Текст книги "На один удар больше"

– Но вообще, конечно, обидно: рассчитывать на сокровища фон Маков, а найти мелкие монетки.

– Думаю, дедуля Ханс-Йорга сам при депортации вывез то, что безусловную ценность представляло. На эти деньги и дом сразу купил в Германии.

– Но зачем тогда карту закапывать? – пробормотал Митя.

– Я так считаю, для детей будущих, – пожал плечами Денис. – Их думал развлечь – поиском клада.

– Да, я бы не отказался такие денарии найти! – мечтательно сказал мальчик.

– Можем как-нибудь поехать в экспедицию. С моим приятелем. Он профессиональный кладоискатель, что-нибудь точно да обнаружим. Танюшка, ты с нами?

Митя взглянул умоляюще, и Садовникова кивнула:

– Звучит заманчиво.

Митя просиял. Спросил искательно:

– Может, вы окончательно помиритесь? Не только в отпуске, а… навсегда?

– Нереально, – фыркнула Садовникова. – Скоро у тебя школа начнется, у меня работа. А Денис – как только в доме в семь утра звонит будильник – сразу обращается из милашки в монстра. Так что давай он у тебя будет папа для каникул.

* * *

Митиного родного отца Максима Таня невзлюбила с первого взгляда. У человека жена в коме, семилетний ребенок переживает, что остался без мамы, а «любящий муж» сына никак не поддерживает, в доме бардак, да еще с ней пытался флиртовать с первой встречи. Ну а дальше – совсем за гранью. Именно Максим принял решение отключить жену от аппаратов жизнеобеспечения[7]7
  См. об этом А. и С. Литвиновы, «Вижу вас из облаков».


[Закрыть]. А когда Митя остался сиротой, охотно скинул его Садовниковой под опеку.

Сам Максим считал: поступил он правильно и по-житейски мудро. Митька с рождения рос маменькиным сынком – за супругой ходил хвостиком, к нему совсем не тянулся. С Женькой они друг друга с полуслова понимали. А когда – нечасто – мальчик оставался с ним вдвоем, Максим понятия не имел, о чем с ребенком разговаривать и как его развлекать. После того как жена вдовцом его оставила, думал (без особого желания): надо с мальцом отношения налаживать. Но Митяй прилип к своей опекунше – ей все секреты, с ним по-прежнему холоден и насторожен. И зачем головой о каменную стену биться? Всем в итоге получилось хорошо. Бездетной Садовниковой – готовый, качественный ребенок. Митьке – хорошая мать (Максим признавал: обращаться с ним Татьяна умела). Ему – свобода. Но Садовникова никогда не уставала упрекнуть: забросил, мол, совсем сына. Только когда ему? То работа, то по хозяйству – Лариска, жена новая, двойню родила. Да и бывший Женькин хахаль обратился теперь в ухажеры Татьяны и к Митьке проявлял отцовские чувства.

Когда Садовникова оформляла опеку, Максиму предлагали официально отказаться от сына. Он колебался, Татьяна тоже – не уверена была, что единоличную ответственность потянет. В итоге чиновники предложили родительские права оставить, просто написать заявление: «в связи с тяжелой жизненной ситуацией прошу передать ребенка на воспитание гражданке такой-то».

Садовниковой достались пособия от государства, а ему – право интересоваться, как сын живет. Максим особо не злоупотреблял – с новой семьей забот хватало. Но с днем рождения, с Новым годом Митьку поздравлял (Татьяна всегда за день звонила, напоминала). В гости к сыну не ездил, с ним вдвоем тоже никуда не выбирались – зачем ему надо, если мальчик сам инициативы не проявляет?

И тут вдруг в начале учебного года Татьяна звонит, зовет на разговор.

Максим поначалу испугался: устала работать мамочкой, хочет сына вернуть. Но речь пошла совсем о другом. Садовникова начала его расспрашивать, как Митька на теннис ходил.

– Раскололся все-таки, – снисходительно улыбнулся отец. – Хотя меня умолял ничего тебе не рассказывать.

И неохотно поведал: идея с теннисом была исключительно Женькина, сам он возражал – спорт дорогой, клуб – от дома не близко. Но супруга совала ему под нос бумажки: тестирование она сыну провела, и выявило оно исключительные способности. Хотя Митьке – только три года, что там можно понять в этом возрасте?

