Текст книги "Мадонна без младенца"

Игорь все же уговорил свою упрямицу переехать на квартиру – в романтическую мансарду в Замоскворечье. Очень уж Лесю подкупило огромное окно-иллюминатор в гостиной. Она часами могла стоять у него, смотреть бездумно на суету Большой Ордынки.

– Настоящий капитан корабля! – шутил Игорь.

А девушка вздыхала:

– Да кто ж мне штурвал-то доверит…

На работе в рекламном отделе у нее замаячили перемены. Начальница – конечно же, многомудрая дама – заметила Игорев интерес и теперь давала Лесе задания посерьезнее, чем сторожить копировальный аппарат. И девушка страшно нервничала, все казалось ей, что и пишет она не так, и на переговорах рот открывает невпопад.

– Но потенциал есть? – между делом поинтересовался Игорь у шефини отдела.

Та усмехнулась:

– Это уж как вам, Игорь Леонтьевич, будет угодно.

Сам же Игорь однажды, пока Леся плескалась в ванной, взял с комода вдоль и поперек исчерканный рекламный текст (о новом своем детище, птицеферме во Владимирской области) и с удивлением увидел, что малышка его даже пишет с ошибками. Круглым ученическим почерком.

«И слава богу», – мелькнуло у него.

Умная жена и глупенькая любовница – отличное сочетание.

Верка, к счастью, была вовсю увлечена работой, а также детородным проектом и на Игоря обращала внимания мало. Да и Лесенька, пусть глупышка, правила конспирации соблюдала идеально. Никогда не использовала духи, крем с сильным запахом. Даже душ принимала только с детским мылом. А когда Игорь уходил, обязательно тщательнейшим образом обмахивала его костюм влажной щеткой – чтоб не оставить ненароком своего волоска.

Говорила серьезно:

– Чтоб хоть дома без скандалов. Я и так тебе кучу проблем создаю!

Ответственная оказалась девочка, ничего не скажешь. Никогда ничего не просила, в магазины вместе с ним (или с его кредитной картой) ходить решительно отказывалась. Когда поцарапала крошечный «Ниссан-Тииду» (Игорев подарок на день рождения!), все пыталась ему деньги за ремонт отдать.

А уж как старалась, чтобы ему всегда хорошо было! В постели отрабатывала на все сто (хотя Игорь чувствовал: иногда Лесе совсем не хочется). Училась готовить. За собственные средства приобрела кофемашину: «Ты ведь без кофеина не можешь!» Если он говорил – всегда слушала, как никто.

Но, впрочем, будь Леся и законченной стервой, он все равно любил бы ее. Это юное, упругое, розовенькое, будто у младенчика, тело. Ясный взгляд, нежное дыхание. А чего стоили их совместные утра – когда изредка Игорь придумывал командировки и оставался ночевать в Лесиной студии.

Он редко видел Веру, так сказать, в натуральном виде – жена всегда старалась встать пораньше и привести себя в порядок. Но иногда они все ж пересекались – когда супруга только что с постели спешила в ванную. Что за жалкое зрелище: отекшая, под глазами синяки, бледная… Минимум минут сорок требовалось, чтоб чудовище превратилось в подобие красавицы.

Леся же по утрам совершенно не заморачивалась. Обожала прижаться к Игорю в полудреме: глазки сонные, волосы спутаны. Столько юной энергии от нее исходило в этот момент! И изо рта не пахло ни капельки.

Иногда даже мелькало шальное: к Богу в рай идеальную, умную, проверенную Верку. Бросить все, откупиться от супруги квартирой и долей в бизнесе, а самому приобрести вот эту самую мансарду и жить здесь с Лесенькой…

Однажды совсем было решил завести с женой серьезный разговор. Но только Вера в тот момент едва начала оправляться от ужасной истории, когда их ребенок погиб на двадцатой неделе беременности. Так и не повернулся у него язык добить несчастную женщину. И силы воли не хватило противиться, когда жена, будто в омут, кинулась в очередную авантюру с очередной суррогатной матерью. Своей институтской подругой.

«Пусть балуется, – малодушно успокаивал себя Игорь. – Все равно у нее ничего не получится».

