Текст книги "Во спасение"

За углом взвыли винты. На ходу запихивая в карман перчатки, она поспешила к вертолету. Тому самому, синему с оранжевым, на котором сюда прилетела мама. Девчонки уже расположились на заднем сидении и с интересом озирались. У приоткрытой дверцы отец что-то, помогая себе жестами, втолковывал заспанному Владику. Тот пожимал плечами и разводил руками – не слышал за гулом. Отец забрался в кабину, выключил двигатель, высунулся наружу:

– Я про мост. Почему датчики движения не сработали?

– Так мы их того, отключили. Задолбали, мигают все время.

– Мо-лод-цы. А весовые на какую массу установили?

– Килограмм на шестьдесят.

– Врешь. Я по ним скакал как кенгуру.

– Ну, может, на семьдесят.

– На все девяносто. Сделайте двадцать, а лучше меньше. И движение включите.

– Зачем? Со стороны города ничего опасного не приходит. Вот шишки понаедут, тогда настроим. На всякий случай.

– Опасного не приходит, говоришь? – со странной интонацией переспросил отец.

– Ну да. Лисы там, барсуки, зайцы. Их, что ли отпугивать?!

– И их тоже.

– Андрей Андреич, они знаете, какие любопытные? Ходят и ходят. Вы бы повскакивали по тревоге шесть раз за ночь, – укоризненно пробасил Владик. – Ребята реально не выдерживают, двое уже уволились. Рейнджеры, между прочим.

– Сдается мне, давненько ты зайцев не видел. И не только их. Ответь-ка, бесстрашная охрана, что лучше, недоспать или быть сожранными? – вкрадчиво осведомился отец и указал подбородком на ограждение парковки.

Юстина глянула и обмерла. Просунув сквозь частые прутья кожаный нос, с той стороны к ограде приник кофейно-шоколадный «Бу!». Здоровенный зверь неподвижно скорчился под развесистым кустом, шкура ведмеда по цвету сливалась с пожухлой листвой. Без подсказки Юстина бы его ни за что не заметила.

– Мало тебе вчерашнего? – словно у нерадивого школьника, сурово поинтересовался у топтыгина отец. – Быстро домой, и чтобы духу твоего…

Договорить он не успел – совсем рядом что-то оглушительно бабахнуло. И еще раз, и еще. Юстина от неожиданности ойкнула и прикрыла голову руками, девчонки высунулись из-за отцовской спины. Ведмед с удивительным для его комплекции проворством выбрался из-под куста и скатился вниз по склону. Снизу пару раз донеслись глухие удары и взрыкивания – во время скоростного спуска мишка встречался с деревьями.

Влад продолжал исступленно палить, пока не кончились патроны. Лицо его побелело, глаза сделались совершенно безумными. Дождавшись тишины, отец выпрыгнул из кабины, подошел, осторожно разжал судорожно сведенные пальцы, отобрал оружие:

– Хватит, он уже далеко.

– Это он! Он Витьку задрал!

– Ну почему обязательно…

– Точно он! У него шрам на морде, я запомнил! – истерично выкрикнул Влад.

– Какая разница, он, не он, – жестко и раздраженно оборвал отец. – Важно, что крупный хищник, вопреки твоим заверениям, нарушил периметр, перебрался через мост. Датчики его не засекли, сигнализация не сработала. А вы, как последние м… даки, к реке спускаетесь, плакаты дурацкие развешиваете. Сколько раз объяснять? Они умнее животных. Некоторые интеллектом не уступают человеку. Переключай мозги, соображай, как он ловушки миновал? Перепрыгнул? Обошел?

Юстина вспомнила, как они вчера в полной темноте карабкались вверх по склону… и крепко зажмурилась.

18

Ночные события, запоздалый ужас после очередной встречи с «Бу!», покачивание кабины и монотонный гул двигателя подействовали не лучшим образом. Во время полета Юстина то и дело клевала носом, а под конец и вовсе задремала на плече у Камили. По пути от дома бабы Риммы до школы она почти проснулась, но в тепле и духоте класса снова сомлела. Уроки прошли мимо сознания, хорошо, что от Юстины ничего не потребовалось. Догадливый Сашка то и дело тыкал в спину линейкой – не давал уснуть и сползти под стол.

