Текст книги "Миллион для Коломбины"

Девушка закрыла глаза, пытаясь вспомнить все то, что происходило вокруг нее после того, как Наташа рухнула под стол.

Но вместо этого вспомнила другое: «У вас глаза очень красивые, и ресницы длинные… Так и хочется их поцеловать…»

– Послушай, ты вел себя по-идиотски на поминках… Противоестественно, ты знаешь об этом?

– В смысле?

– Клеился ко мне.

– Что же в этом противоестественного?

– А потом, после того, как ты сказал мне что-то про ресницы и поцелуи, ты исчез! Тебя не было, когда приехали «Скорая помощь» и полиция. Слышишь, не было! Ты сбежал!

– Ничего подобного. Я выходил в подъезд покурить. Я же не знал, что потом все начнут курить прямо в квартире.

– Неправда, многие курили во время обеда, некоторые даже за столом, кто-то еще замечания делал.

Как она жалела, что была такая невнимательная! Для нее тогда главным было всех встретить и накормить. Ну и нервничала она, конечно, страшно из-за такой несвоевременной и скоропалительной помолвки. Да ее трясло, когда она думала о том, как может измениться ее жизнь.

– Надя, ты что, серьезно полагаешь, что я вот так просто бы оставил в чужой квартире сумку с деньгами и сбежал? Скажи, я похож на сумасшедшего? К тому же даже если предположить, что у тебя обнаружились бы деньги. И что? Ты девушка умная, сразу нашлась бы что сказать. Мол, твой жених решил помочь тебе с ипотекой, да, это твои деньги и что такого?

– Дурак, – насупилась она. – Я в жизни ничего чужого не брала. Конечно, я сказала бы, что это не моя сумка. И тогда бы ее забрали, понял? Причем, скорее всего, без понятых. Вот просто взяли и все. Прикарманили.

– Наконец-то ты сказала разумную вещь! – воскликнул Григорий. – Браво! Теперь поняла, почему я забрал эти деньги? Да, я поступил как бы нехорошо, ну украл же! Но если бы не я, то это сделали бы под шумок менты. Или следователь. А так мы с тобой сделаем доброе дело, решим хотя бы твои проблемы. Считай, что я пустил их на благотворительность. Как ты понимаешь, я особо в деньгах не нуждаюсь. У меня все есть, что нужно. И квартира, и машина.

Он вздохнул, и Надя улыбнулась. Да все она прекрасно понимала. И неизвестно еще, как поступила бы она сама, если бы оказалась в похожей ситуации, когда знаешь код, а тут вот, прямо перед носом, сейф, набитый деньгами человека, которого уже нет в живых…

– Что, она прямо била по лицу… труп мужа?

– Да. Думаю, это и спровоцировало меня на это. Ну ничего святого в человеке нет! Совсем.

– А каким человеком был этот Поливанов?

– Да нормальным. Хотя в девяностые, думаю, ничем не гнушался, чтобы сколотить капитал. Слышал, что все, что плохо лежало, прибирал к рукам. Ты понимаешь, о чем я? Да?

– Лично не сталкивалась, но сериалы регулярно смотрю. Имею представление.

– Человек слаб…

Она усмехнулась.

Ее отпустило. Как-то успокоилась. Даже аппетит появился, и она набросилась на остывший стейк.

8

Они не спали всю ночь. Наслаждение, волнами накатывавшее на нее, заставило ее мозг умолкнуть. Она не думала ни о чем, кроме его новых объятий и поцелуев. Гостиничный номер укрыл их от всего того ужасного и опасного, что заставляло днем волноваться. В какой-то момент Надя поняла, почему согласилась связаться с ним крепко-накрепко: он был единственным человеком, сумевшим вселить в нее радость, чувство, которое ей прежде, оказывается, вообще не было знакомо. Да, он был подчас неуместен со своей солнечной легкостью и улыбками, с комплиментами и, казалось бы, странными поступками, но именно он помог ей задышать полной грудью и раскрыться, расслабиться и почувствовать себя счастливой. Пусть эта радость будет владеть ею недолго, но она будет, и это придаст ей силы жить дальше. Без мамы, без привычной размеренной жизни, заполненной проблемами и какой-то отчаянной беспросветностью. И какое же это чудо, что он заглянул к ней в один из самых печальных дней и выкрал ее из этого ада, называемого реальной жизнью. Веселый обманщик, фантазер, вор, летящий повеса. Никакой он, конечно, не адвокат. Скорее всего, профессиональный мошенник. Но с ним так хорошо, так спокойно! И даже если дверь прошьет автоматная очередь или рядом с кроватью взорвется настоящая бомба, она еще крепче прижмется к нему и забудется счастливым вечным сном. Кажется, она сходит с ума.

