Электронная библиотека » Анна Малышева » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Западня"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 14:10


Автор книги: Анна Малышева


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Вы должны ее опознать. – Следователь посмотрел на часы. – Чем раньше, тем лучше. Мы должны быть твердо уверены, что это она.

– Нет-нет, – быстро ответила Алла. – Я не могу. Я не поеду.

– Я поеду. – Виктор встал и застегнул молнию на своей спортивной куртке. Он торопился, ему явно не терпелось уйти. Он не сделал попытки утешить жену, даже не подошел к ней. Следователь смотрел на все это и удивлялся: «Ведут себя так, будто ожидали чего-то такого… А может, ожидали? Что там этот журналист говорил про розыск?»

Он отправил Виктора с сержантом и остался наедине с Аллой. Милена больше не показывалась на глаза. Она спряталась у себя в комнате, и оттуда не доносилось ни звука.

– Во сколько ушла ваша дочь? Как вы сказали – среди ночи?

Алла подняла измученные, покрасневшие глаза:

– Этой ночью. В половине четвертого.

– Во что была одета – можете вспомнить? Или не видели?

– Если бы я ее видела – не дала бы уйти. Она надела зеленый свитер и джинсы.

Теперь сомнений не оставалось – одежда тоже совпадала. Но следователь не стал этого говорить. Он попросил рассказать, что это была за история с исчезновением девушки. Это было совсем недавно, как он понял.

Алла послушно рассказывала, только изредка запиналась, припоминая какие-то детали. Рассказала обо всем – сейчас ей и в голову не приходило что-то замалчивать. Поведала о театре, который ее дочь не посещала. О том, что Ольга шантажировала отчима, чтобы тот ее не выдал. О велосипеде, который нашел в парке один журналист – очень участливый, сердечный человек… Он тоже помогал искать Ольгу, пока она сама не объявилась.

– Я о нем, кажется, уже слышал, – заметил следователь. – Вот у меня тут записано. Тарасов Михаил Юрьевич, он?

Женщина достала из сумки помятую визитную карточку и подтвердила – он самый.

– Только он здесь при чем? – недоверчиво спросила она.

Узнав, что Михаил первым опознал тело ее дочери, случайно оказавшись поблизости, она замкнулась, ушла в себя. Говорила через силу, очень тихо, так что следователь попросил ее повысить голос – ради диктофона, тот просто не возьмет такой шепот.

– Вы, значит, подали в розыск, а дочь тут же вернулась? Где же она была?

Алла пожала плечами:

– Не знаю. Я пыталась выяснить… Она врала. Я даже ударила ее за это. Но у меня не было сил слушать это вранье. Я уверена – она была где-то в Москве. Судя по одежде – в подворотнях не спала. Могла бы хоть позвонить…

Он не останавливал ее, предоставив женщине изливать душу. Она говорила запальчиво, перескакивая с одной темы на другую. Это была своего рода истерика, только без слез, без криков.

– Отец ее спросил – почему велосипед был в парке? Она ему говорит – украли мальчишки. Глупости, зачем же его выбросили? Я спрашивала – почему же она не дала о себе знать? Ни разу за целую неделю! Говорит – заблудилась в лесу с подружками… И где эти подружки? Хоть бы одну показала! Тошно слушать… Нет, правды от нее не добьешься… Она секретничала только с сестрой.

Да, сестра – это Милена. Ей четырнадцать лет. Да, они у меня сводные. У них разные отцы. О, боже…

Она вдруг сжала кулаки, уставилась в одну точку.

– Надо как-то сказать Степану, моему первому… Я не знаю, как ему такое сказать. Он совсем сопьется, когда узнает. А мама?!

Алла вжалась в спинку кресла. Вид у нее был обморочный, горло содрогалось от проглоченных рыданий. Следователь отправился на кухню за водой.

– Может, это была не она? – с какой-то безумной надеждой спросила Алла, опустошив стакан. – Вы почему так уверены, что это моя дочь? Потому что Михаил ее опознал?

– Ну и потому что паспорт был при ней. По фотографии.

