Текст книги "Русский язык и культура речи: учебное пособие"

2.5. Формирование норм. Типы нормативных дифференциаций

Норма литературного языка – явление сложное, динамичное и отчасти противоречивое. Она определяет, что правильно и что неправильно, рекомендует одни языковые средства и способы выражения как «законные» и отвергает другие как противоречащие языковому обычаю, традиции. «Нормой признается то, что было, – отмечает А.М. Пешковский, – и отчасти то, что есть, но отнюдь не то, что будет»[24]24
  Цит. по кн.: Л.П. Крысин. Язык в современном обществе. – М., 1981, с. 31.


[Закрыть].

Языковые нормы не были придуманы кем-то, а объективно сложились в результате многовековой речевой практики людей. Нормы исторически изменчивы, но меняются они чрезвычайно медленно. В развитых литературных языках они могут оставаться неизменными на протяжении довольно больших отрезков времени.

Сформировавшись в систему, литературный язык продолжает черпать выразительные средства из диалектов, просторечия, профессиональных языков. Норма пропускает в литературное употребление все ценное, что есть в живой речи, и задерживает все случайное.

В разные эпохи языковая норма неодинакова. В пушкинские времена, например, говорили «домы», «корпусы», «музыка», теперь – «дома», «корпуса», «музыка». Временная разность нормы – явление естественное: норма развивается вместе с языком, но медленнее, чем он.

Эволюция языка и его функционирование определяются влиянием экстралингвистических (внеязыковых: общественно-политических, экономических, культурных) и интерлингвистических (внутриязыковых) факторов. Их сложное, подчас разнонаправленное взаимодействие и создает языковую норму. При выявлении ее источников (а источники эти – общепринятое современное употребление, произведения русских писателей-классиков, исследования по грамматике русского языка, данные живого и анкетного опросов, сопоставление аналогичных явлений у писателей-классиков и современников и др.) учитываются важнейшие тенденции развития современного русского языка:

• демократизация литературного языка,

• влияние устной речи на письменную,

• широкий приток научно-технической терминологии, профессионализмов,

• стремление к лаконичности речи, экономии речевых средств, к смысловой ясности.

Формирование современной литературной нормы обусловлено взаимодействием стихийных и сознательных процессов ее кодификации в грамматиках, справочниках и словарях. Отсюда очевидна необходимость пользоваться только их новыми изданиями. К основным типам нормативных дифференциаций относятся:

• различия норм письменной и устной форм литературного языка;

• различия норм разных функционально-стилистических сфер использования языка;

• территориально обусловленные нормативные различия.

Особенно большие расхождения между нормами письменного и устного языка возникают в тех случаях, когда в сфере устного общения активно используются различные формы языка (книжный литературный язык, разговорные формы языка, диалекты). Значительные различия наблюдаются и в тех случаях, когда литературный язык в силу исторических причин традиционен и архаичен, что отделяет его от языка устного. Для большинства современных литературных языков характерна тенденция к сближению норм письменно-литературного языка с нормами языка разговорного. В основе этого процесса демократизации литературной нормы лежит постепенное приобщение различных социальных слоев общества к числу носителей литературного языка.

Однако при определении степени правильности речи нельзя опираться только на речевые нормы Необходимо учитывать коммуникативную ситуацию. То, что правильно в одной сфере общения, может оказаться неправильным в другой. Норма накладывает ограничения на использование языковых вариантов в том или ином функциональном стиле, жанре. Здесь мы сталкиваемся с понятием стилистической нормы, т. е. нормы, присущей данному функциональному стилю. Оценивать один стиль, опираясь на нормы другого, нельзя, т. к. языковые средства должны соответствовать данному функциональному стилю. Стилистические нормы, обусловленные целями, задачами и содержанием определенных сфер общения, являются вершиной речевой культуры и устанавливаются на основе обобщения закономерностей развития языка.

Научная языковая нормализация проходит в борьбе с двумя крайностями: пуризмом и антинормализаторством. Пуризм – это стремление очистить литературный язык от заимствований, новообразований, диалектизмов, просторечия и др. Это объясняется заботой о развитии самобытной национальной культуры, о сохранении богатств родного языка. Отрицательная сторона пуризма – непонимание неизбежности развития языка. Антинормализаторство – это отрицание необходимости вмешательства в языковой процесс. Сторонники обоих направлений оценивают язык с субъективных позиций.

