Текст книги "Поющая для дракона. Пламя в твоих руках"

– Что предпримет Совет?

– Если такой факт всплывает, что за последнюю сотню лет случилось всего один раз, нарушителя судят на закрытом заседании. Его ждет смертная казнь, а семью, которая использовала драконью кровь для увеличения родовой силы, никогда не допустят к правлению.

– Поэтому случился ландсаррский налет? – спросила неожиданно даже для себя самой.

Но Рэйнар, как ни странно, ответил:

– Да. Рогран Ландсарр свихнулся на теме могущества и продолжения правящей династии. Регулярно вливал себе драконью кровь. Думал, что сумеет их удержать, что бы ни случилось.

Халлоран замолчал, но он и так рассказал мне слишком много. Приоткрыл дверь в недосягаемый и высокий мир иртханов, как красивый футляр для фальшивых бриллиантов. Об этом никогда не напишут в газетах или учебниках истории, никогда не заговорят даже на самом скандальном канале Аронгары. О том, как правящий сбежал, оставив залитые огнем улицы и полыхающие за спиной дома на милость судьбы и вальцгардов, многие из которых погибли.

– Но как можно спрятать дракона? Не оставить следов?

– Увести в дальний сектор пустоши, за Драконий круг. Поиски там опасны, особенно после случившегося. Соваться сейчас туда чистейшей воды самоубийство, на это они и рассчитывали. – Лоб его прочертила глубокая морщина. – Но виновных это не спасет.

Жесткий колючий взгляд. Он предназначался не мне, но по коже все равно прошел мороз.

– Когда мы были в пустошах, – сказала, чтобы перевести тему, – тот дракон на меня не набросился. Потому что не почувствовал угрозы?

И не только тему, свои мысли тоже срочно требовалось перевести в другое русло.

– Это ты мне скажи. Ты же много всего знаешь.

На что это он намекает? На то, что я нарушила наше соглашение, что ли?

Вот же… драконище. С очень хорошей памятью.

Решила не поддаваться на провокацию и как ни в чем не бывало пожала плечами.

– Потому что рядом был ты, и он решил, что с тобой лучше не связываться?

– Почувствовал родственную магию и ее течение. Спокойное, размеренное, мощное.

– Магию, значит. Твою.

– Не только, Леона. Твою тоже.

– Но это же случилось до юбилея.

Халлоран пристально на меня посмотрел.

– Драконы – удивительные звери. Они воины от рождения, поэтому чувствуют силу воина, даже если она скрыта под хрупкой оболочкой. Даже если она пока еще спит.

– На самом деле всем нам крупно повезло, что мы не почувствовали что-нибудь еще. Например, аромат «страх воина».

Иртхан молчал долго. Губы его сомкнулись, как створки раковины ночного моллюска с первыми солнечными лучами.

Но потом он все-таки позволил им разлепиться.

– Ты ужасна.

– Знаю, – охотно согласилась я. – Помни об этом, когда в следующий раз повезешь меня к драконам. Ну, тренироваться там. Или еще что.

Он на миг прикрыл глаза, чтобы удержать рвущийся из груди смех. Не удержал, сначала затряслись плечи, потом сам иртхан, а после из моей груди вырвался сдавленный писк. Спустя миг мы беззвучно хохотали. Доведись нас кому-нибудь увидеть, приняли бы за дергающихся в такт музыке подростков. Это было ненормально и нелепо, но остановиться я не могла.

Отсмеявшись, Рэйнар ссадил меня с колен и поднялся.

– Сброшу тебе номер Приста, – сказал он. – Сейчас его вызвал Норгхар, но в будущем делай это сама.

От неожиданности опешила. Очнулась, когда дернулся мобильный, иртхан все делал очень быстро.

– Рэйнар, у меня нет возможности оплачивать личного водителя.

– У меня есть.

Даже раскрыть рот не успела, мне указали на часы.

– Сейчас сюда явится целый взвод врачей, поэтому поговорим об этом позже. И еще.

Телефон дернулся второй раз.

– Лидс Рольген, безопасник из команды Норгхара. Он днем провожал тебя до дома.

Эм.

– Мне не нужен телохранитель.

– Сейчас, когда я приблизил тебя к себе, более чем.