– Ах, да, паспорт, – прошептала она. – Я все забываю, что у нее давно был паспорт. Все считала ее маленькой. Знаете, это ужасно трудно – переключиться, когда ребенок взрослеет. Я все пыталась… Даже думала в последние дни, когда Оля вернулась, не буду ей мешать. Пусть гуляет. Ей девятнадцать лет. Потом одумается. Выйдет замуж. Господи! – Она сорвалась на крик. – Да кто же ее убил, зачем?!

Он больше не решался расспрашивать эту женщину. Видел, как она дрожит, пытается держаться – ради него, ради постороннего. И как ей страшно и горько. Алла постоянно повторяла, что они так и не помирились. Что она ударила Ольгу, а та ей не простила. И теперь не простит никогда.

– Извините, – сказал следователь, подождав, пока она немного успокоится. – Мне бы поговорить с вашей младшенькой. Как ее зовут, кстати? Елена?

– Милена, – поправила Алла. – Имя выбирал отец, в честь своей бабушки назвал. Только я не хочу, чтобы вы с ней говорили. Она и так переживает.

Ему все-таки удалось уговорить женщину. Она выставила условие – разговор будет происходить в ее присутствии. Это не очень устраивало следователя, но выбирать было не из чего. Нужно было использовать время, пока не вернулся хозяин квартиры. Машину забрал сержант, чтобы отвезти Виктора на опознание.

Когда они вошли в комнату, девочка не плакала. Она сидела на постели, глядя в книгу. Мать подошла и, взяв учебник, захлопнула его:

– Целый день так сидишь, а ведь не читаешь. Этот человек хочет с тобой поговорить. Он из милиции.

– Олю убили? – еле слышно спросила девочка.

Следователь придвинул стул и сел рядом с нею:

– Боюсь, что так. Ты хочешь нам помочь? Мы должны найти убийцу.

Девочка неожиданно отрезала:

– Знаю, что должны. Не говорите со мной, как с младенцем.

Мать всплеснула руками:

– И эта тоже взрослая стала! Попробуй только грубить!

Следователь видел, что девочка замыкается при каждом окрике, и ему было ясно – так она говорить не будет. Но как сделать, чтобы женщина ушла? Он попросил налить ему чашку чаю, извинился, сослался на то, что весь день провел в разъездах. Алла вышла на кухню.

– Здесь спала твоя сестра? – Он показал на соседнюю постель, аккуратно заправленную пушистым оранжевым пледом.

– Да.

– А ты – здесь? – Он похлопал рукой по зеленому пледу на постели Милены. – Совсем рядом. Скажи, ты не проснулась этой ночью, когда сестра встала? Она ничего тебе не говорила – куда идет, зачем?

– Я крепко сплю, – с вызовом заявила девочка. – Как мой отец. Спросите у мамы – она подтвердит.

– Зачем же, я тебе верю. Знаешь, мне кажется, твоя сестра не очень доверяла родителям. Они что же – ссорились? Часто?

Милена молча отщипывала ворсинки от пледа. Видно, это была старая дурная привычка, потому что весь плед был в проплешинах. Наконец она дернула плечом, что означало нежелание отвечать. Следователь расстроился:

– Значит, предпочитаешь, чтобы убийца гулял на свободе? А если он захочет убить твоих родителей? Или, не дай бог – тебя?

– Меня-то за что? – хмуро ответила она. – Я у него ничего не брала.

– А кто брал? – быстро спросил следователь. – Твоя сестра? Милена, ты знаешь, что обязана мне отвечать?

Молчание. Девочка комкала угол пледа, расправляла его, снова сжимала в кулаке. Делала вид, что ничего не слышит. Следователь призвал на помощь все свое терпение – нелегкая задача после этого проклятого воскресного дня. Субботы и воскресенья он ненавидел больше всего – самые тяжелые дни, все как с цепи срываются, и ему на руки валится очередное убойное дело. Вот как сегодня.

– Сестра рассказывала тебе о своих приятелях? Говорила, у кого провела целую неделю? Тебе-то она должна была сказать.

Девочка подняла на него деланно безразличные голубые глаза. Чуть шевельнула губами. Он едва разобрал:

– Ничего я не знаю.

– Почему же ты тогда сказала «ничего у него не брала»? Ты имела в виду какого-то мужчину верно? Знакомого сестры? Милена, мы же говорили об убийце. Я же не говорил – мужчина это или женщина. Ты сама сказала – «он».

