Текст книги "Век золотых роз"

Глава 6
Элеан, исчезающая голова и Хранительница

Дни катились один за другим, а Тарнэ все не появлялся.

Шезра светлое время суток проводил в смотровой башне, щурясь на яркое небо; ночью то и дело вскакивал с постели – ему слышались мерные удары молотка о запертые ворота Храма. Но вокруг по-прежнему не было ни души, и Шезра со старым Ясом были единственными живыми существами в холодном чреве заброшенного Храма.

Но однажды уже отчаявшийся Шезра заметил на горизонте темную точку. Приближаясь, она увеличивалась, меняла очертания: сперва старый синх разглядел крылья, затем – вытянувшееся в струнку поджарое тело элеана.

Тарнэ грациозно опустился на землю перед воротами, встряхнув крыльями, ловко сложил их за спиной, и только после взялся за тяжелый бронзовый молот, висящий на цепочке.

«Он вернулся! А раз явился сюда, то Избранный, скорее всего, мертв!» – Шезра, ликуя, бросился к лестнице и чуть не скатился кубарем вниз, запутавшись в полах альсунеи.

Он едва помнил, как добежал до ворот, как дернул вниз рычаг отпирающего механизма. Элеан, появившийся в образовавшейся щели, спокойно стоял и наблюдал за суетой Отступника; Шезра покосился на него – и померещилась недобрая ухмылка в уголках тонких губ сына Санаула.

Впрочем, сейчас было не до раздумий.

– Проходи, прошу тебя, – синх коротко поклонился, приложив ладони к груди. Так радушный хозяин встречает долгожданного гостя.

Тарнэ в ответ только кивнул и осторожно шагнул на территорию Храма, окинул цепким взглядом мощные башни с черными крапинками бойниц. Затем выжидающе уставился на Шезру.

– Ты… – синх от волнения с трудом подбирал слова на общем, – выполнил то, что обещал?

И снова непонятная ухмылка.

– Разумеется. – Элеан похлопал по дорожному мешку, – пусть судьба избранного тебя больше не беспокоит.

«Он убил его! Убил!» – ликование игристым вином ударило в голову. Но, спохватившись, Шезра указал на вход в свою башню.

– Прошу тебя, пойдем. Мне не терпится услышать о том, как это тебе удалось.

Тарнэ пожал плечами и, удобнее перехватив мешок, двинулся вперед. Шезра помедлил, чтобы унять бешено колотящиеся сердца, поспешил следом; и опять – как в пещере Мен-Роя – взгляд сам собой зацепился за татуировку на руке элеана. Чешуйчатый хвост, н-да. А остальное под одеждой…

Они миновали зал Празднеств, обогнув статую Шейниры на почтительном расстоянии, и поднялись в трапезную.

– Садись, прошу тебя. Наверняка ты устал с дороги…

Элеан не заставил просить себя дважды. Уселся на скамью, положил на стол мешок и принялся расстегивать пряжки.

– Не стоит ожидать от меня леденящих душу подробностей, метхе Шезра, – устало сказал он, – все было… как всегда. Я нашел его, еще раз обратившись к нашему отцу Санаулу, подстерег в заснеженном лесу и, когда уверился в том, что одинокий синх в драной альсунее – новый избранник Шейниры, отсек ему голову, а тело расчленил и оставил в лесу. Ведь именно это я и должен был сделать?

Синх потер ладони.

– Ты уверен, что это…

– Санаул никогда меня не обманывал, – жестко оборвал Тарнэ, – изволь, смотри сам. Узнаешь ли ты в этой голове голову синха Элхаджа?

И, запустив руку в мешок, извлек круглый сверток, перетянутый тонкими ремешками.

– Все, как договаривались, метхе. Теперь твоя очередь закрыть наш договор и отдать все, что мне причитается.

Шезра недоверчиво пощупал сверток. Разрезал ремешки; тут же на стол выкатилась мертвая голова синха, вся в бурых пятнах запекшейся крови. Желтые глаза мутно и ненавидяще уставились прямо в лицо Шезре. И старый жрец, которому не раз, и не два приходилось резать жертвы на алтаре, отвел взгляд. Ведь жертва во славу Шейниры – одно дело. Совсем другое – убийство синха синхом, когда и без того мало осталось их в Эртинойсе…

– Это он, – сипло произнес Шезра, – я узнал…

В этих словах не было ни капли лжи. Голова на самом деле принадлежала синху Элхаджу, и все в ней было так, как видел Шезра во время ритуала. Все, вплоть до самой тонкой полоски на зеленой чешуйчатой коже.

