Текст книги "Во спасение"

Во спасение
Фантастический роман
Анна Бойко

© Анна Бойко, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Юстина

Вторник, 12 сентября

1

В класс, не переставая общаться с кем-то в коридоре, боком вдвинулась увесистая туша директрисы. Сочувственно покивала невидимому собеседнику, поправила старомодные очки и повернулась к притихшему 8 «Б». Обвела учеников леденящим душу взглядом и громогласно объявила:

– Алевтина Марковна заболела, литературы не будет. Можете идти домой, только чтобы тихо мне!

Наивное требование. Сдержанно-ликующее улюлюканье приливной волной прокатилось по партам, зашаркали многочисленные подошвы, задвигались стулья. Через несколько секунд после того, как первый счастливчик покинул класс, из коридора послышался воинственный клич и глухой удар столкнувшихся в неравной схватке рюкзаков.

У выхода из школы Юстина остановилась в нерешительности. На предыдущем уроке ей влепили «пару» по физике и молчать о случившейся трагедии до самого вечера ох как не хотелось. Тем более, что двойка была обидная и несправедливая. Не за лень, а за хулиганство. Подумаешь, ужик… он же ручной, домашний и совсем не опасный. Да и притащила его вовсе не Юстина, а неугомонный Сашка. Просто в тот момент, когда училка повернулась от доски, встревоженное пресмыкающееся как раз пыталось скрыться под Юстининой партой. Кто же знал, что физичка ТАК боится змей!

«В одиночестве слоняться по городу тупо, Смехнянка и Шоста освободятся часа через полтора. Подходящий момент для покаяния?»

Пальцы сами собой пробежались по экранчику наладонника:

– Хола, мам. Можно к тебе заглянуть?

– Я что-то пропустила? Ты разве не должна быть в школе?

– Училка заболела.

– И тучное стадо диких обезьян вырвалось на свободу?

– Точно.

– Поздравляю.

– Так можно заскочить?

– А уроки?

– На завтра только геометрия, это полчаса от силы. Ну, пожалуйста, ма-ам!.. Я ненадолго. Только Смехнянку и Камилю дождусь. Мы собирались погулять, а уроки вечером. Чесслово.

– Меня могут вызвать на совещание в любую минуту.

– Тогда я исчезну. Сразу. Обещаю.

– Ладно, – мать сдалась с явной неохотой.

Почти не касаясь кроссовками истертой брусчатки, Юстина перебежала на другую сторону улицы, одним махом вспрыгнула на три ступени и с натугой потянула тяжелую дверь с овалом бронестекла по центру. Охрана в лице двух тощих парней из северной военной академии проводила ее безразличным взглядом – дочка архитекторши часто сюда наведывалась.

Юстина на автопилоте преодолела несколько пролетов мраморной, с вычурно-чугунными перилами лестницы, узкий темный коридор и приемную, и без стука вторглась в «святая святых» – мамину мастерскую. Светлую, просторную, знакомую с детства, навсегда пропитанную особым запахом слежавшейся бумаги и мятного чая.

– Привет, – Юстина приземлилась на край стола и бесцеремонно заглянула в планшет.

– На столах не сидят, – привычно, не отвлекаясь от работы, заметила мать.

Юстина столь же привычно ее не услышала.

– Мам, а я сегодня «пару» схлопотала, представляешь?

Мать удивленно подняла голову, насмешливо сощурилась:

– Зачем?

– Не зачем, а за что. На физике, но за поведение.

– О! Проверяла на практике, справедлив ли закон Ньютона и угодила яблоком по чьей-то макушке?

– Хуже. Приютила под партой чужого ужа.

– Кошмар какой, – делано возмутилась мать и чуть слышно озабоченно добавила: – где же у нас вентиляция?..

Легко поднявшись, направилась к стеллажу у окна. На ходу взлохматила короткие темно-русые Юстины волосы. Как бы ненавязчиво посочувствовала.

От стеллажа обернулась:

– Когда бежишь к своим девчонкам?

– Через час.

– А пообедать? Хоть чаю выпей.

