Текст книги "Портрет психопата. Профайлер о серийных убийцах"

Бешеный зверь прошел длинный путь от Преступления до Наказания. Смертный приговор привели в исполнение 14 февраля 1994 года.

Дневник профайлера
«Мы поступаем в университет»

Москва

2017 год, июль

Нравится мне московское лето. Столица в это время года меняется. Часть людей разъезжается по отпускам. Вместе с ними исчезают пробки и очереди в Пушкинском музее. Но музыканты на Арбате, скрипач на Чистых прудах и студенты на Бауманской вечны. Наверное, и возле других крупных вузов студенческая жизнь не утихает даже с окончанием сессии и наступлением каникул. Но своя рубашка, как говорится, ближе к телу, а потому родная Бауманка кажется «более студенческой», чем весь остальной город.

Летом стараюсь выбираться на пешие прогулки, взяв с собой ноутбук, чтобы в любой момент иметь возможность включиться в срочные рабочие дела. Так уж сложилось, что для меня работа – там, где ноутбук. У некоторых коллег это до сих пор вызывает недоумение.

Когда шагаешь по Бульварному кольцу, как-то чище думается, а некоторые решения принимаются с удивительной простотой. То ли мозг начинает лучше работать от физической активности, то ли так благотворно влияет дух московских улиц, переулков и домов. Замечая интересное здание, стараюсь почитать о нем подробнее, узнать его историю. В одном размещалось посольство и, очевидно, принимались серьезные политические решения, в другом проживал известный революционер, а значит, строились планы по переустройству мира, в третьем – старинной усадьбе – почти наверняка была зала, где устраивали балы.

От крайне увлекательного процесса моделирования исторических событий меня отвлекает звонок Кости. С ним мы знакомы давно и, пожалуй, уже перестали быть просто коллегами. Я, он и все остальные ребята из нашей команды вместе много лет и уже стали деловой семьей.

– Наталья Николаевна звонила. Ты ее помнишь? Мы пару лет назад схему одну откопали на предприятии, где она исполнительным директором была. А потом она еще учиться к нам пришла. Такая в годах, но спортивная. В розовом пиджаке еще ходила. Вспомнила?

– Не в розовом, а в коралловом, – воскресив в памяти ту историю, отвечаю я.

– Кто еще в компании зануда, – сетует Костя.

– Ты. Это всем известно. Что хотела Н. Н.? срабатывает привычка использовать аббревиатуры, и Наталья Николаевна превращается в Н. Н.

– Хочет посоветоваться насчет сына. Ты далеко от офиса? А то может потребоваться дополнительный наблюдатель.

– Я на Покровке. Скоро буду.

– И это в разгар рабочего дня. Кто-то кроме меня вообще работает? На одном мне все в компании держится!

– Не все. Проектор, например, держится на соплях. Давай уже сегодня повесим его нормально, пока он тебе на голову не приземлился. Без твоего светлого ума мы никак не справимся! Кофе захватить тебе по дороге?

– Взятка? Ладно. Только холодный.

Через 40 минут я уже была в офисе. Н. Н. вместе с сыном, которому на вид было около двадцати лет, приехала еще до меня. Когда я зашла, Костя уже вел беседу. Я поздоровалась, прошла в дальний угол помещения и села за рабочий стол, стараясь не создавать лишнего шума. Теперь моя задача – слушать и наблюдать за реакциями. В случае необходимости – подсказывать следующий вопрос.

Мы не семейные психологи и не занимаемся психологическим консультированием, но по возможности стараемся выслушать человека, чтобы хотя бы посоветовать, к какому специалисту ему обратиться. Обычно звонят старые заказчики, которые нас хорошо знают, а значит, не ждут от нас психотерапевтических услуг – скорее, совета.

Наталья Николаевна была обеспокоена состоянием сына. По ее мнению, он был пассивен, особо ничего не хотел в жизни, слишком много играл в компьютерные игры. Еще она обратила внимание на то, что он практически ни с кем не общался – ни с друзьями-мальчишками, ни с девочками.