– Значит, я все выполнил правильно, – с облегчением выдохнул Тарнэ, – ты расплатишься со мной, метхе Шезра?

– Да, да, разумеется, – пробормотал синх, – подожди меня здесь, почтенный…

Развернувшись на пятках, синх мелкой трусцой направился за остатком обещанных склянок. Ему казалось, что Элхадж с ненавистью глядел вслед, и неживой, тяжелый взгляд буравил спину промеж лопаток. Шезра передернул плечами и ускорил шаг; ему не терпелось побыстрее рассчитаться с элеаном, хорошенько натопить камин и бросить туда жутковатое доказательство выполненного заказа.

В хранилище было темно, как в преддверии шейнирова царства. И, пробираясь в кромешной темноте к нужному стеллажу, синх все думал, думал… Его мысли с подозрительной уверенностью крутились вокруг Тарнэ и его занятной татуировки, словно шакалы вокруг ослабевшей лани. Чутье подсказывало Шезре – здесь что-то не так. Но что? Как будто ответ на все вопросы тихонько лежал, зарывшись в пыль прожитых лет, и стоило только вспомнить…

Синх действительно вспомнил. Как раз в тот миг, когда пальцы сомкнулись на горлышке первой склянки. Стекло оказалось столь хрупким, что разлетелось осколками в руке, забрызгав альсунею настойкой из золотых роз.

«Ну надо же», – подумал Шезра, – «и кто бы мог подумать? А я – старая, безмозглая ящерица».

* * *

…Элеан подозрительно уставился на бокалы тончайшего хрусталя.

– Что это, метхе Шезра?

– Их привезли мне из мертвого ныне Кар-Холома, – синх осторожно поставил на стол поднос, – иной раз подумаешь, и страшно становится. Жили себе кэльчу, жили… А потом свод пещеры обвалился. Там, где Кар-Холом теперь виден с поверхности, захоронены тысячи их… И духи неупокоенные витают над этой могилой.

Тарнэ, казалось, ничуть не интересовала история происхождения бокалов. Прищурившись, он смотрел на Шезру, словно прикидывая – а может ли старый синх подсыпать в вино отравы?

– Интересное повествование, метхе, но я спрашивал не об этом.

– А! – синх звонко хлопнул себя ладонью по лбу, – вино, Тарнэ, всего лишь вино. А здесь, – тут он ловко выложил на стол связку склянок, – здесь то, что я тебе должен.

И, мысленно уговаривая элеана не быть столь подозрительным, Шезра пальцем крутанул поднос на столе.

– Неужели ты думаешь, Тарнэ, что здесь отрава?

– Я просто не доверяю синхам, метхе, – усмехнулся элеан, – может быть, это и неправильно. Кто знает? Но всем известно, что дети Шейниры сведущи в ядах.

– Выбери тот бокал, который тебе больше нравится. И тогда отпразднуем твой успех.

Настороженность начала таять в аметистовых элеанских глазах. Все еще косясь на синха, Тарнэ поводил рукой над бокалами, затем решительно взял тот, что стоял ближе к нему. Шезра подхватил оставшийся.

– Ну что же, уважаемый Тарнэ. Ты заключил неплохую сделку и недурственно выполнил все, что обещал. За удачу, а?

И с самым невинным выражением лица взял с тарелки соленого тритончика.

Элеан отхлебнул, погонял вино во рту, причмокнул.

– Замечательно, метхе. Не боишься, что я проболтаюсь Мен-Рою, и его парни явятся опустошать твои подвалы?

– С почтенным Мен-Роем я и сам поделюсь, – заметил Шезра.

Потом он молча наблюдал, как элеан допил вино, как осторожно поставил бокал – творение маленьких кэльчу, как потянулся за тритончиком…

– Что за… – рука дрогнула. Аметистовые глаза наполнились слезами, и через считанные мгновения элеан мешком сполз на пол.

Шезра наклонился, покряхтывая, нащупал на шее Тарнэ пульс.

«А вот теперь поговорим по душам, уважаемый».

