Текст книги "Айна. Роман-медитация"

Спираль времени

Река Забвения остается позади. Под нами проносятся горы и леса, города и деревни. Они маленькие, не больше спичечных коробков. Мы можем выбрать любой, но один – словно залит солнечным светом, нас притягивает туда как магнитом, и мы осторожно снижаемся.

Двор обычной панельной пятиэтажки. Теплые лучи предзакатного солнца осыпают золотом тротуары, скамейки, листву деревьев, песок на детской площадке. Тени от домов уже вытянулись, разлеглись на прогретой за день земле, как ленивые коты. Ветер еле заметно раскачивает старые качели и играет с развешанным во дворе бельем, от которого далеко разносится запах свежести и хозяйственного мыла.

Узнаешь?

– Похоже на двор моего детства, – с восторгом восклицаешь ты. – Мы что, вернулись в прошлое?

Здесь пусто, никого нет. Кроме девочки лет семи. У нее белая майка, голубая юбка в горох и красные сандалии с бабочками. Левая разбитая коленка покрыта корочкой, а на носу красуется царапина. Волосы убраны в две туго заплетенные косички, бантик на одной развязался и играет на ветру. На скамейке рядом лежит холщовая сумка, из которой выглядывает надкусанная, наверняка хрустящая булка хлеба.

Чувствуешь ее аромат?

Наверное, девочка уже забыла, что мама ждет ее из магазина. Она очень занята – растянула между толстым деревом и ножками скамейки упругую резиночку и старательно выпрыгивает замысловатые фигуры. Она так сосредоточена, что высунула кончик языка.

Удивительно, но в двух шагах от девочки сидит кошка и пристально наблюдает за каждым ее движением. Пятнистая шубка – гладкая и густая, а глаза – разного цвета. Девочка спотыкается, едва не падает и присаживается на корточки, чтобы подтянуть сползший носок. Кошка тут же подбегает к ней, обнюхивает, словно проверяя, все ли в порядке, не поранилась ли девочка. Та что‑то ласково говорит, чешет между ушей, а кошка в ответ лижет ей руку, а потом начинает тереться о ноги.

– Никак не получается, – я наконец могу разобрать слова девочки.

Она садится на скамейку, забросив резиночку, кошка тут же мягко прыгает и ложится рядом с ней, обняв себя хвостом, не сводя глаз с девочки и словно бы безмолвно спрашивая: «Что я могу для тебя сделать? Чем помочь?»

Ты узнала девочку? Глаза наполнились слезами – узнала.

– Давай позовем ее! Эй, малышка, как тебя зовут?

Девочка называет свое имя. Или… твое?

– Подойди, поговори с ней, ну же.

– Привет! Ты кто? Я тебя здесь никогда не видела, а я всех-всех знаю. – Кажется, девочка рада новому знакомству.

– Ну не бойся, скажи ей.

– Я – это ты, только из будущего.

У девочки округляются глаза, она растерянно замирает с открытым ртом. Потом в ее глазах словно вспыхивает искорка понимания, озарения, и вот уже губы расплываются в довольной улыбке, и постепенно все личико начинает сиять от радости.

– Из бу-у-удущего? – восхищенно тянет она. – Вот это да! Мне ужасно хочется узнать, что там, в будущем. А я иногда представляла нашу встречу, и вот ты пришла! Мне столько надо у тебя узнать! Самое главное, ешь ли ты столько шоколада и мороженого, сколько хочется? А гуляешь допоздна? И не ложишься в девять?

– Ну… примерно так…

– А у тебя много красивых платьев и туфель? – сыплет она вопросами. – А он… ну этот, – смущенно называет фамилию мальчика, с которым сидела за партой. – Он предложил тебе дружить, ой, мне, ну ты поняла? И вообще, какой он в будущем? Симпатичный?

– Давно не виделись. Нужно ему позвонить…

– Ага, точно, сходи на телеграф. Ты так и ходишь туда с папой? Да нет, наверное, одной уже можно… Или у вас в будущем все совсем-совсем по‑другому? Вы там, наверное, уже на Луне живете и в космос на работу летаете на ракете?

– Вообще‑то на автобусе ездим.

И ты наконец улыбаешься. Девочка внезапно краснеет и выдает:

– А целоваться ты умеешь? А муж у тебя есть? Красивый? На принца похож? Ой нет, нет, не говори, пусть будет потом сюрприз! Лучше скажи, люди в будущем еще играют в резиночку и «Выше ноги от земли»?

