Текст книги "Влюбленная ведьма"

– Наверно, я похожа на идиотку, – тихим голосом сказала Ксюша, когда они приехали к ее дому.

– Ты похожа на человека, который разочаровался в любви, – спокойно отозвался парень. – Знаю, что больно. Сам через это прошел.

– Вот как… Чувствую себя ужасно неловко, – призналась Ксюша, кусая губы. – Как я могу отплатить тебе за доброту?

– Давай покатаемся завтра? – неожиданно предложил он. – Мне одному скучно. Раньше ездил с девушкой, а теперь не с кем. Предвосхищая твой вопрос – друзей у меня не осталось.

– Хорошо, – зачем-то согласилась Ксюша. И, выйдя из машины, спохватилась: – Как тебя зовут?

– Андрей.

– А меня Ксюша.

– Номер, – сказал он.

– Какой номер? – не сразу поняла она.

– Твой номер телефона, – почему-то улыбнулся он.

И она улыбнулась в ответ:

– А, пожалуйста. Вот.

Они зачем-то обменялись номерами, Ксюша помахала Андрею и направилась к своему дому. А он уехал только тогда, когда ее фигура скрылась из виду.

Глава 5

БОЛЕТЬ – НЕ САМОЕ приятное занятие, а болеть в декабре обидно вдвойне. Во-первых, не чувствуешь всю ту особую новогоднюю атмосферу, которая бывает лишь раз в году, а во-вторых, пропускаешь учебу, что перед сессией чревато последствиями. Из-за пропусков могли возникнуть проблемы с автоматами, даже несмотря на справку от врача. Да и материал пропускать не хотелось.

На больничном я находилась больше недели. Заболела во вторник, а вышла на учебу только в следующий четверг. Первые пару дней я просто лежала в кровати, чувствуя слабость, а потом как-то подозрительно быстро пошла на поправку. Возможно, из-за того, что усиленно лечилась, а возможно, из-за Олега. Говорят, что у влюбленных повышается иммунитет, хотя, когда я написала об этом Олегу, он занудно принялся мне объяснять, что в иммунологии нет такого понятия, иммунитет не падает и его не нужно поднимать. Об этом он рассказывал мне по телефону, когда я лежала в кровати и смотрела на догорающий зимний закат. Мне было все равно, что он говорит, – просто нравилось слушать его голос.

Разговаривали мы часто. И постоянно переписывались. За короткое время общение с Олегом Владыко стало моей привычкой, и, болея, я почти все время думала о нем. Скучала. Представляла, как он снова меня целует. И очень хотела, чтобы он мне приснился. Однажды вместо Олега мне приснилась Прелесть, сон был безумно реалистичным! Мне снилось, что я пришла к Олегу в гости в лучших своих туфлях, а Прелесть нагадила в эти туфли. Я так возмутилась, что проснулась от чувства негодования. И хотя на самом деле Прелесть ничего такого мне не делала, я поставила мысленную галочку спрятать обувь, когда попаду к Олегу в гости вновь. Вдруг сон вещий?

В начале недели Олег улетел в Сочи на научную конференцию и должен был вернуться только в пятницу вечером. Он присылал мне фото холодного моря, которое зимой обретало какую-то особенную силу. Становилось встревоженным, дерзким, диким. Каким-то настоящим. И казалось, оно готово было выплеснуться прямо из фото. В ответ я тоже присылала ему фотографии. Но не море, а себя и морозные закаты. Мои фото были откровенными и провокационными – я знала, как подразнить его. Домашняя маечка со спущенной бретелькой, полупрозрачная сорочка, взятая у Ксю, короткие джинсовые шорты – оставалось лишь принять правильную позу на фото, а это я умела. Даже фото в полотенце после душа отправила, и после него Олег подозрительно долго мне не отвечал. Правда, потом сказал, что был занят – разговаривал с коллегами из другого города, но я обвинила его в том, что он пускал на меня слюни, и милостиво разрешила ему сохранить мои фото и любоваться ими. Это была моя маленькая месть. Я скучала по Олегу и хотела, чтобы он скучал по мне еще сильнее.