Весь секрет успеха заключался в маленьком травяном шарике за щекой. Травка эта нейтрализовала сонное зелье, добавленное в оба бокала, и потому Шезра был бодр, а элеан крепко спал рядом с лавкой.

– Не нужно доверять синхам, – пробурчал Шезра, опускаясь на колени рядом со спящим.

Несколько рывков – и то, что осталось от туники, полетело в сторону. Шезра удовлетворенно кивнул; его догадка подтверждалась. Ибо на груди Тарнэ красовалось изображение Великого Дракона.

– Тьма побери этих посвященных!

Шезра поднялся, бросил взгляд туда, где должна была лежать на столе голова убитого Элхаджа… И, надо сказать, очень вовремя, потому что она с каждым мгновением становилась все прозрачнее и прозрачнее, пока не исчезла совсем. Бесследно.

«И в это время ты уже должен был быть далеко, а я бы бросил голову в камин», – синх с ухмылкой посмотрел на элеана, – «что ж, дружок… Вы просчитались. Теперь ты отсюда уже не выйдешь. А я – я узнаю то, что мне было всегда интересно… каким это образом ваша братия выкидывает подобные трюки».

Он вновь склонился к Тарнэ, намереваясь отволочь того в зал Жертв – конечно, не для того, чтобы вонзить ритуальный нож в трепещущее сердце, вовсе нет… Только попугать, вынудить рассказывать о том загадочном Храме.

«И ты полагаешь, что душа твоя не проклята?»

Шезру прошиб ледяной пот, руки затряслись. Шейнира… Это была она, ее мягкий, вкрадчивый голос… Богиня сама заговорила с отступником!

И следом – тяжкое шевеление где-то далеко внизу. Взметнулся мрак, словно потревоженный большой рыбой ил, потянулись липкие щупальца вверх, к Эртинойсу.

Шезра стиснул зубы.

– Замолчи. Тебе меня не напугать. А что… что до твоего избранника – пусть еще попробует сюда войти!

Шейнира замолчала. Но старому синху все казалось, что сквозь толщу породы доносится до его слуха сухой шелест змеиного хвоста по камням.

– А, пропади все пропадом, – выдохнул Шезра.

И, затянув туже пояс альсунеи, поволок элеана вниз, в зал Жертв. По пути Шезра подумал запоздало о том, что следовало бы для начала связать Тарнэ крылья, потому что они то и дело разворачивались и цеплялись то за угол, то за выступ стены; пришлось пожертвовать поясом, зато тянуть по полу безвольное тело стало проще. А еще старого синха немного смущало то, что на лестнице элеан пересчитал затылком все ступени.

«Надеюсь, это не попортит ему память», – подумал Шезра, – «а ритуальные ножи, пожалуй, легко ее освежат!»

Он выпрямился, разогнул ноющую поясницу. До зала Жертв осталось совсем чуть-чуть, еще одно маленькое усилие – и элеан окажется прикованным к одному из алтарей.

«И тогда-то, птичка, ты мне все выложишь!»

Шезра даже потер руки в предвкушении занятной беседы с адептом Дракона, Стерегущего Время. Слишком много тайн скопилось за толстыми стенами Храма, и, пожалуй, самое время поделиться ими с кем-нибудь еще… С кем-нибудь мудрым, вроде Шезры. А как же иначе?

* * *

Все получилось просто идеально: Тарнэ, прикованный к алтарю Шейниры так, что вряд ли сможет шевельнуться – и он, Шезра, на раскладном столике перебирающий ритуальные ножи всех форм и размеров.

«Наверное, я выгляжу внушительно», – он даже позволил себе самодовольную ухмылку. Конечно, годы не прошли бесследно, но Шезра хорошо помнил, как действовал на жертв вид синха с устрашающего вида фигурным ножом.

И тут – он вздрогнул – вновь подала голос Шейнира.

«И ты собираешься его резать на куски, а, Шезра? Но ты ведь в свое время ринулся в бой с этим злом Эртинойса! Как же так?»

– Замолчи! – взвизгнул Шезра, – я… я не буду тебя слушать, ясно? Все, что ты говоришь – ложь, ложь, и еще раз ложь!

Он даже заткнул уши, но шелестящий смех темной Матери назойливо вползал в сознание, отдавался зудящей болью в висках. Богиня, даже находясь в заточении, все-таки сумела найти дорожку к Отступнику и теперь, похоже, развлекалась.