Матери хотелось от уже взрослого сына больше самостоятельности, инициативности, «взрослости».

Слушая беседу, написала Косте сообщение с просьбой спросить, где проживает молодой человек: отдельно или в одной квартире с мамой. Костя не успел среагировать на прожужжавший телефон, и буквально следующий его вопрос был как раз о том, о чем писала я. «Команда», – подумалось мне.

Н. Н. ответила, что сын живет отдельно. В квартире на Павелецкой. Которую снимает ему она. А еще дает ему около 70 тысяч рублей в месяц, привозит два раза в неделю продукты, заказывает уборку в квартире.

«Такая гиперопека еще никого ни до чего хорошего не доводила», – пробежало в моей голове.

После этого Костя спросил про увлечения сына Натальи Николаевны, на что она ответила буквально следующее: «В прошлом году мы пошли на теннис. А зимой вот мы увлеклись программированием. Думаю, может, еще на какие-нибудь единоборства пойдем. Сейчас мы в университет поступаем, сходили в несколько вузов на день открытых дверей».

Услышанное вызвало у меня ощущение диссонанса. Передо мной сидел почти двухметрового роста молодой человек, про которого мать говорила «мы». Такое «мы», которое обычно используют, когда рассказывают об успехах маленьких детей: мы сделали первый шаг или мы пошли в школу. Но когда речь идет об уже взрослом мужчине, это кажется странным.

Заканчивая разговор, Костя посоветовал Наталье Николаевне знакомого психолога – специалиста по делам подобного рода – и честно предупредил, что ей самой придется пересмотреть свое поведение.

Каким станет человек – загадка. Сын Натальи Николаевны, конечно, не был психопатом, адекватно реагировал на окружающую обстановку и не проявлял признаков скрытой агрессии. Просто апатия и нежелание принимать хоть сколь-нибудь значимые решения.

Но, сталкиваясь с такими ситуациями, всегда невольно вспоминаю случаи, когда контроль и гиперопека – разумеется, в совокупности с другими факторами – привели к очень печальным последствиям.

3. Домашние люди

Мохов

Московский март – не самое приятное время. Сыро, слякотно и уже очень хочется сменить громоздкое зимнее пальто на что-то более элегантное. Утром по дороге в офис, как обычно, захватила кофе. Пока парень в кафе довольно шустро управлялся с кофемашиной, думала о предстоящих делах. День обещал быть крайне насыщенным. Мы с командой завершали проект по сопровождению переговоров двух собственников бизнеса, собиравшихся закончить свои деловые отношения. Как это часто бывает, бизнес-расставание происходило с конфликтами, саботажем, вымогательством и угрозами. Но уже буквально завтра все должно было решиться. У нас все было готово, и я надеялась, что вечером удастся побыть дома и почитать или посмотреть что-нибудь легкое.

Интервью с маньяком

В обед написала знакомая с одного из телеканалов. Спрашивала, может ли мне позвонить Ксения Собчак. Она собирается брать интервью у недавно освободившегося из колонии Виктора Мохова и интересуется, получится ли у меня поехать с ней и поговорить со злодеем.

На тот момент я уже была немного знакома с историей Виктора Мохова. Именно его прозвали скопинским маньяком. В те дни все соцсети и уважающие себя Telegram-каналы только о нем и говорили. А некоторые журналисты даже ждали его выхода прямо возле забора колонии. Кстати, в словосочетании «скопинский маньяк» многие делают ударение на первый слог. У одного особо дотошного члена нашей команды, кажется, чуть не развился нервный тик от этого, поскольку он родом из Рязани и старательно всем объясняет, что правильно говорить «скопинский», ведь город называется Скопин.

