Текст книги "Квадрат 2543"

Наевшись, отметив изысканность вкусовых качеств желтков, Фёдор благоразумно покинул место трапезы и под удалённым от разорённого гнезда и жилища Певца деревом, в тени, блаженно растянулся переваривать пищу и набирать вес.

В течение нескольких дней, пока Певец сколачивал грандиозную группу туристов для посещения «параллельных» болот, кот проводил всё время, свободное от обязательного ночного присутствия рядом с человекоподобным сотрудником, в занятиях по ознакомлению с окружающим миром. Мимоходом поедая яйца пернатых, исследователь внушил их владельцам обеспокоенность за будущее следующего поколения. Возмущение сообщества крылатых матерей однажды стихийно переросло в демонстрацию неповиновения судьбе, которая выразилась во всеобщей травле пушистого яйцееда. Кот был варварски избит клювами, поцарапан когтями и всё-таки загнан на высокое дерево, внешне напоминающее ему старый вяз. Спасительная расщелина между мощными ветвями в толстой коре, которая стала убежищем Фёдору в самый критический момент, уходила в глубь ствола, открывая новые особенности негостеприимного мира. Оказалось, что стволы большинства деревьев были полыми. Как это могло пригодиться в будущем, котёнок не знал, но интуицией исследователя чуял удачу. Так же, болезненный опыт принёс знания о качестве мягкой местной древесины, по которой легко и безопасно, глубоко впиваясь когтями, можно было передвигаться как вверх по стволу, так и вниз. Бывать под кроной понравилось. Сочные листья оказались вкусными и целебными, дающими эффект быстрого заживления ран. Теперь, разорив очередное гнездо, кот сам забирался на дерево, не дожидаясь праведного гнева родственников, не родившихся ещё, птенцов. Проводя основное время на деревьях, расковыривая кору и слизывая нежный сок сочных стволов, лениво покусывая листья, смотря из укрытия на обеспокоенных ярких куриц, Фёдор стал изучать окрестности более эффективно, уяснив преимущество своего вынуждено высокого положения.

На обширной территории странного парка находилось несколько зданий очень похожих своей конфигурацией на жилище Зынгу. Различались эти постройки лишь своими размерами и оттенками синего и фиолетового цветов. Обитатели пирамидоподобных домов весь день вели себя тихо, почти незаметно, лишь изредка появляясь на дорожках парка и следуя сосредоточено в каком-либо направлении явно по делу. Часто они несли в руках свёртки или сумки. А вечером, когда деревья отбрасывали равные своим истинным размерам тени на золото ровных дорожек, на улицу выходили все, от мала до велика. Гуляли чинно, разговаривали тихо. Детей выводили на специальную площадку, где оставляли под присмотром пятерых крупных фавнов мужского пола. Парк оживал на несколько часов, но к наступлению сумерек в нем снова господствовали неподвижность и абсолютная тишина.

«Странненькое местечко», – думал Фёдор, переваривая на дереве очередной омлет из неизвестного вида яиц. Ему всё больше хотелось прогуляться подальше от жилых пирамид, туда, где с высоты желтолистных деревьев, виделись воды спокойной реки, по берегам которой растительность отличалась большим многообразием и плотностью произрастания. Но в тот вечер, когда решение о дальней экскурсии было окончательно принято, Певец заявил перед отходом ко сну, что завтра надо будет вернуться на болота. За многие жизни в положении добровольно-подчинённом интересным сущностям, типа Кирун, кот привык к дисциплине и к преобладанию стоимости интересов людей над стоимостью его собственных желаний. Но рогатый не кормил, не ухаживал и не ласкал. Поэтому слушаться его не хотелось. Подозревая, что возвращение в известный мир нужно больше Певцу, чем Кирун, Фёдор решил всё-таки сначала прогуляться к реке: «Когда я сюда ещё попаду. И попаду ли вообще.»

