Текст книги "Она была шатенкой"

Анна Данилова
Она была шатенкой

1

Маша пододвинулась к электрическому камину поближе, ноги в толстых шерстяных носках почти уже касались решетки. Вот так хорошо. Тепло.

За окнами дома ветер завывал так, как и положено в декабре, но мысль о том, что не за горами уже весна, все равно как-то грела. Нет, она не понимала тех людей, которые любили зиму с ее морозами, снегом, льдом, метелями, пусть даже с лыжами и коньками.

Маша любила теплое время года, а зимой готова была превратиться в медведицу, чтобы забраться в теплую берлогу и проспать там до весны.

Мягкий свет большого светильника, представлявшего собой мраморного ангелочка, держащего на приподнятых кверху ручках хрустальный шар, ложился на пестрый ковер и разбросанные на нем иллюстрированные журналы, раскрытые толстые альбомы живописи. Рядом стоял серебряный поднос с остатками ужина, недоеденный апельсин…

Огромный дом с толстыми стенами, который спасал ее от холода и ветра, казался ей собственной планетой, уютной и надежной.

Маша досматривала английский детективный сериал. Огромная плазма с четким изображением создавала полную иллюзию ее присутствия там, в том чисто английском городе с мрачноватыми особняками и заросшими садиками, где совершались все эти чудовищные чисто английские преступления, где шли чисто английские дожди, и чисто английская девушка-следователь искала чисто английского убийцу.

Оставались считаные минуты, и убийцу должны вычислить, догадаться, кто же он, и вот в самый напряженный момент, когда девушка-следователь шла в голубых сумерках по направлению к теплице, где и должен был скрываться преступник, раздался звонок в дверь, и он прозвучал так резко и громко, что плед, в который Маша куталась, соскользнул прямо на электрический камин, а сама Маша невольно вскрикнула…

«Кого это черт принес…» – пробормотала она, поднимая плед и закутываясь в него так, словно в комнате пошел снег.

Она вышла из гостиной. Миновала просторный, рябой от черно-белых плиток пола, холл и остановилась перед дверью. И тут же услышала взволнованный мужской голос. Замерла, прислушалась:

– …да как ты не поймешь-то? Все вышло совершенно случайно! Да не толкал я ее, она сама упала, сорвалась с лестницы… Махала руками, кричала, ну, ты же ее знаешь, она как заведется, ее уже не остановить… Я пытался ее урезонить, мол, Лара, ты все не так поняла, но разве она будет слушать?! Что?.. Ну да! Она попробовала на меня замахнуться, как-то неловко повернулась, нога ее соскользнула со ступеньки, она потеряла равновесие и упала, просто скатилась с лестницы!.. Ох, не спрашивай… Я себя не помнил, как укладывал ее в багажник. На автопилоте. Всю ночь куда-то ехал, и молил Бога только об дном – чтобы меня не остановили… Когда-когда! Говорю же, где-то примерно в полночь… И, главное, соседи все слышали… Не знаю, ничего не знаю… Ну и вопросы ты задаешь! Откуда я знаю, куда мне ее деть? Где закопать?! Я что, каждый день убиваю своих жен? Говорю же, у меня крышу сорвало… Где я теперь? Да откуда я знаю?! Какой-то поселок… Дома стоят огромные, в некоторых светятся окна. У меня, старик, бензин закончился. Телефон вот-вот отключится, а зарядку дома оставил… Короче, засада! Вот остановился здесь, возле одного дома. Смотрю, свет горит в окнах, значит, есть кто-то живой. Попрошу бензин, вижу… вон… гараж, может, есть канистра с бензином. Не звери же здесь живут. Что? Да нет, пока не пахнет… И вообще, вот только ты, старик, можешь задавать такие вопросы… Холодно же, пока не пахнет… Чего-чего? Тебе как ответить, по-русски? Мертвее не бывает!!! Все, Пока…

Маша услышала, как в холле колоколом стучит ее сердце. Бух-бух… Словно оно поднялось к самому горлу и теперь бухает, готовое выскочить. И голова почему-то кружится.

Следующий и еще более ужасный и резкий звонок вызвал в ней странную реакцию. Она стала медленно сползать по стенке.

«Мамадарагая…» Зачем он звонит? Он что, надеется, что она откроет? Да, конечно, вот прямо сейчас возьмет и откроет… Никого нет дома. Все.