– Я случайно… Просто так сказала! – Девочка вскочила и сделала шаг к двери, стараясь держаться подальше от следователя. – Ну, почему вы именно ко мне пристали?! Спрашивайте всех!

Возвратилась Алла с большой кружкой горячего чая. Следователь больше не удерживал Милену, и мать увела ее на кухню. Он сидел в одиночестве, пил чай, разглядывал комнату. Сразу было видно, что здесь живут две молодые девушки. Чистота, порядок, горшок с розовыми фиалками на письменном столе. Берестяная шкатулка, из-под крышки поблескивают дешевые украшения. На постели Милены – недочищенный апельсин. Под кроватью Ольги виднеются поношенные яркие тапочки – их кто-то аккуратненько поставил рядом. Над постелью в рамке карельской березы – цветной снимок – сестры в обнимку, обе улыбаются.

Он вспомнил девушку на поляне. Там она не улыбалась. Лежала на боку, чуть завалившись на живот, подогнув под себя согнутые окоченевшие руки. Видно, упав, пыталась еще зажать рану ладонями. Земля под ней была пропитана кровью. А по ее обескровленной, почти прозрачной щеке – от глаза к уху – быстро-быстро полз черный муравей. Для него эта девушка уже стала частью леса.

Глава 5

– Да, заходите. Что у вас с ногой? – поинтересовался следователь, увидев, как осторожно ступает эта девушка. Вызванная по делу Ватутиной свидетельница явилась без отговорок, в назначенное время. Она была первой свидетельницей, не считая, разумеется, родителей Ольги Ватутиной.

Наташа крепилась изо всех сил, но когда дотащилась до стула, у нее на глазах выступили слезы.

– Подвернула… Упала на сцене, – пробормотала она и криво, будто подломившись в коленях, уселась.

– Э, да что ж вы не сказали? – Оценил ее мужество следователь. – Мы бы к вам на дом приехали. Давайте знакомиться. Балакирев, Валентин Павлович. А вас, если не ошибаюсь, зовут Наташа? Можно и без отчества, я думаю.

– Ну, конечно…

– Так что вы ногу не лечите? С вывихом нужно лежать, я и сам вывихивал, знаю, какая это боль.

– А, все равно… Мне отсюда на спектакль, – обреченно ответила девушка. – Меня Ирина Сергеевна из дома забрала на своей машине. Сейчас ждет внизу.

– Это кто?

– Наша руководительница.

Следователь уже знал из показаний родителей Ватутиной, что та занималась в театре-студии «Жест». Адрес театра у него тоже был. Но он рассчитывал опросить всех актеров оптом, на репетиции, если удастся. Вызывать их сюда по одиночке… Наташа была исключением. Вчера оперативник передал ему координаты этой девушки и пояснил, что та вроде что-то знает о связях убитой. Будто этот факт сообщил опознавший тело журналист. То, что дознание, в сущности, началось еще до его участия, следователя не удивило. Беда была в другом – все эти факты, наводки, свидетели, которых ему тычут в руки прямо над трупом, часто оказываются пустыми номерами. Об этом журналисте ему также рассказывала мать погибшей. С ее слов он понял, что этот тип собственными силами искал Ольгу, параллельно с милицией. Это его тоже не очень обрадовало. Такие вечно суются под руку, а когда их не слушают – пишут донос начальству. А то и хуже – статейку в газету. Дескать, оперативники плохо работают, надо их поучить…

– А что же ваша руководительница – с такой ногой вас на сцену выпихнет? – Следователь рассматривал девушку. Держится скромно, вроде бы напугана, но не очень. Личико средней привлекательности. Ему как-то не верилось, что это – актриса. Скорее похожа на старшеклассницу или студентку. Этак из педагогического, что ли…

– Я сама обещала, что буду играть обязательно, – пояснила Наташа. – Меня некому заменить. Да я и не хочу, чтобы меня заменяли! Понимаете, роль у меня не главная, но очень важная… Я столько работала, и что же теперь – на пятом спектакле сломаюсь?!

Он налил себе и ей растворимого кофе. В ящике стола нашлась разорванная упаковка анальгина. Несколько таблеток уцелели, и он предложил их девушке:

– Примите. Что-то я не представляю, как вы будете играть. И так еле ходите.