Надя проснулась и поняла, что его рядом нет. Она лежала неподвижно, разглядывая вмятину на его подушке, словно желая удостовериться, что он ей все же не приснился. Что он реально существовал. И это в его объятиях она лежала всю ночь, и именно это ложе из сдвинутых старых деревянных кроватей было тем облаком, на котором они раскачивались, проникнув друг в друга, как ветви диковинного растения.

Не вставая с кровати, она рассматривала комнату в поисках его одежды. Нет. Ничего нет. Даже ни одного носка на полу.

Надя заставила себя подняться. Она сидела на кровати и не знала, что ей делать. Откуда-то она знала, что его нет ни в номере, ни в гостинице, ни в городе. Возможно, он на пути в Михайловск, возможно, он просто исчез из ее жизни и больше никогда не появится.

И только увидев на столе несколько пустых листов бумаги, она вспомнила, как ночью составляла список адресов своих знакомых в Михайловске, к которым он собирался отправиться. Списка не было. Значит, он взял его с собой, значит, была надежда, что он выполнит свое обещание. Но почему он не разбудил ее утром? Почему не сказал ей «доброе утро» и не поцеловал ее? Чтобы не прощаться? Чтобы не видеть ее слез? Она наверняка бы расплакалась. Потому что нервы ни к черту.

Больше всего она боялась заглянуть в шкаф, куда он положил сумку с деньгами. Вот интересно, когда они были в ресторане, кто-нибудь мог зайти в номер и украсть деньги?

Она медленно двинулась к шкафу. Открыла дверцу. Удары сердца участились, оно билось где-то в горле.

Вот и все. Сумка была пуста. В ней вообще ничего не было. Он не оставил ей ничего, что прежде принадлежало ему. Ни одной вещи на память.

Она подошла к зеркалу в деревянной старой раме, висящему на стене слева от шкафа. Увидела свое отражение и удивилась тому, насколько изменилась она за эту ночь. Ни следа усталости. Бледная кожа с ярко-розовым румянцем, блестящие глаза, слегка припухшие от поцелуев губы. Она – и не она. Девушка в зеркале, слегка растрепанная, в одной маечке, выглядела, как это ни странно, счастливой. Почему?

Григорий, Гриша уехал. Почему она решила, что он больше не вернется? Глупости! Он же поехал по делам. По ее делам, между прочим! Она не должна киснуть, наоборот, ей нужно продолжать жить. И жить достойно, не валяться в ожидании своего парня в постели, а взбодриться, спуститься на первый этаж, чтобы принять душ, потом пойти куда-нибудь позавтракать, а после можно просто прогуляться по городу. И не надо постоянно оглядываться в надежде, что вот сейчас появится его тень или прозвучит его голос. Надо научиться уже жить без него. Жила же она без него, вот и сейчас пару дней еще проживет.

Надя вышла на балкон, сняла полотенце, потом вспомнила, где находится мыло и шампунь – в пластиковом пакете, в маленькой прикроватной тумбочке. Мыло и шампунь – все куплено Гришей. И если тумбочка окажется пустой, значит, она спятила. Значит, какое-то время жила в параллельном мире. Как и все сумасшедшие.

Но мыло было! И тумбочка выдохнула его жасминовый аромат, едва она открыла ее. Ну, слава тебе господи. Пока все в порядке.

Надо было взять с собой чистое белье, а оно находилось в ее дорожной сумке, стоящей на стуле возле окна.

Надя открыла сумку и увидела деньги. Завернутые в полиэтиленовый пакет пачки денег. Их большая часть.

Она тихонько зарыдала. Без слез. Горло издавало какие-то судорожные странные звуки, словно она задыхалась. Нервы.

Он оставил ей деньги. Часть взял для дела, остальное доверил ей. Она выложила тяжелый пакет и достала со дна сумки чистое белье. Потом все уложила обратно. Застегнула сумку.