Сестра Певца, хорошенькая Эр, через десять дней после знакомства с Фёдором, сообразила вдруг, что гостю неплохо бы оборудовать спальное место, и принесла из высокорасположенных комнат, куда доступ был открыт только хозяевам, шерстяную подстилку. Спать на удобных лежанках фавнов и так было удобно, но кот был растроган. Варёное птичье мясо, появившееся на маленькой тарелочке рядом со столом на втором этаже дома, и неловкая попытка приласкать поглаживаниями по хвосту против шерсти, чуть было не отворотили кота от волевого поступка по внедрению в реальность событий, спланированных самостоятельно. «Это провокация! Идёт проверка моих способностей доводить задуманное до конца», – сомнения предательским образом привнесли в душу колебательный процесс борьбы противоположно направленных идей, который привёл к неизбежной необходимости осуществить сразу обе запущенные мозгом программы. Одно из множества окон, больше похожих на бойницы или трещины, очень кстати оказалось приоткрытым. Не перегружающий себя упражнениями днём, Фёдор чувствовал себя вполне бодро для осуществления дальней ночной прогулки. Протиснувшись в узкую щель между металлической рамой и откосом, растревожив боевые раны на округлившихся боках, кот оказался на знакомой дорожке и поспешил по разработанному ранее маршруту.

* * *

Прожив в избушке бабы Яги целую неделю, Сусанины приобрели массу новых навыков по обеспечению жизни в почти первобытных условиях и загрузили свои большие полушария мозга революционной для него информацией. Отпуск закончился, и они засобирались домой. Никто не задавал им вопросы о будущем, не давал наставления, не просил помочь. Фавны вели себя, как старшие товарищи, Рубина, как мать, а Евдокия ощущалась сторонним наблюдателем.

На заявление молодой пары об отъезде в Москву все отреагировали буднично. Сутры пожелали счастливого пути, цыганка попросила не забывать о себе и приезжать в гости, а сама хозяйка портала дала рекомендации по наиболее быстрому выходу из леса.

Путь Марины и Василия лежал через деревенский дом лесничего, из которого надо было забрать рюкзаки и документы. По лесу шли молча, в автобусе ехали, задумавшись, в деревне быстро управились, застав Сергея Алексеевича дома и коротко поделившись новостями. В электричке Марина озвучила свои соображения:

– И это всё? Мы вот уехали, и всё закончилось? Никто даже не попросил у нас телефон.

– Я тоже об этом думаю.

– Мы им не подошли? Как ты думаешь?

– Не знаю. Может, они ждали, чтобы мы сами как-то себя заинтересовано проявили. Может, им наша инициативность необходима. А мы, как два олуха! Уши развесили, слушали всех, как дети, всему верили!

– А как ещё?! Как можно не доверять этим людям? Вернее, этим всем., которые там.

– Я не это имел в виду. Я хочу сказать, что.

– Ну, ну! Что?

– Мало верить. Надо точно знать.

– Ну, ты хватил!

– Я думаю, мы должны созреть, всё переосмыслить, сделать выводы, понять свои возможности, увидеть своё место во всей этой истории. Тогда что-либо и с их стороны изменится.

– Всё ты правильно говоришь. Только не понятно их к нам отношение. Они же ничего нам не предложили конкретного, хотя говорили о сотрудничестве на полном серьёзе. Что это значит?

– Расслабься, милая. Всё прояснится.

– Как? Как оно может проясниться, если не осталось никаких возможностей для контактов.

– Думаю, ты ошибаешься.

– Вась, ты придуриваешь, что ли? Ты им телефон оставил?

– Нет.

– Так какие контакты?

– Вот эти.

Толстый указательный палец уткнулся в середину Марининого лба. Девушка опять надолго замолчала.

* * *

Постаревшая, похудевшая, с чёрными кругами под заплаканными глазами, Мария Петровна – несчастная мать, потерявшая дочь, надеялась изменить ситуацию полной безнадёжности при помощи сестры умершего уже мужа своего, живущей ныне в Москве. «До самого главного дойду!»