2.6. Виды норм

Нормы регулируют функциональное варьирование, выбор парадигматических и синтагматических связей на разных уровнях языка. Выделяются следующие виды норм:

1) акцентологические.

2) фонетические.

3) лексические.

4) морфологические.

5) синтаксические.

Акцентологические и фонетические нормы принято называть орфоэпическими, а морфологические и синтаксические – грамматическими.

Акцентологические нормы связаны с постановкой ударения.

Правильная акцентуация является необходимым признаком культурной, грамотной речи. Есть немало слов, произношение которых служит как бы лакмусовой бумажкой при определении уровня речевой культуры: докуме́нт, портфе́ль, проце́нт, свёкла, доце́нт, инструме́нт и др.

Чтобы правильно ставить ударение, надо знать основные правила его постановки, особенности и тенденции в развитии акцентологии.

Русское ударение обладает следующими свойствами:

• подвижное (при изменении слова ударение может переходить с одной морфемы на другую): не́бо – небеса́;

• силовое (ударный слог произносится с большей силой, чем безударный);

• разноместное (ударение может приходится на любой слог): ма́ма, маши́на, виолонче́ль.

Ударение в русском языке выполняет несколько важных функций: выделяет слово в потоке речи и способствует его узнаванию, играет роль смыслоразличительного средства и участвует в ритмической организации речи.

Благодаря подвижности и разноместности ударения создается ритмичность и выразительность речи. С его помощью и в зависимости от положения различается смысл слов (му́ка – мука́), выражается грамматическое значение (кру́гом – круго́м), преодолевается омонимия словоформ (ру́ки – руки́).

Как утверждает К.С. Горбачевич, есть более пяти тысяч общеупотребительных слов, в которых зафиксировано колебание в ударении: изба́ – в и́збу, ба́ржа – баржа́ и т. д. Такие колебания являются этапом развития языка, позволяющим перейти от старой нормы к новой. Так, ударение «кладбище» было общепринятым в литературном языке XIX века. Кроме того, вариантные пары имеют «функциональные различия и поэтому служат обогащению стилистических ресурсов литературного языка»[25]25
  Горбачевич К.С. Нормы современного русского литературного языка. – М., 1981. – с. 73.


[Закрыть].

Перечислим некоторые правила ударения, которые разработал Д.Э. Розенталь.

1. Большинство односложных имен существительных мужского рода имеют в родительном падеже единственного числа ударение на окончании: жезл – жезла́, клык – клыка́, зонт – зонта́.

2. Из двухсложных имен существительных мужского рода такие слова, как «локоть», «уголь» в родительном падеже сохраняют ударение на основе – ло́ктя, у́гля.

3. В винительном падеже единственного числа имена существительные женского рода имеют разное ударение и поэтому требуют запоминания: стопа – стопу́, десна – десну́ и доска – до́ску, стена – сте́ну, гора – го́ру и т. д.

4. С ударением на окончании произносятся некоторые имена существительные женского рода с предлогами «е» и «на» в обстоятельственном значении: в горсти́, в ночи́, в крови́, на печи́, на двери́, на цепи́, в чести́, в связи́ и т. д.

5. В родительном падеже множественного числа с ударением на основе произносятся словоформы: по́честей, о́траслей, ме́стностей, с ударением на окончании: новостей, скатертей, четвертей и т. д. Различается произношение ступе́ней (в лестнице) и ступене́й (степень развития чего-либо).

6. В ряде случаев предлоги «на», «за», «под», «по», «из», «без» принимают ударение на себя, и тогда следующие за ним существительные (или числительные) оказываются безударными: на́ зиму, на́ спину, за́ ночь, за́ два, за́ город, по́д ноги, по́д вечер, по́д гору, по́ лесу, по́ двое, по́ уху, и́з дому, и́з виду, и́з лесу, бе́з вести, бе́з толку, бе́з году и т. д.

7. Многие краткие прилагательные имеют ударение на первом слоге основы во всех формах, кроме единственного числа женского рода, и на окончании в формах женского рода: бли́зок, близка́, бли́зко, близки́; ве́сел, весела́, ве́село, ве́селы; пра́в, права́, пра́во, пра́вы и.т.д.

8. Затруднение вызывает ударение во многих глаголах и кратких причастиях прошедшего времени: бра́л, брала́, бра́ло, бра́ли; за́дал, задала́, за́дало, за́дали; ро́здан, раздана́, ро́здано, ро́зданы и т. д.

