Текст книги "Тени в холодных ивах"
Автор книги: Анна Данилова
Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
10
– Она сидела на своей кровати, прямо напротив меня! Я видела ее вот как вас сейчас!
Я в который уже раз твердила одно и то же моим подругам, Кристине и Вале, сидя в их мастерской за столом и глотая ледяной обжигающий виски.
– Только не подумайте, что я сошла с ума, нет. Это просто такие игры разума. Хотя почему разума, может, как раз безумия? Понимаю, все это выглядит странно, ведь я осознаю, что она умерла, что ее нет в живых, но почему-то она не уходит из квартиры, попадается мне то тут, то там… Но когда я беру себя в руки и убеждаюсь, что дома одна, мне все равно кажется, что она где-то рядом, наблюдает за мной.
– Выпей еще, – Кристина подлила мне виски в хрустальный бокал. – Вот увидишь, сейчас тебя отпустит. Это всегда так – беда не проходит бесследно. Где-то да коснется, обожжет, ранит. Не люблю говорить банальности, но ты же и сама понимаешь, что время все вылечит. Больше того, все то, что раньше причиняло тебе боль, я имею в виду ваши отношения с сестрой, твои обиды, все это станет перевертышем.
– Это как? – Я сделала еще один большой глоток, и слезы выступили на глазах. Какой же крепкий этот виски!
– Постепенно все плохое вытеснится, уступив место хорошим воспоминаниям. Так уж устроена наша память. Тебе нужно просто пережить это тяжелое время. Стиснуть зубы и вытерпеть. Ну и учиться уже жить без сестры.
– Мне кажется, я догадываюсь, о чем ты мне сейчас говоришь, Кристина. Хочешь сказать, что теперь, когда сестры нет, мне не следует бывать здесь так часто? Да? Вы устали от меня? Я надоела вам?
– Катя! – воскликнула потрясенная ее словами Валя. – Ну что ты такое говоришь?
– Получается, что я осталась совсем одна? Сестра умерла, а вы…
Я не помню, что еще я говорила, точнее, кричала, помню только, как в перерыве между волнами моего отчаяния я вдруг услышала голос Кристины: «У нее истерика», после чего она встала и со всего размаху влепила мне звонкую пощечину! У меня чуть голова не оторвалась от такого удара.
– Вот так, моя милая.
Я впервые за все время увидела, что и она может быть не спокойна. Я видела, как после этой пощечины у нее задрожали руки, а лицо начало покрываться красными пятнами.
Да уж, пощечина действительно привела меня в чувство, и жгучий стыд за мое поведение накрыл меня с головой. Как я могла за несколько секунд уничтожить все то доброе и искреннее, что получала в этом доме? Как я могла обычные слова поддержки, когда Кристина сказала, что мне надо учиться жить без сестры, принять за ее желание избавиться от моего присутствия? Почему я, осознав смерть сестры и испытывая от этого сильнейшее чувство одиночества, не поняла, что нахожусь среди настоящих друзей?
Должно быть, это произошло потому, что моя квартира кишела призраками Марины. И я не то что слышала ее голос, нет, но я как бы представляла себе, что она где-то рядом и разговаривает со мной. И этот феномен я тоже могла объяснить – моя сестра, физически перестав существовать, еще не выселилась из моей головы, моего сознания. Вот так крепко и глубоко она пустила в меня свои корни.
– Кристина, Валя, простите меня… – я засуетилась, засобиралась домой.
– И куда это мы?.. – Кристина поймала мою руку. Моя щека еще горела, словно к ней приложили компресс из горячей марли. Я побоялась, что она ударит меня еще раз, а потому остановилась, вернулась за стол.
– Я не знаю, что мне делать и куда идти, – призналась я. – Дома не могу быть, мне страшно.
Вот, наконец-то я нашла точные слова, объясняющие нежелание возвращаться домой. Мне было страшно! Смертельно страшно!
– Да понятно, что тебе страшно! – воскликнула Валя. – Это нормально. Такое со многими происходит. И никуда тебе не нужно идти! Оставайся у нас.
