и об этом священном Свете тем, кто способен воспринять их. Он не раскрыл для многих то, что не принадлежит многим, но лишь немногим, которым Он знал, что они принадлежат, которые были способны воспринять и переделаться соответственно им. Но сокровенные вещи доверяются устной речи, а не писанию, как это происходит у Бога. И если кто скажет, что в писаниях нет ничего тайного, что бы не было разоблачено, и ничего скрытого, что бы не было раскрыто – пусть услышит он от нас, что тому, кто слушает сокровенно, даже это тайное будет обнаружено. Это и есть предсказанное прорицание. И тому, кто способен сокровенно видеть доверенное ему, то, что под покровом, будет раскрыто как истина, и то, что сокрыто от многих, будет проявлено для немногих… Мистерии передаются мистически, то, что говорится, может быть в устах говорящего, не столько в его голосе, сколько в его понимании… Записи этих моих заметок – я хорошо знаю, сколь они слабы по сравнению с тем духом, полным благодати, которого я удостоился слышать. Но это будет подобием, напоминающим прообраз тому, кто получил удар Тирса». Тирсом назывался жезл, который имели при себе Посвященные и которым они прикасались к ученикам во время церемонии Посвящения. Он имел мистическое значение, символизирующее спинной мозг и мозговую железу во время малых мистерий, и жезл, эмблему власти, знакомый оккультистам, во время великих мистерий. Следовательно, сказать: «тому, кто получил удар тирса» было все равно, что сказать: «тому, кто был посвящен в мистерии».

Климент продолжает: «мы не думаем объяснять тайные вещи в достаточной мере – далеко оттого – но лишь запечатлеть их в памяти, для того ли, чтобы не забыть что-либо, или ввиду забывчивости. Многое – знаю это хорошо – ускользнуло от нас благодаря протяжению времени, которое прошло до записи… Поэтому есть вещи, о которых у нас нет воспоминаний; ибо сила, пребывающая в благословенных мужах, была велика». Это – обычное переживание тех, кто получает знание непосредственно от Великих Учителей, ибо Их присутствие вызывает к деятельности силы человека, которые в нем обыкновенно спят и которые без такого содействия не могли бы пробудиться.

«Есть также вещи, которые долго оставались незаписанными и которые ныне изгладились, и другие, которые исчезли, поблекнув в самом уме, ибо задача эта не легка для неопытных; эти я стараюсь воскресить в моих Комментариях. Другое я намеренно пропускаю в целях мудрого выбора, боясь записывать то, о чем я остерегался говорить: не из нежелания давать – ибо это было бы неверно – но боясь за моих читателей, чтобы они не споткнулись, принимая сказанное в превратном смысле, и чтобы нас не обвиняли, что мы „протянули меч младенцу“. Ибо невозможно, чтобы раз написанное не стало известным, хотя бы оно и не было обнародовано мною. Но, обдумывая вновь со всех сторон, если пользоваться одним голосом, если же пользоваться только тем, что написано – эти записи не ответят ничего тому, кто захочет вопрошать сверх того, что записано, ибо они требуют по необходимости помощи или от того, кто записывал, или от того, кто ступал по его следам. На некоторые вещи мой трактат только намекает; на некоторых он останавливается; о некоторых лишь упоминает. Он старается говорить незаметным образом, представлять сокровенно и доказывать безмолвно».[104]104
  Stromata, кн. I, гл. I.


[Закрыть]

