Текст книги "Мертва и опасна"

– Вы не просто настойчивый. Вы упертый, – проговорила я с укоризной.

– Может и так, – не стал отпираться он. – И я не отступлю.

– Почему? У вас спортивный интерес? Не привыкли сдаваться? Видите ли, в чем дело: я не желаю быть призом на финише.

Я говорила жестко, чтобы до него дошло, что знаю себе цену и не паду к ногам. Здесь не помогут ни его неотразимость, ни страх за собственную шкуру.

– Приз? – он покачал головой. – Нет. Всё дело… в вас. Вы особенная, Сирена. И я… – Джордан развел руками, – я очарован. Со мной давно не случалось ничего подобного. Обычно я ищу женщин исключительно для интимных отношений. И получаю желаемое. Но с вами… Мне хочется проводить с вами время, Сирена. Во всех смыслах. Не только в постели. Я хочу узнавать вас. День за днём.

Я отвернулась, делая вид, что немного смущена.

– Откровенно, однако, – протянула хмуро.

Джордан, правда, меня удивил. Проводить со мной время? Он серьезно? Я что, зацепила его больше, чем мы с Картрайтом планировали?

А это уже интересно.

– ОН что-то значит для вас? – спросил Джордан. – Ваш… хм… друг?

– Это слишком личный вопрос.

– Это прямой вопрос, Сирена.

Но я молчала. Молчала и молчала. Тянула время, обдумывая дополнительную стратегию. Джордан выжидающе смотрел на меня. Не торопил, видя, что я о чем-то размышляю.

– Вы понимаете, что своим напором, ставите меня в сложное и даже опасное положение? – спросила я. – Уильям – влиятельный человек. Я не хочу оказаться между молотом и наковальней.

– Вы его боитесь? Он вас обижает?

Я чуть не расхохоталась. Это Картрайт кого-то обижает?!

– Нет! – заверила горячо. – Ничего такого. Я с ним по собственной воле, если вы об этом. Но у вас с ним явно есть некая история. Я поняла это сегодня по вашим лицам.

– Мы с ним оба – бизнесмены. Переходили друг другу дорогу пару раз.

– Дело только в бизнесе? – спросила я, прищурившись. – Ничего личного?

– Абсолютно. Женщин друг у друга мы прежде точно не уводили. И других личных дел не имели. Ни разу.

Он ответил это без запинки, без раздумий.

Врал? Или сам не знал, что перешел Картрайту дорогу не только в бизнесе?

– Сирена, я готов за вас побороться, – Джордан смотрел пристально. – Даже с Картрайтом.

– О! Я вижу. Но только… – я сделала вид, что не решаюсь продолжить.

– Только что? – спросил он торопливо.

– Придется доказать, что вы считаетесь со мной. Что я не тот самый приз.

На его лице отразилось любопытство.

– Каким образом?

– Для начала, – я посмотрела строго, – вы сейчас сядете в автомобиль и уедете, а завтра не объявитесь на моей выставке.

– Но я хотел…

– Вот именно, Джордан! Вы хотели! А я хочу увидеть, что вы уважаете мои желания. Своим появлением завтра вы создадите мне проблемы. И точно не заработаете очков в моих глазах. Так что решайте сами, как поступить.

Джордан на миг поджал губы и проговорил:

– Допустим, что выполню ваше условие. Что взамен?

– Сначала выполните. Потом поговорим.

Он усмехнулся, оценив мою решительность. Ему это понравилось. Понравилось, что я пытаюсь им командовать. Тем ценнее будет финал, когда победа окажется за ним.

– Будь по-вашему, Сирена. Увидимся завтра вечером. После выставки.

– Послезавтра. Завтрашний вечер принадлежит Уильяму.

Он скривился, но кивнул.

– Хорошо. Послезавтра.

Сел в машину и уехал, оставив меня посреди улицы с колотящимся от волнения сердцем.

Что ж, этот раунд я выиграла. Но впереди другие. Еще сложнее.