Сколько раз уж пробовали!

* * *

«Вы – мой последний шанс», – сказала Милене Михайловне ей ВИП-пациентка Вера Бородулина.

Женщины, кто лечится от бесплодия, вообще склонны говорить, будто со сцены, и заламывать руки. Это вовсе не значит, что они на грани срыва, просто манера такая. И влияние гормонов, которые постоянно приходится принимать. Милена к концертам своих пациенток относилась спокойно. Обычно выслушивала что-нибудь вроде: «Моя жизнь кончена!» И сдержанно кивала в ответ: «Да-да, конечно. Я вас поняла».

Но у Веры нервы действительно были на пределе, врач сразу это почувствовала. Люди ведь разные. Кто-то готов и пять, десять, двадцать раз пробовать. А других уже пара неудач полностью выбивает из колеи. И без толку таким объяснять, что три попытки для ЭКО – совершеннейшая норма. Почему именно три? Да просто шанс на зачатие в среднем тридцать пять процентов. Поэтому удача с третьего раза укладывается в теорию вероятности.

Однако Вера – не слишком возрастная и не с самыми сложными диагнозами – после всего нескольких лет борьбы с бесплодием оказалась полностью измотана. И в истерику все время готова сорваться.

Милена надеялась, что хотя бы с физическим здоровьем у нее проблем не будет. Вроде молода, ведет правильный образ жизни. Анализ на ФСГ – этот гормон показывает, насколько велик у женщины запас яйцеклеток – оказался неплохим. Если грамотно стимулировать, в протоколе яйцеклеток должно вырасти до двадцати штук. Чтоб была возможность выбрать из них самые лучшие, а остальные – на случай неудачи – подвергнуть криозаморозке и использовать в следующих попытках.

Однако начали программу, пациентка приехала на первое УЗИ – и врач очень встревожилась. Какие уж тут двадцать! Дай бог, пять-шесть получить! Хотя в прошлом цикле, когда Милена просто оценивала Верины шансы, картина выглядела куда радужнее. Будто Бог препятствует, чтоб она матерью стала!

Милена Михайловна попыталась уговорить Веру отложить попытку на следующий месяц – та категорически отказалась: «Боюсь, тогда моя сурмама с крючка сорвется. Вы же знаете, она у меня дама успешная, не хохлушка. И, по-моему, очень корит себя, что взялась за небарское дело. Если объявим отсрочку, может и вовсе отказаться».

– Но посмотрите сами! – Врач развернула к Вере экран аппарата УЗИ. – В норме в каждом яичнике должно быть множество мелких фолликулов. Множество, понимаете! А у вас – их всего несколько.

– Тем не менее они есть! – упрямо молвила пациентка. – Вот и выращивайте! Как хотите!

– Зачем снижать шансы, если можно подождать месяц, а в следующем стимулировать ваши яичники по другой схеме?

– Можно подумать, вы гарантию даете, что другая схема поможет, – фыркнула Вера. – Нет уж. Работайте с тем, что имеется. Вы же, в конце концов, лучшая!

Милена вздохнула.

Конечно, она использует самые современные методы, чтобы повысить Верины шансы. Благо, финансовых проблем у нее никаких нет, можно назначать самые дорогостоящие лекарства и наиболее эффективные процедуры.

Однако спустя две недели у Веры – несмотря на все старания – получились лишь три готовые к оплодотворению яйцеклетки. И те далеко не лучшего качества.

* * *

Игорь так закрутился с работой, с личной жизнью, что напрочь забыл про день Х, когда ему следовало явиться в клинику сдавать биоматериал. С Верой, конечно, он воздерживался, как положено, целую неделю, а вот с Лесей они как раз накануне провели восхитительные четыре часа. Игорь – достойно, мощно! – выступил два раза, для его возраста это почти рекорд. Ох, и тяжело было на следующее утро в клинике, когда вместо восхитительного молодого тела рядом только убогие порнографические журналы.

Но он (человек ответственный!) супругу не подвел. А что качество продукта получилось невысокое – как иначе, если вчера на полную катушку выложился?! – так и хорошо. Не нужен ему ребенок. Тем более от Веры.