– В итоге сказал ей: хочешь дурью маяться – валяй. Но я его на тренировки возить не буду.

Поначалу сын был в восторге, дома постоянно мячиком об стенку стучал – хорошо хоть не взрослым, а мягеньким, почти плюшевым, шума немного. Женька тоже радовалась: Митя в группе лучше всех, на лету схватывает.

– А дальше, понятное дело, разводить её стали. Бешеный талант, надо индивидуально тренироваться. Я, конечно, был против.

– Почему? – вцепилась Татьяна.

– Три года мальцу! Ему в машинки надо играть. А они каждый вечер после садика на тренировку!

– Еще и стоило дорого, наверно, – прищурилась.

– Дорого! – не смутился. – Тренеру по две тысячи, и корт вечером, как крыло самолета. Никакой зарплаты не хватит.

– А кто платил?

– Так весь совместный бюджет в крысиную нору и летел. Ты посчитай, сколько это в месяц выходит! Только тренеру сороковник! Плюс аренда, ракетка, форма!

– Но разве талантливых детей государство не поддерживает?

– В три года – никак! Женька мне заливала: надо потерпеть, его обязательно заметят, позовут в сборную, тогда полегче станет, хотя бы корты бесплатные и часть тренировок тоже. Но во‑первых, не факт, что отберут, а во‑вторых – сколько ждать? До одиннадцати лет минимум! Да и Митька: пока игрушечки-салочки на тренировках были, то все нравилось ему. А как стал тренер его заставлять впахивать – сразу нытье, капризы.

– Я, конечно, не методист, но разве трехлетний ребенок теоретически может впахивать? – задумчиво сказала Татьяна. – Совсем ведь маленький, ему играть надо. И нагрузок серьезных нельзя.

– Женька по этому поводу тоже с тренером спорила, – кивнул Максим. – Но тот ее убеждал: да, обычным детям надо просто играть. А если талант – подход иной. Примеры приводил – как топов чуть не с пеленок к спорту приобщали. Был такой спортсмен лысый – Агасси, что ли, – так ему отец в грудном возрасте ракетку в ладонь вкладывал. Чтобы привыкал. А Мартину-какую-то-там мать с двух лет заставляла по тысяче ударов об стенку каждый день делать.

– А Женя хотела сделать из Мити топа?

– Сама она не знала, чего хотела. Вроде и соглашалась, что тренер прав, но Митьку тоже жалела. Другого ему пыталась найти коуча – с более щадящим подходом.

– Нашла?

– Нет. Пробовала его в известные спортивные школы пристроить, но туда по возрасту не брали. Говорили: только с шести, в крайнем случае с пяти. А до того – тренироваться в свое удовольствие, по чуть-чуть, в бассейн ходить, на гимнастику – тоже вроде полезно для будущего теннисиста. Но тренер на нее давил, что устаревший подход, конкуренция сумасшедшая. Нужно железо немедленно ковать. Ему-то выгодно: какие деньжищи! – В голосе Максима прозвучала неприкрытая зависть.

– А Митя как ко всему относился?

– Ну… все ему долбили, что станет чемпионом, он и сам повторял постоянно. Только на тренировки его Женька посулами заманивала. Хорошо позанимаешься – будет тебе «Лего». Тоже мне подход – по конструктору дорогущему каждый вечер!

– Тяжело ей было, – вздохнула Татьяна.

– Почему? – не понял Максим.

– Меж двух огней. Я бы тоже не знала, как поступить. Ребенка жаль, но если авторитетный человек убеждает: чемпиона иначе не вырастишь? А ты что советовал?

– Я говорил не маяться дурью. Вник немного, как этот мир устроен. Марафон – на много лет. Ну, будет он в сборной – и что? Чтоб дальше развиваться, надо на заграничные турниры ездить. Каждый месяц. Государство за это не платит – все на плечах родителей. Откуда средства брать? Женька настаивала: справимся. Но даже если деньги найти – все равно риск большой. Это ведь не музыка и не рисование. Достаточно одной травмы серьезной – и на карьере крест, все деньги в топку.

– Митя мне сказал: он в итоге сам взбунтовался.

