Текст книги "Прогулки по краю пропасти"

– Люблю раннее утро, – соврала Варя. – Море чистое, тишина, воздух свежий.

«Эх, подремать бы еще минуток триста-четыреста!»

Она быстро расправилась с рогаликами и кофе. Полчаса потратила на купанье. Пока плавала, прикинула планы на день: с утра – Абрикосово, осмотр места происшествия и разговоры с аборигенами. Потом – вернуться в Суджук и подробно поговорить с Саней (если, конечно, он не подведет, протрезвеет). А вечером – морг. График хороший, плотный.

Тремя часами ранее

«Газель» подкатила прямо к зданию морга. Человек выскочил из фургона и подбежал к оцинкованным дверям прозекторской.

Человек был в военной форме, лицо его скрывала черная маска. Он забарабанил прикладом автомата в двери покойницкой.

В этот момент из фургона выскочили еще двое, одетые так же, как первый, и заняли позицию по обе стороны от дверей – автоматы на изготовку.

Водитель «Газели» оставался на месте.

Мотор не глушили.

Дверь отворил заспанный сторож.

– Фули ты бараба…? – начал он.

Сторож не успел закончить свою фразу – удар прикладом пришелся ему точно в лоб. Тело тяжело упало вовнутрь помещения.

Первый нападавший перешагнул сторожа, словно неодушевленный предмет. Двое других последовали за ним. На секунду они остановились, чтобы втащить крепыша сторожа поглубже в покойницкую и затворить за собой дверь.

Первый уже достиг места, где помещались трупы.

– Свет! – приказал он.

Один из помощников послушно щелкнул выключателем. Тусклая лампочка услужливо осветила мрачное помещение. Главный равнодушно оглядел ряды мраморных столов. Его глаза скользили по рядам тел: мужчины, женщины, молодые, старые, еще не тронутые тлением и полуразложившиеся… Тела его не интересовали. Нужно забрать фрагменты.

– Туда, – махнул он рукой в дальний угол.

Месиво из Соленой Пади лежало вместе.

– Мешки, – махнул рукой командир. – Шевелиться, рожи не кривить!

Заложив руки за спину, он наблюдал, как в черные пластиковые пакеты летит то, что еще два дня назад было людьми. Паковку закончили в четыре минуты.

– Несите в машину, – велел командир. – Я еще задержусь.

Он покинул покойницкую, прошел по коридору, остановился у кабинета. Отмычка сделала свое дело за четыре секунды. Сейф, расположенный в кабинете, и вовсе не был заперт. Заключение судебно-медицинской экспертизы, датированное прошедшим днем, лежало сверху.

Главный быстро проглядел листки. Оно. То, что нужно. Засунул заключение во внутренний карман. Теперь – компьютер. По его данным, выдачей заключений по таким делам занимался лично главный патологоанатом.

Включаем. Введите пароль… Вставляем дискету-дешифровщик. Пароль принят, спасибо. Поиск файла… Вот он, Соленая Падь. Создан сегодня, в 20.42. Вряд ли с ним успел ознакомиться кто-то еще. Отправить файл в корзину? Да. Очистить корзину? Да. По трупам – доктор, может быть, и специалист. А скопировать файл на дискету у него наверняка мозгов не хватило. Но если и так: от одного заключения, без трупов, толку немного.

* * *

Шерри стояла грустная, запотевшая от утренней росы.

– Привет, девочка! Соскучилась? – ласково поздоровалась с машиной Варя. Она нажала кнопку брелка-сигнализации. Шерри в ответ мигнула фарами и пискнула – тоже, значит, поздоровалась в ответ.

Варя с удовольствием погрузилась в водительское кресло. Сиденья в машине – не заводские, сделаны на заказ, руль любовно оплетен кожаным чехольчиком. Даже странно, что в аренду сдают такие «продвинутые» тачки.

– Давай, малышка, не подведи! – напутствовала Варя машину. – Сегодня учиться с тобой будем: как в повороты на скорости входить.

Варя аккуратно выехала со стоянки, не спеша порулила к выезду из города, к трассе на Абрикосово. Торопиться ей некуда, да и Суджук – городок для гаишников «хлебный», повсюду развешаны знаки: скорость – сорок. «Интересно, неужели гибэдэдэшники в такую рань за лихачами охотятся?» На этот вопрос ей ответила встречная машина: отчаянно замигала фарами. Стоят, значит, гаишники. Шакалят.