Вечером того же дня позвонила уже сама Ксения. Без сомнения, многие читали и слышали о ней разное. И я не исключение. Но по телефону со мной говорил довольно интеллигентный, на удивление умеющий слушать и понимающий собеседник. Это произвело довольно странное впечатление. В очередной раз задумалась, насколько старательно поддерживаемый медийный образ человека порой может отличаться от того ощущения, которое создается во время разговора наедине и без телекамер. С таким я уже сталкивалась не раз. Вообще, говорить с «голосом», который слышала только по телевизору или в интернете, довольно забавно. Наверное, что-то похожее испытывал один мой коллега, который принимал участие в радиоэфире с Леонидом Володарским. Тем самым Володарским, чей своеобразный голос знаком многим с детства по озвучке американских кинофильмов на старых видеокассетах.

Поехать следующим утром в Скопин с Ксенией Собчак я не могла по нескольким причинам. Во-первых, на тот же день были запланированы финальные переговоры, в которых нам с командой обязательно нужно было участвовать, чтобы окончательно решить сложную бизнес-задачу, поставленную клиентом. Во-вторых, времени на подготовку было недостаточно, а я привыкла к опросам подходить тщательно, изучая человека, читая материалы уголовного дела, подбирая подходящие опросные методики. И, в-третьих, будь я на съемочной площадке во время записи, то неизбежно попыталась бы превратить интервью в опрос обвиняемого. А такой формат крайне редко устраивает журналистов и не сильно интересно смотрится на экране.

Вопросы и риски

В общем, остановились на том, что я подготовлю поведенческий портрет скопинского маньяка, а также вопросы, которые, с моей точки зрения, можно было бы ему задать. Но на этом беседа с Ксенией не закончилась. Раз уж мне представилась возможность поговорить с человеком, собравшимся снимать сюжет о преступнике, я посчитала необходимым предупредить и о рисках. Постаралась объяснить, как выстроить беседу так, чтобы не героизировать Мохова, чтобы разговорить его и подловить на противоречиях, заставить самого сказать нечто такое, что показало бы зрителю – перед нами не киношный хитроумный злодей, а слабый и жалкий человечишка. К своему удивлению, со стороны Собчак я встретила понимание по этому вопросу. В итоге было решено, что после того, как я более подробно изучу материалы, мы созвонимся и все обговорим.

Как вы наверняка уже догадались, ту ночь с 15 на 16 марта 2021 года мы с частью команды провели за изучением биографии Мохова. Нам предстояло выяснить обстоятельства совершенного им преступления, отыскать интересные детали и значимые нюансы, а также подготовить «портрет» и вопросы.

Мне бы не хотелось утомлять читателя долгими разъяснениями относительно «портрета» Мохова, поэтому публикую его в том виде, в котором он был отправлен съемочной группе в ночь перед интервью. С небольшими редакторскими правками, разумеется, не искажающими смысл текста.

Виктор Мохов: краткий психологический портрет

(Прошу прощения за разговорную форму подачи.)

Интеллект невысокий, неумный он.

Если Вы будете использовать некие хитрые ходы и вопросы с «двойным дном», со шкалой лжи (стараться его подловить на неточностях / нестыковках), он этого не заметит.

Он далеко не герой фильма «Молчание ягнят». «Подлавливать и давить» в начале беседы не стоит, лучше слегка ближе к концу интервью, чтобы поднять уровень стресса, и чтобы он стал еще менее внимательным.

Боится мужчин (наверняка у него и так не особо с ними складывалось, и, думаю, о факте из тюремной биографии Вы в курсе), поэтому образ женщины-интервьюера ложится хорошо и безопасно.

Он не любитель славы и свои преступления совершал не для того, чтобы «запомнили и узнали». Он не такой как, например, Пичушкин (они совсем разные по характеру). Мохов – тихоня, зацикленный на сексе, но не демонстрирующий это явно. Привык быть и выглядеть «простачком» не из коварного замысла, а просто сам по себе такой (жизнь не дала харизмы). Он так адаптировался, подстроился по жизни.

