Текст книги "Дама из Амстердама"

7

Двери лифта открывались и закрывались. И этот неприятный шум заставил десятиклассницу Лизу Капкову выйти из квартиры, чтобы, успев просунуть руку, нажать на кнопку с цифрой 1, тем самым отправить лифт вниз. Лифт уже давно был неисправен и время от времени застревал именно на последнем, девятом этаже, где и жила Лиза. Было около десяти часов вечера, лестничная клетка была ярко освещена мощной электрической лампочкой. Здесь, на последнем этаже, было чисто, сюда редко забирались бомжи или пьяницы, а усилиями благообразной пенсионерки, жившей напротив сестер Капковых, на подоконнике ярко-розовыми цветами зацвели «декабристы».

Лиза, не дождавшаяся сестру, поужинала в одиночестве перед телевизором и успела просмотреть два фильма, прежде чем ее отвлек этот противный и так сильно раздражающий звук хлопающих дверей лифта… Но она считала себя обязанной «исправить» его, иначе сестре Людмиле придется подниматься пешком по темной лестнице.

Лиза, даже не накинув на плечи кофту, выбежала из согретой калорифером квартиры на лестничную площадку и замерла перед лифтом, дверь открылась, и она увидела свою сестру Людмилу на полу, сидящую в углу лифта и как-то неловко завалившуюся на бок… Бледное ее лицо было опущено и закрыто волосами… Ноги в черных колготках и красных ботинках на острых каблучках раздвинуты, как у куклы…

– Люда?

Первая мысль – она пьяна. Вторая – надо срочно принести спичечный коробок, чтобы заблокировать двери. Их хлопанье становилось просто невыносимым. Она двигалась, плохо соображая. Заблокировала дверь и, подхватив сестру под мышки, выволокла из лифта, усадила на ледяной плиточный пол и привалила к стене.

– Люда, что с тобой?.. Где ты была? – Лиза похлопала ее по щекам. Она знала, что Людмила встречается с каким-то парнем, вроде бы студентом, что иногда приходит подшофе, но чтобы упиться вот так, до безобразия, – такого еще никогда не было. – Вот черт, а где твоя сумка? Забыла в такси? Дурища…

Но ругательное слово она все равно произнесла ласково, с любовью, потому что сильно любила свою старшую сестру и прощала ей все. После смерти родителей Людмила заменила ей их. Сестра хорошо зарабатывала, заботилась о Лизе, вела хозяйство, и вообще, если бы не она, что с ней, Лизой, стало бы?

Лиза снова подхватила сестру и потащила домой. Уложила на ковровую дорожку в передней и сразу же захлопнула дверь, чтобы никто из любопытных соседей не успел увидеть, в каком виде Люда вернулась домой. Черная узкая юбка, черная кожаная куртка, все черное и почему-то липкое… Лиза посмотрела на свою руку, и волосы на ее голове зашевелились… Кровь. Откуда она?

В прихожей было недостаточно света, и тогда Лиза потащила свою сестру ближе к кухне, где посветлее. Кровь сочилась из дыры на куртке. Лиза расстегнула куртку и увидела влажный от крови коричневый свитер сестры. Грудь Люды была прострелена. Люда не дышала. Убили…

На подкашивающихся ногах она подошла к телефону и вызвала «Скорую».

– Девушка, мою сестру убили, только что… Она еще теплая, но уже не дышит… В лифте… Она была в лифте…

Потом набрала номер милиции.

– Кто-то убил мою сестру. Из пистолета. Она не дышит. Приезжайте поскорее… Может, убийца где-то рядом? При ней нет сумки, ничего… Быстрее, слышите?!!

Она опустилась на пол и прилегла рядом с сестрой, прижалась к ее голове и поцеловала в щеку.

– Люда… Людочка… Очнись, проснись. Задыши. Тебя убили по ошибке. Или ограбили.

Она только сейчас заметила, что на сестре нет золотых украшений, которые та так любила. Ни перстня с рубином, ни цепочек, ни браслета… Золотые часы! Вот… Зачем тебе понадобилось их покупать? Вложение денег… Смешно… Люда. Так нельзя.