9. Иногда наблюдаются колебания в произношении глаголов на «-ировать»: чаще ударение бывает на гласном [и]: Копировать, суммировать, телеграфировать, но бомбардировать, формировать.

Укажем основные тенденции постановки ударения в русском языке:

1) вытеснение ударной флексией (окончанием) – а / – я безударной флексии – ы / – и в форме существительных мн. ч. им. п. (профе́ссоры – профессора́);

2) унификация (уподобление, сходство) форм при обратном стремлении к расподоблению омонимов. В одних словах ударения одинаковые, в других – разные; напр. за́говор (бабушкин) – загово́р (политический); но ха́ос (мировой, космический) – хао́с (беспорядок), мокрота́ (сырость) – мокро́та (слизистые выделения), проби́л (дверь) – про́бил (час);

3) ритмическое равновесие (постановка ударения как можно ближе к середине слова). Напр., демаски́ровать, аккомпани́ровать, отку́порить, заку́порить, предвосхи́тить, пристру́нить; но: звони́ть, облегчи́ть, симметри́я;

4) устранение греческого ударного варианта – ия. Напр., симфо́ния, ветерина́рия, кулина́рия, но инду́стрия и индустри́я, металлу́ргия и металлурги́я;

5) корневое ударение (чаще глагольное), связанное с влиянием южнорусских говоров. Напр, ва́лится, сте́лется, ср. с диал. бра́ла, спа́ла, покла́ла, забра́ла;

6) словообразовательная аналогия. Напр., и́скра – и́скриться, заи́скриться; сли́ва – сли́вовое (варенье); испове́довать – вероиспове́дание; и́ней – заи́ндеветь; ки́рза – ки́рзовые (сапоги);

7) закрепление устаревающих вариантов за устойчивыми сочетаниями или фразеологическими оборотами (о вёрстах, но в двух верста́х;, брать грех на́ душу, но на ду́шу населения; ударить по́ лбу, но провести рукой по лбу́) и т. д.

В целом понятие нормы словесного ударения «слагается из суммы признаков, важное место среди которых принадлежит сфере употребления конкретного слова, общественной оценке и осмыслению данного ударения на фоне историко-литературной традиции»[26]26
  Розенталь Д.Э. Культура речи. – М., 1960 – с. 85.


[Закрыть].

Нормы произношения ( фонетические) регулируют выбор акустических вариантов фонемы или чередующихся фонем на каждом этапе развертывания речи и в каждом слоге отдельного слова.

Правильное литературное произношение – одно из важнейших показателей общего культурного уровня современного человека. Неправильное произношение отвлекает внимание слушателя от содержания высказывания, затрудняя тем самым обмен информацией.

Фонетический строй русского языка имеет ряд особенностей, создающих благозвучие речи, её музыкальность. Большую роль в нашем языке играют согласные [м, н, л, р], с которых начинается значительная часть слов; они придают речи звучность и музыкальность.

В русском языке имеется много мягких звуков, в нем почти отсутствуют трудно произносимые звукосочетания, вследствие чего речь приобретает такие качества, как легкость и плавность.

Важнейшим условием использования звуковых богатств русского языка является соблюдение фонетических норм, т. е. правил произношения. Назовем некоторые из них (Д.Э. Розенталь описывает 36 правил).

1. Гласные под ударением произносятся в соответствии с написанием: ёж, ягода, юг, ересь и т. д.

2. В безударном положении сохраняют свое произношение только гласные [и, у, ы]: игра, урок, былина.

3. При слитном произношении слова с предлогом и в начале слова произносится как [ы]: [в-ы]гре.

4. Сочетания [ао], [оа], [аа], [оо] произносятся как [аа]: наобум (н[аа]бум), соответственно (с[аа]тветственно).

5. Е и я после мягких согласных в первом предударном слоге произносятся как звук, средний между [и] и [э]: весна (в[и^е]с на), вязать (в[и^э]зать) и т. д.

6. Е после твердых шипящих и после ц в первом предударном слоге произносится как звук, средний между ы и э: жена (ж[ыэ]на), шептать (ш[ы^э]птать), цена (ц[ы^э]на).

7. Окончания прилагательных и причастий – ые и – ие произносятся как [ии], [ыи]: весенние (весен[ии]), красивые (красив[ыи]) и т. д.

