Текст книги "Прощальный поцелуй Греты Гарбо"

Глава 7
Под подпиской

Лионелла перезвонила мужу только наутро:

– Прости, что не ответила.

– Спала? – спросил Лев.

– Нет. Просто поздно вернулась. Не было сил.

– У тебя все хорошо?

– Да, вполне.

– В Москву когда собираешься?

– Пока не определилась.

– Ну, если что – звони.

– Ты – как? – запоздало поинтересовалась она, но Лев уже положил трубку.

Из ванной Лионеллу вытащил громкий стук в дверь. Она была готова поклясться, что стучат кулаком или ногой.

В бешенстве распахнув дверь, она даже не вспомнила, что на ней только футболка.

Тому, кто ворвался в номер, тоже было плевать.

– Дайте ваш телефон! – Фирсов не удостоил Лионеллу приветствием.

– Ценю вашу любезность. – Она взяла портсигар, достала сигарету и воткнула ее в мундштук, но Фирсов выхватил и то и другое:

– Не выношу табачного дыма!

– В таком случае, – Лионелла подарила ему самую издевательскую улыбку из своего арсенала, – крылатое выражение: вот бог, а вот – порог. Впрочем, любопытно узнать, чего еще вы не выносите?

– Вруш и врунов! – яростно ответил он. – Садитесь и слушайте! Тот самый мальчик по вызову был вызван женщиной с вашего телефона. Его специализация – женщины в возрасте. Он шел в триста двенадцатый.

– Это мой номер… На что вы намекаете? – возмутилась Лионелла.

– Я не намекаю, а спрашиваю: где ваш телефон?

Лионелла прошла в спальню и вскоре вернулась оттуда, не забыв надеть шорты.

– Вот! – она протянула два аппарата.

Поочередно позвонив с каждого из них на свой телефон, Фирсов швырнул мобильники на диван:

– Это не те!

– Третий я потеряла. – В голосе Лионеллы не было прежней уверенности. – Не исключаю, что он был украден.

– Не врите мне! – Фирсов покачал головой и сузил глаза. – Не советую.

– Прекратите меня запугивать!

– Когда вы видели свой телефон в последний раз?

– В день, когда состоялась игра.

– Время?!

– Да не орите же вы! Неужели не видите, что мне уже страшно?

Услышав ее слова, Фирсов чуть успокоился:

– Давайте по порядку…

– Давайте, – она взяла один из своих телефонов и стала звонить.

– Супругу? – издевательски поинтересовался следователь.

– Перестаньте паясничать… Звоню на свой телефон.

Фирсов обескураженно замер:

– А вы до сих пор не звонили?

– Нет.

– Но вы же его искали?

– Искала…

– И не звонили?

– Нет.

– Почему? – Было видно, что Фирсов не верит своим ушам.

– Почему-почему! Забыла!

Растерев рукой мощную шею, он покачал головой:

– Дурдом на воскресном выезде.

– Вне зоны… – сказала Лионелла.

– Что? – казалось, Фирсов потерял всякий интерес к выяснению обстоятельств.

– Телефон отключен.

– Знаю. Первое, что я сделал, позвонил.

– В таком случае вы намного умнее, – огрызнулась Лионелла и, взорвавшись, воскликнула: – В конце концов, может человек что-то забыть!

– Если этот человек – женщина, может.

– Вы женоненавистник? – поинтересовалась она.

– Некогда мне с вами… – Фирсов повторил вопрос: – Когда вы пользовались своим телефоном в последний раз?

– В день игры.

– До или после нее?

– До.

– Ну, предположим. В таком случае меня интересует, где вы находились в девятнадцать часов.

– В день игры?

– Именно так.

– Я была на игре. За моим столом сидели еще двое: Катерина Петухова и Марго Никодимцева.

– Куда-нибудь выходили?

– Кажется, в туалет.

– Это было в одиннадцать десять.

– Вам и это известно?

– А как вы хотели?

– В таком случае Катерина вам сообщила, что около семи я выходила на улицу.

– Зачем?

– Покурить и подышать свежим воздухом.

– Вас кто-то сопровождал?

– Да.

– Кто? – следователь вытащил ручку и щелкнул ею, собираясь что-то записывать.

– До двери меня проводил швейцар.

– Издеваетесь… – он опустил голову. – Тогда вот что я вам скажу: я не верю ни единому вашему слову и подозреваю вас в соучастии. – Он с вызовом посмотрел ей в глаза: – Как вам такой расклад?