Девушка смолчала. Она пила кофе без особой охоты – явно не решилась отказаться. Таблетку принимать не стала. Следователь поинтересовался, во сколько спектакль? В шесть. Ну, времени у них достаточно. И он предложил ей рассказать о своей подружке, Ольге Ватутиной.

Девушка не стала ходить вокруг да около, расписывая, как они познакомились, как дружили, как и почему разошлись. Она сразу взяла быка за рога и поведала о своей встрече с Ольгой десятого мая.

– Этот журналист, Михаил, сказал, что это очень важные показания, – добавила она.

«Опять журналист, – без особой досады подумал следователь. – Он не дурак, конечно. Но мог бы и не соваться». Он попросил подробнее описать машину, но девушка оказалась совершенно беспомощна в этом вопросе. Не могла понять, что такое бампер, с трудом сообразила, где кузов, а где крыло.

– Давайте тогда смотреть картинки, – со вздохом предложил Валентин Павлович. – Не вижу другого выхода. Сейчас пойдем посмотрим на компьютере модели иномарок… Э, да как же вы с ногой-то? Это на другом этаже, без лифта…

Однако Наташа, сжав зубы, отправилась опознавать модель машины на другой этаж. Следователь от души ей сочувствовал, а про себя восторгался: «Ну, я бы понял такую покладистость, будь она подследственной! Им деться некуда. А то простой свидетель, и вот – прискакала по первому зову на одной ноге. Все бы такие были».

Минут через сорок Наташа остановила свой выбор на «Опель – Кадете».

– Правда, тот был темно-синий, а этот на картинке – серый, – уточнила она.

– А декор салона? Не заметили? – поинтересовался следователь, отправляясь с девушкой в обратный путь. На ней лица не было от боли, и она тяжело опиралась на его руку. На этот раз Наташа не отвергла его помощь, – видно, ей стало не до церемоний.

– Нет, – пробормотала она. – Я взглянула и тут же отвела глаза… Темная обивка, кажется. Ой!

Подписав Наташе пропуск, следователь лично проводил девушку до крыльца. Увидел, как навстречу ей двинулась весьма колоритная личность – жирная карлица, в придачу горбатая. Когда карлица увезла Наташу, Валентин Павлович только головой покрутил: «Садистка! Девчонка еле по стенке ползает, а она ее на сцену… С этой надо подробней пообщаться».

Но общаться в тот день ему пришлось с другим, не менее колоритным персонажем – родным отцом Ватутиной. Ему звонили этим утром – вчера решили не сообщать такую новость на ночь глядя. Его адрес и телефон узнали от бывшей жены Ватутина. При этом Алла предупредила следователя – ее бывший муж попивает и в вечернее время может просто не понять, о чем идет речь. Его лучше доставать с утра. Однако к телефону Ватутина не позвали – сообщили, что он на работе.

Поехали на дом к Ватутину, благо он жил в том же Измайлово, неподалеку от РУВД. Номера квартиры в записке с адресом не значилось, следователь обратил на это внимание в последний момент. Не удивился – женщина была в растерзанных чувствах, могла забыть. Однако никакой квартиры у Ватутина и не оказалось. Здание, к которому подъехала машина, украшала черная табличка с надписью: «Общежитие». А телефон, который сообщила Алла, оказался телефоном вахты.

– Ватутин Степан Арсеньевич у вас проживает? – Следователь показал удостоверение вахтеру в пятнистой форме. Тот расплылся в злорадной и вместе с тем фамильярной улыбке:

– Так вы за ним? Что это он натворил, не секрет?

Оказалось – Ватутин живет здесь в комнате на первом этаже и числится среди обслуживающего персонала. Официально имеет профессию токаря, однако чаще возится с сантехникой – здание было выстроено в тридцатые годы, а трубы меняли в начале шестидесятых. Следователь отправился на поиски Ватутина – вахтер так поусердствовал, что даже выдал ему запасной ключ от комнаты токаря – сантехника:

– Либо он там валяется, либо где-то в подвале сидит. А может, ушел. Черт его знает! Вы его подовдите, сам явится.