Правда, без казусов не обошлось. Когда я фотографировала свои скрещенные ноги, закинутые на стену, в комнату вошел папа. Он не понял, чем я занимаюсь, и спросил, что со мной случилось и не болят ли мои ноги.

– Просто кровообращение улучшаю, – соврала я. – Чтобы кровь лучше циркулировала, ноги надо закинуть куда-нибудь повыше.

– Тогда и мне надо, – задумчиво отозвался папа.

Мы стали болтать, и когда пришло сообщение от Олега, я тотчас с нетерпением схватила телефон. Папа заметил это и улыбнулся.

– Опять с Анатолием переписываешься? – довольно спросил он.

Мой наивный папочка действительно считал, что я все время общаюсь с ним.

– Да, – не стала разочаровывать его я. – С Анатолием. С кем же еще?

– Привет ему от меня передай.

– Непременно! – отозвалась я и передала привет от папы Олегу, а тот, кажется, не обрадовался.

Мой папа вызывал у Олега некоторые опасения, а я думала о том, что пора бы их познакомить и как это сделать. Наверняка ведь папе не понравится, что я встречаюсь с парнем старше себя на восемь лет, да еще и с преподом! Но ничего, прорвемся. Когда это Ведьмина не прорывалась?

Кроме того, как-то так вышло, что я часто переписывалась с Василиной. Возможно, она решила, что Настя из Аризоны знает какие-то особенные секреты соблазнения преподавателей, возможно, ей хотелось выговориться, но она частенько мне писала, а я отвечала. Сначала мне было интересно, что замышляет моя врагиня и какая она на самом деле, а потом… потом я как-то втянулась. Отвечала ей, даже поддерживала. И в какой-то момент вдруг поняла, что Василина Окладникова не мерзкая девица из моего детства, которая во всем пытается соперничать со мной. Она обычная девушка со своими проблемами и амбициями. Достоинствами и недостатками. Мечтами и страхами.

Это было так странно – осознавать, что тот, кого ты терпеть не мог, не просто раздражающая декорация в твоей жизни, но и живой человек. Такой же, как я. И когда до меня это дошло, я какое-то время просто сидела в кресле и смотрела в одну точку.

Нет, я не хотела стать ее лучшей подругой – мы были слишком разными. Я не собиралась прощать ее за все, что она сделала мне. И я не хотела отдавать ей Олега, который действительно слишком сильно запал ей в сердце.

Я просто осознала, что Василина – тоже человек. Не злой и не добрый. Обычный. Я перестала ее демонизировать. Я приняла ее, как бы странно это ни звучало. Больше не думала о ней как о врагине номер один, даже несмотря на ее слова о Ксюше, из-за которых я и заварила эту кашу. И не хотела нарочно делать ей больно. Зачем? Оно ведь того не стоит. Пусть будет счастлива – и желательно где-нибудь подальше от нас с Олегом.

И когда я приняла эти мысли, почувствовала, что мне стало легче. Обида, злость, ненависть – это груз, который слишком сильно давит на душу. Я хотела освободиться от него. Чем больше ненависти в сердце, тем меньше места остается любви. А я хотела любить Олега всем сердцем. Это казалось мне правильным. Я действительно хотела быть с ним.

На учебу я вышла в четверг и тотчас с головой погрузилась в бурную студенческую жизнь. Близились зачеты, и нужно было успеть сделать очень многое: контрольные, конспекты, рефераты… А вишенкой на этом торте жизни была курсовая, о которой мне даже думать было страшно.

С Олегом мы встретились только в субботу и, что самое забавное, на потоковой лекции по математическим методам в экономике, по которым он должен был провести у нас зачет – Филипп Георгиевич так и не выздоровел. Кстати, мнения об Олеге на нашем потоке разделились. Часть студентов считала его крутым преподом, к тому же многие девчонки продолжали заглядываться на него, что безумно бесило. А часть студентов считали, что нам не повезло: у кого-то из парней брат учился на факультете Олега и рассказал о том, какой он принципиальный и требовательный, как ужасно ко всему придирается и на какие жертвы идут несчастные студенты, чтобы сдать ему зачеты и экзамены. По потоку поползли слухи о том, что Владыко строгий и высокомерный и что на зачете нас ждет «настоящее веселье».