Максим неохотно признал:

– Там тренер действительно палку перегнул. Решил как-то на тренировке: халтурит. И за каждый удар неправильный заставлял пять «кенгуру» прыгать. Женька-то обычно присутствовала, из кафе наблюдала. А в тот вечер отлучилась куда-то. Приезжает забирать – Мити на корте нет. В обморок упал. Вызвали «Скорую», он в медкабинете лежит бледный, плачет. Ничего серьезного не оказалось, даже в больницу не забрали. Только Женька – она горячая была. Тренеру устроила дикий скандал. Обозвала убийцей. Митька, похоже, подслушал – повторял потом: «Пьеступник, пьеступник!» А вечером совсем разошелся. Пошел во двор ракетку жечь. Я разозлился, хотел ремня дать, но Женька – на защиту. Перед малявкой извинялась, дура такая: прости, я перед тобой виновата! Тем теннис и закончился.

– А чего ты мне эту историю раньше не рассказал? – упрекнула Садовникова.

– Так говорю же: Митька умолил. Перед тем как к тебе переехать. Боялся, ты тоже решишь из него чемпиона делать. Я ему сказал: «Все равно ведь проболтаешься». Как в воду глядел – все-таки трепанул.

– У него прямо такой огромный талант? – задумчиво спросила Татьяна.

– Женька считала, да. Называла его «мой Федерер будущий».

– А у тебя не осталось результатов того тестирования?

– Не-а, зачем мне эти бумажки. Выбросил.

– Но где оно хоть было?

– Да шут его упомнит. НИИ какой-то. Спортивной медицины, что ли. Бланки солидные, с печатями, логотипами. Там вроде две части было. Физические данные и психологические склонности. Женька объясняла: обычно детям несколько видов спорта советуют. Но у Митьки все именно на теннисе сошлось. Ноги быстрые, реакция моментальная, плюс мышление какое-то особое. Как у шахматиста. В заключении прямо капсом было выделено: НАСТОЯТЕЛЬНО РЕКОМЕНДОВАН БОЛЬШОЙ ТЕННИС. Может, правда бы чемпионом стал. – Прищурился: – Ты, я так понимаю, богатая. Хочешь все-таки пробовать из Митьки теннисную звезду сделать?

– Ой, Максим, брось, – отмахнулась. – Важнее всех тестов, чтобы ребенок сам хотел и все силы прилагал. А Митю, я так понимаю, круто передавили. Мыслимое ли дело – молчать столько лет! Значит, были причины. Но все-таки я его уговорила. Два раза в неделю на тренировки будет ходить. Для здоровья.

* * *

Юлия Юрьевна успела застать времена, когда спорт в стране был бесплатным. Но даже в эпоху СССР мало кому из способных ребят удавалось развивать таланты за счет бюджета. А нынче совсем просто: есть деньги – тренируйся. Нет – ходи в школьный кружок на хоровое пение.

Юлия Юрьевна работала в теннисном клубе «Викинг» спортивным директором и вечно балансировала между выгодой и идеей. С выгодой понятно: начальство требовало, чтобы корты не простаивали и тренеры постоянно были заняты. Продвигать идею – дать возможность играть всем, кто хочет, – оказалось куда сложнее. Сколько ребят через ее руки прошло – таланты, возможно, звезды! Но мама, допустим, считает: теннис нужен исключительно для общего развития. Или – что гораздо чаще – просто денег у родителей нет оплачивать дорогие индивидуальные тренировки. Обычно в подобных ситуациях разговор короткий: не тянешь финансово полный комплекс – изволь на выход. Но Юлия Юрьевна считала: давать шанс надо всем. Поэтому в «Викинге» можно было найти группу на любой вкус. Подростки, кто когда-то тренировался серьезно, но спортсменом стать не смог. Ребята с особенностями развития. Новички, кто пришел в теннис совсем поздно – хоть в десять, хоть в пятьдесят лет.

Юлия Юрьевна настаивала: даже самому с виду неспортивному нужно дать почувствовать вкус, драйв игры. Она искренне считала: когда у человека получается классный удар (пусть хотя бы один за всю тренировку) – это ни с чем не сравнимый кайф. И возможно, толчок к будущим серьезным победам.

На мальчишку в жизнерадостной форме яичного цвета она обратила внимание, когда тот прыгал «кенгуру» – неохотно, с ленцой. Заглянула на корт к молодому тренеру Александру, где тот работал с разношерстной компанией новичков – от восьми до тринадцати. Спросила:

– Чем провинился?

