Текст книги "100 знаменитых чудес света"

Монастырь Хэинса – воплощенная Дхармы

Горный массив Каясан находится в южной части Кореи. Здесь в горах, в глубине зеленого леса прячется буддийский монастырь с тысячелетней историей – Хэинса. Первый иероглиф в его названии – хэ – означает «море», а второй – ин – значит «печать». Оба этих иероглифа взяты из одной из буддийских сутр и имеют символическое значение. С морем сравнивается мудрость и величие Будды, а печать – это драгоценная печать истинного знания. Монастырь в сознании людей – ковчег, в котором можно уплыть из мира бесконечного страдания и суетных мирских желаний в спокойное море бесконечной мудрости Будды.

Приблизительно с VII века до н. э. на Корейском полуострове существовало государство под названием Чосон. После нападения Китая Чосон был разгромлен, а на его территории с I по VII век существовали целых три царства: Пекче со столицей в районе современного Сеула, Когурьо и Шилла со столицей Саробол.

Период раздробленности сменился объединением. Правители Шилла не без помощи танского Китая подчинили себе Пекче и Когурьо. Со временем Шилла превратилась в утонченно-экзальтированное королевство, правители которого больше всего думали о чувственных наслаждениях. Еще через двести лет опять начался период раздробленности. Но в 918 году была основана новая единая династия Корьо. И королевство, и династия просуществовали до XIV века, но именно в это время до Европы дошли первые сведения о таинственной восточной стране, которые принесли с собой арабские купцы. С тех пор в сознании европейцев прочно закрепилось название Корея.

В эпоху Корьо была создана главная святыня корейского народа – «Трипитака кореана», буддийский канон, собрание священных текстов в трех частях. «Трипитака кореана» уникальна, потому что выгравирована на больших, около метра, дощечках. Всего таких дощечек 81 258. Они были изготовлены в 1236–1251 годах, после того как предыдущая «Трипитака» IX века эпохи Корьо была уничтожена монгольскими ордами. Как только их влияние стало ослабевать, корейцы тут же взялись за восстановление поруганной святыни.

До 1398 года «Трипитака» находилась на острове Канхва. Но король Тхеджо решил получше спрятать сокровище, в первую очередь от жадных глаз все еще могучих монголов. Для собрания сутр решили подыскать новое место, для чего воспользовались принципами геомантии – учения о наиболее благоприятном расположении различных объектов. В итоге выбрали монастырь Хэинса, так как, с точки зрения геомантии, он находится в месте, наилучшим образом защищенном от природных стихий – воды, огня и ветра.

Хэинса был основан еще во времена расцвета королевства Шилла в 802 году. Первый храм построили два монаха, которые были последователями известного корейского учителя Унсы. Монастырь разрастался и со временем стал таким, каким сохранился до сих пор. Пройти в монастырь в старину можно было только по узенькому мостику, перекинутому через глубокое ущелье – это было сделано специально, чтобы никто не мог осквернить храм, заехав в пределы священного места на лошади.

Сами буддисты говорят, что для них существуют три главные ценности: это сам Будда, его учение, изложенное в сутрах, и монашеская община. Корейские буддисты соотносят с каждой из этих ценностей определенный монастырь – получается, что есть три наиболее почитаемых монастыря. Один из них Хэинса. Он символизирует собой буддийское учение, ведь в нем хранятся старинные сутры. Собрание сутр «Трипитака кореана» является одним из самых полных и самых старых в мире. Ее историческая ценность признана и светскими властями – она объявлена национальным памятником в Корее, а также включена в Список памятников всемирного культурного наследия ЮНЕСКО – вместе с монастырем Хэинса.