Она ущипнула себя. Затем еще и еще… Она сидела рядом, поглаживая голову сестры, пока в дверь не позвонили…

8

Лука крепко спал, когда она вышла из притихшей квартиры и поехала домой. В машине было холодно. Так хотелось оказаться в своей квартире, полежать в горячей ванне… Это становилось уже навязчивой идеей. Куда она ехала? Чего хотела? Можно было бы позвонить в дверь и, предположив, что Чемберлен не знает ее в лицо, спросить Ларису Стрешневу. А вдруг это все-таки происки Кирилла и этот парень знает ее в лицо, а она его просто забыла… Но нет, такого красавца не забудешь… Кто он? Что делает у нее дома? Может, все-таки позвонить Кириллу? А где сам-то Кирилл живет? Наверняка купил себе квартиру и живет себе спокойно, ждет ее возвращения… Может, правда любит ее?

Не доехав до дома, она остановила машину напротив супермаркета, чтобы купить что-нибудь поесть. Ей хотелось перекусить в машине, чтобы никто не видел, как она голодна. Она купит себе что-нибудь такое, чего она, домашний человек, никогда раньше не покупала и не ела вот таким диким образом, к примеру, кусок сырокопченой колбасы, батон, пакет молока или сока… Еще бумажные полотенца… Как же ей хотелось домой, домой… В чистоту, комфорт…

Лариса катила перед собой тележку и вдруг зажмурилась – прямо на нее шел Чемберлен. Собственной персоной. Джинсы, кожаная куртка, волосы вразлет, спокойные, разрезанные глаза… Вот он, шанс. Если она сейчас не заговорит с ним, то когда еще ей представится такая возможность?

Она недолго думала. Вернее, совсем не думала. Она просто выбросила из своей тележки бутылку с соком киви. Чемберлен с забрызганными джинсами кинулся ее успокаивать.

– Черт… Черт… – чертыхалась она, боясь поднять голову. Вот сейчас он увидит, что у нее кривой нос, что она страшно некрасива и что вообще дура.

– Да не переживайте вы так… что это на вас нашло? Подумаешь, сок разбился? Да сейчас все уберут… Мне вот вашу одежду жалко…

– Да это же ваши джинсы все забрызганы… Хотите, я дам вам денег на химчистку…

Она вдруг поняла, что у нее нет сил соблазнять Чемберлена, что она никогда не посмеет разговаривать с ним как с равным. Он был богом для нее, во всяком случае, небожителем, как настоящий Ричард Чемберлен, случайно забредший в этот супермаркет за перепелиными яйцами или земляникой. Куда она со своим носом и взглядом затравленного зверька?

Она не помнила, как оказалась на улице. Ветер трепал ее волосы, как трепал и волосы стоящего рядом Чемберлена. Он заплатил за сок, улыбнулся подлетевшей к ним продавщице и сказал, что это он нечаянно разбил бутылку.

– Меня зовут Игорь, – сказал он. – Хотите, я угощу вас кофе и дам вам возможность привести в порядок свою одежду?

Он явно клеился к ней, потому как ее одежда была более-менее в порядке, если не считать нескольких пятен на джинсах.

– Я живу здесь недалеко, вернее, совсем рядом, вот в этом доме…

Она не верила своим ушам. Оказывается, у Чемберлена был еще и голос, божественный голос, бархатистый, мягкий. По-видимому, он был очень добрым человеком.

– Хорошо, я только уложу пакеты в машину, – сказала она, не глядя, пытаясь всунуть ключи и открыть свой старенький «бумер».

– Вам помочь?

– Нет, спасибо…

Ей хотелось крикнуть ему: «Открой глаза, посмотри на мой нос, разве ты не видишь, как я боюсь тебя, как я недостойна тебя?»

Он привел ее в «свою» квартиру. Ей предстояло удивиться уютным апартаментам, роскошной, устланной коврами студии, удобной лестнице, оборудованной кухне, красивой ванной комнате… Она заново открывала для себя свою квартиру. Вот когда жила здесь, не ценила, оставшись же на улице, завидует этому парню, поселившемуся тут непонятно каким образом.

– У вас такая квартира… – Она развела руками. – Просто шик!

– Да уж… Она мне и самому нравится…

Может, Кирилл каким-то мошенническим образом продал ее, слепив из воздуха генеральную доверенность, и Чемберлен на самом деле является ее хозяином? Вот так штука… Зря она не позвонила Кириллу.