8. Предлоги и отрицательная частица «не» произносятся слитно со словом: на словах ([нъсл]овах), не понимает ([ньп]онимает) и т. д.

9. В некоторых словах иноязычного происхождения согласные перед е не смягчаются: кашне (каш [нэ]), атеист (а[тэ]ист), но в словах тема, термин, терапевт, тенор и.т.д. смягчение происходит.

10. Согласный [т] произносится твердо в словах: антенна, ателье, отель, темп, тембр, стенд и т. д.

11. Звук [г] произносится как взрывной (мгновенный): голос, гриб. Кроме: ага, ого, гол, Бог, где употребляется [г] фрикативный.

12. В окончаниях родительного падежа прилагательных, местоимений и причастий произносится [в], а не [г]: кого (ко[в]о), красного (красно[в]о), пишущего (пишуще[в]о).

13. Согласные [з] и [с] смягчаются перед [д], [т], [л], [я], [с]: честь (че[с'т']), в кассе (в ка[с'с']е).

14. Согласный [н] произносится мягко перед [ч], [щ] и мягкими [д'] и [т']: кончик (ко[н']чик), банщик (ба[н']щик), и т. д.

15. Сочетание свистящих [з] и [с] с шипящими [ш], и [ж] произносятся как долгий шипящий: сшить ([шш]ить), сжечь ([жж]ечь) и т. д.

16. Сочетание [чн] в некоторых словах произносится как [шн]: коне[шн]о, ску[шн]о, наро[шн]о и.т.д.

17. Сочетания [тч] произносятся как долгий [ч]: летчик (лёччик).

18. В словах «что» и «чтобы» согласный [ч] произносится как [ш]: [ш]тобы, [ш]то.

19. В глаголах сочетания «-тся», «-ться» произносятся с долгим [ц]: учиться (учи[цц]а).

20. Возвратная частица «-сь» произносится мягко: стараюсь (стараю[с']).

Основная тенденция в развитии орфоэпической системы литературного языка – сближение произношения с письмом, с орфографическим обликом слова. Происходит нивелировка социально обусловленных различий произношения, постепенно стираются и исчезают некоторые территориальные особенности устной речи, уходит в прошлое резкая противопоставленность московского и ленинградского произношения.

Некоторые черты старых орфоэпических норм сохраняются в сценическом произношении, задача которого – создать достоверный речевой образ и передать колорит эпохи, а также при произношении некоторых заимствованных слов (инт[э]грал, фон[э]ма, бифшт[э]кс, шат[э]н, кашн[э] и др.). В целом, при произношении заимствованных слов наблюдается процесс русификации, движение от твердого произношения согласных к мягкому: аг[р'э]ссия, стра[т'э]гия. Однако с твердым согласным продолжают произноситься многие иностранные слова и фамилии: Вольт[эр], Шо[пэ]н, Лафон[тэ]н и др.

Лексические нормы – это нормы, связанные со словоупотреблением.

Под нормами словоупотребления обычно понимается правильный выбор слова по значению и сочетаемости и его применение в соответствии с замыслом и условиями общения. Однако в отличие от норм произношения и ударения эти нормы плохо поддаются унификации и формализации. Они могут трансформироваться, поскольку связаны не только с историческими изменениями в материальной и духовной жизни общества, но и с постоянной борьбой в языке между его информационной и экспрессивной функциями, т. е. между стремлением к точности и недвусмысленности наименования и тягой к расширительному и нетривиальному применению слов.

Выбирая какое-либо слово или словосочетание, необходимо помнить также о том, что в области лексики с наибольшей силой проявляется воздействие речевой ситуации. Оценка приемлемости слова, правильности употребления его в том или ином значении зависит от мировоззрения носителей языка, степени их культурно-образовательного уровня глубины усвоения литературной традиции и, наконец, от субъективного восприятия слов. Так, например, поэт и драматург XVIII в. Н.И. Греч жаловался на проникновение в речь слов «вдохновить», «вдохновитель». Друг А.С. Пушкина поэт П.А. Вяземский порицал в качестве «площадных выражений» слова «бездарность» и «талантливый». Л.Н. Толстой не любил слова «зря» и избегал его в своих произведениях. Лексика является самым подвижным уровнем языка: она пополняется новыми словами и отсеивает те, которые постепенно уходят из употребления (например, тать – «вор», сретение – «встреча» и т. д.) Некоторые устаревшие слова сохраняются главным образом в составе фразеологических оборотов (бить баклуши, с какой стати, на лоне природы и др.)