* * *

После пункции, то есть извлечения зрелых яйцеклеток, пациентке положено отдыхать. Все-таки операция, пусть и несложная. Женщину переносят в палату, измеряют давление, угощают горячим чаем.

С яйцеклетками же можно начинать работать немедленно. Но Милена – ответственная за весь процесс! – всегда давала пару часов отдыха и им тоже. Может, одушевляла яйцеклеточки чуть больше, чем надо, но считала: они пережили огромный стресс и должны, прежде чем ринуться в новый бой, немного прийти в себя.

К тому же следовало взглянуть, что за материал предоставил Верин супруг? Дядька-то не юный уже, и цвет лица не самый свежий, и пивное брюшко имеется.

Помощница сообщила, что Игорь процесс завершил, и Милена поспешила в лабораторию.

На первом этапе нужно было тщательнейшим образом осмотреть сперматозоиды под обычным микроскопом и забраковать те из них, что с видимыми патологиями. Бесхвостые, например, или безголовые. Остальные, что отбор прошли, далее помещали под микроскоп с фазовым контрастом. Тонкая техника тут же находила у «кандидатов» еще множество недочетов: отсутствие акросомы или плохое ядро. Далее шел третий забег – прошедших в финал живчиков осматривали под микроскопом с модуляционным контрастом. Он позволяет увидеть другие патологии, например, аномальные жидкостные включения.

В итоге оставались самые здоровые и качественные. У Игоря таковые, пусть не слишком много, но имелись.

Их Милена и выпустила в бой – против слабеньких яйцеклеток Веры.

Ночью она спала плохо. Очень боялась, что оплодотворения не произойдет вообще.

Примчалась на работу рано утром и тут же бросилась в лабораторию.

Два эмбриона. Из трех яйцеклеток. Что ж, неплохо.

Теперь надо сделать все, чтоб эта парочка не остановилась в развитии, а продолжала дробиться.

Эмбрионы, как во всех ведущих клиниках Европы и мира, будут развиваться в специальной среде, богатой олигонуклеотидами – так называются наномолекулы, которые стимулируют защитные силы крошечного зародыша. Перед тем, как их подсадить суррогатной матери, эмбрионам обязательно произведут хетчинг [1]1
  Хетчинг – дословный перевод «вылупление». То есть эмбрион как будто избавляется от оболочки – яйца.


[Закрыть] – то есть удалят защитную оболочку. Это поможет пятидневному «ребеночку» закрепиться в матке.

Но только каких не принимай современнейших мер, в итоге успех все равно зависит от исходного материала.

Эмбрионам выставляют оценки, как в школе, от пятерки (отличное качество) до двойки (неудовлетворительное).

Отличники быстрее дробятся, имеют четкие контуры, в них нет фрагментации. Двоечники – отстают (а то и вовсе замирают) в развитии, имеют до половины посторонних включений. И, если подсаживать их суррогатным мамам или «родным», не только резко снижается вероятность беременности, возможно даже рождение ребенка с серьезными патологиями.

Милена уважала статистику. А та гласила, что в девяноста процентах случаев удачного ЭКО пациентке всегда подсаживают хотя бы один «пятерочный», высочайшего качества эмбрион.

Но у Веры, как ни завышай оценку, лишь один (из двух) тянул на четверочку. Слабенькую, с минусом. А второй выглядел твердыми троечником.

Оставалось надеяться только на чудо.

* * *

Когда супруга спустя две недели позвонила ему на работу и дрожащим от волнения голосом сообщила: «Игорь! Мы, кажется, беременны!», его будто ножом в сердце пырнули.

Ох, и сложно было бормотать поздравления, выслушивать о Веркиных надеждах и планах.

Путь к отступлению, к беззаботной жизни с молодой, сладкой, влюбленной в него девочкой закрыт напрочь. Теперь – отныне и навсегда – они только любовники. Но не прискучит ли Лесеньке ее незавидная роль? Девочке, конечно, хочется замуж, она уже (с болью подмечал Игорь) украдкой поглядывает на парочки с колясками и вздыхает, когда они по улице рядом идут.

Надолго ли еще ее хватит?

…И развязка наступила гораздо раньше, чем Игорь ожидал.