Вопросы про детство и юношество помогут понять отправную точку (можно также спросить, какие у него были мама и папа). Это даст понимание, каким он рос. Плюс, он наверняка будет ожидать таких вопросов. Для него это достаточно неприятная должна быть тема, но виду он не покажет, может даже лукавить. Все зависит от того, насколько сможет расслабиться во время беседы. Периодически можно вставлять фразу «все-таки хочу вас понять» (не для эфира в итоге, чтобы зрителю не казалось, что сочувствуете). Ему это очень важно и в жизни не хватало.

Мотив совершения такого преступления – это желание, чтобы любили и обожали, стремление иметь подвластных молодых и красивых девушек, которые принадлежат только ему, чтобы были всегда «под рукой». Рядом с молодыми и сам чувствовал себя моложе и успешнее.

Трусоват. Волевой ресурс еще с детства снижен. А сейчас в силу возраста еще ниже, поэтому, чем дольше будет беседа, тем более невнимательным к вопросам «с подвохом» будет становиться.

Замкнут, раним и озлоблен, накапливает обиды. Но напрямую такие как он за себя постоять не могут. Если и дают отпор, то незаметно, исподтишка. Об этом говорит, в том числе, и модель подготовки к преступлению, и само преступление.

Сам по себе как личность незрелый, сексуально зависимый, гедонистичный (вкусно поесть и выпить, «вкусно» поспать). В рамках экспертизы я бы задала вопрос о сексуальных фантазиях / перверсиях, о навязчивых мыслях, спросила бы, бывали ли у него периоды депрессии, апатии, спада настроения. Но совсем не уверена в уместности данных вопросов в рамках интервью.

Неагрессивный. Имеет невысокий вербальный и социальный интеллект. Красиво менять роли, например, как Соколов[13]13
  Речь идет о печально известном историке Олеге Соколове, убившем свою молодую сожительницу.


[Закрыть], не умеет. Ему проще «косить под простачка». Из таких часто получаются «жалобщики», которые тихо пишут доносы.

Малоэмоциональный, нет эмпатии (низкий эмоциональный интеллект), поэтому в рамках интервью можете замечать – особенно, когда подрасслабится, – несоответствие того, что говорит и пытается выразить интонацией, тому, что будет выражаться на его лице. Сам по себе спокойный, может даже показаться скромным.

На сложные и стрессовые вопросы – в основном касающиеся преступления – будет стараться отвечать обобщенно, уходить от темы или искать себе, пусть и незначительные, но оправдания: например, «они сами были не очень хорошими», «а я ничего плохого не хотел / не сделал».

Если будет уходить от темы и отвечать не детально, можно, выслушав, снова возвращать его, ненавязчиво говоря: «так все-таки вы не ответили…».

Велика вероятность того, что он и не раскаялся – слишком «сухой» внутри, – таким сложно исправиться. Может воспринимать повышенное к себе внимание как подтверждение того, что «может, ничего чрезмерно страшного я и не сделал, не убил же…»*

Опросник

Что касается подготовленного мной опросника: разумеется, не все из него было использовано в процессе интервью и тем более не все вошло в окончательный монтаж. Это вполне оправданно, поскольку некоторые вопросы, используемые в работе профайлера или следователя, зрителю могут показаться скучными, другие странными, а какие-то просто циничными или оправдывающими преступника. Но, чтобы получить необходимую информацию, иногда приходится говорить с ним «на одном языке», показывать, что понимаешь его, веришь, удивляешься, находишься на одной волне. Издержки профессии.

Еще Ксения Собчак попросила, чтобы по окончании съемок я приехала к ним в студию и, посмотрев весь отснятый материал, дала комментарии относительно наиболее показательных моментов и реакций Мохова во время ответов.

На следующий после всех этих звонков день мы с коллегами рано утром успешно отработали переговоры. А после я уже была на связи с продюсером съемочной группы Собчак. По ее словам, после записи интервью с Моховым они собирались встретиться с одной из его жертв – Екатериной. Но их смущало, что совсем недавно у нее побывала съемочная группа известного телеканала, члены которой поделились своими смешанными впечатлениями. Самым непонятным для журналистов стало то, что пострадавшая, рассказывая о самых страшных моментах, иногда улыбалась. Такое случается, и искать в жертве что-то ненормальное не стоит. Это один из способов сознания защититься от травмирующих воспоминаний. Чтобы объяснить этот и другие важные, на мой взгляд, моменты, продюсер попросила написать в личные сообщения Ксении рекомендации по общению с Екатериной.