Все хорошо. Все просто отлично. Замечательно. Ей нужно просто набраться терпения и дождаться Григория. Он вернется, и тогда у нее начнется совершенно новая жизнь. Прекрасная жизнь. Они поедут в Петербург. Будут пить какао из высоких прозрачных бокалов на Невском и есть знаменитые питерские пышки. Будут гулять, взявшись за руки, наслаждаться видами Санкт-Петербурга, целоваться, рассказывать друг другу разные смешные истории…

Вот только как сделать так, чтобы время шло быстрее?

После душа она прибралась в номере и решила отправиться куда-нибудь в город позавтракать. Деньги, понятное дело, она возьмет с собой. Мало ли, может, нечистая на руку горничная заберется в ее дорожную сумку и украдет их. И тогда все жизненные проблемы этой особы будут решены раз и навсегда – она сбежит с ними, затеряется на просторах родины. И как Надя тогда посмотрит в глаза Григорию?

Но, с другой стороны, денег много, они тяжелые, и идти в кафе, чтобы выпить чашку кофе и съесть омлет, взяв с собой дорожную сумку, тоже как-то неправильно и нелепо. Значит, она должна оставаться в номере до возвращения Григория, а завтрак пусть ей принесет та же горничная, за деньги. Сходит в кафе или ресторан, купит еду и доставит в номер. Даже если до сих пор такой услуги в гостинице не было, то за деньги смогут даже станцевать!

Надя подошла к столику, на котором стоял старый красный телефон, и позвонила администратору. Трубку взяли не сразу, скорее всего, девушка на ресепшне либо задремала, либо ее вообще не было на рабочем месте. Надя повторила звонок трижды, пока не услышала женский голос. Ей показалось или нет, что девушка встревожена или просто злится, что ее побеспокоили?

Надя попросила ее принести завтрак в номер, сказала, что заплатит. Старалась говорить чуть ли не ласково, чтобы не разозлить своей дерзкой, по провинциальным меркам, просьбой. Это в большом городе и дорогой гостинице тебя оближут со всех сторон и выполнят любое желание, только плати. И никому в голову не придет осуждать за эти самые желания, тебе все простят, если ты богат. Здесь же есть риск, что тебя начнут презирать за такое вот невинное пожелание.

– Кашу или омлет? – строго и вместе с тем как-то насмешливо спросила девушка.

Не хотелось спрашивать, какую именно кашу ей могут предложить, поэтому Надя остановилась на беспроигрышном омлете.

– Примерно через полчаса устроит?

– Конечно, устроит!

Ну вот и славно. Ничего, посидит-поскучает в номере, зато денежки будут целы. Она же теперь отвечает за них.

Девушку звали Жанна, она вкатила старый сервировочный столик на колесах (наверняка купленный где-нибудь на блошином рынке или по объявлению в интернете) в номер с видом респектабельной горничной пятизвездочного отеля. Ей было на вид лет двадцать, высокая, стройная, в белой прозрачной блузке и темной шелковой юбке. Из-за жары она, подумала Надя, отказалась от крем-пудры и яркой помады. Подкрасила и без того густые и длинные ресницы черной тушью, подрисовала бледно-розовым карандашом губы, волосы, длинные, каштанового цвета, уложила в незатейливую прическу на макушке. Нет, такие, как Жанна, подумала Надя, не презирают, напрасно она так про нее подумала. Такие радуются жизни и шагают по ней весело, перешагивая своими стройными длинными ножками через проблемы, стараясь их не касаться. Несмотря на собачью жизнь, вечное безденежье и заботу, как бы заработать денег или урвать, они довольствуются малым – недорогая, но эффектная одежда, дешевая косметика и туалетная вода (что продают на розлив), наличие какой-никакой крыши над головой с масляным обогревателем и маленькой электроплиткой, на которой можно поджарить колбасу, банка кофе, сахар в сахарнице, чистое постельное белье.

Вот и Жанна тоже выглядела довольно опрятно, производила впечатление милой и отзывчивой девушки. Такие, как она, из породы миролюбцев, хотят, чтобы все вокруг жили дружно, чтобы улыбались друг другу и не гадили друг другу в души. И именно таким девушкам, как правило, не везет в личной жизни, и мужей они выбирают слабых, глупых, чтобы их потом жалеть и вытаскивать из разного рода грязненьких историй.