– Бред сивой кобылы, – она больше не стеснялась в выражениях. – Я заказала мужчину по вызову, чтобы нарядить в свое новое платье, а потом пристрелить в смежном номере?

– Не исключаю, что у вас были сообщники. Убийство произошло ближе к полуночи. В тот момент вы сидели с подругами на веранде.

– С заклятыми подругами, – добавила она. – Принимая во внимание тот объем информации, который вы от них получили.

– Скажи мне, кто твой друг…

– И я скажу, что ты такая же сволочь, – продолжила Лионелла. – Тема – неубиваема.

– О чем это вы?

– К слову о крылатых, но бессмысленных фразах.

– Дались вам они!

– Значит, вы считаете, что телефон после звонка был мною выброшен?

– Я предполагаю.

– А как вы оцените тот факт, что это был золотой Vertu?

– Его цвет мне ни о чем не говорит.

– Тогда поговорим о цене.

– Ну, и?..

– Тридцать пять тысяч.

– Рублей?

– Долларов.

– Та-ак… – Фирсов замолчал.

– Из трех имеющихся телефонов для вызова альфонса я выбрала тот, что дороже, чтобы потом его выбросить?

– Я так не думаю, – он упрямо набычился и высказал мысль, которую Лионелла никак не ожидала услышать: – Конечно, я не верю, что вы соучастница. Но вы должны доказать… обосновать… что не вызывали альфонса.

– Ка-а-ак именно?! – Лионелла взвыла от возмущения.

– Я не знаю! – Фирсов направился к двери, но, не доходя до нее, обернулся: – С этой минуты вам запрещено выходить из отеля.

– Я под подпиской о невыезде?

– Считайте, что так.

Когда за Фирсовым захлопнулась дверь, Лионелла растерянно прошлась по номеру, прикидывая, стоит ли плакать. В результате она завила кудри, накрасилась, выбрала креп-жоржетовое платье салатового цвета, дополнив свой наряд кружевными балетками.

В таком летнем, курортном виде она вышла к завтраку. Катерина прошла мимо ее столика и села поодаль. То ли от гордости, то ли от разочарования, Лионелла заказала капучино с двойным сахаром. Однако в этот момент к ней подсел Кира Ольшанский.

– Завтра я уезжаю…

– В Москву? – она подняла глаза и посмотрела на него задумчивым взглядом.

– Что-то не так? – Ольшанский, как и прежде, чувствовал ее, как никто другой.

– Убитого мужика вызвали с моего телефона.

– Бред какой-то…

– Так что лучше бы тебе со мной не говорить. Нас могут принять за сообщников…

– Бред.

– Я под подпиской.

– В таком случае мне лучше остаться.

– Нет, лучше уезжай. Ты знаешь, что случилось с Григорием? Не понимаю, зачем он бежал…

– Думаю, испугался. – Ольшанский подозвал официанта: – Сок апельсиновый принесите!

– Испугался? – Лионелла медленно обвела взглядом зал. – Но кого?

– Откуда мне знать. Но уж точно не полицейских. Я, кстати, был сегодня в участке…

– Зачем?

– Сдавал отпечатки, или, как они говорят, пальчики. Унизительная процедура, не думал, что когда-нибудь придется через это пройти.

– В номере Шмельцова нашли пистолет.

– Что? – Кирилл Ольшанский застыл в неудобной позе.

– Пистолет, из которого застрелили того человека.

– Это доказано?

– Следователь не сказал.

Когда принесли сок, Лионелла улыбнулась знакомому официанту и перевела взгляд на Кирилла. Его лицо застыло в гримасе отчаяния.

Лионелла спросила:

– Что такое?

– Мне нужно идти. – Он встал и едва ли не бегом вышел из зала.

Глава 8
Большая черная птица

К вечеру Лионелла поняла и присвоила резоны Шмельцова – ей тоже захотелось сбежать. Когда чего-то нельзя, срабатывает безусловный инстинкт – стремление человека к свободе.

В конце концов, чем она рискует? В лучшем случае своей репутацией. Ну, поговорят, ну, осудят. Вызовут в какой-нибудь кабинет. Но это будет в Москве. Москва – это дом, а в родном доме и стены помогают. Так думала Лионелла, убеждая себя в необходимости отъезда в Москву.

Если бы она могла видеть себя со стороны, она бы искренне удивилась. Все ее мысли и действия были вызовом и не подчинялись никаким аргументам.

