Текст книги "Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло"

Психолог спросил, чем все кончилось-то? Жертва улыбнулась так игриво, сверкнув белыми острыми зубами, и сказала, что сейчас все хорошо. Она вышла замуж, родила ребенка, нашла отличную работу. Муж тоже зарабатывает неплохо. Только подруги перестали общаться. У них, у всех троих, начались несчастья и проблемы. Здоровье разрушилось, браки распались, начались материальные проблемы. И эти суеверные дамы во всем обвинили Жертву. Ну, не прямо, конечно, но общаться перестали совсем. Не отвечают ни на звонки, ни на письма. Очень одиноко теперь. Очень грустно. В одном прибавилось, в другом убавилось…

Психолог стал искать причины токсичного поведения Жертвы. Объяснил, что это семейная тенденция такая. Программа и паттерн. Что можно избавиться от привычки жаловаться, если потрудиться хорошенько. Если осознать и купировать… Можно и с подругами наладить отношения!

Жертва ответила, что она за другим пришла. Как ей найти новых подруг, а? Ведь теперь хочется второго ребенка родить и дальше карьеру делать. Как научиться находить новых хороших подруг, чтобы исполнить задуманное? Успешных, веселых, энергичных, счастливых… А со старыми зачем налаживать отношения?

Старых она уже съела…

Знаменитый писатель так сказал:

«Если бы я ждал вдохновения, я бы ничего не создал». Совершенно верно. Может, написал бы десяток лирических эссе или стихотворений, – и все. Это тоже хорошо, конечно. Но этого недостаточно для успеха.

Если ждать вдохновения, свободного времени, удобной ситуации, тишины, прилива сил, отличного самочувствия, если рассчитывать на понимание других и поддержку, вы ничего так и не сделаете толком. Ничего не добьетесь. Только будете жалеть себя и говорить: ах, у меня не было вдохновения, а когда оно пришло, у меня не было времени, а когда время появилось, у меня бумага и чернила закончились, и соседи сильно шумели, и вообще – что я мог бы сделать без поддержки и материального ресурса? Ничего не мог бы. Это точно. Вот и не сделал. А жизнь прошла.

Есть тупое и простое понятие: «дневная норма». Рабочие часы и продукт труда. Каждый день надо что-то делать, выдавать норму. В любых условиях, в любых обстоятельствах, в любом состоянии. Если по каким-то причинам сегодня дневную норму не выполнил, завтра надо выполнить две нормы. Или такое можно дать себе послабление: выполнить заранее две-три нормы, а потом немного отдохнуть. Но на самом деле это гораздо тяжелее, чем каждый день выполнять свою обычную норму.

В самых тяжелых условиях выполняйте дневную норму. Только так можно добиться успеха. Не было рояля у музыканта в тюрьме – он рисовал клавиши на дощечке и тренировался, а в уме сочинял музыку. Не давали писать профессору Лосеву в лагерях, – он в уме сочинял книгу и запоминал ее наизусть. Историю древней философии. И настоящие спортсмены в любых условиях делают упражнения. Дневную норму.

Так создаются великие, настоящие вещи. Книги, бизнес, картины, фильмы, завоевания… Так создается успех. Тупой работой, выполнением дневной нормы.

А вдохновение – оно придет в процессе. Или не придет. И условия создадутся в процессе. Или не создадутся. Это не так уж важно. Важен результат. Все остальное – отговорки, если речь идет о настоящем труде и настоящем успехе.

Историю из жизни

рассказала одна женщина. Очень простую историю рассказала простым языком. Она на стройке работает. И в обед все женщины там садятся рядом и едят то, что с собой из дома принесли. Суп из банки и хлеб. Все, значит, едят свой суп, а у одной женщины супа нет. Она вся в микрокредитах запуталась. И нет у нее банки с супом…

Доброй женщине жалко стало голодную коллегу. Она немного похлебала своего борща и отдала банку с борщом этой, у которой не было супа. Ну, сердце же не камень, понимаете?

Женщина борщ с хлебом съела, губы утерла и говорит громко: «Что ж ты в борщ так мало мяса положила? Не наваристо! И овощи надо было мельче резать!»

