Текст книги "Амбивалентность. Сборник стихов и рассказов"

Часть 4
Брожение изображения.

 
Бегемотики вовсю топочут,
Прыгают они забавно.
Это, между прочим,
Нынче и не странно.
 
 
Вот другой вопрос важней, —
У мартышек нет гвоздей,
У лисичек только зажигалки, —
Хреновы, они, весталки.
 
 
Жабы на коне,
Умывальник в серебре,
Сковородка так манерна.
Мы опять вернулись в ту таверну.
 
 
Там сервиз блестит до дрожи,
А на нём Федоры рожа,
Разбежались тараканы,
Побросали барабаны,
 
 
Самовар, такой амбал,
Перекрыл свой кран
 
 
И кричит: «Товарищи!
Я не самовар, я самоварище!»
 
 
Рюмки зазвенели, —
Мы же уходить хотели…
 
 
Прыгает кофейник,
Он такой вообще затейник, —
 
 
Выпускает кольцами свой пар,
Словно дым такой вот от сигар.
 
 
А стаканы бьются в блюдца, —
И откуда только все берутся?..
 
 
Видно, что в таверне то сегодня праздник
Только кто же именинник, ну или проказник?
 
 
А утюг того скорей,
Не отходит что-то от дверей.
 
 
Может, хочет выйти из Содома?
Или просто ожидает почтальона…
 
 
«Лишь бы львы в автомобиле
К нам сегодня бы не завалили», —
 
 
Молится в углу официант.
Был бы он негоциант,
 
 
То зазвал бы всех, кто платит.
Ну а так, ему и этих хватит.
 
 
Сторонится всех лишь таз,
Он-то знает всё про вас!
 
 
А метла, сама метла,
В пляс под музыку пошла,
 
 
Кто включил ей патефон?!
Не давайте только микрофон!
 
 
То устроит вам веселье,
А веселье это – каруселье
 
 
И завертится весь мир,
Как заброшенный трактир.
 
 
Вытащит на свет,
Всё, чего в природе нет.
 
 
Развеселье в той таверне,
Там всегда, ежевечерне,
 
 
Если вдруг хотите посетить,
Нужно жизнь свою любить,
 
 
И себя любить подавно,
Дабы с нею жить забавно.
 

Часть 5
Чешуя и чудища

 
Ах, Корней Иванович!
Гуру мой един!
Я видала давеча
Не такой адреналин…
 
 
Выметайтесь весело,
Чудища моих глубин!
Никого не покалечила, —
Каждый цел и невредим!
 
 
Ставлю тут эксперименты,
Изучаю новые законы.
Не нужны проценты.
Не важны дипломы.
 
 
Стрекозу вот выпущу,
Чешуя засветится,
Да наружу вытащу,
Что другим мерещится…
 
 
Всё по вашей милости.
Всё одна лишь благодать.
Как всё это выяснить?!
Как всё разгадать?!
 
 
Чешуя вся высветится,
А внутри-то всё скукожится…
Так они возвысятся,
И опять, опять умножатся…
 
 
Умножая монстров на иллюзии,
Выйдет-то забава донельзя,
Не смотрите только на конвульсии
Книжного червя.
 
 
Он пытается войти
В чуждое сознание,
А своё, поди,
Не узнал заранее.
 
 
Стоит выйти из таверны
Всюду гвалт.
Не трепите нервы!
Ставьте на азарт!
 
 
С чудищами заодно
Куролесит организм.
Это вовсе не кино!
А постмодернизм!..
 

Рассказы

Планета ЭоУр

На пустыре одиноко стояло 12-уровневое здание, был ли у него 13-й этаж, никто не знал. Это и была та самая планета УроЭго, на местном наречии её название звучало как «ЭоУр». Корни этого здания уходили глубоко в светящийся голубой шар. Молнии внутри этого шара то и дело пересекали его вдоль и поперёк, как мощные разряды электричества.

На 11 уровне располагался 3-й энергоблок по трансформации энергетики в новые субстанции.

На всём этаже, казалось, царило забвение. Местных обитателей отличали по тонким хвостам, на окончании которых висели прямоугольные мешочки с тёмной жидкостью – чем темнее жидкость, тем более высокого ранга была сущность, а на самом кончике была кисточка синего цвета. При встрече друг с другом они делали поклон и крутили головой из стороны в сторону с протяжным звуком иыыыыыы…

Марат тоже казался привидением, таскающимся медленно по коридорам отделения 11-го уровня ЭоУр. Когда необходимость хаотичного движения отпадала, он мог удобно устроиться на своей койке в палате XX6. Койки в палате были расставлены в какой-то особой магической последовательности, но Марат в этом ничего не понимал. Его радовало хотя бы то, что его ячейка располагалась у широкоформатного окна, к которому часто подлетали птицы.

