Текст книги "Вьюга в академии"

Глава 2

Лестат

Домашние штаны с идеально отглаженной белоснежной рубашкой с символом академии Сармшат на левом кармане, признаюсь, смотрелись по-идиотски. Впрочем, мне сейчас не нужна была нижняя половина моего, без сомнения, шикарного тела.

Рубашка, к счастью, не помялась с прошлого разговора с родителями. Она висела в шкафу исключительно для таких случаев. В повседневной жизни я терпеть не мог жмущие шею воротники и накрахмаленные рукава, которые мялись от любого неловкого движения.

В апартаментах на четвертом этаже, которые я занимал все годы обучения в академии, царил бардак. Впрочем, ничего нового. Вечеринка вчера удалась. Горы посуды, бутылки. Алкоголь пришлось заказывать из города – а это, на минуточку, четыре часа пути. Но оно того стоило. Великое счастье, что успели привезти до Армагеддона, который устроила эта, как ее э-э-э… Метель. Нет, не Метель. Вьюга.

На спинке кресла я обнаружил красные кружевные трусы, долго думал, но так и не смог припомнить, кому они принадлежали, поэтому просто выкинул в окно. Дворник найдет, порадуется.

Я механически переставлял вещи, складывал мятые стаканчики в самоликвидирующий мусорный мешок и под его задорное чавканье подбирался к левому углу комнаты. Единственному месту, которое не затронула разруха и которое разительно отличалось ото всей остальной комнаты. Тут царил идеальный порядок и каждая вещь была не случайна. Даже подставка для ручек с памятной гравировкой – подарок правителя на мое десятилетие. Ужасно тяжелая, безвкусная и нежно хранимая золотая фигня. Я ее еще на первом курсе намертво приклеил к столешнице, чтобы, не дай боги, не потерялась и никто не спер.

В этом углу даже цвет стен был другим. Нежно-персиковым. Мать считала, именно этот цвет успокаивает и действует благотворно. Отец с ней не спорил, ну а кто я такой, чтобы рушить семейный уклад? Хотят персиковые, похожие на безе стены? Да не вопрос, мне не жалко, к тому же это лишь малая часть моих апартаментов!

Дубовый стол, стул с высокой спинкой, чтобы она была точно видна при переговорах и заботливо повешенный портрет Людвига III – отца нынешнего императора и нашего общего предка. В золоченой раме, конечно же. Сам заказывал в известной багетной мастерской.

Из всей этой идиллической картины выбивался только я. Ни золотая рама за моей спиной, ни накрахмаленный воротник рубашки не могли отвлечь внимание от непослушных черных волос, которые, несмотря на кучу средства для укладки, торчали, как иголки дикобраза, от моих красных после бессонной ночи глаз и в целом от помятой физиономии.

Перед разговором с родителями я старался не думать. Вообще ни о чем, и уж тем более о самом разговоре. Иначе велик шанс просто перевернуть переговорное зеркало на подставке отражающей поверхностью вниз и сбежать. Проблема в том, что от себя, своей семьи и обязанностей не сбежишь.

Сейчас я даже боялся представить, что меня ждет, поэтому к разговору готовился очень тщательно и волновался.

Уселся за стол, проверил на месте ли блокнот, подаренный матушкой. Положил сверху на кожаный переплет золотое перо, презентованное отцом, и уставился на свою скорбную физиономию, отражающуюся в большом зеркале. Переговорник у меня был солидный. В нем отражались я сам и часть стены. Вот это, конечно, круто, престижно и прочее, но я бы с удовольствием поговорил с родными по карманному зеркальцу или вообще по старой металлической модели, которая транслировала только голос.

Я выдохнул и, пока не передумал, начертил на мутнеющей поверхности зеркала контур семейного герба, и еще пару символов, которые сообщат родителям, что на связи именно я.

– Лестат? – Отец был в кабинете, поэтому ответил сразу же. – Мы ждем тебя. Ты должен был приехать вчера вечером, но я вижу ты еще в академии. Надеюсь, не хочешь меня расстроить?

– Зря… – отозвался я и с досадой заткнулся. Не стоит дерзить. Я не в том положении.

– Что случилось?

– Неприятность, – признался я.

– Насколько серьезная?

– Из-за неконтролируемого выплеска силы, дурной погоды и еще кошмар знает каких неприятностей сошла лавина. На долину обрушился снегопад, и выехать из академии невозможно.

– Ты издеваешься надо мной? – сурово спросил отец.

– А похоже? – скрыть язвительность в голосе не вышло. В очередной раз.

