Текст книги "Белизнанка. Эксперименты и подражания"

Белизнанка
Эксперименты и подражания
Анна Бабина

© Анна Бабина, 2021

ISBN 978-5-0053-4561-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чур, не игра!

Я жду, когда скажут: «У Анечки не боли», и мир станет снова лазоревым и счастливым,

Но тучи плывут, словно серые корабли, – над Камой, над Волгой, над Финским моим заливом.

Так низко, что, кажется, выметут тротуар, протрут, как бархоткой, мосты, купола и шпили.

В «Авроре» прокрутят ноябрьский ночной кошмар, но плёнка порвётся, и я потеряюсь в штиле:

Повиснет мой парус и сбрендит моя игла, танцуя на месте, не зная, куда ей деться.

Наивная эта игра о далёком детстве, о том, что случилось в летнем моём вчера,

Закончится. Палочка за себя! Хоть чур за меня, но теперь я надолго вóда,

И дышит водá повзрослевшей моей свободой. Мне больно и страшно, и чур не игра, ребят!

КАМЕНЬ

 
Милый друг, погоды стоят чудесные, —
тебе бы пришлись по вкусу.
Робеспьеров гранит горяч,
Нева лоснится Муркиной шкуркой,
в воде дробятся огни.
Красные, зелёные, белые.
Цивилизационный пунктир.
Темна и безмолвна
пустая громада Крестов.
 
 
После вина сидим на ступеньках —
в детстве нам это запрещали,
бабушки говорили,
что девочкам не положено.
Мы переросли тех девочек
с их трогательными чёлками
и короткими юбочками.
Девочек, читающих волшебные сказки,
сидя на крыше бани, на кривой ветле у реки
или на кухне под храп пьяного отчима,
только не на камне.
Нельзя на камне.
Камень забирает жизнь —
и твою, и другую, будущую,
которой ещё не случилось.
Спартак, не сиди на камне,
сиди на трубах.
 
 
Город забирает жизнь.
По капле.
«Город – страшная сила», —
говорил нам усталый Гофман,
Максим Максимыч нашего времени.
Но мы живем, беспечные,
в самом сердце этого города.
И сидим на камне.
Упрямо сидим на камне.
 

«Февраль издох. Шагает серый март…»

 
Февраль издох. Шагает серый март
По пригоревшей тротуарной корке,
И тополя уходят, как у Лорки,
Не захватив ни компаса, ни карт.
 
 
Вкруг стройки покосившийся забор —
Сквозь пыль и мат проглядывает просинь,
Он этой просинью у нас прощения просит,
Когда ему выносят приговор.
 
 
Стоят подслеповатые «хрущи»
Бочком к проспекту, прячась за деревья.
Их, кажется, построил кто-то древний
Века назад. Теперь ищи-свищи.
 
 
Вокруг толкуют: этот мир в огне,
Мене, мене, текел и упарсин.
Я на балконе чищу апельсин,
И солнце кувыркается в окне.
 
 
А я всё верю: счастье впереди,
Молюсь суровым поновлённым ликам
И, как Матильда, прижимаю фикус
К потёртому мохеру на груди.
 

Белизнанка

 
Белизнанка, белизна…
Город в белизне постиран.
Наблюдаю свежесть мира
Ранним утром из окна.
Расстилаются внизу
Шерстяные гобелены,
Белые, как хлопья пены,
Расцветающей в тазу.
Заткан чистой белизной
Мир, уродливый с изнанки,
Мир, похмельный спозаранку,