– говорила она по телефону, объясняя свои намерения: «Работать-то их заставлю! Ребёнок пропал, а им и дела нет! Я всю эту сонную братию на уши поставлю! Милиция-полиция! Толку чуть! Мундиры носить только и способны!» Родственники её порыв одобрили, возможность остановиться у них в квартире предоставили, деньгами помочь пообещали, сочувствие выражали искренне – Марие Петровне добавили сил. Она быстро собралась и поехала в Москву.

В пустой вагон дневной электрички, стоящей на конечной станции, вошли двое молодых людей, которых женщина хорошо запомнила по чаепитию у деревенской соседки, Рубины. Тогда девушка показалась милой, почти родной. Сейчас, сидя напротив неё, Мария Петровна с тоской любовалась схожими с дочерью чертами, манерами и ещё чем-то таким неуловимым, что струилось из глаз и, казалось, из сердца.

Всё время пути, трясясь в заполняющемся постепенно до отказа пригородном поезде, не видя никого вокруг, мать молилась за дочь, незаметно для себя подхватив в круг чаяний и забот о жизни Софьи и ту, что сидела напротив: «Пусть, деточка дорогая, муж у тебя будет золотой! Пусть умными детки будут! Дай, Господи, девочке этой радости, здоровья, удачи! Пусть будет всё у неё хорошо! Дай, Бог! Дай, Бог!»

Электричка прибыла на Курский вокзал. Пассажиры, деловито суетясь, с выражением сосредоточенности на лице, толкались багажом, локтями и коленями, толпились в проходе вагона, бессмысленно уплотняя очередь к дверям и тревожа своим раздражением друг друга. Марина с мужем продолжали сидеть, ожидая возможности спокойно, без препятствий, покинуть свои места.

Пространство вдруг на мгновение изменило привычные свойства, став будто бы звонким и чистым. В душу Марии Петровны неожиданно и мягко просочилось прозрение. Оно несколько секунд накапливало силу и быстро достигло критической массы. Женщина, подхваченная порывом яркой, глубокой, рождённой из муки сердечной, безусловной и чистой любви, чувствуя лишь волну плотного света, с глазами горящими Духом, шагнула без тени сомнений в объятия новой судьбы:

– Деточки! Деточки, милые! Как хорошо, что встретила я вас! Дорогие мои! Как же вы, уехали, не попрощавшись, и адреса-то не оставили! Телефон бы мне дали свой! Я бы вам звонила иногда. Приезжайте ко мне, ангелы! Будете гостями всегда желанными! Рада вам буду, как родным! А хотите, к Рубине приезжайте! Она-то как обрадуется! У нас воздух, грибы, ягоды! Молочко парное! Всё с грядочки!

Оторопевшие от бурного потока эмоциональной речи почти не знакомого человека, сделав каждый свои выводы, Сусанины проводили женщину до станции метро, оставили ей домашний адрес и телефон, поблагодарили за нежное отношение и обещали приехать в гости. Через полчаса езды в метро Василий спросил жену:

– А ты не помнишь, как её зовут?

– Кого?

– Женщину эту из деревни. Помолчав, Марина припомнила:

– Мария Петровна, по-моему.

– Надо запомнить, а то неудобно как-то.

– Я запомню. Имена легко запоминающиеся: Мария – святая дева, Пётр – апостол, у которого хранятся ключи от рая.

– У тебя странные ассоциации.

– Находишь? По-моему, самые обычные.