«Придется пристегиваться, а то еще придерутся. Черт, надо было ремень отрегулировать. Ну и тугой!» – Варя с трудом щелкнула замочком.

Она чинно миновала гаишную засаду. Ментяра с радаром наперевес проводил примерную машину печальным взглядом.

– Лучше бы убийц ловили, чем с водителей сотни сшибать! – пробормотала Кононова. И тут же себя осадила: – Дура ты, Варька! Будто и не в России живешь. За убийства-то ментам платят зарплату. А на зарплату не проживешь…

Ремень безопасности жал нещадно. «На мои габариты, видно, не рассчитан, – самокритично подумала Кононова. – Но здоровье, черт возьми, дороже. Все-таки горы. Здесь если ДТП – так с тяжелым исходом. А то и со смертельным… Тьфу-тьфу-тьфу, не накликать бы».

Варя слегка прибавила скорость. «Интересно, – все пыталась вспомнить она, – где кончается действие знака «сорок»? На следующем перекрестке? Или на границе города?» Она попыталась вызвать в уме соответствующую главу из Правил дорожного движения. Несмотря на фотографическую память, сделать этого не сумела. Слишком давно учила. И слишком часто ей говорили, что правила нужно сдать и забыть. Но на всякий случай поехала не спеша.

Вот и выезд из города. Новая гаишная машина. Еще пара скучающих ментов. Варю опять не остановили. «Ну, наконец-то, выехали», – обрадовалась она и плавно прижала педаль газа.

С двух сторон дорогу обступали горы. Справа угадывалось море. Щебетали птицы. «Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка», – вспомнился Варе Лермонтов. Она нащупала кнопки стеклоподъемников и пошире распахнула окна. В машину ворвались цветочные запахи и теплый ветер. Не отрываясь от руля, Варя покопалась в горке магнитофонных кассет. Выбрала задумчивого Эннио Морриконе. «Жизнь – хороша, – вдруг подумалось ей. – Хороша, когда есть и молодость, и здоровье, и любимое дело, и просто – жизнь!»

В такое прекрасное утро невозможно было думать о маньяках и трупах, и Варя решила на время отбросить все мысли об убийстве. Точнее, об убийствах… Или утро, как поцелуй ребенка, тут ни при чем – а на нее вчерашняя встреча со Смоляковым так подействовала? Обаяла ее красивая жизнь, лимузины-рестораны, никакие дела в голову не лезут… Ладно, к черту глупые мысли. Варя сделала громче музыку, принялась подпевать мелодии из любимого «Профессионала», поддала Шерри газку… Мотор послушно взревел, машина легко разогналась до девяноста. «Так, знак «Крутой поворот». Как бишь учили? Разгоняемся по максимуму и тормозим непосредственно перед поворотом. Передачу – на пониженную, на вторую. А в самом повороте – снова начинаем набирать скорость».

Первый «язык» Варя прошла в целом грамотно. Разогнаться посильней, правда, побоялась – довела скорость только до ста. Затормозила, в поворот вошла на пятидесяти. Шерри пискнула шинами, но вписалась в «язык» идеально и, повинуясь Вариной команде, тут же начала снова разгоняться. «Неплохо, – похвалила себя Варя. – Можно даже чуть порезвей».

Она увидела очередное предупреждение о крутом повороте и опять прибавила газу. Девяносто, сто, сто десять, сто пятнадцать… Пожалуй, хватит. Переносим ногу на тормоз… Говорю же, на тормоз! Эй, Шерри, ты что? Давай, тормози! На секунду, в ужасе от происходящего, Варя даже скосила глаза вниз: может, она, как последняя идиотка, путает педали? НЕТ! Педаль тормоза – ноге не повинуется, проваливается в пол. «Перехвалила я жизнь. Перерадовалась», – успела подумать Варя.

Шерри несло вперед. Дорога шла с горки, впереди маячил поворот. Пока дорогу обступали скалы, но Варя судорожно припомнила: кажется, там, на «языке», справа будет обрыв, едва защищенный хиленьким заборчиком-буфером. Хотя она уже давно бросила педаль газа, спидометр показывал неумолимые «сто». До поворота – метров двести. «Воздушная пробка в тормозах? Качай их! Еще, еще! Одновременно понижай передачи!» Варя выжала сцепление и перебросила Шерри с пятой сразу на третью. Мотор злобно взревел. «Ручник! Дергаем плавненько, без рывков… Толку – ноль. Почти ноль! Вторая передача, скорость семьдесят, поворот, не удерживаю, несет вправо, там точно обрыв, все…»

Момент аварии она не почувствовала. Просто машина ударилась, отлетела, завертелась – и для Вари будто потушили свет.