– Совсем, как настоящие! – радовался Марат.

С ним в палате лежало ещё много народу. Например, Елена Анатольевна – она часто рассказывала, будто она бывшая пчела. Или Ольга Борисовна, которая якобы была раньше хитрой осой-добытчицей (во всяком случае – она об этом любила с гордостью повторять, хотя её давно уже никто ни о чём не спрашивал) и далее по энтомологическому справочнику…

Кем раньше был Марат, он не помнил. Но в том, что Елена была пчелой, а Ольга осой, он был уверен на 100%, когда он думал о них так, они всегда ему ехидно улыбались и даже иногда предлагали чай. Но он всегда отказывался. Их хитрые замыслы его пугали. И он жался в своей постели и грустно смотрел в окно, где как на магической тренировке – построении летали, меняли строй и снова летели птицы, свободные птицы…

Коридорная жизнь, там человек становится беспомощным и обнажает свою суть, свою идентичность тёмному, потустороннему…

Ещё с тех пор, как наркоз отключил его от GPS, он помнил, что своё тело он должен держать в благости, всегда нужно держать внутри себя постоянное ощущение благости. Марат старался. Но внезапные приступы жалости к себе всё-таки изредка накатывали, и он не мог им противиться.

– Ну что же, страдания, пережитые человеком, тоже набивают его ценностью, – успокаивал он себя.

Конечно, после всего этого его ждал Преобразователь. Про себя он называл его просто «пыточной». Этот изверг, а снаружи вроде как вполне упитанный саблезубый котяра, рвал ментальные провода с такой силой, что Марат не мог удержаться от крика нестерпимой боли. С котом всегда были две толстые, откормленные мыши, они тихо хихикали в углах. Возможно, они подавали извергу какой-то инструмент. В чём был смысл их пребывания, Марат не понимал.

Во вшитую капсулу на его правом плече ему влили 2 флакона аминокапронки – это от негативных мыслей, как запомнил Марат.

– Говорят, что причинять боль другим даже тяжелее, чем испытывать эту боль, больше энергетики затрачивается. Наверняка, всем этим местным извергам приходится проходить обряд очищения или преобразования даже в 2 раза чаще, – успел подумать Марат.

После замены всех силиконовых трубок, Марат плёлся в свою палату, и тихо лежал на койке, свернувшись калачиком. Энергетика была сдана. Он чувствовал только тошноту и пустоту, и все свои ложные установки. Много думал. Набирал.

– Как хорошо бы попасть в Палату полных интровертов! Тогда не надо пытаться выдавать себя за того, кем не являешься, иначе же можно получить не то окружение, не тех людей… Надо быть избирательным со своим кругом общения и всё будет потихоньку меняться, налаживаться… Там меняться всё будет, будет…

– Вообще, меньше людей, пчёл, меньше проблем, – сладко думал он.

И Марат засыпал. Он видел, как в его венах тонули звезды, и мощный поток крови уносил звёзды, они болтались в потоке, как бумажные детские кораблики в мощном потоке грязной дождевой воды.

Проснувшись, он чувствовал, как мысли снова закружились у его головы как стая ворон:

– Никто не понимает масштабов вселенной, вот говорят молекула, атом, частицы, электрон, протон, а может, загляни глубже, а там дальше тоже, опять гниющие человечки…. Никто не знает и не понимает масштабов вселенной…

– И в каждом зрачке новая вселенная…

– Но всем-то абсолютно наплевать на других, каждый висит за свой ментальный провод, у каждого своё… Кто этим всем руководит?!.

Мысль, которая последнее время не давала ему покоя – ИНФОРМ —АЦИЯ, из первой части слова с лёгкостью можно было сложить слово МОРФИН, тем, кто играл в детстве в эту простую игру. Этот стенд висел в коридоре. И эту несуразность не заметить Марат просто не мог. Это же не могло быть простым совпадением! Марат ясно осознавал, что тут есть какая-то тайна. Неужели это тот самый крючок, на который всех и поймали, неужели вот он какой… Оказывается…

Марат слышал, что «Преобразователь» – мощный аппарат трансформации энергетики – способен даже на такую ерунду, как превратить любую боль в творческую энергетику или наоборот, смотря, что у кого есть, и в чём есть потребность у боссов.