* * *

Открывшийся переход, вопреки обыкновению продолжал находиться в активированном состоянии около часа, а на территории болот никто так и не появлялся. Евдокия, так же против всех правил и договорённостей, уже стояла и ждала группу искусственно расширенного состава, надеясь своей опекой оградить от лишнего стресса котёнка, о котором вспоминала все последние дни с ласковой грустью так, будто соскучилась. Волнение сначала легко, потом всё уверенней раскачивало стабильное состояние психики, подтягивая неожиданные, и даже противозаконные, варианты разрешения ситуации, подталкивая шагнуть в дрожащий, уплотнённый энергией сразу нескольких пространств, серебряный шар. «Он же сказал, что всё в полном порядке! Опять какие-то фокусы рыжего балбеса?! Или что-то случилось непредвиденное? Может, что-то не так с котом?», – тревога сказывалось не лучшим образом, притягивая мысли противоположной направленности. Евдокия уже решила пойти назад, к сторожке, когда с обиженным воплем, явно получив избыточное ускорение от руки Певца, в родном пространстве приземлился Фёдор. Следом появился хорошо знакомый Евдокие альбинос, за ним ещё десяток красавцев с голыми торсами.

Последним из дрожащего, похожего на плазменный шар, перехода вынырнул сам старший команды визитёров. Прибывшие почтительно склоняли головы перед хранительницей портала. Кот виновато прижимался к заплесневелой сосне, рядом с которой его опустило на землю «проведение». Привыкшие к комфортным экологическим обстоятельствам, гости выразили своё удивление по поводу чрезмерной задымлённости на болотах озадаченными гримасами и осторожными замечаниями экскурсоводу. Певец, разговаривая с ними на родном языке, видимо, виртуозно обыграл это обстоятельство, потому что туристы с более чем удовлетворёнными лицами разбрелись во всех направлениях.

Потяжелевшего, заметно подросшего, кота фея взяла на руки и обратилась к командиру десантной группы с вопросом:

– Что за задержка произошла? Я уже не знала, что думать!

– Спроси у него.

Певец недовольно кивнул на притихшее, затаившееся на тёплой груди хозяйки, животное. Под вопросительным взглядом Евдокии Фёдор зажмурился и уткнулся в неё носом так, будто желал умереть от стыда, задохнувшись без доступа воздуха. Женщина беззлобно потрепала чёрное ухо:

– Ладно, не бойся. Чувствую, что объяснений не будет. Там, видимо, свои какие-то неотложные вопросы решались.

Кот, осмелев, приоткрыл один глаз и благодарно задышал обеими ноздрями.

Вечером Сау благополучно вернулась домой, используя данное пролётом тела кота дополнительное показание счётчика на границе, а в истории взаимодействия двух миров, таким образом, утвердился новый, «кошачий», метод нелегального пересечения границ.

В тёплой семейной обстановке, на вопрос отца о её длительном отсутствии, добрая девушка и любящая дочь, ответила честно, и рассказала почти всё, как есть, обеспокоенному родителю о своём путешествии к людям. Мощный, медлительный фавн, носящий на бёдрах кусок нежной, отделанной золотом ткани, поморщив лоб, пожав плечами, через час после беседы с дочерью отреагировал:

– Драгоценная моя! Если ты и впредь намерена посещать параллельный мир, поставь меня в известность об этом заранее. И я за пару месяцев смогу провести в парламенте закон, который позволит женщинам пользоваться теми же правами, что есть у мужчин. Зачем же так волновать родителей из-за пустяков?! Хочешь на болота – пожалуйста.

Удивлённая Сау радостно подтвердила свои намерения мудрому предку, пустив тем самым ход истории своего измерения по новому пути развития. Авангард движения женщин за независимость через два месяца разочарованно обнаружит, что нужно искать новое поле для приложения своего внутреннего напряжения, так как законодательно, и мужчины, и женщины станут одинаково вооружены правом, но, по сути, их мироощущение при этом никак не изменится.

Глава 20

Гордыня прибывала на самом пике своей идеальной формы. Среда для питания её Сути была чрезмерно богата разнообразными свойствами. Почва благодатная для расцвета всего существующего Многообразия, по премудрому, всеохватывающему замыслу Творца, взращивала всепроникающую Глупость с особой трогательной заботой, понимая её значительную роль в формировании мудрецов.