Он на правах хозяина усадил ее на диван и принес сначала водку, а потом и обещанный кофе. Она не верила, что все, что происходит с ней, явь.

– А что бы вы сказали, если бы узнали, что я нарочно уронила бутылку с соком? – засмеялась она, понимая, что он воспримет ее слова лишь как шутку.

– Подумал бы, что вы – смелая девушка. Жаль, что это не так…

– Откуда вам знать?

– Да потому что это я толкнул вас, когда шел со своей тележкой… Так-то вот. Знаете, вы мне ужасно нравитесь. Может, вы хотите есть?

– А что, у меня такой голодный вид?

– Нет, но все равно… Хотя, так и быть, теперь моя очередь вам признаваться. Я действительно нарочно толкнул вас, чтобы познакомиться… Во-первых, вы мне понравились, а во-вторых, я надеялся, что, когда мы немного познакомимся, вы приготовите мне что-нибудь домашнее… Я и мяса купил, и овощей… Вы же сами видели, у меня была полная тележка…

И вот уже через несколько минут она, слегка опьяневшая от водки, стояла за своим любимым разделочным столом и отбивала мясо… В этой кухне она чувствовала себя хозяйкой в полном смысле этого слова. Хотя ей и приходилось, когда Чемберлен заходил туда, делать вид, что она ищет то оливковое масло, то пряности…

– Вообще-то я далеко не всем красивым мужчинам вроде вас готовлю обед, – заметила она, переворачивая отбивные и по-прежнему боясь взглянуть ему в лицо.

– Да что вы говорите? – Чемберлен подошел к ней с новой порцией холодной водки. – Вы чем закусывать будете – лимоном или колбасой?

– Лимоном.

– Я, знаете ли, тоже не всех толкаю тележкой в супермаркете. Говорю же, вы мне понравились. Но я, признаться, и не предполагал, что вы умеете так прекрасно готовить… За встречу?

Они чокнулись хрустальными рюмками (подарок мамы, пронеслось в голове у Лары) и выпили. В голове закружилось. Лариса накрыла стол на кухне и поняла, что не готова к застолью. Она вообще не подготовилась к такому стремительному развитию событий. Ей необходимо было принять ванну и переодеться. Но вся одежда в основном томилась в чемоданах, уложенных в багажнике машины.

– Знаете, чего не хватает к этим отбивным?

– Чего? – Чемберлен пожирал глазами расставленную на столе еду: помимо отбивных, Лара успела приготовить салаты из морепродуктов, из сыра с чесноком и итальянские макароны. – Так чего же не хватает?

– Красного вина. Я без него не сяду… Ну, пожалуйста, Чемберлен… сходите за вином… Это ведь так близко, магазин совсем рядом…

– Да нет вопросов!

И он в каком-то нежном порыве поцеловал ее в щеку и бросился к двери.

Никогда еще Лариса не мылась так быстро, нанося на волосы шампунь и смывая пену теплой тугой струей воды. Она даже успела почистить зубы, вытереться насухо и переодеться у себя в спальне в другие джинсы и другой джемпер, правда, такого же оттенка, как и тот, в котором она сюда пришла. Выглянув в окно и увидев, что ее голодный квартирант возвращается, она за минуту успела даже подсушить волосы феном… Когда он пришел, она, чистая и успокоенная, сидела за столом и грызла яблоко.

– Ты помылась, – сказал он с ходу.

Она покраснела.

– И переоделась. Не понял.

– И я тоже не поняла…

Они некоторое время молчали.

– В чем дело? Тебе негде жить?

– Послушай… Вообще-то мне есть где жить… Да только в моей квартире живут посторонние… – События разворачивались уже бесконтрольно.

– И как же это случилось? Тебя что, выселили? – Чемберлен машинально откупорил бутылку и разлил вино по стаканам.

– Представляешь, – Лара встала и залпом выпила половину стакана вина. – Прилетаю из-за границы, захожу домой, вижу – в моей квартире кто-то живет… Какой-то посторонний мужчина.

– Ты хотя бы милицию-то вызвала?

– Нет.

– Почему?