Забота о «Трипитаке» не покажется чрезмерной, если вспомнить, сколько труда было вложено в нее при создании. Сначала отбирались нужные березовые поленья. Затем древесину три года выдерживали в морской воде, потом кипятили, разрезали, полировали. Потом на подготовленные дощечки нанесли более пятидесяти миллионов иероглифов. И только после этого тридцать монахов вырезали их на поверхности дощечек. От мастеров требовалось соблюдать один и тот же стиль. В результате все иероглифы выглядят настолько однотипно, как будто созданы машинным способом. Говорят, что после вырезания каждого иероглифа мастер становился на колени и кланялся до земли. Работа над «Трипитакой» происходила на острове Канхвадо в Желтом море – рядом с современным городом Инчхоном. (Там же, на Канхвадо, во время монгольского вторжения пребывал королевский двор.)

Этот гигантский труд представлял собой чисто религиозную акцию – Корее грозило вторжение монголов, и, изготовив «Трипитаку», можно было умилостивить Будду, чтобы тот помог отразить монгольское нашествие. Изготовление «Трипитаки» было сродни молитвенному самоистязанию. В результате получилось самое полное буддийское писание. Оно даже превосходит по объему китайские аналоги. Пожалуй, это единственное, в чем древней корейской культуре удалось превзойти китайскую.

В средневековой Корее, стране испещренной хоть и невысокими, но крутыми горами и холмами, перенести 80 тысяч приличного размера дощечек за 350 километров было сложно. Бо́льшую часть пути, через все леса и горы, их несли просто на спине или на голове, кое-что везли в повозках, в которые впрягали быков или лошадей. Часть пути пролегала по реке Нактонган – дощечки перевозили на лодках.

Топография местности и расположение построек в монастыре создали идеальные условия для хранения деревянных печатных форм. Нисходящий воздушный поток с вершины горы Каясан и восходящий поток от ее подножия смешиваются и дают идеальную циркуляцию воздуха. Устройство специальных павильонов обеспечило правильное проветривание хранилищ. На старых постройках нередко можно видеть паутину. Но здесь паутины нет – и дело не в том, что в монастыре следят за чистотой, а в том, что паукам тут просто нечего есть – насекомых практически нет. Это тоже способствует лучшей сохранности деревянных дощечек.

Под деревянным полом хранилища проложены слои соли, древесного угля и специальной глины. Эти материалы поглощают избыточную влагу в дождливый летний сезон и поддерживают достаточную влажность зимой, в сухое время года. Возможно, были и особые секреты, ведь монастырь Хэинса символизирует собой «дхарму», то есть знание. И для сохранения этого знания тоже нужно было знание, но только несколько иное, архитектурное, чтобы построить надежное хранилище. И, как оказалось, древние мастера обладали лучшим знанием, чем нынешние. На этом месте корейский канон благополучно хранился больше шестисот лет. Пока некоторое время назад корейские ученые не решили, что для такой святыни нужно найти убежище понадежнее, отвечающее современному научному уровню. Для «Трипитаки» было построено специальное бетонное хранилище с самыми совершенными системами вентиляции, поддержания влажности, защиты от пожаров, наблюдения и охраны. Однако предприятие с треском провалилось. Через несколько недель после переезда тысячи дощечек пришлось перевозить обратно в Хэинса. В новой библиотеке древние таблички стали покрываться плесенью и остановить этот процесс не удалось. Но все прекратилось само собой, когда древние тексты вновь заняли свое исконное место высоко в горах в чудом уцелевшем храме Хэинса.

Во время войны в Корее летчик коммунистического Севера получил задание разбомбить старинный храм Хэинса недалеко от города Тэгу на юге страны. Ненависть коммунистов к религии и ее служителям вполне понятна. Коммунисты всегда разрушали храмы. Удивительно другое: почему их внимание привлек монастырь, который находился высоко в горах и не имел никакого стратегического значения? Одной религиозной нетерпимости здесь было явно недостаточно. Наверное, для коммунистического руководства храм был символом старой Кореи, ее духовного богатства и величия, а также трудолюбия, упорства и мастерства простых монахов. Летчик не выполнил задание. Наверное, он был в первую очередь кореец, а потом уже коммунист. У буддистов есть, конечно, другое объяснение. По их мнению, и сам храм, и «Трипитака» находятся под незримой защитой высших сил. И действительно, главное хранилище священных текстов за всю свою историю с момента строительства в эпоху раннего Чосона ни разу не пострадало ни от пожара, ни от многочисленных войн, ни от нашествий завоевателей.