– Ты знаешь, к сожалению, все меньше и меньше.

– Жа-а-алко… Ну, это ничего. Все равно у вас там здорово, интересно, я уверена.

Какое необычное у маленькой тебя представление о жизни и счастье. А ведь все это у тебя есть: и красивые платья, и мороженое, и возможность гулять подольше. Даже целоваться ты умеешь. Разве это не счастье?

Эта маленькая девочка хоть и задает вопросы, которые кажутся взрослому забавными, так широко видит мир, так верит, что в нем возможно все. Нужно только вырасти. Это глубокая мудрость человека, который, с одной стороны, еще мало знает, а с другой – помнит то, что в него заложено.

– Я придумала, – девочка подпрыгнула. – А пойдем бегать? Я бы позвала тебя кататься на велике, но, если зайду за ним домой, мама больше не отпустит.

– Велик… Как же я могла забыть, как это здорово, когда несешься на нем и думаешь: «Вот это ветер! Такой свежий и прямо в лицо! А как пахнет асфальт! Пошел дождь? Не беда, веселее ехать!» Какое это счастье – лететь навстречу ветру, разбивать коленки, бежать сломя голову долго-долго, до самого горизонта. Детство было порой чудес и исследований, когда каждая пылинка и травинка вызывали интерес.

И потом с твоих губ само слетает:

– Побежали?

Девочка срывается с места первой. Она хохочет, лента спадает с волос и улетает с ветром. Перед ней нет преград, все ее мечты сбываются, природа разговаривает с ней. Ее мир безграничен, безопасен и всегда на ее стороне. А главное, она – это ты!

И вот вы уже бежите вместе. Прямо за домом поляна цветущей травы, в ней стрекочут кузнечики и гудят шмели. Медовый запах окутывает вас обеих. Набегавшись, вы падаете в траву и смотрите в небо, не переживая, что вас увидят из окон пятиэтажки. Пусть думают что хотят.

– Смотри, на что похоже это облако? – спрашивает девочка.

– На самолет?

– Да нет же, – смеется она. – На конфету. Ты тоже на облаке прилетела, я видела. А есть еще на небе такие? Вот бы покататься.

Девочка молчит какое‑то время, словно обдумывает нечто важное, и наконец решается:

– Слушай, я хочу подарить тебе кое‑что. Это самое ценное, что у меня есть, и на целом свете ничего дороже нет. Я это закопала тут недалеко.

– Точно, секретики! Я помню, как прятала такие… А тебе не жалко эту вещь, раз она такая ценная?

– Для тебя нет. Пойдем.

Она возвращается к углу дома, старательно отсчитывает от него десять огромных шагов по полю, что‑то высматривает в траве, а затем издает победный возглас. Начинает копать прямо голыми руками, иногда вытирая со лба пот, отчего на нем остаются грязные дорожки.

– Вот оно! – провозглашает девочка и извлекает из ямки большую жестяную коробку.

– Ого, да у тебя тут целый клад!

Девочка открывает коробку, достает из нее еще одну, поменьше, из той – следующую (ты вспоминаешь, что эта – от папиных часов). И примерно в пятой по счету коробочке находится та самая заветная вещь. Девочка какое‑то время разглядывает ее, отвернувшись, а потом показывает тебе грязный зажатый кулачок.

– Дарю, на удачу.

Ты протягиваешь ладонь, и на нее тут же падает огромная стекляшка от люстры в виде яичка с заостренным концом и мелкими гранями. Тебя словно молнией бьет: точно, для тебя когда‑то не было ничего дороже этой безделушки.

– Это бриллиант, – поясняет девочка.

Конечно, вон как сияет! Ты вспоминаешь, что увидела эту вещицу дома у подружки. Яичко просто лежало на столе. Внимательно посмотрев на люстру, походив под ней туда и сюда, ты убедилась, что там все подвески на месте, а это, наверное, запасная. Или просто ждет тут тебя. Ты тогда взяла ее себе и берегла, как величайшее сокровище. Интересно, куда «бриллиант» потом пропал?..

– Спасибо тебе…

Тут распахивается одно из окон и слышится голос, от которого на твои глаза наворачиваются слезы:

– Домой! Сколько можно во дворе торчать? Ужинать пора!

– Бегу, мам! – девочка машет ей рукой. – Слушай, а ты еще придешь? Нет? Жа-а-а-алко.