Плотный обед в «Перекрестье» доконал окончательно. После еды незаметно подкралась на мягких лапах апатия. Мысли шевелились вялыми гусеницами, ни одна не желала додумываться до конца, в глаза будто насыпали песку. Голоса подруг доносились словно сквозь вату, смысл сказанного то и дело терялся. Тянуло прилечь прямо здесь, на диванчике, и позволить измученному сознанию отключиться. Неугомонная Шоста тормошила ее вот уже двадцать минут:

– Юсь, если засыпаешь – давай домой!

– Я не сплю!

– Тогда соберись! Мы не можем вот так просто взять и сдаться!

– Что ты предлагаешь? Не осталось ни малейшей зацепки, она даже прощальной записки не написала. Просто испугалась чего-то или кого-то и сбежала.

– Скорее всего, на то были причины. Через две недели прибудет почта с Глории. Может, что и прояснится. Вопрос в другом, действительно твоя мама ушла в Портал или нет? И если да, то как ей это удалось без денег? И вообще, ты, скажем, подумала, вдруг опасность угрожала не только ей?

– А кому? – тупо спросила Юстина, закрыла глаза и покачнулась.

Шоста немедленно пихнула ее в бок и потребовала:

– Ань, ей зеленого чая. Литр. Внутривенно.

Смехнянка отправилась на добычу, а Шоста продолжила истязание:

– Кому угодно, но в первую очередь тебе и дяде Андрею.

– Угу, – равнодушно кивнула Юстина. – И?

– Для начала необходимо разобраться, что случилось и почему.

– Как разобраться?

– Пока не знаю. Давай вспоминай все необычное за последние недели.

– Да не было ничего необычного, – устало вздохнула Юстина. – Мама ходила на работу, возвращалась вовремя. Никаких подозрительных звонков и гостей. Нервничала немного, но это с ней часто случается. Разве что наладонник в понедельник дома забыла, да в последний день…

– Что? – жадно спросила Камиля.

– Когда стало известно про квартиру, мама сказала, что раз появились лишние деньги, надо обзавестись вертолетом и куда-нибудь слетать.

– Куда-нибудь?

– На остров, где она родилась. Знаешь, странно, мама редко ударяется в воспоминания, а тут на нее словно что-то нашло. Рассказывала, как они с ребятами на завод бегали в щелочку подсматривать.

– Это о каком-таком заводе речь?

– О глорианском.

– Вот оно как. А он отчего-то впервые за много лет временно закрыт.

– Угу.

– Занятное совпадение.

– Девочки! – глаза у Ани стали еще больше, чем обычно. – Девочки, а ведь она на этот завод по дороге к зиккурату заглядывала. Помните, Мишка сказал, она на юго-восток сперва полетела!

– Точно!

– Идем туда?

– Опять одни за город?! Нет уж, хватит с меня! Не забыли, наш «Бу» до сих пор где-то шастает? К тому же, поправьте меня, если я неправа. На этот раз отец точно оторвет Юстьке голову.

– Ну, можно дядю Андрея с собой захватить, – неуверенно предложила Смехнянка.

– Замучает советами!

– Зато с ним не так страшно. Давай, звони!

Юстина вздохнула и потянулась за наладонником.

– Па-ап…

– Чего тебе?

– Нужна твоя помощь.

– Что такое?

– Мы хотим прогуляться на завод.

– Это на который? – насторожился отец.

– Ну, тот, что временно закрыт.

– Глорианский? С чего бы вдруг?

– Мама о нем упоминала в последний день.

– Вот даже как. Что ж, в таком случае и правда стоит наведаться.

– Пап? Ты знаешь что-то такое, о чем не знаю я?

– Сложно сказать. Просто перед отлетом Варвара позвонила и внезапно заговорила про то, как мы с ней познакомились. Как раз там. Она об этом не вспоминала… сколько же? Лет десять, наверно. А тут два раза за день. Выглядит подозрительно.

– Вы вместе бегали подсматривать?

– Не совсем, – отец замялся.

– Если все именно так, нам просто необходимо там побывать!

– Необходимо. Только не нам, а мне. Ваша отчаянная лягушачья команда на этот раз остается дома. Возле завода может быть опасно.

– Мы с тобой!

– Нет, я сказал!

– Ни фига! – запальчиво выкрикнула Юстина. Чай, наконец, подействовал, и она ощутила себя бодрой и готовой к свершениям. – Не возьмешь с собой – пойдем сами, одни.

Отец закатил глаза и процедил сквозь зубы: «Что за комиссия, создатель…»

– Ну, па-ап!