* * *

«Т.Пашукову, лично, секретно.

В ответ на ваш устный запрос сообщаю: «объект» действительно прописан и проживает по указанному вами адресу. Квартира принадлежит лично «объекту». Вместе с «объектом» проживает ее отец, военный пенсионер (в прошлом генерал СА, доктор военных наук), и мать, пенсионерка, в прошлом учительница.

Газета «Зазеркалье» действительно отправила «объект» в командировку в г. С. Однако штатным сотрудником издания «объект» не является и никто в коллективе ее не знает. Опросом главного редактора удалось выяснить, что «объект» решил попробовать себя на ниве журналистики и обратился к нему за содействием. Поездка в С. – первое задание «объекта». Редакция не оплачивает ей командировочные расходы.

В аспирантуре Московского государственного университета «объект» не числится. В настоящее время устанавливаем ее нынешнее место работы, а также послужной список. Новые данные будут высланы вам в течение десяти часов».

– Кто бы сомневался! – буркнул полковник Пашуков, проглядев факс, и нажал кнопку автодозвона. Трубку сняли мгновенно.

– Ну, как там наша красавица? Еще жива? – не здороваясь, спросил Пашуков.

* * *

Из забытья Варю вывел надрывный писк мобильного телефона: «Тореадор, сме-ле-е в бой!»

Глаза открывать не хотелось. «Со мной что-то случилось, – тупо подумала Варя. – Что-то страшное, нехорошее… Не хочу, не могу просыпаться!»

Она сделала неимоверное усилие и распахнула глаза. Взгляд уперся в пробитое заграждение, разбитое лобовое стекло Шерри, россыпь осколков… В тысячах стекольных кусочков играло наглое солнце.

«То-ре-а-дор, то-ре-а-дор!»

– Да заткнись ты наконец! – крикнула Варя телефону и нажала кнопку приема. Голос ее звучал хрипло: – Слушаю!

– Варя, это Кирилл!

– К-какой Кирилл!

– Из газеты! Из «Прибоя»! Забыла, что ли?

– Да, помню… – пробормотала она. – Конечно, помню. Что ты звонишь?

– Сегодня ночью из морга украли трупы!

– Ка… какие трупы?

– Трупы потерпевших! Погибших в Соленой Пади. Сторож в реанимации, милиция комментариев не дает!

Слова Кирилла существовали где-то далеко, отдельно от нее, в межзвездном пространстве.

Смысла их она не понимала.

«Варя, не придуривайся! – приказала она себе. – Возьми себя в руки. Ты жива. И, кажется, невредима. Ничего не болит. Говори с ним. Отвечай!»

– Спа… спасибо, Кирилл… спасибо, что сообщил…

– Ты что, еще дрыхнешь? – обиженно проговорил он. – Детали тебя не интересуют?

Варя постаралась взять себя в руки:

– Прости, Кир, я не могу сейчас говорить… Я – в аварию попала.

– Где? – деловито осведомился он.

– Километрах в двадцати от города. В поворот не вписалась… Все, извини, я тебе перезвоню. – Варя нажала кнопку отбоя. Охнула: и телефон, и ее руки, и грудь, и ноги – все было усеяно осколками. Ремень безопасности ужасно больно впивался в ребра. Она посмотрелась в уцелевшее зеркало. Видок у нее еще тот: на лбу кровь, глаза дикие, волосы дыбом…

«Слава богу, ограждение выдержало. Шерри, что ж ты, девочка, так меня подвела?»

Варя постепенно приходила в себя. Пошевелила ногами, руками – все работает.

«Молодец, ремень был защелкнут. Иначе вылетела б из машины к черту».

Она как могла отряхнулась от стекол и выбралась из Шерри – дверь, к счастью, не заклинило. На обочине уже стали останавливаться машины. Помощи водители не предлагали. Все только смотрели. Смотрели на нее с жадным любопытством.

«Не хочу сейчас ни с кем говорить!»

Варя села прямо на землю и закрыла глаза. Ей нужно поспать, поспать хотя бы минутку…

* * *

Саше Смеяну было хорошо.