Спустя месяц после начала беременности – супруга целыми днями восторженно изучала крошечную четырехмерную точку, распечатку с УЗИ, – он приехал к Лесе и увидел, что она собирает чемоданы.

– Ты куда собралась? – опешил он.

– Домой.

– Чего это вдруг? Недавно же ездила!

Леся вздохнула:

– А теперь навсегда уезжаю.

И поспешно сказала:

– Ты только не перебивай меня. Просто выслушай, ладно?

Говорила долго, много. Про золотую клетку, и что за его спиной она никогда не станет самостоятельной. И что нельзя больше вставать между ним и женой. И что Москва, сумасшедшая и жестокая, город совершенно не для нее.

Игорь терпеливо ее выслушал, усмехнулся:

– А теперь еще раз. Но коротко и правду. Почему ты уезжаешь?

Леся всхлипнула:

– Да потому! Думаешь, не вижу, что для тебя я забава, игрушка? Отличный вариант отдохнуть, альфа-самцом себя почувствовать. Только меня такой расклад больше не устраивает. Я хочу, чтоб ты весь мой был. Весь, целиком! Со всеми мыслями, чувствами, понял?

Никогда еще его робкая девочка не высказывалась столь смело.

– Ты же прекрасно знаешь… – начал Игорь.

Но она лишь отмахнулась:

– Все я знаю. Поэтому и не прошу тебя ни о чем. Просто уезжаю.

Взглянула на него несчастными глазами, грустно добавила:

– Буду Бога молить, чтоб научил меня, как выбросить тебя из сердца…

А Игорь как только представил, что больше не будет у него этой милой девочки в светлой замоскворецкой мансарде, и на душе совсем черно стало.

– Леся, – твердо произнес он, – дай мне месяц. Я…

– Игорь, пожалуйста, – всхлипнула она. – Не уговаривай. Мне и так тяжело.

Но вдруг зажала рот рукой, бросилась прочь из комнаты, грохнула дверью ванной.

Вернулась спустя минут десять. Бледная, несчастная. Пробормотала:

– Извини.

И – личико решительное! – продолжает собирать чемодан.

– Леська, – пробормотал Игорь, – ты что, беременная?

– С чего ты взял? – возмущенно молвила девушка.

Но глаза опустила.

Игорь же еле удержался от нервного смешка. Как там звучит пословица? Не было ни гроша, да вдруг алтын?

– Леся, – возвысил он голос. – Скажи мне, пожалуйста, правду.

Она затравленно взглянула на него, но твердо повторила:

– Нет. Ничего подобного.

Врала совсем неумело – ребенок, он и есть ребенок.

Игорь нежно взял ее за подбородок, мягко спросил:

– Чего ты вредничаешь?

А она оттолкнула его руку, грудь вздымается, щеки запунцовели:

– Слушай, ну, что ты пристал?! Даже будь я беременна, тебе скажу об этом в последнюю очередь!

– Но почему?

– Да потому! Что я сама во всем виновата! Я ведь обещала тебе: буду следить, не допущу беременности! И прошляпила. Мне теперь и расхлебывать.

– Леся, ты со мной как с врагом разговариваешь, – печально произнес он.

– О чем ты говоришь, – безнадежно вздохнула она. И вдруг схватила его руку, прижалась к ней губами, заговорила горячо: – Я тебя больше жизни люблю! В огонь бы за тобой прыгнула, в море, в Сибирь, куда угодно!

– Ой, давай, пожалуйста, без Сибири, – улыбнулся он.

– Все смеешься надо мной, – потупилась Леся. И упрямо продолжила: – В общем, я все уже решила. Вешать свои проблемы на тебя не буду. Но убить твоего ребенка тоже никогда не смогу. Поэтому давай договоримся: расстаемся друзьями, я еду домой и… и…

– И что?

– Не знаю, – виновато улыбнулась она. – Мамка, конечно, взбесится. Но не зверь же она. Побушует да простит.

– А другие варианты ты не рассматриваешь?

– Какие?

– Ну, например, самый логичный. Ты останешься здесь. А я буду содержать тебя и ребенка.

– То есть ты не сердишься? – робко спросила она.

– За что?!