– Подумала, что это бывший муж в мое отсутствие пустил на квартиру своего друга…

– Ты позвонила ему? Подожди… Давай выпьем и немного перекусим, а то у меня сейчас случится голодный обморок…

Он вел себя так естественно, что Лара поверила тому, что он так до сих пор и не догадался, что речь идет о нем самом.

Пока он ел и стонал по поводу сочной и мягкой отбивной, Лариса думала, что будет, когда она расскажет ему самое главное. Или пусть все идет, как идет? Она улыбнулась и выпила еще немного вина.

– Значит, ты приехала, а в твоей квартире живет какой-то тип… И ведь ключи подошли, так? – Казалось, что он искренне возмущен таким поведением незваного гостя, который даже не удосужился поменять замки.

– Конечно, подошли, раз я вошла.

– И что дальше? Ты ему что-нибудь сказала? Призвала, так сказать, к ответу? – спрашивал он с набитым ртом.

Она чуть не расхохоталась, до того комичная была ситуация.

– Да ничего я не сказала… Увидела мужика, испугалась и убежала… Вот и таскаюсь уже второй день с чемоданами в машине, даже помыться еще с дороги не успела… – Она решила опустить свою встречу с Лукой вместе с его прекрасной ванной, мягкими полотенцами и полосатой, синей с белым, мужской пижамой.

– Бедолага… Представляю, в каком темпе ты сейчас мылась… А я-то, осел, и не догадался…

– Да как же ты мог догадаться? Разве у меня на лбу написано, что я с дороги и не мытая? Или… от меня пахнет…

– Нет-нет, успокойся, ты выглядела чистой и свежей, как маргаритка. Но до чего же интересную историю ты рассказала! Что ты теперь намерена делать?

– Понятия не имею.

– Ты что, сумасшедшая? Ты и дальше будешь таскаться по Москве с чемоданами, вместо того чтобы выбросить наглого квартиранта?

– Я же не мужчина…

– Хорошо, тогда поехали вместе к тебе… Надеюсь, что это какой-нибудь хлюпик… – Чемберлен расхохотался, показывая прекрасные белые зубы.

– Чемберлен… Вернее, Игорь, не знаю даже, как тебе и сказать… Тот мужик, как ты выразился, – ты.

Они смеялись долго, до коликов. В перерывах между взрывами хохота он сказал, что снял эту квартиру и заплатил вперед восемьсот долларов – плата за два месяца. Успокоившись, сказал, что тетка, представившаяся хозяйкой, яркая цветущая женщина лет пятидесяти пяти, с заметным украинским акцентом. У нее была большая связка ключей, и она уверенно открыла все замки этой квартиры. Показала комнаты, кухню, предупредила, что будет приходить и проверять, следит ли квартирант за чистотой.

– Ладно, бог с тобой, живи, раз заплатил… Нас с тобой обманули. Даже копаться в этом деле не хочется… – сказала Лара, заметно повеселев, ведь теперь ей предстояло провести с Чемберленом целых два месяца! – Надеюсь, я тебе не помешаю? Или же… Собственно говоря, не представляю, какие еще могут быть варианты…

– Буду только рад, честное слово, – приобнял Лару растроганный ее добротой Чемберлен. – Вот это история! Но в Москве еще и не такое бывает…

Обед плавно перешел в ужин. Они сидели, пили вино, ели, и Чемберлен рассказывал о том, как он ушел от жены, которую раздражал своим долгим просиживанием за компьютером, что он программист и ему просто необходимы условия для работы. Детей нет, да и вообще он намерен развестись с женой, которая его не понимает. Лариса, слушая его, не понимала, как такой потрясающий мужчина может кого-либо раздражать. У нее голова кружилась и от выпитого вина, и от присутствия рядом Чемберлена. Она даже забыла о своем носе, настолько ей было свободно и хорошо…

– Тогда я позвоню маме и скажу, что приехала… А то, представляешь, ночевала в машине и не знала, как рассказать ей о квартиранте… Уж она бы точно настояла на милиции…

– Конечно, звони. Мама – это святое.