Вот и вся история про доброе дело. Про банку с борщом и хлеб, который мы отдаем тому, у кого нету. И про то, что потом могут сказать, утерев губы…

Это часто происходит. Слишком часто. И от этого тяжело на душе.

Хотя снова протягиваешь свой суп тому, у кого нету…

Сообщение всегда приходит вовремя

И читаем мы его вовремя. Кто мои тексты давно читает, это заметил. Сообщение приходит вовремя для нас, неважно, когда оно написано, вот в чем дело. Это всегда своевременное послание.

У одного мужчины погибла дочь. Такая трагедия внезапная. Она жила в другом городе, взрослая была. И попала в аварию… Как раз начались праздники, и на почту, и в мессенджеры стал рекой литься спам. Поздравления, реклама, идиотские картинки от незнакомых людей, добрые пожелания от знакомых, – ну, как обычно. И, конечно, отцу не до этих поздравлений было. Другие хлопоты и заботы свалились на него…

Прошло сорок скорбных дней. Жизнь продолжается, ничего не поделаешь. Надо работать, жить, деньги зарабатывать, ведь еще двое детей и старенькие родители… Отец очень любил свою Жанну, он не находил себе места и все молил, чтобы она ему хотя бы приснилась. Хоть как-то сказала бы, что она где-то есть, что все не так безнадежно… Но ничего не происходило. Он тяжело страдал.

Отец стал разбирать письма и удалять все ненужное. Надо работать. Там же много писем было и важных, по работе, на которые следовало ответить. Он разбирал, удалял ненужное, потратил целый день на эту трудную и тяжелую работу. Особенно поздравительные открытки ранили. Это и объяснять не надо, не так ли?

Он все письма разобрал, – но остался значок, что есть одно непрочитанное сообщение. Он искал, искал, – там неудобно все сделано было, надо искать это сообщение вручную. И нашел. Это было письмо от его дочери, Жанны. Она обычно никогда не писала сообщений, только звонила, так уж было у них заведено. А тут в день гибели написала письмо.

В сообщении было написано: «Я люблю тебя, папа. Со мной все в порядке, не волнуйся. Мы непременно увидимся. Береги себя!» Вот такие простые слова. Будничные.

И отец заплакал светлыми слезами. Он понял. И никто не разубедит его, что это было сообщение, адресованное лично ему. Своевременное сообщение. Оно пришло вовремя. В ту самую минуту, когда он перестал надеяться и расхотел жить.

Так что письма доходят. Именно тогда, когда надо. Слова не исчезают бесследно. Как и душа. И любовь.

Сколько длятся горе и печаль?

Когда успокоится сердце и утихнет боль потери? Ученые говорят, что за два-три месяца боль притупится и пройдет. Если потеряли близкого, если пришлось пережить предательство, если вас бросили или лишили имущества, через некоторое время боль пройдет. Но она не проходит иногда всю жизнь, лишь ослабевает немного. Особенно, если человек вел себя стойко и мужественно.

Боль пройдет, когда вы выплачете слезы, так считали раньше. Изготавливали такие специальные флакончики-слезницы для сбора слез; еще в Древнем Риме они были. Когда человек плакал от печали и горя, надо было слезы собирать во флакончик. Когда флакончик наполнится слезами – надо эти слезы вылить на могилу умершего или принести в дар богам. И боги пошлют утешение усталому сердцу. Кончится боль, придет облегчение.

В викторианской Англии слезницу носили на шее, как медальон. Потекут слезы – надо их собрать и флакончик закрыть крышечкой. Через год надо крышечку снять и дать слезам испариться. Вместе с ними испарится и горе. Только память останется в душе о любимом человеке…

Мудрое это изобретение – слезницы. Человеку в печали надо поплакать. Выплакать горе. Но при этом собирание слез не давало погрузиться в беспросветное отчаяние. Когда горлышком флакончика собираешь слезы, это немного отвлекает и успокаивает. И плач не переходит в душераздирающие рыдания. Объем слезницы тоже намекал и указывал, сколько надо выплакать слез, какова «норма»…

За год это занятие становилось привычным ритуалом. А ритуалы поддерживают и утешают, укрепляют психологическую защиту. Человек проживал свое горе и свою печаль, собирая слезы. И ему потом становилось легче. Он выплакал свое горе, собрал слезы, а потом они испарились. Это завершился тяжелый период. Началась новая жизнь.