Одной этой цитаты достаточно, чтобы установить существование тайного учения в церкви первых веков. Но можно привести и другие. В главе XII той же I книги, озаглавленной «Мистерии веры, не могущие быть разглашенными для всех», Климент заявляет, что, так как не одни мудрые люди могут прочитать его произведение, «необходимо поэтому облечь в мистерию выраженную мудрость, которой Сын Божий поучал». Требовалось очищение речи у говорящего и очищение слуха у слушающего. «Таковы были препятствия на пути к моему писанию. И даже ныне я боюсь, как сказано, “метать бисер перед свиньями, дабы они не попрали его ногами и, обернувшись, не растерзали нас.” Ибо весьма трудно предъявлять действительно чистые и прозрачные слова, относящиеся к истинному свету, свинским и невоспитанным слушателям. Ибо едва ли что либо могло быть более смехотворным для них; а с другой стороны, нет предмета более чудесного и вдохновляющего для тех, кто обладает благородной природой. Но мудрые не произносят устами того, что они обсуждают втайне. “Но что вы услышите на ухо, – говорит Господь, – то провозглашайте на крышах,” повелевая им воспринимать тайные предания истинного знания и изъяснять их на открытом воздухе и с очевидностью; а то, что мы слышали на ухо, передавать тем, для которых это на потребу; но не повелевая нам сообщать всем без различия то, что им сказано в притчах. В моей же записи можно найти лишь одни очертания, в ней сеется истина; как разбрасываемые рукой семена, чтобы избежать внимания тех, кто подбирают зерна подобно галкам; если же они найдут хорошего хлебопашца, каждое из них прорастет и даст хлеб».

Климент мог бы прибавить, что «провозглашать на крышах» означало провозглашать их в собраниях Совершенных или Посвященных, но вовсе не громко говорить первому встречному на улице.

В другом месте он говорит, что все, «которые еще слепы и глухи, не имея понимания и не имея осеяния яркими видениями созерцательной души… должны стоять вне божественного Хора…» Почему, сообразно с сохранением втайне, подлинное священное Слово, «воистину божественное и необходимое для нас, хранимое в святилище истины, было у египтян обозначаемо тем, что они называли адити, а у евреев – завесой. Только посвященные… имели доступ к нему. И Платон также считал незаконным нечистому прикасаться к чистому. Поэтому пророчества и оракулы выражаются загадками, и мистерии не предъявляются немедленно всем и каждому, но лишь после известных очищений и предварительных наставлений».[105]105
  Там же, кн. V, гл. IV.


[Закрыть] Затем он подробно разъясняет символы, комментируя пифагорейскую, еврейскую и египетскую символику,[106]106
  Там же, гл. V—VIII.


[Закрыть] и затем прибавляет, что не сведущий и неученый человек не может понимать их. «Но Гностик понимает. Посему-то и не подобает, чтобы все было предъявлено без разбора всем и каждому, или чтобы благодеяния мудрости сообщались тем, у кого душа даже и во сне не была очищена (ибо не позволено открывать случайному пришельцу то, что было добыто с таким усиленным трудом) и не должны быть мистерии Слова передаваемы мирянам».[107]107
  Там же. кн. V, VIII.


[Закрыть] Пифагорейцы и Платон, Зенон и Аристотель имели рядом с внешними и сокровенные учения. Философы установили мистерии, ибо «не более ли благотворно для святого и благословенного созерцания реальностей быть сокрытым?»[108]108
  Там же, гл. IX.


[Закрыть] апостолы также одобряли «прикрытие мистерий веры» ибо есть особое обучение для «совершенных», на которое есть указание в Послании к Колоссянам.[109]109
  Колосс., 1:9-11 и 25—27.


[Закрыть]

Таким образом, с одной стороны, имеются мистерии, которые были сокрыты до времен апостолов, и которые были переданы ими так, как они приняли их от Господа и, сокрытые в Ветхом Завете, были проявлены для святых. А с другой стороны, есть богатства славы тайны и у язычников, которая есть вера и надежда во Христе; в другом месте он то же самое называет «основанием». Он приводит Ап. Павла в доказательство того, что «познание принадлежит не всем», и говорит, ссылаясь на Послание к Евреям,[110]110
  Евр., гл. 5 и 6.


[Закрыть] что «несомненно и у евреев было нечто, устно переданное и не записанное»; а затем ссылается на Св. Варнаву, который говорит о Боге, как о «вложившем в наши сердца мудрость и понимание Своих тайн», и говорит, что «только немногим доступно понимание этих вещей», в которых «следы гностического предания». «Посему обучение, разоблачающее скрытые вещи, называют просветлением, ибо лишь один Учитель может приподнять крышку кивота Завета».[111]111
  Stromata, кн. V, гл. Х.


[Закрыть] Далее, ссылаясь на Ап. Павла, он разъясняет его замечание, обращенное к Римлянам так, что он хочет явиться к ним «с полным благословением благовествования Христа»[112]112
  Римл. 15:29.