Наставник возмущенно ответил:

– И сам работать не хочет, и группу мне разваливает. Болтовня бесконечная.

– Почему не трудишься? – обратилась к пацану, по виду лет десяти.

Тот скривился:

– Скучища.

– А зачем пришел тогда?

– Мама заставила.

Сколько раз она это слышала!

Форма у мальчишки дорогого бренда, кроссовки, ракетка тоже недешевые. Мама, вероятно, очередная обеспеченная мадам – кому вдруг взбрело в голову записать сына на элитный спорт.

Впрочем, поначалу многих приходилось заставлять – даже легенда тенниса Роджер Федерер прятался от тренера на дереве. Поэтому уточнила:

– Тебе что именно не нравится? Играть или удары отрабатывать?

– Да все скучно.

А девчонка из группы наябедничала:

– И мячиками он в меня швыряется.

– Мячик нужен для того, чтобы его через сетку перекинуть, – назидательно сказала Юлия Юрьевна.

– Тоже мне, проблема, – фыркнул юный бунтарь.

– Окей, – отозвалась хладнокровно. – Десять раз перекинешь – дам приз.

Продемонстрировала брелок в виде теннисной ракетки – недавно уговорила директора закупить большую партию, чтоб поощрять старательных.

Взяла у тренера ракетку. Набросила мальчишке мяч. Тот, бездельник, к нему даже не двинулся – хотя летел удобно, прямо в руки. Махнул лениво по воздуху, вздохнул с притворной досадой:

– Не попал. Можно, я домой пойду?

– Хотя отбить может. Способный, – злорадно прокомментировал тренер группы. – Но желания работать – вообще никакого.

– Тебе совсем не нравится теннис? – уточнила Юлия Юрьевна.

– Такой, как здесь, – нет, – отрезал.

– А вы на счет играете? – уточнила на всякий случай у Александра.

– Мы ведь только первый месяц занимаемся!

– Ты правила игры знаешь? – спросила у мальчика.

Тот закатил глаза:

– Маман в последнее время подсела. Каждый вечер теннис смотрит. Так что выучил.

– Сыграем с тобой пару геймов?

И вот он, первый проблеск интереса.

– Н-ну, давайте. А чья подача?

– Допустим, моя.

Уверенно отошел, куда нужно – в правый угол корта. Приготовился.

Юлия Юрьевна настолько старалась сыграть помягче, что попала в сетку. Парень сердито выкрикнул:

– Не надо мне поддаваться! Подавайте нормально!

Она улыбнулась и осторожно ввела мяч в игру. Мальчишка кинулся к нему стрелой и ударил – высоко под потолок.

Ребята из группы захихикали. Незадачливый игрок от души шарахнул ракеткой о фон.

– Сизов! Сейчас опять «кенгуру» будешь прыгать! – бросил Александр.

Юлия Юрьевна собственных учеников тоже за подобное наказывала, но сейчас произнесла:

– Ладно. Он ведь не по корту ударил. Пятнадцать – ноль.

Перешла в другой квадрат. Подала в этот раз посильнее. И получила ответ – точно в ноги, еле успела среагировать. Но конечно, отбила – максимально для соперника неудобно, в дальний от него угол. Парнишка бросился, поймал на ракетку, ответил. До мяча дотягивался с трудом, поэтому удар вышел совсем слабенький. Юлия Юрьевна легко догнала, перебросила – теперь еще неудобнее. И снова помчался – но в этот раз не успел. Остановился раздосадованно. Пыхтит. Лицо потное, красное.

– Митька, ты, что ли, куришь? – ехидно спросил кто-то из группы.

– Да пошел ты! – сердито рявкнул.

– Сизов! Прекрати ругаться! – снова возмутился тренер.

Юлия Юрьевна улыбнулась:

– В следующий раз получит штрафное очко. Тридцать – ноль. Иди, принимай, Сизов.

Лицо у мальчишки злющее, губы гневно кусает. Но принимать пошел. Юлия Юрьевна с удивлением заметила: выглядит сейчас совсем не как теннисный новичок – больше на хищника похож. Ладно, посмотрим, что ты за гусь. Одно ясно – в начинающей группе ему делать нечего.

Подала на сей раз хитрую, крученую. Мальчишка ее намерение разгадал в последний момент, но среагировать успел – бросился вперед, ласково коснулся ракеткой мячика. Тот упал под самую сетку. Но Юлия Юрьевна тоже была готова. Подбежала, заколотила – далеко парню за спину.