Глава 4. Изабелла

Джордан сдержал обещание. Не пришел. Ни на непосредственное открытие выставки, ни позже. Ограничился сообщением с пожеланием удачи. Я вздохнула с облегчением. Но, как оказалось, рано. Моей жизни предстояло снова перевернуться с ног на голову.

Всё шло, как по маслу. Никаких технических проблем или мелких косяков, что неизменно случаются на мероприятиях. Посетители выглядели заинтересованными и довольными, прогуливались по залу, обсуждая мои работы. Я стояла наверху, опираясь на перила, смотрела на всё и всех с видом хозяйки положения и чувствовала себя расслабленной. Ни капли не сомневалась, что это успех. В сети уже появились первые отзывы. Положительные отзывы. И это грело душу.

Я старалась наслаждаться моментом и не думать о Джордане Холливелле, но мысли о нем то и дело возвращались. Вчера у меня состоялся долгий и обстоятельный телефонный разговор с Картрайтом. Ему понравилось, как повернулась ситуация. Ведь если Джордан желает меня не только в качестве постельной игрушки, а видит именно пару, это можно использовать, чтобы ударить посильнее.

– Насчет его семьи всё в силе? – уточнила я.

– Разумеется. А у тебя появились сомнения? – спросил шеф настороженно.

– Нет. Никто из них не заслуживает жалости.

Так и было. Они – плохие люди. Эгоистка-жена, которая вредит другим из прихоти. Просто идеальная вторая половина, под стать Джордану. Злые, избалованные дети, привыкшие получать всё по первому требованию. Разумеется, мы не планировали причинять никому из этой троицы физического вреда. Мы приготовили нечто иное, способное основательно ударить по каждому члену семейства, а через них и его главу. Чтобы узнал, каково это – когда рушится всё вокруг.

Мне не терпелось заняться ими поскорее. Особенно супругой и сыном. Дочка наворотила дел в меньшей степени. Но Картрайт не хотел торопить события.

– Скоро, – пообещал он мне. – Пока не стоит распыляться. У тебя еще Джефф Стилл на повестке дня. К тому же, скоро я, возможно, получу сведения, способные раз и навсегда рассорить Джордана с дочерью. Если выгорит, начнем с девчонки. Пусть узнает, какая папочка мразь.

– Думаешь, она сама не догадывается? Хейли Холливелл, конечно, пустышка. Но не до такой же степени.

– Догадывается, – усмехнулся Картрайт. – Но вряд ли допускает мысль, что он способен проехаться катком по ее жизни.

– В каком смысле? – напряглась я.

Джордан еще и собственных близких ломает, как надоевшие игрушки?

– Терпение, Сирена. Скоро всё узнаешь.

Теперь меня терзало любопытство. Что же такого этот гад ползучий сделал собственному ребенку? Скорей бы узнать! Потому что меня подбешивало, что Джордан нарезает круги, распустив хвост. Хотелось нанести удар. Хоть какой-нибудь!

– Добрый день, Сирена.

– О! Джефф! Я уж думала, вы не появитесь.

Я и не заметила, как он подошел. Слишком увлеклась воображаемыми картинами падения Джордана в пропасть.

– Агнесс долго собиралась, а потом мы попали в пробку.

– Я рада, что вы здесь. Надеюсь, ваша крестница тоже.

Джефф развел руками.

– Пока неясно. Она отправилась осматриваться. Поглядим, каким будет вердикт.

– У девочки-подростка? Я даже боюсь представить, – я закатила глаза, мол, можно ожидать какой угодно реакции.

Вообще-то я считала выставку очень удачной. Она получилась разноплановой, никакой единой тематики. Снимки выставили на любой вкус: от природы и уличной съемки до портретов и кадров, что я делала для рекламы. Фотографии я выбирала лично. Те, что вызывали у меня эмоции. Не только положительные. Любые. И сейчас, оглядывая «экспонаты», я видела, что не ошиблась. Снимки жили, дышали.

Если Агнесс, действительно, личность творческая, то должна оценить мои работы.

– А вот и она, – Джефф указал рукой на девочку, стоявшую перед одним увеличенным снимком. Спиной к нам. – Изучает. Явно изучает.