Приблизил? Мило.

– Ты хоть понимаешь, как это будет выглядеть со стороны?

– Рольген умеет быть незаметным. Ему можно доверять в отличие от уволенного идиота, который упустил тебя на юбилее.

Свою челюсть я подбирала с пола ровно столько, что упустила момент пришествия Норгхара и последнюю возможность сказать, что я не собираюсь таскаться по Мэйстону с личным водителем и охраной.

– Время, – коротко сказала фервернская глыба льда.

– Увидимся на занятиях, эсса Ладэ. Завтра во второй половине дня.

Холодный тон явно указывал на то, что нужно прощаться.

Примерно в том же ключе. Ну и на здоровье.

– Скорейшего выздоровления, местр Халлоран, – постаралась скрыть звучащую в голосе язвительность. – Не стукнитесь головой о крышку капсулы гибернации.

Ладно, фигово у меня получилось.

– Благодарю за заботу.

Обратно меня тоже вел Норгхар. В другую сторону, потом через два перехода, сквозь стеклянные рукава которых был виден усыпанный ночными огнями город и стоянка медицинских флайсов. С такой высоты они казались крошечными блеклыми пятнышками. Почему-то совсем не удивилась, что по дороге нам не попалось ни врачей, ни пациентов. Этаж словно вымер, точнее, его «вымерли» по случаю моего появления. Начальник службы безопасности не проронил ни слова, да и мне не особо хотелось разговаривать. Сейчас, когда напряжение схлынуло, накрыло осознанием, как в свое время маленького Марра – диванной подушкой.

Я умудрилась связать себя огнями с иртханом.

Который любит драконов и сходит с ума, когда кто-то причиняет им боль.

С правящим.

Который уволил человека, потому что тот упустил быстро бегающую девицу.

С Рэйнаром Халлораном.

Который считает, что может, а главное, что он будет управлять моей жизнью как ему вздумается.

Ну это мы еще посмотрим!

Глава 2

Дверной звонок надрывался, превращая квартиру в музыкальную шкатулку, Марр выплясывал рядом. Спросонья никак не могла понять, кого принесло в такую рань. Только покосившись на часы, выяснила, что рань, в общем-то, совсем уже не рань, а за полдень. Не знаю, как спалось местру Халлорану в капсуле гибернации, но мне в кровати гибернации пришлось поворочаться. Мыслей о случившемся было немерено, и с ними я справлялась с переменным успехом.

Потирая глаза, вбила ногу в мохнатую тапочку, накинула халат и полезла за второй. Ее не обнаружилось под кроватью, за кроватью и вообще в спальне. Выяснять, куда она делась, времени не было, поэтому я направилась вниз как есть. Звонок на миг затих, а потом разразился новыми переливами.

– Иду! – рыкнула я неожиданно бодро.

Зато, распахнув дверь, сонно уставилась на Лэм.

– Слава небесам! Я-то уж думала, что ты в больнице ночевать осталась.

– Ха-ха-ха.

Что и говорить, спалилась я вчера по полной.

Не дожидаясь приглашения, подруга прошла в холл и покосилась на растрепанную меня.

– Ну рассказывай.

Нет, я же не была столь наивна, чтобы полагать, что Лэм это так оставит.

Мне определенно нужна хоть какая-то отсрочка. Пока я придумаю, что говорить.

И вообще нельзя со мной так, у меня вчера был ну очень насыщенный день.

– Мне нужно вывести Марра. Давай, я сделаю тебе кофе и…

– Я сама кофе сделаю. Выведем вместе.

Плакала моя отсрочка.

Пока я бегала туда-сюда, собираясь в спешке, Лэм устроилась на кухне и сварила нам кофе. Который разлила по одноразовым стаканчикам и запечатала крышками. Один сунула мне, другой обхватила ладонями, как бывает, когда пытаешься согреть замерзшие руки. Парой минут позже выяснилось, она и впрямь хотела их согреть.

Ночью на Мэйстон обрушились заморозки, и сейчас, несмотря на яркое солнце, изо рта шел пар. Я искренне пожалела, что надела тонкие перчатки. Втянула голову в широкий шарф почти по макушку. Зато проснулась сразу окончательно и бесповоротно, даже не успев притронуться к кофе. Морозный воздух пощипывал щеки, хорошо, хоть ветра не было. Зато Марр чувствовал себя превосходно: вышагивал рядышком, принюхиваясь и поглядывая в сторону парка, куда мы и направлялись.