Слушая это, я лишь ухмылялась про себя. Мне нравилось, что у Олега имидж Северуса Снейпа, а нежным и ласковым он может быть только со мной. Честно сказать, я не была уверена, что без проблем сдам ему злосчастный зачет. Но я точно знала, что смогу найти метод, который заставит Олега быть ко мне снисходительной…

В субботу я ждала его так, как никогда не ждала ни одного из преподавателей. И едва только Олег появился в аудитории за минуту до звонка, как я стала улыбаться. Смотрела на него и не могла сдержать себя. Мне хотелось вскочить, подбежать к нему, обнять – прямо при всех. Но я сидела на своем месте рядом с проходом, по которому он спускался, и смотрела на него. А вот Олег на меня не смотрел – с совершенно невозмутимым видом прошел мимо, словно я была не его Танечкой, чьи фото дразнили его, а бетонной стеной. Даже не улыбнулся в ответ!

«Ну ты и сволочь! Просто прошел мимо!» – написала я ему, пряча телефон под партой. В это время Олег уже находился за кафедрой и вытаскивал что-то из кожаного дипломата. Телефон лежал на столе, и я жадно наблюдала за тем, как Олег берет его и отвечает мне – все с тем же холодным видом.

Я думала, он напишет что-то язвительное, но ошиблась.

«Я скучал», – было написано в его ответном сообщении.

«По тебе видно!» – набрала я за пару секунд.

«Не уходи после лекции», – ответил Олег и начал пару.

Никогда не думала, что мужчина, от которого мое сердце начнет биться чаще, будет читать у меня лекции. По-хорошему мне нужно было внимательно его слушать и вести конспект, но я не могла этого делать. Слушала и уплывала на волнах своей нежности. Сидела и пялилась на Олега, то и дело улыбаясь. Несколько раз я ловила презрительные взгляды Васьки, но мне было все равно.

Олег меня удивил. Он не смотрел на меня – был абсолютно беспристрастным преподавателем, но когда мы начали решать задачи, сел за стол и незаметно написал мне сообщение: «Хватит улыбаться, Татьяна. Это важный материал. Спрошу на зачете».

Я хмыкнула в кулак и вместо ответа послала ему фото своих полуоткрытых губ, которых я касалась указательным пальцем. Фото я сделала вчера вечером – получилось необычно и чувственно.

Олег вдруг резко встал с места, направился к доске, возле которой мялась одна из подружек Дементьевой, пытаясь решить задачу, и раздраженно начал объяснять ей, что она делает не так. Он стал писать мелом, и я, подперев щеку рукой, наблюдала за ним. Белая приталенная рубашка с длинными рукавами, идеально выглаженные брюки, начищенные до блеска ботинки – Олег следил за собой и наверняка знал, какое впечатление производит. Стильный и ухоженный молодой преподаватель с пронзительными темными глазами, широкими плечами и красивыми руками. Некоторым мужчинам категорически не идут деловые костюмы, но такому, как Олег Владыко, они безумно шли – подчеркивали строгость и элегантность. А еще природный аристократизм.

Я смотрела на Олега и не могла налюбоваться. За своей преподавательской маской Олег действительно казался холодным, недоступным и даже жестким, однако я точно знала, каким мягким и чертовски нежным он умеет быть. У нас с ним была общая тайна. Одна на двоих. И это грело.

Лекция пролетела незаметно, будто миг. Сначала я вообще не поняла, почему ребята начали собирать вещи, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что пора домой. Я собрала сумку и вместе с Женькой и Ильей вышла из аудитории, дошла с ними до лестницы и попрощалась. Подруга все поняла и подмигнула мне, а Илья, разумеется, ничего не сообразил и принялся спрашивать, почему я не иду с ними дальше. Женя закрыла ему рот рукой и буквально потащила за собой вниз, а я забежала в туалет, поправила перед зеркалом волосы, побрызгалась духами – теми, что так нравились Олегу, – и снова пошла к аудитории по пустому коридору.