– Иногда люди пытаются брать на себя больше, чем могут справиться, само желание уже оправдано, всё разрешится и без них, но само желание уже похвально – дополнительная энергетика получена, благодари…

Приходил Мастер Преобразования. Опять долго беседовал с Маратом:

– Ты только тот, кем ты считаешь себя сам. Запомни.

– Но у каждого же своя судьба!

– Марат, ты переоцениваешь степень экзальтации этого мира. Вот очередной раз «Преобразователь» у тебя выдал синюю энергетику, ну вот зачем, тебе она?

– И зачем ты всё ещё борешься со временем?..

– Ну, нет его, Марат, нет и всё тут, забудь. Человек от всего отвыкает. Скоро мы и тебя восстановим, будешь давать энергетику жёлтого порядка и увидишь свою волю, улетишь на МАО-ДЗЫ или Шри Нисаргадатта Махарадж… Ну куда захочешь!

Он немного помолчал.

– А так от твоей этой энергетики, скоро у нас Преобразователь перегрузится и задымится, давай, не хандри, – и он ласково потрепал Марата по щеке, улыбаясь какой-то потусторонней улыбкой – как будто месяц засветился посреди затуманенного неба.

– Ты должен довериться нам, другого пути просто нет.

И Марат вдруг услышал, как по пустому коридору с дребезжанием прокатилась железная тележка… Это дребезжание так и застыло в ушах Марата, в его голове. Оно проникло даже глубже, в никуда, в никуда Марата….

Потом приходил БиоЭлектрик в очках с толстыми линзами. Из заднего правого кармана его потёртых джинс, свисали какие-то магические инструменты. Выглядел он, казалось, даже неряшливо. Мастер БиоЭлектрик переподключил ментальные провода, что-то подшаманил у Марата в правом боку…

– Путь к себе он труден и жесток, – требующе-тревожно-твёрдый голос вещал в полной тишине и пустоте.

Внезапно, нестерпимо захотелось клубничного мороженого, совсем как в детстве. С улыбкой на губах глубокий целебный сон одолел Марата.

День теперь был или ночь – стало не важно… Все они стали спускаться на пушистых лапах, как необыкновенная благодать.

09.02—27.02.2016 редакция 26.03.2016

Все персонажи и события вымышлены, но основаны на реальных событиях.

Бронзовый беспредел

В славном городе Ростове-на-Дону случилось и вовсе вопиющее событие. Вы ни за что не поверите! Но расскажу уж вам всё, как было. Не сомневайтесь.

В ночь на 27 июня на улице Пушкинской зашевелился и даже слегка чихнул в ладонь товарищ Пушкин, который был долгое время представлен как памятник на пересечении улицы Пушкинской и проспекта Ворошиловского. После чего он элегантно слез с постамента и не спеша направился в сторону набережной реки Дон. О чём горячо свидетельствуют многие очевидцы этого невероятного события, прогуливающиеся в ту ночь по аллеям города. Время было около полуночи. Луна светила полная. К машине продающей тут же рядом кофе он не подходил. В Макдоналдс не зашёл. А так, вот, лёгкой, неспешной походочкой направился-таки аккурат в сторону батюшки Дона.

Другие очевидцы, но уже с пересечения улиц Пушкинская и Чехова – отмечают довольно странное и, несомненно, схожее событие. Товарищ Чехов (ранее памятник товарищу Чехову, выполненный в бронзе), протерев своё пенсне, предварительно немного подышав на него, также двинулся прогулочным шагом в сторону Дона вдоль по улице своего же имени, имени Чехова.

Как оказалось, собрался в ту дивную ночь и товарищ Владимир Высоцкий, прямо-таки от «Дома Кино», где был не так давно установлен группой инициативных граждан, и был выполнен там в бронзе вместе с гитарой. Вот так с гитарой в руках он и направился также к набережной реки Дон.

Вы, конечно же, спросите:

– Почему они все пошли именно туда? В чём секрет?!

– Что в такой реке, как Дон могло привлечь столь достопочтенных господ?!

– А ничего, – отвечу я вам, – там, на набережной подобных господ пруд пруди. И товарищ Шолохов, и товарищ Горький, к примеру, стоят.

Ах, стояли, ранее не шелохнувшись.