Следователь прошел по длинному темному коридору. Его обогнал пухлый чернявый ребенок на трехколесном велосипеде. Велосипед на ходу неимоверно визжал и скрипел, так что скулы сводило. На кухне что-то шипело и шкворчало, запах был тошнотворный. Над сковородой суетилась миниатюрная вьетнамка в розовой маечке и блестящих лосинах. «Почему если кривоногая – то обязательно в лосинах? – меланхолично подумал следователь. – А местечко-то душистое. Аж голова кругом идет! Селедку она жарит, что ли?! Сплошной Вьетнам. Немудрено, что Ватутин спился, у этих всегда водка в продаже». Коридор упирался в заколоченную дверь – запасной выход, как значилось на треснувшей черной табличке. Комната Ватутина располагалась рядом с этой дверью.

Следователь постучал. От каждого стука хлипкая фанерная дверь содрогалась, будто ее выбивали. А выбивали ее, как видно, не раз. В конце концов, следователь заметил клочок бумаги, торчащий из замочной скважины. Развернул и прочел сообщение с ужасающими ошибками: «Преду в шесть». Время подходило к шести, но он мало надеялся на точность Ватутина. Отпер дверь, причем долго пришлось ловить бородкой ключа вихляющийся замок – тот заваливался то вправо, то влево.

Комната выглядела примерно так, как он и ожидал. «Алкогольный стиль» был выдержан до мелочей. Немытые лет пять окна. С внешней стороны – решетки. Ненужная роскошь – красть было нечего. Две кровати, одна без белья, другая с каким-то подобием одеяла. Стол – ничем, кроме мусора, не покрытая плита ДСП на четырех стальных ногах. Стенной шкаф без дверей, вместо них – веселенькая занавеска на веревочке. Он отодвинул занавеску, и ему чуть не стало дурно. Видимо, на одной из полок когда-то закончила свои дни селедка и труп никто до сих пор не прибрал. Пара стаканов, огромная черная сковорода, погнутые вилки, пожелтевшие от древности кеды, синяя рубашка, аккуратно сложенный пиджак, мочалка, воткнутая в банку с мыльной водой. Все вперемешку, общая стоимость имущества – рублей пять. Из остальных вещей в комнате фигурировали только окурки.

Он прошелся по комнате, отметил фотографию Ольги – без рамочки, пришпиленную булавкой к обоям. Снимок недавний, цветной, любительский. Ольга улыбалась, довольно натянуто, накинув на плечи какое-то диковинное красное одеяние. «Все-таки они общались». – Следователь остановился, разглядывая лицо девушки, но тут кто-то заскребся в дверь, и после недолгой борьбы с замком в комнате появился хозяин.

– А я тут в душевой был… – забормотал он. – Мне сказали – милиция?!

Балакирев подтвердил, что он и есть представитель закона. Представился, попросил разрешения взглянуть на документы. Ему предъявили потрепанный паспорт, и он удостоверился, что имеет дело с отцом Ольги. Это был тощий, изможденный человек с пронзительными, близко посаженными глазами. Он выглядел старше своих тридцати восьми – на вид скорее можно дать пятьдесят. Его огромные, темные руки свисали как неуклюжие клешни. Появление милиции его страшно встревожило, он выглядел пришибленным. Ему и в голову не пришло возмутиться, что в комнате хозяйничают в его отсутствие. У этого человека явно не осталось понятия собственности – слишком мало этой собственности у него было.

– Степан Арсеньевич, у меня к вам несколько вопросов. – Следователь вернул ему паспорт. – Да вы бы сели.

Это вежливое предложение напугало хозяина хуже прямой угрозы – тот даже отшатнулся:

– Да что случилось?! Я, кажется, ничего не сделал! И в субботу и вчера – был здесь, меня видели, все могут подтвердить… Я душ чиню уже неделю, мне некогда шляться! Вчера еще велик починил Махмудке. Выпил, лег спать. Ну и что? Пил у себя в комнате. Совсем уже… Кто милицию-то вызвал? Эта, наверное… Галина. Сама же пьет, уже все казенное белье пропила! Кастелянша с…ая!

– Да вы успокойтесь, никто не жаловался. Я по другому поводу пришел. Степан Арсеньевич, припомните-ка – вы дочку давно видели? – перебил его следователь. Тот заикнулся и умолк – такого вопроса явно не ожидал. Потом глубоко задумался. – Степан Арсеньевич, вы меня слышали?