Родитель молчал с минуту, меряя дочь недовольным взглядом. Наконец, сдаваясь, с чувством произнес:

– Ну, вы и поганки!

– Отправляемся завтра прямо с утра? Чтобы успеть вернуться? А то идти дольше, чем до зиккурата.

– Щас! Разбежались, школу прогуливать. Обедали?

– Да.

– Значит, встречаемся через полчаса у дома бабы Риммы.

– Мы что, полетим?!

– Догадливая.

– Класс!

19

– Это здесь? Здесь? Где именно? – нетерпеливо вертелись девчонки.

– Забор вдалеке, видите? Нам туда. Только пока побудьте в кабине, а я отлучусь ненадолго.

– Зачем? Куда?

Поищу одного человека. Вернусь через… – отец мельком глянул на наладонник, что-то прикинул, – минут через двадцать. Сидеть тихо, дверь не открывать. Ослушаетесь – пеняйте на себя.

Без отца в вертолете стало как-то неуютно и страшновато. После оглушительного полета звенящая тишина снаружи казалась странно зловещей. Юстина отодвинулась подальше от рычагов, кнопок и приборов, маятно вздохнула.

– Вот куда его понесло? Что за «один человек»? Юсть, не знаешь? – Камиля поерзала, устраиваясь удобнее. – Черт, ноги-то как затекли!

– Понятия не имею.

– Откуда тут людям взяться? – Смехнянка удивленно покачала головой, – лес вокруг.

В дверцу снаружи шумно поскреблись. Чуть слышно заскулили и поскреблись снова. Аня тотчас прижалась носом к выгнутому стеклу. С полминуты вглядывалась, наконец разочарованно вздохнула:

– Не видно.

– И хорошо, что не видно, – сурово откликнулась Шоста.

– Чего хорошего? Интересно же! Эй, кто там? – почему-то шепотом позвала Аня.

Секунду стояла напряженная тишина, затем с той стороны вертикально вверх бесшумно взвилась мохнатая палево-серебристая тень. Рухнула вниз, исчезла из поля зрения и взвилась снова, чуть ближе. Волк. С какой-то непонятной штуковиной на шее – будто змея обвилась. Подпрыгнув дважды незваный гость исчез… но буквально через пару секунд к фонарю кабины, прямо напротив Камили, приникла любопытная морда со стоящими торчком ушами. Девочка от неожиданности отпрянула и вскрикнула в сердцах:

– Да что ж это такое?! Что мы, медом намазаны?

Волк наклонил лобастую голову, и Юстине показалось, что он улыбается во всю пасть.

– А ну, геть отседова!!! – раздался снаружи, от хвоста вертолета, низкий женский голос.

Повернувшись, зверь напряженно застыл, и вдруг из странной гнутой штуки у него на шее зачастило скороговоркой:

– А я че? Я ниче. Баб Яг, я ж ниче. Я посмотреть тока.

Ломкий, мальчишеский басок удивительно подходил проказливо ухмыляющейся морде.

– Геть, я сказала! – чуть менее строго скомандовал тот же, совершенно незнакомый голос.

– Ну, баб Яг!

– Садко! Не стану больше от зайцев защищать!

Лобастая башка мгновенно исчезла.

– Внутри твои красавицы? – поинтересовалась таинственная «баб Яг».

– Надеюсь, – отозвался голос отца. В нем явственно звучали нотки сомнения.

Юстина распахнула дверцу. Обладательница звучного контральто оказалась скрюченной, тщедушной старушкой в мешковатой куртке и длинной вязаной юбке. Нос, точно клюв ястреба, задубевшая, покрытая шрамами кожа, совершенно седые косы до пояса, фенечки из бисера и перьев. «Действительно, вылитая баба Яга. Или лесовица». Волк путался у незнакомки под ногами и умильно задирал морду. Ластился. Походя потрепав его по густошерстному загривку, старушка добродушно проворчала:

– Садок, не подлизывайся.

– Баб Яг, останусь? Ну останусь же?

– Ладно. Только тихо мне.

Отец наблюдал за происходящим с усмешкой:

– Что, Садко, дочку мою слопать хотел?

– Да не хотел я! Че сразу-то?!

– Ну-ну. Знакомьтесь, девицы. Это Ядвига Болеславовна, биолог, специалист по мутациям, лингвист, психолог. Мой учитель. А это Садко. Говорящий волк.