Появление новых слов (неологизмов) – явление закономерное: каждое новое понятие или явление должно получить свое наименование. Почти все неологизмы начинают свою жизнь сначала в обиходно-разговорном стиле речи, но затем перестают восприниматься как новые и входят в литературный язык. Например, открытка (открытое письмо), зачетка (зачетная книжка), попутка (попутная машина), интим (интимная обстановка), загс (запись актов гражданского состояния), самбо (самооборона без оружия) и др.

Некоторые слова приобретают новое значение. Например, вратарь – «игрок, защищающий ворота» (старое значение – «привратник»); халатный – «небрежный, неаккуратный, недобросовестный» (старое значение – «относящийся к халату»; халатная ткань) и т. д.

Лексический состав русского языка пополняется и за счет диалектных слов, профессионализмов и специальной лексики (жаргоны, арго, молодежный сленг и т. д.). Так, из диалектизмов перешли в литературную речь слова чепуха, ерунда, вобла, наверное, скостить, земляника, ухаб, пасмурный. Из профессионализмов – глобус, экран, аврал и т. д. Однако жаргонная лексика так и остается искусственным языком, употребляемым членами какой-либо группы, желающими выделиться среди своих и обособиться от остальных. Отчетливо выраженный антиобщественный смысл несут нецензурные слова (мат), которые засоряют речь говорящего и портят русский язык. Справедливо выражение: «Глаза – зеркало души, а слова – зеркало ума».

В последнее время активно, но не всегда удачно внедряются в русский язык американизмы: спикере, окей, вау, холдинг, дистрибьютор, импичмент, киднеппинг, лизинг, маркетинг, плейбой, бойфренд, секьюрити и др.

Вхождение новых слов в общелитературный язык в значительной мере связано с творческой работой писателей. В русской литературе встречается немало индивидуально-авторских неологизмов, которые со временем вошли в наш язык. Так, например, слова атмосфера, упругость, человечность – введены Н.М. Карамзиным, халатный – Н.В. Гоголем, драмодел, прозоплет – А.П. Чеховым, стушеваться – Ф.М. Достоевским, прозаседаться – В.В. Маяковским.

Соблюдение смысловой точности особенно необходимо при употреблении многозначных слов. Противоположный смысл получает фраза, если перепутать наречия «ничком» (вниз лицом) и «навзничь» (вверх лицом). Но особенно много ошибок бывает при использовании паронимов (слов, близких по значению, но не совпадающих по смыслу): эффектный – эффективный, дипломник – дипломант, экономный – экономичный, одевать – надевать, гуманизм – гуманный, деловитый – деловой, терпеливость – терпимость и т. д.

В произведениях художественной литературы вполне уместны окказиональные сочетания и оксюмороны: живой труп (Л. Толстой), радостная печаль (В. Короленко), грустный восторг (Ю. Бондарев) и т. д.

Точность словоупотребления вовсе не заключается в догматичном следовании исконному значению слова. Это понятие складывается из суммы признаков:

– распространённость и регулярная воспроизводимость данного значения слова,

– соответствие его общему психолингвистическому механизму семантического развития,

– созвучность культурно-историческим и традиционным факторам,

– общественно-эстетическая оценка

– уместность в конкретной речевой ситуации.

Грамматические нормы включают в себя нормы морфологические, проявляющиеся на уровне слова и связанные со словоизменением, и синтаксические (на уровне словосочетания и предложения).

Морфологические нормы регулируют выбор вариантов морфологической формы слова и ее сочетаемости с другими формами. Несмотря на устойчивость письменной традиции, морфология продолжает претерпевать различные изменения, основная тенденция которых – уменьшение количества вариантных пар в морфологическом строе языка.

В русском языке наблюдается взаимодействие и смешение типов склонений и спряжений, воздействие территориальных диалектов, стремление освободиться от омоформ, даже колебание грамматического рода (рельс или рельса?).

Происходит уподобление параллельных форм слова, влияние на них продуктивных грамматических категорий. Например, притяжательные прилагательные с суффиксом – ин– в родительном и дательном падежах прежде имели формы с кратким окончанием (мамин, бабушкин, у мамина стола, к бабушкину креслу). Сейчас они активно вытесняются полными формами: у маминого стола, к бабушкиному креслу.