– Следователь приходил, я сказала ему все так, как мы с тобой и договорились, – сказала Кристина. – Ты правильно сделала, что сразу позвонила мне. В такой ситуации лучше подстраховаться. Одно дело, когда ты говоришь следователю, что была одна дома, и совсем другое, что ты была в гостях, ночевала там и у тебя есть целых два свидетеля! Мало она тебе крови при жизни выпила, так чтобы еще и после смерти трепала нервы?
– Да ее точно мужик убил, – вырвалось у меня. – Тот, с кем она уехала, и убил. Больше некому.
– И кто он такой? Ты хотя бы примерно можешь предположить? Может, она была в кого-то влюблена?
– После того как я увидела это белье, купленное за бешеные деньги, может, и была влюблена. Но в кого? Невозможно даже представить себе, чтобы моя сестра делилась со мной своими сердечными тайнами.
– Может, кто из ее школы?
– Это надо поговорить с Зоей.
– Вот, кстати говоря, Зоя. С тобой, значит, со своей родной сестрой, она ничем не делилась и вообще изводила тебя, а с какой-то там Зоей нашла общий язык! – с возмущением сказала Валя. – Кто она такая?
– Она другая, – сказала я, пытаясь подобрать нужные слова. – Ты бы слышала, как эта Зоя разговаривала с Мариной. Как бы это сказать-то… Зоя – сильная натура, понимаете? И вообще трудно себе представить, чтобы моя сестра позволила себе в отношении ее какую-нибудь грубость, упрек. Зоя замужем, у нее двое детей. И хотя с мужем у нее тоже время от времени возникают проблемы, но вы бы слышали, с каким сочувствием моя сестра к ней относилась. Как жалела ее, а если та что-то и рассказывала о себе, то слушала ее, раскрыв рот, ловя каждое слово. Уважала, что ли.
– Да просто у твоей сестры кишка была тонка, чтобы как-то повлиять на подругу, – сказала, презрительно сощурив глаза, Кристина. – Твердый орешек эта ваша Зоя. И вот поэтому-то она может знать о твоей сестре больше, чем кто-либо. Говорю же, с ней надо поговорить. Попытаться выяснить, с кем могла отправиться на пикник Марина.
– Может, следователь и допросит ее, – предположила я. – Но и я обязательно с ней поговорю. Хотя, с другой стороны, если даже там был роман и мужчина пригласил ее за город, зачем ему было убивать ее? Смысл?
– Знать бы, – Кристина извлекла из пачки сигарету и затянулась. – Мотивов может быть много. Я постоянно об этом думаю, но ничего подходящего придумать не могу. Наследство? Деньги? Месть? Ненависть?..
– Ненависть – я бы этот мотив поставила на первое место, – буркнула Валя. – Вот увидишь, когда найдут убийцу, выяснится, что ее просто кто-то ненавидел. Вспомни, кого еще твоя сестра могла изводить, над кем издеваться?
– Надо мной! – воскликнула я. – Больше-то сестер у нее не было.
– Знаешь что? Ты бы поговорила не только с Зоей, поскольку она была ее подругой, а с кем-нибудь еще в ее школе. Может, и узнаешь что-нибудь интересное о своей сестре.
Легко сказать – поговори. И как это будет выглядеть? Вот приду я в школу, там идут занятия. Войду в учительскую и обращусь к первому попавшемуся преподавателю, расскажите, мол, мне о моей сестре. Кто мог ее убить и за что? Да они все решат, что… А что они решат? Что я пришла, чтобы потревожить их муравейник? Или серпентарий? В каждом таком коллективе имеются свои конфликты, свои лидеры, свои девочки или мальчики для битья. Так, во всяком случае, было и в нашем лицее. До тех пор, пока не назначили директором Илью Петровича Воронцова. Илья… Вот уж точно кто мог ненавидеть мою сестру.