Так вот, говорят в народе, что всё это произошло вовсе не случайно! Всё это не просто так. А уже давным-давно бывшие памятники организовали в Ростове-на-Дону свою писательско-поэтическую «бронзовую ячейку», что ныне стало очень модно. Вот и они туда же. Этакое «Бронзовое возрождение». Но впрочем, как свидетельствуют очевидцы, инициативная группа вроде как официально носила несколько иное название «На смерть поэта». В общем-то, ходят в народе слухи, что данные собрания проходили далеко не в первый раз.

Вычислить же периодичность этих сборищ просто не представляется возможным. Как выясняется, всё же один и тот же человек ни разу не видел данное действо дважды. Возможно, что народ просто-таки помалкивает об этом. А может быть, они знают некую тайну, обладают, так сказать, каким-то тайным знанием. Я вот не знаю.

Но, между тем, известно, что происходили эти собрания в строго определённые часы, и тайное время этих сборищ было понятно только лишь членам этой небольшой бронзовой группы. Потому никто уследить за ними до сих пор и не смог, несмотря на некую регулярность данного процесса. Напрашивается вопрос:

– Ты что памятник?..

Вот и мне, как и вам невдомёк, когда эти собрания происходили, а также все условия, правила и обсуждаемые темы данного коллектива. Говорят одно, всё это и раньше бывало исключительно по ночам, этакий флэш-моб «Ночь оживших памятников».

Да, и вы уже правильно догадались, дорогие мои, – билеты на это мероприятие нигде не продавались, всё бесплатно, только надо было знать эти секретные магические часы. Либо водить более тесную дружбу с памятниками, к примеру. Или вот, знать где размещалась, и вообще размещалась ли, реклама данного мероприятия. Но об этом до сих пор мне ничего неизвестно.

Но, судя по всему, возможность попасть на это собрание и хоть одним глазком что-то увидеть всё-таки была, главное было только решительно задаться такой целью. Что ж и мы попробуем, господа и товарищи. У нас сейчас и тех, и тех хоть отбавляй, что уж поделаешь тут… И господ, и товарищей, и рыбаков, и батраков, не говоря уже о писателях и поэтах…

Вернёмся и мы с вами в этот памятный вечер в ночь на 27 июня, когда вновь состоялось это неожиданное собрание членов загадочной группировки «На смерть поэтов».

Итак, подошли они все в таком составе – Чехов А. П., Пушкин А. С., Высоцкий В. С., Шолохов М. А. и М. Горький ровно в полночь к памятнику-скульптуре на ростовской Набережной, установленному, как гласит табличка, «Дону-Батюшке». Точка сборки, видимо, была заранее оговорена и решена всеобщим числом голосов ещё на предыдущих открытых голосованиях группы. Далее они направились к белой скульптуре бегунов и уже только после этого, недалеко от данной скульптуры (памятник нашего советского дивного прошлого) присели на освободившуюся сразу же лавочку.

Все разговоры, проходившие среди собравшихся, были, конечно, строгой тайной. Как будто бы это была тайная группа заговорщиков, бронзовых заговорщиков. И только случайные прохожие свидетельствуют об обрывках фраз, которые они якобы слышали в ту памятную всем ночь:

«Что это за мода – велосипедисты?! А ну что это! Туда-сюда, среди прогуливающихся людей! Вы это видели?!»

«А этот Макдоналдс, зашёл как-то, так – не пустили! Вы это можете себе представить! Глаза вылупили, и давай двери все закрывать! Ужас! Понаехали!»

«Дышать у них совсем уже нечем! Это возмутительно!»

«И нет уже рифм! Их съели все эти бездомные поэты!» – был возмущён товарищ Пушкин.

* (Что это был именно Александр Сергеевич, утверждал некий прохожий, который якобы это видел и слышал «своими ушами» – прим. автора)

«О! Как прекрасен влюблённый мужчина!»

«Это невыносимо – их слушать! Это же ужас какой-то!»

«А смотреть на них?! Да, это же сплошной моветон, не говоря уже о речевой деградации, господа!»

«Доброта – она превыше то всех благ, во все времена!»

«Это дно! Мать его так!»

«Где их куртуазность?! Это же безобразие!»

*это же отсутствие образа – то есть отражения в нашем мире (прим. автора)

Вы только проследите за этим словом – «безобразие»!

«Какие странные дела, у нас в России лепятся! Ты только погляди!»

«Что человек на Руси ни делает, все равно его жалко. Как бы ни было оно».