Незнание, Авидья, закрывая своей широчайшей спиной многие Истины, тупо и агрессивно блокировало каналы выхода на собственную Суть каждому, кто хоть немного не дотягивал до звания истинного Война на уникальном Пути своём, безжалостно вгоняя сознания ищущих в богатые иллюзорные миры астрального многообразия. И углубляясь в замкнутые сферы не способных перейти на новый качественный уровень полей, обречены были ленивые и фантазёры скитаться по бесконечной пустынности неодушевлённого Высшим плоского смысла примитивных людских идей, почитая их глубочайшими по содержанию. И труден был выход из ловушек для разума так, что легче казалось предать и разрушить начала, создавшие импульс желания в мозге, и телом, и Духом взрослеть. И, не дойдя до осознания смысла существующих форм бытия, лишь прикоснувшись к нему, полагая, что уже стал велик и силён, друг предал друга, презрел ученик старания и видения учителя своего, отвернулось дитя от усилий родителей в попытках несовершенной любви стать совершеннее, чтобы пополнить собой копилку побед Лжи и Глупости, верных спутников той, что зовёт себя гордо Гордыня.

Вязкое, инертное горение, не яркое пламя, а продукт смрадного тления, гной, умертвляющий обманом и активной тупостью плоть, стало спутником всех, кто принял Гордыню за Гордость.

Она видела свою истинную Суть, не стеснялась её, несла себя гордо по жизни, осознавая ту страшную роль, что близка по значению к смерти. Гордыня была смиренна и мудра, покорно выполняя задачу, поставленную ей Высшими здесь, в Обители Тьмы и Инертности. Осознавая просветлённо, как и почему, гонимая Светлыми и Чистыми, любимая амбициозными и агрессивными, она нужна Тому, кто всё знал всегда, качественно и собрано Сущность Сокрытия Истины делала мастерски чёрное, важное дело своё. Пусть признавали Великие её уникальную роль в своём многотрудном восхождении к вечной Мудрости, но не внимали уставшие, слабые, ухищрениям скрытых сторон, проявлений той Сути могущей, что являла собой беспристрастный, всеобъемлющий Истины Суд.

Бдительность, Последовательность и Своевременность пытались пробиться к человеческим сердцам, желая участием и ростом своим вывести вечный процесс осознания на новый виток эволюции.

* * *

Мишка внимательно наблюдал за тревожным состоянием взрослых. Дышать дымным воздухом было не так легко и вкусно, как прежде чистым, насыщенным энергией сосновых боров, но не это обстоятельство притупляло исследовательский интерес мальчика к жизни. Он испытывал нечто, похожее на чувство разочарования в людях.

Восприятие реальности окрасилось беспричинной печалью, философской усталостью от однообразия происходящих вокруг событий и, казалось, собственного бессилия в чём-то. Топчась вокруг мамы, которая занималась приготовлением обеда, Мишка спросил:

– А бабушка где?

– На работе, в Москве.

– А дедушка?

– Тоже на работе.

– А ты на работу не ходишь?

– Пока нет, потому что я здесь, с тобой на даче должна находиться.

– А потом? Когда мы вернёмся с дачи, ты будешь ходить на работу?

– Нет, мой дорогой. Я буду с тобой. У нас работает папа.

– А почему он всё время работает?

– Потому что нам нужны деньги, чтобы жить. Он зарабатывает деньги.

– И дедушка?

– Да.

– И бабушка?

– Да.

– И всё?

– Конечно, не всё. Они любят свою работу, своё дело, людей, с которыми соприкасаются. Это для них важно.

Жизнь, как это было уже ранее, стала сужаться в рамки, авторитетно и чётко обозначенные взрослыми людьми. Вспомнилось опять волновавшее ранее обстоятельство: в городе каждое утро дедушка, бабушка и папа уходили из дома на целый день, чтобы вернуться поздно уставшими и смотреть телевизор. Стало ещё более тоскливо и не понятно, зачем собственно люди живут. Непробиваемой, тяжёлой плитой улёгся над головой пласт серой энергии инородного жизни происхождения. Гномы и отарки позабылись, интерес к экспериментам с собственными мыслями почему-то пропал, прикладывать усилия к преодолению заторможенности и уныния не хотелось. Габаритные характеристики накладываемых ограничений не соответствовали состоянию счастья.