А на память оставался изящный маленький флакон. Его хранили как драгоценное украшение. Горе превращалось в воспоминание. Может быть, потому и депрессий не было? Был траур, были слезы печали, а потом приходило облегчение.

Сейчас человеку не дают поплакать. Попечалиться. Хотят, чтобы он поскорее стал позитивно мыслить и улыбаться; взял себя в руки и включился в общение, словно ничего не случилось. И сам человек стал считать печаль чем-то ненормальным, какой-то болезнью, от которой надо поскорее вылечиться и дальше весело шагать по просторам…

Иногда депрессия – это невыплаканное горе и невыдержанный траур. Приказ немедленно утешиться, улыбнуться и забыть. Или притвориться, что все забыл.

Но душа ничего не забывает. Вот для чего нужны были эти флакончики-слезницы – в них выплакивали горе. Иногда горе надо просто выплакать…

Художник Куинджи писал удивительные картины

Они светятся. Он писал свет, удивительный свет на всех его полотнах. Эти картины поражали людей неизреченным светом. Они прекрасны.

Художника люди отблагодарили так: одни сказали, что позади картин устроен хитроумный осветительный механизм. Электрические лампочки приделаны, вот они и светятся, обманывая публику. Ловкач и хитрец этот Куинджи! Мошенник!

Другие сказали: это химия. Всем известно, что Куинджи дружен с Менделеевым. А Менделеев кто? Правильно, химик. Вот Менделеев и дал Куинджи химические светящиеся краски. Каждый дурак мог бы нарисовать химическими красками светящуюся картину. Грош цена таким картинам!

Были добрые люди, которые просто сказали: Куинджи продал душу дьяволу. Это совершенно ясно. Вот откуда эта способность писать инфернальный свет на холсте. Добрые люди так не могут. А Куинджи – может. Значит, он недобрый. Злой. Еретик, как минимум.

Профессор Академии художеств Клодт сказал, что картины – дрянь. Натыкал березок, воду нарисовал и все раскрасил. И все картины одинаковые, вы заметили, господа? Как под копирку!

Куинджи перестал выставлять свои картины. Переживал очень. Стал учить студентов живописи.

Но на него все равно донос написали. За свет. Донос простой: Куинджи присвоил чужую фамилию, обманом стал художником, он политически неблагонадежен и он маньяк!

А нечего свет писать. Лишнее это. Если ты видишь то, что другие не видят, да еще смеешь это писать, про тебя тоже много чего напишут.

И Куинджи умер от сердца. Страшно страдал и переживал из-за всего этого. Он забыл, что свет порождает тень. Чем ярче свет, тем чернее тень. Тень зависти, ненависти, скудоумия…

Но картины остались. Только немного поблекли; свет стал не таким ярким. Немного повредила картинам тьма зависти и невежества.

Но свет все равно остался. Его еще можно увидеть…

Мы зашли в кафе, выпить чаю

Потому что устали очень. Это хорошее кафе, там всегда тихо и тепло. И чай подают в чайничке синеньком, с узорами, к чайничку пиалы такие же. Недорого. И быстро подают. Мы и зашли на минутку чаю выпить. Никого нет, только за спиной сидят люди; невольно слышишь их разговор.

Там сидели старичок и старушка. Не просто пожилые люди, а очень старенькие. И к столику была прислонена палочка с петелькой для руки, видимо. В тихом кафе отлично слышно каждое слово…

Старичок и старушка только что познакомились, прямо у кафе. Старушка упала, а старичок помог ей подняться. Она его за это благодарила. Он ее поднял и в кафе завел. Как джентльмен. Спросил чаю и что-нибудь к чаю. И он все спрашивал старушку, не ушиблась ли она? Как нога? Что с ногой?