Теперь все-таки вернусь к Мохову и немного расскажу об обстоятельствах совершенного им преступления.

Кто такой Мохов

Кто же такой Мохов? Слесарь из городка Скопин Рязанской области, работящий и всегда готовый помочь, как позже говорили его коллеги и соседи. Но в 2000 году он похитил двух несовершеннолетних девочек, 3 года и 7 месяцев продержал их в специально оборудованном подвале своего гаража, насилуя и издеваясь. Он не был ни серийником, ни убийцей, успев совершить только одно преступление, а обе похищенные девушки, к счастью, спаслись.

Мохов встретил своих будущих жертв 30 сентября 2000 года на Соборной площади, что в центре Рязани. В десятом часу вечера он ехал мимо площади на автомобиле и заприметил двух симпатичных девчонок. Катя Мартынова и Лена Самохина возвращались домой с праздника «Вера, Надежда, Любовь». Кате было четырнадцать, Лене – семнадцать, а Мохову на тот момент исполнилось пятьдесят. Он предложил их подвезти. Девочки, или не подозревая об опасности, или по юношеской беспечности, сели в машину.

Стояло сентябрьское бабье лето. Было уже темно. Рядом с Моховым в машине находился как будто молодой мужчина, коротко стриженный, с низким грубоватым голосом, представившийся Лешей. В роли низкорослого Леши выступила двадцатипятилетняя Елена Бадукина, осужденная впоследствии на пять с половиной лет как сообщница Виктора Мохова. В ее биографии к тому времени уже значилась одна судимость за кражу.

Предварительно опоив девочек чем-то в машине, Мохов отвез их к себе домой – вернее сказать, в бункер, который он оборудовал под своим гаражом. Тайную тюрьму будущий скопинский маньяк замыслил в 1995 году. Есть информация, что он размечтался о своем собственном подземелье, прочитав о том, как печально известный маньяк Александр Комин держал узников в девятиметровом бункере, выкопанном под гаражом. Четверых из шести пленников Комин потом убил, получив за это пожизненное заключение. Но и без истории про Комина отечественное информационное пространство к тому моменту было уже достаточно наводнено фильмами и книгами о всевозможных злодеях подобного рода. Сам Мохов в интервью сказал, что идею про подвал «прочитал в книжке».

Свой бетонный бункер Мохов замаскировал стальным листом, провел туда электричество, сделал вентиляцию, поставил кровати. Окружающим говорил, что это все под погреб.

Ближайшие соседи отзывались о Мохове как о добродушном и хозяйственном человеке, который постоянно возился у себя в огороде и всегда охотно помогал, если его просили что-нибудь починить. «Руки золотые, – хвалили его, но добавляли: – скучный он человек, без харизмы». На автоагрегатном заводе, где Мохов проработал много лет, за мягкотелость его дразнили тюленем.

Женщины в жизни Мохова

Популярностью среди представительниц прекрасного пола Мохов не пользовался. Женился в двадцать девять лет на довольно властной женщине, с которой прожил вместе всего три месяца.

Из ответов Мохова, не вошедших в интервью Собчак:

«Дерзкая была. Научать стала. Не нравится мне контроль [о своей бывшей жене]».

После расставания с супругой Мохов продолжил жить с матерью. Ему всегда требовалось опереться на сильное женское плечо, при этом нравились красивые, умные, энергичные, а они обходили его стороной. Он не вызывал у них никакого интереса – серый, безликий тюлень. Вероятнее всего, привычка находиться под опекающим контролем матери и неумение находить общий язык с женщинами и были основными причинами сексуальных девиаций, следствием которых стало похищение двух девочек и превращение их в сексуальных рабынь.