– Когда это случилось?

– Ночью.

– Ты должен был выехать вчера! – разозлился отец.

– Но не выехал. Время еще было, а сегодня с утра не смог!

– Лестат, мне иногда кажется, тебя нам подкинули горные тролли. Ты не мой сын, иначе как объяснить, что все твои действия приводят к проблемам! Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Я не виноват. Знаешь ли, я не могу контролировать зимнюю стихию. Я немного по другой части!

– Даже магия у тебя бесполезная, – припечатал он.

– Ну, тут я тоже, прости, не виноват. У Николаса вон вообще магии нет.

– И иногда, мне кажется, это к лучшему, – заметил отец, а у меня в душе зашевелились старые обиды. Конечно, есть ужас, летящий на крыльях ночи, – Лестат, и отрада родительских глаз – Николас. Время идет, ничего не меняется. Я прямо так и видел у отца на лице вопрос: «И как же ты, скопище всех недостатков родни жены, умудрился родиться первым?»

– Я не смогу отсюда выбраться, если ты не поможешь. – Мне с трудом удавалось сохранить иллюзию спокойствия.

– И как тебе помочь? Я тебе уже помог. Лично просил, чтобы у тебя не было проблем с сессией, и ты все сдал к сроку. Я о дате помолвки сообщил тебе за полгода. Что ты еще от меня хочешь? Скажи, как можно опоздать на самое важное в твоей жизни мероприятие, когда ты знаешь о нем уже полгода?

– Вышли дракона, – попросил я, не отвечая на справедливые обвинения. Вряд ли аргумент «ну вот так вышло» папу успокоит.

– Чтобы он замерз в полете и тоже рухнул где-нибудь во дворе академии? – рыкнул родитель, и я заткнулся. – Нет уж. Даже если дракон долетит, то точно не сядет и не заберет тебя. Слишком холодно.

– Милый, что случилось? – За папиной спиной показалось озабоченное лицо мамы. Пришлось пересказывать случившееся еще раз. И чем дальше, тем больше разговор мне не нравился.

Мама молчала и почему-то смотрела мне за спину. Это заставляло нервничать. Очень хотелось обернуться, но я старался держать лицо.

– Лейс… а это что? – нервно произнесла она и побледнела. На ее красивом аристократическом лице, на котором не дрогнул ни единый мускул, когда мой младший брат Николас упал вниз головой с лестницы и мы думали, он отдал душу богам, сейчас читался священный ужас. Так много эмоций мне у нее видеть не доводилось. И это пугало, пожалуй, больше, чем папин грозный вид. Младший брат императора славился своим дурным нравом, а вот его жена всегда умела держать лицо и оставаться невозмутимой.

– Где? – удивленно отозвался я и завертелся, но сделал еще хуже. Так как отодвинулся в сторону и вещь, оскорбившая маму, стала хорошо видна. И как только я пропустил? Это был женский бюстик из тонкого кружева цвета шампань, который зацепился за украшение на спинке моего стула. Если бы кружево было не таким тонким, а цвет не сливался с золотой отделкой, я бы, конечно, заметил безобразие и убрал. Но так вышло, что этим утром мама оказалась внимательнее меня.

– Так, сын! – прогромыхал отец. Не знаю, его больше разозлила сама по себе деталь женского туалета на моем стуле или то, что первой ее заметила мама. – Это последняя капля!

– В смысле «последняя»? – осторожно уточнил я. Отца я успел изучить хорошо и понимал, когда его терпение на пределе. Сейчас реально шутки закончились. Такой тон ясно говорил, я не обойдусь обычным выговором.

– Ты не оправдал моих ожиданий. Впрочем, это не ново. Просто сейчас ты перешел грань, и мое терпение закончилось. Вместо того чтобы нестись на всех парах и развлекать невесту, которая ждет уже три дня, ты занимаешься духи знают чем и теперь говоришь, что вообще не явишься, наплевав на семью, государство и обязанности.

– Ну я-то что сделаю? – возмутился я. – Могу зеркало к окну поднести, и ты убедишься – пути из долины перекрыты. Нам жрать скоро нечего будет, как только запасы закончатся. Я не виноват, что оказался заперт в этой ж… мира, – ругательство я проглотил, но поджатые губы мамы говорили о том, что она все поняла и не одобряет.

Да родители всю мою жизнь не одобряли и терпели лишь потому, что я старший. В остальном идеалом был послушный и беспроблемный Николас. Вот он родителей никогда не позорил.