Что-то подсказывало Наде, скучающей, а потому с таким интересом разглядывающей горничную, что у нее наверняка есть любовник. Какой-нибудь местный бизнесмен или фермер, словом мужчинка с деньгами и амбициями, которые, собственно говоря, и мешают ему ограничиваться спокойной семейной жизнью и толкают на подвиги.

– Омлет с пылу с жару! – просияла Жанна, снимая крышку с блюда, на котором на самом деле лежал горячий, свернутый в рулет поджаристый омлет. От него исходил очень даже аппетитный запах. На подносе были булочка, масло и мед, кофейник с кипятком и пакетики с растворимым кофе и сахаром.

– Спасибо вам, Жанночка!

– Кушайте на здоровье! Позвоните, когда закончите завтракать, я заберу посуду. И да, вот еще что – ключи от душа и туалета. Пользуйтесь на здоровье.

Надя поймала подброшенные ключи, сжала их в кулачке, сверкая радостными глазами, мол, спасибо, нет слов!

И Жанна ушла. Надя принялась за еду. На какое-то время ее отпустили мысли о Григории, о том, что он может сейчас делать в Михайловске. В данный момент для нее было важно другое – заполнить день чем-то интересным, что заставит время не ползти, а лететь, и чтобы Гриша уже поскорее вернулся. Но чем можно занять себя в душном номере? Вот если бы у нее был ноутбук – тогда другое дело! А что, если его купить? Выйти из гостиницы, попросить таксиста отвезти ее в какой-нибудь торговый центр, купить ноутбук, вернуться с ним сюда, подключиться к интернету и… И вдруг она поняла, как много всего интересного и полезного, того, что касается исключительно Григория Яковлевича Максимова, она смогла бы узнать буквально совсем скоро, стоит ей только пошевелиться! Деньги есть, купить в Красноуфимске ноутбук – вряд ли это является проблемой. И тогда (мысли ее понеслись вперед, сбивая с пути все отвлекающие ее опасения) она доберется и до господина Поливанова, того самого, что оставил вдову по имени Алиса. Того самого, кому принадлежал сейф, который с легкостью опустошил ее новый знакомый, а теперь еще и любовник – Григорий.

Так чего же она сидит? Надо действовать!

Она позвонила Жанне, спросила, где здесь можно купить компьютер.

В «Эльдорадо»! Ну конечно! Жанна и машину сейчас закажет.

Ну уж за компьютером она точно поедет с дорожной сумкой, ничего страшного. Зато деньги будут всегда при ней. Сначала надо найти обменник, с этим ей наверняка поможет водитель.

Но для начала, Надя, сказала она сама себе, тебе надо успокоиться. Ты все делаешь правильно. И Григорий бы одобрил твои действия.

Она собралась, взяла сумку с деньгами, заперла за собой дверь, спустилась на первый этаж, где за конторкой ей улыбалась Жанна, отдала ей ключ от номера и вышла из гостиницы. Потрепанная белая «Тойота» с толстяком водителем уже поджидала ее у входа. Надя объяснила, что ей надо, и они поехали в город.

Водитель оказался разговорчивым, ему, как и Жанне на ресепшне, было смертельно скучно, вот он и пользовался случаем, чтобы поговорить, что-то рассказать приезжей молодой девушке.

– Хотите отвезу вас на Марьин утес?

Оказывается, это именно здесь, в Красноуфимске, снимали сериал «Тени исчезают в полдень», и знаменитый Марьин утес, или Аликаев камень, высится на левом берегу реки Сарана. Надя, конечно же, отказалась, как и от экскурсии по музею «Красноуфимская земская больница» с ее коллекцией разных трав, которыми лечились в старину в этой местности, где ей наверняка рассказали бы и о нетрадиционных методах лечения – колдовстве.

Ей и без того было неспокойно, чтобы отвлекаться на колдовство или заинтересоваться подробностями восстаний Салавата Юлаева или Емельяна Пугачева.

У нее была определенная цель, и она строго ей следовала. В результате две тысячи евро были благополучно обменяны на рубли (чтобы не светиться со своим паспортом, она попросила проделать эту операцию водителя такси, за что заплатила ему сто евро, причем ничего не объясняя), и в торговом центре «Эльдорадо» ей посоветовали выбрать недорогой и уже нафаршированный самыми необходимыми программами ноутбук.