Он лежал на Вариной кровати, обхватив руками подушку. Подушка пахла женской туалетной водой – арбузами и озоном. Вокруг него разгорался новый день: сквозь шторы шпарило солнце, в коридоре топотали горничные, в кафешке под окнами врубили Ивана Кучина, а Саша все лежал и лежал…

Впервые, как приехал на злосчастное побережье, он смог немного расслабиться. Саша отдыхал – в уединении номера, в объятиях чужого женского запаха, и чувствовал себя почти хорошо. Ему удалось провалиться в некое подобие забытья. Даже сон ему снился – правда, какой-то странный: видел самого себя со стороны, как лежит, разметавшись, на узкой кровати, а по лицу – нахально скачут солнечные зайчики.

С ума сойти, ему впервые не больно! Впервые за трое суток! Может, кровать в одноместном номере мягче, чем в его перенаселенной комнатенке. Или Варькины чудо-таблетки сработали, или ее добрая аура помогала…

Саша спал – и не спал. В голове крутились всякие мысли, разумные, как наяву. Только управлять ими не получалось – поток сознания льется, а тебе только и остается, что слушать. И принимать к сведению.

«Я поправляюсь, – думал Саша в своем полусне-полуяви. – Восстанавливаю силы. Беру себя в руки. Я проснусь – и больше не буду пить. Начну думать, действовать».

Почему-то теперь ему казалось, что все получится. Все получится – у них с Варей. Они найдут гада. И – отомстят ему.

На этой мысли Саша проснулся – теперь уже окончательно. Спал он без малого три часа. Сон освежил его и подлечил. По крайней мере, голова почти не болела. Зато тело слушалось плохо. Оно налилось свинцовой тяжестью, и каждое движение, даже резкий взгляд в сторону, причиняло боль. «Перепитушки», – говорил обычно о таком состоянии несостоявшийся тесть. Царствие ему небесное…

«Сколько же я выхлебал? – задумался Саня, с наслаждением потягиваясь на простынях. – Только вчера: бутылку в кафе и вечером – тоже бутылку. Динка говорила, что литр водки – это смертельная доза. Правда, всегда добавляла: для иностранцев – смертельная, а у нас, русичей, – своя, другая статистика…»

Мысли о Динке накатили, накрыли с головой. Саня закрыл глаза и представил: такое же, как сейчас, позднее утро, палит нещадное солнце. Он только проснулся, но лежит не в бетонной гостинице, а в палатке, слушает шум ветра, плеск волн, веселую перепалку Диночки с сестрицей: «Обойдется твой Саня без кофе! Пусть сам встает – и варит себе. Ты что ему, горничная?» Но Динка все же является в палатку, кокетливо, будто передничком, обернутая полотенцем, волосы мокрые – успела уже искупаться, глаза сияют:

– Проснулся? Кофе в номер заказывал?

Саня так живо представил и Динку, и ее фирменную улыбку (в больнице говорили, что Динка-доктор своих пациентов этой улыбкой на ноги поднимает), и свою любимую чашку-бадью (специально брал с собой), что ему даже почудилось: ощутимо запахло кофе, арабикой, его любимым сортом…

Он ожесточенно стряхнул с себя наваждение. Решено же: больше не вспоминать. Не канючить.

И – привыкать, что кофе себе придется организовывать самому. Всегда – самому.

А кофейные аксессуары он пока поищет у Вари. Она – девушка ответственная, наверняка запаслась и кипятильником, и растворимой бурдой, и сахаром. Остается только надеяться, что чемодан у нее распакован – не копаться же ему в чужих вещах!

Кофейные принадлежности нашлись в тумбочке – заглянуть туда Саня счел уместным. Кондовый кипятильник советских времен, жестяные банки с кофе и сахаром, алюминиевые ложка и кружка. «Походный набор, – определил Саня. И против воли тут же подумал: – А вот Динка – ни за что в жизни не стала бы пить из алюминиевой кружки. И пересыпать кофе в специальную банку – тоже поленилась бы».

Он налил в кружку воды из графина, включил кипятильник, снова задумался…

«Нет, от Динки мне никуда не скрыться, – мелькнула горькая мысль. – Все приходит ко мне и приходит… Эх, увидеть бы ее хоть раз, на минутку, на секунду, только одну улыбку ее или хотя бы – тень, отсвет улыбки…»

Варин кипятильник вскипятил воду меньше чем за минуту. Саша заварил себе кофе. Алюминиевая кружка нещадно жгла пальцы. «Полчаса будет стыть, не меньше». Саня откинулся в кресле. Чтобы «сбежать» от Динки, перекинулся мыслями на Варю.