– Ноль – сорок, – ехидно объявил счет тренер Александр.

Она поглядела на него с укоризной. Сказала:

– Ладно, игра окончена. Тренируйтесь дальше. А ты, Митя, пойдешь со мной.

– Но мы не доиграли! – возмутился.

– Поговорим сначала.

Вывела парня на пустой корт (чтоб остальные не слышали), сказала:

– Я хочу взять тебя в спортивную группу.

Педагогическое чутье ей подсказывало: возгордится и очень обрадуется. Однако в его глазах она увидела неприкрытый ужас.

– Нет! Ни в коем случае!

– Почему? – искренне удивилась.

– Да я дурак. Лучше б вообще молчал.

И, путаясь, сбиваясь, поведал. Что мама – та, что сейчас на тренировки возит, – у него приемная. Родная умерла, когда ему семь лет было. И совсем маленьким – в три года – привела его на теннис. А там заметили, что способный, взялись из него чемпиона делать и перестарались – игру королей Митя возненавидел от души. Поэтому в новой семье про незадавшуюся свою карьеру молчал, спалился случайно. И новая мама («она на самом деле классная») его уговорила все-таки вернуться в теннис. Для здоровья, возможно, для карьеры.

– Но только для здоровья – это оказалось адски скучно. А в спорт я ни за что не пойду. Точно решил.

Каких у Юлии Юрьевны только ни проходило перед глазами семейных коллизий и драм – но подобное впервые. Однако и отпускать способного нельзя никак. Сказала:

– Спортивная группа – всего два раза в неделю. Но там мы хотя бы на счет играем, тебе не скучно будет.

– А надо по тысяче раз из корзины отбивать? – спросил подозрительно.

– Конечно, нет. В группе на это времени не хватает.

– И «кенгуру» прыгать не надо?

– У меня нет. Я считаю, так наказывать неправильно. Но «кенгуру» – прекрасное упражнение. У меня ребята на ОФП ходят, чтобы его делать.

Увидела в глазах Сизова страх и поспешно добавила:

– Если сами хотят.

– Н-ну, ладно, – ответил неуверенно. – Если тоже только два раза в неделю, то я попробую.

– Вот и молодец. Беги, переодевайся. А мама твоя здесь?

– Да вон стоит. На втором этаже, в рыжем свитере. Переживает. Думает небось, вы меня выгнать хотите.

Юлия Юрьевна отправила мальчика в раздевалку. Подошла к его приемной родительнице. Та спросила с тревогой:

– Митя опять проштрафился?

Спортивный директор улыбнулась:

– Да это мы, скорее, проштрафились. Хорошо, что я заметила вовремя.

Глаза ее собеседницы расширились. Юлия Юрьевна сказала:

– Зря вы не предупредили, что у Мити есть опыт в теннисе.

– Но…

– Я знаю, он мне все рассказал. Считаю: нам надо принять его условия. Не хочет большой спорт – не надо. Но занятия в начинающей группе окончательно убьют интерес. А мальчик очень способный. Надо обязательно удержать его в нашем спорте.

… На первой тренировке в своей группе Юлия Юрьевна внимательно за Митей наблюдала. Техника корявенькая. Про мелкий шаг – одно из основных оружий в арсенале теннисиста – понятия не имеет. Но удивительное дело: если выходило у него попасть по мячу – что это были за удары! Точно выверенные. Сильные. Коварные. Иногда – просто сокрушительные.

Хотя остальные ребята в корт попадали чаще.

Так что, когда стали играть на счет, проиграл новичок всем.

Она подошла, прокомментировала:

– На собственных ошибках продул.

– Да понял, – буркнул. – А что делать? Мне просто откидывать скучно. Пытаюсь нормально ударить. Как мужик. Только не получается ничего.

– Сказала бы, что нужно поработать с корзиной, только боюсь, – улыбнулась тренер.

– Ну… если только с вами…

– А мама согласится?

– Она сказала, что я взрослый. И могу сам решать.

– Тогда я бы посоветовала два раза в неделю.

– Ладно. Но я хочу не просто отбивать, а по мишеням хотя бы.

– Будут тебе мишени.

– Норм. Договорились.

