Текст книги "Бабочки зимнего утра"

Глава 3
Под бой настоящих курантов

К концу дня я так вымоталась – не физически, а душевно, – что сил на переживания не осталось. Придя домой с дискотеки, я поведала маме о приключившейся со мной душераздирающей истории, и она, к моему величайшему удивлению, поддержала Артема:

– А я тебе что говорила? С начала декабря твердила – спроси, как будете встречать Новый год! А ты отнекивалась: неудобно да неудобно… Вот теперь тебе удобно?

Отношения с мамой у меня очень близкие, и она знала все подробности моего удивительного романа. Она и правда, как Наташка, давно советовала мне поднять тему Нового года, но я с упрямством, достойным самого опытного осла, не слушала умных людей. И в итоге получила… Винить было некого, но легче от этого не становилось. На меня накатило отчаяние: я уже устала удивляться, что в жизни любая сказка заканчивается вовсе не хеппи-эндом, а таким вот горьким разочарованием.

Следующим утром – тридцать первого декабря! – я по непонятной причине воспряла духом. Еще не поздно все изменить! Сама я, конечно, больше ничего предпринимать не собиралась, но надеялась, что Артем чудесным образом поменяет свои планы и мы все-таки будем встречать Новый год вместе. Достанет второй билет на бал или не пойдет на него вовсе, и мы отправимся к кому-нибудь в гости или просто гулять по городу – на Красную площадь, например…

Однако время шло, а ничего не происходило. Телефоны – и домашний, и мобильный – молчали, в аську Артем не выходил, а почта радовала лишь поздравлениями от разных сайтов и социальных сетей. Впрочем, телефон вовсе не молчал – поздравительные эсэмэски от знакомых приходили регулярно – но одной-единственной, долгожданной, не было и не было.

Я бесцельно слонялась по квартире, с непонятным раздражением поглядывая на давно наряженную елку – обычно я доставала игрушки в самом начале декабря – заставляя себя не проверять телефон и аську каждую минуту. Потом я сунулась на кухню предложить маме свои услуги, но оказалось, что она провела всю подготовительную работу вчера и вполне справлялась без моей помощи.

Делать нечего, я снова открыла почту. Какое-то письмо пришло с незнакомого адреса с нечитаемой темой. Я без интереса открыла его – никакого спасения от спамеров даже в Новый год! – и застыла на стуле. Письмо оказалось открыткой, отправленной с одного из поздравительных сайтов. «Зайчик! – гласила подпись. – Поздравляю тебя с наступающим Новым годом! Пусть все плохое останется в старом году! Тор».

Имя скандинавского бога грома и молнии было ником Темки в Интернете. Зачем он подписался им сейчас? Словно мы совсем чужие друг другу… Или ему все-таки неловко за то, что он хочет сделать, и он пытается отстраниться? Значит, менять свои планы не собирается…

К глазам подступили слезы, но я сдержалась. Не хватало еще плакать в Новый год! В пожелании оставить все плохое в старом году мне почудился намек, я даже почувствовала себя виноватой – как будто это я все испортила. Это, разумеется, было не так, но я понимала, что доказать обратное невозможно.

Я нашла в Интернете объявление о бале и внимательно его изучила, словно хотела сделать себе больнее. «Сбор гостей в 22.00, наличие карнавального костюма желательно. В программе фуршет, игры, конкурсы, показательные выступления и, конечно, танцы».

Я судорожно глотнула – на меня лавиной обрушилось одиночество, ведь мне нет места на этом празднике жизни…

– А если тебе отбросить наконец гордыню и пойти на этот бал? – спросила вошедшая в комнату мама.

Ее руки были в муке, и я ощутила укол совести – бросила ее наедине с кухней, легко поверив, что моя помощь не требуется.

– Какая гордыня, – с досадой возразила я. – Все билеты в середине декабря распродали.

– Но уже сил нет смотреть на твои мучения!

– Ну а что, я приду и буду проситься без билета? «Тетя-тетя кошка, выгляни в окошко?» – откуда-то всплыл в памяти детский стишок про несчастных бездомных котят.

Умом я понимала, что уж мама-то точно ни в чем не виновата, но не могла сдержаться. Однако она не обиделась, просто покачала головой и вернулась к кексу. Или тортику. Или что там она пекла на сладкое в гордом одиночестве…

Часам к девяти вечера я довела себя окончательно – валялась на кровати, глядя в потолок, даже почту больше не проверяла. Пискнула эсэмэска, и я не глядя нажала на появившийся конвертик.