Олег ждал меня – сидел за столом, рассматривая какие-то бумаги. Однако стоило мне открыть дверь, сразу же отложил их. И все его внимание сконцентрировалось на мне.

– Олег Владимирович, можно? – смущенно спросила я.

– Заходите, Ведьмина, – любезно разрешил он, подхватывая мою игру.

Я зашла в аудиторию и остановилась у его стола. Сердце готово было взорваться. Я так по нему скучала!

– Зачем вы меня позвали? – спросила я голосом лучшей ученицы класса.

Он поднял на меня смеющиеся глаза.

– Разумеется, хотел наказать за то, что невнимательно слушали меня не лекции.

– А как? – похлопала я ресницами.

Вместо ответа Олег встал, подошел к двери, закрыл ее на замок и направился ко мне.

– Олег Владимирович, вы меня пугаете… Как вы хотите меня наказать? – весело спросила я.

– А как ты думаешь, Ведьмина? – спросил Олег.

Приблизившись, он запустил руку в мои волосы, а другой поднял мое лицо за подбородок и поцеловал. Крепко, чуть-чуть грубовато, но с таким упоением, что внутри у меня что-то оборвалось – мне показалось, что я лечу. И каждая рана на сердце вдруг поросла нежными цветами.

Наверно, это был самый долгожданный поцелуй в моей жизни. Я упивалась его горячим дыханием, словно своим. Казалось, что, кроме его губ и рук, ничего больше нет.

– Олег, – прошептала я, касаясь губами его скулы, – я скучала.

– Знаю, – так же тихо ответил он, а потом вдруг подхватил меня на руки и усадил на прохладный деревянный стол.

Это было какое-то безумие. А может быть, чудо.

Зимний вечер, университет, пустая потоковая аудитория, преподавательский стол у доски и мы. Я и мой Олег, по которому я так сильно скучала. Мурашки по коже, сменяющиеся горячими волнами, оборванное дыхание, дрожь по слабым рукам. Огонь на губах, по венам – до самого сердца. В душе. Особый огонь, волшебный, наполненный нашими чувствами, и сгорать в нем было легко и приятно. Правильно.

Я сидела на столе, закинув руки Олегу за шею и плотно прижав колени к его бедрам, а он запускал пальцы в мои волосы, гладил меня по спине и плечам и оставлял на шее чуть влажные следы от своих настойчивых губ.

Мы целовались безудержно, словно от этого зависело будущее всего мира. С упоением – так сильно скучали друг по другу. С надеждой понять друг друга и принять такими, какие мы есть. Оба ощущали адреналин – преподаватель и его студентка уединились в стенах своей альма-матер. Хотя на самом деле сейчас я чувствовала себя не просто студенткой, а взрослой девушкой, которая хотела быть со своим мужчиной, была рядом с ним защищенной и нужной. Он – мой, и я не отпущу его. Никто не посмеет забрать его.

Кончики моих ресниц дрожали, и мне казалось, что на них искрится нежность. Та самая нежность, которая делала меня уязвимой. Которая стала моим бесконечным светом. Которая делала меня хрупкой и в это же время сильной.

Возможно, мне хотелось называть любовь нежностью, потому что я все еще боялась признать, что влюбилась. Хотя знала, что возникшее чувство – именно любовь. Та, которую в исступлении проклинают, та, которую так долго ждут, та, за которую умирают и дарят целые жизни. Любовь. Слово, которое может ничего не значить и которое может значить абсолютно все. И когда любовь есть, все становится так сложно и так просто одновременно. Это и подвиг, и боль, и сомнение, и вдохновение, и усталость, и победа.

– Правда скучал? – выдохнула я ему в губы.

Он склонился надо мной, и наши лбы соприкоснулись.

– Правда, – прошептал он.

Я перехватила инициативу, заставила Олега крепче прижаться ко мне и, обхватив его лицо ладонями, стала целовать вновь, мысленно повторяя, словно безумная: «Мой, мой, мой». Его губы стали уже родными, но я так и не могла насладиться поцелуями досыта, словно не могла напиться живой воды из источника. Его запах заставлял меня терять голову.