– Да, сейчас. Видел, конечно… Только вот числа не вспомню… Между майскими праздниками и Днем Победы.

Следователь насторожился. Мать Ватутиной утверждала, что Ольга виделась с отцом два года назад – тот сам позвонил, очень просил о встрече, и дочь встречалась с отцом где-то в городе. Вернулась недовольная – тот пришел на свидание пьяный.

– Вы про какие праздники говорите? Про эти?

– Ну да. Про какие же? А что с ней? – забеспокоился отец. – Она же вернулась, так что же шум поднимать!

– А, так вы знаете, что дочка пропадала?

– Как не знать! Меня уж допрашивали.

– А где она была – знаете?

Ватутин отмахнулся:

– Ну, откуда… Взрослая уже. Наверное, парня завела. Она у меня красивая, вы видели? – И с гордостью показал на фотографию Ольги: – Вот! Она мне подарила. Вот как раз, когда сюда пришла.

– И больше вы не видели ее?

– Нет… Да что такое? – уже не на шутку встревожился Степан. – Вы только не впутывайте ее никуда, она хорошая девушка! Вы лучше мне скажите – если она что-то натворила – я сам ей хвост накручу! Отец все-таки! А этому чухонцу на нее плевать, я всегда Алке говорил!

Следователь решился:

– Степан Арсеньевич, я веду дело об убийстве вашей дочери. Убили ее вчера. Нашли в Измайловском парке. Мы пытались с вами связаться, но не вышло. Степан Арсеньевич! Вы понимаете, о чем я говорю?

Вопрос задавался не зря – виду хозяина комнаты был совершенно идиотский – нижняя губа отвисла, глаза сделались пустыми и мокрыми. Неожиданно он опустился на кровать и расплакался – сипло, сгорбившись, так что на худой спине под рубашкой обозначились все позвонки.

– Ой, я не могу! – как-то по-бабьи воскликнул он, поднимая мокрое искаженное лицо. – Олечка… Олечка… Родная… Дочечка моя…

Он долго не мог остановиться, да и не собирался делать усилие над собой. С ним случилась настоящая истерика. Следователь пытался воздействовать на него словом, принес ему воды с кухни. Ничего не помогало. В конце концов, вахтер, заметивший его в коридоре, дал дельный совет:

– А вы ему водки стакан налейте! Сразу захорошеет и разговорится!

– Вряд ли у него есть, – буркнул следователь. – А то бы уж выпил.

– А я ради такого случая найду. Эй, Люська! – Вахтер схватил за тощие плечи пробегавшую мимо вьетнамку. – Быстренько – чекушку! За счет фирмы!

Вьетнамка с ненавистью покосилась на него, однако вынесла из своей комнаты бутылку. Лекарство в самом деле произвело эффект. Степан Аркадьевич жадно выпил – без помощи стакана, просто содрав жестяную крышечку. Последние глотки делал уже будто через силу. Поставил полупустую бутылку на пол, закурил. Будто впервые увидел следователя:

– А… Чего вам?

– Помните, о чем мы говорили? – раздраженно спросил Балакирев. Он тоже закурил. – Вы должны нам помочь. Сами сказали – дочка была у вас в начале мая. Зачем она приходила? О чем вы говорили? Вспомнить-то можете?

Степан Арсеньевич жадно затянулся и аккуратно загасил окурок о подошву ботинка. Он действительно стал говорить отчетливей и чище. Пока Ватутин был трезв, казалось, что у него дефект речи.

– Зачем пришла? Денег просить! – выпалил он. – Подгадала к получке. Я регулярно зарплату получаю. У нас не задерживают.

– Зачем ей были нужны деньги?

– Ну, зачем? На что-то там… На туфли, что ли. – Он дернул щекой и достал из пачки еще одну папиросу. – Эта чухна разве даст девчонке на туфли?

– Вы про ее отчима говорите?

– Про него. Родной дочке – все что хотите! А моей – шиш!

– Это Ольга так сказала?

– А то бы я сам не понял! Я дал ей четыреста рублей. Больше уж никак не мог. Она сказала – отдаст, но я разве взял бы?! Никогда! Так и сказал – бери, это тебе подарок.