– Знаете… – Я поднялась, почувствовав прилив сил. – Мне надо съездить к одному человеку. Может быть, он сможет мне помочь…
Конечно, я слукавила. Ну чем он может мне помочь? Да и захочет ли он меня видеть, вопрос. Но говорят же, что ничего в нашей жизни не происходит случайно, и то, что я вспомнила о нем, хотя и старалась забыть все эти шесть месяцев с тех пор, как мы виделись с ним в последний раз, надо воспринимать как знак. Как призыв к действию. Хотя, быть может, мне просто захотелось увидеть человека, при виде которого еще не так давно у меня сильнее стучало сердце и в животе порхали бабочки…
– Поезжай, Катюша, – Кристина, подойдя ко мне, поцеловала меня в щеку. – Давай, милая, действуй. Вечером ждем тебя здесь, я приготовлю плов.
11
Илья Петрович Воронцов большую часть времени проводил в своей городской квартире, поскольку последние полгода, покинув лицей, был вынужден зарабатывать частными уроками. Это раньше, будучи директором этого лицея, он каждый вечер со спокойной совестью и чувством выполненного долга возвращался в свой дом, расположенный в пригороде Сосновка, и был по-настоящему счастлив. Уже сам факт того, что в свое время его заметили, оценили и назначили на этот высокий пост, заставляло его сердце биться с какой-то особенной радостью. Будучи человеком мягким и скромным, к тому же от природы обладающим совершенно не директорским, а довольно тихим проникновенным голосом, он тем не менее благодаря уму и таланту ладить с людьми как-то быстро заработал авторитет и уважение коллектива и так сумел организовать работу лицея, что все, кто рекомендовал его на это место, нисколько об этом не пожалели.
В свои сорок он еще не был женат, хотя влюблялся часто. И если раньше он весь целиком тратил себя в школе, где преподавал математику и считался одним из самых талантливых учителей города и области (плюс работа в организованном им школьном театре), то, став директором самого престижного учебного заведения города, он вовсе забыл, что такое личная жизнь. Но так было ровно до тех пор, пока в лицее не появилось совершенно прелестное существо, чудесная девушка Катя…
…Но сегодня суббота, впереди выходной, и, проводив последнего на этой неделе ученика до двери, Илья с облегчением вздохнул, быстро собрался, вышел из квартиры, спустился во двор, сел в машину и поехал за город. Дел в саду накопилось много. Во-первых, надо было полечить розовые кусты от черной пятнистости, во-вторых, собрать с грядок овощи, сжечь подсохшую, выполотую еще на прошлых выходных траву, в-третьих, просушить и подготовить ящики для яблок…
По дороге он заехал на рынок за продуктами, купил пакет с препаратом от грибка для роз, а потому приехал на дачу уже затемно. Включив садовый фонарь в саду, принялся первым делом поливать раствором розы. Поливал и извинялся перед ними за то, что бросил их на целую неделю, благодарил их за то, что еще живы и дождались его. Вот слышал бы кто, что я разговариваю с розами, подумал он, решил бы, что я сошел с ума.
Вернувшись в дом, он вымыл руки и начал разбирать пакеты с продуктами. Поставил сковородку на плиту, кинул туда кусок масла, и когда оно зашипело, то бросил туда нарезанную колбасу. Приготовил себе салат из помидоров, достал из буфета графин с вишневой настойкой и только приготовился поужинать, как услышал стук в дверь. Вспомнил, что забыл запереть калитку. И кого это принесло так поздно? Соседа?
Он встал, включил свет на крыльце, подошел к двери, открыл ее и, увидев Катю Фионову, остолбенел.
– Катя? – даже оранжевый свет лампы не мог оживить ее мертвенно-бледное лицо. Она выглядела напуганной и растерянной. – Не ожидал… Входи!
Она вошла и остановилась, глядя ему в глаза.
– С тобой все в порядке?
– Мою сестру убили, – судорожно выпалила она, и это прозвучало как взрыв.
Он схватил ее за руку и потащил за собой на кухню. Усадил на стул.
– Как это убили? Кто?
– Не знаю… Но мне страшно. А еще… Я подумала, что если это сделал ты, то знай – я могу помочь тебе с алиби. Я на твоей стороне.
– А-а-а… – ахнул он, вбирая в себя воздух и мотая головой, пораженный ее словами. Затем машинально прикрыл рот рукой, как если бы боялся, что закричит от возмущения. – Что ты такое говоришь? Как ты могла такое подумать?