– Я тебя не слышу, не слышу, – пробормотал Шезра, сосредоточенно перебирая ножи. На удивление, Шейнира замолчала, выжидая.

– Так-то лучше, – пробормотал синх, – я не позволю тебе…

И тут он понял, что элеан пришел в себя. Не только открыл глаза, а даже успел убедиться, насколько надежно прикован к алтарю. Шезра взял один из ножей, подошел поближе, чтобы сын Сумеречного бога имел возможность рассмотреть как следует фигурный клинок.

Взгляд Тарнэ на мгновение прилип к оружию в руках синха, затем метнулся к лицу Шезры.

– Благодарность синха, – прохрипел элеан, – стоило этого ожидать.

Синх широко улыбнулся, демонстрируя то, что осталось от когда-то белых и довольно острых зубов.

– Ты не прав, Тарнэ. Если бы ты честно выполнил мой заказ, моя благодарность и в самом деле не имела бы границ. Но – что я вижу? Голова якобы убитого синха исчезает прямо со стола, а якобы прибившийся к шайке Мен-Роя элеан оказывается одним из адептов Храма Дракона. Нет, нет, не возражай. Может быть, я и стар, но еще не выжил из ума… Что прикажешь с тобой делать?

И Шезра, дабы произвести должное впечатление, провел пальцем по лезвию ножа.

В аметистовых глазах Тарнэ мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее страх, но – видать, элеан был крепким орешком – мгновенно взял себя в руки и даже презрительно ухмыльнулся.

– Тебе не следует делать того, что ты задумал, синх, – спокойно сказал он, – и лучшим решением будет отпустить меня, что и советую сделать.

Шезра пожал плечами.

– Видишь ли, уважаемый Тарнэ… Решения принимаются не для того, чтобы их менять. И я, проживший не одно столетие, теперь горю желанием узнать от тебя – а чем, собственно, занимаются смертные в стенах Храма Дракона? Я любопытен, Тарнэ. Мне интересно, как это получается отрубленная голова синха, которая испаряется… И, осмелюсь предположить, что тебе известны и прочие маленькие хитрости тех, кто поклоняется Дракону.

Шезра подошел совсем близко к распростертому на алтаре элеану и теперь почти нависал над ним. Над жертвой, приготовленной великой Матери.

Синх скрипнул зубами. Откуда, откуда такие мысли?!! Хотя… Ясно, кто их аккуратно подсовывает в голову, тут и гадать нечего. Шейнира…

– И что, ты намерен разрезать меня на куски в поисках разгадок? – элеан внимательно поглядел Шезре в глаза, – тогда ты и впрямь выжил из ума, старик. И тебе никогда не одолеть Избранника вашей матери.

– Поглядим, поглядим, – промурлыкал Шезра, – для начала я сделую так, чтобы ты стал более разговорчивым…

Он осторожно коснулся острием ножа кожи элеана.

– Вот здесь, здесь и здесь… Делается надрез. А потом сухожилие вытяивается. Тебе когда-нибудь приходилось испытывать подобное?

Шезра не торопился. Зачем кидаться и резать жертву, когда сперва можно хорошенько напугать?

И Шейнира будет довольна… весьма довольна…

– Заткнись, – процедил он на наречии синхов, чтобы элеан, упаси Пресветлый Фэнтар, и в самом дене не убедился в хрупкости рассудка старого синха.

– Ты беседуешь сам с собой, – насмешливо уточнил Тарнэ, – я знаю ваш язык, метхе Шезра. Так что… Лучше в самом деле отпусти меня. Тебе не изменить собственную судьбу, как бы ты не дергался.

– Мы сами прокладываем путь сквозь время, – прошипел Шезра, – а тебе советую вспомнить, что ты сделал, чтобы заполучить голову живого Элхаджа!

Он погрузил острие ножа в плечо Тарнэ, и вдруг понял, что за прошедшие годы совершенно не растратил навыков верховного жреца Храма. Нож послушно устроился в пальцах, как будто последний раз Шезра участвовал в жертвоприношении не далее, чем вчера.

Элеан только ухмыльнулся.

– Я могу много чего рассказать тебе, уважаемый Шезра, – медленно произнес он, – но, сам понимаешь, это будет одна ложь.