– Что я тебе проблемы создаю?

Он схватил ее в охапку, крепко обнял, поцеловал:

– Да о чем ты говоришь?!

– Вау! Супер!!! – радостно взвизгнула девчушка.

Игорь же поразился тому, насколько он – сейчас, в данный конкретный момент – чувствовал себя счастливым. Никакого сравнения с тем мгновением, когда новость о беременности объявила ему законная супруга Вера.

* * *

Времена сейчас жесткие. Один раз из седла вылетишь – снова сесть в него не дадут.

Василий понимал, что придется ему после позорного проигрыша нелегко. Но даже представить не мог, насколько все окажется беспросветно.

Рассчитаться с долгом самостоятельно ему никак не светило. Конечно, можно было набрать краткосрочных кредитов – из тех, что дают без справок с работы, но под огромные проценты. Гордо швырнуть деньги под ноги бывшим работодателям. Но Вася был пусть не слишком удачливым, но все ж финансистом. И понимал прекрасно: выплаты на его семью тогда навалятся даже не как снежный ком, а лавиной. Раздавят, погребут. До конца жизни будешь перекредитовываться и бегать от коллекторов.

Бывшие коллеги и знакомые, кто мог одолжить ему под нормальный процент, быстренько устранились. Только жена – вот святая женщина! – нет бы спустить на него всех собак, в беде не бросила. Хотя стоило Василию только подумать о способе, которым Аля взялась зарабатывать деньги, как руки его сами собой сжимались в кулаки.

Да он душу был готов дьяволу продать, только бы жена не шла в рабыни к Вере и Игорю!

Но Аля (подо все она, видите ли, подводит психологическую базу) начала соловьем разливаться. Что ей это совсем не в тягость. И что несчастной Вере, даже не применительно к их собственным проблемам, надо помочь. Смотрит на него печальными глазами, убеждает: «Васенька, милый! Да я даже рада! И людям доброе дело сделаем, и денег заработаем. Беременность, ты помнишь, мне не в тягость. Наоборот, это здорово! На законных основаниях гуляй, ходи в бассейн да спи! Хоть отдохну – меня ж Вера обещала на три последних месяца в хороший санаторий отправить…»

И без толку убеждать наивную, что Вера вовсе ей не подруга. Аля только отмахивалась:

– Характер у нее, конечно, не сахар. Но на самом деле Верка хорошая. Просто нервы у нее истрепаны из-за того, что с детьми не получается. А появится малыш, она совсем нормальной станет, ты сам увидишь.

Не нашел Василий слов, чтобы отговорить жену. А просто запретить не решился. Хотя формально мог отказаться подписывать согласие на то, чтоб жена в суррогатные матери шла. Но он решил: пусть будет, как Аля хочет. К тому же и денег больше взять негде – только от Веры с Игорем.

Женушка сразу, как получила аванс, принесла денежки ему в клюве: «Решай, Васенька, сам, как их использовать».

Велико было искушение отдать все два миллиона в счет погашения долга. Но Вася решил по-другому: половину отложить.

– Зачем? – удивилась Аля.

– На черный день. Мало ли, что у тебя вдруг случится со здоровьем.

– Да все у меня в порядке будет! – отмахнулась она. – К тому же в контракте написано: если у меня, не дай бог, какие-то осложнения возникнут, то лечение Вера оплачивает.

– Ну, мало ли что написано, – нахмурился он. – А подруге твоей я не доверяю, ты знаешь.

– И ты, Васечка, не прав, – безмятежно улыбнулась Аля. Прижалась к нему, лукаво заглянула в глаза: – Или ты на этот миллион отыгрываться собрался?

– С ума сошла! – возмутился он. – Как я могу рисковать твоими деньгами?!

– Да ладно, твои, мои, – упрекнула Алла. – Мы же с тобой одна семья!

– Пусть семья, но денег твоей подруги мне не надо. Отнеси их в банк. Открой счет до востребования и положи на свое имя.

– Вася, – взмолилась Алла, – ну, некогда мне по банкам ходить! Размести уж их сам, пожалуйста! У нас же с тобой роли распределены. Ты за финансы отвечаешь, я за хозяйство.