Она удивлялась тому, как это ей удавалось до сих пор обходиться без телефона? Да, конечно, ей не терпелось узнать у знакомых, получили ли они свои деньги от Григория и вообще, как там, в Михайловске. Да и номеров телефонов она не знала, не помнила, как и большинство людей, поэтому, купи она даже сейчас сим-карту, все равно ни один номер не вспомнила бы. Конечно, было жаль, что все номера потерялись, но сейчас, когда она была связана с Григорием, за которым могли охотиться люди Алисы (или полиция), она не могла позволить себе активировать новую сим-карту по своему паспорту. Это было слишком опасно. Поэтому Надя радовалась ноутбуку почти как телефону. Если есть интернет, то там можно отыскать некоторых знакомых по соцсетям и через них выяснить все, что ее интересует.

Водитель, симпатичный дядька в скромной клетчатой рубашке и потертых джинсах, ужасно довольный поездкой и как-то сразу после того, как ему дали целых сто евро, притихший и потерявший всякое желание рассказывать своей пассажирке о достопримечательностях Красноуфимска, высадил ее возле гостиницы, вручив свою визитку, мол, если что, обращайся. Да, эта авантюра с валютой как-то сблизила их, вернее, водитель ее воспринял как акт чуть ли не интимный, во всяком случае после этого он, обращаясь к Наде, сполз с вежливого «вы» на панибратское, ну, или просто свойское, «ты».

Ну и ладно, подумала Надя, пряча визитку в карман широких летних брюк светло-зеленого цвета. И хорошо, что не рассказала ему ничего, не стала придумывать на ходу, почему попросила обменять евро по его паспорту. Пусть думает что хочет. Мало ли причин может быть? Ясно, что не желает светить свой паспорт. А вдруг она просто забыла его дома, и что ей теперь делать? Вот, надо было хорошенько все продумать, прежде чем садиться в такси.

Так, вспоминая насыщенный день, волнение в обменном пункте (а вдруг евро окажутся фальшивыми или водитель сбежит с деньгами!), какую-то нервическую лихорадку в «Эльдорадо» при покупке ноутбука, словно она без разрешения тратит чужие деньги, Надя спешила к себе в номер не оглядываясь. В руках у нее была ее большая дорожная сумка, полная денег и всяких документов к ноутбуку, который она несла в другой руке в большом фирменном пакете. Сейчас она спросит у Жанны пароль к wi-fi, запрется в своем номере и провалится в интернет. С головой. Но сначала, конечно, примет душ и перекусит пончиками, купленными на улице рядом с обменником.

Золотая мысль-мечта сверкнула в голове, прошив солнечными нитями картинки увиденного и пережитого за весь день – сейчас она откроет дверь и увидит крепко спящего на кровати Гришу.

Между тем, пересекая холл, выложенный скромной желтоватой плиткой, Надя не встретила ни единого человека, и Жанны на ресепшне не было. Было так тихо, что в ушах звенело. В гостинице вообще-то кроме нее, Нади, кто-нибудь живет? Хоть бы радио включили или музыку какую как фон.

Так, подгоняемая собственными страхами быть разоблаченной непонятно за что и почему, она взлетела на второй этаж, прошла по длинному, устланному красной ковровой дорожкой коридору и остановилась, наконец, перед своей дверью. Опустила на пол тяжелые сумки, которые оттянули ей руки, и тут только вспомнила, что не взяла ключи! Жанны-то не было!

Она от досады ударила кулаком по двери, и этот гулкий звук эхом разлетелся по всей, как ей показалось, гостинице.

Дверь сдвинулась с места, приоткрылась. Жанна, наверное, убиралась в номере и забыла закрыть! Вот и оставляй после этого в номере деньги, драгоценности, важные документы! Бардак!

Надя распахнула дверь ударом ноги, подхватила сумку с пакетом и вошла внутрь.

Примерно в это время ее жизнь раскололась на две части, которые, однако, не разделились окончательно и продолжают жить одна рядом с другой, не сливаясь, как воды Средиземного моря, встречающиеся в проливе Гибралтар с водами Атлантического океана, не смешиваются, а лишь тесно соседствуют друг с другом, вызывая удивление всех тех, кто видит этот феномен.