– В таком случае, уважаемый Тарнэ, мне придется приложить все усилия, чтобы ты сказал правду.

* * *

…Вода в тазу окрасилась розовым. Шезра несколько минут смотрел на собственные когти, затем взял жесткую щетку и старательно прошелся по их тыльной стороне. После этой процедуры его руки снова приняли обычную окраску, а когти обрели привычный густо-желтый цвет.

– Замолчи, а? – раздраженно прошипел он Шейнире, которая, даже пребывая в узилище, веселилась.

«И ничего-то ты не узнал, метхе Шезра», – прошептала Мать, – «только вот… как же то зло, которое ты искоренял? Оно никуда не ушло из Эртинойса!»

– Я тебя не слушаю, – буркнул синх.

Он опрокинул таз в желобок и, подхватив лампу, вышел из умывальни. Теперь – неприятно конечно – но придется что-то делать с телом элеана. Не скармливать же его Ясу?

«Хотя, конечно, мысль интересная», – подумал Шезра, поднимаясь в свои покои, – «интересная, но…»

Дело было в том, что, словно очнувшись от забытья, Шезра увидел на алтаре смертного, которого убил собственными руками. Не во славу Шейниры, и не во славу прочих богов, но для себя самого. И, к собственному ужасу, Шезра так и не смог вспомнить, когда же переступил ту самую невидимую черту, которая отделяет жизнь от смерти. Тогда он побежал. Прочь из зала Жертв, прочь от бездыханного элеана, в застывшем взгляде которого так и осталось выражение презрения к выжившему из ума палачу. И тут – не то что разрубить на куски тело и отдать на ужин Ясу, даже еще раз взглянуть на Тарнэ синх уже не мог. Просто не мог…

Он неслышно вошел в свои покои, держа в вытянутой руке лампу. Тени настороженно метнулись по углам и застыли, выжидая.

А Шезра вдруг понял, что его ждут.

У окна, сложив руки на груди, стояла ийлура в длинном белом одеянии и молча наблюдала за опешившим синхом. А он, не отрываясь, смотрел на бледное, худощавое лицо в обрамлении черных кос, на хрупкие запястья, украшенные золотыми браслетами… И не мог выдавить из себя ни слова. Было что-то пугающее в больших янтарных глазах этой женщины; и Шезра вдруг увидел себя словно со стороны – скрючившегося от времени синха, с коричневой и шелушащейся чешуей… Жалкое зрелище. А эта ийлура – ее молодое тело было обманом. Глаза принадлежали существу куда как более старому, нежели трехсотлетний Шезра.

Молчание стало невыносимым. И, чтобы разбить его, отделаться от сковывающего волю наваждения, Шезра кашлянул. А затем спросил:

– Что тебе нужно и как ты сюда попала?

Ийлура даже не пошевелилась. Только качнулись тяжелые смоляные косы, да и то, наверное, от сквозняка.

– Я пришла за телом убитого тобой элеана, – просто сказала она.

Голос был самым обыкновенным, и, к великой радости синха, жутковатое впечатление ожившей древности в юном теле пропало. Теперь перед ним стояла самая обычная ийлура, каких тысячи в землях Эртинойса.

– Да, я понимаю, – он нервно передернул плечами, поставил лампу на стол, – но… как ты сюда попала? Храм Шейниры, знаешь ли, не самое безопасное место для ийлуры…

Губы незнакомки дрогнули в прохладной усмешке.

– И кого же мне бояться, метхе Шезра? Не тебя ли?

– Отчего бы и не меня, – буркнул синх.

Надменность ийлуры начинала раздражать.

– Если бы я хотела, – улыбка на молодом лице стала еще шире и… еще холоднее, – я могла бы сделать так, что за несколько мгновений твое тело прожило бы весь отпущенный тебе срок, метхе Шезра. И ты бы сдох, прямо здесь и сейчас… Это была бы достойная плата за жизнь одного из лучших воинов Храма Дракона, одного из самых одаренных.

Синх прошелся по комнате, бросая на илйру косые взгляды. Сказанного уже было достаточно, чтобы понять, кто явился в Храм Шейниры. Хранительница собственной персоной… Верховная жрица Храма Дракона. Тут и удивляться нечего тому странному впечатлению, которое производило на непосвященного юное тело и мудрость прожитых веков, застывшая в янтаре. Потому как Хранительница не менялась со времени основания Храма.