Его руки скользили вдоль моего натянутого, как стрела, тела – от плеч до запястий, от талии до колен, обтянутых плотными джинсами. И в какой-то момент меня охватила досада: зачем на нас вся эта одежда? Я потянулась к его рубашке и расстегнула несколько первых пуговиц, и он, повторяя мои жесты, расстегнул пуговицы на свободной блузке в черно-белую полоску, в которую я была одета. Он поцеловал меня в шею, и я откинула голову назад, его горячие губы стали спускаться ниже, к ключицам, еще ниже, заставляя меня кусать в нетерпении губы и сжимать край стола, за который я держалась. Он остановился, вернулся, чтобы поцеловать впадинку между ключицами. Там, где только что были его губы, оказалась его рука. Простые касания, а огонь во мне взметнулся еще выше. Стал еще ярче и горячее.

Олег опустил меня спиной на стол. Блузка задралась, и я кожей чувствовала приятную прохладу, которая так контрастировала с жаром внутри. Олег склонился надо мной, упираясь кулаками в деревянную поверхность, и с напором продолжил наш поцелуй.

Не знаю, как моя блузка оказалась полностью расстегнутой, мои руки потянулись к его ремню. Не знаю, почему я так хотела быть сейчас с ним. Почему перестала сдерживать себя. Почему наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним рядом – телом к телу, сердцем к сердцу.

Возможно, я бы позволила Олегу гораздо большее – ему стоило только дать понять, что он этого хочет. Но он сдерживал себя от чего-то более откровенного и дерзкого, чем просто поцелуи и страстные объятия. В какой-то момент мы приблизились к краю. К моменту, когда либо бросаешься с головой вниз и летишь, не зная, что ждет впереди, либо делаешь шаг назад, чтобы перевести дух.

Мы оба понимали, что должны были либо продолжить, либо остановиться, и нам обоим было тяжело сделать выбор. Мы слишком далеко зашли. Решение мы приняли одновременно, словно почувствовав друг друга. Он прервал поцелуй и, переведя дыхание, несколько раз коснулся губами моего виска, после чего встал. Я поднялась следом с его помощью, но со стола спускаться не спешила. Так и сидела с расстегнутой блузкой, прижав к груди ладонь, чувствуя, как неприлично быстро бьется сердце.

Я так и не поняла, чудо это было или безумие.

– Все в порядке? – зачем-то спросил Олег.

Его голос был таким теплым, что мне захотелось улыбаться.

– Да. Кстати, ты должен был показать мне свое удостоверение, – сказала я.

– Какое? – удивился он, убирая прядь моих волос за ухо.

– Горячего парня. Ты умеешь сводить девушек с ума.

– Поверь, у тебя этот навык ничуть не хуже.

– Я очень старалась.

– Это я понял.

– Признайся, ты ведь хотел этого? – лукаво спросила я и коснулась его груди – хотела проверить, так ли быстро колотится его сердце, как и мое, а его рука оказалась на моем бедре, чуть выше колена.

– Хотел. Но, думаю, аудитория со сквозняками – не лучшее место, – отозвался он с нервным смехом и стал застегивать мне блузку.

– Да, твоя квартира мне больше нравится, – согласилась я, а он рассмеялся.

– Ты такая забавная, Таня.

– А ты такой глупенький. Так и не смог наказать меня, как следует.

Вместо ответа он ущипнул меня за щеку.

– Эй, ты чего? – делано возмутилась я, а он невозмутимо снял меня со стола и поставил на ноги.

– Нам пора, Ведьмина. Идем отсюда. Сказать по правде, работа мне уже надоела – торчу здесь с утра.

Олег уверенно повел меня к закрытой двери, но едва мы дошли до нее, как кто-то стал яростно дергать за ручку снаружи.

– Олег Владимирович, вы здесь? – донесся до нас приглушенный голос замдекана Савельева. – Олег Владимирович! С вами все в порядке?

Олег закатил глаза, а я устало потерла лоб. Ну вот, опять случилась какая-то глупость! Удивительно, что замдекана не начал ломиться в аудиторию раньше, чтобы прервать наше драгоценное уединение.

– Олег Владимирович! – надрывались за дверью. – Что вы там делаете?!