Она хотела уже было вернуться в гостиную, как снова раздался звонок. Какой мерзкий, отвратительный звонок! Как ножом режет тишину.

– Откройте! Эй, есть кто дома?

Никого дома нет. Как он вообще прошел на территорию? Калитку вроде бы она запирала.

Маша метнулась на кухню, окно которой выходило как раз на ту сторону, где находились ворота и откуда хорошо просматривалась улица.

Свет она, понятное дело, не включала.

Ветви деревьев хлестали подоконник, ветер грозил сорвать крышу. Он выл, стонал, гудел где-то над головой, словно и ему было так же одиноко и страшно, как тому мужчине за дверью, который убил свою жену.

Нет, в это просто невозможно было поверить! Ведь еще несколько минут тому назад Маша спокойно сидела себе в кресле и смотрела детектив, а сейчас сама, против своей воли, оказалась совсем рядом с настоящим преступником… Господи, да вот же она, большая черная машина за воротами… А в багажнике – женский труп. Ну ничего себе? А может, она уснула, и ей все это снится? Да… Если бы…

Звонки продолжались, вонзаясь в уши, они отзывались болью где-то в затылке. Он что, не понял разве, что ему не откроют?

– Я знаю, что вы дома! Пожалуйста, откройте! У вас есть бензин?

– Нет никакого бензина! – вдруг крикнула она, сорвавшись, подбежала к двери и готова была даже ударить ее, словно она была в чем-то виновата. – Уходите, иначе я вызову сейчас полицию! Слышите! И как вы вообще сюда попали? Вы что, перелезли через забор? Вы знаете, что вам за это будет? Вот сейчас вернется мой муж, он вам покажет…

Последнее предложение прозвучало не очень-то убедительно. Одно утешало – в этом доме очень крепкие запоры. И если она не захочет, никто не сможет проникнуть в дом.

– Барышня, да вы не бойтесь меня! Я вполне нормальный человек. Просто попал в сложную ситуацию… Бррр… Холодно… Откройте, дайте мне бензин, и я сразу же уеду!

– Я сказала вам, что никакого бензина у меня нет!

– Но машина-то есть! Вон какой гараж! В таких гаражах, как у вас, всегда есть запас бензина. У меня тоже почти такой же гараж, но я не могу до него доехать.

«Не скоро ты, парень, увидишь теперь свой гараж… Тюрьма по тебе плачет».

– Женщина, прошу вас, не вызывайте полицию, умоляю… Поверьте мне, вам же лучше будет, если вы этого не сделаете. Не могу сказать причину, но стоит здесь только появиться полиции, как вы ввяжетесь в такую историю, что не приведи господь!!!

– Вы что, мне угрожаете?

– Да упаси боже!

– Что-то часто вы упоминаете имя бога. Говорю вам, я не открою. И бензина у меня нет. Слышите?

– Послушайте, вы, наконец. В жизни каждого человека случаются разные нехорошие истории. Ну или почти у каждого… У меня большие неприятности. Мне нужно зарядить телефон, выпить воды или горячего чаю, наконец! Мне нужен бензин!

– Вы тоже меня послушайте, – она стояла, прижавшись спиной к двери, и разговаривала с преступником, желая только одного – чтобы он как можно скорее ушел. Исчез. – Вы взрослый человек, и когда выехали из дома, наверняка понимали, что машина без бензина не поедет. Почему не заправились? Что вам помешало? Вы все врете. Вы просто зачем-то хотите попасть в мой дом. А я вас не пущу. Идите, поищите других дураков, которые вас пустят. Была бы я мужиком, может, и открыла, а так…

– Но тогда я сам зайду в дом, через гараж… Там же наверняка есть дверь, соединяющая гараж с домом. Так что, извините, барышня, но у меня нет другого выхода.

Маша похолодела. Гараж. Она не помнила, заперла ли ворота гаража. Если нет, то сейчас этот тип действительно без труда войдет в дом. И что будет тогда? Может, пока он ходит по гаражу, она выбежит отсюда и побежит к соседям? Позовет кого-нибудь на помощь?

Но на улице как-то быстро стемнело, да еще ветер этот… Она бросилась в гостиную, где на рояле оставила свой телефон. «Угрожать он мне еще будет!»

Она ворвалась в комнату, сериал уже закончился, началось какое-то телевизионное шоу. Снова политика: Сирия, Великобритания, Украина… Она выключила звук, чтобы не пропустить другие, более важные и опасные звуки. Прислушалась. Было тихо.