Сначала Лионелла прохаживалась по номеру, перекладывала вещи с места на место. Потом достала чемодан, вытерла с него пыль и закинула внутрь туфельки. Ими не ограничилась: сняла с вешалки вечернее платье и тоже положила туда.

С этого момента скорость подачи увеличилась и зафиксировалась на максимально возможной. Очень скоро под загрузку встали еще два чемодана и средних размеров кофр.

Когда вся гвардия чемоданов выстроилась цепью у выхода, Лионелла сообразила, что сбежать вряд ли получится. Придется вызвать коридорного, и, кто знает, не получил ли он от Фирсова каких-нибудь наставлений.

Выход был только один – удрать налегке. А за вещами приедет водитель.

Она еще раз перетрясла все чемоданы, забрав из них самое нужное. Из нужного выбрала самое-самое, но и его набралось на небольшой чемодан.

На улице стемнело, когда она полностью собралась. На Лионелле было вискозное черно-белое платье с рисунком «pied-de-poule»[2]2
  Куриная лапка (фр.).


[Закрыть], красные перчатки, на голове – такого же цвета платок и затемненные очки Dolce & Gabbana.

Стронув чемодан с места, Лионелла почувствовала, что выбор туфель не самый удачный. Высокий тонкий каблук не обеспечивал полноценный упор, чтобы катить чемодан за собой. Однако и после этого услуги коридорного были отринуты. Она убегала втайне и не хотела рисковать своим предприятием.

Спуск по лестнице стоил ей сломанного ногтя и вспотевших подмышек. Выйдя в холл, она прицелилась на стеклянную входную дверь, за которой уже стоял нанятый автомобиль, и на хорошей скорости помчалась туда.

На полпути Лионеллу кто-то схватил за локоть:

– Стойте! Куда это вы собрались?

Она сдвинула очки, оглянулась и перевела взгляд наверх. На нее в упор смотрел сердитый Фирсов:

– И вы тоже? Сбегаете, как Шмельцов?

– Я?.. – Лионелла посмотрела на свой чемодан, словно впервые увидела. – Вы ошибаетесь.

– Не врите! – грубо сказал Фирсов.

– Ваше поведение… – возмутилась она, но на середине фразы обмякла, – …небезукоризненно.

– Ступайте к себе в номер! И я запрещаю вам покидать пределы отеля.

– Не имеете права! Вы! Тупоголовый чурбан!

С этого момента поведение Фирсова сделалось еще небезукоризненнее:

– В шпионов играете? Цирк устроили? Платочек на голову, темные очки – на нос. Артистка из погорелого театра. Быстро – в номер! И чтобы я вас больше не видел.

– Перестаньте декламировать, – проговорила она. – Это бездарно. Впрочем, даже это у вас получается лучше, чем искать преступников.

– В номер! – взревел Фирсов, и портье за ресепшеном сделался ниже ростом.

Лионелла сорвала с головы платок и схватила свой чемодан. К ней тут же подбежал коридорный. Она скупо процедила:

– Триста двенадцатый, – и, бодро чеканя шаг, направилась к лифту.

Между тем из-за двери бара появился хозяин отеля Терсков и сказал, подойдя к следователю:

– Спесивая дама.

– С характером, – подтвердил Фирсов.

– Но что-то в ней все же есть…

– В ней есть все.

Мысль позвонить мужу возникла, но тут же была похоронена. Привычка решать все самой взяла верх над страхом. Взвешивая все «за» и «против», изучая и перетряхивая риски, Лионелла пришла к выводу, что, пока не дала подписку о невыезде, у Фирсова не было оснований держать ее здесь.

Однако что такое подписка? В любой момент он может появиться на пороге ее номера с документами, и она не сможет их не подписать. И снова в голове Лионеллы появилась мысль вызвонить Льва и попросить у него адвокатов.

– Завтра… – сказала она себе. – Об этом я подумаю завтра.

Впереди была ночь, и Лионелле предстояло пройти через эту бессонную мглу, противопоставляя ей и всем прочим напастям непоколебимую веру в то, что наступит утро.

Поворочавшись в постели, она вышла в гостиную. Включила телевизор, потом выключила его, да так и осталась сидеть на диване, глядя перед собой.

Ей вспомнился Кирилл, их разговор на завтраке. Прислушиваясь к себе, Лионелла хотела понять, испытывает ли еще что-то к нему. До сих пор в этом нужды не было, как не было встреч и близких контактов. Но вот они встретились, и в душе шевельнулось забытое чувство.