После тренировки Юлия Юрьевна снова подошла к маме юного бунтаря. Осторожно сказала:

– Митя готов индивидуально заниматься. В дополнение к группе.

Собеседница удивилась:

– Неужели уговорили его на спорт?

– Нет. Но техника в любом случае нужна. Даже на любительском уровне.

– Ох, это, получается, четыре раза в неделю его сюда возить? Я работаю…

– Татьяна Валерьевна, – осторожно произнесла тренер. – Я в теннисе много лет. И никогда прежде не давала прогнозов, хотя родители всегда просят. Но вам готова сказать: сделайте все, чтобы Митя остался в этом спорте.

* * *

Границы участка отметили вешками заранее и засветло, но саму операцию проводили глубокой ночью. Специально сверялись с прогнозом, выбрали, чтобы дождь, ветер и холод собачий. Лучше самим промерзнуть, чем кому-то на глаза попасться.

С расчетами не прогадали: желающих прогуливаться в окрестностях не оказалось.

Работали наравне, с электролопатой дело шло быстро. Впрочем, на глубине в полтора метра от технического прогресса пришлось отказаться и разгребать грунт маленькими, саперными лопатками, а потом и вовсе вручную.

Пресловутого сундучка под землей не оказалось – вместо него три объемных полусгнивших ящика, обернутых пленкой с логотипом Cellophan[8]8
  Промышленное производство целлофана под этой маркой началось во Франции в 1913 году.


[Закрыть]. Имелось искушение открыть немедленно, но стали спорить, и осторожность в итоге победила. Тщательно закопали и замаскировали яму, а находки рассмотрели дома, на безопасной территории.

Раритеты сохранились прекрасно. Ни скола, ни трещинки.

Оба искателя не считали себя знатоками-ценителями древностей, но даже их заворожили изящество и благородные формы находок.

– Давай хоть чайку из них попьем. Единственный раз, – предложил один.

Но напарник помотал головой:

– Нельзя.

– Почему? Мы аккуратно, не разобьем.

– Нет. Не нужно привыкать к хорошему. И вообще от них нужно избавиться как можно скорее.

– Почему?

– Не твое дело. Прости.

Извинения прозвучали как издевательство.

Не привык он, чтобы с ним в подобном тоне разговаривали. Но обрывать не стал. Пусть покуда командует, верит в собственное лидерство. Возмездие все равно настигнет. Как говорил Фирдуоси: «Чтоб быть справедливым возмездье могло, лишь злом воздавать подобает за зло».

* * *

Вскоре после того, как Митя попал под крыло Юлии Юрьевны, он объявил:

– Я хочу турнир сыграть.

Татьяна уже знала – в клубе «Викинг» по воскресеньям проводятся детские междусобойчики для юных спортсменов, поэтому кивнула:

– Играй, конечно. Там и призы полезные – сертификаты в теннисный магазин.

Он посмотрел удивленно:

– Теть Тань! Да я не про тэ-вэ-де говорю!

– Не про что?!

– Ну, те, что в клубе, называются турнир выходного дня. Юлия Юрьевна считает, для меня это несерьезно.

– А что тогда серьезно? – развеселилась Садовникова. – Сразу на ATP поедем?

– Со временем, может, и поедем, – отозвался серьезно. – Но пока – на обычный недельный турнир. Юлия Юрьевна сказала ей позвонить, если ты не возражаешь.

– Но ты ведь не хочешь быть спортсменом!

– Сам я не знаю, чего хочу, – вздохнул. – А ребята в группе все хвастаются. Один до второго круга дошел, другой вообще до четвертьфинала. Нужно и мне попробовать. Чего они задаются?

«А эта Юлия Юрьевна непроста, – отметила про себя Татьяна. – Хитро свою линию гнет».

Но наука педагогика учит: коли ребенок занят делом, а не ерундой, препятствовать нельзя. Поэтому перезвонила тренеру и сказала, что согласна.

Профессиональный турнир, как выяснилось, предполагал немало бюрократии. Сначала пришлось ехать с документами Мити в офис теннисного тура, регистрировать его и платить вступительный взнос. Там на Татьяну посмотрели снисходительно: «Вы только в десять лет начинаете?» Садовникова под взглядом чиновницы смешалась, пробормотала: «Да мы так, для здоровья». Та парировала: «Для здоровья клубные турниры надо играть. Или школьную лигу. А у нас серьезный спорт. Если ребенок не подготовлен – только комплексы наживет».