Было ли это преступление ради славы? Не думаю. Мохов привык держаться простачком. Свое злодеяние он совершил не для того, чтобы «узнали и запомнили». После выхода видеосюжета о нем, одно из изданий процитировало мою фразу о том, что Мохов «привык прикидываться ветошью». И хоть это не совсем экспертный слог, я до сих пор считаю, что точнее про него не скажешь. «Он не маньяк, а просто придурок», – отозвался о Мохове следователь Дмитрий Плоткин, который вел дело.

Из ответов Мохова, не вошедших в интервью Собчак:

«Раньше не нравилось повышенное внимание, а сейчас по кайфу». (В финальный монтаж интервью вошла только фраза «по кайфу».)

Мохов накапливал обиды. У некоторых маньяков и насильников детские и юношеские обиды вызывают нестерпимое желание наказывать за свои унижения. Но у Мохова такое стремление отсутствовало. Была только потребность удовлетворить свой неуемный, маниакальный сексуальный аппетит.

Мохов убежден, что относился к пленницам «хорошо, по-доброму». И в этом монстр искренне верит себе. В своих записях, сделанных во время отсмотра «чернового» материала со съемок, я зафиксировала такие цитаты, которыми извращенец оправдывал себя: «Я всегда относился к ним хорошо, по именам называл», «Мне постоянно их было жалко, но что я мог сделать».

Мотивы такого поступка, с моей точки зрения, – это желание, чтобы любили и обожали, обретение власти над молодыми красивыми девушками, которые принадлежат только ему, подчиняются беспрекословно, всегда «под рукой». Рядом с молодыми он и сам чувствовал себя моложе, успешнее.

Еще одна «глубокомысленная» цитата Мохова из моих пометок: «Старые общаются с молодыми, они молодеют. Всем мужикам нравятся молодые». Между сексом и любовью, заметьте, он не видит никакой разницы.

«Мы с Катей в ванне вместе купались. Я ей спинку тер», – говорит скопинский маньяк. А то, что секс без насилия был невозможен, он считает вполне нормальным. На вопрос понимает ли он, что сделал девочек секс-рабынями, со вздохом отвечает: «Это судьба». Кстати, этот короткий, казалось бы, малозначительный ответ тоже не вошел в окончательный монтаж.

«Вспоминая годы своего заключения, – написала спустя 13 лет после освобождения Екатерина Мартынова в книге ”Исповедь узницы подземелья“, – я прихожу к выводу, что Мохову необходимо было чувствовать, будто все в бункере происходит по нашему взаимному согласию: и секс, и беременность. Он мог нам сказать, например: “Я вас кормлю, пою, имею, разве вам плохо живется на моем обеспечении?”. Скорее всего, этими словами, он убеждал себя, что не совершает преступление, а заботится о нас, он не хотел чувствовать себя преступником, но абсолютно точно являлся им»*.

Раскаялся ли?

Когда через две недели после похищения Мохов понял, что сам попал в западню, у него появилась мысль избавиться от пленниц. Но как? Подумывал залить бункер бетоном, но не решился. Приходил к ним, теребя в руках бельевую веревку, но понял, что задушить не сможет.

«Девочкам было тяжело. Я понимал, что они живут в ужасных условиях. Но и мне было тяжело. Я был таким же заложником». Как бы это ни звучало, но в том, что Мохов считает свое «положение» не менее тяжелым, чем положение своих жертв, нет ничего удивительного. Он не способен на сострадание. Уровень его эгоцентризма настолько высок, что ему кажется, будто он важнее всего, будто никому из окружающих не может быть тяжелее, чем ему. Опасные последствия гиперопеки и отсутствия адекватного родительского воспитания, которое предполагает приучение жить в обществе и учитывать желания, потребности и чувства окружающих.

Может ли он испытывать раскаяние? Уверена, что нет. И постоянные разговоры о влюбленности в одну из девочек (что характерно – младшую) – это разговоры, заметьте, не о любви, а о сексе. Чувства той, в кого он якобы был влюблен, его не интересуют. Любить Мохов не научился. Но ему нравится представлять себя безответно влюбленным. Это как будто превращает его из преступника в жертву. Более того, он верит себе, когда говорит, что не считает совершенное преступлением: «Ну, оступился немножко. С кем не бывает», – говорит он в интервью.