Она увидела себя, распростертую на кровати лицом вниз. В черном нейлоновом платье, черных чулках и черных туфлях на шпильке. Точнее, в одной туфле, потому что вторая валялась на ковре рядом с кроватью. Самым страшным в этой картинке был сам факт ее присутствия – она раздвоилась; интересно, когда это случилось? Когда ее мозг предал ее и теперь развлекался такими вот страшными играми? Однако не менее страшным было и большое мокрое красное пятно под животом на покрывале, словно из нее выпустили всю кровь. Разве что она еще не успела просочиться сквозь матрац и не капала на пыльный подкроватный пол.

Надя прикрыла за собой дверь – все, наваждение исчезло. Все предметы в номере приобрели какую-то плотность и объем. И на кровати лежала теперь не она, а (это поняли даже ее округлившиеся глаза) Жанна, которая зачем-то надела ее платье и туфли.

В какой-то миг стало все ясно и понятно: те, кто гнался за Григорием, вошли в гостиничный номер и, увидев переодетую в черное платье Жанну, горничную, приняли ее за Надю и, кажется, зарезали. Да, скорее всего, зарезали, потому что на теле, на одежде нет ни следа от пули, ничего такого, что указало бы на причину смерти. Значит, ее убили, когда она стояла на своих ногах, глядя своему убийце прямо в глаза. Возможно даже, улыбалась ему, как улыбалась сегодня утром Наде, вкатывая в номер столик с омлетом и кофейником. Ничего не подозревая, стояла и разговаривала с человеком, в руках которого был, скорее всего, нож. А он, убийца, думал, что говорит с ней, с Надей, с любовницей Григория, похитившего деньги. Жанна хлопала длинными ресницами и говорила, что понятия не имеет ни о Григории, ни о деньгах. И тогда ей в сердце или в горло, а может и в живот, всадили нож. По рукоять. Со злости.

Надя стояла как каменная статуя, не в силах пошевелиться. И это было так странно! Стояла и смотрела на труп девушки, которая еще утром ей улыбалась и так хотела угодить. И вот теперь по вине Нади этой девушки больше нет. Вся ее жизнь и солнечная энергия вытекли вместе с кровью на гостиничное покрывало.

А что было бы, если бы Жанна не зашла в ее номер, чтобы прибраться? И не стала бы примерять ее старое черное платье? И вообще, зачем она его надела? Словно желала примерить на себя чужую жизнь, Надину. Бедная, что же ты наделала?!

9

…Она выбежала из номера, прихватив все, что было, прижимая к груди какие-то вещи и крепко держа в руках сумку и пакет с ноутбуком. Выбежала из гостиницы и побежала, спотыкаясь, куда глаза глядят. Ничего не видела перед собой от слез. Это же за ней приходили, вернее за ними, за Гришей и за ней как за свидетельницей! Да и убили эту несчастную Жанну, приняв ее за Надю, со злости, что не нашли Григория!

Только сейчас она словно протрезвела, пришла в себя после всего, что услышала от Григория. Он со своими рассказами о краже денег до сих пор казался ей каким-то несерьезным, странным, непонятным. Точнее, он-то ей рассказал всю правду, но это она, околдованная его взглядами, светлыми волосами и теплыми губами, а еще нежными руками, не чувствовала настоящую опасность. А она – вот, здесь, в этом городе, в гостинице, в этих влажных от крови простынях и мертвой девушке Жанне.

Боже, что она натворила? Зачем связалась с человеком, которого не знала? Бежала от старика, а попала в лапы настоящего преступника! А может, он убийца? И убивает вот так же легко и с улыбкой, вспарывая животы!

«Мамадарагая!»

Остановила первую попавшуюся машину. Для этого ей надо было сбросить все сумки и пакеты прямо на обочину дороги. Ее трясло, она слышала даже стук своих зубов!

– М-м-не п-по-жалуйст-тта… Я спешу!

Водитель, старик, увидев ее, сразу затормозил. Улица и без того была пустынна, словно все горожане куда-то попрятались от палящего солнца, и это придавало уверенности, что ее не найдут, что ее хотя бы сейчас никто, кроме этого старика, не видит.

– Садитесь, барышня. – Он усмехнулся в свои пожелтевшие от табака усы. – Вам куда?

Все его лицо было изрыто глубокими морщинами, словно его кожу кто-то содрал, смял и продержал в таком виде несколько веков. И откуда только берутся такие чудовищные сравнения?

– Хочу комнату снять где-нибудь в частном доме, не поможете?