Таня и сама боялась: столкнется ее ранимый Митя с жесткой реальностью – и все, конец теннису, снова пойдет ракетки жечь. Но сын уверял: Юлия Юрьевна плохого не посоветует. Так что отступать не стала.

У Мити появился регистрационный номер, и Садовникова смогла открыть список доступных ему турниров. Вот и тот, куда сын хотел, – «Первенство клуб-отеля “Беркут”». Татьяна сначала нажала на иконку «подать заявку» – и лишь потом посмотрела списки участников. Ну ничего себе! Целых сорок пять человек! И у всех, конечно, есть рейтинг – один Митя с нулем очков. Он и в число спортсменов не попадет – участвуют только тридцать два человека.

Но Юлия Юрьевна заверила:

– Перед дедлайном будет много отказов, так что должен пройти. Вы пока остальные документы собирайте.

– А разве еще что-то нужно?

– Конечно. Спортивная страховка и медицинская справка.

– Та, что для школы, годится?

– Нет. Здесь по специальной форме. Придется в диспансер ехать.

Татьяне начало надоедать. Спросила Митю: «Может, ну его, а? Терпеть я не могу по врачам таскаться!»

Но мальчик важно ответил: «Юлия Юрьевна уже внесла турнир в мое расписание, так что ничего не поделаешь».

В диспансере убили не один день, а целых три. В отличие от формальных поликлиник смотрели здесь дотошно – особенно кардиологи. У Мити нашли шумы в сердце, сказали, что без суточного мониторинга не допустят. Таня сначала испугалась – не за теннис, за Митино здоровье, но все обошлось. Документ с допуском к соревнованиям выдали.

За тринадцать дней до начала турнира спортсменов отсортировали по рейтингу. Митя, естественно, оказался на последнем месте. У первого – целых сто двадцать семь очков. Таня начала настраивать сына: цели победить нет, обычная тренировка – только со счетом. Мальчик серьезно ответил:

– Но я все равно буду бороться. – И попросил: – Ты можешь мне вторую ракетку купить?

Она хмыкнула:

– Ты их разбивать собираешься? Как спортсмены по телевизору? Так давай тогда сразу три возьмем.

Митя посмотрел снисходительно:

– Ломать можно, когда за них спонсор платит. А мне нужна запасная на случай, если струны порвутся. Юлия Юрьевна сказала.

Татьяна хотела съехидничать, что об мягкий зеленый мяч струны порвать проблематично, но решила не подрывать авторитет тренера. Хотя уже немного ревновать начинала – что-то слишком часто сын свою спортивную наставницу цитирует.

Расписание на первый игровой день появилось только накануне поздно вечером. Таня озадаченно спросила Митю:

– Не ранее пятнадцати тридцати – это к скольки, значит, нужно?

– К трем. Чтобы я успел размяться.

– Выезжать тогда в час. Отлично, у тебя как раз четыре урока завтра.

Но тут позвонила Юлия Юрьевна:

– Чего молчите? Расписание вышло?

– Да. Седьмой запуск.

– Отлично. Тогда к десяти приезжайте. Я его разомну.

– Так ведь школа!

– Татьяна Валерьевна, – укоризненно отозвалась тренер, – какая может быть учеба в день турнира?

Митя слушал разговор и хитро улыбался.

– Ты согласился соревноваться, чтобы повод прогуливать был? – строго спросила сына Садовникова.

– Ну да. У нас как раз завтра по математике контрольная.

Пока что Тане совсем была не по душе идея тренера. А приехали в отель «Беркут» – окончательно разонравилась. Оказалось, что на Митином корте пока только четвертый запуск, болтаться-ждать неведомо сколько. Хорошо хоть при гостинице оказался неплохой ресторанчик и собственный зоопарк. Садовникова накормила Митю неспортивной едой (пицца и кола), а потом они долго бродили, разглядывая лам, гусей, коз и печальных медведей.

К пяти вернулись на корты. Мальчик побежал переодеваться и разминаться, Таня влилась в толпу теннисных родителей – те наблюдали за игрой через мониторы в холле. Страсти кипели. Какой-то мужчина громко, как на футболе орал: «Дави его! Дави!» Женщина причитала: «Да что она врет! Какой аут!» Рядом с ней оказалась мама соперницы, вступила в перепалку: «Ничего она не врет! Там мяч в метре был!»

