Текст книги "Запасной выход"

Машина, которая все это время стояла у противоположного дома, неожиданно осветилась изнутри. Я даже вздрогнула – никак не предполагала, что там кто-то есть. Затем дверца приоткрылась и оттуда высунулся мужчина, сидевший за рулем:

– Девушка, вас, может, подвезти?

Я сразу узнала этот голос и махнула водителю рукой:

– Иван?!

– Точно, – он продолжал рассматривать меня. – А мы что, знакомы? Или ты…

– Я Надя! – Я подбежала к нему и протянула руку. Он ее пожал и пригласил меня в машину, открыв дверцу рядом с собой.

Наконец-то мне удалось его увидеть! Честно говоря, мне думалось, что Иван должен выглядеть как-то иначе. Я уже привыкла, что у многих знакомых Жени волосы ниже плеч, все пальцы в массивных кольцах, одежда – почти всегда кожаная. Иван был коротко подстрижен, одет в толстый серый свитер, черные джинсы и ничем не выделялся. Внешность у него была не слишком запоминающаяся, зато голос… Я подумала, что он, наверное, неплохо поет.

Он тоже с интересом разглядывал меня, так что мы были квиты. Закончив осмотр, мы невольно за-смеялись.

– Я тебя как-то по-другому представляла, – призналась я.

– Да и я тебя тоже, – заметил Иван. – Думал, ты такая роковая женщина, под стать своему приятелю…

Я сразу перестала улыбаться. Такое я уже слышала. Кстати, один из аргументов моей мамы был именно таков. – Женя, дескать, слишком смазливый, чтобы стать хорошим мужем. Немужественная у него внешность, и я ему совсем не подхожу. Что и говорить, на меня, в отличие от Жени, на улице оглядывались редко. Но и уродиной я себя никогда не считала.

– В общем, ты лучше, чем я думал, – бесцеремонно заключил Иван.

– Спасибо, – сдержанно ответила я. – Знаешь… Я сейчас там была. Мне не удалось его отговорить. Он как обезумел! Так что прослушивание идет полным ходом.

– Я в курсе, – Иван повернул ключ в замке зажигания и взялся за руль. – Я тоже пытался объяснить твоему милому, что к чему, но он не желает слушать. Черт, и зачем я свел его с этими типами!

У меня дыхание перехватило:

– Так это ты?!

– Ну да, я, – признался он, не глядя на меня. Машина ехала вниз по переулку, и вдали уже показались фонари бульвара. – Кто же думал, что у него возникнут такие планы?! Я сейчас сидел в машине и казнился – как я вовремя его не разглядел? Мне казалось, парень просто любит музыку, а он рехнулся!

Час пик давно уже миновал, но движение все еще было довольно оживленное. Где-то впереди, видимо, возникла небольшая пробка, и Иван сбросил скорость. Теперь мы едва тащились. Он достал сигареты и протянул мне пачку. Я молча закурила, едва сознавая, что делаю, где нахожусь, куда еду. Значит, Иван познакомил его с этими типами… И все это происходило уже давно, ведь на концерт «Слэйд» Женя ходил в ноябре. А мне – ни слова. Ни намека. Да, он попросту подготовился хорошенько и сбежал, не желая ничего объяснять.

– Я пива купил, хочешь? – мрачно спросил Иван.

Я отказалась, с меня вполне хватило выпитого на презентации шампанского. Тогда он попросил меня открыть ему банку. Возвращая вскрытую банку, я спросила, не боится ли он пить за рулем.

– У меня слишком большой стаж, – ответил он, и я не поняла, что именно он имеет в виду – вождение или алкоголизм? Переспрашивать было неудобно, и я положилась на судьбу – разобьемся так разобьемся. И машина, в конце концов, не моя. Машина, кстати, была самая затрапезная – старые, изрядно потрепанные «Жигули». Иван явно не процветал, несмотря на все свои знакомства…

– Вы часто виделись после концерта? – спросила я, когда машина вырвалась из пробки и светофор открыл нам навстречу свой узкий зеленый зрачок.

– Несколько раз. – Он отхлебнул пива и сунул мне банку. – Подержи. Понимаешь, парень он занятный. Мне он понравился. Если бы цела была моя собственная группа, я бы его пригласил. Голос у него оригинальный… Нет, ты правда не в курсе, что он поет?