– У меня для тебя две новости, подруга, – заявила Лэм, потягивая кофе.

– Хорошая и плохая?

– Ну это как посмотреть. Первая – ты попала. Ты хоть понимаешь, насколько ты попала?

Спасибо, утешила. Можно подумать, я вчера родилась и хожу, цепляясь за ошейник Марра. Пожалуй, большего попадалова в моей жизни не случалось со времен появления на свет. Но тогда я еще не осознавала, на что подписываюсь, и вообще от меня это мало зависело. Другой вопрос, что делать теперь. Но можно, я не буду думать об этом сейчас? У меня голова не арена для заседания Совета.

Лэм смотрела на меня, я смотрела вперед. Или на стаканчик с кофе.

– Ну и?

– Что – и?

– С тобой мне все понятно. А с ним-то что? Тебе вчера хоть удалось что-нибудь выяснить?

– Я с ним разговаривала.

Настал черед молчания Лэм. Она хлопала глазами, пока наконец не обрела дар речи.

– По телефону.

– Нет. В его палате.

– Охренеть.

Ну да, я примерно так себя и чувствую. Сейчас немного проснусь, и все станет замечательно. А пока побуду немножко охреневшей, мне сегодня можно.

Все-таки отхлебнула кофе, он оказался чересчур крепким, подруга сделала на свой вкус. Понимала, что живой и без подробностей меня не выпустят. Поэтому, дабы не затягивать, рассказала все – начиная с арии Артомеллы и заканчивая последними событиями. Если честно, было немного страшно сознаваться в наличии у себя иртханской крови, но Лэм слушала внимательно и ни разу не перебила. Любительница вставить словечко, сейчас она молчала, даже когда я брала тайм-аут.

– Сразу почему не сказала? – только и спросила она, когда мы свернули с центральной аллеи на петлявшую хвостом пустынника дорожку.

– Не знаю. Боялась.

– Чего?

– Что ты не поймешь.

– Дурища.

– Ага, – легко согласилась я.

И широко улыбнулась, просыпаясь окончательно. Вот она, сила дружеских поболталок.

Марр потянулся понюхать сумку проходившей мимо девушки, и та с визгом отпрыгнула в кусты с мятыми фантиками листвы. Не ожидавший столь бурной реакции виар сиганул в соседние, из-за чего я чуть не выронила кофе и только благодаря крепкой дружеской руке Лэм удержалась на ногах.

Людей в парке сегодня оказалось много, несмотря на погоду. Прозрачный воздух искрился от яркого света, на потемневшей траве поблескивали капельки влаги. Здесь сказывалась близость Гельеры, из-за чего было еще более зябко. Сквозь поредевшие деревья просматривался залив и далекие очертания пустошей. Удивительно резкие, невзирая на разделявшее нас расстояние. Вода отзеркаливала мазки тяжелых облаков с темной каймой, тянущееся вниз ослепительно-яркое небо, в котором змеились ленты аэроэкспрессов и мельтешили флайсы.

– Что насчет второй новости?

– Твой бывший жаждет примирения, – фыркнула Лэм.

Я только головой покачала. Даже когда мы встречались, Вальнар не проявлял такого завидного рвения покорить мое сердце.

– Он достал Дрэйка своей идеей устроить у нас вечерние посиделки, а потом в самый удачный момент оставить вас одних.

Похоже, Вальнар до сих пор не осознал, что все кончено. Что закончилось все в ту минуту, когда он появился с новой подружкой на пороге квартиры Лэм. Было ли это сделано нарочно, поскольку он решил, что я уже достаточно помучилась и можно брать горяченькой, или просто так, для меня больше значения не имело. Равно как и та рыжая девица.

Вот именно, что та.

Хотя по большому счету я не имела ни малейшего права ревновать Халлорана.

Но оно как-то само собой ревновалось.

– И что говорит Дрэйк?

– Говорит, шел бы он пустошью. Пусть сам тебя добивается, а если не может – пусть отваливает.

Обожаю своих друзей.