Ее лицо становится грустным, в глазах блестят слезы, нижняя губа едва заметно подрагивает. Но она не плачет, сдерживается.

– Ну… Ведь ты же – это я, и когда я стану взрослой, получается, мы снова встретимся. – От этой мысли она снова веселеет. – Но ты там, в будущем, не унывай, пожалуйста, будь сильной, смелой, деловой. Ничего не бойся, дружи только с теми, с кем смешно, и держись подальше от тех, с кем грустно. Почаще обнимай папу с мамой и носи самые красивые платья! Пусть тебя всегда окружают хорошие люди. Если что‑то пойдет не так, ты мысленно обнимай меня. Я всегда с тобой и очень рада, что мы с тобой встретились.

– Какая смышленая! – смеешься ты.

Девочка бежит во двор, где остались сумка с продуктами и резиночка. Уже почти скрывшись за углом дома, она еще раз оборачивается и кричит:

– А, вот еще! Не забывай чистить зубы и шапку надевать! Пока, большая, взрослая я!

Когда она совсем уходит, на тебя накатывает необъяснимая грусть, тело обмякает, ты готова разрыдаться, но по привычке терпишь.

– Айна, меня словно расколдовали ото сна. Я чувствую и боль, и счастье, но как будто что‑то упущено. Вот что оказалось важным на самом деле: маленькие радости, непосредственность, способность спонтанно реагировать на жизнь. Ведь когда‑то я была такой же, вернее, этой самой девочкой. И где же я потеряла все это? Столько времени потрачено на дурацкие эмоции, на обиды и злость, на выживание, а ведь можно вот так, как в детстве. Всегда можно так, как в детстве…

– Поплачь, не терпи никогда больше, не надо. Плакать полезно, не стесняйся, иди, я обниму тебя. Наше облако куда‑то исчезло, зато перед мостом перекинулась яркая радуга, и мы стоим у ее края.

– Надо же, я о стольком мечтала, а потом страх все разрушил. Как же так? – печально вздыхаешь ты.

– Страх? Он обитает как раз на другом конце этой радуги. Пойдем? Возьми меня за руку, словно ты действительно стала той маленькой девочкой.

– Знаешь, я бы туда ни за что не пошла, если бы сейчас не увидела свое детство и не поняла, как много потеряла из‑за страха, – заявляешь уверенно. – А теперь я готова, я хочу пойти в него.

Мы не спеша поднимаемся. Радуга постепенно бледнеет и из разноцветной становится серой. Так действует страх – притупляет все краски мира. На том конце радуги совсем темно, и я чувствую, как твои пальцы все крепче сжимают мою руку.

– Идем. Нам нужно шагнуть в эту черноту. Ведь на самом деле страха нет.

Страх, которого нет

– Где это мы? Мне как‑то не по себе, – признаешься ты.

– Глупо просить тебя не бояться, можешь бояться сколько угодно, тем более что это совершенно естественно, но, конечно, немного неприятно. Мы в долине твоих страхов – хорошо, что мы оказались в ней ночью, потому что днем здесь невыносимое пекло.

Только представь, как ветер, что так освежал нас, пока мы летели на облаке, вдруг становится сухим и горячим. Он обжигает кожу и бросает в лицо колючий песок, которым здесь покрыто все до самого горизонта, куда ни посмотри. Песок днем похож на пролившийся солнечный свет. Он вырастает горами, ложится волнами, стелется под ноги раскаленной равниной, тихо поет свою песню вечности. Его, как и время, не удержать в руках – он по крупицам просыпается сквозь пальцы.

Ступать по горячему песку больно, но нам повезло, и он уже почти остыл. Потрогай его босой стопой, чувствуешь, какой он теплый и приятный? Ночью пустыня отдыхает. Если прислушаться, можно уловить, как дюны облегченно вздыхают, словно предвкушая долгожданную свежесть.

Пока мы идем, понаблюдай – и заметишь, что пустыня вовсе не безжизненна. Смотри, вон кактусы, которые даже в таких суровых условиях сумели сберечь в себе воду, а там, между камней, скользнула неуловимая ящерица.

– Здесь так спокойно и никого нет, но знаешь, эти невероятные просторы оголяют мою уязвимость, – ты с опаской озираешься по сторонам. – Почему‑то изнутри невольно поднимаются тревога и страх… Я всегда завидовала тем, кто ничего не боится. Хотелось бы и мне быть бесстрашной!