– Даже в пьяном виде никогда не пел, – заметила я. – А уж тогда стараются все подряд!

– Да нет, он пел как раз трезвый, – задумчиво ответил Иван. – Только мне-то нечего было ему предложить. Да и не стал бы я сбивать парня с пути. Продает он свои диски в магазине – и пусть радуется, что хватает на жизнь. По крайней мере он ничем при этом не рисковал. А моя группа… Смешно вспоминать, какие у меня были надежды. И сколько я денег в нее вложил? Все инструменты были куплены на мои деньги. Я продал квартиру, мне от деда осталась, в центре. Студию под Москвой оборудовал. Набрал классных ребят…

Он снова потянулся за пивом и отпил из банки, не обращая внимания на поравнявшийся с нами милицейский пост.

– Мы с ребятами год в студии сидели, готовили альбом… Записали кассетку, дали послушать кое-кому… Нужно было найти продюсера, и вроде бы нашелся один… – рассказывал парень. – А потом все рухнуло.

– Почему? – поинтересовалась я.

– Да он сел.

– То есть как?!

– Да очень просто. За какие-то махинации с валютой. А когда освободился – уехал за бугор, сейчас где-то в Голландии, тюльпаны выращивает. И флаг ему в руки!

Он опять отпил пива. Я отняла у него банку:

– Знаешь, я не хочу оказаться в больнице.

– Если тебе не суждено – не окажешься, – успокоил меня Иван и допил все, что еще оставалось в банке. Видимо, пиво его подбодрило и теперь он заговорил быстрее: – Номинально-то группа все еще существует, мы не объявляли о распаде… Но вот деньги кончились, а без них ничего не сделаешь. И вообще, таких идиотов, какими мы были, уже почти нет. Ни-кто не вкладывает своих денег, ну разве чтобы гитарку купить. Ищут продюсера, спонсора. Это лотерея, понимаешь? Я в нее проиграл, и мои ребята тоже. А твой парень хочет выиграть. А что у него есть, кроме голоса?

Иван на секунду замолчал, вытаскивая из пачки новую сигарету.

– Ну еще внешностью его Бог не обидел, – чиркнув зажигалкой, уже спокойнее продолжал он. – На сцене это тоже важно. Но без денег он марионетка, неужели Женя воображает, что от него будет что-то зависеть?!

– Он уверен, что все получится, – нерешительно сказала я. Не то чтобы Жене удалось в чем-то меня убедить… Но сейчас, послушав Ивана, я вспомнила компанию, которая была с Женей в студии. – Мне показалось, что это люди довольно серьезные и они им заинтересовались…

Он выругался:

– Сволочи они серьезные, вот кто! И если Женя воображает, что они предоставят ему какой-то реальный шанс…

Иван не договорил. Я ждала продолжения, но сообразив, что его не будет, взглянула на часы. Начало десятого… Он заметил этот жест, хотя, казалось, смотрел только на дорогу.

– Тебе куда? – спросил он.

– Домой. – Я назвала адрес и тут же поправилась:

– Но ты просто высади меня у метро, а дальше я сама доберусь.

– Ладно, довезу, – проворчал Иван и неожиданно спросил: – Слушай, ты не обиделась?

– За что это?

– Ну хотя бы за своего парня. Я столько наговорил…

Я покачала головой:

– Ничуть. Я как-то все меньше ощущаю, что он мой. Такое впечатление, что я ему больше не нужна. Знаешь, если бы он познакомил меня с тобой, всего этого могло не случиться. Я бы вовремя сообразила, к чему идет дело.

Иван вопросительно взглянул на меня, и я пояснила:

– Мне-то хорошо известно, что Женя всегда мечтал о музыкальной карьере. Да что там, мечтал… Он этим жил – правда, только в воображении… Могу себе представить, как он загорелся, когда ты стал рассказывать ему про свою группу!

– Точно, – согласился Иван. – Хотя я ему рассказывал как раз о трудностях… Ни до денег, ни до славы у нас просто не дошло. Все закончилось куда раньше. Я еще и в долги залез.