Мы навернули почетный круг и вышли из парка, трусцой пробежались по улице – изо всех нас только горячий Марр не чувствовал себя окоченевшей сосулькой. Можно было пройти до лифтов, которые поднимут нас сразу к моей квартире, но я уже основательно продрогла и решила, что голос мне дороже. Да и Лэм призналась, что жаждет повторить кофе, желательно с печеньками. Что касается меня, желудок однозначно намекал на то, что его пора покормить как пропустившего завтрак.

В итоге мы нырнули на нижние уровни стоянки, где тепловые завесы создавали пригодные для жизни условия. По пешеходной дорожке направились к лифтам, и тут Лэм дернула меня за рукав.

– Ох ты ж…

Проследила ее взгляд – в сторону рядов временной парковки и чуть было не выдала парочку нецензурных слов.

Вжатая в дверцу ярко-синего спортивного флайса Танни целовалась с невысоким темноволосым парнем. Взасос.

– А…

Это было единственное, что я успела сказать, потому что подруга запечатала мне рот ладонью. А потом вцепилась в локоть мертвой хваткой и шустро поволокла в заданном направлении. Марр покосился в сторону сестры, приглушенно заурчал, но когда поводок натянулся, все-таки потрусил за нами. Чтобы вызвать лифт, Лэм пришлось меня отпустить, и я тут же яростно зашипела:

– Ты что творишь?

– Остынь, мамаша. Сейчас домой придем и поговорим.

– Я и здесь с ними неплохо поговорю.

Как раз в этот миг дверцы лифта распахнулись. Лэм выхватила из кармана карамельку и подбросила в кабину.

– Марр, еда!

Внутрь меня внесло. Зубы клацнули в воздухе у самого пола, конфетка даже не успела упасть.

Подруга зашла следом и нажала кнопку моего этажа.

– Ну и чего ты так кипятишься?

– Чего? – спросила я, когда наконец обрела дар речи. – Чего? Там Танни! Лижется с каким-то молокососом!

– Пфф. Ты что, в ее возрасте с мальчиками не целовалась?

– Целовалась! Но это другое.

– Да ну?

Лэм приподняла бровь.

– Она меня обманула. Сказала, что будет ночевать у подруги.

– Но это не значит, что стоит девчонке портить свидание.

Пока я придумывала, что могу сказать Лэм по поводу ее воспитательных советов, чтобы вышло не слишком грубо, мы приехали. Быстро прошли по коридорам – отсюда до квартиры нужно было идти в обход, и остановились у двери.

– Моему папаше было пофиг, с кем я тискаюсь, – хмыкнула Лэм, пока я доставала ключи. – Когда он напивался, кричал, что я такая же ларрка, как и моя мать. Когда они разошлись, она посадила меня за учебники и сказала, что если увидит рядом с каким-нибудь наблом, выдерет, как мне и не снилось. В результате я ни хрена не разбиралась в парнях. Мне казалось, чем круче, тем лучше. Поэтому в четырнадцать я переспала с капитаном школьной команды по гратхэнду, и на следующий день об этом узнала вся школа.

Да уж, юность Лэм была гораздо «веселее», чем моя. Первый поцелуй у меня случился в двенадцать лет с одноклассником. Мы целовались под рядами трибун, где собирались зрители во время чемпионатов по гратхэнду, и мне совсем не понравилось. Было мокро и противно во всех смыслах – во-первых, шел дождь, а во-вторых, парень полез ко мне языком, хотя совсем этого не умел. Потом мы еще пару раз сходили в кино, на этом моя первая любовь и закончилась. Она научила меня тому, что симпатичные мальчики не всегда умеют целоваться.

– Так что мой тебе совет, лапонька. Остынь, не наезжай на девчонку. И вообще сделай вид, что этого не было.

– Тебе легко говорить, – буркнула я. – И что ты предлагаешь? Забыть, что она непонятно где всю ночь пропадала?

– Выбери удобный момент и дай ей понять, что ты не против их романа. Она ведь не просто так подружкой прикрывается. Как ты в последний раз ее друзей встретила?

Ладно, знакомство с Грэнсом и Карроком у меня не задалось и вообще плохо закончилось. Но этот Мик вроде как должен быть поприличнее.