– Ох, Аля, не трави душу, – поморщился он. – Я с финансами такого наворотил…

И она – истинно ангел! – еще и утешать его бросилась.

Миллион рублей в итоге остался в Васиных руках. Тут как раз – очень удачно! – и доллар грохнулся. Василий не преминул воспользоваться моментом. Купил американскую валюту задешево, продал, через неделю был с прибылью – почти рубль с доллара, разве плохо? И отнес в банк уже не миллион, а на тридцать пять тысяч больше.

Впрочем, на том его везение и иссякло.

Найти новую работу не получалось никак.

Вася самонадеянно полагал, что с его резюме (Финансовая академия с красным дипломом, опыт, свободный английский, сертификат трейдера) проблем никаких не будет. Однако он отправил резюме в десяток известных банков – а его даже на собеседование не позвали. Москва большой только кажется, а на самом деле все здесь про всех знают. Похоже, расползлись уже новости о его проигрыше. Или – что скорее – бывшие работодатели напоследок ему подгадили. Внесли фамилию неудачника в черный список. И кандидатуру его теперь зарубают на первом же этапе.

Пришлось снизить планку.

Вася разослал свои резюме в банки помельче – и снова тщетно. Не считать же за отклик предложение пойти «на привлеченку» – обзванивать потенциальных клиентов и предлагать им открыть счет. Работка для студентов, и даже оклада не платят – только проценты.

Но окончательно его добило, когда позвонили из государственного банка и предложили стать операционистом. Сидеть за стойкой, выдавать пенсии, принимать квартплату.

– А почему должность-то такая ответственная? – не удержался от иронии Вася. – Уж предлагайте сразу в уборщики!

Однако шустрая дамочка из отдела кадров не смутилась, отрезала:

– А вас теперь больше никуда не возьмут! Соглашайтесь, Василий Петрович. Посидите годик в операционистах, смоете, как говорится, вину собственной кровью. А там, глядишь, удастся себя проявить – и заново карьеру выстроите.

Но он, конечно же, отказался. Не выход приносить домой вдвое меньше, чем жена в своей школе получает, да и терпения у него не хватит принимать деньги у глухих бабулек, отбиваться от претензий – почему квартплата растет, а им до сих пор не прибавили пенсию.

«Ладно, пусть в банки путь мне закрыт, – решил Вася, – но можно с моим образованием, допустим, устроиться менеджером. В риелтерское агентство. Да в конце концов хотя бы в автосалон!»

Но только везде предлагали ему или зарплату копеечную, или – еще хуже! – проценты с продаж. «Одну машинку продадите – и сразу триста тысяч рублей получите!» – заманивал в дорогом автосалоне кадровик. Будто непонятно, что покупателя на автомобиль экстра-класса можно ждать и полгода, и год. И все это время исправно ходить на работу, не получая ни гроша.

Василий совсем приуныл. Да еще и бывший банк в покое его не оставляет, миллиона, что заплатил, им мало, требуют всю сумму, все семь с половиной. «Не хотелось бы, – медовым голосом поет начальник службы безопасности, – крайних мер принимать».

Дома тоже покоя нет. Не зря он тревожился, когда жена очертя голову кинулась в свою аферу. Как оно дальше пойдет, непонятно, но пока – на раннем сроке беременности – Аля чувствовала себя ужасно. Приходилось ее утешать, подбадривать, таскать чай в постель. Хотя потакать женушкиным капризам нет ни малейшего желания, у самого на душе кошки скребут.

Да еще и Верка – в роли хозяйки их судьбы, заказчицы! – с каждым днем становилась все безумнее.

Последняя ее выходка: устроила засаду возле их подъезда. Дождалась Аллу – та возвращалась из супермаркета. Выхватила из рук пакеты, достала из кармана весы, взвесила покупки и начала вопить, что супруга целых шесть килограммов несет. Хотя беременным больше пяти поднимать нельзя.

Такой крик подняла, что Вася из квартиры услышал, сломя голову помчался спасать жену и еле удержался, чтоб не врезать несносной Верке промеж глаз.