– Ядвига Болеславовна, это вы маму спасли? – неуверенно предположила Юстина. – Она рассказывала…

– Вроде того, – не стала отпираться лесовица. – Только не надо так длинно, язык сломаешь. Просто Ядвига.

– А что это у него на шее? – встряла Аня.

– Транслятор. Переводчик, если хочешь.

– А ему не больно?

– Не, мне не больно, – волк припал на передние лапы и похвостил.

– А откуда такая штука?

– Оттуда, – старушка как ни в чем не бывало указала скрюченным пальцем на завод. – Подарок. Биотехнологии братьев по разуму.

– Они же ничем не делятся, – ахнула Аня. – Никогда.

– Как видишь, из любого правила случаются исключения, – жестко усмехнулась непростая бабушка Ядвига и повернулась к отцу. – Андрюш, я так и не поняла, чего ты такой перекошенный примчался? Али случилось что?

– Дело у нас в этих краях. Серьезное. Проверить кое-что надо. Возможно, возле завода. Проводишь?

– На завод ни ногой, ты знаешь. Пусть и закрыт. До ворот – так и быть.

– И на том спасибо. Может, дальше и не понадобится, – вздохнул отец и захлопнул как следует дверцу кабины.

Приземлиться рядом с заводом не удалось из-за намертво сплетенного частого ивняка, а нагло залетать во двор, на запретную территорию, отец отказался наотрез. В результате пришлось около полукилометра пробираться сквозь кустарник, осоку и топкую грязь. Юстина глянула под ноги. С неимоверным трудом отмытые вчера кроссовки грозили окончательно пропасть.

– Вот чего тебе на месте не сидится? Все из города сбежать норовишь. А здесь беспокойно-то как становится, – сетовала на ходу лесовица, неодобрительно косясь на отца. – Вон Бу кто-то обидел. Он старый, конечно, но еще ого-го! Если его тронуть посмели, то людям в лесу точно делать нечего. Может, как раз эти, инопланетяне и тронули. Или чужой кто завелся. Представь, вернулся расстроенный, второй день валяется, жир не нагуливает. Как перезимует? Непонятно.

– Не инопланетяне его обидели, – чуть сконфужено отозвался отец. – А я. Твой распрекрасный Бу нас вчера чуть не сожрал.

– Ась?! Да не может такого быть! Не он это!

– Угу, не может. А то я его не узнал. Вечно по городу шастает, поганец.

– А может, не сожрать? Может, поиграть.

– Ну да, поиграть, – согласился отец. И тихонько добавил: – Как тогда, с Витькой.

– Что?! А зачем он… – Ядвига поперхнулась и сбилась с шага.

Возникла пауза.

– Зачем что?

– Ничего! – старуха пошла красными пятнами. – Про мертвых или хорошо, или никак. Но я бы на месте Бу тоже бросилась. Он знаешь, как переживал тогда? Целую неделю не спал, не ел.

– Ну-ну. Учти, если Бу угодит в ловушку, живым охрана зиккурата его не выпустит.

– Не грозись! – сверля спину отца недобрым взглядом, каркнула лесовица.

– Я-то причем? Ладно, бабушка Яга, кто старое помянет… не о том разговор. Вопрос у нас к тебе. Архиважный.

– Какой-такой вопрос?

– Ты Варвару когда в последний раз видела?

– Варюшу-то? – Ядвига заметно напряглась. – Да недавно. С неделю назад. В гости ко мне забежала, лекарств навезла, одежды. Чаю попили. Брусничного, с мятой, как она любит. А что?

– Ничего она не рассказывала? Странного не делала?

– Рассказывала новости последние. Про то, что апельсины в городе появились, про обучающие программы. Говорила, в зиккурат заглянет, затем сразу домой. Чтобы не поздно. Все вроде.

– Баб Яг, она на завод ходила! Филя провожал, видел, – встрял, энергично вертя хвостом, Садко.

– К заводу?

– Не, прям внутрь.

– Это как же?

– Филя дыру знает.

– Вона как! А мне не сказал… И Варвара хороша! Даже словом не обмолвилась! Долго внутри пробыла?

– Не, три порыва ветра.

– Минут десять, – перевела Ядвига.

– Значит, придется зайти на территорию, – нахмурился отец и ускорил шаг.

20

Порыжевший от старости шлагбаум, почти затянувшаяся, наполненная водой колея, заломленные в тоске ветви ив. Ветхие, проржавевшие местами насквозь ворота заросли лебедой. Тишина.