«А, эти, ямы, ямы, вы это видели?»

«Писатель должен уметь прямо говорить читателю правду, как бы она горька ни была».

«Так не бывает, чтобы всю жизнь в холодке спасаться, товарищи «Господа».

«Только гляньте-ка, слушайте меня! Ясновидцев – впрочем, как и очевидцев – во все века сжигали люди на кострах. Услыхали? Так бегите, чего встали».

«Все люди делом живы».

Кому какая из приведённых цитат принадлежала, как правило, не сообщается… Ветер разнёс эти фразы вдоль реки, и, захватив их новым вихрем, унёс куда-то далеко в небо, к мерцающим звёздам, или к желтеющей луне, о пардон, лишь к видимому кусочку оной…

Но, так случилось, что именно в эту незапамятную ночь, они все, все члены этого таинственного сообщества, кружка сели на туманный теплоход «Навстречу заре…» и уплыли от нас… Кто знает, куда направилась эта странноватая группа…

Не верите?! Проснитесь утром и бегом – смотрите! Уплыли от нас наши писатели и поэты. Ростов, очнитесь! У вас нет больше памятников писателям и поэтам! Они сбежали от вас!

– Адьё, товарищи!

Был ли кто-то ещё с ними на том теплоходе доподлинно неизвестно.

Почётный донор

Служил я когда-то в одной деревеньке. Деревня была совсем обычной по тем временам, ничего примечательного в ней не было. Стояла только на окраине её местная больница, не то чтобы прям больница по современным меркам, а так пункт скорой помощи. Хоть и расположена она была в старинном здании, верно, чьей-то ещё дореволюционной усадьбе. Несмотря на то, что обслуживала эта больница все ближайшие сёла, выглядела она тогда захудалой и заброшенной. Даже два этажа постоянно заполненных суетящимися докторами и озабоченными пациентами, не придавали ей никакой солидности, скорее наоборот.

И был в той больничке специальный пункт, где можно было сдать кровь, ну в качестве донора. Платили по тем временам рубь за 300 миллилитров, да ещё печеньем с чаем угощали. А как повезёт, и конфет с мармеладом дадут. А то и бутерброды с маслом. В общем, всяко было. Мы молодые тогда пацаны, конечно, частенько туда заглядывали. Бывает, повезёт и с молодым медсестричками пошутить, да поулыбаться удавалось. А за сдачу крови – ещё и дополнительный отпуск полагался. Так вот. Наведывался я, стало быть, туда частенько. Так часто, как позволяли тому медицинские показания – раз в два месяца для мужчин. А служба, как водится не сахар, оно, на то она и служба, потому посещение донорского пункта – было для меня главным развлечением на первых порах.

Но этот случай, который произошёл 23 июня на второй год моей службы, я запомнил на всю жизнь и даже могу сказать, он перевернул мои представления о ней.

Был солнечный летний денёк. Облака лениво тянулись по небу. И так же лениво тянулся 457-й день моей службы. Я сидел в тени дерева, на скамье и чистил сапоги, когда ко мне подошёл Айрат и сказал:

– Эй, солдат Иванов, пойдём в больничку, в донорский, говорят, сегодня паёк двойной дают. Да, и Машка сегодня. Идёшь?

Я лениво потянулся:

– Не охота что-то. Да, и сдавал я не так давно, нельзя, наверное, ещё.

– Да, ладно заливать, уже месяца три как прошло. Зажрался ты просто на столовских харчах, как в поварскую тебя перевели. Так и скажи! А это ж не просто так всё. Не просто кровь – ею жизни спасают. Дундук ты! Что с тобой говорить, – и Айрат обречённо махнул рукой, – пойду за двойным, я не зажрался, да и Машка давно мне улыбается.

– Ну, и иди, – ответил я безразлично и принялся дальше начищать свои сапоги. Меня вот в увольнительное отпустят, я в город к Наташке смотаюсь. Куплю цветов, конфет – сам. Да и в столовке сейчас неплохо кормят, меня, по крайней мере, – улыбнулся я уже сам себе.

Замечтавшись, я даже не заметил, как прошло время. Опять вернулся Айрат.

– Эй, ты – а у тебя какая группа крови? – спросил он.

– Первая отрицательная, а что твою уже не берут? – засмеялся я.

– Да, кончай свои шуточки! Тут серьёзное дело. Там девочка маленькая, ей кровь срочно требуется, а нужную группу найти не могут. Спасать её надо.

