Текст книги "Письмо с того берега"

Глава 8
Счастливое совпадение

Перед визитом в дом Нинель Николаевны Элина провела перед зеркалом около часа – ей очень хотелось произвести впечатление на Богдана.

Увидев ее при полном параде, Богдан шумно выдохнул и безнадежно помотал головой.

– А не такая уж ты красивая.

Его замечание не выбило Элину из колеи, поскольку она хорошо знала Багдана и защитала его язвительность за изощренный комплимент. Тем не менее, сочла необходимым молчать всю дорогу до самого дома Нинель Николаевны.

Профессорская квартира на Невском была настоящим украшением старинного петербургского особняка. Войдя внутрь, Элина и Богдан оказались в уютном мире, который гармонично сочетался с духом истории, что никак не противоречило профессиональной принадлежности хозяев: Нинель Николаевна была специалистом по церковно-славянскому языку, а ее муж, Федор Павлович – профессором истории.

Встречая гостей, Нинель Николаевна улыбалась, и было ясно, что ей приятно видеть их вместе.

– Проходите! – захлопотала она. – У нас небольшой междусобойчик, самые близкие друзья, так что вы весьма кстати. В гостиной можете выпить, а я удаляюсь на кухню.

По пути в гостиную Элина и Богдан пересекли большую библиотеку, где помимо книг, на столах и полках стояли редкие антиквариатные предметы и статуэтки, свидетельствующие о достатке и хорошем вкусе хозяев. Интерьер казался музейными, каждая деталь, каждая книга и каждая картина имели свою историю и свой потаенный смысл.

Центральной частью гостиной был старинный камин, над которым висела картина с петербургской набережной, терявшейся в далекой перспективе. Всю комнату наполняло тепло от полированной мебели и паркета, которые создавали атмосферу стойких традиций. Высокие окна с драпированными плотными шторами добавляли дому аристократизма.

На диванах и креслах расположились несколько человек, ровесников и вероятно коллег хозяев. Не успев с ними перезнакомиться, Элина услышала звонок своего телефона и вышла на балкон.

– Слушаю… Говорите! – После короткого молчания последовал отбой, и она обернулась к Богдану. – Ничего не понимаю.

– Кто звонил? – коротко осведомился тот.

– Карасев.

– Он сообщил варшавский адрес Файнберга?

Элина обескураженно улыбнулась.

– Сначала дышал в трубку, потом дал отбой.

– Дай-ка! – Богдан забрал у телефон и набрал номер Карасева. Вслушавшись, сообщил: – Абонент не доступен. Позвоним ему позже.

Тем временем в гостинной появилась Нинель Николаевна и, представляя Элину и Богдана, сказала:

– Знакомьтесь, мои друзья, с которыми я провела незабываемый круиз по Средиземноморью. Многие об этом уже слышали, поэтому повторяться не буду.

Гости одобрительно загудели, и Нинель Николаевна продолжила:

– Богдан Апостолов прямиком из Варны. У него весьма специфичная профессия… – она ненадолго задумалась, в попытках смягчить характеристику. – В общем, его профессия связанна с археологией.

Богдан ослепительно улыбнулся и уточнил:

– Ищу и скупаю древности с целью наживы.

Гости заулыбались, кто-то даже расхохотался, сочтя его уточнение остроумной шуткой. Предположить, что это чистая правда не мог ни один из них.

Нинель Николаевна обняла Элину и продолжила:

– Близкий мне человек – Элина Коган. Она долгое время жила в Израиле, куда переехала с отцом. Работала следователем в израильской военной прокуратуре, потом возвратилась в Москву.

Закончив, Нинель Николаевна представила остальных гостей, последним из которых оказался седой старец по фамилии Навикас. Из-за своей поразительной худобы он был похож на экспонат анатомического музея. Морщины глубоко прочертили его лицо, седые жидкие волосы тонкой паутиной покрывали несоразмерно большую голову. Одет он был нарочито изысканно, с каким-то особенным европейским шиком. Цветастый галстук-бабочка был до того ярким, что заставлял получше присмотреться к этому необычному человеку

Фамилия старца показалась знакомой. Спросив его имя и отчество, Элина услышала:

– Артур Янович.