– Пусть она пригласит его домой. Глядишь, парень тебе понравится.

– А если не понравится?

– Если не понравится, тогда и подумаешь. Главное, не перегнуть палку. Чуток передавишь – так и будет вешать тебе драконью чешую на уши, и ничем хорошим это не кончится.

За этими разговорами мы переместились на кухню вместе с Марром. Разбуженный конфеткой аппетит требовал подкрепиться чем-нибудь посущественнее, поэтому начались ритуальные пляски около миски.

Если честно, я не знала, как поступить: с одной стороны, желание высказать Танни все и посадить под домашний арест еще на недельку не прошло. С другой, в последнее время она даже ни в какие неприятности не влипала, ходит вся такая мечтательная, из школы мне не звонят, и вообще. Может, этот Мик на нее хорошо влияет?

– Может, ты и права, – призналась я, когда мы уселись за стол.

Малюсенькие сэндвичи исчезали с тарелок быстро, а в кофе я добавила побольше камартового флара – для аромата и сливок.

– Я всегда права, – сообщила Лэм. – Когда не ошибаюсь.

В подтверждение ее слов щелкнул замок, бухнула об пол сброшенная с плеча сумка, и спустя минуту Танни заглянула на кухню. Счастливая. С сияющими глазами и показательно припухшими губами. Мою сестру вообще редко можно застать с улыбкой не язвительно-саркастичной, не скептической – с высоты максимализма переходного возраста, а вот такой – безоблачно-яркой. Как летнее солнце.

– Леа, привет! Привет, Лэмерти.

– Привет! – Подруга помахала ей рукой. – Присоединяйся.

– Ой, нет. Я к себе. Увидимся.

– Счастливо!

Танни потрепала сытого и довольного Марра по голове и вышла. Дождалась, пока шаги на лестнице стихнут, только после этого пробормотала себе под нос:

– Не могу представить, что она с ним…

– И не представляй. Лапонька, ты с дальней луны свалилась? Танни выросла. Это нормально.

Танни и правда выросла. Только попробуй уложить это в голове, когда у тебя перед глазами безбашенный подросток, который красит волосы в разные цвета, не расстается с леденцами, слушает музыку так, что дребезжит огнеупорное стекло, и постоянно что-то рисует в стареньком графическом планшете. Кстати, хорошая идея для подарка на день рождения – куплю ей новый со всякими наворотами. Всяко лучше стереосистемы, нервирующей соседей.

Танни нравится рисовать так же, как мне нравится пение. Поэтому, когда девчонки увлекались парнями, я ходила на дополнительные занятия по вокалу. В школе у меня был всего один серьезный роман, в старших классах. Возможно, у нас даже могло бы что-то получиться, если бы с мамой не случилось несчастье. Но когда она заболела, мне стало не до романов, а ему – неохота со мной возиться. Это научило меня тому, что рассчитывать можно только на себя. На выпускной бал я не пошла, да и потом особо некогда было с кем-то встречаться.

Какое-то время моя жизнь вообще состояла сплошь из работы. До тех пор, пока на одной вечеринке, куда меня затащили девчонки из вокальной школы, я не познакомилась с Вальнаром. Мы встречались довольно долго, прежде чем это переросло в нечто серьезное. Около трех месяцев – просто свидания, виарчики в животе и переписка перед сном. А потом он стал моим первым мужчиной, и в ту ночь мне казалось, что это навсегда. Наверное, «навсегда» даже могло сложиться, если бы я согласилась с его доводами и ушла из Ландстор-Холла. К счастью, не согласилась и не ушла. Отношения с ним научили меня тому, что с «навсегда» надо быть осторожнее.

– Вернемся к нашим драконам, – решительно заявила Лэм. – Вы поговорили, а что потом?

– Потом он сказал, что приблизил меня к себе. – Я постучала черенком ложечки по столу.

– Прибл… – Лэм чуть кофе не выплюнула.

– Ага. И что теперь я должна передвигаться по Мэйстону только с личным водителем и под охраной.

– Что, прямо так и сказал? – Глаза у подруги стали круглыми, как ее любимое печенье с джемом посередине.

– Прямее некуда.