– А я-то что?! Я в этих группах ничего не понимаю. Вот, если б нашивку не дали, я б и не знал.

– Ну, так чего сидишь? Беги, узнай, по-моему, твою и ищут, олух.

– Да, ладно, тебе, не ворчи. Сейчас узнаю всё.

И я нехотя поплёлся в больничку.

На пороге я встретил ту самую Машу. Она была в слезах.

– Маш, а что случилось? – спросил с недоумением я.

– У тебя какая группа крови? – ответила она, быстро смахнув слёзы.

– Ну, первая отрицательная.

Маша засияла, быстро обняла меня и, схватив за руку, куда-то потащила.

Мы вошли в светлый медицинский зал. Там на кушетке лежала совсем маленькая девочка, к ней были подключены многочисленные трубки, в которых я не разбирался, и крутилось несколько врачей с каменными лицами, без единой эмоции.

Пока мне надевали халат, и мерили давление, я успел рассмотреть личико девчушки, на нём было немного веснушечек, у пухленьких щёк завивались непокорные русые локоны. Губки были упрямо сжаты. Казалось, она спала.

– А что с ней? – спросил я как-то неловко.

– Точно первая отрицательная? – спросил строго врач, протирая спиртом мою руку.

– Ну да, я вот сколько раз сдавал, у вас же тут, – немного смущённо и, заикаясь от его сурового взгляда врача, замямлил я.

– Маша, всё равно, сделай повторный анализ. Дело очень важное и серьёзное, тут не должно быть никаких недоразумений.

– А вы? Как вы себя чувствуете? – обратился он уже ко мне.

– Да, отлично, всё. Здоров как бык, гоняют нас, слава Богу.

– Вы не переутомлены? – спросил он напряжённо и очень строго.

– Давление у него нормальное 120/80 откликнулась Маша из соседнего кабинета.

– Хорошо, хорошо всё, – залепетал я.

Вернулась Маша:

– Да, Виктор Фёдорович, группа и резус подтвердились.

Они быстро засуетились вокруг меня, проделывая ещё какие-то необходимые для этого манипуляции.

– Будем делать прямое переливание, Дмитрий Владимирович, – сказал Виктор Фёдорович другому врачу, готовьте операционную.

Через некоторое время меня и девочку переместили в другое помещение, уложили на кушетку и подключили все необходимые трубки. Моя кровь стала поступать к ней. Я смотрел на это заворожено и всё ещё до конца не понимал, что происходит.

После процедуры, я пошёл в буфет, съел всё, что мне причиталось, получил свои деньги и вернулся в казарму. Какое-то внутреннее беспокойство поселилось в моей душе. И в эту ночь я долго не мог уснуть, хоть и очень устал и физически, и морально. На следующий день, я не пошёл в увольнение. Я пошёл в больницу. Меня пустили в палату к девочке, и я увидел глаза малышки. Я понял, как для меня это было важно – увидеть её глаза и её улыбку. Эти чистые голубые глазёнки детства я не забуду уже никогда. Когда она улыбнулась мне, совсем чуть-чуть слегка, я был счастлив, как никогда на свете до тех пор.

– Как она? – спросил я у Маши.

– Поправляется. Врачи дают хорошие прогнозы. Молодец, солдат.

– Это наше общее дело – Родине служить! – сказал я гордо и ушёл.

В следующее увольнение, на деньги, полученные от той сдачи крови, я купил в городе малышке конфет с мармеладом и маленького пушистого зайчика в голубой курточке. Отнёс ей в больницу, выздоровеет – пригодится всё.

Вскоре меня перевели в другую часть. Девочку эту я больше никогда не видел. Но эти детства чистые глазёнки я не забуду уже никогда.

Теперь прошло уже много лет. Я совсем взрослый, серьёзный дядька и почётный донор. Но я всегда говорю, что «Почётный донор со слезами на глазах…»

Ведь donare (перевод с латинского) – подарок, пожертвование, благотворительность.

Есть два дня, когда вспоминают о донорстве – ежегодно 14 июля отмечают Всемирный день донора. В России есть свой национальный день донора – это 20 апреля, который посвящен не только людям, пожертвовавшим свою кровь, но и докторам соответствующей службы. А я прошу вас люди, помните о близких и даже совсем далёких людях, которым вы можете помочь прямо сейчас, не дожидаясь праздников, увольнительных, хорошего настроения и подходящей погоды. Будьте милосердны к окружающим вас людям. Да, и прибудет с вами добро.