– А как он познакомился с этими людьми? Ну с теми, кто сейчас в студии?

Иван рассказал, что Женя как-то подверг его настоящему допросу, выясняя, к кому сейчас можно обратиться, чтобы получить поддержку в создании новой группы. Иван описал ему ситуацию и упомянул, что лично знаком с одним таким человеком.

– Он попросил его телефон, – Иван повернулся ко мне, почти не глядя на дорогу. Теперь на проезжей части стало совсем свободно. – Я дал, почему не дать? Еще и посмеялся, потому что не понимал, зачем ему это нужно… Помнишь, я тебе рассказал про вечеринку, на которой мы виделись в последний раз? Он, оказывается, пришел за советом. Мы это с ним только что выяснили. Но у меня просто не было времени с ним поговорить. Если бы я понял, в чем дело…

Он вздохнул:

– Короче, твой Женя решил обойтись без советов. Жить своим умом. Ум, это, конечно, неплохо… Да только бывают ситуации, когда никакой ум не спасет. Самое плохое во всем этом… – Иван вдруг замолчал, и я с тревогой спросила:

– Что? Договаривай, ради бога!

– Понимаешь… – медленно произнес он. – До меня никак не доходит – почему эти господа все-таки обратили на него внимание? Не из-за денег. Это я тоже сейчас выяснил. Вывел его в коридор и как следует с ним поговорил. Так вот – денег он не вкладывал.

Я выдохнула:

– Ну и прекрасно! Значит, он ничем не рискует!

Иван скривил губы:

– Он-то, может, не рискует, зато они… Уже это прослушивание означает, что они начали тратить на парня деньги. Свои деньги, ты понимаешь? Я-то думал, они просто решили обобрать дурачка, вытянуть из него все, что он припас на черный день. А он пришел к ним с пустыми карманами, и, как видишь процесс все-таки пошел. А почему?

Я не могла ответить ему на этот вопрос. Мне даже не казалось, что вопрос такой уж важный. Самое главное я уже узнала – Женя своих денег не вкладывал. Точнее – чужих денег, потому что своих у него не было. У меня камень с души свалился – по крайней мере, от самого страшного он был застрахован! У меня даже появилась крамольная мысль – а вдруг Женя был прав, когда предположил, что Иван завидует его успешному началу? Ведь самому ему не повезло… Мало ли почему могли обратить внимание на такого парня, как Женя! Тем более я никогда не слышала его голоса. Настоящего голоса – я вовсе не считаю пением то мурлыканье, которое часто слышала на кухне или в душе. Он любил что-то напевать, будто про себя, и одно я могла сказать точно – Женя не фальшивил, слух у него был. А если еще интересный голос… И потом, внешность…

Я вдруг представила себе невероятное – он все-таки добьется успеха. И я в таком случае увижу его на сцене – в окружении новой группы, среди света прожекторов, дыма, бог знает еще чего! Я вообразила, как он будет там выглядеть, и заранее почувствовала ревность – ревность ко всем поклонницам, которые у него обязательно появятся. Еще бы! Одно дело, когда такой парень стоит за прилавком и торгует пластинками, и совсем другое – когда он же, затянутый в блестящую кожу, накрашенный, причесанный, разжигает публику на сцене… Нет, все-таки это было слишком невероятно!

– Рок-н-ролл мертв, а я еще нет, – вдруг произнес Иван, возвращая меня в реальность.

– Что?

– Я говорю, что рок сдох. По крайней мере, в наше время и в нашей стране. Ты видишь, что происходит? Экран забит попсой. Сцены – тоже. Если не попса – то рэп или альтернатива. Классический рок мертв, а ему почему-то подбирают группу. И я не понимаю почему! Может, ты ответишь?

Я сказала, что если он не знает, то где уж мне догадаться. И нерешительно добавила:

– А может случиться такое… Ну если только предположить… Что он им в самом деле понравился? Ну разве так не бывает? То есть разве это не должно быть именно так?

Иван коротко и невесело рассмеялся:

– Не здесь и не сейчас, Надя! Двадцать, тридцать лет назад, в Америке, в Европе – пожалуйста! Ты наивна, я понимаю. А вот он – просто сумасшедший!