– Это вход?!

– Был раньше. Лет семьдесят назад.

«Разумеется, нормальные люди попадают сюда на вертолете. Могла бы догадаться».

– А охрана? А неприступные стены где?!

– Сейчас производство остановлено, а обычно, во время работы, завод накрывает силовой купол. Впрочем, и он по-хорошему не нужен. Для городских и так экскурсии чуть не каждую неделю проводят, а мои туда по доброй воле не сунутся, – угрюмо качнула головой Ядвига, отпихивая с дороги трусливо поджавшего хвост Садко. – Нехорошо внутри, это всякий зверь чует.

– Опасно? – не поняла Юстина.

– Не совсем. Дисгармонично, неправильно. Так точнее будет.

– А ничего, что мы без спроса?

– Официального запрета не существует, – пожала плечами лесовица.

Стараясь не испачкаться, Юстина заглянула в одну из дыр.

Внутренний двор оказался гигантским, точно взлетное поле. Словно в подтверждение образа от ворот в никуда тянется древняя, прямая, словно вычерченная по линейке дорога. Выщербленный бордюрный камень покосился, а местами исчез. Сквозь кракелюр трещин пробивается острая бурая трава и нагло выпирает жирный репейник. Запустение и разруха, запах мокрой земли, дождя и ржавчины.

Вокруг дороги влачат безрадостное существование чахлые низкорослые сорняки – затененный корпусами двор не сумел приютить ничего более достойного. Местами на относительно ровном пыльно-зеленом ковре виднеются проплешины четких геометрических очертаний – некое таинственное оборудование временно вывезли, не желая ради него поддерживать защитное поле.

Много лет назад, получив завод в безраздельное пользование, остроухие приспособили под свои нужды один единственный корпус. Остальные, брошенные за ненадобностью, давно и безнадежно обветшали. Стены просели, сквозь них зловеще проступили скелеты конструкций. Выбитые стекла устилают асфальт, опустевшие проемы уводят во тьму и неизвестность.

Ни души, даже птиц не слышно. Юстина зябко передернула плечами и невольно порадовалась, что вечер наступит не скоро.

Отец подобрал с увесистый булыжник, примерился и метнул его через забор. Камень глухо стукнулся о землю с той стороны. Родич удовлетворенно кивнул и со всей силы тряхнул створку ворот. Посыпались ошметки краски и ржавчины. Створка не двинулась с места.

– Ладно…

Он свернул направо, вдоль забора. Метров через тридцать в ивовых зарослях, обнаружилась узкая и, к сожалению, наглухо запертая калитка. Безрезультатно подергав ручку, отец обернулся к Садко:

– Филя далеко?

– Не близко. Охотится.

– А где дыра известно?

Волк отрицательно помотал лохматой башкой.

– Ясно…

Отец подпрыгнул и уцепился за верх забора. Подтянулся, замер, балансируя, внимательно осмотрелся и исчез внутри. Через несколько секунд калитка мягко и бесшумно отворилась.

– Что ты там забыл? – сварливо осведомилась лесовица, заглядывая во двор.

– Честно говоря, сам не знаю. Для начала разыщем Портал.

– А без этого никак?

– Никак, – тихо сказал отец. – Точно никак, Ядвига.

Та скривилась, как от зубной боли, немного подумала и махнула рукой.

– Черт с вами, идем. Без меня полдня искать будете.

– Ты знаешь, где он?

– Нет, но сейчас выясню, – загадочно пообещала старуха и шагнула к калитке.

Сзади тотчас донеслись громкий отчаянный скулеж и взлаивание. Во время «прогулки» через поле к Садко, словно невзначай, присоединились еще два волка, рыжеватый и почти черный. Теперь все трое умоляюще смотрели на лесовицу и всячески выражали несогласие.

– Баб Яг, не ходи, не надо, – жалобно взвыл транслятор Садко.

– Ничего со мной не случится. Ждите, – сердито отмахнулась баба Яга и повернулась к девчонкам. – Ну? Чего застыли?

Испуганные не меньше волков подруги нехотя двинулись к входу.

Выбравшись на «взлетную полосу», взломщики сделали несколько шагов и остановились в нерешительности. «Глориианский» корпус издевательски посматривал на непрошеных гостей непроницаемо-тонированными стеклами. Стены выкрашены в восхитительный, сочно-апельсиновый цвет. Единственная дверь аккуратно заложена кирпичом. Смешная защита, поможет разве что при нашествии четвероногих лесных обитателей. Вероятно, появление иных гостей глориан не слишком волновало.