Я посмотрела в указанном направлении и… качнулась.

Агнесс стояла возле важного для меня снимка. На нем я запечатлела озеро. Водную гладь, камыши и другую растительность, а еще бутафорскую мельницу, которую сделали для красоты. Мы как-то отдыхали там. Семьей. До безумия, что организовал нам Джордан.

Но дело было не в снимке. В девочке. В ее облике, позе.

Я не видела ее лица. Но всё остальное: руки за спиной, наклон головы… Они… они…

– Всё в порядке, Сирена? – спросил Джефф с заботой. – Вы побледнели.

Я кивнула.

– Да, в порядке. Просто неделя выдалась адская. Подготовка выставки и всё такое, – я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Вы сказали, у Агнесс сейчас проблемы с отцом? После смерти матери.

– Верно, – Джефф на миг сжал губы. – Но я тогда не всё сказал. На самом деле, ситуация гораздо сложнее. Это не первая трагедия в жизни девочки. Агнесс… приемная. Однажды она уже потеряла семью. А Рон и Натали – его супруга – похоронили своего ребёнка. Так получилось, что я поспособствовал… хм… помог им троим найти друг друга. Кто же знал, что Натали вскоре заболеет, и Агнесс ждёт новая потеря.

В этот самый миг девочка обернулась, словно почувствовав наши взгляды.

Она посмотрела на нас, а мои пальцы вцепились в перила мертвой хваткой.

Её лицо… Я видела его во сне каждую ночь месяцами, потом чуть реже, а сейчас… сейчас пару раз в неделю, а иногда и чаще.

Это лицо… Оно принадлежало девочке, которой навсегда осталось одиннадцать лет. Девочке, вот уже три года лежащей в могиле. Девочке, которую звали вовсе не Агнесс.

Ей не могло быть четырнадцать. Она не могла стоять здесь.

И всё же она стояла. Перед фотографией озера, где мы вместе отдыхали: она, я и Марко…

Я закрыла глаза, погружаясь в прошлое. На пятнадцать лет назад.

Марко смотрел мягко, а пальцы ласково гладили мою ладонь.

«Всё будет хорошо. Просто поверь в это. Знаю, мы не планировали заводить ребёнка так рано. Но твоя беременность – это свершившийся факт. Назад пути нет. То есть...» – мой молодой муж запнулся. – «Он есть, конечно. Но я против. Категорически».

«А если мы не справимся? У нас обоих учеба. И финансовая ситуация непростая».

Меня, правда, терзали сомнения. Мы едва поженились, только начали учёбу в колледже. Жили в студенческом общежитии. Ребёнок в нашу нынешнюю ситуацию совершенно не вписывался. Но в то же время альтернативный вариант меня саму не устраивал. Внутри росла жизнь. И подписывать ей приговор просто не хватало духу.

«Деньги – дело наживное. Найду дополнительную работу», – пообещал Марко, и я прочла в его глазах уверенность в собственных силах и нашем будущем.

Он не боялся трудностей. Считал, что пока мы вместе, нам всё по силам.

«Просто поверь», – повторил он с улыбкой.

«Верю», – прошептала я в ответ, решившись на самый важный в жизни шаг.

Легко, действительно, не было. Особенно первое время. Но я ни разу не пожалела о сделанном выборе. Потому что ОНА была замечательной. Нашим маленьким чудом. И мы были счастливы. Втроем.

До того самого дня, как я почувствовала на себе жадный взгляд Джордана…

– Сирена, кажется вам всё же нехорошо.

Голос Джеффа вернул меня назад в реальность.

– Нет, я, правда, в порядке, – собственный голос показался мне чужим. – Пойдемте вниз. Хочу познакомиться с Агнесс.

Я сама не знала, как удержалась на ногах и не пересчитала ступени. Потому что голова кружилась, и я уже не понимала, на каком я свете. Может, воображение сыграло злую шутку? И возле фотографии озера стоит совершенно другая девочка? Просто похожая?

Но нет. Мы оказались близко и встретились взглядами.