«Еще раз поздравляю тебя с наступающим Новым годом!» – жизнерадостно гласила она.

Я отшвырнула телефон подальше – отвечать я не собиралась. Значит, перед тем, как выходить из дома, он для очистки совести надумал осчастливить меня еще одним поздравлением …

Я решила для себя: все. Если этот Новый год мы встретим не вместе, то расстанемся. Раз он в самом деле такой, значит, я его совершенно не знала. И лучше бы не узнавала совсем…

Зазвонил городской телефон. Наверняка маму поздравляет кто-то из знакомых.

– Тая, тебя! – крикнула она.

Сердце радостно трепыхнулось, я пулей слетела с кровати, схватила трубку и с надеждой выпалила:

– Алло!

– Привет, с наступающим! – завопила мне в ухо Наташка.

Ну конечно, а я на что надеялась.

– Едем на Красную площадь! – категорически заявила она. – Собирайся, сейчас за тобой зайдем.

– Не хочу я ни на какую… – начала было я, но подруга не слушала.

– Собирайся! – еще раз велела она и отключилась.

Я повесила трубку и едва не застонала: собираться и куда-то идти категорически не хотелось. Я уже успела погрузиться в зыбкое состояние тоскливого равновесия, а его пытались грубо нарушить. В праздничной толпе на улице мне наверняка станет только хуже! К тому же в своих безумных мечтах я представляла, что мы с Артемом пойдем на Красную площадь вместо этого его дурацкого бала…

– Кто звонил? – заглянула ко мне мама.

– Наташа, зовет на Красную площадь, – с надеждой доложила я.

Сейчас мама меня не отпустит, и я со спокойной душой останусь дома.

– Конечно, иди, – неожиданно отреагировала она. – Погуляешь, развеешься. Нельзя же так убиваться!

Видимо, мама всерьез за меня переживала, раз сама отправляла гулять в новогоднюю ночь. Делать было нечего, я поплелась одеваться. Особо наряжаться не имело смысла, и я достала теплые вещи. Мороз стоял небольшой, но если долго гулять, тем более ночью, и он слабым не покажется. Все приготовив, я не стала заранее одеваться, чтобы не спариться в квартире, и пошла краситься. Вот тут можно было оторваться и изменить привычному «школьному» макияжу.

Подводя глаза, я с удивлением поймала себя на том, что не думаю об Артеме. Неужели все-таки отвлеклась? Впрочем, о чем я – как же не думаю, если прямо сейчас именно думаю…

От полного отчаяния меня спас звонок в дверь.

– Еще не одета! – всплеснула руками Наташка.

– Зато накрашена, – хмуро отозвалась я.

– Давай быстрее, там ребята ждут!

Не став спрашивать, что за ребята нас ждут, я пошла в комнату одеваться.

– Мам, пока! С наступающим! – крикнула я из прихожей.

– И тебя с наступающим! – отозвалась она. – Давай не грусти там, повеселись как следует!

Я вяло кивнула и вышла за дверь. Обещать этого я при всем желании не могла.

– Что за ребята? – спросила я Наташку в лифте.

– Увидишь, – загадочно улыбнулась она.

– Мне уже страшно, – вздохнула я.

У подъезда нас никто не ждал. Я повернулась к Наташке и хотела спросить, где же обещанные «ребята», но она уже направлялась к припаркованной неподалеку грязно-серой машине. Так. Все интереснее и интереснее.

Она распахнула дверцу и с радостным криком:

– А вот и мы! – полезла внутрь.

А я осталась на улице, как дура, пока она не окликнула меня:

– Залезай, что застыла!

– Подруга у тебя Снегурочка? – заржал сидевший за рулем незнакомый парень.

– Почти, – ответила Наташка. – Ее и зовут Тая.

– Таня? – переспросил он.

Я вздохнула – как же меня это достало! – и привычно пояснила:

– Тая. Полное имя – Таисия.

– Круто, – отозвался водитель. – Я Сергей. Это моя девушка Соня. Прикольно, да, на одну букву начинается: Сергей и Соня? А остальных ты вроде должна знать.