«Скорее всего, все ценное вывезено, внутри остались лишь голые стены… и Портал.»

Отец бесшумно сместился в сторону и заглянул за угол, затем за другой. Повернулся, издалека выразительно развел руками. Четвертой стеной здание примыкает к забору, значит, единственный вход – вот он. Родич вернулся к замурованному проему, провел ладонью по кладке, легонько постучал.

– Нам точно туда? – Камиля с интересом разглядывала неприступное строение.

– Может быть, – рассеяно отозвался отец.

– Будем крушить стены?

– Юстик, а твоя мама… тетя Варя ничего больше… – Смехнянка запнулась.

– Нет.

– Ясно. Тогда пошли обратно, за инструментами.

– Погодите, – отец, не двигаясь, с надеждой смотрел на лесовицу. Как на конька-горбунка из сказки. – Вряд ли Варя просочилась сквозь кирпичную кладку. Ядвига, что скажешь?

Та сощурилась, обвела взглядом безмолвно застывшие корпуса, повелительно бросила:

– Стойте здесь.

Сделала несколько шагов к центру двора, присела на корточки, позвала:

– Наско, наско, наско!

Услышав странный зов, Смехнянка встрепенулась, непроизвольно потянулась за Ядвигой, одними губами повторила следом за лесовицей «Наско!» и опустилась на колени. В голове Юстины что-то смутно ассоциировалось с этим словом. Ах да, полвека назад так называли себя ставшие разумными домашние зверушки. Безобидные коты-собаки-хомяки. Те, кто не остались с хозяевами. Ушли и не вернулись.

Идея выглядела стоящей – согласно учебнику, «примитивно-разумная псевдодомашняя живность» действительно с удовольствием заселяет подобные, недавно или на время покинутые людьми территории. Юстина присела рядом с Аней и потянула за рукав удивленную Камилю. Та попыталась что-то спросить, но Смехнянка на нее яростно шикнула.

С минуту ничего не происходило, затем неподалеку зашевелились лопухи. Из-под огромных листьев выбрались две приземистые кучерявые собаки, короткошерстная кошечка-подросток и курица-пеструшка.

– Ух ты! – выдохнула Аня.

– Идите сюда, хорошие мои, – ласково заворковала Ядвига и протянула руку.

Одна из собак, смешно шевеля влажным носом, робко обнюхала ладонь, неразборчиво пролаяла:

– Дру-жить?

– Обязательно, – серьезно ответила лесовица. – Как тебя зовут?

– Гарри. Это Ку и Мьяна.

Наско показал лапой на курицу и кошечку. Вторую собаку он почему-то не представил.

– Баба Яга.

– Рад. Е-да?

– Эй, путешественники, есть у вас с собой что-нибудь? – обернулась Ядвига.

– Бутерброд с сыром, – неуверенно предложила Юстина, перебрав в памяти содержимое рюкзака.

– Давай.

Зверьки и пернатое по-братски разделили угощение. Второй собаке, правда, досталось чуть меньше, чем остальным. Она не протестовала.

Ядвига, кряхтя, присела на бордюрный камень. Спросила, подбирая как можно более простые слова:

– Когда вы пришли, завод еще работал? Вы видели здесь людей?

Гарри смущенно обернулся к кошечке:

– Объяс-ни?

– Де-мяунтаж, – пропела та, – людяу ушли.

– А Портал они забрали? Такую плоскую, светящуюся временами штуку?

– Ста-кан. Нет. Пе-ре… – пес смущенно чихнул, потер нос. – Пе-ре…

– …несляу, – закончила кошечка.

«Стакан?», – мимоходом удивилась Юстина.

– Где он стоял?

– Там, – отрывисто проквохтала курица и показала крылом на середину двора, на одну из ничем не примечательных проплешин.

Отец подошел, внимательно осмотрел землю. Проговорил четко, невольно подражая манере наско:

– Куда его пере-несли?

– Ту-да. Пока-зать.

Гарри приглашающее мотнул головой и потрусил к одному из обветшалых корпусов. Курица и кошка устремились следом. Вторая, не принимавшая участия в разговоре, собака помедлила, дурашливо тяфкнула и бросилась догонять.