ОНА! Без сомнений. Моя точная копия. Меня прежней. Кроме глаз. Они ей достались от отца. Не серые, как мои. Темно-синие.

– Агнесс, познакомься, это Сирена – хозяйка выставки, – заговорил Джефф, стараясь источать благодушие. – Сирена, это моя очаровательная крестница.

– Очень приятно, – я с неимоверным трудом заставила себя улыбнуться.

Сердце колотилось, как безумное. Хотелось кричать. Или хотя бы коснуться ее, чтобы удостовериться, что моя дочь не призрак, не галлюцинация.

– Почему вы сфотографировали это место? – спросила она. Жестко. Холодно.

А я чуть не заплакала. Поразили ее глаза. Раньше в них плясали искорки. Теперь же не осталось даже намека на свет. На тепло.

– Понравилось, – проговорила я мягко. – Мы проезжали мимо. Я не удержалась, остановила машину и пошла делать снимки. Есть в этом озере что-то магическое, да?

Но она отрицательно покачала головой.

– Ничего такого. Озеро, как озеро. Еще и глупая мельница. Бездарная имитация.

А вот это была неправда. Раньше она обожала и водоем, и всё вокруг. Я сделала не один десяток кадров с ней на фоне этого пейзажа. Просто теперь он причинял боль. Слишком много воспоминаний. О том, что, как она считала, ушло безвозвратно.

«Она точно станет фотомоделью...» – услышала я, как наяву, голос Марко. Родной голос из прошлого.

Одиннадцатилетняя дочь поворачивалась перед камерой то так, то эдак, улыбалась, чуть щурилась, встряхивала волосы. В общем, позировала по полной программе.

«Ни за что!» – объявила, услышав слова отца. – «Все модели глупые».

Я рассмеялась, чуть не уронив камеру.

Ну просто чудо-ребёнок!

Она, правда, росла интеллектуалкой. Любила читать и рассуждать обо всем на свете. Но при этом не была стеснительной и замкнутой. Смотрела на мир с открытой улыбкой.

– Хочешь посмотреть другие снимки? – спросила я совершенно иную девочку – ту, в которую она превратилась, оставшись без нас.

А в голове, как молот, стучал вопрос: как?

Как всё это случилось? И каким боком во всё это оказался замешан Джефф? Инсценировку смерти моей дочери организовал Джордан? А мой бывший начальник записался в сообщники? Или… или…

Боже! Этих «или» был целый вагон.

Я жаждала ответов и сходила с ума.

Как еще умудрялась стоять и разговаривать, загадка.

Наверное, помогали изнурительные тренировки – физические и психологические, благодаря которым я превратилась из мягкой Адель в жестокую Сирену.

– Нет. Не хочу ничего смотреть. Мне неинтересно. Поехали домой!

Моя воскресшая дочь резко повернулась, и я поняла, что она обращается к мужчине лет сорока пяти с густой темно-русой шевелюрой и очках в роговой оправе.

– О! Сирена, это Рон – папа Агнесс. А это…

– Восхитительная создательница всей этой красоты, – сделал неожиданный комплимент мужчина, называвшийся теперь отцом моего ребёнка. – Мне всё безумно нравится. Вы настоящий талант, Сирена.

– Хочу домой! – повторила наша «общая» дочь, глянув на Рона осуждающе. – Либо едем вместе, либо я иду на автобус.

Джефф виновато развел руками, мол, я же говорил, что Агнесс – не подарок, а она не дождавшись реакции взрослых, с деловым видом поправила лямки рюкзачка и зашагала прочь. Рон быстро извинился и кинулся за ней.

Я с трудом удержалась, чтобы не сделать то же самое. Осталась стоять на месте. Хотя сердце разрывалось. Я хотела одного: догнать дочь, прижать к себе и не отпускать. А лучше схватить и увезти подальше. От всех и всего на свете. Туда, где нет места злу и горю. Где будем только мы: я и она. Навсегда.

– Сирена, вы… – снова начал Джефф, собравшись задать вопрос, в порядке ли я. Но осекся.