Честно говоря, такое восприятие подобными преступниками себя и окружающего мира приводит в оцепенение.

Жертвы

Теперь о девочках. Через что им пришлось пройти, даже представить сложно. Находясь в заключении, каждая из них старалась справиться с ужасом своего положения по-своему. Но они не сдались и предприняли две попытки сообщить о себе. Вторая оказалась удачной, что и позволило, пусть и не сразу, их освободить.

Сейчас они тоже реагируют на интерес к себе по-разному. Екатерина иногда дает интервью и даже написала книгу. Елена старается минимизировать контакты с прессой и всеми, кто интересуется той историей, видимо стараясь забыть все как страшный сон.

Возвращение

В родном городе Виктору Мохову, что не удивительно, оказались совершенно не рады. Сначала он попробовал остановиться в скопинской гостинице, но там его заселять отказались, и ему пришлось отравиться домой. После смерти матери там царила разруха. Бункер затопили водой, забросали мусором. Часть дома перекосилась. Огород зарос бурьяном. Странно, что дом и бункер не разрушили до основания. Например, в истории с Головкиным, о котором в книге тоже пойдет речь, его гараж разрушили, а подвал завалили мусором, сожгли и сравняли с землей.

Соседи насторожились. Они не думали, что Мохов вернется через 17 лет с такой «известностью».

«Мы крайне недовольны ажиотажем вокруг этой темы. У народа мнения разные: кто-то говорит, мол, его точно грохнут, в бункер изверга закатают. Но люди же ко всему привыкают, может, и здороваться с ним начнут», – говорят те, чьи дома расположены рядом с жилищем Мохова.

Один из соседей, в семье которого шестеро детей, немедленно решил продать дом: «Думаю, может, квартиру где-то буду снимать. А что делать? Мне детей обезопасить надо».

Большая часть земляков уверены, что Мохову спокойно жить не дадут: в магазинах обслуживать не станут, в кафе не пустят, в поликлинику не позволят войти. Жители даже хотят развесить по городу его фотографии, чтобы все знали маньяка в лицо.

Сам Мохов признается: «Из дома не выхожу. По ночам приезжают. Цыган угрожал».

Не убийца?

Теперь несколько слов о том, почему дело скопинского маньяка оказалось в этой книге, ведь, по сути, Мохов не серийный убийца, как многие из тех, о ком вы прочитаете далее. Но, учитывая особенности его личности, если бы его не привлекли к ответственности, он волне мог бы продолжить, ощутив собственную безнаказанность. Полагаю, и на убийство со временем он мог бы решиться. Скорее всего, своими руками он бы этого не совершил, а, например, заморил бы девушек голодом, чтобы выглядело, будто они умерли сами.

Из материалов, не вошедших в интервью

Когда Ксения Собчак спрашивала Мохова, переживал ли он, что Елена рожает в антисанитарии и это опасно для жизни, насильник со спокойным лицом сообщил, что понимал. А вот на следующий вопрос: «Может, вы даже хотели этого?» – Мохов не ответил совсем, будто и не услышал. В фильме это выглядело неочевидно, но молчание и реакции Мохова говорят о многом. Он ожидал, что события могут развиваться таким образом, и, более того, даже желал этого.

После этого небольшого экскурса в обстоятельства совершенного Моховым преступления и того, что происходило после, хочу вернуть читателя к съемкам сюжета о скопинском маньяке и к моим комментариям. Просмотр материалов, предоставленных съемочной группой, занял у меня почти семь часов. Тогда мы обсудили многое, и могу точно сказать, что команда Ксении Собчак старалась не героизировать Мохова, не оправдывала его действия или не пыталась «понять и простить». Целью было показать скопинского маньяка жалким и недостойным человеком. Хотя все прекрасно понимали: из-за того что интервью взяла Собчак, а не кто-то другой, будет много шума и обвинений.