– Я специально для этого и приехала сюда, чтобы сказать, повторяю, что я на твоей стороне. Что то, что сделала моя сестра, отвратительно, ужасно. Это из-за нее ты вынужден был уволиться, потерять такую работу. Мы обе виноваты перед тобой.
– Да ты-то здесь при чем? Катя, во-первых, успокойся… Вот, выпей, – он налил ей настойку в приготовленную для себя рюмку, затем достал вторую и плеснул себе, залпом выпил сладкую, густую и крепкую жидкость. – Выпей и расскажи мне все по порядку. Когда это случилось? Где?
Она рассказывала, постоянно сбиваясь, бросая в воздух вопросы, на которые не было ответов, и пытаясь не заплакать, а он, глядя на нее, вспоминал события, которые в один из апрельских дней перевернули всю его жизнь, отравили его душу.
Тогда, в апреле, он все же решился признаться ей в своих чувствах. Но сделать это в стенах лицея было невозможно. Ему так хотелось обставить это красиво и романтично, что единственным местом, где бы он мог это осуществить, это вот этот загородный дом. Большой, теплый и уютный. И, главное, их никто бы здесь не увидел, а потому не пошли бы сплетни. Камин с пылающими дровами, тепло, разливающееся по комнате, шампанское, цветы. Он так долго готовился к этому событию, так все хорошо продумал, чем будет развлекать Катю, чем удивит, что будет рассказывать, чем угощать, что когда он был уже готов, то чуть не упустил ее, перепутав расписание, – хорошо, что он в тот день подошел к окну и увидел ее, выходящую из лицея и направляющуюся к воротам. Он быстро набрал ее номер.
– Екатерина Дмитриевна, – сказал он, испытывая сильнейшее волнение. – Пожалуйста, зайдите ко мне.
Он видел, как она остановилась с телефоном в руке, затем кивнула и вернулась. Через пару минут она уже стучала в дверь его кабинета.
– Войдите.
Она вошла, посмотрела на него так, словно сразу все поняла.
– Вы заняты сегодня вечером?
– Не знаю… Нет, думаю.
– Вы не могли бы со мной поужинать?
Она постояла какое-то время, слегка нахмурившись, затем лицо ее просветлело, и она сказала:
– Хорошо. Правда, я не одета… – смутилась и поправилась: – У меня будет время, чтобы переодеться?
– А мы поедем за город, ко мне. Не в ресторан.
– Да? Ну ладно.
Вот когда она согласилась, причем сразу, он догадался, что те взгляды, которыми они обменивались последние месяцы, он понял правильно: она тоже к нему неравнодушна. Поскольку они люди взрослые, Катя, соглашаясь на свидание, ничем не рисковала, знала, что будет в полной безопасности, поэтому она и приняла его приглашение.
Конечно, он мог бы поступить иначе и заручиться ее симпатией заранее, столкнувшись с ней, предположим, где-нибудь неподалеку от лицея, в сквере, через который она проходила каждый день, направляясь к парковке, где оставляла свою машину. Или подсесть к ней в столовой, заговорить, намекнуть. Но вот этого он как раз и не умел. И если бы он так сделал, то ему бы казалось, что на них смотрит весь лицей, все ученики и преподаватели.
– Тогда сделаем так. Вы идите к парковке, я пойду следом, и там мы сядем в мою машину. Согласны?
– Хорошо. Я как раз сестре позвоню. Чтобы она не волновалась.
– Вот и отлично!
Он и обрадовался, и испугался своей дерзости. Без предупреждения, сразу – раз, и свидание! Главное, что она согласилась. А уж там, дома, выпив шампанского, он и сам осмелеет, признается в своих чувствах. Конечно, вот так сразу говорить о любви, может, и не стоит, она не поверит, ведь они не знают друг друга. Во всяком случае, так может подумать Катя. Но он-то про себя все знает, он наблюдал за ней все эти последние месяцы, ловил ее взгляды, присутствовал на ее уроках, осторожно наводил о ней справки в вышестоящей организации и понял – она просто его идеал женщины, жены! Скромная, умная, организованная, дети ее очень любят, живет с сестрой, замужем не была, детей нет. Конечно, будь у нее ребенок, это не стало бы препятствием для их отношений и возможного брака.