«Так кто же ты, госпожа Кононова? Отчего ты здесь, в Суджуке? Почему одна, без коллег? И что тебе до убийства в Соленой Пади? Насчет детективного агентства – это, конечно, лажа. Соврала первое, что пришло в голову. Наверно, ты из органов, оттого и условия создали – одноместный номер, машина… Только почему тогда ты здесь одна, без соратников, без опергруппы? Неужели полностью отвечаешь за все дело? Не молода ли ты – для самостоятельной-то работы?»

Пытаясь отыскать хоть какой-нибудь ключик, Саня внимательно осмотрел Варин номер. В сумку ее пока не полез – изучал только то, что на виду.

Безликая гостиничная комнатка, обычные вещи – их берет с собой любой командированный: полотенце на спинке кресла, тапочки под кроватью, зарядное устройство для мобильника. Но есть и необычное: на полу, в уголке, засыхает корзинка с роскошными розами. В нише стола – аккуратненький кожаный чемоданчик. Саня расстегнул молнию, заглянул: портативный компьютер – машинка не из дешевых. «Взяла с собой, чтобы в игрушки играть? Хорошенькие же игрушки у сотрудницы детективного агентства…»

Кофе наконец-то остыл. Саня сделал первый глоток. Напиток сразу его взбодрил, мысль заработала с удвоенной силой: «Осторожней мне надо быть с этой Варей. Не доверять ей на полную. Не все с ней просто».

Кофе оказался вкусным, но с похмелья хотелось не кипятку, а прохлады. Саша сходил в ванную, набрал в гостиничный стакан воды. Обнаружил, что на трубе сушится его носовой платок – Варя постирала, как обещала.

«Вот умница… И чего она со мной возится? Оставила в своем номере, уложила спать, постирала платок… Добрая такая? Или – влюбилась? И какая на самом деле разница, на кого она работает! Хоть на КГБ, хоть на ЦРУ, хоть на «МОССАД»! Цель-то у нее, похоже, та же, что и у меня: хочет выяснить, кто убил. Вот и пусть выясняет. А я ей помогу. Все лучше, чем иметь дело с местными пинкертонами. Она, по крайней мере, симпатичная… А менты, кстати, никакой помощи у меня и не просят. А вот убийство это они б на меня навесили – если б смогли. Да с о-огромным удовольствием».

Саша вспомнил, как его пять часов терзали в суджукской милиции – непрерывно допрашивали, провоцировали… Терзали зло, хлестко, несправедливо… Руки его помимо воли сжались в кулаки.

В дверь номера застучали. «Горничная, – скривился Саня. – Пришла пылесосить, пыль поднимать». Открывать он не пошел – постучит и уйдет. Нечего тут убираться, порядки наводить – тем более в отсутствие хозяйки.

Но за дверью не унимались, принялись крутить ручку. «Вот ведь неймется! Сейчас откроешь – начнется допрос: а кто вы, а что вы тут делаете, а где хозяйка?»

– Сашка, открывай! – донеслось из-за двери.

Голос был незнакомый – хрипловатый и жалобный. «Что за чушь? Знакомых у меня в Суджуке вроде нет». Саша распахнул дверь – и обомлел.

В коридоре стояла Варя. Но Варя ли то была? Он с трудом признал в поникшей, несчастной, исцарапанной девушке утреннюю Кононову.

– Варя, что с тобой? – выдохнул Саша.

– Можно, я войду? – слабо улыбнулась она.

Кажется, держалась она из последних сил, рука ее отчаянно вцепилась в дверной косяк. Саша едва остановил себя, чтоб не подхватить девушку на руки – весу в ней, конечно, немало, но он бы справился. «Нет. Разозлится. Даже сейчас – разозлится». Но под руку ее взять решился, осторожно завел в номер, усадил в кресло.

Варя повела ноздрями:

– Кофе?

Он поспешно придвинул ей кружку:

– Вот. Я пью. Он, правда, остыл. Заварить тебе свежий?

– Не надо.