Сверившись с записью, полученной в обществе коллекционеров, она с нетерпением ждала окончания ужина и уже во время десерта незаметно проскользнула на балкон. Там набрала на телефоне номер эксперта по письмам времен наполеоновской войны.

Сквозь тюлевый занавес Элина увидела, как Артур Янович Навикас достал телефон и поднес его к уху.

Одновременно с этим в ее трубке прозвучал дребезжащий старческий голос:

– Кто это?

Элина дала отбой и выждала несколько минут, пока не восстановится дыхание. Потом оценила ситуацию и сделала вывод – такой шанс упускать нельзя. В истории со старинной открыткой было нечто, что тревожило и будоражило ее воображение.

Казалось, что Элине эта открытка? Кусочек плотной бумаги с текстом и безвкусной гравюрой. Но вутренним чутьем она понимала, что за ней кроется тайна. А тайны никогда не оставляли ее равнодушной.

Вернувшись за стол, Элина искоса наблюдала за стариком, и в какой-то момент наткнулась на встревоженный взгляд Богдана:

– Что с тобой?

Элина склонилась к нему и заговорила сдавленным голосом:

– Только не смотри в его сторону. Видшь вон того старика, что сидит около Нинель Николаевны?

– Пока не вижу. – Прошептал он. – Ты же сама сказала не смотреть на него.

– Так вот он и есть тот самый эксперт Навикас, чей телефон дал менеджер из Обществе коллекционеров.

– Да, ну… – Богдан обернулся и посмотрел на старика. – Так не бывает.

– Я же сказала, не смотри. – Прошипела Элина.

– Что собираешься делать?

– Как только он выйдет из-за стола, подойду к нему и покажу открытку.

– Зачем? – вяло спросил Богдан.

– Затем, что надо.

– Зачем? – повторил болгарин, и Элина буркнула невпопад или, скорее, из принципа:

– Тебя не спросила!

В конце застолья, после десерта и сладких ликеров, гости разбрелись по комнатам огромной профессорской квартиры. Навикас сидел в библиотеке и попыхивал сигарой. Он жестом пригласил Элину и Богдана расположиться в соседних креслах.

– Хотелось бы с вами поговорить… – начала Элина.

– Охотно поддержу любую беседу. Коньяк и сигара очень располагают. – Любезно ответил Артур Янович.

Элина продолжила:

– Если я в чем-то ошибусь, вы поправьте.

– Да-да, слушаю вас. – Старик выпустил дым.

– По роду своей деятельности вы изучаете письма наполеоновских солдат. Не так ли? – спросила она.

– Трактовка чрезвычайно узкая, но можно сказать и так. – Согласившись, он и с любопытством осведомился: – Откуда вам это известно? Кажется, представляя меня, Нинель Николаевна об этом не говорила.

– Видите ли, – Элина кивнула в сторону Богдана. – Мы были в Обществе коллекционеров и нам порекомендовали обратиться к вам.

– Что-то я не пойму, – старик покрутил головой. – Здесь вы как оказались? – он замолчал в ожидании ответа, и Элина ответила:

– Случайно.

– Теперь понимаю, – Навикас рассмеялся, после чего закашлялся и спросил: – Это вы недавно звонили и молчали в трубку?

– Да. – Призналась Элина. – Проверяла, вы это или не вы.

– Я. – Артур Янович пыхнул сигаретой. – О чем пойдет разговор?

Элина вынула из сумочки старинную открытку:

– Взгляните.

Достав из нагрудного кармана очки в золотой оправе, старик взял у нее открытку и от неожиданности вскрикнул:

– Откуда это у вас?!

– Досталась по чистой случайности.

– Хотелось бы подробнее! – в его голосе прозвучали требовательные, строгие нотки.

– С чего это вы допрашиваете ее? – Гневно спросил Богдан.

– Я знаком с владельцем этой открытки! Два дня назад, на встрече коллекционеров я дал ему свое экспертное заключение.

– Дело в том… – Элина запнулась, но все же договорила: – Хозяин открытки мертв.

– Боже мой, какое несчастье! – Трагически воскликнул Навикас. – Бедный Иосиф Илларионович! Как это случилось?

– Выпал из окна своей квартиры.

– Самоубийство?.. – старик категорично замотал головой. – Не может быть! Он был не из тех людей, которые на такое способны. Файнберг ценил жизнь и ни за что бы не расстался с ней добровольно.