– Вы с ней о чем, кроме денег, говорили? – Следователь украдкой достал записную книжку и черкнул «400 руб. у отца на туфли. Туфли проверить». Тот этого не заметил. Глаза у него затуманились, он мял папиросу грубыми коричневыми пальцами. Молчал. Потом неожиданно всхлипнул, передернулся и закурил.

– Она посидела у меня… Недолго, правда. Жаловалась, что в институт трудно поступить без денег. Что в театре каком-то играет. Я еще хотел сходить посмотреть, потом подумал – ну его, не пойду… Только опозорю ее. Думаете, я не понимаю, что я ее позорю? Знаю! Такой папаша… Конечно, чухна куда как лучше. Тот непьющий, чистый такой… Как хряк-медалист. И такой же гордый. Я, мол, царь, вы все – говно! Фамилия у него знаете какая?

Следователь сказал, что знает. Он поинтересовался – не жаловалась ли Ольга на отчима. Может, были какие-то конфликты?

– Она не пожалуется, – нежно и слезливо произнес отец. – Она не такая… Была. А, черт!

Он допил то, что оставалось в бутылочке. Покосился на следователя:

– Погодите… Откуда у меня бутылка? Это я вашу пью, что ли? Ладно, я сейчас сбегаю, куплю…

Следователь усадил его на место:

– Потом купите. Все равно пить не буду, я на работе. Вы с дочерью часто виделись?

– Да нет… Совсем не виделись, – с прежней слезливой интонацией запричитал тот. – Ее против меня настроили. Алка и этот ее боров. Ну, конечно! Я ж по-немецки не умею… Куда мне!

В конце концов он довольно связно пояснил, что в начале мая дочка явилась к нему после двухлетнего перерыва. И кстати, просила ничего не рассказывать маме.

– Я и не стал бы. Что ж я буду своего ребенка закладывать!

– Ну а когда узнали, что дочь пропала, тоже не рассказывали?

– А какое это имеет отношение? – запутался он. – Она же не у меня пряталась. Да я и не переживал. Знал, что вернется.

– Почему же? Вот ее мать, например, переживала. Обратилась в милицию. И отчим переживал.

Ватутин взвился:

– Он-то? Хрен вам! – И тут же осекся, забормотал: – Господи, что же это… Родного ребенка убили… Я на похороны пойду! Пусть они что хотят говорят, а я пойду! Не имеют права запретить!

Он схватился за пустую бутылку и отдернул руку, будто обжегся.

– Я все-таки сбегаю, ларек тут рядом.

Следователь покачал головой:

– Так уж это необходимо? Лучше бы мне помогли, подумали. Вспомнили, о чем вам дочка рассказывала.

Тот мучился, ерзал на продавленном матраце, сжимая огромные темные кулаки. «Пустой номер, ничего он не вспомнит. – Следователь смотрел на этого человека без тени жалости. – Напьется, тут же забудет, что дочь умерла. Ну, подерется с кем-нибудь. Поплачет. Такому легче, чем трезвому. Лишний повод выпить».

– Ну а про своего парня Ольга рассказывала? – закинул удочку Балакирев. По личному опыту он знал – такие, взятые с потолка вопросы иногда мобилизуют память алкоголиков. Те зачастую не подозревают, что запомнили что-то, и без посторонней помощи им не справиться.

– Про парня? – глупо переспросил тот.

– Ну, у которого шикарная машина.

– Разве у него машина? – озадачился Степан Арсеньевич. – Не помню… Может, и есть машина. Она говорила, что торопится, что ей надо встретиться с каким-то другом. Потому и не стала долго сидеть.

Как ни бился Балакирев, больше ничего выудить не удалось. Он сунул блокнот в кейс и встал:

– Ладно, еще увидимся, я думаю. Если понадобитесь – пришлем повестку на вахту или позвоним… Кстати… Вы москвич?

– Мама из Загорска, а я москвич. – Хозяин тоже засобирался в путь. Он шарил по карманам, потом, опасливо взглянув на следователя, запустил руку под матрац. Извлек оттуда тщательно сложенную сторублевку.

– От себя же и прячу, – смущенно пояснил он. – Ну и от гостей. Тут всякие ходят.