Она жадно набросилась на кофе. Смотрела в чашку, под ноги, по сторонам – только не на него. Саша сел на стул рядом, молчал, украдкой разглядывал девушку. Что с ней произошло? Щеку рассекает царапина, на лбу наливается фингал, волосы спутаны, но главное – потухший, подавленный взгляд. Он так не идет самоуверенной Варе.

– Почему ты не спрашиваешь? – вдруг произнесла она.

– Что?

– Тебе неинтересно, что со мной случилось?

В ее голосе звенели очень женские, истеричные нотки.

Саша молча встал, прошел в ванную. Смочил платок ледяной водой, вернулся в комнату, склонился к Варе.

– Посиди тихо. Одну минуту, окей?

Она изумленно взглянула на него, но молча терпела, покуда он протирал ее лицо. Синяк у Саши опасений не вызвал, а вот глубокая царапина, перерезавшая щеку, ему не понравилась.

– Нужен йод, – сказал он. – У тебя есть?

– И думать не смей, – отрезала Варя. Саша порадовался, что в ее голосе прибавилось решительных ноток. – Может, еще зеленкой меня намажешь?

– Тогда давай перекись водорода, – потребовал Саша. – Надо промыть. Царапина у тебя – глубокая, вся в пыли. Может загноиться.

Варя с нескрываемым интересом взглянула ему в лицо, протянула:

– А ты забавный, Смеян…

– Не забавней тебя, – отрезал он. – Ну, дашь перекись – или мне к горничной идти?

Она скривилась:

– Там, в тумбочке… у меня… косметичка… рыжая…

Саша достал перекись водорода и ватку, ловко протер злосчастную царапину. На Варино шипенье и комментарии по поводу «докторов-садистов» внимания не обращал.

– Ну, еще кофе тебе варить? Или уже созрела? Расскажешь?

– Расскажу, – покорно кивнула она. – Я попала в аварию. Недалеко, километрах в двадцати от Суджука.

– Руки-ноги целы?

– Как видишь. – Конечностями она пошевелила бодро. Но скривилась.

«Переломов, наверное, нет, – заключил Саша. – Но побилась она здорово».

Ему опять против воли вспомнилась Динка. Та всегда очень трепетно относилась к своей внешности. Такие ссадины она бы ему никогда не показала – тут же бросилась бы их пудрой замазывать.

– А машина? – продолжил Саша.

– С машиной все плохо, – вздохнула Варя. – Морда всмятку, радиатор потек, правое крыло тоже зацепило. – Неожиданно, совсем не в своем стиле хлюпнула носом и добавила: – Жалко… Хорошая тачила была…

– Подумаешь, железка! – фыркнул Смеян. – Ты же ее напрокат взяла? Значит, она застрахована. Застрахована от всех рисков. Платить тебе никому не надо. Во что ты влетела-то?

– В забор. Ну, в барьерчик такой, у пропасти.

Варя, видно, еще раз прокрутила в голове момент аварии, в глазах полыхнуло отчаянье… Она даже сделала инстинктивный жест ногой – будто жмет на тормоз.

– Все, все, хватит мозги себе засорять, – строго сказал Саша. – Подумаешь, проблема! Ты – цела. Платить бабки – никому не надо, а что в поворот не вписалась – так это дело обычное, тут многие на дорогах улетают.

Варя внимательно посмотрела на него.

Кажется, она вовсе не стеснялась своего «помятого» вида – по крайней мере, фингал рукой не прикрывала и даже спутанные волосы в порядок не привела.

– Молодец! Везучая! В рубашке родилась! – продолжил монолог Саша. – Все хорошо, понимаешь, все отлично!

– Да, все хорошо, – кивнула Варя. И по глазам ее Смеян наконец понял: пережила. Почти отошла. Оживает…

Варя слегка улыбнулась и спокойно произнесла:

– Действительно, все хорошо. Только имеется одна маленькая деталь. Я влупилась в забор вовсе не по своей дури. В моей машине кто-то перерезал тормозной шланг.

* * *

Спор затянулся на полчаса.

Саша настаивал, что Варя обязана немедленно лечь в постель, подремать и расслабиться.

Кононова слабым голосом уверяла, что абсолютно здорова и не собирается ломать график работы из-за «какой-то дурацкой аварии».

– Варя, ну пойми же ты! Это ведь не просто авария, не случайная. Раз тормозной шланг перерезали – значит, кто-то не хочет, чтобы ты туда ехала! – соловьем разливался Саша.