Похоже, мама находилась в подобном состоянии, потому что грустная, почти несчастная улыбка её не убеждала ребёнка в оптимистичном настрое, не смотря на позитивный текст изречений:

– Малинку сейчас с тобой соберём, вкусного варенья сварим. Зимой малиновое варенье прекрасным лекарством от простуды будет. Ощущение, что все вокруг занимаются ерундой, не покидало и продолжало нарастать. Будто задымление леса проникло в душу ребёнка, спрятало ясность происходящего, создало разрушительное смятение чувств. На поверхность помутневшего озера юной души зрелого Духа в новых непростых генетических условиях грязного, сложного века, всплыло одно чёткое, но болезненное воспоминание, взорвавшее неожиданно громким плачем кажущееся благополучное равновесие:

– Мамочка! Мамочка, прости меня пожалуйста! Мамочка, прости, прости! Прости!

Захлёбываясь рыданиями, содрогаясь всем телом, глотая слёзы и слова, глазами кающегося грешника, полными истинного раскаяния, маленький, но удивительно взрослый, наполненный, странно глубокий и зрелый, Великий Дух в малом, неуправляемом теле бессильно жалел свою мать:

– Прости! Я больше не буду! Не буду!

Ольга Викторовна испуганно, дрожащими от волнения руками, вытирала искренние слёзы, не понимая их причины, и от того погружалась ещё более в странное состояние необоснованной внешне безысходности:

– Господи, что же это такое?! Господи!

– Как получилось, что он увидел этот отрезок истории?

– Не понимаю…

– Кислородное голодание из-за задымлённости так подействовало на мозг?

– Вряд ли…

– Он должен был всё забыть до зрелого возраста.

– Может, он созрел?

– Созрел бы – промолчал. К чему сейчас приведёт эта взаимная жалость? К болезни. Думаю, что к тяжёлой болезни, если учитывать то поле, что сформировалось вокруг семьи. Тело может не выдержать такой нагрузки.

– Он стар и мудр. Ему было видней. Он не мог не предполагать такого исхода. Это – одна из вероятностных линий судьбы по его выбору. Не вмешивайся пока. Просто наблюдай.

– Женщина взывает о помощи.

– Пусть научится просить. Ей положено иметь достойное состояние в просьбе. Нельзя унижать её Суть потаканием слабостей. Пора ей стать сильной… Не торопись, а просто смотри.

* * *

Взрыв эмоциональной напряжённости на Земле привёл к повышению озабоченности происходящими событиями среди наблюдателей. Гиды, кураторы, проводники, учителя и наставники, близкие Духи, друзья, оторвавшись от своих индивидуальных забот, почувствовав критичность момента, прильнули к экранам, настроились в меру возможностей своими уникальными методами на плотноматериальный мир, на частоты, излучаемые генетическими структурами под руководством дорогих и любимых ими Сутей.

Помнил каждый из них остроту одиночества в горе. Знал теперь точно любой глубину своего заблужденья. Верность близким, родным не покинет смотрящего сверху. Одиночества нет. Слепость боли и страх, стали частью земного пути из-за сбоя в генетике жизни.

Глядя сквозь хаос представлений о жизни, царящий вокруг страдающих в неведении душ, здесь каждый пытался помочь. Используя старые, наработанные Старшими методы, стремясь к развитию Целого посредством индивидуальных усилий, земные враги и завистники, вошедшие в Истины Суть, желали соперникам выиграть и подсказывали известные методы, пути набора энергии для духовного восхождения.

Нисходящий вихрь от обилия сочувствующих и любящих в меру своих возможностей и пониманий получился неоднозначным из-за разницы излучаемых частот и широты транслируемого спектра.

На головы, не умеющие правильно мыслить, навалилась непосильная плотность поддерживающих полей, которая явилась программой для обработки почти своевременных идей в качестве разнообразных ситуаций и новых, нестандартных проявлений вечной энергии.