– В этом разберется полиция. – Сказала Элина.

– И, все-таки, как открытка попала к вам?

– Файнбер обронил ее в такси, а я села в машину после него…

– Дальше не продолжайте, я понял. И как вы намерены ею распорядиться?

– Отошлю жене Файнберга в Варшаву.

Артур Янович с готовностью поправил пальцем очки:

– Что вы хотите от меня?

– Перескажите нам то, что вы сообщили Файнбергу на встрече филателистов.

Чуть помолчав, старик покрутил открытку в руках и осведомился:

– Надеюсь, вы понимаете, что скорее всего это подделка, да и открыткой документ мы можем назвать с большой натяжкой?

– Из чего это следует? – Богдан заинтересованно придвинулся ближе.

– В тексте обозначена дата – ноябрь 1812 года. В те времена Открытых писем еще не было. По крайней мере в широком доступе. Они появились гораздо позже, в 1869 году в Австро-Венгерской империи. Но, если рассуждать строго научно, по факту, в конце восемнадцатого века во Франции имелся весьма ограниченный оборот поздравительных гравированных карточек, автором которых был гравер по имени Демезон. Его изобретение подхватил француз Шоффар, далее, англичанин Добсон. Но это были преимущественно рождественские поздравления, позднее к ним добавились валентинки. – Навикас указал на раскрашенную гравюру: – Здесь, как видите, ни то, ни другое.

– Не факт, что эта открытка не принадлежит Демезону или тому же Шоффару. – Сказал Богдан.

Артур Янович хохотнул и похлопал его по руке.

– Факт, голубчик. Доказанный факт. Те открытки просто не сохранились.

– Но эта может быть первой, – робко возразила Элина.

– В российских архивах хранится более трехсот писем наполеоновских солдат и офицеров. И все они датируются в основном сентябрем – декабрем 1812 года, когда коммуникации французской армии прерывались, а почтовые эстафеты перехватывались.

Элина вспомнила разговор с Карасевым и попыталась уточнить детали.

– Если бы открытка была отправлена по официальным каналам, на ней бы стоял почтовый штамп Великой армии. Ведь так? Но здесь его нет.

– Будь это подлинник, то возможны три варианта. Первый: открытка не была отправлена и попала в чужие руки на территории России. Второе: она могла быть отправлена с оказией, чтобы избежать военной цензуры. Однако в таком случае адрес, как правило, не писали – доверенный человек знал, кому ее вручить. Третий вариант самый правдоподобный, открытка переправлялась в конверте.

– Если отправляли в конверте, зачем же было писать адрес и имя получателя на самой открытке? – возразила Элина.

– Возможно, открытку отправил не тот, кто ее написал. – Навикас вгляделся в текст: – И, кстати, имя отправителя написано неразборчиво. Не то Шаброль, не то Шарби. А вот имя определенно Мишель.

– Расскажите, каким был обычный формат писем того времени?

– В боевых условия, из-за недостатка бумаги, письма писались на любых клочках, но большинство написано на половине листа формата А4, сложенном пополам. Таким образом для текста оставались 3 страницы в четверть формата. На четвертом писался адрес.

За увлекательным разговором никто из них не заметил, что в библиотеку вошла Нинель Николаевна, а с ней – ее муж профессор Астахов.

– Мы вас потеряли. – Сказал Федор Павлович. Приблизившись, он вдруг заинтересовался открыткой. – Дайте-ка посмотреть! Да это же мой обожаемый французский!

– Ну вот! – Нинель Николаеевна всплеснула руками. – Опять сел на своего французского конька!

– Позвольте-позвольте! – Профессор Астахов забрал у Артура Яновича открытку и подошел к каминной лампе. – Ах, как интересно! Да тут превосходный текст!

– Можете его перевести? – спросила Элина.

– Могу ли? – Федор Павлович саркастически рассмеялся. – Могу! И сделаю это с величайшим удовольствием. Я бы сказал, avec beaucoup de plaisir[5]5
  avec beaucoup de plaisir (фр.) – С большим удовольствием.


[Закрыть].

Богдан и Элина всталис кресел и одновременно приблизились к камину. Вслед за ними подошла Нинель Николаевна.

– Переводи, неугомонный старик. – Велела она мужу.