А потом им принесли чай и они стали беседовать о процедурах. С упоением таким, воодушевленно. Старушка рассказывала про свои процедуры. А старичок делился рецептами здорового образа жизни. И рассказывал, что чай надо заваривать водой из родника. Он лично воду носит из родника, возит на саночках.

Они так хорошо говорили, с таким удовольствием, эти старенькие люди. И старичок заказал роскошное угощение: по три манта и еще большую лепешку. И им сладкий пирог с кремом принесли от шеф-повара, – я же говорю, это хорошее кафе. На красивых синеньких тарелочках по большому куску сладкого пирога с белым кремом, вот.

Они пили чай и беседовали прямо взахлеб. Договаривались пойти на родник, набрать воды. Обменивались рецептами оздоровления. И ели с таким аппетитом, что даже радостно на душе стало. Они познакомились. И это было как свидание.

Это и было свидание. Официант включил тихую музыку, чтобы все стало как в кино. Он мне сам это по секрету сказал. И по секрету показал прозрачные пластиковые коробочки, где еще лежали куски сладкого пирога – это комплимент старичкам от шеф-повара. Это с собой.

Мы ушли, а старички пили чай и ели свой пирог. Немножко перемазались кремом, как дети. И болтали, как дети.

Так что жизнь не так уж плоха, правда? Такой уж выдался сегодня день. Мне тоже дали с собой сладкий пирог, – это потому, что у шеф-повара на душе стало сладко, я так думаю. Сладко и немного печально…

Одна девочка

на перемене бегала за пирожками в булочную. А с ней всегда бегал мальчик; он ей нравился очень. Они еще маленькие были, в пятом классе. Девочке мама давала деньги на два пирожка. Все жили бедно тогда, плоховато. И за школьные обеды не все могли платить…

Девочка покупала два пирожка, один отдавала мальчику. Поровну. И они бежали обратно в школу, смеялись, болтали и пирожки ели.

А потом деньги мама стала давать на один пирожок. Девочке было как-то неудобно и стыдно. Такой был у нее характер. И они бежали в булочную, девочка покупала пирожок и отдавала мальчику. А потом они бежали обратно в школу, болтая и смеясь. Мальчик ел пирожок на ходу.

А потом денег не стало. Маме перестали платить зарплату – девяностые годы были. Ну, и мальчик перестал к девочке подходить. Чего подходить-то? Зачем? Пирожки ведь кончились.

Девочка плакала. Она не знала, как это называется; когда к тебе больше не подходят, если кончились пирожки. А мальчик стал ее дразнить вместе с другими. И некому было объяснить девочке, что так часто бывает.

Все было понятно и предсказуемо. Пирожок можно напополам поделить. А можно и без пирожков дружить, правда?

Но все еще обидно, когда понимаешь, что дело было в пирожках. И в нашем глупом характере, который заставляет отдавать свое, потому что неловко, неудобно, жалко… Отдавать можно. Верить нельзя. И надеяться на что-то тоже нельзя. Так сказал философ Аристотель, покинутый друзьями в трудную минуту; у него тоже кончились пирожки…

Один богатый человек разочаровался в людях

Все у него непрерывно что-то брали и просили. Он был богатый. Вот и просили. Логика понятна. У богатого надо просить и даже требовать. Пользовались им беззастенчиво, он добрый человек, как ни странно. Почему-то считается, что богатые добрыми не бывают.

В общем, его довели однажды. Он решил стать злым. С утра у него требовали пожертвование, потом еще пожертвование, потом школьный друг просил денег на новую машину, как бы в долг, а потом дама, за которой этот богач ухаживал, стала требовать тоже новую машину. Не в долг, а просто. Долги, впрочем, этому человеку никто не отдавал. Зачем? Он же богатый.

В общем, он решил заняться своим здоровьем. Он на нервной почве очень располнел. Вот он решил бегать начать и сесть на диету. И вообще – побольше двигаться.

Он надел спортивный костюм и решил пробежать вокруг коттеджного поселка. Шапочку напялил такую, их раньше «менингитками» называли. Нашел старые кроссовки. И побежал.