Кирилл сказал, что уезжает в Москву. Может, оно и к лучшему. Лионелла вспомнила очередную крылатую фразу: не буди лихо, пока оно тихо. Но беда была в том, что она его уже разбудила…

Когда много лет назад Лионелла убивала свою любовь к Кириллу Ольшанскому, она придумала такую игру: Маша и Лионелла – два разных человека. Маша больше жизни любит Кирилла. Лионелла – женщина, для которой карьера в кино прежде всего. Перейдя в иную реальность, она все чаще чувствовала себя Лионеллой и все реже – страдающей Машей. Прошел год. Потом еще два убитых работой года. Когда Лионелла встретила Льва и бросила сниматься в кино, она сделалась равнодушной. Так ей легче жилось.

…Услышав телефонный звонок, Лионелла решила, что звонит муж, и вскочила с дивана. Но вдруг сообразила, что это внутренний телефон отеля, и подняла трубку аппарата:

– Слушаю.

– Лина…

– Кто это? – спросила она.

– Петухова.

– Катерина? Знаешь, сколько сейчас времени?

– Мне одиноко… У тебя есть что-нибудь выпить?

– Есть. Приходи.

Звонок оказался кстати. Выбор между бессонницей и выпивкой был очевиден, даже если собутыльницей была Катерина. Она, кстати, явилась в изрядном подпитии, притащив с собой пакет с чипсами.

– О, да ты уже хороша. – Лионелла высыпала чипсы в салатник и поставила бокалы на стол.

– Жизнь – говно, – глубокомысленно изрекла Катерина.

– Спорить не буду.

– Вот, живешь… живешь…

– И – бац! – после двух бокалов вина Лионелла понимала ее как никто другой.

Однако для самой Катерины второй бокал оказался решающим. Она рухнула на диван и засопела.

Лионелла накрыла ее пледом, налила себе немного вина и подошла к окну. Глядя на безлюдную улицу, услышала тихий стук. Не поверив себе, притихла и вдруг снова услышала. Кто-то стучал в дверь. Она подошла ближе и спросила:

– Кто там?

Из-за двери послышался голос:

– Порфирий…

Услышав это имя, Лионелла распахнула дверь и увидела старца.

– Идем-ка… – он поманил ее рукой и мелкими шагами направился к лестнице.

Она засеменила за ним, не смея обгонять. В холле на первом этаже решилась спросить:

– Куда мы идем?

– Иди-иди…

Они оба прошли мимо швейцара. Тот открыл дверь и проводил взглядом странную парочку, потом перевел его на часы – было без четверти три.

Порфирий уверенно прошел вдоль здания отеля и вышел на улицу, куда выходили окна Лионеллы. По дороге мимо них проезжали редкие автомобили, людей поблизости не было.

– Погодь… – старец остановился и поднял руку.

Лионелла замерла, однако, увидев его лицо в свете фонаря, испугалась. Оно было мертвенно-белым. Полуоткрытые глаза не выражали ни чувств, ни эмоций.

– Я не понимаю.

Он поднял лицо к небу:

– Слушай…

Лионелла тоже посмотрела наверх и увидела большую черную птицу. По крайней мере, ей так показалось. Птица приближалась и скоро превратилась в черное нечто, которое влепилось в асфальт с противным хряснувшим звуком.

Она подошла ближе и увидела белую руку, царапавшую ногтями асфальт.

Сквозь неприятные хлюпающие звуки Лионелла услышала хриплый шепот:

– Жизнь – это говно…

Глава 9
Похмелье

Следователь Фирсов смотрел на нее воспаленными от недосыпания глазами:

– Вы слышите меня?

Лионелла сидела на кровати в своем номере и прислушивалась к тому, что происходило в гостиной, где работали криминалисты.

– Слышите?! – окликнул следователь.

Она вздрогнула:

– Что?

– Зачем вы пошли на улицу?

– Меня позвал старец Порфирий.

– С ним – все ясно. Он с придурью. Но вы-то зачем пошли? – Фирсов наклонился к ней и принюхался: – Пили?

– Вам-то что? – дернулась Лионелла.

– Должен понимать, насколько вы адекватны.

– Вполне отдаю отчет своим действиям.

– Вы хоть понимаете, что погибла ваша подруга?

– Мы с Катериной никогда не дружили.

– Насколько мне известно, на игре вы были в одной команде.

– Это ни о чем не говорит.

– А то, что Петухова оказалась в вашем номере ночью, а потом выпала из окна, – это как объяснить?