Пока Лэм приходила в себя, я уничтожила последний сэндвич и всерьез задумалась о ближайшем будущем. В котором мне предстояло наглядно объяснить одному драконищу, что если он правит Мэйстоном, это еще не значит, что он будет управлять мной.

Но для начала надо разобраться с сестрой.

– Так-с, – сказала Лэм. – Судя по взгляду, ты сейчас все равно в комнате Танни, устраиваешь ей взбучку. Драконы летят пустошью.

Не сказать, чтобы совсем. Но перед глазами все равно стоит стильный флайс «Одей», дорогущий, как и все спортивные модели этой марки. И лапающий мою сестренку парень.

– Взбучки не будет, – честно пообещала я.

– Да ну?

Подруга глянула на часы и поднялась.

– Ладно, оставляю вас наедине. Помни заветы старушки Долливан.

Я фыркнула и вскочила следом.

– Спасибо, что приехала, старушка.

– А то. Сэндвичи были вкусные.

Сверкнув ослепительной улыбкой, Лэмерти меня обняла, и мы распрощались.

Танни снова была в наушниках, поэтому даже не заметила, как я вошла. Лежала в обнимку с телефоном, терзая сенсор и болтая босыми ногами. Свободная розовая майка с принтом пронзенного сердца в черной кайме съехала набок, домашние шортики под ней утонули напрочь.

Немного подумав, опустилась на кровать, и сестра подскочила. Сдернула наушники, грозно на меня зыркнула.

– Леа!

– Я не смотрела, что ты там пишешь.

– Ага. – Она сунула мобильник под подушку и уселась, скрестив ноги. – Что, Лэмерти уже ушла?

– Только что.

Я смотрела на сестру совсем другими глазами. Она заправила волосы за ухо, то и дело нетерпеливо поглядывая в сторону припрятанного телефона. Изящная прядка падала на выглядывающее из-под майки плечико, округлое, уже утратившее угловатость. Сама прическа – мягкий творческий кавардак не в пример обычным резким контурам дерзких хвостов. Сейчас даже сложно было представить, что эта девчонка со вздернутым носом и ямочкой на подбородке способна приложить парня до сотрясения мозга.

– Что? – нетерпеливо спросила сестра.

– Я знаю, что ты не ночевала у Имери, – сказала я. – Случайно увидела тебя на парковке.

– Вот дерь… – Танни сложила руки на груди, мрачнея.

– Давай договоримся, что это было в первый и последний раз.

– Это моя личная жизнь, ясно? Ты не можешь мне запретить с ним встречаться!

Сестра вскочила, из кармана шорт вывалился запечатанный леденец.

Глаза ее сверкнули, она сжала кулаки.

– Ясно. – Разговор с подростком как ходьба по пескам. Никогда не знаешь, откуда пустынник выскочит или когда под ногами раскроется яма. Ловушка, замаскированная песком и колючками. Пустынники умудряются лепить из перекатывающихся шипастых зерен покрывало, чтобы прикрыть ведущую прямиков в их гнезда дыру, а потом колючки заметает песком. Сейчас я чувствовала себя примерно так же. Каждый шаг как по шпилю Лаувайс. – Я и не собиралась.

Готовящаяся до последнего отстаивать свою свободу, сестрица замерла. Хмурое выражение уступило место растерянности, она смотрела на меня так, словно пыталась угадать, в чем подвох.

– Но ты же сказала…

– Я говорила о твоем обмане.

– То есть домашнего ареста не будет?

– Нет, – покачала я головой. – Но я хочу знать, если ты идешь куда-то с Миком.

– О’кей. – Все еще глядя на меня с сомнением, Танни поправила майку.

– Ты пригласила его на день рождения?

– Пригласила, – сестра сунула руки в карманы и нахмурилась, – но у него, скорее всего, не получится, когда мы будем с Имери и остальными. Мик помогает отцу с делами, поэтому он постоянно занят. Вместе мы точно отметим, просто не со всеми.

Вот тебе и золотая молодежь. Многие парни его возраста, получив от родителей флайс и карманные деньги, забывают об их существовании.

– Здорово, – сказала я. – Очень за тебя рада.

И тогда Танни расцвела: недоверие, которое все это время отражалось на ее лице, сменила широкая улыбка. Она полезла за телефоном и провела пальцем по дисплею.