– Пожалуй, вы всё-таки правы. Мне нужно отдохнуть. Простите…

Я оставила Джеффа одного посреди зала и ушла в противоположном направлении от выхода, через который выставку покинула моя повзрослевшая на три года дочь.

****

– Как ты мог это упустить? КАК ТЫ МОГ?!

– Успокойся. И сядь.

Картрайт не повышал голоса. Говорил хоть и жестко, но спокойно.

Зато я орала, будто ненормальная, превратившись в себя саму, какой он нашел меня в клинике для душевнобольных целую жизнь назад.

– Как ты мог? – повторила я тише, а по щекам пробежали слёзы.

– Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить, – отрезал Картрайт, держа телефон у уха. – Сядь же, Сирена. И прекрати истерику. Тебе не идёт.

– Держи, – ко мне подошел Стивен и впихнул в руку стакан с крепким алкоголем.

Я сделала глоток и поперхнулась. Сунула пойло ему обратно.

Ноги, наконец, подкосились, и я сделала то, чего требовал Картрайт. Почти упала в кресло, чувствуя себя так, будто по мне проехал каток, который укладывает асфальт.

Я не понимала. Не понимала. Я ничего не понимала.

– Так называемого отца зовут Рональд Прайс. Работает в строительной компании менеджером. Жена Натали была домохозяйкой, – поделился, тем временем, шеф информацией, которую успел узнать. – Агнесс живет у них три года.

– Она не Агнесс! – снова взорвалась я. – У нее другое имя! Ее зовут Изабелла!

Картрайт посмотрел на меня яростно. Ну, просто волчий взгляд.

– Теперь ее зовут Агнесс. И чем реже ты будешь произносить ее прежнее имя, тем лучше для вас обеих.

Он снова отвлекся на новый телефонный разговор, а я закрыла лицо ладонями.

Перед глазами стояла дочь. Не та, какой ворвалась в мою жизнь сегодня. А прежняя. В день, когда я видела ее в последний раз.

Нам дали попрощаться прежде, чем меня увезли в тюрьму. Предстояла разлука. Как нам тогда казалось, на два месяца. Марко тоже находился в заключении, хотя суд еще не закончился. Мужа отказались выпускать под залог на время процесса. После моего ареста Изабелла осталась одна. Без нас обоих.

Она не плакала. Но смотрела на меня горько. Будто не хотела винить, но всё же винила.

«Пора», – к нам подошла соцработник – женщина со строгим лицом.

«Дайте еще пару минут!» – взмолилась я, хватая дочь за руки.

Казалось, отпущу ее сейчас, и больше не увижу. Безумное предчувствие! Но оно оказалось верным. Почти…

«Нужно еще собрать вещи», – отрезала женщина. – «И успеть в центр до ужина. Иначе девочка рискует остаться голодной».

«Центр?» – переспросила я растерянно. – «Какой еще центр?»

«Центр временного пребывания детей и подростков», – пояснила та без выражения. – «Ваша дочь будет жить там до вашего возвращения».

«Но… Изабеллу заберут наши друзья. И соседи. Джулс и Томми. Они ее крестные».

Соцработник поджала губы, а потом проговорила, аккуратно подбирая слова:

«Боюсь, супруги Реймонд отказались взять к себе девочку. А так как ни у вас, ни вашего супруга нет родственников...»

«Отказались?» – переспросила я, не веря ушам. – «Тут какая-то ошибка. Я звонила Джулс. Говорила с ней. Они ждут Изабеллу».

«Боюсь, я тоже с ней говорила. Они с мужем передумали. Девочке придется пожить эти два месяца в госучреждении. Мне жаль».

Изабелла всё-таки заплакала. Слезинки пробежали по щекам, а в глазах отразился страх. Она была домашней девочкой, а ее собирались поселить с проблемными детьми.

А я… Я  трудом сдержала крик отчаянья. Потому что, если бы закричала, еще сильнее напугала дочь. Пришлось сжать зубы, собраться и проговорить:

«Всё будет хорошо, милая. Я снова позвоню тёте Джулс. Мне полагаются телефонные звонки. Произошла какая-то накладка. Скоро они с дядей Томми заберут тебя к себе».