Я оглянулась: Наташку, и верно, я знала отлично. Второй парень, темноволосый и смазливый, тоже при ближайшем рассмотрении оказался знакомым. Звали его Кирилл, он занимался вместе с нами в студии, но был не ближе, чем звезда на небе. Он сразу пришел со своей партнершей, надменной Светкой, которая только и делала, что зорко следила за второй половинкой своей пары – как бы не увели конкурентки.

– Ну, погнали, – заявил Сергей, решив, что все формальности наконец соблюдены.

И мы погнали. Чувствовала я себя на редкость неловко – впрочем, как всегда в малознакомой компании. Есть же счастливые люди, которые запросто вливаются в любое общество и сразу становятся там своими! К сожалению, я к их числу не принадлежала и в таких случаях больше всего желала, чтобы на меня обращали как можно меньше внимания. Особенно сильно хотелось этого сейчас – забиться в уголок, спрятаться ото всех и предаться своей печали…

Стоп, а зачем я тогда вообще вылезала из дома? Надо по мере сил принять участие во всеобщем веселье, тем более Кирилл извлек из стоящего в ногах пакета бутылку шампанского и принялся срывать обертку:

– Ну что, проводим старый год? А то там везде рамки, со стеклянными бутылками не пускают, а в пластиковых шампусик еще не додумались выпускать. Хотя было бы удобно!

Я смотрела на всю эту суету равнодушно, хотя пила шампанское всего один раз – дома на прошлый Новый год. Распечатав бутылку и чудом никого при этом не облив, Кирилл сунул ее Наташке, а сам снова полез в пакет – за пластиковыми стаканчиками.

– Везет вам, – завистливо протянул Сергей. – Сонь, выпей там за меня.

Хорошо хоть ему хватило ума не пить за рулем!

Я глотнула из поданного мне стаканчика обжигающе холодного шампанского и ничего не почувствовала. Мелкими глотками я допила стаканчик до конца, но все равно не ощутила бодрящего и веселящего эффекта. Видимо, сегодня меня ничто не способно отвлечь от мрачных мыслей.

Мы довольно быстро дорулили до улицы Пятницкой – Сергей авторитетно заявил, что здесь и припарковаться будет проще, и дойти ближе. Кирилл разлил по стаканчикам остатки из бутылки, раз уж брать ее с собой было нельзя. Приняв заключительную порцию праздничного напитка, мы вылезли из машины и пошли пешком.

Нас сопровождали толпы развеселого народа, увешанного дождиком и серпантином, разлеталось конфетти из хлопушек, изредка в небо взмывали фейерверки, но меня все равно ничто не радовало. В очередной раз я пожалела, что поехала – буду только портить людям настроение своей угрюмой физиономией.

Наташка без слов угадала, что со мной творится.

– Тай, бросай это дело, – убежденно проговорила она. – Ни один парень не стоит таких переживаний.

– Я знаю, – уныло откликнулась я. – Не понимаю только – как он мог?

– О, снова-здорово! – закатила глаза она. – Ну не начинай ты опять! Смотри: Новый год, веселятся все, а ты…

– Не надо было меня звать, – ворчливо заметила я. – Все равно я веселиться не смогу.

– Не веселись, – вдруг согласилась Наташка. – Лучше присмотрись к Киру.

– У него же Светка есть, – напомнила я.

– А кто тебе сказал, что она его девушка?

– Ну я не знаю, она его всегда пасет, как любимого гуся.

– Как партнера, – отрезала она. – Сама знаешь, с парнями на танцах туго. Они вовсе не встречаются.

– Не знала, – равнодушно заметила я.

Все равно ни к какому Киру я присматриваться не собиралась. Хватит с меня одного персонажа мужского манифеста! Надо будет, кстати, ознакомиться с этим программным произведением. Может, и узнаю что-то полезное об этих загадочных зверушках, один из которых так жестоко меня бросил в самый Новый год…

Глава 4
В день святого Валентина
11 месяцев назад

После того как я записала номер в адресную книгу, телефон у меня благополучно разрядился. Вспомнила я об этом только следующим утром и воткнула в розетку зарядник. Не успела я оживить телефон, как он пискнул эсэмэской. Уверенная, что это Наташка спешит поделиться впечатлениями о вчерашнем бале, я машинально нажала на кнопочку и не поверила своим глазам, прочитав имя автора послания. Сообщение было от Артема, а датой отправки значился вчерашний вечер.