Внезапно она глянула за спину дочери и, будто под сильным ветром, качнулась назад. Вцепилась тонкими сильными пальцами в спинку кресла и застыла. Юстина изумленно обернулась. В мастерскую бесшумно просачивались сотрудники маминого отдела. Белоснежные шутовские шляпы и башмаки, какие-то дудочки, свистелки, губная гармошка и даже игрушечный барабан. Последний из просочившихся прикрыл за собой дверь, и грянула неблагозвучная импровизация. Вооруженные музыкальными инструментами старались шуметь как можно громче, остальные нестройным хором скандировали:

– Вар-ва-ра, поз-драв-ля-ем!

– Да, спасибо, – напряженным голосом отозвалась мать.

– Варечка, ты даже не спросишь, с чем? – взяла на себя инициативу секретарь Майя.

Юстине стало интересно. «Премия? Повышение по службе? Нет, об этом мама бы знала. Окончание строительства? Это и так известно».

– Я догадываюсь.

– Только что принято окончательное решение…

– Да-да, спасибо, понятно.

– …тебе в награду выделена лучшая квартира в зиккурате!

Кто-то из присутствующих махнул рукой и на стеновой панели возник тот самый зиккурат, над проектом которого мама билась уже не первый год. Мрачно-угрожающая ступенчатая пирамида на склоне холма, в окружении дремучей чащобы. Какой-то сверхсложный правительственный объект. Жилой дом, офис, бассейн, зал заседаний, санаторий, сады и парки… много накручено. Даже Портал недавно перевезли именно туда.

Выразительно-подвижная стрелочка ткнулась в самый верх, почти в острие зиккурата. Там, на предпоследнем этаже, размещались элитные апартаменты. Мама особенно долго с ними возилась. Нашпигованные электроникой пол, стены и потолок, какие-то скрытые функции, потайные проходы и каналы.

«Квартира? Там?! Что бы это значило? Простому архитектору и его семье там не место!».

– Вот твои бессонные ночи и окупились, правда? – снизу вверх заглядывала матери в лицо одна из чертежниц, Алла.

Мать натянуто улыбнулась.

– Варюш, проставляться-то будешь по такому случаю?..

– Обязательно, обязательно. После обеда милости прошу сюда… или лучше в переговорную?

Наконец шумная толпа вывалилась в коридор.

– Вот оно как, – с непонятным выражением протянула мать.

Ошалевшая от новости Юстина лихорадочно соображала, нравится ей услышанное, или нет.

– Раз так случилось… пошли отмечать, – мама приобняла ее за плечи и потянула к выходу. – В кафе через дорогу замечательные пирожные.

А то Юстина не знает. Замечательные и обалденно дорогие.

По пути на мать напала внезапная, лихорадочная говорливость:

– Теперь переберемся из нашего пенальчика в роскошную квартиру. Пять комнат, папе кабинет, наконец, выделим, тебе детскую. Остальные… спальня, гостиная и… библиотека? Или гардеробная? Не знаю, после решим.

Что-то не так. Мама отреагировала на королевский подарок как-то странно?.. Или сам подарок казался неоправданно щедрым и не заслуженным? Хотя… если подумать, что Юстине известно о родительских заслугах?

Она неуверенно предложила:

– Может, позвоним папе?

Мать неожиданно смутилась:

– Кузнечик… дело в том, что одному господину понравился зиккурат и он предложил мне работу. Чрезвычайно срочную… и как раз сегодня я улетаю осматривать участок под строительство. Черт знает куда, даже не спрашивай. Связи там нет, звонить не смогу. Вернусь через неделю, тогда и расскажем папе про квартиру, ладно? Хочется сообщить ему столь грандиозную новость лично и в торжественной обстановке. Идет?

– Ты сегодня улетаешь?!

– Так уж получилось, – мама смутилась окончательно. – Этот, который заказчик, объявился буквально перед твоим приходом.

Юстина с сомнением дернула плечом:

– Окей, объявился, срочная работа, но ты-то там зачем? Неужели не хватило бы фильмов и фоток?

– Там сложный участок, все заросло. Короче без личного присутствия никак.

– И вот так внезапно?

– Увы.

– И во сколько?

– В пять. Ладно, давай не будем о грустном. В конце концов, я вернусь через неделю. Тебе какое пирожное, бисквитное или безе?

– Бисквитное с шоколадом.

Калейдоскоп событий мелькал слишком быстро, Юстине казалось, что она спит и никак не может проснуться.

– Мам, а как оттуда добираться до школы?