Скальное чудо царя Лалибэлы

Лалибэла – город на севере Эфиопии. Он стоит на высоте двух с половиной тысяч метров над уровнем моря и является одним из главных священных мест в стране. Говорят, что это самое главное и интересное, что может предложить миру древняя Эфиопия.

Знаменитые выдолбленные в скале церкви Лалибэлы были впервые открыты внешнему миру Альваресом, капелланом и хроникером португальского посольства в 20-е годы XVI века. Хотя некоторые иностранные путешественники проникали в этот труднодоступный район и на протяжении трех следующих столетий, однако только с 1960-х годов этот древний город с его уникальными монументами стал досягаем для обычного путешественника.

Свое имя город, называвшийся раньше Роха, получил в дар от святого Гебре Мескель Лалибэлы (1190–1228), царя Эфиопии из династии Загве. Предание гласит, что он сам построил двенадцать скальных храмов всего за 25 дней: по его желанию из скал вырастали колонны и стены, украшенные геометрическими фигурами, фресками с изображением сцен из Библии. Скорее всего, церкви действительно были построены в XII веке, хотя время, затраченное на их сооружение, должно было быть значительно бо́льшим, чем несколько десятилетий. Вероятно, работа продолжалась и в XIV столетии.

По замыслу правителя город должен был стать Новым Иерусалимом после захвата мусульманами настоящего Иерусалима в 1187 году. Поэтому расположение и названия многих исторических памятников Лалибэлы повторяет расположение и названия соответствующих зданий Иерусалима – и даже местная речка называется Иорданом. Почти все население города исповедует эфиопский вариант православного христианства, в большинстве церквей до сих пор проводятся службы.

Лалибэла – настоящий лабиринт, где высеченные в скале церкви вырастают одна на другой, где некоторые из них стоят свободно, а другие до сих пор остаются скрытыми, где земля прочерчена траншеями, криптами и туннельными дорогами.

Средневековые эфиопские зодчие и строители сооружали свои святыни весьма необычным способом. Сначала они снимали слой красной почвы, обнажая лежавшие под ней вулканические туфы. Затем, врубаясь в скальную породу, постепенно прокладывали траншеи и вытачивали контуры будущих святилищ, уходя все глубже и глубже под землю, вырезая в каменных глыбах внутренние арки, своды, колонны, комнаты, залы. Храмы не строили, а ваяли, словно статуи. Кроме того, здания не видны с поверхности земли, поскольку крыши церквей находятся на уровне земли, а к их входам ведут подземные туннели и рвы, зачастую берущие начало где-нибудь в соседнем лесу и уходящие в глубь туфов на 10–12 метров. Остается только поражаться техническому мастерству, материальным ресурсам и непрерывному труду, необходимому для столь масштабного предприятия.

Какие причины заставили Лалибэлу упрятать свои «жемчужины» под землю, не совсем ясно. Видимо, он опасался своих могущественных противников – арабов, теснивших его христианскую империю. В это время религиозный и политический центр эфиопских христиан – древний Аксум – уже терял свое значение, исчезали последние признаки его былого величия и могущества.

Каждая из двенадцати лалибэльских церквей ансамбля уникальна, ни в чем не повторяет другие. Церковь Амануэль (Эммануила) – это восемнадцатиметровой длины и двенадцатиметровой ширины блок, врезанный на глубину одиннадцать метров. Выходящий в подземный двор фасад храма украшают прямоугольные столбы, прорезанная между ними дверь ведет в просторный внутренний зал с четырьмя колоннами. Внутреннее убранство церкви декорировано красным туфом.

Подземный туннель соединяет церковь Амануэль с другой, называемой Меркуриос. Ее внутренние помещения освещают стрельчатые окна. На стенах сохранились три огромные, выполненные на ткани картины. В центре изображены Святая Дева Мария с младенцем, по бокам – два всадника на белом и черном конях – символы света и мрака. Картины были созданы в XIII веке.