– А ты знала, что примерно 300 человек в мире не испытывают чувства страха? Думаешь, им повезло? На самом деле это синдром Урбаха-Вите – редкое генетическое заболевание, которое приводит к полному отсутствию страха. Для здорового человека бояться – дело обычное.

– Но я ведь все равно ужасная трусиха! – споришь ты. – Вот и сейчас мне так страшно, что я просто не могу идти дальше!

– Самый простой способ справиться со страхом – подышать особым образом. Это временная мера, но работает эффективно, когда нужно быстро избавиться от симптома, так сказать, потушить местный пожар. Итак, делай вдох и выдох и постепенно удлиняй их, чтобы дыхание замедлилось. Это уловка разума: когда дыхание замедляется, затормаживаются все обменные процессы, от этого адреналин перестает активно поступать в кровь, что и приводит к снижению уровня страха и тревоги. Твой разум начинает думать, что дыхание скоро совсем пропадет, а его отсутствие равно смерти, но если меня нет, то и страха тоже нет. Ну как, стало легче?

– Да, пожалуй, мы можем продолжать путь, – уже спокойнее отвечаешь ты.

– На этой планете каждая женщина в той или иной степени считает себя трусихой. Расскажи, чего ты боишься.

– Да всего на свете! Будущего, успеха, перемен, близости, остаться одной, смерти своей или близких, – перечисляешь ты. – Я боюсь, боюсь, боюсь… Мне так надоело, и я не знаю, как с этим бороться.

– Да, ты словно на тропе войны со своими страхами. И пока победа точно не за тобой. В глобальном смысле это война с собой, ведь именно ты эти самые страхи и порождаешь. И я ведь сейчас говорю про воображаемые, надуманные страхи, не имеющие ничего общего с реальностью и с риском для жизни.

Борьба всегда идет из внутренней боли. Борьба свойственна мужчинам, им нужно побеждать, в этом их сила. Для женщины она разрушительна. Искусство женщины – уметь сдаваться и делать это красиво! А поскольку вы привыкли бороться – то и со страхом тоже боретесь.

На старой Земле вообще принято бороться. Это впитано с молоком матери, глубоко впечатано в ДНК, вшито в коллективное бессознательное. Хорошая новость в том, что в последнее время многие стали сомневаться в набивших оскомину истинах. А что, если это не так и все это время люди шли по ложному пути, следовали неправильной стратегии? К чему обычно приводит борьба? Что, если бороться не нужно?

Ты ведь тоже любишь бороться – смотри! Я взмахиваю рукой над песком у наших ног, и он словно оживает, с еле слышным шелестом начинает двигаться, пересыпаться, складываясь сначала во что‑то абстрактное, но уже совсем скоро ты различаешь в его узорах знакомые образы. Вот ты борешься с мамой, пытаясь ей доказать свою правоту. Еще одно неуловимое движение песка – и мы видим одного из твоих мужчин, с которым ты пыталась отстаивать право на существование. Картинка снова меняется, еще одна и еще – все быстрее и быстрее перед нами мелькают люди из прошлого, с которыми ты боролась: руководитель, врач, продавщица из магазина напротив – список можно продолжать бесконечно!

– Пожалуйста, хватит! – восклицаешь ты, закрывая глаза руками.

– Как скажешь. Еще один взмах руки, и поднявшийся ветер сдувает все, снова выравнивая песчаное море перед нами. Посмотри, это просто песок, это ненастоящее. Стоит подуть ветру, и он все перемешает, унесет, и ничего не оставит от твоей борьбы. Страхи – как песчинки, они перекатываются от одного человека к другому, принимают замысловатые формы, но ничего собой в действительности не представляют.

Пойми: страх – это часть тебя, твоего восприятия мира, часть того, во что ты веришь. И вот ты боишься пойти в новое, цепляясь за что‑то не всегда удобное, но понятное и такое родное. Так ты поначалу боялась кататься на велосипеде или нырять, боялась, но жутко хотела петь, боялась американских горок, мохнатых пауков и темноты. (Темноты до сих пор боишься!) Точнее, думаешь, убедила себя, что боишься, и поверила в это всем сердцем.

Страх протягивает тебе руку, страх проверяет тебя, бросает вызов. А ты наделяешь его такой силой и властью, облекаешь его в самые изощренные образы и формы, что он, сам того не желая, становится настоящим, живет с тобой, ходит с тобой на работу, встречает тебя вечером у метро.