В литературном языке XIX века равноправно употреблялись варианты: зеркалец и зеркальцев, одеялец и одеяльцев, полотенец и полотенцев. Нормой употребления таких слов стала форма с нулевой флексией: зеркалец, одеялец, по лотенец. Колебания встречаются только у шести слов: волоконце, донце, копытце, корытце, полотенце и щупальце.

По сравнению с языком XIX века значительно сузилась сфера употребления инфинитивов на – сть: нанесть оскорбление, принесть удовольствие, свесть знакомство и т. д. Нормативными стали формы инфинитива на – сти: нанести, принести, свести, цвести, приобрести и т. д.

Важно учитывать также грамматическую зависимость выбора вариантов. Например, слово народ сохраняет форму на – у в сочетаниях со словами: много, мало, уйма, тьма и т. д. народу. Но в остальных случаях нормативной в родительном падеже является форма на – а: из народа, среди народа и т. п.

Вариантность форм родительного падежа сохраняется в определенных синтаксических конструкциях: не до жиру, ни слуху, ни духу, дать маху, спору нет и т. д.

При разграничении дублетных форм надо руководствоваться смыслом: туристические лагеря и общественно-политические лагери, образа (иконы) и образы (изображения; литературные характеры), нажать на тормоза и тормозы общественного развития и т. д.

Колебания происходят в грамматическом роде многих слов, которые недавно были неологизмами: широкая авеню и широкое авеню, крепкий кофе и крепкое кофе. По формальному признаку считается, что все несклоняемые существительные, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду, кроме слов: кофе, сирокко – мужской род, кольраби, солями – женский род. Слово «такси», ассоциируясь то с автомобилем, то с машиной, использовалось то в женском, то в мужском роде, теперь нормой является средний.

Согласно правилу грамматический род аббревиатур определяется по стержневому слову: ВАК – женского рода (высшая аттестационная комиссия), МПГУ – мужского рода (Московский педагогический государсвенный университет). Однако теперь аббревиатуры, оканчивающиеся на твердый согласный, стали опознаваться как слова мужского рода (МГТС, МИД), а например, слово РОЭ (реакция оседания эритроцитов) – среднего. Причиной этого является внутреннее противоречие между этимологической и морфологической мотивированностью рода, а также трудность расшифровки словосочетаний.

Пока нет грамматических правил о нормах употребления сложносоставных слов. Например, кафе-столовая открылось или открылась? Н.М. Шанский[27]27
  Н.М. Шанский. В мире слов. – М.,1978.


[Закрыть] предлагает делить дефисные образования на две группы: сложные составные слова (платье-костюм, встреча-банкет) и сложные слитные слова (шеф-повар, яхт-клуб, плащ-палатка, генерал-лейтенант). Признаком первых является расчлененность восприятия слова и склоняемость первой части (диплом инженера-электрика, у телефона-автомата, в кресле-кровати), вторых – смысловая слитность компонентов слова и неизменяемость первой части при склонении (к премьер-министру, от генерал-полковника, на альфа-распаде и др.). Характерным для развития этих языковых единиц является стремление к смысловой слитности и к утрате склоняемости.

Конкурирующими формами родительного падежа множественного числа являются сочетания типа «сто граммов» или «сто грамм», а также таких слов как «апельсинов – апельсин», «носков – носок». Рассматриваемые варианты, оказывается, обнаруживают зависимость от значения падежа и характера словосочетаний. Принято говорить: пять мандаринов, запах апельсинов, ящик из-под помидоров, но в то же время разговорной нормой являются формы сто грамм, килограмм апельсин, тонна помидор.

Синтаксические нормы регулируют выбор вариантов построения словосочетаний, простых и сложных предложений.

Синтаксические нормы по сравнению с морфологическими менее изучены и разработаны, тогда как в речи немало трудностей, связанных с выбором форм управления и согласования: отзыв о диссертации или на диссертацию, контроль на производстве или за производством, способны на жертвы или к жертвам и т. д.