«Лежу в поезде, еду в Питер». Ну да, он вчера упоминал, что собирается, почти как Чацкий, с бала на корабль, то есть на поезд, и едет на оставшуюся часть каникул к бабушке в Петербург.

Признаться, я не связывала с новым знакомым никаких надежд. Даже когда он попросил телефон, ничто во мне не шевельнулось – я подумала, он собирается всего лишь как-нибудь позвонить и сообщить о следующем бале. Такой быстрый отклик меня смутил и ошарашил. Я долго думала, что же ему ответить, пока наконец не отстучала ответ. Не придумав ничего лучше, я спросила, какая в Питере погода.

В тот день с телефоном я не расставалась. Мы обсудили, кто в какой школе учится, какие предметы любит, а какие терпеть не может, сколько занимается танцами и еще массу тем, важных и не очень. Так, в режиме активной переписки, я не заметила, как пролетели каникулы.

Началась третья четверть, а я по-прежнему сидела с телефоном в обнимку на всех уроках.

Наташка, подозрительно косившаяся на меня, наконец не выдержала:

– Ты что в телефон уткнулась? С кем такая оживленная переписка?

– Да вот с парнем тогда на балу познакомилась, – небрежно отозвалась я.

Я ожидала смешков и комментариев, но она лишь спокойно одобрила:

– Прикольный.

Я испытывала странные чувства: роман по переписке был необычайно увлекательным и волнующим, но иногда накатывала тревога – а дальше-то что? Черты лица парня постепенно стерлись из памяти – слишком мало мы виделись в реале – и я опасалась новой встречи. Вдруг все окажется не столь волшебно и интригующе, и обыденность жизни разрушит поселившееся между нами таинственное очарование?

Наверно, он чувствовал то же самое, раз не торопился назначать свидание. Незаметно подошел к концу январь, начался февраль, а мы все продолжали наш телефонный роман.

Иногда Артем ставил меня в тупик.

«Ты куришь?» – неожиданно спросил он.

Вопрос отчего-то чрезвычайно меня развеселил, и я ответила встречным:

«А ты?»

«Я нет, – незамедлительно отозвался он. – Так ты не ответила. Давно куришь?»

Я развеселилась еще больше:

«Я не курю и никогда не пробовала. А ты?»

«Пробовал, не понравилось. А ты молодец! Терпеть не могу курящих девушек».

И мы лишний раз порадовались сходству наших жизненных позиций. Обсудили мы и его оригинальный внешний вид – оказалось, Артем увлекается роком, вот и одевается столь экстравагантно. Чувствовалось, что он весьма гордится своим неформальным прикидом.

Впрочем, мы оба, кажется, понимали: до бесконечности так продолжаться не может, и в один прекрасный – то есть хмурый февральский – день я получила сообщение о бале в честь Дня святого Валентина. Это казалось до ужаса символичным, поэтому не могло не вызывать опасений.

Отношение к этому празднику у меня было двойственное. С одной стороны, я вполне разделяла точку зрения, что заимствованный праздник словно специально придуман, чтобы раскручивать граждан на покупку всякой ерунды в виде сердечек. С другой – что-то такое он затрагивал в душе, вызывая безотчетное желание дарить и получать эту ерунду в виде сердечек…

– Следующий бал будет в День святого Валентина, – доложила я Наташке. – Пойдем?

– Получила приглашение? – прищурилась она.

– Ага, – не смутилась я.

– Знаешь, я, пожалуй, не пойду, – подумав, сообщила она. – Тебя кавалер пригласил, а я что там буду делать?

Я хотела возразить, что на прошлый бал нас никто не приглашал, а все вышло просто отлично, но она завершила свою мысль:

– И вообще у меня на этот день другие планы.

Сказала, как отрезала, а я не стала расспрашивать, нисколько не обидевшись. Я уже успела заметить, что у некоторых людей нет потребности делиться всем с окружающими, даже если это близкие друзья. И только такие болтушки, как я, готовы выкладывать все каждому встречному-поперечному. Из-за этого в компании более сдержанных персон я периодически чувствовала себя весьма неловко, но удержаться все равно не могла, как себя ни ругала. Правда, и ругать-то особенно не за что – я же не про других сплетни собираю, а про себя любимую рассказываю.

К счастью, мы с Наташкой слишком хорошо друг друга знали, чтобы я из-за этого смущалась, и я заныла:

– Я боюсь… Как же я одна-то? Вдруг я его не узнаю?