Неумолимая Кононова отвечала:

– Раз не хочет, значит, разгадка – именно там, в Абрикосове.

– И ты уверена, что тебе дадут ее разгадать? Что не остановят? Каким-то еще способом?

– Я собралась поехать, Саня, – жестко сказала Варя. – И я – поеду. Так что разговор окончен.

– От комусь жинка будет! – досадливо произнес Саша.

Варя фыркнула:

– Что-что? Что ты сказал?

– Это по-украински. Говорю, мужу я твоему не завидую.

– Не волнуйся. За тебя я замуж не пойду, – отрезала Варя.

Саша промолчал. Но по тому, как напряглось его лицо, Кононова поняла: тему «замужа» с ним лучше не обсуждать. Саня, похоже, сразу Динку свою вспоминает и свадьбу, которая уже никогда не состоится…

Варя ласково сказала:

– Хочешь, Саш, мы вместе поедем?

– В Соленую Падь? Нет.

– Тогда пиши мне доверенность, – нахально потребовала Варя.

– Чего-чего?

– М-да, соображаешь ты туго. Пока. Наверно, не протрезвел еще. У меня – машины теперь нет, а у тебя – имеется. «Девятка», кажется?

– А кто сказал, что я ее тебе дам? Еще и мою разобьешь!

Варя нахмурилась. Смеяну даже показалось, что в глазах ее блеснули слезинки.

– У меня права – уже семь лет, – запальчиво заявила она. – И езжу я – лучше многих.

«Детский сад», – подумал Саша.

«Мужской шовинизм», – подумала Варя.

– Ладно. Уговорила, – произнес Смеян. – Мне все равно делать нечего. Так что выпьем еще кофе – и вместе едем.

– Только за рулем – я, – уточнила Варя.

– С какой это радости?

– А с такой, что у тебя еще водка не выветрилась. Знаешь, какой перегарище? Первый же гаишник права отберет.

Саня собрал ладонь в горсть, дыхнул, принюхался… Запашок, конечно, имеется.

– М-да, шустра ты, – оценил Саша. – И машину тебе дай, и за руль пусти, и с тобой езжай, охраняй…

– Мне уже говорили, что я шустра, – откликнулась Варя. И добавила: – Знаешь, кстати, кто сказал? Пашуков, начальник ГУВД. Давай, говорил, езжай, Варвара, в Соленую Падь – может, какую улику для нас найдешь.

– Помню я Пашукова, – скривился Саша. – Редкостная сволочь.

– Утрем им нос. Всем ментам, – неожиданно сказала Варя.

– Думаешь, получится? – усмехнулся Смеян.

– Не сомневаюсь, – уверенно ответила Кононова. – У них – свои методы, а у меня – свои.

– И много у тебя методов? – поинтересовался Саша. – Не поделишься неко…

Договорить он не успел – у Вари затрезвонил мобильник. Девушка взглянула на определитель и сообщила Смеяну:

– Вот тебе и метод номер один – мой информатор звонит. Журналист из местной газеты… Але, Кир? Да я-то в порядке! Что? Что ты сказал? Повтори!

Саня

«Зачем я здесь? – думал Саша. – Почему сижу в ее номере, что мне до этой Вари? И зачем ехать с ней в Абрикосово?!»

Сначала, когда девушка вернулась в гостиницу – несчастная, с потухшим взглядом, побитая (в самом буквальном смысле слова), – в его сердце шевельнулось сочувствие к чужой беде. Впервые за эти жуткие три дня Саша выпрыгнул из своего горя. Был готов, пусть ненадолго, сострадать – другому человеку. Утешать – не себя самого, а Варю.

И – везти ее на своей машине, если ей так надо.

Но Варя, кажется, не нуждалась в его утешениях.

Стоило зазвонить мобильнику, как ее болезнь чудесным образом исцелилась. Варвара подобралась, напряглась. Куда делся тусклый, подавленный взгляд! Задает вопросы, хмурит брови, быстро черкает в блокноте. Как-то не хотелось больше ее успокаивать и жалеть. Голос – металлический, интонации – начальственные. Да если она с прокатчиками машин таким тоном поговорит – ей немедленно новую тачку пригонят взамен разбитой. Причем приведут не «Жигули», а «Мерседес». Тогда зачем ей он, с его «девяткой»?

«Нечего мне тут делать, пойду к себе, – решил Смеян. – Соседи, наверно, уже расползлись, никто мешать не будет».