После ужина, затянувшегося до позднего вечера (она провела с Игорем весь день, и часы пролетели незаметно!), она вымыла посуду и, пожелав своему теперь уже гостю, как она его определила, спокойной ночи, улеглась в своей спальне на своей кровати перед своим телевизором – она была дома. И только тогда вспомнила, что так и не позвонила маме. Набрала номер и поняла, что не готова к разговору. Что ей хочется побыть совершенно одной и что даже мамин голос может разрушить то благостное спокойствие, которое в данный момент было для нее самым важным. Но мама откликнулась. Так быстро, что было уже неловко опускать трубку. Лара веселым голосом сообщила ей о своем приезде.

– У тебя все хорошо?

– Да, мамочка, все отлично. А почему ты спрашиваешь об этом таким тоном? Что-нибудь случилось?

– Ты обманываешь не только меня… В первую очередь – себя!

– Не поняла.

И тут мама шепотом сообщила о том, что у нее вот уже неделю живет Кирилл. Что он только и ждет, когда Лара вернется из Мармариса, и не звонит исключительно из-за того, чтобы не спугнуть ее, не травмировать своим звонком, а ждет, когда она, Лара, сама захочет позвонить ему…

– Мама, да ты что, с ума сошла? Зачем ты приютила его? Ты меня спросила? И почему сама не позвонила? Не предупредила? А если бы я собралась к тебе при-ехать, а там Кирилл? Вы что, решили подстроить нашу встречу? Да ты знаешь, кто ты после этого?

Но с мамой было бесполезно разговаривать.

– Ты сначала разберись в своих чувствах, а потом решай, что значит в твоей жизни Кирилл. Человек ошибся, с каждым бывает, он все-таки мужчина. Но он раскаивается… Он очень любит тебя, он не может без тебя жить…

Лариса положила трубку. Два предателя: бывший муж и мать. Ничего себе парочка!

Она выдернула телефонный шнур из розетки, отключила свой сотовый телефон и тут же услышала вопль Чемберлена. Боже, она же отключила его от Интернета! Подсоединила к розетке домашний телефон, вышла из спальни и крикнула:

– Извини, просто мне не хотелось, чтобы мне звонили!..

– Заметано! – откликнулся Чемберлен.

Лариса задрала голову и увидела, что весь второй этаж плавает в голубом сиянии работающего компьютера. Похоже, она начинает понимать его жену…

9

Рано утром в дверь позвонили. Она открыла дверь и увидела маму. Во всем красном, накрашенная, надушенная и с голливудской улыбкой на губах.

– Малышка моя, привет! Я проснулась чуть свет, завела машину, и вот я у тебя… – И она бросилась обнимать Лару. – Только не прогоняй меня, все-таки я твоя мать…

Она разулась и стремительно ворвалась в квартиру, ее путь лежал в кухню. Лара едва поспевала за ней.

– Вот это творожная масса с изюмом, это овсяная каша, она еще теплая, я привезла ее в специальном термосе… Знаю тебя, питаешься всухомятку…

Ее звали Маргарита Петровна, ей было пятьдесят четыре года, но выглядела она много моложе благодаря природной лени и деньгам своего последнего мужа, профессора физики, практически все время проживающего в Америке. «Он продает там свои мозги», – любила повторять мама всем, кто интересовался ее семейным положением, в особенности, на какие средства она живет, всю жизнь нигде не работая.

– Не говори так громко, все-таки еще только восемь утра… Ты что, в четыре часа встала?

– Да я, можно сказать, вообще не ложилась, всю ночь мы с Кириллом думали лишь о тебе и говорили… Он после твоего звонка себе места не находил… Ты просто не видела его в последнее время. Он так похудел, осунулся, у него болит желудок… К кому ему еще было пойти после того, как ты отвергла его, как не ко мне. Понятное дело, что я приютила его, ухаживаю за твоим мужем, забочусь о нем, готовлю ему каши…

– Так это ты не для меня сварила овсянку?

– Лара, как тебе не стыдно? И какая разница, кому я приготовила кашу, ведь вы же оба – мои дети!