– Адрес опущу, это не суть важно. А вот само письмо, на мой взгляд, прелюбопытное. – Пробежав глазами текст, профессор стал переводить вслух.

– «Моя дорогая Эмилия! Сообщаю, что у меня все в порядке. Чувствую себя хорошо, несмотря на снег, холод и все, что связано с войной в это время года. Благодарю Господа и русского офицера, который спас мою жизнь. Помяните этого человека в своих молитвах, его имя – Алекс Курбатов. Эмилия, заклинаю вас сохранить то письмо, что я послал вам с оказией в конце октября после оставления Несвижского замка. Одиннадцать, сопоставимых с величайшим великолепием, составят мой долг перед князем, которого я бесконечно почитаю. Если хочешь что-то надежно спрятать – прячь на видном месте. До встречи в Варшаве, дорогая Эмилия». Подпись – Мишель Шарбонье. Дата и место вполне читабельны: 10 ноября 1812 года, город Борисов.

– Судя по дате и месту, письмо написано незадолго до сражения при Березине. – Заметил Навикас.

– И всего через пару недель, после сдачи русским войскам замка Радзивиллов[6]6
  Замок Радзивиллов – замок в Несвиже.


[Закрыть], дополнил Астахов. – Это интересно! – Перечитав текст письма, он задумчиво потер подбородок. – Так-так… Алекс Курбатов… Алексей или Александр? Конечно же Александр! Не так давно в публичной исторической библиотеке мне попалось упоминание о дневнике Александра Курбатова, поручика 9-й роты Лейб-гвардейского Семеновского полка.

– Скорее всего, тот самый Курбатов, – заметила Нинель Николаевна. – Хотелось бы прочитать его дневник и проверить, был ли Курбатов в октябре 1812 года в Несвижском замке или его окрестностях.

– Хочу заметить, это очень интересная тема для научной статьи или для кандидатской диссертации. – Воскликнул Навикас. Его чрезвычайно взволновал перевод послания. Наверное он знал французский, но не так хорошо, как профессор Астахов.

– Кандидадская? – рассмеялась Нинель Николаевна. – Эта вершина вами давно покорена. Впрочем, так же, как докторская.

– Но у меня есть аспиранты, которые рвутся в бой. Им только и подавай интересные темы.

– Так вот и отдайте ее кому-нибудь. Уверена, это будет необычайно увлекательное исследование.

Артур Янович обернулся к Элине:

– Итак, каковы ваши намерения относительно этого письма?

– Я уже сказала – отдам жене, Файнберга.

– В таком случае, позвольте сфотографировать текст? – спросил Навикас, и Элина ответила:

– Не возражаю. Фотографируйте.

Глава 9
До поры, до времени

После возвращения в гостиницу Элина весь вечер звонила Карасеву, но он по-прежнему оставался вне доступа.

На следующее утро она все так же продолжала звонить. Отправить открытку жене погибшего Файнберга хотелось до возвращения в Москву, но для этого требовался его варшавский адрес.

Выйдя к завтраку, Элина увидела Богдана, он сидел в кулуаре и смотрел на дверь ее номера.

– Ты здесь зачем? – поинтересовалась она.

– Культурный человек сказал бы «доброе утро», – ответил болгарин.

– Что ты здесь делаешь? – повторила Элина.

– Жду тебя. Знал, что уедешь не попращавшись.

– Боже, какие нежности…

– Просто не хочется забывать привычки из прошлой жизни.

Элина прошла мимо, рассчетливо обронив:

– Идешь на завтрак?

Ее каштановые волосы, пылали рыжиной, горели в солнечных лучах как яркое пламя.

Богдан вскочил с кресла и ринулся за ней. Догнав Элину, приноровился к ее шагам, потом глухо проронил:

– Тебе никуда от меня не деться.

В зале для завтраков они сели так, чтобы видеть друг друга. Настало время обсудить предстоящий этап сотрудничества.

– Мне нужно отыскать Карасева, – сказала Элина, беря кружку с кофе. – Поможешь?

– Он так и не вышел на связь? – удивился Богдан.

Она покачала головой.

– По-прежнему недоступен.

– Тогда давай к нему съездим, по носу не дадут.

Со стороны они казались дружной семейной парой с продуманной линией поведения и общими целями. На самом деле все было иначе: их объединило новое приключение, где каждый поворот был опасным и неожиданным.