Улыбнувшись, она вышла из кабинета, в сером плаще, под которым была черная узкая юбка, обтягивающая бедра, голубой свитерок. Все это он уже видел, любовался Катей еще утром, когда она только зашла в учительскую, где он раскладывал журналы на полке. Она была так хороша, свежа, щеки ее были розовыми, да и кончик носа тоже. А ее грудь под пушистым голубым свитером – какие роскошные формы! Он покраснел, быстрым шагом покидая учительскую и начиная возбуждаться при одной только мысли, что когда-нибудь он все же признается этой чудесной девушке в своих чувствах.
Наверное, поэтому, следуя за Катей по аллее сквера, он мог любоваться ею, такой стройной и ладненькой в черных блестящих ботинках на тоненьких каблучках, уже с каким-то особым чувством собственника. Было холодно, апрельно, и ее ножки, небольшая полоса между ботинками и полами плаща, казались голыми, белыми. На самом деле, конечно же, она была в тоненьких светлых колготках. Или чулочках?
Она только один раз оглянулась, вероятно, чтобы убедиться, что он идет следом. На парковке она постояла немного рядом со своей машиной, после чего, увидев, что он подошел к своей и открыл переднюю дверцу рядом с водительским местом, подошла и, улыбнувшись ему, села в машину. Все, попалась птичка! Он не верил своему счастью!
По дороге болтали о всякой ерунде, о погоде, что пора бы уже наступить теплу, что маловато солнца, что вот в мае будет тепло и тогда жизнь покажется не такой уж и тоскливой, как это ощущаешь в холодное время года.
– Вы позвонили своей сестре?
– Честно говоря, нет.
– Что так? – Конечно, он тогда не придал значения этому факту. Подумаешь, не позвонила сестре. Откуда ему знать об их отношениях? Да и вообще, ей виднее, как себя вести.
– И вообще, я отключила телефон. Она слишком уж опекает меня. Так что будем считать, что эта поездка – мой протест против тирании!
– Да? – Он был немного обескуражен. Может, она действительно отправилась с ним только для того, чтобы насолить своей сестре? – А я думал, что нравлюсь вам.
Он произнес это с таким трудом, что у него в горле пересохло. Что сейчас она ответит? Как отреагирует?
– А вы думаете, что я села бы в машину и согласилась бы поехать за город с мужчиной, который мне не нравится? Илья Петрович, вы уж извините меня, может, я не так выразилась…
– Зовите меня просто Илья, – ровное дыхание вновь вернулось к нему, он прямо ожил, услышав, что и она симпатизирует ему.
Он открыл было уже рот, чтобы, не теряя времени, продвинуться дальше в их отношениях и предложить ей перейти на «ты», но вдруг понял, что и сам не готов к такому. Нет-нет, пусть будет пока так. Это же их первое свидание. Или даже не свидание, а как бы шаг к более близкому знакомству.
– Не уверена, что у меня получится вот так сразу, Илья Петрович.
– Но вы позволите мне называть вас Катей?
– Да, конечно, – она так улыбнулась, что он как-то разом обмяк, успокоился и теперь ощущал себя непристойно счастливым.
Когда приехали, вокруг заметно потемнело, небо заволокло серо-розовой ватной мутью, а со стороны озера ползла тяжелая темно-синяя дождевая туча.
– Как же здесь у вас красиво! Воздух какой!
– Почки набухают, но листьев придется подождать. Вы бы видели, какая красота здесь будет уже через месяц! А пока что только крокусы зацвели, подснежники… Утром увидите…
И произнеся это «утром», он понял, что все испортил. Сейчас она потребует, чтобы он отвез ее обратно в город. Утром – значит, он заранее уверен в том, что она останется здесь на ночь. Но, с другой стороны, а как же иначе? Они же и поехали вечером. Глупо предполагать, что, приехав, они сразу же и вернутся в город.
– Посмотрим… – вдруг сказала она совсем просто, без иронии. – Утром и сад хорошенько рассмотрю.
Его отпустило. Все нормально. Она не обиделась и восприняла все правильно.