Я не стала возражать, хотя, надо сознаться, совсем так не думала. Конечно, Иван говорил убедительно. Но ведь он – лицо пристрастное. Неудачник, как это ни грустно. И чужое везение воспринимает как пощечину. Должен воспринимать, хотя бы подсознательно.

Иван довез меня до самого подъезда, хотя я несколько раз просила, чтобы он не утруждался и ехал домой. Парень только отмахивался. Уже на подъезде к дому я выяснила, что в тот день, когда мы с Женей были приглашены к нему на дачу, то есть в студию, неожиданно выяснилось, что туда должен был приехать представитель продюсера. Того самого, с которым сейчас встретился Женя. Утром, когда позвонил Женя, Иван предложил их познакомить, и вот тогда-то Женя неожиданно свернул разговор и сказал, что приехать не сможет. Точнее, мы не сможем – он отказался и от моего имени.

– Странно. – Я взяла из пачки последнюю сигарету и медлила уходить, хотя машина уже стояла возле моего подъезда. – Если он хотел встретиться с продюсером, логичнее было поехать.

– Может, не желал говорить при тебе или при мне. – Иван смял и выбросил в окно пустую пачку. – Кто его поймет… Слушай, а он вообще нормальный? Ты говорила про какую-то двойную жизнь…

– Ну что ты, это обычная шизофрения, – засмеялась я. – Как у всех у нас. Ладно, спасибо, что довез. Я бы тебя позвала на чай, да только, кажется, ничего к нему нет…

Я видела, что он заколебался, и испугалась – как бы Иван в самом деле не принял мое приглашение. А я-то позвала его только из вежливости… Но он все-таки отказался, сославшись на то, что ему еще нужно куда-то заехать. Видимо, он привык к простым нравам, потому что на прощание звонко чмокнул меня в щеку. И уехал, оставив меня у подъезда – с наполовину докуренной сигаретой, горящей щекой и полным хаосом в голове.

А между вторым и третьим этажами на лестничной площадке стояла злая как черт Шурочка и наблюдала из окна все это безобразие. Что она все видела, я поняла из первых же ее слов.

– Это кто такой был? – Она даже не дала мне подняться на последнюю ступеньку. Весь подоконник был усыпан окурками ее сигарет, и я поняла, что она стоит здесь уже давно.

– Знакомый Жени, – ответила я, доставая из сумки ключи. – Зайдешь?

Она стала подниматься вслед за мной, продолжая возмущаться на ходу:

– Где вы шляетесь, я уже почти час тут стою! Звонила вам, звонила, никто трубку не берет! Будто вымерли! Мама сказала, чтобы я к вам съездила.

– И очень хорошо, что приехала. – Я открывала дверь, с трудом попадая ключом в замочную скважину. Меня уже ноги не держали, и смертельно хотелось пить. – Сейчас поставлю чайник.

– А Женя где? – допытывалась Шурочка. – Он что – не с тобой приехал?

Я не ответила ей. Мне нужно было выиграть хотя бы несколько минут, чтобы все обдумать. Быстро раздевшись, я заперлась в ванной и крикнула Шурочке, чтобы она поставила чайник. Пустив в раковину воду, я посмотрела в зеркало. Да, Шурочка конечно, заметила, что я плакала, хотя пока ничего мне не сказала. У меня после слез опухают веки, и раньше чем через несколько часов, краснота не проходит.

Я умылась прохладной водой, причесалась. Нельзя было прятаться бесконечно, нужно выйти. И что-то соврать. Потому что Женя меня просил… Еще час назад я вовсе не собиралась выполнять его просьбу и участвовать в обмане. В конце концов, это его мать, его сестра, и раз он так поступил со мной, то какое мне дело до их переживаний… Но теперь что-то изменилось. Может быть, я подпала под гипноз его уверенности – ведь он так уверенно говорил, что добьется успеха! А может быть, меня задело то видение, в машине. И мне подумалось, что испортить дело я всегда успею. А вот если я ему немного помогу… Не может быть, чтобы он этого не оценил. И ведь он сказал мне, что ему ни с кем не будет так хорошо… Хотя я и неправильно угадала песню.