– Откуда?.. А, из зиккурата? Думаю, тебя, как всех, кто далеко живет, станет забирать школьный вертолет.

– А магазины, кино, кафе? Камиля с Аней, наконец?

– В зиккурате установлена система «умный дом». Продукты, одежда и прочее из синтезатора, а что-нибудь вкусненькое всегда можно заказать с доставкой.

– Еда из водорослей, фу-у, – поморщилась Юстина.

В школьной столовой еще два года назад установили синтезатор, но то, что он производил, могло считаться съедобным лишь условно.

– В апартаментах последняя модель, не ваша дешевка, – улыбнулась мама. – Я пробовала. Получается вполне вкусно. И полезно.

– Ну, да… полезно.

– Зато не нужно больше копить на квартиру и можно будет раскошелиться на семейный вертолет. С водителем.

– Вау, – только и смогла вымолвить Юстина.

– Представляешь, сможем путешествовать куда захотим, – пристраиваясь в хвост очереди, продолжала рекламную кампанию мама. – Хоть в другой город. Я вот, например, с удовольствием заглянула бы на родной «остров».

– Люсиновский?

– Ага.

– А что там?

– Для тебя, наверно, ничего интересного, а я там родилась и выросла, – мама мечтательно улыбнулась. —Знаешь, мы с ребятами по мосту через реку перебирались… ох и страшно было!

– Вы ходили за реку?! Зачем?

– Бегали на завод смотреть, Кузнечик.

– На тот самый, который за городом?! Разве к нему ведет переход?

– В том-то и штука, что нет. Крались по лесу, тихонько. И подглядывали через щели в заборе, как действует Портал.

– И все живы остались?

– Самое удивительное, что да. Там такая старушенция в лесу живет… настоящая ведьма. С волками дружит. Так вот, она нас спасла однажды и приказала не трогать, и мы ходили… раза два в неделю, после школы.

– С ума сойти! Я не знала, что человек может выжить за пределами города. Почему ты никогда не рассказывала?

– Потому и не рассказывала. Чтобы у некоторых по молодости не возникло соблазна попробовать. Эта старушка знаешь какая? Невероятно тощая, жилистая, шрамами сплошь покрыта. Несладко ей там приходилось поначалу. Да и теперь…

– Мам, а этот завод недавно закрыли, да? Что-то там вышло из строя… или?

– Да, в газетах что-то писали… не помню, Кузнечик. Кажется, обещали, что через неделю-другую он снова заработает, – мама как-то странно, словно через силу улыбнулась и внезапно замолчала. Несвойственные ей говорливость и возбуждение враз иссякли. С рассеянным изумлением уставившись на витрину, она будто силилась вспомнить, как и зачем оказалась в кафе. Передвигая общий поднос, Юстина исподтишка ее рассматривала. Еще молодая, красивая, следит за внешностью и умеет себя подать, но сейчас выглядит на все сорок. Желтоватые тени вокруг глаз, жесткая складка в углу рта, поникшие плечи. Вид усталый и несчастный.

«Почему?!»

Они почти дошли до кассы, и тут мать словно очнулась:

– Черный чай и два безе, пожалуйста.

– Мам, я хотела бисквит. И чай, если можно, зеленый.

– Точно. Бисквит. Два бисквита вместо безе. И жасминовый чай.

2

Школьный двор – едва ли не самое очаровательное место на Столешниковом «острове». Ухоженный, сочно-зеленый газон. Пестрый по осени, рыже-лимонно-бордововый кустарник. Несколько кленов, рябина, дощатые, гулко звучащие под шагами учеников дорожки. Недавно отреставрированные, покрытые белоснежной лепниной, разнооконные и разномастные корпуса.

Камиля Шостакова по прозвищу Шоста и Аня Смехнянова, она же Смехнянка, ждали на скамейке под одним из кленов. До двенадцати лет девчонки учились вместе, но на прошлых выпускных у Юстины выявили склонность к живописи и с этой осени ее перевели в другой класс.

Вот уже неделю по уши загруженные учебой подруги почти не виделись.

– Хола, Юстя.

– Хай!

Аня на удивление соответствует своей фамилии: веселые, редкого темно-вишневого оттенка глаза; крупный, всегда готовый к улыбке рот; крошечная родинка на щеке; длинные, чуть вьющиеся как у Белоснежки каштановые волосы.