Как гласит предание, церковь святого Ливаноса за одну ночь построила жена Лалибэлы. В работе ей помогали ангелы. Ночь была темная, поэтому «камни освещали мрак». И действительно, одна из стен у алтаря излучает слабый серебристый свет.

Самый большой (34×30 м) храм – Медхане Алеем (Спаситель мира). Врезаясь в туфовую толщу, его ваятели высекли в монолите 28 колонн с арками, разделяющими храм на пять нефов. В прорезанных высоко под крышей окнах с решетками из колец кое-где еще можно разглядеть осколки цветного стекла. Ряды выстроившихся в длину колонн и массивные круглые арки в какой-то мере напоминают величественные западные кафедральные соборы. Церковь полностью окружена высокими, свободно стоящими квадратными в сечении столпами, которые соединяются на вершинах с выступающим навесом крыши. В этом храме находится камень, на котором, по преданию, Христос благословил Лалибэлу. Строители храма создавали в первую очередь привлекательный, видный отовсюду «верхний фасад». По бокам монолита вырезаны лишь тонкие столбы, которые зрительно увеличивают высоту храма, подчеркивая его устремленность вверх, к земной поверхности, к солнцу.

Наиболее щедро украшена церковь Марьям (Святой Марии). Ее орнаментальные резные рельефы из камня позолочены и раскрашены. Между арками главного нефа помещено изображение распростершего крылья огромного двуглавого орла на фоне некогда блиставшего золотыми звездами ультрамаринового неба. По бокам – картины, запечатлевшие схватку черного и красного быков, в нишах стен – изображения солнца и древних символов плодородия, вдоль перил ведущей на хоры лестницы – шестиконечные звезды, на плитах пола силуэты львов и леопардов, страусов и фениксов, единорогов и других фантастических животных.

Церковь Святой Марии задает загадку, которую тщетно пытается решить почти каждый, кто попадает в ее просторный двор, расположенный на десятиметровой глубине. Из двора в западном, северном и южном направлениях проложены узкие подземные галереи. Согнувшись в три погибели, по ним можно добраться до трех других церквей. Все они скрыты внутри холма и не имеют иных входов-выходов. Как лалибэльские строители извлекали наружу каменные блоки в процессе вырезания церквей? Или они проделывали еще одну трудоемкую операцию: размельчали туф и лишь затем в корзинах выносили его на поверхность?

Внутри холма спрятана двойная церковь Голгофы и Михаила, известная своими рельефами с несущимися вскачь всадниками и уникальными каменными скульптурами святых. Из часовни Святого Михаила едва заметная дверь, которую монахи открывают семью ключами, ведет в чрево холма. Там расположена главная лалибэльская святыня – церковь Гроба Господня. Входить в нее не дозволено никому, и потому никто не может сказать, какие реликвии она хранит, а что прячет от глаз непосвященных.

Главное из всех лалибэльских чудес – Бетэ-Георгиес – церковь святого Георгия. В лучах восходящего солнца среди яркой зелени эвкалиптов выделяется красная площадка. В центре ее – черный провал, из которого, словно из преисподней, восстает огромный крест. Это и есть знаменитая церковь Георгия – храм-крест. На верхней каменной кровле монолита рельефные изображения вписанных друг в друга крестов повторены трижды. Соблюдение пропорций, изысканный орнамент, четкие строгие линии – все это ставит Бетэ-Георгиес в число величайших архитектурных творений прошлого.

Каждое из двенадцати оригинальных сооружений примечательно по-своему: в одном вам покажут луч света над алтарем, который не меркнет ни днем, ни ночью, в другом – «могилу Адама», в третьем хранятся древние манускрипты, скульптуры святых и великое множество крестов. Монахи уверены, что сохранился крест, который принадлежал самому царю Лалибэле. Самая знаменитая достопримечательность пещерного города – колонна, уходящая на высоту двух этажей и покрытая материей. Местные монахи заверяют, что на ней высечено прошлое и будущее Земли и… Вселенной, но смысл написанного скрыт до времени от людей.

Церкви Лалибэлы – это и памятник инженерной мысли средневековой Эфиопии: близ многих из них расположены колодцы, которые наполняются водой с помощью сложной системы, основывающейся на использовании местных артезианских скважин (все-таки город расположен на горном хребте на уровне 2500 метров над уровнем моря).

Гегард – монастырь в скалах

В 301 году древняя Армения стала первым христианским государством. Всего 300 лет от Рождества Христова отделяет официальное принятие Арменией христианства – это были самые трудные годы в истории этой религии, когда верующим приходилось искать убежища в катакомбах и подвергаться преследованиям. Но это было и время постепенного распространения христианства, формирования канонических основ церкви. В IV веке, как пишут древние авторы, появился и Айриванк («Пещерная обитель»), получивший впоследствии название Сурб Гегард («Светлое копье»).

Существует предание, что еще при жизни Иисуса Христа царь Эдессы (сирийского города в регионе Армянской Месопотамии) Абгар, жестоко мучимый проказой, прослышав о чудесных исцелениях, творимых в Иерусалиме Спасителем, направил ему письмо с приглашением. Иисус в ответном послании сообщил, что сам приехать не может, но пришлет к царю одного из своих апостолов. Одновременно с письмом он направил царю и свое изображение, сейчас известное как Спас Нерукотворный. Когда после распятия и вознесения Христа избранные ученики его путем жребия решали, кому в какую страну идти, апостол Фаддей отправился к Абгару. Он исцелил царя, принявшего затем христианство, и его сына, страдавшего от подагры. Однако в Великой Армении, куда отправился затем апостол, царь Санатрук предал его мученической смерти.

История принятия христианства Арменией связана с именем мученика святого Григория Просветителя. Потомок парфянских царей Аршакидов, Григорий Просветитель родился в 257 году. Его отец, претендующий на армянский престол, коварно убил царя Курсара, и все его родственники были уничтожены в наказание за страшное преступление главы рода. Но новорожденного князя Сурена (Григорием он был наречен при рукоположении в епископы) чудом удалось спасти и тайно вывезти в Каппадокию, где он воспитывался в христианстве. Желая искупить грех отца, Сурен в тридцатилетнем возрасте вернулся в Армению и поступил на службу к сыну убитого царя Трдату. Во время церемонии жертвоприношения в честь языческой богини Анаит Сурен отказался воздать ей почести. Кроме того, выяснилось, что он является сыном убийцы отца Трдата. Вначале царь, успевший полюбить Сурена за ум и верность, попытался заставить его отречься от веры, но, получив отказ, в гневе приказал подвергнуть его жестоким пыткам. Чудесным образом исцеленный после истязаний, тот невредимым предстал перед Трдатом. Изумленный царь все же приказал бросить мученика в яму, наполненную ядовитыми гадами. В этом узилище святой Григорий провел 13 лет, питаясь лишь куском хлеба и несколькими глотками воды, которые приносила ему каждый день одна благочестивая христианка.

Между тем Трдат по-прежнему творил жестокости по отношению к христианам. В 301 году в Армении оказалась красавица христианка Рипсимэ, которая бежала в числе других 36 девушек-монахинь из Рима вместе с игуменьей старицей Гаянэ. Они спасались от гнева императора Диоклетиана, пожелавшего жениться на Рипсимэ и получившего отказ. Царь, восхищенный красотой девушки, также предложил ей выйти за него замуж. Взбешенный тем, что она отклонила и его предложение, царь приказал замучить и ее, и всех монахинь, а тела их бросить на съедение диким зверям. Гнев Божий поразил Трдата и его приближенных, и они, обезумев, носились по лесам, разрывая на себе одежду и грызя собственное тело.

Сестра царя услышала во сне глас Божий, возвестивший, что только освобождение Сурена может исцелить царя. Извлеченный из ямы святой прежде всего повелел собрать останки замученных дев. На месте их захоронения, в тогдашней столице Вагаршапате, построили церковь. В ней Трдат и его приближенные молились святым мученицам. После принесенного покаяния грешники исцелились и приняли крещение. Царь во всеуслышание объявил о принятии христианства в качестве государственной религии.