Я вытерла лицо грубым полотенцем так, что кожа покраснела. Если Шурочка спросит, плакала я или нет, скажу, что просто устала. Что ей показалось. Что Женя…

– Женя сегодня задержался на работе, – самым беззаботным тоном заявила я, выходя на кухню.

Шурочка уже заваривала чай, отчаянно гремя посудой. Она все делала впопыхах, будто куда-то опаздывала. Чашки у нее бились ежедневно.

– Да ты с ума сошла, – нервно ответила Шурочка. – Кстати, где у тебя полотенце? Какая работа в такое время?!

– Им снова завезли новую партию дисков, нужно их маркировать. Полотенце прямо у тебя перед глазами.

Шурочка недоверчиво посмотрела на меня – видимо, я ее не слишком убедила.

– А ты откуда приехала?

– Оттуда же. Из магазина. Его знакомый предложил подвезти, ну я и согласилась.

Я сама налила себе чаю – если ждать, пока это сделает Шурочка, можно умереть от жажды. Села к столу, блаженно вытянула ноги. Чувствовала я себя не так уж плохо – может, вошла в образ. Ведь мне нужно было изобразить спокойствие и благополучие.

– А почему он тебя поцеловал? – осторожно спросила Шурочка.

Значит, она и это разглядела! Я поставила чашку:

– А почему бы и нет? Это был дружеский поцелуй, в щеку. И я давно его знаю.

– Слушай, у вас с Женей все в порядке? – так же осторожно поинтересовалась она. – У меня такое чувство, что вы как-то…

– Все великолепно, – уверенно ответила я. – Все как всегда. Ты что – не привыкла к тому, что у нас все хорошо?

– Не знаю… – протянула Шурочка. – Мне кажется, что вы не так давно вместе… Вы не поссорились? Правда, все хорошо?

Она успокоилась и начала наливать себе чай. Однако тут же оставила полупустую чашку, принялась шарить на полках. Нашла какую-то завалявшуюся карамельку и быстро, как белка, разгрызла ее пополам. Половинку съела, другую уронила на пол. И все она делала так – импульсивно, неаккуратно, ни дать ни взять – какой-то суетливый зверек с очень острыми зубами. Этим она была очень непохожа на брата, хотя внешнее сходство было поразительное. Только у Шурочки эта яркая, слегка манекенная красота была на своем месте – хорошенькой девушке, в общем, полагается так выглядеть.

– Слушай, – обратилась она ко мне, когда устала разжевывать засохшую карамель. При этом Шурочка, как обычно, округлила глаза, будто собиралась сообщить нечто сенсационное. – Я на Новый год точно дома не останусь. Так вы идете к маме или нет?

– Ну, до Нового года еще далеко, – вяло возразила я. Мне все больше хотелось спать.

– Как далеко? О чем вы думаете?! Два дня осталось! Вы хотя бы елку купили?

– Успеем, – отмахнулась я.

– Нет, я вас не понимаю! – возмущалась Шурочка. – Ну ладно бы еще обычный Новый год, а то ведь новое тысячелетие наступает!

Я хотела возразить, но не стала этого делать. У Жени уже был крупный разговор с сестренкой на тему надвигающегося тысячелетия, и ему не удалось ее переубедить. Его мать в этом вопросе держалась нейтралитета. Ей, как она сама заявила, было все равно, что там наступает, жизнь от этого все равно краше не сделается.

– У меня уже вся ночь по минутам расписана, – увлеченно заговорила она. – Это будет нечто, хотя, конечно, хотелось бы поехать куда-нибудь за границу… Ну так что? Могу я сказать маме, что вы придете?

Я в сердцах ответила, что пока не знаю. Что, может быть, и придем. Во всяком случае, сперва мне надо каким-то образом встретиться с Женей и уточнить, что он собирается делать на Новый… Я не закончила фразу. Увидев изумленные Шурочкины глаза, я прикусила язык и поняла, что проговорилась.

ГЛАВА 4

Вода бежала в ванну, и пена поднималась все выше. Я слегка повернула кран, уменьшая напор. Лучше, чтобы вода набиралась медленнее. Тогда я проведу в ванной больше времени… Может быть, Шурочке надоест ждать и она уйдет.