Камиля слегка напоминает индейца. Антрацитовые, прямые и жесткие волосы до плеч; серьезные, чуть удлиненные карие глаза; смуглое, со впалыми щеками лицо. Рядом с оптимистичной Смехнянкой она выглядит угрюмой молчуньей. На самом деле характер у Шосты легкий, уравновешенный и отзывчивый. Просто она любит все обдумывать и взвешивать.

Одеты девчонки почти одинаково. На Ане полуспортивные, чуть мешковатые, но удобные штаны с множеством карманов. По светло-серому фону рассыпаны стилизованные треугольно-круглые голубые и зеленые цветы. Ядовито-желтая куртка-штормовка с капюшоном и колпачок набекрень, как у задорного гномика. Уши торчат.

На Камиле такие же штаны, только цветы на них кислотно-розовые. Куртка в тон цветам, колпачок в руке. Недавно Юстина сама носила подобную форму, а теперь она казалась какой-то детской. Собственные черные брючки и карминная курточка выглядели куда сдержаннее и взрослее. Впрочем, форму не выбирают, а колпачок ей тоже всучили. Другое дело, что она его ни за что не оденет.

– Ни хао! – завершая ритуал, кивнула Юстина.

Как всегда, испанский, английский, китайский. Дань тому, чего больше нет.

– У меня десятка. Мороженое или пирожки? – Аня по обыкновению лукаво улыбается.

– По какому поводу праздник?

– Мне обещают на Новый год подарить шиншиллу. Или даже двух.

– Это тот заспанный угрюмец в зоомагазине?

– И никакой не угрюмец. Очень даже симпатичная меховушка.

– А сколько он проживет?

– Говорят, лет 18—20.

– Ого, дольше, чем собака!

– Дольше. К тому же шиншилла – редкий зверь, реже собаки!

– Класс, поздравляю. Я – за мороженое.

– Ок, пошли.

– Юстя, а у тебя что новенького?

– Алевтина заболела.

– Вау, класс! Значит, лит-ры завтра не будет.

– Супер!

– А еще… маме подарили квартиру.

– Это как?!

– Где?

– Ну, в том доме, который она спроектировала.

– В том, который на горе?!

– Угу.

– Он же вроде как правительственный?!

– Угу.

– А как же школа, мы?

– Мама обещает купить вертолет.

– О, ну все… теперь ты птица высокого полета.

– Из-за вертолета?!

– Ага. Тебе станет не по чину с нами водиться.

– С ума сошли?! Какой чин?! Я такая, какая была!

– Даже если и такая, – вздохнула Камиля. – Скоро это станет неважно. Не хотели говорить раньше времени, а теперь что уж… Короче, предки через пару месяцев того… переселяются. Со мной вместе.

– Мои тоже. Считают, что здесь день ото дня становится опаснее. И экономика нестабильна, завод вон не работает уже неделю. – Аня легонько пнула бордюр. – Вот почему твои так уперлись? Ушли бы все вместе!

– Денег пока не хватает, – печально качнула головой Юстина. – К тому же, мама, наверно, и там найдет работу, а вот отец… кому там нужен биолог-теоретик? Они про свою фауну и так все знают.

– Значит, останетесь?

Больно екнуло в груди. Чтобы не расплакаться, Юстина постаралась улыбнуться:

– А я сегодня пару получила.

– Ну да?

– За что?

– За Сашкиного ужа.

Насыщенная событиями вторая половина дня пролетела незаметно. Встреча с девчонками, мороженое, домашка по геометрии, разговор с Саней. Одноклассник оказался истинным кавалером. Позвонил сам, за недоносительство обещал Юстине покраску страницы в контурной карте и разрешил завтра подержать в руках своего склонного к путешествиям питомца.

Вечером навалилась тоска. «Девчонки скоро уйдут». Да еще мама. Позвонила перед самым отлетом, под завывание набирающего обороты винта. Скомкано, как-то неумело попрощалась, виновато пошмыгала носом и велела беречь отца. Будто это он отправляется незнамо куда на целую неделю!

Мама редко уезжала в длительные командировки, и дома без нее казалось как-то странно и неуютно. Не шла на взлет стиральная машина, не бормотало радио, не гремела на кухне посуда. Отец явился с работы с картонной коробочкой. Суши, курица в кисло-сладком соусе, рыба в кляре, палочки и соевый соус. Обожавшая восточную кухню Юстина вяло поковыряла курицу и отставила тарелку. Отвлекшись от наладонника, родитель с наигранной строгостью поинтересовался:

– Уроки сделала, Царевна-несмеяна?