– Что ж вы живете в общаге? – поинтересовался следователь, наблюдая, как Ватутин запирает свою капризную дверь. – Квартиру жена отняла при разводе?

– Ну, какое! – возмутился тот. – Алка хоть и стерва, но не настолько же… У меня после разъезда комната осталась. Хорошая комната.

– Пропили? – просто спросил следователь.

– Да как сказать… Вроде бы не пропил, а потерял. Прописал там одну бабу… Женился на ней. Надоело одному мыкаться. Да только какая она жена, так… Название одно! Не мог я с ней жить. Она меня не понимала. Нашел вот работу с жильем. Ничего… Живу. Меня тут временно прописали.

«Живешь, пока у тебя руки двигаются. – Следователь шел чуть позади Ватутина – тот шустро устремился к вахте, сжимая в кулаке деньги. – А когда совсем сопьешься – прямая тебе дорога в бомжи».

На вахте Балакирев немного задержался. Он спросил, фиксируют ли здесь гостей, которые приходят в общагу.

– А как же. – Вахтер с торжеством развернул журнал. – Обязательно. Данные паспорта, к кому пришел, сколько пробыл. После одиннадцати всех – вон. А то бы у нас тут пол-Вьетнама ночевало бесплатно.

– Поглядите, кто приходил к Ватутину где-то в первой декаде мая. Особенно гостей женского пола.

Вахтер ухмыльнулся и перелистнул несколько страниц:

– Женский пол к нему не ходит. Он уже не интересуется этим. Дружки бывают в основном. Хотя… Да, была тут девица какая-то. Интересная такая блондинка. Он говорил – дочь.

Ватутина Ольга Степановна посетила общежитие пятого мая, в половине седьмого вечера. Ушла через пятнадцать минут. И в самом деле, пробыла ровно столько времени, сколько нужно, чтобы занять денег. Следователь закрыл журнал.

Его помощник в это же время отрабатывал магазин «Коллекционные вина». Согласно показаниям Натальи Семеновой, именно возле этого магазина она видела Ольгу в синем «Опель-Кадете». Помощник опрашивал продавцов. Просил вспомнить клиента, у которого была такая машина. Показывал фотографию Ольги, картинку с моделью машины. Уточнял число – десятое мая. Время – семь часов вечера.

Одна из продавщиц – та, что продавала сигареты и сигары, припомнила, что вроде такая машина была. Ее-де привлекла громкая музыка с улицы. Музыка раздавалась из шикарной машины темного цвета. Черного или темно-синего – она сказать не может. Девушку в открытой дверце тоже не приметила.

– А водителя помните?

– На нем же не написано, водитель он или кто, – заметила девушка. – Может, зашел к нам… Откуда мне знать?

Неожиданно подошел охранник магазина:

– Слушайте, я тут вспомнил. После Дня Победы в магазине был один заметный мужик… Я на него обратил внимание – он еще баксы выронил возле кассы… Руку вынул из кармана, а деньги оттуда полетели. Сам подбирал, раскорячился над ними, нервничал. А на руке у него висел брелок с дистанционным управлением сигнализацией. Понятно, что от иномарки.

– От синего «Опеля»?

– Не знаю, не видел, на чем он уехал. Тут иномарок достаточно.

– Раньше его видели?

– Нет… Если и видел, то не часто. Постоянных клиентов запоминаю, я бы мог узнать.

– А этот как выглядел?

Охранник напрягся, вспоминая. Наконец ограничился весьма общим описанием: «Лет сорок пять, может, больше, хороший серый костюм, роста высокого, полный».

– Он когда на корточки присел, стал красный. Наверное, ремень в пузо впился.

Кассирша тоже вспомнила случай с рассыпанными долларами. Насчет мужчины, который уронил валюту, смогла сказать только одно – высокий, полный. Продавцы этого случая не припоминали, внешности покупателя – тоже. И даже охранник, который разглядел мужчину лучше всех, сказал, что не сумеет составить фоторобот.

Девушку, чью фотографию показывал помощник следователя, никто не опознал.

Рядом с магазином «Коллекционные вина» располагалась булочная. Рядом с кассой располагался киоск «Кодак-экспресс». Помощник показывал продавцам фотографию Ольги, спрашивал о машине. Неожиданно разговорилась женщина из «Кодака»:

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации