Текст книги "Малыш для биг-босса"

Глава 9

Доктор быстро проводит необходимые манипуляции, прикладывает тампон к моей скуле, и я шиплю, резко втягиваю воздух.

– Все хорошо, ничего серьезного, – улыбается она.

Женщина словно пытается наладить со мной контакт. Закатывает рукав, фиксирует жгут, а дальше я закрываю глаза. С детства не могу переносить вида крови.

Резкий щелчок резинки и излишне радостное:

– Ну вот и все!

Распахиваю веки и понимаю, что лицо Беркутовой кружится. Я голодная, испуганная, уставшая и единственное, чего хочу – это попасть домой и обнять своего сынишку, зарыться в его темные, как и у отца, волосики, вдохнуть аромат моего Брошки.

Именно в этот миг мне кажется, что вся моя жизнь, превратившаяся в страшный кошмар, лишь сон, а я… я счастливая мама своего малыша.

Он только мой и никому я его не отдам, никто не отнимет, если будет нужно, я пойду на все ради сына, ради нас и нашего будущего. Опускаю голову. Пережидаю. Не понимаю как, но слезы начинают течь по моим щекам из-под сомкнутых век.

– Наденька, не плачьте, – слышу голос врача, пропитанный сочувствием.

Наконец, собираюсь, вытираю щеки рукавом сорочки и смотрю в напряженные глаза.

– Хотите, я сделаю вам укол, вы не забеременеете?

Ухмыляюсь предложению врача. Так и подмывает сказать: поздно. Три года назад нужно было, но у меня язык не повернется, потому что Баграт, сам того не ведая, сделал мне самый большой подарок в жизни, подарил счастье материнства, поэтому на вопрос врача я лишь ухмыляюсь и встаю.

– На этом все, – проговариваю четко. Это не вопрос, я утверждаю, и женщина кивает, а я разворачиваюсь и иду на выход.

Совершать ошибки трехлетней давности и спасть с Умаровым я не собираюсь. Распахиваю дверь и выхожу.

Мокрая одежда все так же неприятно льнет к коже, а стоит оказаться под темным графитовым взглядом Баграта, который скользит по моему лицу вниз к раздраженной от мокрой липкой одежды груди, меня обдает жаром.

На автомате поднимаю руки, защищаю тело от жуткого взгляда, едва удерживаюсь на каблуках и не отскакиваю, когда Умаров размашистым шагом подходит ко мне и заглядывает в мое лицо с высоты своего роста.

Жмурюсь и ожидаю всего, чего угодно, но в следующий миг меня окутывает теплом, терпким запахом орехов, кофе и имбиря, а еще мускуса…

Его запах ударяет под дых, а на плечи падает тяжесть, несущая тепло. Распахиваю глаза и наблюдаю, как Умаров закутывает меня в свой пиджак. При этом безотрывно смотрит мне в лицо. Теплые пальцы скользят по раненой скуле мягко-мягко, убирают мокрую прилипшую челку со лба.

– Почему остригла волосы? – задает вопрос глухим голосом, и я почему-то улыбаюсь грустно.

Вопрос такой, словно не я от него бежала и не стена в три года между нами стоит. Словно мы не виделись совсем немного, а сейчас Баграт интересуется сменой моего имиджа.

– После тебя мне многое пришлось обрубить, Умаров.

Смотрит в глаза, все так же не отпускает меня, хотя даю явно понять, что его касания мне неприятны.

Как бы не так. Внутри меня шторм и буря. Боль и ад. Его пальцы как бритва для моей истерзанной души, но я держусь. Мне есть за что бороться.

– Что ты будешь со мной делать, господин Биг Босс? – пытаюсь говорить надменно и ровно, но все же голос дает слабину.

Баграт же хмурится. Смотрит на меня внимательно. А я сглатываю слюну, медленно, очень медленно выдыхаю, опасливо смотрю в стремительно темнеющие граниты. Его зрачки расширяются, поглощают радужку, словно затмение солнца наблюдаю, когда свет поглощает тьма, и понимаю, что ничего хорошего этот алчущий дикий взгляд бешеного зверя мне не сулит.

– Еще решаю, – проговаривает ровно, а у меня мурашки по спине бегут, когда выдает с придыханием, – Надежда моя…

Задыхаюсь от давления его ауры, его черного нутра, которое рвется наружу. Я всегда знала, что Баграт Умаров зверь, но мне казалось, что тогда три года назад он был ласковым и сытым, спрятавшим когти, а вот сейчас…

Сейчас в нем чувствуется голод. Этот жестокий мужчина не знает пощады. Не умеет прощать, а я… я все так и не представляю, зачем ему нужна.

– Пойдем, – наконец, проговаривает и берет меня за локоть, ведет на выход.

– Мне нужно домой, – пищу, перебирая уставшими стопами, обутыми в шпильки. Ноги заворачиваются, силы покидают, и я чуть не падаю, но мой босс отличается хорошей реакцией.

Баграт ловит меня и одним резким ударом я взлетаю в воздух и приземляюсь на его руки, смотрю в полнейшем шоке на то, как несет меня на руках.

Не тащит, не бросает, а именно несет, словно я хрупкая статуэтка, которую можно ненароком сломать.

Предательские слезы опять закипают на глазах, мы выходим под дождь, который, кажется, и не думает прекращаться. Крупный охранник открывает перед нами дверь и смотрит сквозь. Умар держит на службе киборгов, под стать Биг Боссу.

Ныряет вместе со мной в салон, не выпускает из рук, и я оказываюсь сидящей на крепких коленях. Командует водителю:

– Домой.

Вздрагиваю и поворачиваю голову, чтобы заглянуть в холодные графиты.

– Мне… мне нужно домой… – голос дрожит, когда выдаю, – к себе домой…

Мотает головой. Не терпит возражений.

– Нет, Надежда. Ты едешь в мой дом, – припечатывает словами, как граниты вбивает, и я закрываю глаза.

Страх окутывает. Я не хочу оказаться в прошлом. Откатиться назад на три года.

Помню, как дурочка, выбирала занавески в спальню. Персиковые. Сквозь которые по утрам заглядывало солнышко, и я рассматривала причудливую игру света, пока под моим ухом гулко билось сердце моего единственного любовника.

Прикрываю глаза, отгоняя морок, сглатываю горечь, которая разливается по нёбу.

– Я не поеду в твою квартиру, Умаров, – распахиваю глаза и встречаюсь с по-настоящему черными глазами Баграта. Страшными. Жестокими.

Тянет уголок губ в ухмылке, обнажает белоснежный оскал. Зловещий во мраке салона, наклоняется ко мне и обдает горячим воздухом:

– Кто сказал про квартиру, Надя? Нет ее. Сгорела.

Вздрагиваю. Потому что в голосе мужчины чудится кровожадность. Он говорит так, словно в убийстве признается. А мне почему-то больно становится, потому что там, в той уютной светлой квартире, мне казалось, что я была самой счастливой.

Я порхала по кухне и готовила лазанью, ждала своего мужчину с работы, мы ужинали при свечах, а потом… потом он брал меня на столе, доводил до исступления, не жалея вбивался до упора и заставлял меня кричать.

Невинная девушка в руках Умарова становилась голодной и безудержной женщиной, которая изнемогала и желала своего мужчину.

Все в той квартире имело отпечаток нашего секса, ни одного места не оставалось, где бы Баграт меня не взял.

– Сгорела, – повторяю заторможенно и мне хочется плакать, хочется выть и биться в руках мужчины, который уничтожил все…

Все, что было для меня дорого, для которого я была лишь разовым материалом.

И хорошо, что этой квартиры больше нет. Пусть так. Вернуться туда, где был так безгранично счастлив и где были вырваны с корнем мои крылья, было бы слишком жестоко.

Прикусываю губы и отворачиваю лицо от Баграта, не могу на него смотреть. С ним все через край. Слишком больно. Невероятно. Невыносимо. Любить и ненавидеть. Кажется, моя душа сходит с ума.

Наконец, спохватываюсь, что все так же сижу на коленях мужчины, и пытаюсь соскользнуть на кожаное сиденье, но хватка Баграта становится сильнее.

Пальцы впиваются в мои ребра. Не дает мне ускользнуть, а я чувствую, как его тело реагирует на мою близость, ощущаю, как каменеют мускулы и… я чувствую его возбуждение, ощущаю под попой каменный поршень.

– Я не хочу ехать к тебе, Умаров. Я хочу к себе домой, – выдыхаю с горечью.

Сильные пальцы ловят мой подбородок, разворачивают мое лицо и заставляют смотреть в темные потусторонние глаза.

– Ты. Едешь. В. Мой. Дом, – выдает с четкой расстановкой. – Прими все как есть, не заставляй меня…

Замолкает. Дает понять, что зверь со мной еще весьма галантен. А то, что Умар может быть бесчеловечным и жестоким, я знаю. Всегда был таким, только я не видела, какой хищник играет со мной в свои сексуальные игрища, я любила и мне казалось, что и он… любил.

Глупая.

– Я…

– Хватит. Надя. Не беси.

Глаза вспыхивают и Баграт подается бедрами вперед, дает прочувствовать, как именно будет спускать пар в случае, если я продолжу свои препирательства.

Замолкаю и отворачиваюсь. Голова тяжелеет. Слишком многое я пережила за последние несколько часов. Еще раз делаю попытку сползти с крепких колен своего босса, но не получается. Меня в тиски схватили.

Прикрываю веки и начинаю считать. Призываю себя успокоиться, и неожиданно для себя как-то обмякаю, голова падет на широкое плечо.

От Умарова идет жар, как от печки. На мгновение кажется, что я оказалась в далеком прошлом, когда еще не знала, что за хищник обратил на меня графитовый взгляд.

Не знаю, как такое можно объяснить, но мне неожиданно становится спокойно, словно я нахожусь в безопасности, веки тяжелеют, измотанный организм берет свое.

Я засыпаю. Вот так вот. В руках своего бывшего любовника. В цепких пальцах самого жестокого монстра я улетаю в дрему, и что самое странное, впервые за очень долгое время мысли отпускают и сон становится крепким, спокойным и несет с собой легкость…

Глава 10

Я выныриваю из забытья резко. По щелчку. Распахиваю глаза и судорожно оглядываю пространство, силюсь понять, где я. Не сон ли все, что происходило вчера. Занавески плотно задернуты, но свет все же пробивается сквозь небольшую щель.

Каким-то внутренним чутьем понимаю, что сейчас раннее утро, резко отбрасываю одеяло, которым укрыта, и нахожу себя голой. Даже белья нет, но есть длинная мужская рубашка, в которой я спала.

Проходит несколько мгновений, которые требуются для осознания себя в чужом доме, в чужой одежде и… в чужой постели.

Накатывает паника, я чисто интуитивно кошусь на подушку рядом со своей, но не нахожу никаких следов того, что этой ночью я была не одна.

Прикусываю губы и начинаю оглядываться по сторонам, как затравленный зверек. Не знаю, чего именно я боюсь сейчас больше всего – того, что Умаров вернулся в мою жизнь, или того, что стоит ему захотеть, он узнает, что у меня есть сын и все будет кончено.

Страх подстегивает, заставляет подняться и открыть шторы, чтобы запустить в комнату больше света.

Незамедлительно шлепаю босыми ногами по теплому паркету, в два шага оказываюсь у занавесок, распахиваю их и оборачиваюсь, скольжу взглядом по богатому убранству спальни в поисках своих вещей.

Их нет. Я в шаге от паники, которая накатывает волнами и заставляет капли пота выступить на спине. Сердце колотится как у загнанного в угол мышонка, но неожиданно глаз цепляется за мою сумочку, которая лежит на стуле.

Подрываюсь и лечу, распахиваю в поисках телефона и выдыхаю, когда пальцы хватают холодный металл, на экране высвечивается сообщение от Татьяны Алексеевны, сердце словно выпрыгивает из груди, пока пальцы набирают пароль.

Быстро вхожу в приложение и тыкаю на горящий значок пропущенных сообщений. Боюсь, что что-то случилось помимо того ужаса, в котором я погрязла, как в смердящем нечистотами болоте, но стоит только войти в чат, как от сердца отлегает, а на лице появляется улыбка.

Татьяна Алексеевна послала мне фотографию моего спящего Брошки. Малыш на фото сладко посапывает и прижимает к груди любимого истрепанного медвежонка. Забавный пушистый зверек выглядывает из-под моего сынишки, утыкается в его щечку, будто целует и защищает.

Губы все шире раздвигаются в улыбке, а на душе теплеет. На глазах сразу же наворачиваются слезы, а следом подступает страх, граничащий с лютым ужасом.

Вглядываюсь в умиротворенное личико самого дорогого человека и провожу по экрану большим пальцем, картинка убегает.

Смотрю на часы на дисплее, который показывают почти шесть утра, и не решаюсь позвонить. Пусть спят, пока я попытаюсь вернуться в свою жизнь и не потерять самое дорогое, что у меня есть.

Откладываю телефон, потом опять сжимаю в руках, беру сумочку и засовываю его в потайной карман, прячу, силясь защитить свою тайну, хотя внутренний голос твердит, что если Умаров захочет что-то вскрыть и узнать – хлипкий замочек моей старенькой сумочки его не удержит.

Хожу из стороны в сторону, не знаю, куда себя деть, чего ожидать. Одежды на мне нет, кроме рубашки Умарова, которая, слава богу, не пахнет Багратом. Этого бы сейчас я не вытерпела. Только не в том состоянии, в котором я нахожусь.

Неожиданно резко хочется пить. От нервов в горле пересыхает и я тихонечко подкрадываюсь к двери, цепляю за ручку и немного нажимаю, ожидая найти себя запертой в спальне, но этого не происходит.

Дверь открывается, и я высовываю нос в коридор, глаза сразу же выхватывают множество дверей. Как в отеле. Люксовом. Дорогом. Пустынном.

Крадучись, выхожу и шлепаю босыми ногами, рассматривая дом в приглушенном свете напольных ламп.

Умаров не изменяет себе. Везде чувствоваться лаконичность, даже аскетичность. Я именно заставляю себя рассматривать интерьер, чтобы не прислушиваться к шорохам и не сойти с ума. Стены давят. Кажется, что я в западню угодила, из которой мне не выбраться.

Хотя вся моя жизнь стала одной сплошной западней.

Спускаюсь на первый этаж, смотрю по сторонам и замечаю, что из богато обустроенного холла идет ответвление влево, недолго думая, иду в ту сторону и ноги сами выводят в кухню.

Но в самых дверях я замираю. Словно удар молнии схватываю и просто не знаю, в какую именно сторону дернуться, куда бежать.

Тело замирает, как перед столкновением, перед катастрофой. Жилы натягиваются, и я прирастаю босыми ногами к полу…

Встречаюсь взглядом с Умаровым и словно в прошлое попадаю. Назад в то время, когда мы могли случайно столкнуться в нашей квартире. Вот как сейчас войти в кухню, а там один из нас…

Накатывает. Вспоминаю, как готовили вместе ризотто с мясом, а потом на том же столе мой мужчина утолял уже аппетит иного характера.

Вот и сейчас я засматриваюсь на литую грудь Баграта, раскачанную, с густой порослью, уходящей змейкой под резинку спортивных штанов с весьма низкой посадкой.

Этот мужчина обладает жесткой харизмой, просто убийственным градусом тестостерона в огненной крови.

Я рассматриваю это знакомое-незнакомое тело не моргая даже, подмечая каждую деталь, каждое изменение. Он стал только более рельефным, матерым, и это действительно страшит. Если бы Умар хоть чуточку изменился в худшую сторону, не было бы так болезненно смотреть на того, кто разбил твое сердце, и знать, что демон идеален во всем. В каждой своей черте. Рядом с ним я чувствую себя слишком мелкой, беззащитной, обнаженной.

На мне даже трусиков нет.

Хочется спросить Баграта, кто меня раздел, но я не рискую. Боюсь ответа. Опасаюсь спровоцировать мужчину, который способен ломать человеческие жизни по щелчку. Просто потому, что у него свои хотелки.

Горько.

Молчание в приглушенном свете навевает тревогу, но я все равно прослеживаю, как капли стекают по прессу хищника и впитываются в кромку штанов. Слишком эротично, остро, чувственно.

Даю себе мысленную оплеуху и, наконец, заставляю вернуть взгляд к лицу мужчины, который так же молча разглядывает меня.

Умаров явно после силовых тренировок и душа, его спартанский образ жизни, кажется, остался прежним. Он не щадит себя, как, впрочем, и других.

Замечаю, как сжимает в длинных пальцах запотевший бокал с водой.

Красивый хищник, он кажется еще более грозным, сильным. Только теперь он внушает страх.

– Почему не спишь? – выдает грубым, колючим голосом и делает медленный глоток. А я зачарованно смотрю, как у него кадык дергается.

– Мне хотелось пить, – жмусь и переступаю с ноги на ногу, Баграт реагирует на этот мой жест. Я не изменилась. Все так же смущаюсь своей наготы, теряюсь от взгляда теперь уже постороннего мужчины.

Баграт разворачивается, достает новый бокал и уже через мгновение протягивает мне воду, не подходит, не сокращает дистанцию.

Он всегда умел видеть людей, а разгадать меня ему не составляет труда. Наконец, решаюсь подойти. Глупо гордо утопать с кухни, не приняв из рук мужчины подношение. По-детски как-то.

Поэтому я делаю несколько шагов и оказываюсь напротив своего бывшего, пальчики обхватывают чуть теплый бокал, не холодный, и я вскидываю глаза на Баграта.

Совпадение ли или он помнит, что я не люблю холодное? Всегда предпочитаю напитки комнатной температуры.

Прячу взгляд и делаю глоток. На душе один сплошной ураган. Слишком знакомые обстоятельства, излишне болезненные воспоминания. Моя нагота, его сорочка на моих плечах, сильный полуголый мужчина рядом.

Все это уже было в моей жизни.

Все это уже принесло нестерпимую боль. Когда сжимаешь зубами подушку и воешь, потому что кажется, что в грудь раскаленные иглы вгоняют.

Утоляю жажду и ставлю бокал на стол. Почему-то не решаюсь двинуться с места. Так бывает. Кролик застыл перед удавом. Наши гляделки с Умаровым все длятся.

– Иди в кровать. Надя, – выдает рубленую фразу, а у меня сердце пропускает удар, опять боюсь услышать продолжение, что мужчина купил меня с потрохами и теперь намерен брать то, что принадлежит ему.

Он ведь так сказал?! Мысли путаются, сказывается шок, я уже не понимаю, куда именно сворачивает моя жизнь и как избежать всего того, что несется на меня подобно снежной лавине.

– Тебе нужно поспать, потом у нас самолет, – наконец, поясняет Баграт, видимо, читая весь мой ужас в глазах.

А я все вглядываюсь в его нечитаемое лицо, хочется понять, что от него ждать, что он скрывает, но Умаров всегда был закрытой книгой.

Киваю немного заторможенно, не осознавая смысл сказанного, спрашиваю:

– Зачем, Баграт, зачем ты все это делаешь? Зачем играешь? Ты играешь в меня… со мной… не знаю… зачем я нужна тебе? Отпусти меня в мою жизнь. Не мучай.

Слова сами льются рекой, выскальзывают из-за пережитого, из-за того ужаса, который испытала…

Именно сейчас я ярко ощущаю, что могло бы происходить этой ночью, и становится совсем плохо, я на грани, почти готова разрыдаться, по мере того как говорю, замечаю, что костяшки пальцев Баграта, сжимающих бокал, белеют, а скулы мужчины заостряются.

Он словно вспышку ярости гасит. Замолкаю. Облизываю губы в нерешительности и темные хищные глаза отслеживают это движение.

– Иди. Спать. Сейчас.

– Баграт…

Делает шаг, бокал летит на пол, оглушая звуком битого стекла, а сильные мужские руки подхватывают меня под ягодицы и сажают на стол…

Холод столешницы заставляет вздрогнуть, в то время как Умаров бедрами раскидывает мои колени и встает аккурат посередине. Слишком близко. Сразу обдает холодно-мятной свежестью. Его гель для душа. Кажется, он не изменил своим привычкам.

От знакомого аромата пальчики на ногах поджимаются, но я в свою очередь упираюсь ладошками в крепкую грудь и тело словно током ударяет. Резкий порыв. Острый. Болезненный. Страшный.

Не дает мне вытянуть локти так, чтобы отодвинуть. Он словно скала. Идет на таран. Приближается. Впечатывает меня в свое литое тело.

Сжимает меня сильными руками за попу. Болезненно. Ощутимо. Меня начинает трясти.

Дико. Бешено. Безумно. Слишком знакомо. Пот выступает на спине, а я заглядываю в глаза своего кошмара.

Я словно неизлечимый больной. Достаточно одного касания, его запаха, как меня выворачивает наизнанку. Все это время я убеждала себя, что ненавижу Умарова, презираю, я пыталась стереть его тень из своей жизни, но вот он объявился и все летит в тартарары.

Я рассматриваю волевое лицо, легкую щетину, резкий размах широких бровей и ощущаю, как все тело реагирует, покрывается испариной, словно своего хозяина признает.

Одна эта мысль заставляет щеки вспыхнуть румянцем, а тело натягивается струной, в душе рождается негодование.

Умар читает по моему лицу, по мимике, по глазам и что-то вспыхивает в его глазах. Необъяснимое, острое. Одна его рука взмывает вверх и запутывается в моих волосах, сжимает так, что я вынужденно прогибаюсь, подставляя под пристальный взгляд мужчины свою уязвимую шею и грудь, которая отчетливо просвечивает под сорочкой, я чувствую, как ткань натягивается в то время, как глаза Баграта темнеют, становятся черными, оттенок нефти.

– Мне больно, – выдаю хрипло, лгу. Больно не физически, болит раненая душа.

Чуть ослабляет хватку, но все равно держит ощутимо, Баграт рассматривает, дышит тяжело настолько, что тонкие ноздри хищного носа раздуваются.

Холодая капелька пота проскальзывает вдоль спины. У меня ощущение такое, что он в шаге от того, чтобы свернуть мне шею голыми руками. Отчего-то кажется, что прямо сейчас он испытывает нечто схожее со мной. Болезненное, больное…

Хотя… для этого нужно иметь сердце, но у Биг Босса его просто нет.

На его лицо падает тень так, что резко очерчиваются именно глаза, причудливая игра и даже сейчас в этом приглушенном свете Умар до безумия брутальный и привлекательный. Яростный.

Черт. Этот мужчина подобен яду в моей крови. Он уничтожит меня.

Мой. Нет. Чужой. Неприступный. Между нами пропасть, длиною в три года.

– Не хочу, – выдаю, плотно приставляя ладошки к литой груди, пытаюсь оттолкнуть, а у самой кожа на руках горит от соприкосновения, от щекотки, которую чувствую из-за поросли, которая говорит о том, что у этого самца с тестостероном все в порядке.

Обнажает зубы в оскале, читает меня, и выдает:

– Уверена? – вроде и спрашивает, но вот рука, которая все еще на моей попе, придвигает меня еще ближе, невыносимо порочно, заставляет упереться в его тело и прочувствовать, что я завела Баграта с полуоборота.

Впрочем, со мной он всегда легко зажигался. Стоило пройти мимо него в коротенькой маечке и шортиках, с завязанными в хвостик волосами, занимаясь уборкой и не находясь в самом лучшем виде, как уже в следующую секунду я была схвачена и завалена на диван, где минутой ранее Умаров работал на ноутбуке, который летел в сторону и падал на пол из-за той вакханалии, которая происходила между нами.

Моргаю, отгоняя наваждение.

– Д-да, – нахожу в себе силы ответить и не отвести взгляд, – я… я не хочу тебя.

Взгляд у него становится нечитаемым. Темным. Никто не сравнится с этим хищником в жестокости и решалы, которых «порешили» люди Умара, это просто ничто.

– А если проверю? – выдыхает хрипло вопрос и ласкает мою ягодицу, уже проскальзывает под ткань сорочки, обжигает, словно удар кнута наносит.

Тело сотрясает от дрожи. Меня ведет. Я истосковалась по мужскому телу, вернее, по тому, что именно тело Умарова мне может дать, на какой уровень наслаждения возвести.

Баграт всего лишь проводит руками по моим ребрам, очерчивает изгиб моего тела, а у меня уже все плывет перед глазами.

Осознание своей слабости вызывает злость, я выдаю надрывно, тихо, когда его рука оказывается на моей груди, прихватывает, щипает.

– Ты слишком сладко не хочешь, Надя-я… – выдает хрипло.

Страх опять погрязнуть в том, что было три года назад, ударяет под дых.

– Это тело, Умаров. Оно живет своей физиологией, а вот до сердца моего, до души тебе не добраться. Хочешь утолить голод – давай. Ты же отбил меня у тех уродов. Я теперь тебе что-то там должна, приступай к погашению.

Говорю зло, слезы обжигают глаза, непролитые, внутренние.

Баграт меняется, сжимает зубы так, что желваки выделяются. Ловит крепкими пальцами мой подбородок, приближает мое лицо к своему настолько близко, что я с ним одним воздухом дышать начинаю. Его воздухом, который пропитан запахом таким родным и таким жгучим.

– Я не беру женщин силой, Надя. Ты, кажется, все забыла…