Страх – это часть твоей свободы. Вспомни, как ты чувствуешь себя, когда удается преодолеть его.

– Счастливой и… действительно свободной? – задумалась ты. – Правильно говорят: гора с плеч или камень с души. Каждый раз, преодолевая страх, я могу вдохнуть полной грудью. Ощущаю себя более легкой, свободной, расслабленной.

– А можешь привести несколько примеров, когда ты поборола страх? Больше для себя самой, чем для меня. Попробуй!

– Помню, как долго боялась, но ушла с нелюбимой работы, и в итоге с новой все сложилось наилучшим образом. Не раз сама делала первые шаги в отношениях. Переехала в другой город… Ой, а еще купила те жутко дорогие туфли, на которые столько смотрела! А однажды все бросила и отправилась в путешествие. Ого, сколько всего! – удивленно воскликнула ты. – Я даже и не представляла, как часто побеждаю свои страхи!

– Да ты просто какой‑то отважный трус!

Так все‑таки страх был причиной твоих проблем? Нет же, он стоит на страже твоей свободы! Он помогает, раскрывает новые возможности. Не борись, сдайся страху, пойми, что там спрятан твой ресурс. Чем глубже ты погружаешься в страх – тем глубже погружаешься и раскрываешь себя!

Ты, главное, почувствуй, что он твой!

Твоя темная сторона (твое чудище), которая просится быть проявленной. Твой хранитель, который на самом деле оберегает и защищает тебя. Пусть он станет твоим воображаемым другом, ведь он всегда на твоей стороне.

Просто разреши себе бояться, а потом иди ему навстречу, погрузись в него. Да, приоткрыть эту дверцу мешает боязнь страха. Но ведь смысл не в том, чтобы стать бесстрашной, а в том, чтобы научиться понимать и принимать это в себе, ведь, когда ты злишься или расстроена, ты точно знаешь, как поступить (может, не всегда решаешься). И ты точно придумала свой рецепт реанимации из этих состояний: подышать, посчитать до десяти, представить себя в безопасном месте и тому подобное. То же самое и со страхом.

Но нам пора идти дальше. Ноги приятно проваливаются в песок. С каждым шагом он постепенно остывает, из теплого становясь прохладным. Пустыня незаметно наполняется новыми звуками и запахами. Где‑то кричит ночная птица, стрекочут насекомые, цветы кактусов распускаются и наполняют ночной воздух тонким ароматом. Глаза привыкают к темноте, и вот наконец можно насладиться красотой этого бескрайнего простора. Над нашими головами одна за другой загораются первые звезды – небесный песок, сияющий и переливающийся в вышине.

Взгляни вон туда. Все это время на расстоянии от нас, но не отставая ни на шаг, бредет странный силуэт. Неестественно вытянутые руки и ноги, длинные костлявые пальцы волочатся по земле, оставляя на песке полосы от острых когтей. Иногда он несмело поворачивает голову в нашу сторону, а потом снова смотрит себе под ноги. Узнаешь, кто это?

– Не может быть! Это тот самый монстр, которого я боялась в детстве? – с сомнением спрашиваешь ты. – Я думала, он живет у меня под кроватью. Так он на самом деле существует?

– Пока ты в него искренне веришь – конечно. Вспомни, как тебе было жутко страшно и интересно. Но теперь ведь ты его не боишься?

– Ну… ноги под одеяло я по‑прежнему прячу, но… нет, не боюсь! – пожала плечами ты. – Мне даже его немного жаль. Монстр какой‑то грустный и одинокий. Да он ведь и сам нас боится, иначе давно бы подошел ближе. И, кажется, ему не хочется, чтобы я о нем забывала… Бедняжка… Но я его больше не боюсь!

Как только ты громко заявляешь об этом и поворачиваешься лицом к своему детскому страху, он замирает и тоже прямо смотрит на тебя. Давай подойдем поближе! С каждым нашим шагом длинные руки и ноги монстра переплетаются, покрываются колючками, прорастают корнями в песок.

– Да это же просто высоченный кактус, разросшийся во все стороны! – улыбаешься ты.