– Угу.

– А хандришь чего? Двойку схлопотала?

«А вот об этом ему знать не обязательно».

– Мамы нет…

Понедельник, 18 сентября

3

Несмотря на ожидание, неделя пролетела как один день. Уроки, эскизы, выезд «на пленэр», как выражалась училка по живописи. Стирка, уборка и глажка в выходные.

Рутина, скука и перманентная занятость «полезным». Выслушав четкий и ясный ответ у доски, физичка аннулировала двойку, так что отцу Юстина в своем несовершенстве так и не призналась.

Вечер понедельника накатил как-то внезапно. Только что была среда и уже на тебе – завтра возвращается мама.

«Пирожки с мясом, бульон и нормальную, жареную на сковородке рыбу! Китайско-японский, хоть и любимый рацион скоро полезет из ушей…»

На всякий случай Юстина набрала мамин номер, но никто, разумеется, не ответил.

«Слишком рано, она вне зоны действия».

Отец мыл на кухне посуду, насвистывая какой-то невеселый мотивчик.

– Эй, чего бродишь, словно неприкаянное приведение? Проспишь завтра, – окликнул он, заслышав шаги дочери в коридоре. – Давай ложись!

– Иду.

Спать не хотелось. Юстина рассеянно прошлась по крошечной квартирке, зачем-то завернула в комнату родителей. Дотронулась до поверхности стола. «Мама просила вытереть пыль еще две недели назад, а я так и не…» – и, не додумав, с изумлением уставилась на странное, округлое пятно у стены. В этом месте стол оставался почти чистым, будто оттуда что-то недавно забрали. Юстина нахмурилась:

– Па-ап!

– Что? – отозвался из-за двери отец.

– Мамина шкатулка с кольцом пропала!

– Может, она ее с собой захватила?

– Но зачем?

– Понятия не имею. Вернется – спросим.

Вторник, 19 сентября

4

На перемене после второго урока наладонник зашелся припадочной дрожью. Юстина мельком глянула, кто звонит… и застряла посреди коридора. Сердце противно екнуло от нехорошего предчувствия, ладони вспотели.

– Да, пап?

– Сколько у тебя еще уроков?

– Три. Биология, физика, пение. Литераторша по-прежнему болеет.

– После физики будь у главного входа, – не допускающим возражения тоном произнес отец и отключился. Озабоченно нахмурившись, Юстина попыталась перезвонить. Занято. И через 10 минут тоже.

Про какую-то «диффузию» она мало что поняла. Да и про жгутиконосцев слушала вполуха. Тщательно изгоняемые всю неделю страхи полезли изо всех щелей. «Почему мама была так рассеяна, задумчива, подавлена? Почему не знала заранее о поездке? Или знала и не сказала? Почему пропало кольцо? Что случилось, папа?!».

Около двенадцати Юстина слетела по лестнице, споткнулась на последней ступени. Отец подхватил, не дав упасть.

– Пошли.

– Куда?

– К маме на работу.

Он едва ли не бегом направился к выходу, Юстина едва за ним поспевала:

– Эй, погоди, в чем дело?

– Полтора часа назад оттуда позвонили и поинтересовались, «как самочувствие уважаемой Варвары Михайловны и когда она намерена вернуться к работе», – не снижая скорости, пояснил отец.

– Ее самочувствие?! Разве мама заболела?

– Неделю назад.

– Это что, шутка?!

– Сейчас выясним.

Услышав, что дверь за спиной открывается, секретарь Майя вздрогнула и застыла в смешной и нелепой позе. Хищно нависнув над понурой, зябнущей на подоконнике фиалкой, она жестом опереточного злодея заносила над несчастным растением чашку с остатками чая. Без сомнения еще секунда, и произошла бы трагедия. Возможно, судя по его виду, далеко не первая в жизни цветка. Медленно опустив руку, секретарь с опаской обернулась. В ее глазах плескались паника и смущение.