– Что? – вскинула брови подруга.

– Ну я его видела всего один раз… – забубнила я. – И довольно давно… Вдруг не узнаю?

– Да, Тая, – ласково пропела Наташка. – Ты уникальный человек. Хочешь, чтобы я помогла тебе опознать возлюбленного по переписке?

– Никакой он не… – начала было я, но подруга так насмешливо посмотрела на меня, что я умолкла на полуслове.

Ну и ладно! Не хочет, и не надо. Пойду одна. Пора, в конце концов, избавляться от дурацких комплексов.

К тому времени мы с Артемом успели обменяться мнениями буквально обо всем и, конечно, не могли обойти тему познакомивших нас танцев. На вопрос о любимых я ответила, что из латины предпочитаю самбу, а из стандарта – танго.

«А у меня ни то, ни другое толком не получается», – признался Артем и в свою очередь сообщил, что любит социальные танцы: сальсу, меренге, «сударушку» и еще бог знает какие неизвестные мне пляски народов мира. Социальные танцы отличались от классических бальных более простыми движениями и вариациями, а также тем, что их танцевали просто так, для собственного удовольствия, а не для того, чтобы занять какое-то место на конкурсе. Конечно, все бальные танцы тоже произошли от народных, но о своем плебейском происхождении давно забыли, обзаведясь кучей строгих правил и страстно желая официально стать видом спорта.

Это известие повергло меня в ступор. А как же мы с ним будем танцевать, если наши вкусы и умения катастрофически не совпадают? В прошлый раз мы выступили только по медлякам в конце бала, но теперь-то явимся к началу, и этот номер явно не пройдет!

Наши преподы все внимание уделяли классической программе спортивных бальных танцев, мы буквально одно занятие посвятили польке и фигурному вальсу, чтобы не чувствовать себя на балах совсем уж некомфортно. А вот у них в студии, похоже, все было устроено по-другому.

Я знала, что наша преподавательница Настя дает желающим индивидуальные занятия, подошла к ней, робко поинтересовалась, не может ли она обучить меня хотя бы основам указанных танцев, и продемонстрировала эсэмэску, где они были перечислены.

– А, советская программа, – усмехнулась Настя.

– Какая-какая? – не поняла я.

– Раньше у нас в стране была не только латиноамериканская и европейская, но и так называемая советская программа, – пояснила она. – Ее составляли народные и другие парные танцы, не вошедшие в основную программу.

– Никогда не слышала, – озадачилась я.

– Да, конечно, я их знаю, – ответила она, пробежав взглядом список. – А зачем тебе?

И я выложила свою историю. Настя – недаром взрослая девушка – ничем своего удивления не выразила, сказала только, куда и во сколько приходить.

Незанятое время у нее нашлось только в день бала, чему я даже обрадовалась – не придется ждать и изводить себя переживаниями с самого утра.

Я приехала в спорткомплекс – основное место Настиной работы – и едва узнала ее в лосинах, простой футболке и с хвостиком: к нам на занятия она всегда одевалась очень нарядно, любо-дорого посмотреть.

– Пойдем, – кивнула она и привела меня в балетный класс, где проводились другие индивидуалки, а также занимались самоподготовкой танцевальные пары. Мы встали напротив зеркала, и она первым делом сказала:

– Главное – расслабиться. Это же народные танцы, в них основное не техника, а характер. Итак, для разминки подвигаем бедрами…

Понятно, что за одно занятие десять танцев не выучишь, но основные шаги Настя успела мне показать.

– И не зажимайся ты так, – напутствовала она меня на прощание. – Иначе ни от каких занятий толку не будет! Когда у тебя мероприятие?

– Сегодня, – вздохнула я.

Она взглянула на часы:

– А ты не опаздываешь?

Времени действительно оставалось в обрез – только забежать домой и переодеться – но я беспечно ответила:

– Подождет!

– Вот это правильно, – одобрила мой настрой Настя.

Я, смущаясь, подала ей деньги, но она постучала по столу:

– Сюда положи.

– Зачем? – не поняла я.

– Примета такая. Нельзя деньги из рук в руки передавать.

– Почему?

Настю кто-то отвлек, и я сделала, как она просила, удивляясь про себя: какой только ерундой не страдают даже продвинутые члены общества!