Она увидела телефон, схватила его и принялась набирать «02».

– Не стоит этого делать, – вдруг услышала она за спиной, и телефон выскользнул из ее рук. Упал на мягкий ковер. Она стояла и почти не дышала. И очень боялась повернуться к говорившему. Он был здесь, в шаге от нее. Он практически дышал ей в затылок.

– Говорю же, что я не причиню вам вреда! Я не преступник, не насильник… Люди должны помогать друг другу…

Она медленно повернула голову. Высокий брюнет с бледным лицом. Глаза когда-то были голубыми, а теперь стали совсем синими. Словно сделанными из льда. Лет сорок или около того. Вид уставший, даже болезненный. В черном расстегнутом длинном пальто.

И тут вдруг она увидела то, к чему не была готова совсем. Пальто его с правой стороны было как будто мокрое, и там, где он касался светлой обивки кресла, оставались бурые пятна.

– Это что? Посмотрите, вы испачкали мебель… Кровь?

– Какая еще кровь?! О чем вы? Я понимаю, если бы меня подстрелили, и я ввалился бы к вам с огнестрельным ранением… Но я, повторяю, пришел к вам за бензином!

– Так вы же только сейчас были в гараже. Почему сами не поискали, если уж вам так приспичило?

– Я боялся, что пока буду искать бензин, вы вызовете полицию. А мне этого ох как не хочется.

– Чего вы боитесь? В конце-то концов, вызовите, я не знаю, техпомощь или позвоните своим друзьям, родственникам… Как вы сюда вообще попали? Вы откуда приехали?

– Из Москвы, откуда же еще?!

– Но это в двадцати километрах отсюда. Ладно, пойдемте уже в гараж… Вы можете пообещать мне, что когда я дам вам бензин, вы сразу же уедете?

– Конечно!

– Только идите первый… А я за вами…

Она и сама не поняла, почему первые страхи прошли. Ну не похож он был на злодея. Да, влип по уши.

Жена сорвалась с лестницы и разбилась. Но он-то здесь при чем? Что он там сказал? Соседи слышали? Слышали что? Ссору. А потом, когда выяснится, что жена его исчезла, они непременно расскажут об этом следователю.

В гараже стояло две машины – черный «Мерседес» и белая «Тойота Королла». Канистр было пять, и все пустые.

И тут вдруг мужчина схватился за сердце, лицо его искривилось от боли, и он начал оседать на бетонный пол…

«Два трупа – как-то многовато для такого унылого, холодного и ветреного вечера».

Но он дышал. Она втащила его в дом, уложила на кушетку прямо в коридоре. Огромный, тяжелый мужчина. Да еще и в пальто. Все вокруг перепачкал. Бежевый ковер в коридоре был теперь буквально испорчен прерывистыми кровавыми полосами. Где он успел так вляпаться? Реально вляпаться? В лужу крови, что натекла под головой жены? Что же он, разговаривал с ней одетым? В пальто? Хотя, вполне могло такое статься. К примеру, он пришел… Так, стоп.

Она тряхнула головой. Пощупала ему пульс. Вроде бы нормальный. Но она не медик, а будущий искусствовед.

– Эй, как вас там… Вы слышите меня? У вас что, больное сердце? Может, «Скорую» вызвать?

Он открыл глаза. Посмотрел на нее так, что ей почему-то сразу стало стыдно. Это ведь она довела его до такого состояния. Поговорила бы нормально, объяснила бы, что действительно бензина нет, но вы пройдите, согрейтесь, вот вам зарядка…

Уф… Что-то совсем она запуталась, хотя, с другой стороны, с какой стати она впустила бы в дом постороннего мужчину?

– Вы чего молчите-то? Говорю, «Скорую» вызвать?

– Нет, прошу вас… не надо никакой «Скорой». Думаю, что просто не только у моей машины, но и у меня тоже кончился бензин.

Она поняла. Он устал. Смертельно устал. Если в полночь, как он сказал, его жена погибла. Ближе к утру он принял решение вывезти тело из дома…

Так. Стоп. А почему он сам-то не вызвал полицию, когда понял, что жена мертва? Испугался? А кто бы не испугался на его месте?

С ним особенно-то и не церемонились бы – им бы поскорее дело закрыть. Фраза расхожая и опасная. Кто ему поверит, что он не сталкивал жену с лестницы?