А пока она сидела в комнате и ждала, когда вернется Женя. Мне кое-как удалось замять свою неосторожную реплику, но окончательно успокоить Шурочку не удалось. Она почуяла неладное и заявила, что предпочитает дождаться брата. Что я могла ей возразить? Выбросить ее на лестницу, сказать, чтобы зашла завтра? Тем более Шурочка сразу позвонила маме и сказала, что задержится. Та ее полностью одобрила и попросила передать мне трубку.

– Наденька, что же он так задерживается на работе? – спросила она меня. – Ведь уже двенадцатый час! Когда вернется, пусть проводит Шуру до метро… А если вам не трудно, оставьте ее ночевать, ладно?

Я не смогла сказать «нет». Тем более у нас была раскладушка для засидевшихся гостей, и его мама прекрасно об этом знала. Раскладушка была ее собственная. Пожелав своей «свекрови» спокойной ночи, я отдала трубку Шурочке и заперлась в ванной. Меня немного утешало одно – Шурочка вряд ли знала телефон музыкального магазина. А то ведь могла позвонить туда, чтобы спросить, намерен ли братец ехать домой. Конечно, трубку в это время никто не возьмет, и это сразу наведет ее на мысль, что Женя вот-вот приедет. Она не уйдет. Как же ее выставить?!

Я лежала в ванне, по самый подбородок утонув в пене, когда Шурочка принялась стучать в дверь. Пришлось вынырнуть.

– Что такое? – крикнула я, надеясь про себя, что Шурочка хочет сообщить, что едет домой. Но дело было в другом – оказывается, меня просили к телефону.

– Пусть перезвонят, – сказала я.

– Это мужчина, – страшным голосом ответила Шурочка. – Он не представился, что я ему скажу? Просил срочно тебя позвать. Да открой ты дверь, я тебе суну телефон.

Я отодвинула задвижку и в щели увидела укоризненные глаза Шурочки и ее руку с трубкой. Мне звонил Митя. Я ушам своим не поверила и едва не спросила, как же ему бабушка разрешила занимать аппарат в такое позднее время, но вовремя опомнилась.

– Нормально доехала? – каким-то неестественным голосом спросил Митя.

– Прекрасно. Спасибо, что позвонил, только понимаешь… Я в ванне.

Он ответил что-то вроде «а-а, понятно», но не извинился и трубку не положил. Я стала замерзать и снова по горло опустилась в остывающую воду. Попутно я соображала, какой отчет получит мама от Шурочки. Та наверняка скажет, что я спуталась с каким-то мужиком, имеющим собственную машину… После этого от меня потребуют ответить, куда я дела их сына и брата… Митя наконец подал голос:

– Слушай, а Женя не с тобой?

– Нет, все по-прежнему. А почему ты думаешь, что он вернулся?

Парень откашлялся и сослался на собачий холод. Оказывается, он звонил из автомата рядом с домом. Я удивилась:

– А что ты в такое время делаешь на улице?

– Меня твой Женя вызвал, – мрачно ответил тот. – Позвонил бабке и сказал, что с работы. А то бы я и трубку не взял.

И я выслушала диковатую историю. Оказывается, Женя потребовал объяснений. По какому это праву Митя отстаивал мои интересы в магазине и куда это мы потом вдвоем уехали? Я едва не расхохоталась, настолько невероятно все это прозвучало.

– В самом деле он ревнует? – спросила я. Наверное, громче, чем нужно, и Шурочка меня слышала… Но теперь мне не было до нее дела.

– Похоже на то, – безрадостно ответил Митя. – Во всяком случе, он мне только что заявил, чтобы я от тебя отстал. Он, видите ли, не потерпит, чтобы кто-то водил его девушку по разным кабакам и накачивал шампанским.

– Ты объяснил, что это была всего лишь работа? – перебила я его. – И что мы расстались сразу после презентации?

– Ну еще бы! Пришлось объяснять! Хотя разве я обязан давать ему отчет, как провожу вечер?! – рявкнул парень. – И вообще, определитесь уже – вы расстаетесь или нет? Я не собираюсь служить вам козлом отпущения. Если ты хотела, чтобы он поревновал…

Митя в самом деле злился, и мне нелегко было добиться от него толкового рассказа. В конце концов я все-таки выяснила, что их встреча произошла буквально минут двадцать назад, на автобусной остановке рядом с Митиным домом. Женя, оказывается, появился с шиком – на той самой иномарке, в которой Митя его как-то видел, да еще с приятелями. Правда, приятели из машины не выходили, Женя вел воспитательную беседу с глазу на глаз, отведя Митю за кисок «Роспечати».