«И еще неясно, чем купила себе бессмертие».

– Почему ты не спасла его? – спросил Шезра, – твое могущество должно быть велико… Так почему?..

Она пожала плечами.

– Я виновата перед Тарнэ. Могла спасти, но не стала… Потому что мое вмешательство могло окончательно разрушить то, что ты начал так успешно ломать, Отступник.

– Но, однако, ты не побрезговала подсунуть мне фальшивую голову Избранного, – съязвил Шезра, – разве это не есть вмешательство?

Хранительница вздохнула, поправила косы.

– Моя вина, метхе. Я слишком поздно поняла, что Тарнэ придется пожертвовать… Но свое задание он выполнил. Ты ведь мог нанять и кого-нибудь другого, кто бы в самом деле принес бы тебе голову Элхаджа? А теперь – я хочу забрать тело Тарнэ, если ты, разумеется, не против.

Шезра махнул рукой.

– Забирай. Он в зале Жертв… Я покажу тебе дорогу, Хранительница. И все равно – не понимаю я вас… Знала, что Тарнэ погибнет – и ничего не предприняла.

Она промолчала. Только губы задрожали, совсем как у обычной смертной.

– А ты, метхе Шезра? Я не хочу тебя ни в чем убеждать, но не ты ли в свое время изгнал зло из Эртинойса? Изгнал ли?..

Синх покачал головой. Что за время настало? Сперва над ним насмехается им же изгнанная богиня, теперь – бессмертная Хранительница.

– Не знаю, – он поразился тому, как хрипло и испуганно прозвучал его голос, – не знаю…

– Сомнение – враг веры, – ийлура прищурилась, шутливо погрозила точеным пальчиком, – да ведь тебе это должно быть хорошо известно, не так ли?

Вдруг она нахмурилась, будто вспомнила что-то неприятное. Замерла в полуобороте к синху, так, что он видел ее строгий профиль.

– Что случилось, Хранительница? – не удержался Шезра.

– Нет, ничего, – бледные губы тронула чуть заметная улыбка, – ты, кажется, хотел знать, откуда взялась голова Избранного?

– Мм…

– Да что там, не к чему отпираться, – Хранительница обхватила руками узкие плечи, – Тарнэ погиб во имя твоего любопытства, метхе. Но я, пожалуй, все-таки открою тебе этот маленький секрет – ведь все так просто! Голова Элхаджа появилась из того потока времени, в котором Тарнэ его убил. Надеюсь, теперь ты доволен?

Шезра вовремя натянул на лицо маску безразличия.

«Всего-то! В одном потоке времени Элхаджа обезглавили, а в этом – оставили в живых… Получается, что Избранный мог умереть! Но не умер. И погибнет ли?»

Впрочем, Шезра плохо разбирался во всех этих истинно Драконовых премудростях и загадках времени, текущего сквозь Эртинойс. Потому он решил поразмыслить над этой задачей на досуге, а сейчас препроводить Верховную жрицу к адепту Храма.

* * *

Хранительница пожелала остаться в зале Жертв одна. Отправила Шезру прочь истинно царственным взмахом руки, у старого синха даже не нашлось духу, чтобы возразить. И, только пробегая трусцой по узкому коридору, что шел вокруг зала, Шезра начал сердиться на себя. В конце концов, кем бы ни была эта ийлура – хозяин-то Храма он, старый синх, Отступник…

«Да что она о себе возомнила?» – фыркал он, стараясь внимательно глядеть сбе под ноги и не споткнуться, – «ишь ты, Хранительница! Тоже мне, благородная кровь…»

Шезра поскользнулся в лужице воды, неведомо как собравшейся в углублении, схватился за стену, но останавливаться не стал. Он очень торопился посмотреть, чем именно будет заниматься верховная жрица Храма Дракона, а сделать это можно было, лишь обежав вокруг пол-зала и открыв небольшую заслонку на потайном глазке.

«Посмотрим-посмотрим», – думал синх, – «не иначе, ты готовишь что-то особенное. Иначе зачем было отсылать меня? Клянусь землей Эртинойса, я бы даже помог бы дотащить Тарнэ до выхода…»

Наконец, задыхаясь и с хрипом хватая воздух, он добрался до глазка, сдвинул заслонку. Тут же на противоположной стене коридора отрисовалось маленькое пятнышко света, словно солнечный зайчик. Шезра только недоуменно почесал макушку – откуда здесь быть дневному светилу, да еще ночью? – и приник к круглому отверстию.