– Помнишь, я тебе говорила, что у них тоже виары есть? Гляди. Это бойцовские породы, ближе всего к диким.

Мик оказался красавчиком. Темные, как смоль ночной Гельеры, волосы, ослепительная улыбка. Под кожаной курткой – белоснежная рубашка, кожаные штаны присобраны из-за высоких ботинок на шнуровке, одна рука в кармане, другая сжимает поводок. Такие парни всегда душа компании, их везде принимают с распростертыми объятиями.

Чего не скажешь о виарах, которые сидели у его ног. Один из них – бесшерстный, покрытый иссиня-черными чешуйками. Приземистый, с мощными лапами и серебристыми лезвиями когтей. Глаза его были полностью белыми, отчего создавалось жутковатое чувство слияния радужки и белка. Только зрачок, суженный от яркого света, разделял их на две половины. Второй был чуточку более симпатичным – пожалуй, за счет короткой рыжеватой шерсти, стоявшей как шипы иглорыцки. Он скалился на фотографа так, словно был не прочь сожрать его живьем.

Жуть.

Несколько лет назад бойцовские породы вообще хотели запретить – их не брали подчиняющие кристаллы, но потом какой-то ветеринар придумал, как усилить сигнал, и виаров продолжили выводить и совершенствовать. Бойцовскими их называли потому, что при Ландсарре частенько устраивались бои с крупными ставками. После того как к власти пришел Керран I, жестокие развлечения запретили. Легально, разумеется. Подпольные бои проводились во всяких притонах еще долгое время.

– Ого, – сказала я. – Это ты снимала?

Просто больше ничего в голову не пришло.

– Ага. Они жуткие, но классные.

Телефон зажужжал, Танни уткнулась в сообщение и выпала из реальности. С лица не сходила улыбка – то загадочно-счастливая, то хитрющая, глаза блестели. Я же пыталась убедить себя в том, что у богатых людей много самых разных причуд. Ну и что с того, что они держат бойцовских виаров. Это же не отражает их характер на самом деле.

Или отражает?

– Если захочешь, можешь пригласить Мика к нам, – заметила я, когда Танни вернулась из виртуала.

– Круто. – Танни наклонилась за леденцом, развернула его и сунула в рот. – И еще, Леа… помнишь, я офещала тебе подумать на тему высшего. Ну кем я хофу фыть и все такое…

Я удивленно приподняла брови. Действительно, этот разговор у нас состоялся еще в прошлом году, когда я задумалась, куда же пристроить сестру после школы. Поскольку она так и не определилась, я уже начинала думать, что выбирать придется самой. Чего ну очень не хотелось бы. И вот, пожалуйста.

Танни вытащила леденец и выпалила:

– В общем, я хочу создавать 3D-интерьеры сцен, спецэффекты для шоу и праздничных мероприятий. Это, конечно, дико сложно и дорого, но у меня по голографическому 3D-моделированию высокий балл. К тому же здесь напрямую все завязано на рисовании.

Я только удивленно моргала.

Это действительно очень дорогостоящий факультет, в центральном университете Мэйстона на него конкурс по сотне человек на место. Оно и неудивительно – при должном желании со временем даже можно перебраться в Долину Синема, в Зингсприд. 3D-художники, вручную создающие «живые» голограммы для картин, очень востребованы. Особенно сейчас, когда каждый день выходит какое-нибудь кино, эта индустрия работает на полную.

Словом, это как-то круто, конечно.

Почему бы и нет, но…

– Я подумаю, – сказала осторожно.

Сначала мне нужно заглянуть на счет, потом на сайт университета и только после этого разбрасываться обещаниями.

– Супер! – сообщила Танни, и я поднялась.

Из комнаты сестры выходила, пребывая в легком астрале.

Когда шла к ней, думала только о том, как бы не поругаться, но… Определенно, этот Мик на нее хорошо влияет.

Директриса права, когда мамы не стало, я сама была девчонкой. Но ведь эта девчонка справилась! Переехала в лучший район. Перевела сестру в другую школу, которую та через два года закончит. Танни – выпускница… Это казалось невероятным, но она действительно становится взрослой. Еще чуть-чуть, и из упрямого подростка сестренка превратится в прекрасную девушку. Поклонников у нее с каждым днем будет становиться все больше, и мне надо к этому привыкать.