– Мама, это я твоя дочь, Кирилл же – мой бывший муж, понимаешь? Он бросил меня, ушел к другой женщине, и, если бы она любила его, он никогда, ты понимаешь, никогда бы ко мне не вернулся. Он изменил мне, а ты кормишь его кашами и покупаешь ему минералку…

– Он сам все покупает. Глупая ты девочка, Лариса, вот что я тебе скажу. Твой муж, помимо того, что добрый человек, еще и очень богатый, а это, скажу я тебе, в наше-то непростое время, да при твоем отношении к работе, прямо скажем, наследственном, не так уж и мало. Вернись к Кириллу, я очень тебя прошу. Ну изменил он тебе, изменил, я понимаю, это больно, но время-то идет, пора бы тебе уже начинать забывать об этом. Прости его и вернись. Поверь мне, я вот живу с ним в одной квартире, мы постоянно разговариваем, я наблюдаю за ним и понимаю, что он при всех своих недостатках все равно будет тебе хорошим мужем.

На втором этаже чихнули. Мама выронила из рук пакет с кефиром.

– Кто там? Ты что, не одна? – На лбу ее выступили бисеринки пота. Она, так спешившая к Ларе через всю Москву и теперь с колотящимся сердцем вытаскивающая из необъятной сумки диетические продукты, немного ошалела, услышав этот чих.

– Не одна.

– Кто там, Лара?

– Мужчина, кто же еще!

– Ты привезла его из Мармариса? Или же успела познакомиться с ним в аэропорту?

– Ни то, ни другое. И вообще неважно, где и когда я с ним познакомилась. Когда ты увидишь его, сама поймешь…

– Ты все-таки решила бросить Кирилла, – упавшим голосом произнесла она. – Так?

– Я еще ничего не решила.

– И как далеко зашли ваши отношения? Запомни, моя дорогая, что теперь, когда у тебя такая прекрасная квартира, желающих пожить в ней будет хоть отбавляй… Ты должна быть предельно осторожной, понимаешь?

– Мама, я все понимаю, я уже взрослая и не собираюсь ни за кого замуж…

– Хорошо. Я тоже все понимаю. Ты не можешь простить Кирилла или просто не хочешь, чтобы он был твоим мужем… Ты разлюбила его как мужчину. Ничего страшного. Это объяснимо. Но ты выйди за него замуж ради денег и спокойствия, а сама встречайся с другим. Так живут многие женщины… Да и мужчины. Лара, ну не будь дурой, не упускай свой шанс… Вот взять хотя бы моего Георгия. Живет он в своей Америке и пусть живет… Но он содержит меня, он перевел на мое имя почти всю свою недвижимость, я уже точно не умру с голода, понимаешь? Да, это звучит цинично, пошло и все такое… Но ты можешь представить меня на паперти?

– Мама, не сгущай краски, я не могу себе представить паперть, не то что тебя на ней…

– Голод, детка, – это страшно. Отсутствие денег искажает психику людей, они меняются, и, поверь мне, не в лучшую сторону. Они звереют, превращаются в злых и жестоких животных. Позвони Кириллу, скажи, что готова с ним встретиться…

Как это ни удивительно, но в ее словах было девяносто процентов правды. Благодаря маме и Кириллу Лара всегда была с деньгами, и позавчерашняя сцена в кондитерской, когда Лука подбирал объедки, лишь дополнила картину нищенской жизни. И это просто чудо, что Лука не беден и что он совершенно случайно, лишь движимый первым после болезни острым приступом голода, ел не доеденную студентами булочку… Бедность – что может быть страшнее?! Это как смерть. А что она умеет, кроме рекламирования зубной пасты и шоколада? Художественное училище плюс курсы менеджеров и бухгалтеров. Негусто.

– Ладно, мама, я подумаю над этим…

– Нет, ты пообещай, что позвонишь ему, прямо сейчас.

– Может, мне прямо сейчас поехать к нему и отдаться? Прямо в офисе? Что ты такое говоришь? Не дави на меня так! Я – нормальный человек…

Она перешла на крик. Наверху послышались шаги, и обе женщины застыли, увидев спускающегося по лестнице в одних спортивных белых трусах красивого, загорелого Чемберлена. Маргарита Петровна, увидев мужчину, словно с обложки дорогого журнала, почувствовала себя несколько уязвленной: у дочери неплохой вкус и везение, у нее же у самой, у Маргариты Петровны, никогда в жизни не было такого роскошного мужчины. Все ее мужья были богатыми и умными импотентами.

– Что за крик, а драки нет? – улыбнулся широко Чемберлен. – Я полагаю, что это твоя мама?