Побежал – громко сказано. Нелепо так бежал, задыхаясь, потом перешел на шаг. А еще и перепачкался сильно, грязно было, оттепель. Он круг не пробежал, но устал и решил зайти в магазин за диетическими продуктами. Забрел в небольшой супермаркет, – там деревня рядом была. Сейчас в деревнях есть супермаркеты, да. Взял пакет кефира и диетический черный хлеб. И пошел к кассе.

Товар выложил, а денег-то нет! Он карточку забыл взять, он много лет не был в магазине. Прислуга все покупала. Вот он стоит весь грязный, в забрызганном костюме спортивном, в шапочке уродливой. Дышит еле-еле, с хрипом. А люди из очереди его ругают. Зачем он всех задерживает? И кассир сердится. Она уже пробила чек.

Такие вот злые люди вокруг. И вдруг девушка из очереди ему сказала: «Давайте, я заплачу! Не переживайте, я тоже забывала кошелек. Я заплачу, да и все. Мне как раз зарплату дали!»

И заплатила. Олигарх взял свой кефир и черный хлеб. Взял у девушки телефон, чтобы деньги вернуть. И вернул.

А сейчас они вместе с этой девушкой уехали на море. И он мне сам говорил, что впервые в жизни за него кто-то заплатил. Просто так. Без всякой задней мысли, по доброте душевной. И впервые он такую девушку встретил!

За поездку она тоже порывалась деньги отдать. И тур искала подешевле. И свадебное платье – чтобы не очень дорого. Зачем деньги тратить бездумно?

Вот так ему повезло в тот самый день, когда он разочаровался в людях. Люди все разные. Богатые и бедные. Добрые и злые. Щедрые и не очень… Все разные. И во всех сразу не надо разочаровываться…

Есть люди, которые очень милы

Они такие простодушные и немного неловкие. Им немало лет, но они прямо как дети. Это они сами о себе говорят, простодушно хлопая глазами и горячо извиняясь. Ой! Я опять все сделал не так!

Они делают именно то, что делать не надо ни в коем случае. Именно то, что вы их попросили не делать. Пожалуйста, не верти так в руках мой новый айфон! Мне его только что подарили! Пожалуйста, я дам тебе свою машину, но ты езди осторожно! Пожалуйста, не говори Василию Николаевичу, что я собираюсь в Москву ехать. Пожалуйста, не рассказывай никому мой секрет.

Вот о чем вы предупредили – это они и сделают. Тут же. Айфон разобьют, машину сломают, про Москву расскажут и секрет выболтают тут же. Навредят вам как только могут.

А потом будут простодушно хлопать глазами. И горячо извиняться. Дескать, какое досадное недоразумение произошло. Я совсем этого не хотел. Я просто позабыл о вашем предупреждении. Чего это вы так разозлились? Я же не хотел ничего дурного! Просто уронил, разбил, сломал, разболтал, предал, подставил, – но я не нарочно!

Видите ли, все дело в последствиях. Нарочно или не нарочно – это не так уж важно, когда последствия катастрофические.

Никаких дел с таким человеком иметь нельзя. Это вредоносный человек. И отнюдь не простодушный.

Видела я, как тихонько улыбалась одна дама, разбив машину подруги. Горячо извинялась и тихонько улыбалась. И даже не думала компенсировать нанесенный ущерб.

А ущерб от них очень велик, от этих простодушных улыбчивых людей…

Эту историю рассказал психоаналитик

из другой страны. К нему однажды пришла очень красивая дама со стильной стрижкой; черные волосы у нее были и синие глаза. Идеальная фигура, ухоженное лицо, маникюр… Она выглядела великолепно! И одета была превосходно, модно. Психоаналитик думал, что даме лет сорок-сорок пять. Но Элен сказала, что ей шестьдесят два.

Успешная и красивая женщина в жемчугах. Она была пианистка. И хорошо зарабатывала.