Несмотря на тревогу за маму, Юстина с трудом удержалась от улыбки и отвернулась с деланным безразличием. Отец последовал ее примеру. Майя по достоинству оценила благородство гостей, шустро приткнула чашку между стопками бумаг и с преувеличенным дружелюбием осведомилась:

– Чем могу помочь?

Через полчаса выяснилось, что ничем. В результате стремительного блиц-опроса сотрудников и беседы с маминым непосредственным начальником оказалось, что о новой работе и срочной командировке слышали только Юстина и отец. Мамины сослуживцы, от секретаря до шефа, пребывали в твердой уверенности, что «Варвара Михайловна» пребывает дома в постели и гоняет чаи с малиной, лимоном и медом.

Выслушав последнего из сотрудников, отец вручную, торопясь, путаясь и чертыхаясь, набрал короткий номер. Выждал несколько секунд и откликнулся на неслышный никому кроме него вопрос:

– Да, можете. Пропала женщина…

Юстина слушала, как он объясняется с полицией и не могла поверить. Ее мать втайне от всех что-то планировала, наврала тьме народа и… исчезла. Или сбежала. Куда? Зачем?

– Да, я понял, спасибо. Буду на связи, – отец дал отбой.

– Что с чипом, сказали? – мамин шеф пребывал в не меньшей растерянности, чем остальные сотрудники. Зачем-то снял очки, засунул их в карман пиджака и теперь близоруко моргал и озирался, то и дело массируя переносицу.

Отец поднял больные, покрасневшие после бессонной ночи глаза:

– Ничего, Карим. Чип Варвары не регистрируется в сети, определить ее местоположение невозможно. Вот такая петрушка.

– Но этого не может быть! Даже если… – Майя осеклась на полуслове.

«Даже если бы мама умерла, чип передавал бы сигнал. Это она хотела сказать?!» – ужаснулась Юстина.

Не дождавшись продолжения, отец сухо кивнул:

– Благодарю за помощь. Если появятся новости, сообщу.

Карим Рашидович неуклюже поднялся, на прощание пожал отцу руку:

– Надеюсь, все образуется.

Чуть поморщился и непроизвольно потер плечо. Отец насторожился:

– Что? Сердце?

– Да нет, ерунда. Невралгия разыгралась, – мамин шеф бледно улыбнулся.

– Точно?

– Точно.

– Ну, смотри!

Все еще встревожено поглядывая на Карима, отец направился к двери. Внезапно его окликнула чертежница Алла:

– Андрей Андреевич, а вы знаете, что в день исчезновения Варваре Михайловне подарили квартиру?

– Что?!

– С прошлого вторника ей… и вам с Юстиной принадлежат одни из лучших апартаментов зиккурата.

– Вовремя, – с горечью обронил отец и стариковской шаркающей походкой устремился к дверям. Юстина пристроилась следом.

Среда, 20 сентября

5

Мама так и не объявилась. Ни вечером, ни на следующий день. Всю ночь отец вышагивал из угла в угол на кухне. Сквозь беспокойную дрему Юстина слышала едва различимый шорох шагов, шум чайника. Пару раз родитель звонил в полицию. Выслушивал краткий отчет и молча давал отбой.

Утром Юстина обнаружила его на балконе. Посеревшее лицо, мешки под глазами, сигарета в дрожащих пальцах. Ее всегда щеголеватый и подтянутый отец никогда не курил.

– Сделать тебе бутерброд? – нерешительно предложила Юстина.

Он дернул плечом.

– Не нужно.

– Пап… что будем делать?

– Искать.

– Где?

– Пока не знаю, – отец резким движением затушил сигарету о перила балкона. В маминой пепельнице, рядом с последним, уже прикорнуло несколько бычков.

– Может…

– Юстик, дай мне подумать, хорошо?

От плохо сдерживаемого раздражения в его голосе душа ушла в пятки, но девочка храбро продолжила:

– У меня возникла одна идея…

– Завтракай и дуй в школу, – бесцеремонно перебил он. – Маловата еще для идей.

Молча сжевав булочку, Юстина подхватила рюкзак, задержалась в крошечной прихожей:

– Я пошла, пап.

– Давай, – не оборачиваясь, бросил отец.

Наладонник Смехнянки оказался наглухо занят, зато Камиля ответила сразу.

– Шоста, мы еще подруги?

– Ты что там себе напридумывала?! Разумеется, да!

– У меня беда. Мама пропала.

– Что?! Как пропала?!