В начале IV века христианская Армения оказалась страной, окруженной со всех сторон язычниками. В Римской империи еще продолжались гонения на христиан, и потому сделать преследуемую религию государственной без одобрения римского императора было смелым и даже дерзким шагом. Трдат вообще был личностью незаурядной. Он воспитывался в Риме, стал победителем греческих Олимпийских игр по борьбе, совершил много героических поступков. Трдат был принят при дворе императора Диоклетиана, участвовал в его шумных пирах и был близким ему человеком. В том же 298 году был коронован как Трдат III при явной протекции Диоклетиана.

Близость к императору позволяла надеяться если не на поддержку действий царя, то хотя бы на отсутствие проявлений открытого недовольства. Ведь принятие христианства как политический акт было прежде всего направлено против Персии, поскольку армянское язычество было, по сути, родственно зороастризму – государственной религии персов. Стремление Трдата избавиться от влияния Сасанидов и подтолкнуло его на этот шаг.

И все же Армении не удалось избежать столкновения с Римской империей. После смерти Диоклетиана новый император Максимин в последний год своей жизни объявил армянам войну. И хотя его поход закончился неудачей, неизвестно, как бы сложились взаимоотношения Армении с метрополией, если бы не Миланский эдикт 313 года о веротерпимости, изданный императором Константином и положивший конец преследованиям христиан.

Другой могущественный враг угрожал молодому христианскому государству с востока. Персия не оставляла попыток вернуть Армению в русло зороастризма и тем самым распространить на нее свое влияние.

Армянское войско, защищая христианство, одержало первую победу в 337 году, когда персидский царь Шапух II, не дождавшись истечения срока договора с Римской империей, напал на страну. Знаменитая Аварайрская битва 451 года хотя и завершилась поражением армян, но обескровила персов. В конце концов они были вынуждены заключить в 484 году договор, по которому за Арменией признавалось право на исповедание христианства.

Христианские храмы начали строиться в Армении уже в IV веке, но сегодня древних сооружений почти не осталось. Тогда же появился и Айриванк, получивший впоследствии название Сурб Гегард (Святое копье). Дорога к этому красивейшему сооружению вьется по мягким склонам Гегамского хребта, покрытого степной растительностью и фруктовыми садами. То тут то там эту гладь прорывает вулканическая порода с естественными и искусственными пещерами. На одной из отвесных скал ущелья реки Азат и расположен знаменитый монастырь. Указателем пути к нему служит фигура львицы на высоком пьедестале у крутого поворота дороги, неожиданно открывающего вид на монастырь.

Название монастыря – Сурб Гегард – церковные легенды связывают с хранившимся здесь некогда копьем, по преданию – тем самым, которым был пронзен на кресте Христос одним из стороживших его римских легионеров. Ромбовидная пластина-наконечник этого копья, уложенная в реликварий, сейчас сохраняется в музее Армянской церкви в Эчмиадзине.

Хроники армянских историков IV, VIII и X веков сообщают о величественных храмах, удобных жилищах монастырской братии и многочисленных хозяйственных постройках Айриванка-Гегарда. Монахи здесь давали пристанище и пищу запоздалым путникам, не решавшимся после наступления темноты проходить через ущелье Гарни.

В IX и X веках монастырь неоднократно опустошался захватчиками-арабами и в 923 году был разграблен и сожжен. Погибло множество ценных рукописей и прекрасных строений, до нашего времени не дошло ни одного первоначального сооружения древнего монастыря.

Существующий сейчас ансамбль Гегарда относится к XII–XIII векам. Первой, не позднее 1177 года, была построена часовня Святого Григория Просветителя. Она расположена высоко над дорогой, в сотне метров от входа в монастырь. Часть ее вырублена в скале, от тех времен в ней сохранились небольшие фрагменты фресок.

В 1215 году был возведен главный храм – Катогике. К 1240 году относится окончание работ над первой пещерной церковью монастыря – Авазан (Бассейн), она была высечена на месте древней пещеры с родником.