Элен пришла посоветоваться. Она встретила мужчину моложе себя на пятнадцать лет. Он тоже музыкант; но не такой известный и обеспеченный. И вот у них возникло чувство. Любовь. Их многое объединяло; душевное родство и притяжение… Но Элен волновал ее возраст. Она тревожилась и беспокоилась из-за разницы в возрасте и вообще из-за того, что ей столько лет уже… Можно ли любить и на что-то надеяться?

Они долго говорили – час. Психоаналитик почувствовал, что Элен не раскрылась полностью. Он назначил новую встречу, но она не пришла. Оплатила пропущенный визит и попросила извинить. А он даже расстроился, до того ему понравилась эта красивая и умная дама.

Ну вот, через полгода Элен все же пришла. Психоаналитик увидел у дверей кабинета старушку в блеклом костюмчике и в башмачках старушечьих. Волосы старушки были седыми, глаза блеклыми, а лицо покрывали морщины. И сидела она, сгорбившись, опустив голову…

В кабинете старушка заговорила тихим голосом, старческим. Да, это была Элен! Доктор был потрясен! Он подумал, что любовь оказалась несчастной. Музыкант разбил сердце красивой дамы, бросил ее, растоптал ее чувства; наверное, так. Поэтому Элен превратилась в старуху, как в страшной сказке?..

Нет. Элен сама отказалась от любви. Она поступила глупо, несмотря на все свое образование. Несмотря на свой ум. Она стала советоваться по поводу своего романа с друзьями и родней. Ну и они быстренько ей все разъяснили. Что музыкант – альфонс и охотник за наследством. Что в 62 года надо о душе подумать, а не о романах. Что Элен уже бабушка давно. С ума, что ли, бабушка сошла? Может, это деменция началась! Посмотри на цифры в паспорте и на свое отражение, ты же старая! Ну кто тебя полюбит, сама подумай! Это он притворяется. Увидел твои жемчуга, твою машину и неподобающий почтенному возрасту вид, – и хочет жить за твой счет. Ты же старушка, одумайся!

Ей так говорили абсолютно все. Каждый день. Она давно уже не советовалась, давно порвала все отношения со своим музыкантом, а они все звонили и писали, приходили в гости или приглашали к себе. И вот все это говорили и говорили…

И Элен действительно стала старушкой. И убила свою любовь, сама разбила свое сердце…

Психоаналитик грустно качал головой, пока слушал тихий рассказ старой дамы. И жемчуга ее поблекли; умерли. Вернее, были убиты добрыми советами добрых людей.

Не надо слушать тех, кто под видом правды говорит вам смертельные вещи и отравляет вам душу. Элен смогла вернуться к себе. И вернуть свою любовь. И жемчуг ее ожил. Но так не всегда бывает, вот что я вам скажу. Не всегда. Воскресить невозможно. А убить – очень легко…

Из приятного расскажу маленькую историю

Добрый молодой человек вчера шел по улице и переживал, что денег нет. Он на самом деле добрый, он раздал свои деньги тем, кто очень просил. Сам на себя ругался, но раздал. Земляку из башкирской деревни, родственнику, и еще дал одному больному мальчику на конфеты. Жалко стало потому что. И денег не осталось совсем. Как-то он не рассчитал. И на миг в его сердце появилось сомнение: а может, зря он раздал все? Может, плохо быть добрым?

И в тот же миг он увидел в закоулке двора богатую машину, застрявшую в снегу. И богатую женщину, которая ругалась и не могла выехать. А вокруг никого нет!

Он подбежал и стал выталкивать машину. Забыл, что плохо быть добрым. И вытолкал! Богатая женщина обрадовалась очень и дала ему пять тысяч рублей! Он не хотел брать. Изо всех сил отказывался. Но богатая женщина сказала, что он ее спаситель. И велела немедленно взять эти деньги в подарок. В подарок от души.

Не было денег, а стало пять тысяч. И еще его поцеловали и обняли крепко. И назвали спасителем.

Так что добро не пропадет! Это мне рассказал лично Альфир. Я слово в слово пересказала. А из пяти тысяч он уже тысячу пожертвовал на доброе дело. Все равно много осталось!