«Значит, он позвонил Мите сразу после прослушивания, – сообразила я. – Интересно узнать, чем оно закончилось?» Хотя мне было куда важнее знать, куда после этого отправился Женя. И почему бы ему не дать мне хотя бы телефон, раз уж он так тщательно скрывает свой новый адрес?

Я извинилась перед Митей, наверное, раз десять. За все – и за причиненные неудобства, за Женину грубость. Я извинялась, а мне хотелось смеяться. Теперь я была почти спокойна за себя. Может быть, ревность не обязательно предполагает любовь… Но все-таки часто ей сопутствует!

Когда я накинула халат и вышла из ванной, Шурочка указала мне на часы:

– Почти двенадцать. Где он пропадает?! Только не говори, что на работе! Такого в жизни не бывало, магазин давно закрыт!

– Ну, видимо, он задерживается, – невозмутимо ответила я. – Он ведь обычный продавец, что ему скажут, то и делает. Ты-то нигде не работаешь, никому не подчиняешься. Тебе не понять.

Волосы в ванне слегка намокли. Я достала фен и хотела его включить, но Шурочка встала между мной и зеркалом:

– Слушай, мне ты можешь сказать все. Вы разбежались, верно?

– Ну что ты выдумала?

– Только, пожалуйста, не считай меня дурочкой, – резко ответила она. – Может, в его делах на работе я не все понимаю, ты права, но что касается мужчин… Тут опыта у меня побольше, чем у тебя. Один мужик тебя домой подвозит, другой тебе в такое время звонит, а Жени нигде нет.

– Ты мне дашь в зеркало посмотреться? – осведомилась я.

– Потом посмотришься. Дай номер, я позвоню ему на работу.

– У меня нет этого номера, – ответила я, дерзко глядя ей в глаза. – А ты если в чем-то сомневаешься, поезжай завтра в магазин и сама поговори с братом. Послушай, что он тебе скажет.

– И поеду!

– И поезжай, если тебе делать нечего! А я весь день пахала и теперь ложусь спать.

Не обращая больше на нее внимания, я включила фен и принялась обрабатывать волосы щеткой. Волосы у меня вьются от природы, и если их вовремя не просушить, выпрямив щеткой, я становлюсь похожей на Мальвину. С той разницей, что я рыжая.

Шурочка открыла рот и что-то сказала, но я не расслышала – фен заглушал ее голос. Потом она отошла от зеркала, и я, глядясь в него, увидела, что Шурочка берет свою сумку и выходит в коридор. Когда я нажала кнопку и выключила фен, в тишине раздался грохот захлопнувшейся двери.

Что ж, мы поссорились впервые за два года нашего знакомства. Честно говоря, давно было пора. Разве я когда-нибудь пыталась диктовать ей, как жить? А она только этим и занималась, внушая мне, что мне нужно сменить работу, цвет и длину волос, пудру, которой я пользуюсь, стиль одежды… Я все это выслушивала с улыбкой, хотя согласитесь, кому это приятно?! Тем более, подозреваю, что все эти советы давались не от чистого сердца. Она просто ревновала ко мне любимого брата и недоумевала – что он во мне нашел? Я взорвалась только один раз, когда Шурочка, от нечего делать зайдя к нам в гости, сообщила, что среди ее поклонников появился некий известный в Москве пластический хирург. Он, оказывается, может незадорого превратить мой вздернутый нос в идеальный – прямой. Говорилось это таким тоном, как будто она самоотверженно спасала меня от страшного несчастья.

Я тогда ответила, что своим носом совершенно довольна. Так же, как и карим цветом своих глаз – она пыталась заодно навязать мне какие-то цветные линзы. А также не собираюсь менять ни свой рост, ни вес, ни объем груди. И сказала, что если Шурочке так неприятен мой внешний вид, она может заходить к нам пореже. Но до ссоры тогда не дошло – вмешался Женя, который назвал сестрицу свихнувшейся курицей. Так что дальше они уже ссорились между собой, а я пошла на кухню готовить ужин. Теперь же нас некому было разнять.