Лоо видел такое бесчисленное количество раз. Он устало вздохнул, собирая посильную дань с желающих помочь в свой букет форм, одна из которых, иконописным ликом Христа зависнет в дачном доме из толстого бруса в квадрате, кишащем созревающими переходными процессами. Ольга Викторовна, уложив сына спать, поднимаясь по лестнице в доме, на втором этаже новой постройки чётко увидит в темном окне светлый образ, который вместо желанного успокоения принесёт усиление страха от полного непонимания происходящего.

Мудрый смиренно уберёт свой посыл, ожидая дальнейших событий. Там, где законом являются Вечность и Жизнь, где терзанья смиренней и выше, в поле чистой Любви, далеко от страстей, Высочайший, Премудрый и Светлый, состраданьем стирая покой, сознавая потери энергий, Лоо спустился в печаль и окутал собой неспособных узреть эту жертву.

* * *

После рождения сына, видимо, осознав своё материнское качество, сердце Ольги Викторовны стало регулярно сжиматься от жалости ко всему окружающему. Приступы безысходности происходили при виде задавленной кошки на дороге, при проявлении любого недомогания у ближних, при взгляде на чужого неухоженного ребёнка, при мыслях о землетрясении в Армении и брошенных детях в детских домах.

Мишка, вспомнив что-то очень специфическое из своего дальнего прошлого, приговорил себя к страданиям души, считая искренне и безапелляционно, что не заслужил право быть счастливым.

Кемеровы, Лаура и Виктор, неся бремя сильных людей, пользовались восхищением и завистью окружающего пространства, внушая своими поступками, решениями и суждениями заслуженное уважение родным, знакомым, сотрудникам и друзьям.

Старшие их родовых структур, взирая со своих высот на происходящее, утёрли бы слёзы, когда бы умели плакать, ощущая сжатие пружин, витков спиралей судеб, своих подопечных.

Тел и Ген позволили себе поверить в наилучший исход задуманной игры. Хором проявлял активность, налаживая контакты со всеми заинтересованными Сутями.

Лоо просто отдал часть себя во имя успеха идущих.

19-го августа, в день Великого праздника Преображения, синхронизировались поля Евдокии Крутой с вихрями несущими жизнь на Земле, когда стремления и старания всех поддерживающих её Сущностей получили свою реализацию в стойком, уверенном процессе восстановления истерзанной плоти.

Тогда же хрупкая структура видимого благополучия стабильной семьи начала своё трагическое разрушение во имя свершений иного порядка.

* * *

Мишка тоскливо смотрел на обеспокоенную Юлю, меняющую наряды и стиль поведения в надежде расшевелить такого ценного друга, коим является сам человек, да ещё проявивший заинтересованность в судьбе меньшей Сущности. Веселушка по званию, старушка по возрасту, девчонка по Сути, недобро поглядывала на Ольгу Викторовну, часто подходящую к сыну, обоснованно подозревая её в сопричастности к переменам в состоянии мальчика. Когда же, увлёкшись процессом, маленькая женщина перешла на стриптиз, Мишка испытал такой приступ разочарования её способностями развлекать и веселить, что страстно пожелал Юле приобретения высшего технического образования. Такой импульс, скорее всего, возник по причине любви и уважения мальчиком ближайших предков своих, которые, по его мнению, обладали разносторонними способностями и многоплановой глубиной таковых. В семье часто говорили о пользе высокого интеллекта и научной работы для развития личности, опираясь на опыт нескольких поколений, имеющих дипломы МЭИ. Именно благодаря этому факту, ошарашенная переменами в судьбе, малышка – не совсем старушка, скромно и опрятно одетая, проявилась в пустующей летом библиотеке Энергетического института, с ужасом осознав, что это и будет место её дальнейшей дислокации.