Резонанс

После выхода видеосюжета в медиапространстве начало появляться много всего и разного. Попробую прояснить некоторые моменты.

В сети некоторое время циркулировала фотография, на которой Ксения Собчак якобы общается с Моховым в кафе. Однако это было ее интервью с бывшим следователем Дмитрием Плоткиным.

Некоторые пользователи Рунета говорили о наличии неких «кураторов», продвигающих бренд «скопинский маньяк». Здесь скажу, что практика «продюсирования» преступников такими же преступниками встречается часто, и Мохов вполне может оказаться в их числе. Помните, как он ответил на вопрос о внимании к его персоне, сказав, что раньше внимание не любил, а теперь «по кайфу». Вероятнее всего, по кайфу ему стало как раз по просьбе кураторов, и просьба эта, кстати, могла быть довольно «настойчивой».

Кто-то задавался вопросом, сколько мне заплатили. Нисколько. И даже не предлагали. Вообще оплата работы приглашенных специалистов хоть и не всегда, но часто влечет за собой обязательство следовать редакционной политике программы или канала. Из-за этого я всегда настороженно отношусь к подобным предложениям.

В комментариях к видеосюжету встретила даже чье-то замечание относительно бумаг на моем столе во время записи. Кто-то назвал их бутафорскими.

Это, мягко говоря, не так. Передо мной лежали пометки, сделанные во время просмотра отснятого материала. Там и моменты, на которые необходимо было обратить внимание съемочной группе, и детали портрета Мохова, и его оговорки, и реакции на вопросы. И много чего еще. Значительная часть этого не вошла в итоговый монтаж, и на страницах книги я также использую не все. В основном по причине того, что эти заметки без объяснений могут показаться читателю странными, а с объяснениями – длинными.

Рассказывать или нет?

В этой истории хотела остановиться на вопросе: нужно ли вообще было снимать сюжет о Мохове? Эту тему обсуждали довольно долго и крайне подробно. Должна сказать, я придерживаюсь той позиции, что рассказывать людям о таких негодяях необходимо. Однако делать это нужно крайне аккуратно и осмотрительно. Нельзя их очеловечивать, нельзя допустить, чтобы кто-то ими вдохновился. Это может привести к появлению подражателей. Такие случаи известны, и мы о них еще поговорим. Для меня же очевидно, что, помимо негативных отзывов, а иногда и проклятий в адрес Собчак, никто не пожалел Мохова и не попытался оправдать его преступление. Все писали, что он вызывает отвращение, раздражение и презрение. А вот теперь стоит задуматься, не выполнил ли сюжет своей главной задачи?

Кстати, даже мне писали, что Ксения Собчак иногда так улыбалась во время интервью, что у кого-то сложилось впечатление, будто она восхищалась Моховым. Мне было немного странно читать такие сообщения и комментарии, поскольку в перерыве во время записи интервью, когда Мохов отходил, Ксения в разговоре со своей командой говорила, что беседовать со скопинским маньяком ей жутковато. Выглядит как безобидный дед, но от него мороз по коже. Едва ли она могла им восхищаться.

Насчет того, как должен вести себя интервьюер, я рассуждать не вправе, поскольку не являюсь ни профессиональным критиком, ни журналистом. Относиться к персоне эпатажной Ксении Собчак можно по-разному, но ее репортаж дал вполне ощутимые результаты. Именно в разговоре с ней скопинский маньяк произнес: «От меня родила и больше не рожает. Надо опять мне заняться ею». Фраза мгновенно облетела все СМИ и дала правоохранителям повод начать проверку в отношении Мохова. Председатель Следственного комитета России поручил дать правовую оценку словам Мохова. А позже Рязанский областной суд удовлетворил иск полиции об ужесточении мер административного надзора в отношении скопинского маньяка. Все это лишний раз напомнило преступнику о том, что компетентные органы про него помнят и за ним приглядывают.