– Илья Петрович, какой вы счастливый, что живете в этом доме один. Что у вас нет такого вот брата типа моей сестры, который указывал бы вам, как жить, что есть и как себя вести.
– Вы полагаете? – рассеянно проговорил он, впуская ее в дом. – Проходите, пожалуйста. Вот здесь тапочки. Мои тапочки, не подумайте ничего такого. Они почти новые, я недавно их купил, зимой, на рождественском базаре, знаете, они очень теплые, войлочные… Говорите, хорошо, что у меня нет брата? Отчего же? Я был бы очень даже рад, если бы у меня был брат. Все-таки родная душа.
– Просто вы незнакомы с моей сестрой. Понимаете, она, в сущности, неплохой человек, и со стороны может показаться, что она заботится обо мне, но на самом деле…
– Давайте, Катюша, я помогу вам снять плащ. Вот так… Проходите в комнату. Сейчас я разожгу камин, и вы увидите, как здесь будет хорошо и, главное, тепло! Садитесь вот сюда, на диван. Вот вам под спинку подушки. Удобно?
Что же я так нервничаю, подумал он, присаживаясь на маленькую скамейку перед камином и укладывая пирамидку из кусков картона, маленьких щепок, прошлогодних шишек и поленьев. Поднося спичку к картонке, он загадал: если его деревянная конструкция схватится огнем с первого раза, у них с Катей все получится. И она вдруг вспыхнула, огонь охватил сначала щепки с шишками, а потом обнял и первые поленья.
– Какая красота! – захлопала в ладоши Катя, наблюдавшая за ним и тоже, вполне возможно, что-то загадавшая. Хотя кто их знает, этих девушек?
Как же им в тот вечер было хорошо вдвоем! Катя восторгалась всем, что приготовил для нее и чем хотел удивить, усладить Илья Петрович: шампанское, розовое холодное вино «Mondoro rose», маринованные баклажаны, поджаренные на ее глазах свиные отбивные (заготовки которых он купил в кулинарии еще неделю тому назад и тогда еще, перед тем как заморозить, переложил их кусками пергамента, чтобы не прилипали!), консервированные персики (свежие-то он купить не успел, не знал же, когда она осчастливит его своим визитом), варенье из калины собственного приготовления.
Как он и предполагал, вино сделало свое дело, Катя расслабилась окончательно, повеселела, с аппетитом покушала, потом, откинувшись на диванные подушки, с удовольствием, как ему показалось, и с интересом слушала его истории. Он был неплохим рассказчиком, умел насмешить, причем самые уморительные моменты произносил с таким серьезным и невозмутимым видом, что эффект получался двойным, слушатели просто покатывались со смеху.
Хохотала и Катя, да так заразительно, нисколько не смущаясь, закидывая голову и подставляя ему словно бы для поцелуя свою нежную белую шейку с голубыми прожилками. Золотистые волосы ее при этом растрепались, влажные завитки прилипли к вискам, и она была так обворожительна в эти минуты, так близка, что Илья Петрович едва сдерживался, чтобы не схватить ее крепко за плечи, прижать к себе и зацеловать ее всю…
Потом она сказала, что хочет покурить. Он разрешил ей сделать это в комнате возле камина, но она наотрез отказалась и сказала, что лучше это сделать на свежем воздухе. Они вышли на крыльцо, он расстелил на ступеньке сложенный плед, она села, и он укрыл ее плечи своим вязаным джемпером. И с таким чувством он это делал, словно она была его женой, а он – заботливым мужем. Как же он был счастлив в тот вечер!
За сигаретой она снова вспоминала свою сестру, то и дело порывалась позвонить ей, но потом передумывала, и видно было, что она изводит себя мыслями о сестре, о том, как та воспримет, что Катя не ночевала дома.
– Напиши ей сообщение, что с тобой все в порядке, – посоветовал ей Илья Петрович совершенно нейтральное, на его взгляд, решение. – Чтобы она хотя бы в полицию не обращалась, больницы с моргами не обзванивала. Волнуется же. Ты бы ее разыскивала так же, если бы она не пришла домой ночевать.