– Таинственно. На работе наврала, что болеет, нам сказала, что полетела новый участок под строительство осматривать, а сама исчезла. Неделю назад. Никто ее с тех пор не видел, а чип не регистрится.

– Так. После уроков в вестибюле. Может, сообща что-нибудь надумаем.

– На самом деле одна идейка есть…

– Тем более.

– Подождете полчасика? У меня на один урок больше.

– Не вопрос.

– Хотя нет. Ну ее, геометрию.

– Окей, до встречи.

Так безобразно Юстина еще не эскизировала. Внимательно изучая ее шедевры, учитель нервно почесывал подбородок. Через минуту промычал нечто невнятное и отошел, не расщедрившись на оценку.

Географию и новую историю Юстина провела как во сне, о чем шла речь на обоих уроках так и не осознала. Хвала везению, к доске ее не вызывали.

Подруги уже ждали.

– Хай! Ни хао! – окликнули они Юстину.

– Хола, – тускло отозвалась она.

– Разговор будет долгим? Пойдем в наше кафе? – предложила Смехнянка.

– Угу.

…Первой «Перекрестье миров», заведение с вкуснейшими пирожными, обнаружила Шоста, еще пять лет назад. Почти сразу притащила сюда подружек и в другие кафе девчонки теперь почти не заглядывали. Аня была в него прямо-таки влюблена. Старалась провести здесь каждую свободную минутку, постоянно выпрашивала у мамы денежку на булочки и сок, знала наизусть меню и была знакома со всеми официантками.

Кафе и, правда, казалось сказочно-волшебным. Огромные, от пола до высокого потолка, отмытые до стерильности стекла; деревянные, отполированные до янтарного блеска рамы и панели; натертый мастикой пол. Причудливые светильники в виде парусных яхт и каравелл. Уютный угловой диванчик напротив окна, с видом на одичалый сад. Контраст безопасности внутри и непредсказуемого риска снаружи – кафе построено на границе «острова», и со стороны заросшего и заброшенного сада к бронированному стеклу может прибежать или приползти кто угодно.

Юстина попросила клюквенный морс, Камиля – фруктовый чай. Сладкоежка Аня заказала любимый вишневый пирог.

Шоста нетерпеливо позвенела ложечкой о стенки бокала с прозрачно-рубиновой жидкостью:

– Анюта в курсе, я ей рассказала. Ты намекала на какую-то идею?

– Вроде того. Рассуждаем по порядку. Мамин портрет в наладонниике у каждого жителя «островов», но в полиции до сих пор никаких сведений, в течение недели ее никто не видел. Чип по-прежнему не регистрится. Значит, она исчезла. Причем, скорее всего, еще в прошлый понедельник. Теперь она или очень далеко, или…

– Не или. – Быстро перебила Камиля, – эту версию мы не рассматриваем.

– Хорошо. Итак, как она могла оказаться далеко? Уйти из города некуда, вокруг леса. Остается одно. Улететь. Вчера папа общался со всеми сотрудниками, но не акцентировал внимание на охране. А она, между прочим, меняется через сутки. В том числе и на вертолетной площадке.

– Хочешь сказать, тот, кто дежурил в прошлый понедельник на этой неделе выйдет на работу во вторник. То есть сегодня.

– Именно.

– Гениально. Только ведь… о пропавшем вертолете в мастерской давно бы знали?

– Разумеется. Речь не об этом. Просто на парковке дежурит и дежурил в прошлый понедельник Мишенька-небо.

– О, а вот это удачно, – кивнула Шоста.

– Не то слово.

Смехнянка перевела недоумевающий взгляд с одной подруги на другую.

– Но где, если не там, твоя мама взяла вертолет?

– На нашем «острове» я знаю только одного человека, который не включает наладонник, не следит за новостями и единолично владеет вертолетом.

– Бабушка Римма, – выдохнули в один голос Камиля и Аня, – она не пользуется наладонником с тех пор, как погиб Витька!

– А его вертолет до сих пор хранился у нее на задворках.

– Бежим! – Шоста одним глотком выхлебала чай.

С лавочки у стены собственного дома бабушка Римма, высокая костистая старуха, неодобрительно следила за несущейся по узкому переулку троицей:

– Что мчитесь, как на пожар? Или натворили чего?

– Ничего не натворили. Бабушка Римма, мы к вам.