– Я спрячусь, – шепнула я Олегу, прежде чем он успел открыть дверь, затем в два счета оказалась у большого преподавательского стола и залезла под него. Как же тяжело бедной студентке встречаться со своим преподавателем!

Олег повернул ключ в замке и открыл дверь.

– Я уже думал, вам стало плохо, Олег Владимирович. Или вы тут с кем-то уединились, – раздался неприятный голос Савельева – замдекана, который славился на факультете своим дурным характером и частыми стычками как с коллегами, так и со студентами.

Человеком он был сложным, и половина нашего курса в свое время ходила к нему на пересдачу. Я же каким-то чудесным образом ему понравилась, и Савельев то и дело ставил меня в пример. Не хотелось, чтобы он обнаружил меня под столом.

– Увы, ни то ни другое, – спокойно ответил Олег.

– Тогда почему вы закрылись? – наседал Савельев; у него был громкий голос с визгливыми нотками. – Свет горит, ключей от аудитории нет на месте, вас нигде нет! И на звонки не отвечаете. Вас, между прочим, ищет начальство. Да так, что даже нам в деканат позвонили! Почему в конце рабочего дня я должен бегать и искать вас? Я не ваш секретарь.

– Я в курсе, что не мой, – холодно ответил Олег. – На звонки не отвечал, потому что на лекциях выключаю звук. Надеюсь, это вас утешит.

– Так чем вы тут занимались, закрывшись?

– Я должен перед вами отчитаться?

– Ну да, конечно, ты же у нас отчитываться не привык, – вдруг резко перешел на «ты» Савельев. – Птица высокого полета. А остальные – так, грязь под ногтями.

– Ну что вы, Дмитрий Сергеевич, – преувеличенно вежливо сказал Олег. – Вы как-то совсем плохо обо мне думаете.

– Считаешь, что я буду думать о тебе хорошо, после того как ты у меня Ингу увел? – выдал Савельев, и я удивленно вскинула брови: надо же, какие подробности! Между нашими преподавателями кипят настоящие страсти!

– Никого я не уводил, что за глупости? – раздраженно ответил Олег.

– Рассказывай мне тут. Из-за тебя она меня бросила, – обиженно фыркнул Савельев. – Так что ты у меня на особом счету, Владыко. Появится шанс – отправлю ответочку.

– Что за подростковый сленг? – хмыкнул Олег. – И не менее подростковые обиды. Учитесь держать себя в руках.

– Посмотрим, как ты будешь себя вести, когда я у тебя девушку уведу, – заявил Савельев.

Я прыснула со смеху, представив, как он подкатывает ко мне. И тотчас зажала себе рот ладонью.

– Это еще что? – насторожился Савельев.

– Ветер дует в окно – видимо, неплотно закрыто, – все так же спокойно ответил Олег, который тоже услышал мой смех. – Поменяйте резиновый уплотнитель. У вас вообще с ремонтом плохо. А ведь вам недавно на него выделяли средства. Нерационально использовали?

Кажется, он попал не в бровь, а в глаз.

– Ты на моем факультете надолго не задержишься, – злобно прошипел Савельев.

– Смею напомнить, что заменяю вашего коллегу не по собственной воле. И дополнительная учебная нагрузка мне не в радость, – сообщил ему Олег. – Выходите, я закрою аудиторию.

Свет в аудитории погас, дверь захлопнулась, и я осталась одна. Из-под стола я вылезла не сразу – думала, что в любой момент может вернуться Савельев, который явно начал что-то подозревать. Однако он не приходил, да и Олег тоже. Я сидела на преподавательском столе, на котором недавно горячо целовалась с Олегом, тяжело вздыхала и то и дело смотрела на свой разряженный телефон, который по привычке сжимала в руке. Не то чтобы я боялась темноты, но одной находиться в пустой темной аудитории было неприятно. На пол и столы падал тусклый свет из высоких окон, а за ними беззвучно качались черные деревья, над которыми зависла бледная луна. Просто картинка из триллера. Того и гляди кто-нибудь постучит в стекло и захохочет.

Олега все не было, я потеряла счет времени и загрустила.