У добрых все равно остается много. Почему-то так получается…

Трудное детство

было у Давида Ливингстона. Он в десять лет начал работать на фабрике – в XIX веке это было нормальное занятие для бедных детей. Ну, еще можно было в работный дом податься, это вроде тюрьмы. Или сразу в тюрьму, если начнешь попрошайничать. Вот Давид и пошел работать, работая, он умудрился выучить математику, латынь и греческий. Это позволило ему поступить в университет. Чтобы оплачивать учебу, он продолжал работать на фабрике. А потом получил степень доктора медицины. Но не стал принимать пациентов в уютном кабинете, – он стал миссионером. И поплыл в Африку. Там он проповедовал, лечил, учил, – и путешествовал. Пережил много стычек с бурами и португальцами, заступался за африканцев. Те тоже любили доктора. А Ливингстон шел по Африке все дальше и дальше. Это он назвал знаменитый водопад в честь королевы Виктории. И пересек пустыню Калахари. Можно долго рассказывать о его путешествиях и лишениях, которые пришлось перенести. Мне запомнилось, как на Ливингстона напал лев. Схватил его, как кошка хватает мышь. А отважный миссионер молился Богу и думал: «Все же лев – это не такая уж плохая смерть. Все же он царь зверей. Так что ничего страшного!»… От льва Ливингстону удалось спастись, но его рука осталась искалеченной. Он выучился стрелять с другой руки, – стрелять часто приходилось. И продолжил свое путешествие…

Чем он только не болел! Малярией, дизентерией, тропической лихорадкой, – но однажды заболел очень сильно. Да еще и заблудился. Потерялся. Пропала экспедиция Давида Ливингстона! Все газеты Англии и других стран писали об этом. Но что поделаешь? Ахали, охали, качали головами, но предпринять ничего не могли.

А в это время другой человек, у которого было тяжелое детство, снарядил экспедицию и отправился на поиски доктора Ливингстона. Его звали Генри Мортон Стенли. Детство его тоже было не сахар – мать сдала его в приют тюремного типа. Где Генри находился до 15 лет. А потом он получил образование и стал газетным репортером. Хотя мог бы стать вором или побирушкой. Вот он и отправился на поиски Ливингстона. Прошел шесть тысяч верст по Африке, участвовал в многочисленных стычках с местными племенами и бурами, переносил тяготы и лишения вместе со своим маленьким отрядом… И, знаете, нашел палатку доктора Ливингстона – это в Африке-то! Ливингстон уже погибал от болезней и голода. Но встал и вышел, опираясь на палку, стараясь держаться прямо.

А репортер Стенли приподнял шляпу и сказал вежливо, – он же никогда не видел миссионера Ливингстона: «Доктор Ливингстон, я полагаю?»

Доктор тоже приподнял шляпу, – как же без шляпы! И ответил, мол, вы не ошиблись, сэр. Это я! Рад знакомству!

И Стенли спас доктора. Он ведь привез еду, медикаменты и всеобщую поддержку. Потом они подружились. И много разговаривали темными африканскими вечерами. Очень сомневаюсь, что они жаловались друг другу на тяжелое детство. И что они вообще жаловались. Им было о чем поговорить, этим двум героям…

У кого было трудное детство – у того будет трудная жизнь. Только вот в чем дело – трудности мы сами себе выбираем. Можно и дальше работать на фабрике или сидеть в приюте. А можно отправиться в Африку. Там тоже трудно. Но особо жаловаться некому и некогда.

И еще – того, кто верит, спасут. Неожиданно появятся у палатки, приподнимут шляпу и скажут вежливо: «Доктор Ливингстон, я полагаю?»… Спасет другой человек, тоже много чего переживший. И потому готовый пройти шесть тысяч верст по выжженной африканским солнцем земле для того, чтобы найти и спасти…

Очень больно, когда понимаешь – тебя просто использовали

И все эти улыбки, комплименты, доброе отношение были всего лишь маской, способом получить желаемое. От нас просто что-то было нужно: товары, деньги, бесплатные услуги, эмоциональное обслуживание, наши связи, возможности… Что угодно, только не мы сами. Это горько осознавать потом, когда желаемое получено, а нас оставляют наедине с нашими проблемами. И больше не звонят, не пишут, никуда не зовут. Использованную вещь можно выкинуть. Или убрать в кладовку, как дрель, которая нужна в хозяйстве. Понадобится – достанем!