Несколько позже, некоторые усердные студенты, использующие читальные залы по их прямому назначению, в моменты серьёзного переутомления от процесса плодотворного обучения, при повышении кровяного давления, вместе с чёрными кругами перед глазами будут удивлённо замечать маленькую скорбную фигурку премилой девушки. Горестно сидя на краю какого-нибудь стола или скитаясь по лабиринтам стеллажей, обреченная, она будет тупо смотреть на сложные тексты и графики, пока смирение с переменчивой судьбой не перейдёт в стадию искренней заинтересованности в приобретении специфических знаний. Изучая существующие в наличии библиотеки материалы по электронной оптике, через тридцать с небольшим лет, поняв досконально, скорее с помощью медитации, чем пользуя труды современных учёных, устройство человеческого глаза, как идеального приёмника излучения, она стала проявляться понравившимся экземплярам из числа студентов обоего пола и успешно сбивать их с выбранного ранее пути научной деятельности в сторону далёкую от технического прогресса.

* * *

Случайно для самого себя и довольно неожиданно для Юли, выполнив данное ей обязательство по содействию в перемене амплуа, Мишка остался один в своей комнате на втором этаже просторного дачного дома, не желая выходить на улицу и, обосновывая матери своё решение тем, что в доме менее дымно. Действительно, в помещении дышалось значительно легче, и Ольга Викторовна не стала вытягивать сына насильно гулять. Лёжа с закрытыми глазами на прохладном полу в полудремотном состоянии, мальчик смотрел пробегающие, как в кино, цветные картинки. По большей части ему виделись книги: большие, старинные, в толстых кожаных переплётах, с написанными от руки текстами. Страницы, плотно заполненные красивыми буквами, листали чьи-то руки, а порой, они будто бы переворачивались сами, или, бывало, скользили одна за другой подобно картинкам из диафильма. Откуда-то было точно известно, что буквы и язык назывались латинскими, а ещё, Мишка просто знал, что содержание книг богословское.

Картинки будто бы имели непосредственное к нему отношение и были окружены ореолом нежного, томящего чувства родства и близости с чем-то, находящемся совсем рядом и не имеющем плотноматериального подтверждения. Пытаясь усилить и приблизить проявившееся приятное ощущение, мальчик лишь терял связь с ним и был вынужден снова просто смотреть, ожидая его спонтанного возвращения.

Вдруг, среди глубоких и, казалось, надёжных, ощущаемых душевным комфортом полей, появилась неожиданная трещина, взорвавшая идеальную картину сначала тоской, а за тем резким стыдом и болью за нечто ужасное и непоправимое. Мишка заплакал. Какая-то горечь терзала душу, варварски, исподтишка, не проявляясь собой до конца, не оголяя первоисточник. Она постепенно перерождалась в устойчивый фон безнадёжной грусти и захватывала человечка всего, без остатка.

– Что творится?! Что творится! Он так просто разрушит тело! Оно же погибнет!

– Да… Генетика такая…

– Какая «такая»?

– Нервная система тонко чувствующая, восприимчивая, однако неустойчивая. Астральные тела развиваются слишком быстро. Ум активный, а тело слабовато, эфирноё энергии не хватает.

– Так что же делать?

– А что ты можешь сделать с Ним?! Он уже сам решает, что ему надо, а что нет. Его выбор важнее и сильнее нашего мнения.

– Но он же ещё маленький!

– Маленький-маленький, а творит вон что! Не лезь пока! Просто пожелай удачи и мать приведи – это сейчас своевременно.

Ольга Викторовна ощутила, казалось, необоснованное беспокойство за сына. Она бросила стирку, наспех вытерла руки и заторопилась наверх, в детскую.

Мальчик лежал на боку на ковровой дорожке у окна и вроде бы спал. Сделав несколько осторожных шагов, чтобы не разбудить его, не дыша, склонилась к лицу и рассмотрела следы от слёз, не высохших до конца, обильно смочивших кожу. Воспалённые губы, красные щёки, горячий лоб и бессилие среди белого дня подтвердили опасения матери. Мишка действительно был болен.