Многие ошибки в форме управления объясняются неразличением близких, но не тождественных по смыслу слов: «Важно различать друзей от врагов» (ошибка вызвана смешением глаголов «различать» и «отличать»); «уверенность в победу» (ошибка вызвана влиянием конструкции «вера в победу»). Часто говорят «преимущество над кем (чем)» и «превосходство перед кем (чем)» вместо правильных: преимущество перед кем (чем) и превосходство над кем (чем). Следовательно, чтобы избежать ошибок в форме управления, следует различать не только лексическое значение слов, но и грамматическое содержание той или иной конструкции.

В современной речи наблюдается распространение конструкций с винительным падежом. Так, например, утратили управление дательным падежом глаголы: благодарить, бранить, журить, поносить, судить, терпеть, укорять, хвалить и др. Ср.: «вы презираете отцам» (А.С. Пушкин). Вытеснен винительным падежом и родительный: «не можете ли вы одолжить мне карандашика» (И.С. Тургенев). Родительный же падеж употребляется лишь в устойчивых выражениях: ждать у моря погоды, ждать как манны небесной и т. п.

Наблюдаются колебания и в употреблении количественных числительных с предлогом «по». Еще в конце XIX века говорили и писали: по пяти, по семи, по двадцати. Теперь: по пять, по семь, по двадцать. Однако числительные «два», «три», «четыре», «двести», «триста», «четыреста» продолжают употребляться в винительном падеже, как и раньше: по два, по три и т. д.

Новое употребление «ждать автобус» (а не автобуса), «ждать праздник» (а не праздника) складывалось под влиянием аналогии со стороны таких словосочетаний, как «встречать автобус», «продолжать праздник». И все же становление новой формы управления с винительным падежом происходит избирательно. Мы говорим: он ищет дорогу, но он ищет славы.

Одним из характерных изменений нормы является замена беспредложных сочетаний предложными. Так, например, без предлога в XIX веке употреблялись глаголы бежать (избегать), трепетать, следить, надеяться и др. «Все трепетало страшной заразы» (А.И. Герцен). «Нет надобности… следить развитие действия» (Н. Добролюбов). Нормой же современного языка является: трепетать перед кем (чем), следить за кем (чем), надеяться на кого (на что) и т. д. В XIX в. глагол «писать» употреблялся с предлогом: «Я к вам пишу – чего же боле?» (А.С. Пушкин), «Письмо к ученому соседу» (А.П. Чехов). В наши дни наблюдается беспредложная конструкция «письмо кому», а не «к кому».

Другое изменение связано с вытеснением дательного падежа формой родительного. Было: свидетель происшествию, событию. Стало: свидетель происшествия, события. Однако употребление дательного падежа при слове «изменник» поддерживается изменением соотносительного глагола «изменять» (кому, чему). Предпочтительнее форма дательного падежа и в сочетаниях со словами «клятва», «убеждения», «дело»: изменник убеждениям, клятве, делу.

При выборе правильной грамматической формы для согласования слов рекомендации многих грамматик существенно расходятся с реальной речевой практикой. Как правильнее сказать, если речь идет о женщине: врач выписал лекарства или выписала? Из устной речи перекочевали в газеты, журналы и художественную литературу конструкции: врач пришла (ушла, сказала, поставила диагноз, предложила и т. д.). То же относится и к словам: секретарь, бухгалтер, донор, юрист, корректор, кассир и др.

Однако если речь идет о профессиях и должностях, остающихся «уделом» мужчин, то здесь даже при обозначении лиц женского и мужского пола сохраняется согласование по мужскому роду: командир приказал, капитан вышел и т. п.

В современном языке наблюдаются также колебания в выборе предлога. Постоянно конкурируют предлоги «е» и «по». Во времена Чехова принято было «говорить в телефон», сейчас – «по телефону». Сложен выбор из двух вариантов: «на Кубани» и «в Кубани», «в Сибирь» и «на Украину», «в Карпаты» и «на Карпаты». Общая тенденция – предлог «на» вытесняет предлог «е», хотя чаще говорят: «на кухне», чем «в кухне».

«Предлогом-агрессором» называют «по», который стал вытеснять предлоги «для», «за», «о». Если раньше писали и говорили: «ателье ремонта», «программа литературы», то теперь– «ателье по ремонту», «программа по литературе». Дело в том, что предлог «по» сокращает цепочки зависимых существительных в родительном падеже без предлога. Интересен в этом плане пример A.M. Пешковского: «Дом племянника жены кучера брата доктора». Но иногда лучше сказать без предлога: «Магазин готового платья», чем «Магазин по продаже готового платья».