Я улеглась в постель и погасила свет. Завтра с утра нужно будет прослушать сделанные на презентации записи и заодно переписать с кассеты адрес студии. Это был единственный адрес, по которому можно было найти Женю. Но у меня появилась твердая надежда, что он не станет слишком долго от меня скрываться. Уж если нашел время вразумить моего назадачливого кавалера… Странно только, что Женя ничего мне не высказал, когда я явилась в студию. Но возможно, ему не хотелось, чтобы я знала, как он меня ревнует. С этой приятной мыслью я на удивление быстро уснула.

* * *

За последние дни я так намучилась, что теперь блаженно проспала до полудня. И спала бы еще дольше, но меня разбудила громкая музыка у соседей. Видимо, там уже установилось новогоднее настроение. Пришлось встать, тем более пора было браться за работу.

Я позавтракала и прежде всего позвонила своей редакторше на радио. Поблагодарила ее за интересное задание, и мы договорились, что я завезу материал ближе к вечеру. Заодно напишу вступление. Конечно, читать в эфире его буду не я – на это есть диктор. Но редакторша так дружелюбно со мной разговаривала, что у меня появилась слабая надежда – а вдруг мне все-таки улыбнется удача и я стану штатным сотрудником? А там уж, если повезет, смогу и в эфир выходить! Это было моей заветной мечтой – именно эфир, а вовсе не беготня по разным мероприятиям с диктофоном в руке. А что здесь невероятного?! Не боги горшки обжигают, а голос у меня приятный – Женя, знаток голосов, как-то сделал мне комплимент. Это было еще в самое первое время нашего знакомства. Тогда он мне признался, что голос для него всегда значил намного больше, чем внешность человека. Как бы ни был человек хорош собой, общителен и обаятелен, если у него глухой или визгливый голос, Женя не сможет долго выносить его компанию. Я немного помечтала – если нам обоим повезет, я, может быть, буду вести какую-нибудь музыкальную передачу и ставить в эфире записи его новой группы…

А потом я посмеялась над собой и запретила себе думать об этом. Нужно было браться за работу, и я принялась прослушивать записанные накануне кассеты. Сразу же обнаружилось, что вчера я была не в форме и вела на презентации много никчемных бесед. Поэтому пришлось заняться сведением нужного материала на чистую кассету. Я возилась с этим почти час, когда зазвонил телефон.

Женский голос назвал мое имя и попросил меня к телефону. Я представилась.

– Я не узнала вас, – извинилась женщина. – Вы нам как-то звонили, я брала трубку. Я подруга Ивана, меня зовут Ксения. Скажите, пожалуйста…

Она сделала паузу, и я поняла, что женщина волнуется – в трубке ясно слышалось ее учащенное дыхание.

– Он, случайно, не у вас? – спросила она наконец.

– Ну что вы… – Мне стало жарко от волнения. – Мы с ним, правда, виделись вчера, и он подвез меня до дома. Только мы расстались у подъезда. Он сразу уехал.

– Я верю, верю, – откликнулась Ксения, и голос у нее был очень усталый. – Просто я знаю, что вчера он собирался с вами встретиться в студии, и вот подумала… А он не говорил, что еще куда-то поедет?

Я попыталась вспомнить, но так ничего и не припомнила, кроме того, что, расставаясь со мной у подъезда, Иван упомянул о каком-то деле. Я сказала об этом.

– Не знаю, может, я зря волнуюсь, – совсем уже тихо ответила она.

– А он не приезжал домой?

– Нет. Но не в этом дело. К такому я давно привыкла, – с горечью заметила Ксения. – Только он не позвонил, а это как-то странно… У нас уговор, что в таком случае звонить нужно обязательно…

Она вздохнула, еще раз извинилась за беспокойство. Я поняла, что Ксения собирается попрощаться, и остановила ее:

– Скажите, а он часто ездил за рулем… Ну, скажем так, в подпитии? Вчера он выпил банку пива, пока вез меня домой.