Во время и после завтрака Элина снова звонила Карасеву, но результат оказался тем же – тот был вне доступа. Выхода не было, пришлось к нему ехать.

Ровно в девять автомобиль Богдана отъехал от гостиницы, а в девять – двадцать пять прибыл к дому Карасева.

– Что теперь? – поинтересовался Богдан и указал на лавку, где сидели две старухи. – Надо бы спросить. – С этими словами он вышел из машины и направился к ним. Приблизившись, вежливо поздоровался.

– Как поживаете, уважаемые? Как ваше здоровье?

Сочтя вопрос конкретным приглашением к разговору, старухи наперебой заговорили. Богдан сочувственно кивал, задавал уточняющие вопросы и только через несколько минут спросил: – Знаете где живет Карасев?

– Здесь. – Уверенно заявила старуха в вязанной шляпке.

– Номер квартиры не подскажете? – заведомо выражая признательность, он склонился в полупоклоне.

– Квартира сто сорок четыре, на десятом этаже, – вмешалась вторая бабка, переключая на себя внимание синеглазого красавца. – Зачем он вам нужен?

– Мы из Национального центра социальной заботы, – соврал Богдан, в полном соответствии с системой соцобеспечения граждан Болгарии.

– Чегой-то? – старухи разом напрягись.

Вовремя подойдя, ошибку исправила Элина:

– Мы из собеса, по вопросу бесплатной путевки в санаторий.

Старухи возмущенно переглянулись.

– Капрасевым бесплатные путевки? Где справедливость? Они лопатой деньги гребут – им путевки, а вдове с пятидесятилетним трудовым стажем – фиг с постным маслом?

– На самом деле, все очень просто решается, – примиряюще улыбнулась Элина. – Напишите заявление в собесе, вам тоже дадут.

– Дадут, как же… А потом догонят и еще добавят.

Старухи развернули обсуждение открывшейся перспективы, а Элина и Богдан отправились к Карасеву.

Дверь сто сорок четвертой квартиры открылась немедленно, как только они приблизились. Женщина с испуганным лицом, как будто ждала их у порога.

– Вы от Валеры? – быстро спросила она и, не найдя никакого отклика в их лицах, словно погасла.

– Нам нужен Карасев, – сказала Элина.

– Валеры нет. – Женщина отступила, пропуская гостей в прихожую. – Пройдите.

– Как нам его найти? – поинтересовался Богдан.

– Не знаю. – Она уткнулась лицом в ладони, и в ту же минуту из ее груди извергся стон, исполненный боли и отчаяния.

– Вы его жена? – спросила Элина.

Карасева едва заметно кивнула и дрожащими пальцами вытерла слезы.

– Все случилось вчера… Валера пропал и больше не отвечал на звонки… Звоню, звоню, а он недоступен… Такого никогда не бывало. Слышите? Никогда! – Женщина повторяла и повторяла последние слова, будто хотела изменить жестокую неизбежность, с которой не хотела мириться.

Все происходило само собой: жене Карасева хотелось выплакаться, Элине и Богдану – выяснить обстоятельства исчезновения Карасева. Встревоженные, сбитые с толку, они переглядывались между собой, как будто это могло хоть как-то прояснить ситуацию.

– В котором часу это было? – поинересовался Богдан.

– Утром ему позвонил клиент, и он спустился во двор. – Зачастила Карасева. – Минут через двадцать вернулся расстроенный, сказал, что умер Файнберг, и его вызывают на допрос. Потом переоделся и ушел.

– Это все?

– С тех пор я больше его не видела. Если до завтра не вернется, пойду заявлять в полицию. – Женщина шмыгнула носом. – Вы – знакомые мужа?

– Коллеги по Обществу коллекционеров, – не смущаясь соврал Богдан. – Валерий обещал нам дать варшавский адрес Файнберга.

– Я же сказала – Иосиф умер.

– Нам нужно переслать его жене одну ценную вещь, которую потерял Файнберг. – Вмешалась Элина, предпочитая врать максимально приближенно к правде.

– Сейчас-сейчас, подождите. – Жена Карасева прошла в гостиную и вскоре вернулась: – Вот, конверт от заказного письма. Смотрите обратный адрес.