– А вот это вы верно сказали. Она такая неугомонная, точно будет меня разыскивать.
Она включила телефон и быстро, словно боясь, что вот сейчас сестрин звонок разорвет его, как снаряд, написала сообщение, пробормотав при этом нервно:
– Тысяча пропущенных звонков и сообщений… ну и пусть!
Отправила сообщение и снова отключила телефон.
– Готово! Теперь-то не станет разыскивать. Я написала ей, что со мной все в порядке, чтобы она не волновалась.
– Не сообщила, где находишься?
– Нет. Это моя личная жизнь. И ей совершенно необязательно знать, с кем я провожу время и где. Мне не тринадцать лет, – она заносчиво, как взрослеющий ребенок, задрала подбородок, а потом вдруг расхохоталась.
– Быть может, ты хочешь уже спать?
– А который час? – легкомысленно спросила она, до этого ни разу не поинтересовавшись временем.
– Половина первого.
– Что-о-о?!
Он с виноватым видом пожал плечами.
– Пожалуй, что пора и спать. А можно я буду спать прямо здесь, на этом диване?
– У меня есть предложение получше. На втором этаже я приготовил для тебя спальню. Там и душ есть, если пожелаешь. И халат я повесил, мой, конечно, но чистый. И полотенца есть, и все необходимое. Поверь, в постели ты лучше выспишься, комфортнее.
– Ну ладно… – Она внимательно посмотрела на него, словно желая о чем-то спросить, но так и не осмелилась. Должно быть, подумал Илья Петрович, она хотела спросить, не присоединюсь ли я к ней, или, напротив, попросит не беспокоить ее. – Хорошо. Вот только еще пару глотков шампанского сделаю, и все. Так пить хочется…
– Ну-ну, успокойся, прошу тебя.
Они сидели на диване, на том самом диване, где она тогда, в апреле, пила шампанское, заедая его консервированными персиками, да только если в прошлый раз она была счастлива и хохотала, то сейчас несчастная и заплаканная, устроившись в его объятьях, тихонько поскуливала как раненый зверек.
– Но если это не ты, то кто же тогда?
Она не понимала, что говорит. Не осознавала, как больно ранит его. И как это ей вообще в голову пришла мысль подозревать его? Вероятно, мало что зная про свою сестру, а потому не зная, кто мог бы пожелать ей смерти, но крепко помня ту обиду, что нанесла ему ее сестра, и считая ее виновницей его рухнувшей карьеры, да и репутации в целом, она решила, что только у него, у Ильи Петровича Воронцова, имелся мотив для убийства.
– Скажи, я что, по-твоему, такой кровожадный? – Он потерся щекой о ее щеку и принялся ловить губами мочку ее уха. Теплую и слабо пахнущую духами.
– Что же! Просто я запуталась… Я не знаю, на кого подумать. И заранее простила тебя за нее. Люди меняются, да и я тебя недостаточно хорошо знаю. Может, в тебе живет вулкан, бомба замедленного действия. Не знаю, как поступила бы я, окажись на твоем месте. Ведь она же смешала тебя с грязью. Ненавижу ее!
– Она умерла, Катя. Думаю, с нее достаточно будет, – напомнил он ей.
– Это для всех она умерла, но только не для меня. Я чувствую ее присутствие постоянно. Мне кажется, что она следит за мной. И знаешь, – она вдруг заревела как девочка, некрасиво раскрывая рот и чуть ли не пуская пузыри, – я скучаю по ней. Ты бы знал, как мне ее не хватает! Как бы мне хотелось, чтобы все это было лишь сном!
Он и сам не заметил, как начал раздевать ее. Она плакала, рассказывала ему о каких-то эклерах, конфетах, райских птицах, а он думал только о том, как бы расстегнуть ее блузку да стащить тесные джинсы.
– О боже! – застонал, захрипел он в тот момент, когда, окончательно потеряв рассудок, вошел в нее, в раскаленную, отчаянно доступную и одновременно напугавшую его своей неожиданной невинностью, и осознал, что он ее первый мужчина. У него чуть было не вырвалось: «Была бы жива твоя сестра, страшно представить, какие были бы последствия…»
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?