Но уходить, не попрощавшись, было неудобно. Пришлось ждать, пока Варя договорит. Волей-неволей Саша стал прислушиваться к разговору. Но понять, о чем речь, оказалось невозможно. Обтекаемые фразы. Никакого тебе женского «да ты что?» или «ой, мамочки». Эмоций – ноль. Автомат. Никак не вязались Варина молодость и ее юные шоколадные глаза с жестким телефонным диалогом, более походившим на допрос. «Это официальное мнение или лично твое, Кирилл? Я не прошу, чтоб ты мне что-то гарантировал — просто давай мне достоверные сведения, хорошо?»

– Ладно, Кир, спасибо. Буду ждать твоего звонка, – наконец закончила разговор Варя.

Нажала на отбой.

«Может быть, ей сообщили что-нибудь важное? Важное – для меня?» Саша с минуту выжидал. Но Кононова молчала. Задумчиво чертила в блокноте бессмысленные фигурки. Что ж, хозяин – барин.

– Я пойду, Варя. – Смеян встал.

– Куда? – Она оторвалась наконец от своего блокнота. Уставилась на него удивленно.

– К себе. Досыпать.

Кажется, такого она не ожидала. Протянула задумчиво:

– А ты нелюбопытен, Смеян…

Саша промолчал.

– Подожди минутку. Только сядь, не нависай, ладно? У меня для тебя есть новости… Менты задержали убийцу. Сегодня, рано утром.

Торжества в ее голосе не было.

Саша, как мог спокойно, спросил:

– Кто он?

– Да толком еще неизвестно. Местный житель. Из Абрикосова. Даже фамилии пока не знаю.

– А как… на чем они его взяли?

– Судя по всему, на косвенных уликах.

М-да, ответ исчерпывающий. Попробуем зайти с другой стороны.

– Ты сказала – убийца? Не убийцы? Он что, все это сделал один?

– Похоже, что да, – кивнула Варя.

Саша вспомнил: поляна, вечер, свет ранней луны – и кровь, везде кровь, въевшиеся в песок пятна. Разгромленный лагерь. Растерзанные тела. И это сделал – один человек?

– Он… признался?

– Пока нет. Упирается.

– А оружие у него нашли?

– Н-нет, – Варя на долю секунды смутилась.

– Ну что, что? – не удержался Саша. – Что там еще?

– Да ничего! – досадливо отмахнулась Варя. – У него нашли кошельки твоих… твоих … ммм… Словом, потерпевших. И еще – своих пальцевых отпечатков он, этот убийца, там, в Соленой Пади, наоставлял. Вот пока и все доказательства.

– Один – и без оружия, – пробормотал Саша. Повысил голос: – Что ж он за человек!..

– Не знаю я, что он за человек, – сердито сказала Варя. – И, пожалуйста, не кричи. У меня и так мигрень.

– Как же он мог их всех четверых убить, если был один? – понизил голос Саша. – Он что, Геракл? Рэмбо?

Уходить к себе в номер ему расхотелось.

Варя вкрадчиво спросила:

– А Карказины… Карказин-старший…Что он за мужик? Каким он… был?

Саня с ходу понял вопрос.

– Валентин Серафимович – килограммов сто весит. То есть весил… Кирпич ладонью разбивал. Первый разряд по боксу. Мама – тоже женщина мощная. Не толстая – а знаешь, такая… статная, полная, ручищи – во!

Сане вдруг вспомнилось, как он предложил тете Илоне огурцы в банку закрутить. И ее ответная реплика: спасибо, мол, не болезная. Закатаю сама – и покрепче всяких будущих зятьков.

К горлу сразу подступил ком.

Варя черкнула в своем блокнотике быструю строчку. Секунду подумала, проговорила:

– У Кира, моего информатора, данных пока очень мало. Но у него имеется стойкое ощущение — направление менты взяли неверное.

Смеяна не интересовала точка зрения Вариного информатора.

– А у тебя? Какое ощущение – лично у тебя? – потребовал он.

– Я бы тоже… не торопилась, – осторожно сказала Варя. – Но в любом случае информации пока недостаточно…

– Согласен. Слишком все просто, – перебил Саня. – Не мог это сделать какой-то местный! Один! Да и зачем ему это?!

И снова перед глазами – поляна, кровь и страшные, растерзанные фигуры…