– Что за нужда?

– У Юсти мама пропала.

– Варвара? Как пропала?

– Вот так. Пропала. Никто не знает, где она.

– Я знаю. По работе полетела. У них там лишнего вертолета не нашлось, так она мой попросила. Все равно после Витюши остался, без дела стоял… я и дала.

– Когда это было, бабушка?

– Когда? Да в прошлый понедельник, часов около пяти.

– В какую сторону она полетела? Вы ее больше не видели? Когда она вернется? – хором выпалили девчонки.

– Вот скворчата! Не видела, хотя пора бы ей уже и вернуться. А полетела во-он туда, на восток.

Ой ли? В той стороне дремучая, безлюдная чащоба, и где она заканчиваются, неизвестно. А вот на юго-западе… на юго-западе возвышается таинственный и далекий зиккурат.

– Бабушка Римма, – чуть заикаясь от волнения, уточнила Юстина, – что-то подзабыла, какого цвета ваш вертолет?

– Синий такой, с оранжевым. Витя сам раскрашивал, говорил, так веселее.

– Спасибо, бабушка, – Юстина потянула подружек прочь, – вот теперь нам на парковку.

– Зачем? – удивилась на бегу Смехнянка.

– Забыла, чем Мишка развлекается в свободное время?

– Е-мое! Точно! – Аня хлопнула себя по лбу.

Миша по обыкновению загорал. То есть, подсунув огромные лапищи под шишковатый стриженый затылок, валялся на куске брезента и пялился в небо. Ничего интересного, кроме пухлявых облаков, туч да редких птичьих стай там не показывали, но он все равно смотрел. День за днем. Казалось бы, читай – не хочу, но парень ленился. Пить на работе ему строго воспрещалось, на навороченный наладонник с игрушками горе-охранник не заработал, а больше заняться на посту было нечем. Только проверять наличие правильно оформленных на вылет бумаг.

– Миш, привет!

– Привет, мелюзга, – он приподнялся и оперся на локоть, заслоняясь другой рукой от солнца.

– Не простынешь? Чай не лето.

– Неа, у меня тама войлок, – парень хозяйственным жестом похлопал по брезенту. – Юстька, а я чего слышал! У тебя мамка никак запропала?

– Да. Миш, скажи, ты ее в прошлый понедельник случайно не видел?

– Неа.

– А Витькин вертолет?

– Витькин? Витькин, кажись, пролетал. Баба Римма его изредка пацанью дает. Чтобы не застаивался.

– Миш, вспомни, пожалуйста, куда он направлялся?

На лице охранника отразилась непривычно-напряженная работа мысли.

– Сначала на юго-восток. Его с полчаса наверно не было. Затем мелькнул еще раз, у самого горизонта и на юго-запад ушел. И… все. Не помню, чтобы он возвращался-то, – парень поскреб за ухом и сделался похож на озадаченного барбоса.

– Мишка, ты супер! – Юстина благодарно улыбнулась. – Что бы мы без тебя делали?

– Погодите, а чего…

– Все, мы побежали, пока! – поспешно перебила Смехнянка – давать объяснения в планы подружек никак не входило.

– Она что, к зиккурату полетела? Одна?! Но зачем? – отдышавшись после марш-броска воскликнула Камиля.

– Вот это мы и попытаемся выяснить, – задумчиво протянула Юстина. – Как и то, почему она до сих пор не вернулась. Туда лету от силы минут пятнадцать.

– Куда мы теперь?

– А как ты думаешь?

– Что?! В зиккурат? Пешком? С ума сошла?!

– А есть выбор? Нам еще нет шестнадцати, вертолет никто не доверит.

– Может, привлечь твоего отца?

– Ни за что. Он утром заявил, что справится без меня. Вот и пусть справляется.

– Юстя, не тот случай, – рассудительно заметила Камиля, – давай ему расскажем.

– Что мы, сами не доберемся?! Ходу часа два.

– Три. В лучшем случае.

– Хорошо, три. Но ведь по городу.

– Ладно, – Камиля с неодобрением покачала головой. – Когда выходим?

– Перекусим, сообщим предкам, что будем ночевать друг у друга и можем двигаться.

– До зиккурата доберемся не раньше семи. А обратно как? Ночью?!

– Будет зависеть от того, что мы там обнаружим.