Аля же – прямо ангел! – перед подружкой своей стелется, извиняется, клянется, что «больше такого не повторится». Лишь когда Вера наконец милостиво бросила: «Прощаю в последний раз» и отбыла, Алкины нервы сдали. Еле добрела до квартиры, рухнула на диван, разрыдалась, Настюшка за компанию тоже в слезы… Настоящий, в общем, дурдом.

И выпить, нервы успокоить не с кем. Раньше они с Аллочкой обожали перед ужином устроиться в гостиной, в креслах смаковать хорошее вино, обсуждать, как прошел день. Но теперь – хотя Василий и убеждал жену, что беременным сухое красное в небольших дозах даже полезно – Аля составить ему компанию отказывалась. «Вдруг Верка неожиданно явится, как она любит. Унюхает запах, опять скандал закатит…»

И все отчетливее понимал Василий, что своим проигрышем не только карьеру похоронил. Еще и семью теряет. Как, оказывается, тонка грань! Совсем недавно он, кормилец, возвращался с работы домой в свой уютный, любимый мирок. А теперь – ни работы, ни милых семейных вечеров. И останется ли у них дом — зависит от посторонних людей, от Веры с Игорем. Изволят те честь по чести оплатить Алины услуги – квартиру удастся сохранить. Но вдруг заказчиков что-то не устроит? Как они себя поведут, если, не дай бог, на свет появится ребенок ненадлежащего качества? По контракту вроде бы обязаны все равно заплатить Алле в полном объеме. Но на деле, Вася не сомневался, Вера приложит все силы, чтоб от обязательств своих уклониться. Еще и на них с Аллой повесит своего уродца.

Читал он историю (времени теперь много было), как у суррогатной матери родился ребенок с синдромом Дауна. Биологические родители от младенца быстренько отказались. А суррогатная мать испугалась, что воспитывать инвалида придется ей, и из роддома просто сбежала. В итоге ребенок мало, что оказался сиротой, еще и под программу усыновления не подпадал. Потому что, если нет официального отказа матери, передать младенца на воспитание в другую семью невозможно.

Но Аллочка-то его – дама ответственная. Малыша – пусть чужой, пусть больной – на произвол судьбы не бросит. Притащит домой, каким бы убогим он ни был. Мрак!

Право слово, хоть снимай из банка их единственный капитал, миллион с небольшим, и – пан или пропал! – отправляйся с ним в казино. Вдруг повезет? Рисковать ставить на номер он, конечно, не станет, но осторожненько, на простые шансы, отыграться попробовать можно.

Но, прежде чем решаться на крайние меры, решил пойти на поклон к Артёму.

…С Артёмом они были знакомы еще с института, и тогда же зародился их вечный спор. Вася утверждал, что работать (и делать карьеру) нужно на службе у частного капитала. Артём же считал, что куда больших высот достигают те, кто пашет на государство. «Ага, чиновники в собесе, – веселился Вася, – или клерки в мэрии». «Но любой клерк, если у него голова на плечах, когда-нибудь дорастает до начальника департамента!» – возражал приятель. «Если есть связи, – парировал Вася. – А если их нет – выкинут тебя при первой же возможности. Или, того хуже, под статью подведут».

В итоге каждый остался при собственном мнении. Василий сразу после института пошел экономистом в коммерческий банк. Артём тоже экономистом, но в префектуру.

До недавнего времени в дружеском противостоянии уверенно побеждал Вася, но теперь – что ж, придется признать свое поражение. Лишь бы однокурсник помог.

…Встретились, выпили, поговорили. Василий честно обрисовал ситуацию. Артём задумчиво молвил:

– Я могу, конечно, взять тебя в свой отдел. Но оно тебе надо? Зарплата – гроши. Карьерный рост – в очень отдаленной перспективе.

– А что мне делать-то, если в частный бизнес теперь не берут? – грустно усмехнулся Василий.

– Нет, дорогой. Уж если клял государеву службу, будь последовательным, – покачал головой однокурсник. – Да и что в ней хорошего? Прозрачные доходы, налоговая декларация на всеобщее обозрение…

И предложил другой вариант:

– Есть у нас в районе один земельный участочек. Целый гектар, по московским меркам площадь огромнейшая. Целевое назначение – под автосервис или мойку. Продаваться будет с аукциона. Покупай!