– Точно! Будь сейчас день, он отбрасывал бы длинную спасительную тень, в которой так приятно отдохнуть от жары. Так и все остальные надуманные страхи – это все те же монстры, большие, жуткие и нереальные. Но мы подошли к нему не только ради того, чтобы рассмотреть получше. Знаешь, в каждом страхе есть твой ресурс, твоя оставленная, отвергнутая часть, ты все время чем‑то платишь за то, чего боишься. Посмотри, какие колючки у этого кактуса – ими ты защищаешься от мира. Но почему ты это делаешь? Что прячешь внутри?

– Я прячу свою уязвимость, не хочу выглядеть слабой, – осторожно начинаешь ты. – Боюсь быть… женщиной.

В это время кактус начинает медленно испаряться, исчезать, а на его месте в воздухе зависают мириады мельчайших брызг. Ты делаешь шаг в это облако воды, и она словно впитывается в твое тело. Ты стоишь растерянная, не знаешь, что сказать, и только слизываешь с губ капельки живительной влаги.

– Ко мне словно вернулось что‑то забытое – моя суть, моя сила, которую я когда‑то заковала в этот страх быть женщиной, мягкой и нежной, – тихо произносишь ты. – И девочкой – непосредственной и легкой. И теперь я снова наполнена, я будто напилась чистой холодной водой после тяжелого и жаркого дня. Я словно почувствовала себя живой!

– Мы здесь именно для этого. Здесь, в долине, живет еще много твоих страхов, и ты только начинаешь с ними знакомиться.

– Но, Айна, есть такие страхи, которые не продышать, не трансформировать, которые просто занимают все пространство внутри меня? – возражаешь ты.

– Большой или маленький страх – это твой внутренний ребенок, который капризничает и кричит о нереализованной потребности. Он просит любви и внимания, он хочет на ручки.

Прошу, присядь на этот плоский камень, еще хранящий в себе дневное тепло.

Теперь представь свой страх, представь его отдельно от себя. Какой он?

– Большой, черный, похожий на пятно грязи, – сразу же отвечаешь ты.

– Хорошо. А теперь посади его себе на колени.

– Нет, я не хочу этого делать! – сопротивляешься ты. – Я же боюсь его. Он такой… противный!

– Я рядом и контролирую все, что происходит, доверься.

И ты осмеливаешься.

– Странно, когда мой монстр, которого я так боялась, сидит у меня на коленях, я чувствую любовь к нему, – потрясенно говоришь ты.

– И что тогда с ним происходит?

– Он превратился в маленького беспомощного щеночка, и мне хочется его обнять и защитить, – мягко отвечаешь ты.

– Так и скажи ему: «А я не буду тебя бояться, я буду тебя защищать».

– Сказала, и он пропал, словно растворился, и, кажется, я больше не боюсь, я чувствую легкость и такую теплоту внутри. Словно я соединилась с какой‑то потерянной частью себя, – умиротворенно вздыхаешь ты.

– Удивительно, правда? Ты можешь делать это каждый раз, когда тебе будет страшно. Страх принимает разные формы, наше бессознательное безошибочно наделяет его нужными образами. Это может быть гигантский паук, слизень или камень, как тот, на котором ты сидишь.

Образы – это язык бессознательного, именно так оно общается с людьми через сны. Они живут внутри тебя, являясь твоей частью – забытой, отвергнутой или вытесненной. И каждый раз, когда приходит страх, он посылает сигнал о помощи, помощи себе, принятии себя, обретении утраченной, но очень важной части себя.

– Так, значит, страха нет? – делаешь вывод ты.

– Выходит, так, но есть подсказки, которые вы оставляете сами себе, чтобы однажды вернуться на темную сторону своего существа и вернуть свой глубинный природный потенциал.

Смотри, уже рассветает! Ночь пролетела как одно мгновение, и вот уже на востоке над дюнами появляется оранжевая полоса, а по небу разливаются фиолетовые тона. Пустыня замирает, засыпает, еще немного – и снова останутся только солнце, ветер и песок. Тем прекраснее эти тихие мгновения рассвета.

Люблю пустыню, она как сокровище, которое можно обрести, только оставшись с ней наедине. А рассвет здесь всегда особенный. Он окутывает с ног до головы, звучит внутри мелодией обновления, наполняет предвкушением нового дня. Вот уже все небо стало оранжевым, и над горизонтом поднялось солнце, подчеркивая контуры причудливых песчаных узоров, которые за ночь нарисовал ветер.

Ты улыбаешься, а твое лицо светится таким умиротворением и спокойствием, словно ты освободилась от тяжелых проржавевших оков, так долго сдавливавших тебя изнутри.