Молодой человек пригласил девушку на вечеринку. Не очень привлекательную девушку, полную такую, в очках. Эта девушка о нем мечтала, он знал! Она оделась красиво, потратила много времени на макияж и прическу, волновалась, ночь не спала. И все шло отлично. Пока она не поняла, что молодой человек ее пригласил, чтобы с ее отцом познакомиться и получить хорошую должность. И с вечеринки толстенькая девушка шла одна, и горько плакала. Хотя ничего ведь не случилось. Ее просто хотели использовать. А это так горько понимать.

Как только понимаете, что вас начали использовать – надо уходить с вечеринки. И дистанцироваться в отношениях. Это уже не отношения, это вы прислуживаете другому человеку, служите ему, – вроде как дрель. Ему просто надо дырок насверлить, вот он к вам и обратился. Так молодого Есенина поэтесса Гиппиус заставляла самовар раздувать и петь нецензурные частушки на потеху гостям. Хотя и за стол усаживали, и чаю из самовара наливали… Вроде все нормально было. Хотя на самом деле Есенин служил угощением и бесплатным развлечением…

Или с Эдит Пиаф в ресторан пришла компания друзей. Они всегда с ней ходили в рестораны, хвалили певицу, пели ей дифирамбы и уделяли внимание. Только платила за угощение всегда певица; так уж повелось. На это внимания никто не обращал, дело ведь не в деньгах, не в угощении, так ведь? Дело в дружбе! И однажды Эдит Пиаф заказала для всех в ресторане картошку. Просто картошку. «Хочу, – говорит, – просто картошки. И друзьям моим принесите то же самое!» Друзья были при деньгах, не нищие, не клошары. И отлично могли сами себе заказать угощение. Но так они разгневались и опешили, когда им картошку принесли, что все стало ясно. Они просто пользовались деньгами певицы. И платить за себя даже и не думали…

Понять, что нас используют, очень просто. Человеку постоянно от нас что-то надо. Он может даже и не просить, мы сами даем. Оказываем услуги, дарим, самовар ставим и счета оплачиваем. Может, и частушки поем. Попробуйте один раз отказать вежливо. Сказать: «Я сейчас не могу это сделать. Нет возможности!» И посмотрите на поведение своего знакомого. Если он нормально воспримет отказ, извинится и спросит, не надо ли и нам помочь, – все в порядке. Если надуется, рассердится и потеряет к вам интерес, – все понятно. К сожалению, все понятно. Мы – дрель. Или другая полезная вещь, которая лежит в темном углу до поры, до времени.

А в личной жизни мы беззащитны. Мы доверяем по умолчанию, вот в чем дело. Мы любим, потому и готовы отдавать, соглашаться, жертвовать. Но если слишком долго и много приходится жертвовать, тоже стоит задуматься – любят ли нас? Или тоже используют, как полезную вещь. Которую выкинут, как только она станет бесполезной…

«Все дело в рекламе», —

так уверял один коуч. Или бизнес-тренер. В общем, энергично уверял и доказывал, что путь к богатству лежит через рекламу и продвижение бренда. Если рекламировать бизнес правильно, вы получите огромные продажи. Торгуете сумочками, скажем, – вам придет контракт на покупку пяти тысяч сумочек. А потом – пятидесяти тысяч сумочек! И вы запрыгаете от радости! Деньги потекут в ваш карман!

Один мужчина слушал, а потом сказал, что он не запрыгает. Он массажист. И если он увидит у своего кабинета очередь из пятидесяти тысяч человек, он испытает желание убежать. А прыгать от радости желания не будет!

Тренер сказал, что можно нанять сто массажистов тогда! Им платить немножко, а остальное себе брать. И деньги потекут в ваш карман, вы запрыгаете от радости!