И даже те, кто молчал, смотрели в мониторы напряженно, с трагическими лицами. А когда проигравшие дети возвращались с кортов (многие в слезах), мамы с папами вместо утешений налетали с упреками.

Садовникова отсела в уголок. На соседнем диванчике помещались губастенький полноватый мальчик и взволнованная мама. Она покусывала губы, постоянно хрустела пальцами и поправляла волосы. Сын утешал: «Да не трясись ты! У него ноль очков! Я его разнесу!»

Рейтинга среди участников только у Мити нет. Значит, вот ты какой, соперник. Выглядел парнишка постарше и поувереннее.

Татьяна начала прислушиваться к его разговорам с мамой, по контексту поняла: пацан – из серьезной спортивной школы. По пять раз в неделю тренируется, турниры с семи лет играет. Она совсем приуныла. Хотя, может, и к лучшему? Митя поймет: ловить нечего, время безнадежно упущено – и начнет, как они и планировали, тренироваться для души.

Хотя настроен сын оказался серьезно. В зоне для разминки бегал, прыгал, тренировал теннисный мелкий шаг. Таня подошла, спросила:

– Может, лучше силы сэкономить? Уже весь потный!

Митя посмотрел с удивлением:

– Юлия Юрьевна говорит: обязательно надо тело разбудить. Пульс участится – тогда и к матчу готов.

«Вот все-таки вруны эти тренеры. Договорились ведь – без большого спорта, а она Митьке голову дурит», – досадливо подумала Таня. Хотя, конечно, классно будет, если сын одолеет задаваку-соперника.

Но когда мальчиков наконец позвали на матч, самонадеянные мысли быстро испарились. Митя даже мяч в игру нормально ввести не мог. Три двойных ошибки подряд! Счет ноль – сорок!

Мама соперника (сидели перед монитором рядышком) насмешливо улыбалась. Таня начала злиться. Сын совсем глупый, что ли? Очевидно ведь: если не попадаешь, бей слабенько, чтобы просто через сетку перекинуть.

Митя ее как будто услышал. Ослабил замах, и подача наконец прошла. Мальчишка на другой стороне корта шустро подскочил к мячу и подкинул его почти под потолок. Сын среагировал – помчался за заднюю линию. Но мяч ударился о корт и подлетел настолько высоко, что Митя физически не смог до него дотянуться.

Первый гейм получился разгромным. Мама соперника триумфально хрустнула пальцами. Татьяна напряженно вглядывалась в монитор, пыталась понять: каково сейчас сыну? Нервничает? Расстраивается? Или уже сдался?

Но сын лишь пожал плечами, когда соперник громко выкрикнул «Камон!». Приготовился принимать его подачу. Стоял, как учили на тренировках, за задней линией. А мальчик кинул мяч почти под сетку. Митя вихрем рванул вперед, но все равно не успел. Таня поморщилась от чужого победного клича «Летс гоу!».

Юлия Юрьевна, когда убеждала принять участие в турнире, говорила: «Они там учатся подстраиваться. Принимать быстрые решения – под жестким давлением. Не только для тенниса – в жизни тоже пригодится».

Но у Мити подстроиться никак не получалось. На следующей подаче сделал поправку, вошел в корт – но принял в сетку. А дальше – мальчик его обманул, ввел мяч агрессивно – сын оказался к нему слишком близко и снова не смог отбить. Счет 40:0 ознаменовал выкрик «Вамос!». Таня не выдержала, ехидно обратилась к маме соперника:

– Я смотрю, ваш сын полиглот!

Та надменно ответила:

– Мы прошлым летом тренировались в Португалии.

Таня совсем приуныла. Счет 0–2, подача у сына совсем не идет. А если розыгрыши все-таки завязываются, соперник откидывает мячи «парашютиками», те отлетают от задней линии высоко вверх, Митя тщетно пытается отбить, но только стукается спиной об фон.

«Пожалуй, до дома ракетки не дотерпят – прямо здесь их сожжет», – мелькнуло у Садовниковой. Впрочем, Митя пока не сдавался. По-прежнему пытался подобрать к игре противника ключ. На очередных высоких мячах входил в корт, пробовал забить с лета. Идея, наверно, правильная – только попадали спортивные снаряды в сетку.