[Закрыть] и что он таким образом определяет «духовный дар и гностическое толкование», тогда как в своем присутствии желает наделить их «полнотою Иисуса Христа, по откровению тайны, о которой от вечных времен было умолчано, но которая ныне явлена и чрез писания пророческие по повелению вечною Бога возвещена всем народам». Но лишь немногим из них показано, что означают те вещи, которые содержатся в мистерии. И посему правильно говорит Платон, рассуждая о Боге: «Мы должны говорить загадками, дабы, попадись таблица по несчастному случаю, приключившемуся с ее листами на море или на суше, тот, кто прочтет их, оставался бы в неведении».[113]113
  Stromata, кн. V, гл. Х.


[Закрыть]

После усердного исследования греческих писателей и наведения справок в философии, св. Климент заявляет, что гнозис, «сообщенный и открытый Сыном Божиим, есть мудрость… И сам гнозис есть то, что перешло через передачу к немногим, переданное изустно апостолами».[114]114
  Там же, кн. VI, гл. VII.


[Закрыть] После подробного изложения жизни Гностика, Посвященного, св. Климент заканчивает так: «Да будет этот пример достаточен для тех, которые имеют уши. Ибо не подобает раскрывать тайну, но лишь указать так, что бы достаточно было для соучастников в знании постигнуть ее умом».[115]115
  Там же, кн. VI, гл. XIV.


[Закрыть]

Считая, что св. Писания состоят из аллегорий и символов и что они скрывают истинный смысл для того, чтобы возбуждать пытливость и охранять невежественных читателей от опасности,[116]116
  Там же, кн. VI, гл. XV.


[Закрыть] св. Климент давал свое высшее обучение только хорошо подготовленным ученикам. «Наши Гностики глубоко ученые люди»[117]117
  Там же, кн. VI, гл. Х.


[Закрыть] – говорит он. И в другом месте: «Гностики должны обладать эрудицией».[118]118
  Там же, кн. VI, гл. VII.


[Закрыть] Приобретая способности предыдущей умственной подготовкой, возможно овладеть и более глубоким знанием, ибо, «хотя человек может верить, не обладая знанием, мы все же утверждаем, что невозможно для человека без учености понимать то, что объявляется в вере».[119]119
  Там же, кн. I, гл. VI.


[Закрыть] «Некоторые, считающие себя одаренными от природы, не желают прикасаться ни к философии, ни к логике; более того, они не хотят изучать и естественные науки. Они хотят одной только веры… Таким образом, я того называю истинно ученым, который приносит все для свидетельствования об истине, чтобы из геометрии, музыки, грамматики и самой философии, выбирая все полезное, мог бы он охранять веру от нападения… Как необходимо для того, кто желает разделять могущество Бога, трактовать интеллектуальные предметы путем философии».[120]120
  Там же, кн. I, гл. IX.


[Закрыть] «Гностик пользуется различными в ветвями учености, как вспомогательными упражнениями».[121]121
  Там же, кн. VI, гл. Х.


[Закрыть] Из этих цитат ясно, до чего св. Климент был далек от мысли, что христианское учение мирится с невежеством необразованного последователя. «Кто сведущ во всех видах мудрости, тот будет по преимуществу гностиком».[122]122
  Там же, кн. 1, гл. XIII.


[Закрыть] Таким образом, приветствуя и невежественного, и грешника, и находя в евангелиях все необходимое для их духовной нужды, он думал, что только знающие и чистые могут быть годными кандидатами для мистерий. «Апостол, для отличия от гностического совершенства, называет простую веру основанием, а иногда молоком»;[123]123
  Том XII, Stromata, кн. V, гл. IV.


[Закрыть] но на этом «основании» должно быть возведено здание гнозиса, и пища взрослых должна заменить пищу младенцев. В этом различии, которое проводит св. Климент, нет ни жесткости, ни презрения, а лишь спокойное и мудрое признание истинного порядка вещей.