– Она позвонила мне и сказала, что хочет выпить.

– Во сколько это было?

– Около часа…

– Вы не спали?

– Нет. Мне не спалось…

– Почему?

– Не улавливаете? – спросила Лионелла.

Фирсов усмехнулся:

– Намекаете на вашу ранимость?

– Намекаю на ту сцену в холле. Между прочим, я не подписывала никаких документов, и вы не имели права…

– Имел. Теперь это уже не важно.

– Почему?

– У меня есть все основания задержать вас до выяснения обстоятельств дела.

– Вы не сделаете этого, – уверенно заявила она.

– Почему?

– Я не нарушала закон, и вы это знаете.

– Не будем препираться.

– Я не причастна к ее смерти.

– Считаете, что Петухова сама свела счеты с жизнью?

– Катерина не смогла бы сама подняться с дивана. Не говоря о том, чтобы дойти до окна.

– Настолько была пьяна?

– Пришла в сильном подпитии, – Лионелла осторожно подбирала слова. – Со мной тоже выпила.

– Много?

– Два бокала вина. После чего отключилась.

– Значит, когда Петухова была в отключке, вы покинули номер?

– Ко мне пришел старец Порфирий.

Следователь Фирсов по-лошадиному фыркнул и помотал головой:

– И вы отправились за ним полуодетая неизвестно куда?

– Я была в красивой пижаме. Он сказал: пойдем-ка, я и пошла. Откуда мне было знать, что мы выйдем на улицу.

– Дверь за собой закрыли?

– Да, – она вытащила ключ из кармана брюк и показала следователю.

– Портье сказал, что дверь была нараспашку.

– Не знаю, что вам сказать.

– Заметили что-нибудь необычное?

– Когда шла за Порфирием? Нет, ничего.

– Кого-нибудь встретили?

– Портье и швейцара.

– О них могли бы не говорить, – сердито заметил Фирсов.

– Я уже не знаю, о чем говорить, о чем – нет… – Лионелла потерла пальцами виски. – Простите… Голова раскалывается.

– Похмелье?

– Вы – нетактичный человек. Похоже, мне нужен адвокат, – устало проговорила она.

Но Фирсов неожиданно сказал:

– Вам нужно в Москву.

– Что? – она удивленно подняла глаза. – Вы же сами запретили мне уезжать.

– Теперь разрешаю.

Лионелла вскочила с кровати и стала быстро сгребать вещи, потом замерла и посмотрела на Фирсова:

– Вы что-то знаете?

Тот отвернулся, помолчал и повторил:

– Уезжайте.

Она села на кровать и твердо сказала:

– Никуда не уеду, пока не узнаю, в чем дело.

– В таком случае мне придется посадить вас в следственный изолятор. Лучше поезжайте домой. Там, за высоким забором, вы, по крайней мере, будете в безопасности.

– Кажется, понимаю… – тяжело проронила Лионелла. – Старец Порфирий… Он заодно с убийцей?

– Таких сведений у меня нет.

– Знаете, кто убил Катерину?

– Я не говорил, что Петухова убита.

– Но это – так?

– Многого сказать не могу. – Фирсову определенно хотелось поделиться с ней информацией. – Идите сюда! – он прошел к лампе. – Ваше?

Лионелла осторожно приблизилась, словно страшась увидеть что-то в его ладони. Там, на платке, лежали осколки стекла желтого цвета.

Она покачала головой:

– Нет, не мое. Может быть, принесла Катерина?

– Вряд ли…

– Тогда я не знаю.

– Между тем они лежали на полу возле дивана.

– Что это было?

– Теперь – неизвестно. Ясно лишь то, что предмет был небольшим и его разбили.

– Наступили, – предположила она. – Например, не разглядев в темноте.

– Когда вы уходили, что-нибудь похожее было?

– Нет. Ничего.

– Значит, это появилось после вашего ухода. Теперь все факты сложились.

Лионелла прокомментировала:

– Только у вас в голове.

– Хотите, чтобы я все объяснил? – Фирсов свернул платок и спрятал его в карман.

– Как я понимаю: кто-то проник в мой номер?

– К этому добавлю: к окну Петухову волокли по ковру. Эксперт определил это по следу на ворсе.

– Не понимаю… Почему в моем номере? Ее могли убить и в своем.

– Могу дать подсказку. Совсем как в вашей игре. Как ее?.. Ага! – припомнив, Фирсов обрадовался: – Зарядка для ума!