Да это и невозможно проверить. Одно движение – и человек летит вниз… По ступенькам… ррраз… и все – внизу уже труп.

Плюс свидетельские показания соседей, которые расскажут, что слышали шум и крики за стеной. А что, если он вообще ни в чем не виноват?! И это жена сама спровоцировала ссору, приревновала его, к примеру… А может, она вообще была пьяная?

Ну, вот она его уже и оправдывает, защищает. Совершенно незнакомого человека.

– Вы встать-то можете? – Она, так уж получилось, подставила ему свое плечо, он поднялся, и она довела его до кухни. Там сняла с него пальто, бросила в угол кухни, прямо на пол, подальше от белоснежной мебели. Усадила на диванчик.

– Чаю или выпить?

– Второе, – сказал он. – И… спасибо. Вы уж простите меня, что я вам там, у двери, такое наговорил… Типа угрожал вам. Но мне сейчас нельзя в полицию. Я попал в одну скверную историю, понимаете?

– Пока не понимаю, но надеюсь, что вы мне расскажете. Иначе как?

Маша достала из буфета бутылку коньяку, рюмку. Дала мужчине выпить.

– Вас как зовут-то?

Он выпил, закашлялся, словно коньяк обжег ему горло.

– Константин.

– Не могу сказать, что очень уж приятно, но… Что делать-то? Надо же как-то обращаться друг к другу. Меня зовут Маша.

– Очень приятно.

– Может, супу?

Он поднял на нее удивленный и какой-то просветленный взгляд, словно не веря своим ушам.

– Вы серьезно? Вы можете дать мне горячего супу?

– А что в этом такого. Куриный подойдет?

– Да не то слово! Сто лет не ел домашней еды. Все по ресторанам, да ресторанам…

– Кучеряво живете, – вырвалось у нее.

При других обстоятельствах, если бы она ничего не знала о нем, это было бы обыкновенной фразой. Но в данной ситуации она прозвучала скорее как невольное проявление желания узнать о нем больше.

– Что же, ваша жена вам не готовит?

Он поджал губы.

– Или вы не женаты? – Ну вот она и дала ему знать, что ничего не знает, ничего не слышала там, у двери. – И поэтому питаетесь в ресторанах?

И зачем она ему все это говорит? Словно навязывается ему в жены, если он холостяк. Хотя, какой же он холостяк, если теперь уже – вдовец. Но только он не должен знать, что она это знает. Иначе она будет свидетельницей.

– Я бы вам рассказал, да только не хочу втягивать вас в свои проблемы. Вот заряжусь сейчас… Да, кстати… Возьмите мой телефон, может, найдется в доме зарядка?

– Конечно! Я сейчас! – Она взяла телефон и унесла его в гостиную, где подключила к зарядному устройству.

Пока шла, представила себе, что ничего того страшного, что она о нем уже узнала, нет. Вот просто нет, и все. И сейчас в ее кухне сидит красивый, зрелый мужчина…

Полностью в ее вкусе.

Ей всегда нравились брюнеты с синими глазами и впалыми щеками. И угораздило же его связаться с какой-то истеричкой, которая к тому же еще и без мозгов… Зачем было ругаться рядом с лестницей?

Она что, не понимала, что может оступиться и упасть? А теперь из-за нее он переживает такой стресс…

Через несколько дней он точно будет задержан, и ему будет предъявлено обвинение в убийстве своей жены. И, собственно говоря, все, на его жизни можно будет поставить большой жирный крест. И вот такой красавчик, покруче Алена Делона, будет отбывать срок в колонии строгого режима.

Об этом он думал, когда носился по окрестностям Москвы с трупом жены в багажнике, и никак не мог решить, что же ему дальше делать, как жить, как поступить лучше.

Может быть, придумывал себе алиби, может, искал место, где закопать труп, может, представлял себе допросы, камеру…

Да страшно даже подумать, что он пережил за последние сутки…

Да-да, в полночь будут сутки, как он находится в таком состоянии.

Маша согрела в микроволновке куриный суп, поставила тарелку, дала ложку, салфетку.

– Ой, Константин, я не предложила вам помыть руки… Растерялась…

– Я помыл в гараже… Но могу еще раз уже с мылом.

– Хорошо. Пойдемте, я вам все покажу.