– На какие шиши? – вздохнул Василий. – Это ж многие миллионы.

– Наивный человек, – скупо усмехнулся друг. – Выделяется участок тому, кто предложит наибольшую цену, это ты прав. Но конкурентов-то с аукциона мы снимем! Так что лимон деревянных готовь – и участок твой. В долгосрочной аренде, на сорок девять лет.

– За миллион рублей? – не поверил Василий.

– Я б и дешевле тебе устроил, но слишком борзеть нельзя, – вздохнул однокурсник. – Борьба с коррупцией, сам понимаешь.

– А чего дальше? От голого участка какой прок? А мойку строить у меня денег нет.

– Да уж поможем молодому предпринимателю, – усмехнулся Артём, – выдадим тебе… льготный кредитик. А то и беспроцентную ссуду.

И к концу ужина они обо всем договорились. Вася обязался срочно зарегистрировать фирму и в течение недели подать заявку на участие в аукционе. Артём, в свою очередь, гарантировал, что участок в проходном месте, посреди густонаселенного микрорайона, в двух шагах от метро и муниципальных гаражей, будет отдан в аренду новоявленному ООО, принадлежащему однокурснику.

– И бизнес-план сразу пиши, с суммой кредита определяйся. Проси больше – чтоб на строительство хватило, оборудование, раскрутку, – наставлял Артём.

А за услуги попросил всего ничего. Тридцать процентов от будущей прибыли.

Вася согласился, почти не раздумывая. Пусть дело рискованное, трудоемкое, нервное. Зато – если повезет! – ты будешь не от операциониста к экономисту расти. (Какой примитив!) А при благоприятном раскладе уже через год станешь владельцем автосервиса.

Да и Артёму он доверял. Сколько вместе лекций зубрили, сколько выпили на пару. Не подведет его друг.

* * *

И опять – дежавю! – его жена счастлива, летает на крыльях. Все разговоры только о будущем ребенке. Изводит Игоря трехмерными картинками с УЗИ и жалеет, что, пока пол не определен, нельзя покупать обои для детской комнаты – «Мальчику ведь одного цвета нужны, девочке – другого».

Выглядеть в последний месяц Вера стала лучше – постройнела, посвежела. Любуется на себя в зеркало, шутит: «Правильно говорят: когда женщина ждет ребенка, она хорошеет!»

Однако Игоря жена – объективно очень симпатичная, раздражала безумно. «Тоже мне, беременность, – усмехался он про себя. – Когда за тебя ребенка другая вынашивает».

Лично ему было куда милее бледненькое, слегка отекшее личико Лесеньки. Ее маленькие причуды: с утра, прежде чем встать с постели, девушка обязательно съедала соленый крекер (иначе, жаловалась, сразу стошнит). Или вдруг наваривала целую кастрюлю картошки в мундире и с аппетитом уплетала прямо в кожуре.

И, слава Создателю, даже в голову девочке не приходило обсуждать с ним, где обучать ребенка – в Англии или в Америке (а у Веры это любимая тема).

Игорь в последнее время все чаще и чаще задумывался: а почему он, собственно, обязан оставаться с Верой?

Любви в их браке давно нет, да и вообще: ни капли не интересна ему жена, тяготит, раздражает. Единственное связующее звено – общий ребенок. Впрочем, учитывая Веркину невезучесть в «детском вопросе», совсем не факт, что ребенок будет.

Развестись и начать новую, счастливую жизнь!

Но только получится ли разбежаться цивилизованно?

Брачного контракта у них с Верой, к сожалению, не было. Значит, все строго по семейному кодексу – женушка будет разевать рот на половину всех активов. А ребенок ситуацию еще больше усугублял. Для любого суда (к мировому соглашению они точно не придут) Верочка – невинная жертва, а он немыслимый злодей. Бросает жену, наконец-то забеременевшую после стольких лет лечения. Насильно цепью его не прикуют, но обдерут как липку.

Смиренно нести свой крест? Печально отбывать срок в семье, а к любимой Лесечке бегать урывками, постоянно изворачиваться и лгать?

Или честно отдать жене половину (а то и больше, с учетом ребенка) заработанного?