– Благодарю. – Забрав письмо, Богдан подтолкнул Элину к двери. – Теперь нам пора идти.

– Не так быстро… – запротестовала она, но Богдан буквально выволок ее из квартиры и, сунув в лифт, прошипел: – Ты, что? Не понимаешь? Карасева похитили или, что еще хуже, убили.

– Ты считаешь… – мысленно достроив логическую цепочку, Элина испуганно выдохнула: – Нас могут заподозрить?

– Как нечего делать.

– Но я же оставила дежурному следователю свой номер телефона. Я все рассказала и была предельно честна. На каком основании меня можно заподозрить в причастности к убийству и похищению?

– Вот-вот! – Богдан вытолкнул ее из кабины лифта и потащил к машине. – Юрист, а ни черта в этом деле не поняла.

– Едем в следственный отдел! – Элина решительно влезла в машину.

– Ага… Конечно. – Богдан тронул с места. – Теперь твое дело сидеть и не отсвечивать. Тогда, может быть, пронесет.

Чуть позже Элина обдумала все, что сказал Богдан и пришла к выводу, что он был прав. Пока рядом с ней происходят исчезновения людей и странные смерти она подвергается риску, и ей необходимо поскорее убраться из Санкт-Петербурга.

Формальное стечение обстоятельств было против нее и против Богдана. По привычке Элина беспокоилась и о нем. Болгарин безрассудно следовал за ней, и, если нужно, вставал рядом.

Сознание путалось множеством вариантов развития событий. Элина понимала, что для их безопасности им нужно немедленно действовать. В то же утро они сдали проктную машину и купили билеты на ночной поезд до Москвы.

Оставшиеся время каждый провел в своем номере. Элина приготовилась к отъезду и, когда перед обедом загянула в номер Богдана, тот никак не отреагировал. Сидя за ноутбуком, он увлеченно рылся в интернете. Это несколько озадачило Элину, поскольку она знала, что Богдан ничего не делает просто так.

Решив попрощаться, Элина позвонила Нинель Николаевны, и та взяла с нее слово, что перед отъездом на вокзал они с Богданом заедут к ней. Собственно, так они и поступили: съехав из гостиницы, поехали на квартиру к Астаховым.

Там их ждал необычайно тепный прием и небольшой круг друзей, среди которых был Артур Янович Наваикас. Его галстук-бабочка на этот раз был ярче прежнего, бил по глазам и вместе со своим подвижным, тощим владельцем пархал по профессорской квартире.

– Элина, дорогая! – Навикас направился к ней. – Какая удача, что вы снова здесь!

– Артур Янович лукавит, – вмешалась Нинель Николаевна. – Я предупредила его заранее, что вы с Богданом придете, и он притащил сюда своего аспиранта.

– Я разоблачен, – картинно признался Навикас и подвел к Элине скромного молодого человека лет тридцати. – Знакомьтесь, Игорь Феоктистович Лутонин. Я рассказал ему про вашу открытку, и он собирается включить дополнительный подраздел в свою почти готовую диссертацию.

Тот вежливо поклонился.

– Зовите меня просто Игорь.

– Рада, поучаствовать в таком важном деле, хоть и косвенным образом. – Разулыбалась Элина.

– Не скромничайте. – Снова заговорил Навикас. – Сами того не желая, вы привнесли в его кандидатскую важную составляющую, которой так не хватало.

– Когда Артур Янович показал мне фотографию текста, я стал искать информацию о порутчике Александре Курбатове, проследил его воинский путь и, представьте себе, узнал, что его дневник хранится в Государственной публичной исторической библиотеке в Москве.

– Ну, это, так сказать, секрет полишинеля. – К ним с улыбкой подошел хозяин дома, профессор Астахов. – Не далее, как вчера я упомянул об этом в присутствии Артура Яновича.

– Каюсь, каюсь! – добродушно расхохотался Навикас. – Слил информацию своему ученику. Не далее, как сегодня вечером он мчится в Москву.

– Уже заказал дневник Курбатова через интернет. – Вставил Игорь Лутонин. – Завтра это сокровище будет в моих руках.

– Во сколько вы уезжаете? – поинтересовался Богдан.

– В двадцать три сорок девять, – с готовностью ответил Лутонин.

Элина удивленно обернулась к нему.

– Значит, мы поедем в одном поезде.