Он ел, а она смотрела на него и думала о том, что ей почему-то хочется, чтобы он доверился ей и рассказал все, что с ним случилось. Но ведь если он ей все расскажет, то тем самым как бы подставит сам себя, откуда ему знать, заявит она в полицию о том, что в багажнике его машины труп, или нет.

К тому же если уж постараться взглянуть на эту ситуацию отстраненно, не обращая внимание на его синие завораживающие глаза, то можно предположить все, что угодно, от намеренного убийства, которое он сейчас пытается представить своему другу (которого он в телефонном разговоре называл «стариком»), как несчастный случай, до его психического расстройства.

А что, если он убьет и ее?

При этой мысли у нее задергалась верхняя губа, словно намереваясь улыбнуться такой вот нервной, предсмертной улыбкой. И перед глазами пронеслась вся ее благополучная, счастливая жизнь с родителями, школа, потом вихрь университетских радостей и волнений, встреч, романтических историй, радостное ощущение наполненности жизни, желание изучать и дальше «изящное искусство», путешествия…

Ситуация, в которой она оказалась, была куда трагичнее и опаснее нежели та, от которой она сюда сбежала: чрезмерно навязчивый воздыхатель с букетами, записками и невинным преследованием…

Просто влюбленный в нее молодой человек, не дающий ей прохода – тоже мне, проблема!

К тому же он (носящий мирное имя Боря) является братом ее подруги, что уже говорит о том, что он совершенно не опасен: они знакомы давно, он психически здоров и даже умен, талантливый физик, которому просто не повезло, что он влюбился в Машу.

Да все это просто карамель, фантики по сравнению с присутствием в доме человека, оставляющего повсюду следы настоящей крови!

Она смотрела, как он ест суп, и не знала, как ей с ним себя вести.

Может, все-таки как-то склонить в свою сторону и попытаться договориться с ним, убедить его, что лучше всего самому обратиться в полицию и признаться в том, что произошло. Объяснить, что он не виновен в том, что его жена рухнула с лестницы, что это вышло случайно!

И вдруг она поставила себя на его место.

Предположим, она эмоционально разговаривала с кем-то, кто стоял на лестнице, допустим, даже кричала, была настоящая ссора. И вдруг человек, с которым она находилась в конфликте (и свидетели, общие знакомые, в принципе, этому имелись), внезапно срывается и падает, считая глухо и страшно головой ступени. И погибает.

Что бы сделала она? Как поступила бы? Пришла бы в полицию?

Хотя нет, сначала позвонила бы, сказала, что человек разбился…

Потом бы ее долго допрашивали, выясняли суть конфликта и, главное, пытались докопаться до истины – не сталкивала ли она своего визави с лестницы? Нет?

Тогда представьте свидетелей!

А где их взять, свидетелей-то, если их в квартире (в доме) в тот момент было всего двое?

Да, есть свидетели, те, что были все это время за стеной, но какие?! Ушастые (слышали то, чего даже не было) и зубастые (потому что могут сожрать невиновного и не подавятся, помогут человеку сесть за решетку), которые слышали ругань, и вот они и представляют собой самую главную опасность.

Мало того, что они могли подтвердить сорвавшиеся с языка угрозы или неприличные слова, так еще и сочинить, что-то добавить от себя для большего эмоционального воздействия на следователя, ну и собственной значимости, конечно!

– Константин, у вас пальто в крови. Вы ранены? – Ей важно было не выдать себя, а потому она моментально превратила его (дабы усыпить его бдительность) в жертву.

Хотя, с другой стороны, он же сидел за столом без пальто, и свежей раны, пусть даже прикрытой бинтами, не наблюдалось.

Но и промолчать о крови она тоже не могла – это было бы совсем уж нелогично. По всему дому шли красные свежие пятна крови.

– Говорю же, я влип в историю, но мне не хотелось бы втягивать и вас туда… Вы – случайный человек в моей жизни, я заглянул в ваш дом, попросил бензин, и теперь, когда я понял, что его действительно нет, мне надо уходить…

– Пешком?

– А как? Вы хотите предложить мне свою машину?

Она замялась.

Что может случиться? Угонит машину? Но зачем, если его машина останется здесь?

Он может доехать на ее машине до заправки, купить пару канистр бензина, залить в бак своей машины, и все, чао-какао!

Он уедет, и эта история рано или поздно забудется!

Возможно, когда-нибудь она в интернете наткнется на строчки уголовной хроники, мол, такой-то гражданин К. убил свою жену, представив дело таким образом, будто бы он разыскивает ее…

Сколько уже таких историй случилось в одной только Москве.