Даже и хорошо подготовленные и ученые искатели гнозиса могли надеяться проникнуть лишь постепенно, шаг за шагом, в глубокие истины, раскрывающиеся в мистериях. Это выступает ясно в комментариях св. Климента к видению Гермеса, где он дает указания и на способ, как читать оккультные произведения. «Та Сила, которая явилась Гермесу в Видении в виде церкви, не дала ли и она для переписывания книгу, которую желала передать избранным? И ее, – говорит св. Климент, – он переписывал буква за буквой, не зная, как завершатся слоги». А это означает, что Писание ясно для всех, если его читать в его низком значении, и что это и есть вера, которая занимает место основоположений. Вследствие чего и употребляется образное выражение «читать сообразно букве», тогда как гностическое раскрытие Писаний, когда вера уже достигла продвинутого состояния, сравнивается с чтением сообразно слогам… а раз Спаситель дал учение апостолам, устное изложение записанного (Писаний) было передано также и нам, вписанное силою Бога в сердца новые, соответственно обновлению книги. Так, наиболее прославленные среди греков посвящают плод помгранаты Гермесу, что, говорят они, равняется речи, в виду его истолкования. Ибо речь скрывает многое… что посему не только для тех, которые читают просто, приобретение истины столь трудно, но даже и те, которые имеют преимущество познавания истины, не удостаиваются сразу ее лицезрения, так учит история Моисея; пока не привыкнем взирать, как взирали евреи на славу Моисея и как пророки Израиля – на сонмы ангелов, до тех пор и мы не станем способны взирать на великолепие истины лицом к лицу».[124]124
  Stromata, кн. VI, гл. XV.


[Закрыть]

Можно было бы привести еще не мало ссылок, но и этих достаточно, чтобы установить тот факт, что св. Климент был посвящен в мистерии ранней церкви и писал для пользы тех, которые также были посвящены.

Следующим свидетелем является его ученик Ориген, это светило науки, отличавшийся мужеством. правдивостью, кротостью и рвением, равные которым трудно найти. Что касается его трудов, то они остаются и до наших дней драгоценным рудником, в котором ищущие истины могут найти много сокровищ мудрости.

В его знаменитой полемике с Цельсием, в которой он выступает в защиту христианства, встречаются частые ссылки на тайное учение.[125]125
  1-я книга «Против Цельсия» находится в Х томе издания «Ante-Nicene library». Остальные книги в томе XXIII.


[Закрыть]

Цельсий, нападая на христиан, ссылается на то, что христианство есть тайная система, против чего протестует Ориген: он утверждает, что рядом с некоторыми учениями, которые сохраняются в тайне, многие даются всенародно и что так же система внешних (экзотерических) учений была в общем употреблении среди философов. В ниже приводимой цитате читатель увидит, какую разницу проводит Ориген между воскресением Иисуса в освещении историческом и «мистерией воскресения».

«Сверх того, так как он (Цельсий) часто называет христианскую доктрину тайной системой (веры), мы должны опровергнуть его и в этом, так как почти весь мир более знаком с тем, что проповедуют христиане, чем с излюбленными мнениями философов. Ибо кому неизвестны утверждения, что Иисус рожден от непорочной Девы, и что Он был распят, и что Его воскресение есть предмет веры многих, и что ожидается общий суд, на котором грешники будут наказаны по своим заслугам, а праведные получат свою награду? И все же, мистерия воскресения, не будучи понята, сделалась предметом насмешки среди неверующих. При подобных обстоятельствах говорить о христианской доктрине как о тайной системе представляется нелепостью. Но что имеются некоторые учения, не открываемые толпе, которые (раскрываются) после того, как экзотерические усвоены, – это не составляет особенности одного христианства, но и всех философских систем, в которых известные истины – внешние, а другие – внутренние. Некоторые из слушателей Пифагора были удовлетворены его ipse dixit, тогда как другие были обучаемы втайне тем истинам, которые не сообщались несведущим и недостаточно подготовленным людям. Сверх того, все мистерии, которые совершались по всей Греции и по всем варварским странам, хотя и держались в тайне, не навлекли на себя посрамления, и, таким образом, он (Цельсий) вотще стремится клеветать на тайные доктрины христианства, доказывая тем, что он не понимает правильно их природу».[126]126
  Том Х. Origen against Celsus, кн. I, гл. VII.


[Закрыть]