Он вернулся, когда мне стало совсем тоскливо, и я зажмурилась от света, который хлынул из коридора в аудиторию. Олег был в верхней одежде, и лицо у него было очень злое. Однако стоило мне подбежать к нему, как его выражение тотчас смягчилось.

– Прости, – обнял он меня за плечи. – Этот идиот не отставал. Пришлось возвращаться в свой корпус.

– Ничего страшного, я привыкла, что люди приносят мне боль и страдание, – пробормотала я, уткнувшись ему в плечо. Мы не виделись совсем ничего, а я уже начала скучать!

– Я не хотел, прости, – повторил Олег, гладя меня по голове. – Все хорошо?

– Все хорошо, – отстранившись, улыбнулась я. – Ты же рядом. Только, знаешь, мне…

– Неловко? – по-доброму усмехнулся он.

– Еще как! Второй раз сижу из-за тебя под столом!

– Прелесть тоже там любит сидеть.

– Но я-то не Прелесть. Учтите, Олег Владимирович, если я из-за вас и в третий раз под стол полезу, вы на мне женитесь, – пригрозила я ему, а он коротко рассмеялся. Наверно, не поверил.

Я первой покинула порядком надоевшую мне аудиторию, забрала свои вещи в гардеробе, который вот-вот должен был закрыться, и с облегчением вышла на улицу. А потом вдруг поняла: пока я находилась в закрытой аудитории, даже мысли не допускала, что Олег не вернется за мной. Я действительно ему верила.

Олег нагнал меня на непривычно пустой парковке, посадил к себе в машину и выехал на дорогу.

– О какой Инге говорил Савельев? – ревниво спросила я. – Кто она такая?

– Девушка, с которой мы вместе учились, когда получали второе высшее, – отмахнулся Олег.

– Ты действительно увел ее? – изумилась я.

Олег окинул меня выразительным взглядом.

– Таня, эта Инга мне прохода не давала. А Савельев был в нее влюблен. И решил, что это я виноват. Впрочем, как ты заметила, он скор на нелогичные выводы.

– Знаешь, Олег, мне как-то не нравится осознавать, что у тебя была куча девушек до меня.

– Считай, что я тренировался на них для тебя, – ответил он, и я, не выдержав, рассмеялась.

Мы поехали на свидание. На этот раз все было замечательно. Ужин в уютном ресторане с окнами, выходящими на сверкающий новогодними огнями проспект. Смелые поцелуи на улице, переплетенные пальцы, ласковые касания. Разговоры и смех. И тонна нежности, обрушившаяся на сердце.

Мы гуляли по центру города, взявшись за руки, и наслаждались праздничной иллюминацией – казалось, что светилось каждое здание. На деревьях искрились серебряные шарики, над улицей перемигивались огоньки, напоминающие повисшие в воздухе крошечные звезды, мерцали золотые гирлянды, спускаясь с фасадов зданий к самой земле. В свежем декабрьском воздухе стояла та особенная предновогодняя атмосфера, которую с нетерпением ждут и взрослые, и дети. Атмосфера волшебства.

Правда, в какой-то момент я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный недобрый взгляд. Но сколько я ни оглядывалась, никого не видела в толпе. Затем внезапно возникшая тревога пропала, и я расслабилась.

Мы остановились рядом с иллюминацией, напоминающей цветущие пурпурные и синие глицинии, и сделали несколько селфи. Олег обнимал меня и улыбался в камеру, а я вдруг поняла, что у меня давно не было такого выражения лица. Счастливого. А потом я увидела вход на каток под открытом небом и остановилась как вкопанная.

– Я хочу туда! – потянула я Олега за рукав. – Идем, ну идем же! Они будут работать еще час!

– Я не умею кататься, Татьяна.

– Зато я отлично умею! И тебя научу. Ну идем же, возьмем коньки напрокат. Ну Олег! Это весело!