– Постараюсь вам помочь, надо только подумать…

Надя села, нагруженная багажом, на заднее сиденье старого «Жигуленка», молясь только об одном: хоть бы этот не оказался бандитом!

Проезжая город, она заметила храм из красного кирпича с синими куполами, быстро перекрестилась. Такого страха она никогда в жизни не испытывала. Разве что перед абортом, когда тряслась на стуле в больничном коридоре в ожидании вызова. Тогда тоже зубы стучали, и сердце колотилось где-то в горле.

Проехали мимо довольно-таки красивого центра с круглой площадью и величественным зданием, потом дорога запетляла по узким улочкам, углубляясь в частный сектор. Показались дома, заборы с палисадниками и большими садами.

– Мы куда едем? – охрипшим голосом спросила Надя.

– Да здесь дом один пустует, мой младший брат поехал в Москву на заработки, а меня попросил за домом присмотреть. Слава богу, ни кур, ни свиней нет, ходим с супругой огород поливаем, огурчики там, помидорчики, капустку, жалко, если все добро пропадет. Ничего, если без хозяев дом?

– Да, конечно, ничего… – отозвалась Надя, подумав, что так даже лучше. Никто не будет вопросов задавать, в вещах копаться в ее отсутствие. Она останется наконец совсем одна, и у нее будет возможность все хорошенько обдумать, как жить дальше, куда двигаться, пока не пристрелили или не прирезали.

В тот момент она даже и не вспомнила про Григория, о том, где и как он ее найдет. Какой Григорий, когда надо просто спасаться! Он-то сбежал! Бросил ее! Могли бы и вместе отправиться в Михайловск, ничего страшного бы не случилось, и она чувствовала бы себя, во всяком случае, в большей безопасности. Вот дура, какая же она доверчивая дура! Знала ведь, что он эти деньги украл, зачем осталась с ним? Надо было бежать от него, и как можно дальше! А она?! Что она вообще натворила? Переспала с бандитом! Адвокат… Да, может, это его удостоверение было фальшивым! Может, и есть на самом деле в Москве адвокат Григорий Максимов, да только чего стоит вклеить в удостоверение свою фотографию?

Машина, сбавив ход, медленно катила по тихой улочке вдоль домов, пока не остановилась рядом с двухэтажным, обложенным красным кирпичом домом с нарядными новенькими белыми рамами и окошками. Такой чистенький, красивый, оценила Надя. За волнообразным забором из штакетника, выкрашенного в бордовый цвет, зеленели заросли припудренных пылью вишневых деревьев, а рядом с самим домом росла высокая береза.

– Какой симпатичный дом… И чего это ваш брат отправился за счастьем в Москву?

– Да у него там дочка учится в институте, племянница моя, Валюшка. Она такая несамостоятельная, доверчивая, а матери нет давно, умерла она… Вот и решил Валерка поехать вместе с дочкой, чтобы там присматривать за ней. Чтобы не в общежитии она жила, а на квартире. У нас там родственник один цветами занимается, вот Валерка и помогает ему. И денежка бежит, и за дочкой присматривает, они снимают однокомнатную где-то в Кузьминках. Думаю, он все правильно сделал. У нас кто из Красноуфимска в Москву ни поедет, так трагедия. Я имею в виду барышень наших. Дурочки ведь. Жизни не знают. А Москва, она, знаете ли, зубастая как акула. Вмиг проглотит и не подавится. Если бы у меня такая ситуация была, я тоже поехал бы с ней. Кто, как не родители, должны помогать своим детям?

Что ж, теперь все понятно. Надю после этого рассказа немного отпустило.

– Вас как звать-величать, барышня?

– Светлана, – не моргнув глазом, ответила Надя.

– А меня Петр Николаевич Кашин.

– Очень приятно.

– Откуда будете, Светлана?

– Из… Можно, я не скажу вам, откуда я? Я из-под венца, можно сказать, сбежала. Передумала. Уже и платье купили, и кольца, и ресторан заказали… А я передумала. Не люблю его… Он старый… очень…

– Как скажете.

– Мне бы комнатку…

– А чего комнату-то? Весь дом, почитай, ваш! Живите спокойно. Вода есть, газ, колонка, ванна… Магазин здесь, за углом. Только когда будете выходить, запирайте и ключи с собой берите. У нас тут, правда, спокойно, но все равно, мало ли…

– И сколько это удовольствие будет стоить?