– Мама, это Игорь, – покраснела Лариса. – Игорь, ты угадал, это действительно моя мама.

– Очень приятно, – кивнула головой пораженная мужской красотой Маргарита Петровна. Да уж, Кирилл отдыхает… – Ну ладно, мне пора… Я приехала, чтобы немного позаботиться о своей дочке. Привезла ей кашку… Смешно, правда? Вам сейчас только кашу есть…

– А что? Я, например, очень люблю каши. Да только мне некому ее приготовить.

Лариса вообще не знала, куда себя деть от стыда. Мама думает, что они любовники. Как же… Если бы она знала, какие обстоятельства столкнули их здесь, в этой квартире… А что, если он солгал ей и он сам самовольно влез в эту квартиру и теперь разыгрывает из себя ни в чем не повинного квартиранта, отвалившего какой-то мошеннице восемьсот долларов?! У нее от этой мысли кровь отлила от лица…

Мама ушла, поцеловав ее на прощание и не сказав больше ни слова. То место на щеке, куда она Ларису поцеловала, еще долго потом пахло ее крепкими духами…

– У тебя такая молодая мама, – сказал Чемберлен.

– Кашу будешь? – как-то вяло предложила Лара густую замазку, которую мама называла овсяной кашей.

– Буду. Я все буду. Да, кстати… Там, в шкафу, где сахарница, я положил деньги. Это на питание. Я же не альфонс какой! – И Чемберлен снова улыбнулся, так чудесно, открыто, что Лара устыдилась своих мыслей.

– Хорошо, я поняла.

После завтрака он помог ей поднять из машины багаж и снова сел за компьютер, Лара же принялась разбирать чемоданы… Квартира заполнилась звуками работающего телевизора и стиральной машины. Лара с удовольствием стирала свои вещи, развешивала их на сушилке, заодно разобрала и шкаф. Он был прав, этот Чемберлен, они совершенно не мешали друг другу. Напротив, его присутствие избавило ее от чувства полного, беспросветного одиночества. И даже звонок Кирилла не показался ей таким уж страшным…

Он просил о встрече. Прижав трубку к щеке, Лара ходила по квартире, прибираясь, вытирая пыль, и объясняла своему бывшему мужу, что пока еще не готова встретиться с ним, хотя и думает о нем часто, что никак не может понять, как он мог причинить ей так много боли… Он просил прощения, говорил о том, что готов искупить свою вину круизом, брильянтами и вообще всем, чего только она ни пожелает. Что он хочет вернуться, что мечтает о детях… И, что самое удивительное, она поверила ему. Впервые после всего, что ей пришлось испытать. Быть может, она представила себя на его месте: увлеклась Чемберленом, а потом разочаровалась и решила вернуться к Кириллу… Вполне реальная ситуация.

– Я люблю тебя, – сказал Кирилл на прощание и поцеловал ее в трубку.

– Кирилл… Я позвоню тебе…

Она остановилась перед пустыми чемоданами и вздохнула с облегчением. Все вещи были разложены, постираны или нашли свое место в шкафах… Она могла бы позвать, конечно, Чемберлена, чтобы тот помог ей уложить чемоданы на антресоли, но решила не отвлекать его от работы. Притащила стремянку и поднялась наверх, распахнула добротно сделанные дверцы под самым потолком. Она заметила, что в левом дальнем углу стоит туго набитый черный пластиковый пакет. Ей стоило труда, зацепив пакет лыжной палкой, специально принесенной из кладовки, вытащить его наружу. Она не могла вспомнить, что в нем, но в любом случае он занимал там место, отведенное под чемодан, а потому она опустила его вниз и затолкала на полку чемоданы, затем отнесла стремянку в кладовую.

Вернувшись в переднюю, она вытряхнула содержимое пакета на пол и была удивлена, когда оттуда выпали туго свернутая простыня, дамская сумка с косметичкой и… рваными колготками. От прилипшей ко дну пакета картонки исходил запах ванили и, как ей показалось, вина. Лара сходила в ванную и вернулась оттуда в оранжевых резиновых перчатках, достала картонку, которая оказалась смятой коробкой, где она обнаружила месиво из крема, бисквита и раздавленного черного винограда…