Почему же ей не хочется верить, будто бы он нарочно столкнул жену? Наверное, потому, что, во-первых, он не был похож на убийцу (хотя стойкий образ убийцы она представляла себе смутно, разве что одну из злобных киношных физиономий), во-вторых, если бы он был убийцей, то есть человеком с холодной кровью (хладнокровный то есть), то вряд ли он стал бы носиться вокруг Москвы, не решаясь закопать труп. Избавился бы от трупа самым циничным образом и вернулся домой, выпил бы водки и лег спать. А проснувшись, отправился бы в полицию, чтобы написать заявление о пропаже жены.

Если на лестнице осталась кровь, то он самым тщательнейшим образом смыл бы ее, уничтожил. И вообще, постарался бы представить дело так, будто бы жена ушла и не вернулась.

Однако он носился по дорогам, умирая от страха, что его остановят, и все никак не мог решить для себя, как же ему поступить: сдаться или прятаться. Наверняка задавался вопросом, в случае если он остановится на втором варианте, оставить ли труп на видном месте, чтобы его побыстрее нашли, или же закопать так, чтобы его не нашли совсем.

Как они вообще жили с женой? В чем заключался конфликт? Она, кажется, обвиняла его в чем-то, а он сказал ей, что она все не так поняла…

Ревность? Может, у Константина есть любовница, жена об этом узнала и устроила скандал?! Или проблемы с деньгами, он потратил семейные деньги, пытался объяснить, куда и на что, но жена не поняла, обвинила его…

Господи, да каких только тем для скандала не возникает в семье? Однако ревность почему-то первое, что приходит в голову.

– Да, вы спокойно можете воспользоваться моей машиной и поехать за бензином.

– Спасибо вам… Но… Могу представить, как вы напуганы и как относитесь ко мне. Думаю, что ненавидите меня и, возможно, как только я сяду в вашу машину, вы сразу же позвоните в полицию и сообщите, что у вас угнали автомобиль…

– Я могу поехать вместе вами. Хотите?

– Вы это серьезно? – Уголки его губ поднялись, оказывается, он умеет улыбаться.

Господи, ну почему он оказался здесь, в этом доме, с такой дурацкой криминальной историей в кармане, точнее, в багажнике?

Нет бы попроситься к ней в дом в грозу, как это столько раз обыгрывалось в кино.

Промерзший заблудившийся в жизни путник, какой-нибудь (как окажется позже) известный писатель или художник, красивый и интеллигентный мужчина, роман с которым развивался бы в декорациях гостиной, да на медвежьей шкуре, расстеленной прямо на полу и освещаемой всполохами пламени камина…

– Вполне, – она вздохнула.

Ладно, будь что будет. Все равно, пока его бензиновый бак пуст, он никуда не уедет.

– Ну так что – едем?

– Как скажете…

– Хорошо, тогда я сейчас соберусь… Подождите меня. Вот вам ключи, ловите… – Она бросила ему ключи, он ловко их поймал. – Можете выехать из гаража и открыть ворота… Я быстро.

Пока она одевалась в спальне, Константин (она бросала взгляды в окно, откуда был виден гараж) выехал на ее белой «Тойоте» из гаража и поставил ее параллельно своему джипу.

Она собралась было уже выйти из дома, как раздался звонок домашнего телефона. Красивый, стилизованный под начало прошлого века бронзовый телефонный аппарат украшали белые в розочках фарфоровые вставки.

Маша осторожно взяла тяжелую трубку, поднесла к уху. Услышала чье-то дыхание.

Снова звонит тот тип, нет, это не мирный Боренька, от которого так хотелось куда-то сбежать и спрятаться подальше, чтобы только не видеть его восторженности и влюбленности (как же раздражают влюбленные мужчины!).

Это звонил какой-то странный тип, который только и делал, что вздыхал. Он не говорил гадостей и мерзостей, не опускался до низостей, но явно давал о себе знать, что вон он, живой, и что он существует, а поэтому об этом должны знать те, кому он звонит. Больной. Псих.

– Пошел к черту! – бросила в трубку Маша и положила ее на место. Спустилась вниз, вышла из дома и заперла двери.

Мотор мягко урчал, как терпеливый зверь. Убийца сидел на пассажирском месте. Маша села за руль, и машина выехала со двора.