А в зале Жертв стало светло, как днем. Золотистые лучи струились по стенам, лились с потолка – словно малахит обратился стеклом, а за пределами Храма воцарилось солнечное утро.

Хранительница ходила вокруг алтаря, на котором так и осталось лежать тело элеана. И пока что не предпринимала ровным счетом ничего.

«Ну и зачем тогда ей все это было нужно?» – Шезра хмыкнул, но тут же спохватился – а ну как услышит?

Нет, ничего бы не случилось, но как-то низко заниматься подглядыванием для самого Отступника, заметной, так сказать, фигуры на весь Эртинойс.

Хранительница невозмутимо продолжала вышагивать по кругу, сложив на груди руки. Шезра прищурился, напрягая утратившие зоркость глаза – ему показалось, что губы ийлуры шевелятся.

«Взывает к Дракону? Для того, чтобы забрать тело?»

Синх, недоумевая, почесал чешую на затылке.

А Хранительница тем временем подошла к распростертому элеану и, продолжая бормотать, положила ему руку на лоб.

«Ага, это уже интересно», – Шезра весь подобрался. Он не знал, что увидит в следующий миг, но – не могла же верховная жрица так и убраться восвояси, не продемонстрировав хотя бы толики своей власти?

И Хранительница не разочаровала. Вокруг ее ладоней появился легкий радужный ореол; он ширился, рос – пока не объял тело Тарнэ.

Шезра затаил дыхание.

«Ну, давай, давай же!»

Жрица Дракона резко вскинула руки вверх, выплескивая в потолок что-то невидимое и для Шезры непонятное; с ее губ сорвались слова молитвы – но на совершенно незнакомом синху языке.

А затем… Шезра не поверил собственным глазам. Тарнэ, покинувший Эртинойс несколько часов тому назад, вдруг шевельнулся.

Да и с чего бы ему умирать? Раны его закрылись, стягиваемые невидимой рукой; цепи распались ржавой трухой, стоило Хранительнице коснуться их тонким пальчиком…

Шезра на мгновение зажмурился – затем вновь открыл глаза. Происходящее казалось невозможным, невероятным… Так вот какова сила адептов Храма, что на мысу Драконья Челюсть! Уж такого синх не ожидал, никак не ожидал…

Между тем изменения, происходящие с Тарнэ, не прекратились. Элеан молодел, причем быстро; он уже сидел на краю алтаря, молитвенно сложив руки на груди, и тоже что-то шептал себе под нос, поминутно кланяясь Хранительнице.

Ийлура улыбнулась. Подошла к оживленному ею элеану, и до Шезры донесся ее исполненный грусти голос:

– Прости. Я не могла ничего изменить.

А в следующее мгновение на этих двоих посреди зала Жертв обрушился ураганный ветер. Одеяние Хранительницы разметалось, косы двумя росчерками легли на белые полотнища накидки…

Слепящий свет. Грохот. Как будто гроза молга уместиться в помещении, пусть даже и просторном. И все стихло – только не было больше ни Тарнэ, ни Хранительницы. Оба исчезли, растворившись в затхлом воздухе зала Жертв.

* * *

А на следующий день Шезру поджидал еще один подарочек богов. Надо сказать, весьма неприятный: спустившись в щерню с кормом для Ясика, синх обнаружил своего любимца лежащим на жалких пучках соломы уже окоченевшим.

– Яс, – неуверенно позвал Шезра. Он еще не верил своим глазам; щер, проживший с ним бок о бок столько лет, просто не мог вот так взять – и покинуть своего хозяина!

Но Яс не пошевелился. И не поднял своей угловатой головы на запах каши с лягушками. Только, казалось, в застывшем взгляде читался немой укор – а кормил бы ты меня хорошей пищей, хозяин, а не всякой гадостью, которую нормальный щер и нюхать бы не стал.

Котелок выпал из рук Шезры, каша разлилась по полу.

– Ясик, – пробормотал он, – Ясик.

Теперь он остался совсем один в огромном Храме.

«Видно, и мне уже недолго осталось», – мелькнула горькая мысль, – «счастливой тебе дороги, старый друг, и хорошего щерова стада».