Я так загорелась этой идеей, что он согласился. Мы взяли коньки, на удивление новые и аккуратные, оставили свою обувь в специальной ячейке и отправились кататься. Я давно не стояла на коньках, но тело помнило, что нужно делать, – не зря в детстве меня водили в секцию по фигурному катанию, что называется «для хорошей осанки». Я легко скользила по льду, наслаждаясь каждым движением, и даже вспомнила какой-то легкий пируэт, а вот Олег явно чувствовал себя не столь уверенно, как я. Он держался за бортик, и у него так забавно разъезжались ноги, что я не могла сдержать смеха.

– Не смешно, – одарил он меня недобрым взглядом.

– Не обижайся. Ты сегодня такой милый. – Я подъехала к нему и взяла под руку. – Ты впервые встал на коньки?

– Да.

– И на роликах не катался?

– Нет.

– Многое потерял. Ничего, это не страшно. Ты уже стоишь на коньках и держишь равновесие, а это главное. Теперь тебе нужно научиться падать, – жизнерадостно сообщила я Олегу.

– Я не планировал падать.

– Знаешь, а я не планировала встречаться со своим преподом, – пожала я плечами. – Это жизнь, Олег. Может произойти все что угодно.

Он тяжело вздохнул, но от дальнейших комментариев воздержался, и мы принялись учиться кататься. Я объясняла ему, как правильно отталкиваться ногами, как тормозить, как поворачивать, как падать в случае непредвиденных обстоятельств, но Олег не спешил отлепляться от бортика. Когда же я все-таки заставила его это сделать, он поехал вперед на прямых ногах и едва не упал, но умудрился сохранить равновесие, схватившись за меня. Мне с трудом удалось сдержать смех – грозный Олег Владимирович на льду оказался беспомощным.

Я пыталась научить его «змейке» и «фонарикам» и смеялась, глядя на его сосредоточенное лицо. У Олега был такой суровый вид, будто он защищал диссертацию, а не катался на коньках. Таким же сосредоточенным казался мальчик лет десяти, который катался неподалеку, держась за специальную скользившую по льду стойку.

Постепенно Олег более-менее освоился и перестал за меня цепляться. Упал он единственный раз – мы держались за руки, когда в нас врезалась какая-то девушка. Я упала вместе с ним – так, что оказалась сверху, упираясь ладонью в грудь. И, не растерявшись, поцеловала его в губы, а после помогла подняться. Играла романтическая музыка, под нашими ногами светился лед, люди рядом смеялись и улыбались, легкий мороз пощипывал щеки, и я чувствовала себя счастливой.

Каток мы покидали с разными чувствами: я – с желанием вернуться вновь, а Олег – с облегчением.

– Ничего, – сказала я ему, придерживая в руке горячий стаканчик с кофе, – мы еще вернемся, и ты научишься кататься, как профи!

– Сомневаюсь, – покачал он головой. – Опыт, конечно, интересный, но это не мое.

– А что твое? Ах да, ты прыгаешь с парашютом, – вспомнила я. – Неужели это не страшно?

– Не страшнее, чем коньки, – улыбнулся Олег.

– А почему ты вообще решил прыгать? – спросила я.

– Эмоции, – коротко ответил он. – Мне не хватало эмоций. Иногда мне казалось, что у меня их совсем нет. Как будто я внутри замороженный. Способен только на раздражение и злость. Знаешь, почему я искал тебя в клубе после поцелуя?

Этот неожиданный вопрос ввел меня в легкое замешательство.

– Потому что я классная?..

– Потому что рядом с тобой я начал чувствовать эмоции. Полный спектр. Удивление, удовольствие, драйв. Злость – когда понял, что не могу тебя найти. Замешательство – когда до меня дошло, что я беспокоюсь. Нежность – каждый раз, когда ты рядом. Сейчас, анализируя все то, что между нами было, я понимаю, что каждая наша встреча выводила меня на эмоции, плохие или хорошие. И мне это нравится. Я чувствую себя живым.

– Это ведь хорошо? – тихо спросила я.

– Это великолепно, – ответил он и, мимоходом поцеловав в щеку, отобрал у меня кофе.

Мы вернулись на парковку к его машине, но сесть в салон не успели – Олегу позвонили, и какое-то время он говорил по телефону, а я стояла рядом и незаметно его фотографировала. Мне нравилось то, как Олег получается на снимках, – камера явно его любила.