– Давайте вашу подсказку.

– В номере было полутемно.

Лионелла нетерпеливо скривилась:

– Ну и что?

– Вы с Петуховой похожи: тот же рост и комплекция. У вас ведь стандартная эмка?

– И вы думаете…

Он перебил:

– Старик спас вам жизнь.

– Старец Порфирий…

– Убивать пришли не Петухову, а вас.

– Откуда вы знаете?

– Пока не скажу.

– За что? – сдавленным голосом спросила Лионелла.

– Не знаю.

– Вы полицейский, вы должны знать.

– Я уже отвечал вам на этот вопрос: я следователь, а не господь бог. Утверждать могу только одно: между убийством альфонса и покушением на вас есть определенная связь. Завтра уезжайте.

– Нет, подождите… Я – свидетель. Как же без меня?

– Мертвой вы мне не нужны. На досуге предлагаю подумать о том, что видели или слышали… – движением руки Фирсов размял мощную шею. – Я оттого путано говорю, что сам не знаю о чем.

– Кажется, я знаю, о чем вы, – сказала Лионелла.

– Так-так… – следователь заинтересованно придвинулся. – Говорите!

– Позавчера ко мне приходил Григорий Шмельцов.

– Когда точно по времени?

– После завтрака, вернее, после нашего разговора в баре. Он проник в мой номер из соседнего через ту самую дверь. Без разрешения…

– Дверь была закрыта?

– Шмельцов отомкнул ее.

– Чего он хотел?

– Вы невнимательны. – Лионелла уточнила: – Ключевое слово «без разрешения».

– Вы в это время где были?

– В гостиной на диване.

– Как и Петухова…

– Он меня напугал.

Фирсов спросил:

– Как Шмельцов объяснил свой визит?

– Хотел о чем-то попросить, но не успел. В дверь постучали, – избрав неопределенно-множественную форму глагола, Лионелла хотела скрыть, кто это был.

По счастью, следователь не почуял никакого подвоха:

– Как на это отреагировал Шмельцов?

– Сбежал в смежный номер, откуда, как он объяснил, пришел забрать свои вещи.

– Позвольте спросить… – Фирсов замолчал, что-то похожее на любопытство мелькнуло в его глазах. – Почему вы не съехали отсюда после убийства? Любой другой бы уехал. Неужели вам никогда не было страшно?

Лионелла тряхнула головой:

– Было.

– Так что же?

– В отеле нет номеров такой же комфортности.

– Только и всего?.. Значит, лучше жить в страхе, чем в номере меньшей комфортности?

– Думайте как хотите.

– Ну хорошо… Шмельцов пришел, потом к вам постучали…

– Он не договорил.

– Но что-то успел сказать?

– Посоветовал уехать в Москву.

– Объяснил почему?

– Нет. Но упомянул мое зеленое платье.

Фирсов удивленно вскинул брови и слегка наклонился:

– К чему бы это?

– Оно было на убитом, – напомнила Лионелла.

– Я понял.

– Знаете, – полушепотом заговорила она, – если бы Шмельцов не был в больнице, я бы подумала…

Егор Петрович с удивлением вскинул глаза:

– А кто сказал, что он сейчас там?

– Катерина…

– Шмельцов вернулся в отель.

– Но ведь у него перелом.

– Ушиб. Только и всего. Живуч, как дворовая кошка.

– Значит, все это время он был в отеле?

– Я же сказал.

– Не хочется наговаривать на человека, но он мог прийти сюда еще раз.

– Дайте время, и мы во всем разберемся.

В дверь заглянул полицейский:

– Егор Петрович, вы нам нужны.

– Минуту… – ответив ему, Фирсов обернулся к Лионелле: – Когда едете в Москву?

– Вечером.

– Лучше с утра.

– Это исключено.

– Почему? – спросил следователь.

– В Санкт-Петербург и обратно я езжу только «Гранд Экспрессом».

Фирсов с грустью вгляделся в ее лицо и вновь заговорил после недолгой паузы:

– Ведь вы же наверняка из простой советской семьи. Ходили с мамой на каток. В школе на переменке бегали в ближайшую кулинарию за пирожками. Макулатуру собирали с ребятами. Что должно случиться с человеком, чтобы он не мог поселиться в номере обычной комфортности или поехать в простом купе?

Задав эти вопросы, Егор Петрович не стал ждать ответа и перед тем, как выйти из комнаты, вручил ей свою карточку:

– Свяжитесь со мной, когда будете дома.