Под ногами хрустело стекло, сверху сыпалась труха. Длинный коридор. Комната без окон. Ангар с провалившейся крышей. У стены – запыленный близнец пульта из зиккурата. Напротив – странное. Деактивированная рама Портала, заключенная в стеклянный цилиндр. Действительно, похоже на стакан. К цилиндру пристроен шлюз, двери нараспашку. На полу загадочной конструкции валяются непонятные бурые ошметки. Юстина заглянула в стакан, зачем-то прошла сквозь раму туда и обратно, поворошила ошметки носком кроссовки.

«Ничего не понимаю».

21

Они последовательно осмотрели пульт, стены, пол. Весь ангар, а заодно и прилегающие помещения. Особое внимание уделили загадочному цилиндру, Порталу и бурым, мягким на ощупь кусочкам. Извозились и окончательно устали. Запустение, пыль, ни малейших следов недавнего присутствия кого бы то ни было. В последний раз окинув взглядом отсыревшие стены, Ядвига раздраженно заметила:

– Так ничего не выйдет. Намекните хоть, что ищем?

– Нечто, оставленное Варей. Предположительно флешку с какой-то информацией. Или записку, – отец чуть виновато пожал плечами.

– А сама Варвара что? Не может поискать? Али у нее память отшибло?

– Не может. Варвара пропала, бабушка. Возможно, ушла в Портал.

– Когда? Как? – всплеснула руками Ядвига.

– Дня четыре назад.

– Зачем?!

– Не сказала. Ушла и все.

– Все-таки доигралась, Варвара любопытная, – горестно качнула головой лесовица и вся как-то сжалась, словно печеное яблоко.

– В каком смысле, «доигралась»?

– Сам знаешь, в каком, – отрезала Ядвига, нахохлилась и замолчала. Как воды в рот набрала.

Поиски как-то сами собой сошли на нет. Аня и Шоста обессилено сползли по стене и устроились на рюкзаках, Ядвига отвернулась к окну и не шевелилась. Отец с Юстиной еще раз обошли ангар и остановились напротив девчонок.

– Ну что, домой? – бесцветным голосом предложил отец.

Никто не успел ответить. Вторая, безымянная, собака, внезапно подошла и, повизгивая, сунулась Ане под руку.

– Что, лапушка? Что ты хочешь сказать?

Та в нетерпении переминалась с лапы на лапу и молчала.

– Она обыч-на. Не го-ворит, – смущенно пояснил Гарри и с вызовом добавила: – но она с на-ми.

Не затронутые мутациями зверушки редко покидали города и бродили в обществе разумных. Среди наско подобное соседство считалось унизительным.

– Понятно, – как можно мягче, чтобы никого не обидеть, проговорила Смехнянка. – Но почему она волнуется?

– Хо-чет по-ка-зать. Она ви-де-ла. Мы нет.

– Как ее зовут?

– Гам-ма.

Аня почесала мохнатое ухо:

– Ищи, девочка!

Вильнув хвостом, Гамма потрусила к Порталу. Подошла к самой раме и громко гавкнула.

– Что, я не понимаю? – огорчилась Смехнянка.

Гамма поскребла лапой замусоренный пол.

Наблюдая за собакой, Юстина все сильнее хмурилась.

Мохнатая помощница знает, что на завод заходил посторонний, что-то делал здесь, возле Портала, а затем ушел. Она не может ничего найти и показать, потому что здесь ничего нет, или потому что…

Вечер воскресенья, пыль на столе, кольцо… шкатулка! Диковинная шкатулка, которую Юстина помнит с детства, отчего-то исчезла, а обручальное кольцо там, в зиккурате, оказалось у мамы на пальце!

Шкатулка обитала у них в доме столько, сколько Юстина себя помнила. Округлый, полированный кусочек дерева неправильной формы. Она странно открывалась – как бы протаивала внутрь под прикосновением. А еще умела исчезать. То есть, не совсем исчезать, а как бы меняться под то, что находилось рядом. На столе прикидывалась чашкой, в лесу – грибом, в сокровищнице – драгоценным камнем. Когда Юстина была совсем маленькой, они с мамой играли в «потеряшки», тренировали наблюдательность. Мама переставляла шкатулку на другое место, ждала, пока та изменится и звала дочь. Юстина должна была найти.