Когда я возвращалась домой, пришла эсэмэска от Артема – он поздравлял меня с Днем святого Валентина. Сердце радостно трепыхнулось, но как-то осторожно – я словно знала, что главное на сегодня еще впереди. Я снова порадовалась, что пошла на занятие, иначе ждала и изводилась бы с самого утра… И хорошо, что я немного опоздаю – не придется ждать начала бала, особенно если он сам придет позже.

Дома я пообедала, покидала в сумку заранее приготовленные вещички, причесалась-накрасилась и выдвинулась в сторону знакомого ДК. Было не страшно – умом я понимала, что никто там меня не съест и вообще никому нет до меня большого дела, все заняты собой, своей внешностью, проблемами, друзьями, симпатиями… Скорее неуютно от того, что там все между собой знакомы, а я никого не знаю. Встреча с Артемом тоже тревожила – вдруг окажется, что я создала себе какой-то идеальный виртуальный образ, мало совпадающий с оригиналом?

Наташка, конечно, здорово меня подвела! В ее компании я бы чувствовала себя несколько увереннее. Всего лишь несколько – потому что с Артемом она все равно вместо меня не встретилась бы…

Искать и узнавать никого не пришлось – едва войдя в раздевалку, я его увидела. Артем болтал с какими-то парнями, но, почувствовав мой взгляд, сразу бросил их и подошел ко мне.

– Привет! – просиял он.

Я смотрела на него, одновременно узнавая и не узнавая. Все-таки наша память оригинально устроена – сохраняет образ в общих чертах, а дальше, не имея подпитки в качестве реальных впечатлений, додумывает и дорисовывает его в соответствии с собственными представлениями.

– Переодевайся, – кивнул он, и я наконец отмерла.

Оставив в общей раздевалке верхнюю одежду, я привычной дорогой направилась в туалет. Хорошо, что есть небольшая передышка – можно собраться с мыслями.

Итак, благодаря долгой и подробной переписке я знала, какие у Артема любимые танцы, игры и фильмы, что он слушает тяжелый рок и одевается соответствующе, что у него серьезные проблемы с папой, который во всем его подавляет и контролирует… Но по-прежнему совершенно не представляла, что он за человек. Оказывается, виртуальных бесед для того, чтобы по-настоящему узнать друг друга, явно недостаточно!

Поняв, что зависла перед зеркалом, я бросила на себя последний критический взгляд, конечно, осталась недовольна увиденным, но не придумала, что еще улучшить, и наконец отправилась в зал.

Уже снизу я услышала доносящуюся оттуда жизнерадостную «Финскую польку», и непроизвольно прибавила шаг. Как прогрессивно здесь подходят к выбору музыки! Это был один из немногих социальных танцев, которые мы учили. Впрочем, на что я надеюсь, неужели Артем будет стоять и ждать меня…

Он поймал меня у входа в раздевалку, схватил за руку:

– Ну где ты бродишь! – потащил на паркет.

Я много раз замечала: вроде и танец нравится, и вариацию знаешь хорошо, а если встаешь в пару с незнакомым партнером, что-нибудь обязательно получается не так – нет, что называется, «станцованности» пары. Дело это поправимое, достаточно пары кругов, чтобы друг к другу приноровиться, но неприятных моментов за это время успеваешь испытать немало – ведь кажется, что все делаешь неправильно именно ты!

В этот раз ничего подобного не произошло. Мы взялись за руки, я отсчитала про себя ритм – Артем, видимо, сделал то же самое, потому что первые шаги мы сделали удивительно синхронно, да и продолжили в том же духе. Обычно во время танца я только и делала, что следила, как бы не сбиться и не подвести партнера. Сейчас эти мысли меня не посетили – я просто весело прыгала под незамысловатую, но при этом странно притягательную, никогда не надоедающую мелодию.

Музыка кончилась. Мы остановились, выдохнули, взглянули друг другу в глаза и рассмеялись. Эта синхронность и вдохновляла, и пугала одновременно. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Заиграл следующий социальный танец – я даже не поняла, какой, вальс-гавот вроде, – и кивнула Артему:

– Иди, я на тебя посмотрю.

Без тени ревности наблюдая, как он выделывает замысловатые фигуры в паре с какой-то девчонкой, я думала о том, до чего же странное существо человек. Логично переживать, когда что-то получается неудачно и плохо. Но волноваться из-за того, что все слишком хорошо? Наверное, только я на такое способна!