На этот раз Халлоран меня встречал в костюме цвета асфальта после проливного дождя. Внушительный. Хищный. Пугающий и притягательный. Даже не скажешь, что вчера пережил схватку с драконом и оказался в больнице. Некстати подумалось, что, если на иртхана надеть мешок и подвязать веревочкой, скрыть правящего все равно не удастся.

– Ты не вызвала Приста и Рольгена. – Поразительно, как ему удавалось сочетать стальную мощь голоса и вкрадчивые хрипловатые нотки, от которых моя драконица пригибалась к земле и начинала дергать кончиком хвоста. Ну и пусть себе дергает, она – не я. Уж точно не на все сто, половинка нечистокровной Леоны сейчас лелеяла коварные планы.

– Решила сделать сюрприз, – невинно отозвалась я. – Заскочила в торговый центр и купила тебе подарок. Хочешь посмотреть?

Такого драконище не ожидал, лицо его слегка вытянулось. А я достала из сумки темно-синий футлярчик и вручила Рэйнару. Сияя, как Лаувайс в закатных лучах.

– Вот.

Лицо драконища вытянулось сильнее. И еще больше, когда он открыл коробочку.

На темном бархате лежала пластинка, которую владельцы виаров вешают на своих питомцев, чтобы в случае чего их можно было найти. Обычно на такие наносят номера телефонов, кличку или адрес, на этой же красовалась гравировка: «Моему Драконищу». Внизу было пририсовано сердечко, декоративный ошейник покупала отдельно. Его я вручила Халлорану, перевязав бантиком.

Пока он подбирал слова, перекинула сумку через плечо и направилась в кабинет. Устроилась на стуле, достала планшет и сделала вид, что готова внимать. Нет, я на самом деле была готова, другой вопрос – готов ли он делиться со мной знаниями или так и будет смотреть в эту коробочку.

– Что. Это? – Иртхан наконец появился на пороге.

Мрачный такой.

– Подарок. – От низкой горловой интонации по коже побежали мурашки, но я невозмутимо постучала пером по дисплею. – Тебе не нравится?

Выражение лица драконища однозначно говорило, что нет.

– Странно. Я думала, раз ты меня к себе приблизил, – сделала ударение на последнем слове, – то оценишь. Видишь, какими красивыми большими буквами написано слово «моему»?

Халлоран прищурился и захлопнул коробочку. Звучно, со смачным щелчком.

– Ты играешь с огнем, Леона, – прорычал он.

– Кстати, об огнях. На них мы в прошлый раз и остановились.

Искушение почитать про связующие огни было велико, но я решила не рисковать. Удалила из компьютера все файлы, которые прислал мне Рингисхарр; будь дело только во мне, и пальцем бы не шевельнула, но подставлять того, кто хочет тебе помочь, – низко и неблагодарно. Поэтому придется разбираться на месте. Нет, ну а что? Сам вызвался меня учить, вот пусть и учит. У меня вопросов много, можно сказать, на несколько лет полноценного академического образования.

– Что еще ты хочешь знать? – Таким взглядом только зачистку производить – сплошной поток неприкрытого пламени.

– Для начала… Я всегда буду чувствовать себя как на сковородке? Когда огонь раскрывается?

– Со временем это пройдет. Когда у нас открывается сила, жар кажется невыносимым, но с каждым разом все проще и проще. Постепенно ты становишься единым целым со своим внутренним огнем и тогда перестаешь чувствовать температуру. Это происходит, когда иртхан полностью овладевает стихийной магией, чтобы не причинить вреда ни себе, ни кому-либо другому.

Вот и замечательно. Значит, мне не грозит ненароком подпалить гостей Ландстор-Холла, а заодно с ними Дрэйка и себя. То есть почувствовать назревающий пожар успею и сразу побегу к огнетушителю. Или в душ.

– Как этого избежать? Всплеска огня.

– Не провоцировать иртханов, – хмыкнул он.

Прозвучало неоднозначно. Особенно когда кое-кто возвышался надо мной подобно Драконьему шипу. Особенно когда он положил коробочку передо мной, а после взял ошейник, словно и впрямь был не прочь его надеть.