Во второй половине XIII века монастырь был куплен князьями Прошьянами. Их стараниями тогда же были построены пещерная церковь Аствацацин и семейные усыпальницы. Эти шедевры подземной архитектуры принесли Гегарду заслуженную славу. В это же время в скалах, окружающих монастырь, были устроены многочисленные пещеры-кельи, где пребывали в уединении члены монастырской братии: в одной из них обитал известный армянский историк XIII века Мхитар Айриванеци.

В немногих храмах Армении можно встретить такое богатое скульптурное убранство; растительные и геометрические орнаменты, объемные изображения животных, под барабаном купола – рельефы с изображениями голов животных, птиц, человеческих масок.

В храме много самостоятельных молелен, где богослужения могли бы совершаться одновременно. Наверное, состоятельные прихожане хотели иметь в храме постоянное собственное место.

К западу от главного храма находится притвор, одну из стен которого заменяет утес. Когда строился притвор, строители углубились в толщу скалы и изваяли в ней несколько помещений в два яруса, украсив их богатой скульптурной отделкой.

Скала внизу имеет светло-серый оттенок, переходящий к куполу в теплые тона, что в сочетании с более ярким освещением верха особенно рельефно выделяет дуги арок и веера сталактитов. Через правую дверь можно выйти в сумрачную усыпальницу, слабо освещенную из отверстия в вершине восьмигранного шатра, венчающего своды.

Прямо перед входом – лоджия с массивным столбом, от которого перекинуты арки к стенам. Здесь похоронены князь Прош и члены его семьи. Это следует из восьмистрочной надписи, помещенной на южной стене церкви Аствацацин. Над арками всю стену занимает барельеф, изваянный очень строго, без излишних подробностей. В тени под сводом – голова быка, держащего цепь, которой охвачены шеи двух львов. Между львами, ниже цепи – орел, когтящий ягненка. Полагают, что здесь изображен герб княжеского рода Прошьянов. Светлое пятно двери прорезает синеватый сумрак усыпальницы. Можно подумать, что за нею зажжена большая люстра, освещающая богато убранную резьбой церковь Аствацацин. На самом деле свет спокойно льется из проема в вершине купола, озаряя сиянием свод и стройный барабан.

Барабан свода разбит арочками на двенадцать частей и переходит в четыре арки, покрытые рядами резных трилистников, идущих в шахматном порядке, точно пчелиные соты. Арки опираются на стройные полуколонны, которыми украшены внутренние углы стен церкви, образующие в плане крест. Алтарная апсида на возвышении украшена орнаментом из ромбов, полуколонками с арочками и превосходным карнизом.

Церковь Аствацацин имеет три придела, два – рядом с алтарем и третий – в северном крыле. Южное крыло помещено так близко к поверхности, что строитель смог сделать в нем окно, через которое видна стена стоящей рядом Катогике. Поднявшись по наружной лестнице к западу от притвора и пройдя через узкий коридор в скале, можно попасть во второй ярус подземных сооружений.

Это усыпальница сына Проша, князя Папака, и его супруги Рузукан. Просторное помещение с четырьмя колоннами посредине, соединенными арками между собой и со стенами, освещается через отверстие в сферическом куполе. Света в нем достаточно лишь в летнее время, когда солнце стоит высоко над головой.

Над головой – сталактитовый купол с окном в вершине. Его несут две пары перекрещивающихся арок, которые опираются на полуколонны, выступающие из стен центральной части церкви. Три крыла, открывающиеся в подкупольную часть между колоннами, имеют вид глубоких сводчатых ниш, окаймленных арками, вырезанными в монолите скалы.

Сейчас трудно сказать, как был технически осуществлен весь этот сложный замысел подземной архитектуры. Откуда начинали и как вели в скале работы; как производили в скале подземную разбивку. Здесь нужно было работать наверняка, без брака, ведь стоило сделать неосторожное движение, как на тщательно обработанной поверхности архитектурной детали или в узоре убранства появился бы непоправимый изъян, который в обычной наземной постройке можно устранить заменой испорченного камня. Все это служит доказательством высочайшего мастерства древних армянских зодчих.