«Не заберут», – Изабелла горько всхлипнула. – «Они передумали. Потому что не хотят во всё это влезать. Мы теперь прокаженные».

«Они снова передумают. Я обещаю».

В тот день я дала одиннадцатилетней дочери обещание, которое было не суждено сдержать. Мне удалось уговорить Джулс навестить меня в тюрьме, но не забрать Изабеллу из центра. Подруга и ее муж не хотели косых взглядов, желали умыть руки и забыть о нашем существовании. Они предпочли бросить крестницу в жутком месте, где ей было плохо. И сильно сомневаюсь, что хоть одного из них мучила совесть.

А Изабелле, правда, было плохо. Потому что через шесть недель она сбежала. Вместе еще с одной девочкой. Постарше. Картрайт потом выяснял подоплёку случившегося. Моего ребёнка обижали, третировали, не давали житья. Однажды побили так, что она оказалась в медблоке. Видимо, это и стало последней каплей. Изабелла созрела для побега.

А через три дня ее сбил грузовик на шоссе в другом конце города. Сбил насмерть.

Я не была на похоронах. Мне вообще сообщили о них постфактум. Я даже не знала, что Изабелла сбежала из центра, пока не случилось непоправимое.

– Сейчас звонил мой человек, – снова заговорил Картрайт. – С отчетом. В морге девочку опознавала сотрудница центра. Но это была формальность. На Изабелле была запоминающаяся оранжево-красная куртка, плюс рюкзачок с личными вещами нашли на дороге. Мой человек встретился с той женщиной, осторожно переговорил. Она призналась, что не смотрела на девочку. Тело и лицо сильно пострадали при ударе. Опознали именно по вещам.

– Почему ты не узнал этого раньше? – спросила я яростно.

– Потому что не было причин подозревать неладное, – отрезал он. – Хочу отправить человека к девчонке, что сбежала вместе с твоей дочкой. Сейчас она живет в другом штате у родственников.

– Ее допрашивали раньше. Когда поймали. Через месяц после побега. Она говорила, что не видела Изабеллу больше суток перед аварией. И не знает, что она делала в том районе.

– Возможно, девчонка лгала. Или недоговаривала.

– Какая теперь разница, – я поднялась и прошлась по комнате. – Это всё уже не имеет значения.

– Правда? Если за инсценировкой стоит Джордан…

– Мне плевать! – вскричала я. – Как ты не понимаешь? Мне всё равно! Я хочу лишь одного: забрать дочь и уехать подальше.

Стивен странно кашлянул, а Картрайт посмотрел на меня ледяным взглядом.

– А кто тебя, собственно, отпускал? Работа не закончена.

Меня будто наотмашь ударили по лицу.

Работа? Он серьезно?

Пусть пропадет всё пропадом. И Джордан Холливелл. И растреклятая месть.

Всё это вмиг потеряло для меня актуальность. Важна была только Изабелла.

– Я потратил три года на твою подготовку, Сирена, – отчеканил шеф. – Ты никуда не уйдешь, пока мы не доведем дело до конца.

– Но…

– Нет, ты, конечно, можешь уйти, – продолжил он жестко. – Но тем самым подпишешь смертный приговор себе и дочери. Джордан одержим тобой. Как думаешь, он поступит, если ты сейчас исчезнешь? Перевернет небо и землю, но найдет тебя. А если рядом окажется девочка, поразительно похожая на тебя прежнюю… Джордан не идиот. Сопоставит факты.

– Но ты… – попыталась возразить я, пока сердце немело от страха. Не за себя. За дочь.

– Что я? Защищу вас? С какой стати? Ты либо в моей команде, Сирена. Либо нет. Третьего не дано. Мы заключили сделку. Выполнишь свою часть, получишь отличные отступные и свободу. И воскресшего ребёнка в придачу. Откажешься, расхлебывайся сама. Я палец о палец не ударю.

Он не играл со мной. Я видела, шеф абсолютно серьезен.

И это добило.

Мир поплыл.

– Будь всё проклято… – успела прошептать я прежде, чем упала на ковер и потеряла сознание.