С детства привыкнув к шкатулке, Юстина никогда не задавалась вопросом, откуда у них в квартире взялось этакое чудо. Загадочный кусочек дерева обладает массой полезных свойств. Как минимум, умеет исчезать и не имеет запаха. Никакого.

Девочка упала на колени рядом с Гаммой, зашарила по полу. Обо что-то укололась, чертыхнулась вполголоса.

– Пап, шкатулка! Да шкатулка же!

Секунду до отца доходило, затем он бросился помогать. Присоединилась и Ядвига. Девчонки бестолково топтались рядом, ничего не понимая – Юстина про шкатулку никогда не упоминала.

Битое стекло, ветки, пласт штукатурки. Округлый камень. Откуда бы ему взяться в ангаре? Теплый, шершавый на ощупь.

Согревая в ладонях странно легкий булыжник, она медленно поднялась с пола.

– Нашла?

– Да.

– Что? Камень?!.. – изумленно захлопала ресницами Камиля, разглядев, что сжимает в руке подруга.

– Нет, позже объясню.

Юстина погладила добычу, и, затаив дыхание, осторожно нажала.

Поверхность булыжника, как и ожидалось, податливо разошлась под пальцами. В отверстии, в бархатистом на ощупь гнездышке, обнаружилась флешка для наладонника. Ярко-зеленая, мамина любимая.

Ядвига пробормотала еле слышно:

– Смотри-ка, не потеряла, егоза.

К флешке это относилось или к шкатулке, осталось загадкой.

Пальцы не слушались, наладонник не желал высвобождаться из кармана. Отец протянул свой. Вставив крошечную пластину в разъем, Юстина быстро просмотрела содержимое:

– Файл. Один. Видео. Запускать? – спросила неизвестно кого, себя, Ядвигу или отца.

Отец кивнул, Юстина дрожащим пальцем поспешно ткнула в треугольник воспроизведения. Все пятеро, мешая друг другу и стукаясь головами, нависли над экраном.

22

То самое злополучное число, 12 сентября. Утром этого самого дня архитектор Варвара Михайловна Чекун узнала о подаренной ей квартире, а через несколько часов, никому ничего не объяснив, улетела в зиккурат. Откуда уже не вернулась.

Знакомая до последнего карандаша мастерская. От поздравителей остались барабанные палочки, мятая шляпа из бумаги. Мама одна. Склонилась над планшетом. Непривычно ссутуленные плечи, в руках – чашка. Тишина минуту, две.

Смехнянка переступила с ноги на ногу, Гарри чуть слышно вопросительно гавкнул – снизу ему было не видно.

Словно почувствовав их нетерпение, мама рывком подняла голову, шмыгнула носом и отчаянно улыбнулась в камеру. В глазах – ужас пополам с отчаянием.

У Юстины сжалось сердце.

– Юстька, Андрей, привет! Если вы смотрите эту запись, значит кто-то из вас понял мои намеки и сумел догадаться…

Мама растеряно замолчала, словно забыла, о чем собиралась говорить. Нахмурилась, отставила в сторону чашку.

– Я очень люблю вас, ребята, и безумно хотела бы вечером вернуться домой… но не выйдет. Я крепко влипла. Настолько крепко, что лучшее, что я теперь могу попытаться сделать, это не утянуть вас за собой.

Андрюш, помнишь, как мы познакомились? Конечно, помнишь, такое сложно забыть. Ядвига с волками ушла на болота, запретила нам с ребятами появляться, а мы приперлись. Идиоты. Да еще застряли возле завода. Хатико напал. Если бы не ваша команда, нас бы порвали. Сейчас думаю, рявкнула бы тогда как следует, Репейник бы послушался и никуда бы мы не пошли. А я смолчала. Потому что сама хотела пойти. Как же, девятое число! У Варьки в этот день всегда шило в заднице. Невозможно пропустить, всякий раз думаешь, вдруг увидишь нечто важное, запретное?

Зачем напоминаю? Чтобы понял, наконец, какая я на самом деле. Мне вечно больше всех надо, вечно любопытно! С тех пор больше двадцати лет прошло, а я все такая же. Не надо было на мне жениться. Какая из меня жена?.. Ни ответственности, ни разумности. Сплошной сиюминутный порыв – бежать, спешить, разведывать. Вот и доразведывалась.

Пока Юстьку растили, убеждала себя ни во что не лезть, не подводить ни тебя, ни ее. Получалось вроде. А сейчас влезла по самое «не балуйся» и выбраться вряд ли удастся.