Впрочем, ругая себя, в глубине души я знала причину этих самокопаний – кажется, в каком-то журнале я прочитала: если все хорошо, значит, от тебя что-то скрывают. Конечно, глупо следовать народной мудрости и дуть на воду, обжегшись на молоке, но я на всякий случай решила пока не терять головы и бдительности. А там видно будет!

Близился конец бала, и заиграла смутно знакомая мелодия. Замечательный танец «Вереница»! Не дав мне опомниться, Артем схватил меня за руку и потащил в круг. Убедившись, что с двух сторон меня крепко держат за руки – это оказались непонятно ухмыляющиеся парни! – он куда-то убежал. Не делая попытки вырваться, я наблюдала, как разрастается хоровод, и старалась не просто тупо брести по кругу, как большинство, а соблюдать перекрестный шаг, поэтому пропустила момент, когда Артем нарисовался передо мной с платочком в руках. Он взмахнул им, и в тот же миг я почувствовала, как разжались державшие меня руки.

Я оглянулась, но ничьих взглядов не поймала, и только тогда сделала неуверенный шаг в середину круга. В сомнамбулическом состоянии я проследовала за Артемом, который расстелил платок, опустился на колени и жестом пригласил меня присоединяться. Я секунду помедлила, но отступать было некуда, и я последовала его примеру. Мы оказались совсем рядом, он нежно взял меня за плечи, чмокнул по очереди в обе щеки, а потом поцеловал в губы.

Я закрыла глаза, чувствуя, что теряю сознание. Полутемный зал, плавная усыпляющая музыка, люди вокруг – все перестало для меня существовать. Сердце колотилось так быстро, что я начала задыхаться.

Артем потянул меня за руку, и я открыла глаза. Он помог мне подняться, и мы вернулись в хоровод. Я шла машинально, уже не обращая внимания на шаги, и никак не могла прийти в себя. Первый поцелуй на первом же свидании! В День святого Валентина! На второй встрече! Вот это да! Не ожидала такого от себя… Впрочем, а что я могла сделать?

«Вежливо отстраниться», – ехидно предложил внутренний голос.

«Могла бы», – согласилась я.

Но… не смогла. Стормозила, как это со мной часто случается. Нет, я не жалела о том, что случилось. Смущало только, что моя теория бдительности слишком быстро потерпела крах… Если все так начинается, то что же будет дальше?

Напрасно я боялась – когда «Вереница» кончилась, Артем вел себя как ни в чем не бывало, и я немного успокоилась. Мы станцевали еще несколько медленных танцев, а потом объявили заключительный венский вальс. Он протянул мне руку:

– Пойдем?

Похоже, венский вальс был единственным танцем классической программы, к которому он благоволил, но я отрицательно покачала головой: экстремальных ощущений на сегодня было уже многовато.

Мы оказались не одиноки – прощальный венский вальс решили проигнорировать многие. Переодевшись в общей раздевалке – после поцелуя комплексов на этот счет у меня совсем не осталось, – мы вышли на улицу. Было не то что бы холодно, а, скорее, как-то неприятно.

– Февраль – самый противный месяц, – пожаловалась я.

– Зато нежарко, – отозвался Артем, и я усмехнулась:

– Что правда, то правда.

– Люди странно устроены, – продолжал рассуждать он. – Зимой все жалуются на холод и ждут лета. Зато летом все начинают страдать от жары…

– И ждать зимы, – подхватила я со смешком.

– В том-то и дело – зимы при этом никто не ждет. Просто народ никак не может определиться, чего ему надо.

– Нежаркого лета, – предположила я.

– И нехолодной зимы, – подхватил он.

– Нехолодная зима – вот это как раз противно, – не согласилась я. – Мороз все-таки лучше дождя и оттепели!

В таких увлекательных разговорах мы спустились в метро и нерешительно замерли на платформе.

– Я тебя провожу, – полувопросительно сказал Артем, и я только кивнула.

Около моего подъезда мы остановились. Не говоря ни слова, он неуклюже обхватил меня перчатками и снова поцеловал. Мороз обжигал кожу, ощущения фантастическим образом смешивались – тепло и холод, нежность и стужа, любовь и неизвестность… Теплая одежда не давала нам сблизиться, и в этом было нечто особенно волнующее.

– Пока, – шепнул он, и я, все еще ошеломленно улыбаясь, шагнула к своей двери.