– А вы к нам надолго?

– Не знаю.

– В месяц пять тысяч устроит? Почти бесплатно. А деньги я брату буду отправлять. Какая-никакая, а копейка. Он когда уезжал, ему и в голову не могло прийти, что кто-то захочет снять дом. Но раз уж такое у вас положение, так почему бы и не впустить вас? Девушка вы, я вижу, положительная. Учитесь где?

– Я пианистка, – сорвалось с языка.

– Тоже хорошо. Здесь, кстати, и пианино есть. Старое, правда, расстроенное, но при желании можно чего-нибудь сыграть. Я-то далек от этого, ничего в клавишах этих не понимаю. Входите, не бойтесь. Собаки нет, я Шарика к себе забрал, кормлю его гранулами. Все, как с Валеркой договаривались.

В доме было довольно чисто, но очень душно. Надя первым делом распахнула все окна, впустила в дом воздух. Хоть и теплый, но все равно воздух. Запахло прогретыми солнцем листьями, травой, медом.

Старик Кашин показал ей комнаты, ванную, кухню, рассказал, как пользоваться колонкой, Надя протянула ему сразу пять тысяч рублей одной купюрой.

– Вот спасибочки! – обрадовался он. – Если молоко нужно будет, то у соседки вашей, Галины, две коровы, она продаст. И творог есть, и сметана. А на огороде найдете огурцы там, зелень всякую… Телефон мой запишите, мало ли…

Он ушел, Надя проводила его до ворот. Когда машина отъехала, она вернулась в дом, заперлась. Ну вот и все. Теперь она наконец одна. Первым порывом было открыть ноутбук, подключить его к интернету и заняться поисками информации об адвокате Григории Максимове. Но сил почему-то не было. Совсем. И руки продолжали дрожать.

Надя осмотрела еще раз дом, выбрала себе комнату с широкой кроватью, сорвала розовое шелковое покрывало, постелила чистое белье, то, что нашла в шкафу, аккуратно сложенное стопками, разделась и легла. Вот так. Надо отдохнуть и выработать план действий. Но, как только ее голова коснулась мягкой, набитой пухом, настоящей деревенской подушки, она мгновенно уснула.

Ей ничего не снилось. Проснулась она, когда уже стемнело. Тишину нарушали лишь сверчки да шум листвы за окном. Ночью лето как-то особенно напоминало раннюю осень. Но свежесть и прохлада, льющиеся в распахнутые маленькие окна, были приятными, приводили в порядок мысли и чувства.

Итак. Надя поднялась на постели и села, обняв руками колени. Первое, что ей нужно будет сделать и от чего как-то ныло сердце, – это найти хоть одного знакомого через соцсети и выяснить, возвращены ли ему деньги «одним человеком». Вот этот «один человек» и напрягал. Если, к примеру, какая-нибудь Людмила Захарова ответит ей, что да, деньги ей принес один человек, то тут же посыплются вопросы: кто такой, кем тебе приходится? И с чего бы это ему отдавать долги? К тому же все ее знакомые являются знакомыми знакомых, то есть такая густая сеть знакомых, между которыми информация распространяется очень быстро. Наверняка после того незабываемого поминального обеда, на котором умерла бомжиха Наташа и во время которого Семен объявил о помолвке, весь Михайловск знает о том, кто должен был заплатить ее долги. Как известно и то, что Надя пропала, уехала, исчезла. Страшно было подумать, что испытывает сейчас и сам Семен, ее жених, с которым она так подло, получается, поступила. Нет, все-таки Гриша был прав, что не взял ее с собой. Пожалел, не захотел, чтобы она, оказавшись в декорациях своих каждодневных унижений, снова испытала всю боль, чтобы воспоминания накрыли ее с головой. А теперь что? Ладно, Семен как-нибудь переживет. Он крепкий мужик, пострадает, позлится, а потом станет подыскивать себе новую невесту (жертву, рабыню, наложницу). Вот жаль только, что у него осталась бабушкина подвеска с рубином. Интересно, продаст он ее или оставит себе – на память? Мысль, все дальше и дальше убегавшая от долгов, завязла в каморке Липкина. А что, если он не злится на нее, а, наоборот, переживает? Наверняка пришел к ней утром, чтобы поздороваться и поговорить о возвращении долгов, а ее нет.