– Сейчас ты не сделаешь ничего, – отчеканил папа, соглашаясь с моими доводами. – Но, видишь ли, ты должен был сделать все вчера, а лучше два дня назад. После того, как сдал последний экзамен. Мне кажется, помолвка с наследницей престола, пусть и соседнего государства, весомая причина, чтобы бросить своих дружков и примчаться в отчий дом. Я все решил.

– Что ты решил, папа? – уточняю, сжав зубы.

– Я от тебя отрекусь.

– Как?! – Это мы с мамой выдыхаем одновременно. Отражение своего ужаса я видел в ее глазах. Нет. Конечно, я ждал, что по головке меня не погладят. Но чтобы настолько!

– Ты что задумал, дорогой? – всхлипнула мама, и хоть мы все знали, что ее слезы наигранны, на папу они действовали всегда, и он стушевался.

– А у меня нет выхода! – оправдывался родитель. – Принцесса хорошо общается с Николасом, который вынужден ее развлекать, пока старший брат развлекает себя. Мне кажется, они друг другу понравились. И Николас лучше подходит на роль правителя. По сути, у него всего один недостаток! Он родился вторым!

– Но я…

– А ты? Твоя заслуга лишь в том, что ты родился на одиннадцать месяцев раньше. Ну, так мы исправим. У меня теперь нет старшего сына. Все наследует младший. И принцессу, и престол, и состояние. И вопросов ни у кого не возникнет!

– А я?.. – Нет, я понимал, что сейчас выглядел жалко и мой вопрос больше похож на блеяние.

– А ты должен был думать раньше! Это последняя твоя выходка в роли моего сына. Я очень надеюсь, получится замять ситуацию и подменить одного принца другим без претензий другой стороны. Если все выйдет… – папа сделал паузу. – Я тебя, обалдуя, не оставлю без содержания. Но ты лишишься всех привилегий старшего сына. Понятно?

Нет, мне ничего понятно не было, но сейчас важно другое.

– А если нет? – Я сглотнул, впервые чувствуя, как сердце рухнуло в пятки.

– Вот сиди в своем сугробе и молись, чтобы ты никогда не узнал об этом.

– Винсент, ты слишком строг к мальчику. – Мама пыталась как-то спасти ситуацию, я видел ее тонкую руку у отца на плече. Только это бесполезно. Он уже принял решение, и изменить его никто не сможет.

– При чем тут мальчик, Мадлен? Мальчик сделал свой выбор, наплевав на нашу репутацию, честь семьи и политическую ситуацию. И мы или замнем это, сделав вид, будто старшего сына у нас нет, зато есть Николас, который и будет спасением для двух государств. Или говорим правду и становимся центром международного скандала с неясными последствиями. Как ты думаешь, что в нашей ситуации правильно?

Эти двое все еще спорили, но уже между собой, а я отключился, пребывая в состоянии шока. Я как-то немного иначе представлял себе наш разговор.

Выскочил из-за стола, скинул рубашку и натянул другую. Черную, немнущуюся, а потом вышел в коридор. Мне срочно нужно было поговорить с Вейном. Я не видел его в гостиной. Значит, он еще дрыхнет и не в курсе, что конец света уже наступил.

Я сначала барабанил в дверь – апартаменты Вейна находились в другом крыле, но тоже на четвертом этаже, – а не получив ответа, толкнул дверь.

В помещении было тихо и пусто.

– Вейн! – крикнул я и прошел в комнату не разуваясь. В отличие от моих апартаментов, у Вейна всегда был порядок. В гостиной никого не оказалось, и я с воплем «Хватит дрыхнуть!» прошел в спальню.

Кровать заправлена, подушки взбиты, и создавалось впечатление, что друг сюда просто не дошел. Впрочем, он вполне мог заночевать у Фионы. Но тогда почему в зале с камином она была одна? Очень интересно. Я развернулся и стремительно вышел в коридор. До обеда осталось минут десять. В столовой он должен появиться. Что-что, а пожрать Вейн любит и точно не опоздает.

Вьюга

Я сидела ни жива ни мертва. Сорвать помолвку племянника императора – это даже для меня чересчур. И если до этого известия я надеялась, что получится как-нибудь затаиться и избежать расправы, то сейчас на меня напала унылая апатия. Сбежать отсюда некуда. Защитить меня от Лестата некому. Остается только держать оборону и стараться никому не попадаться на глаза.

К счастью, услышав новости, Лестат как-то сильно побледнел и очень быстро свалил, лишь задержав свой взгляд на мне дольше, чем нужно.

Такие, как он, – красивые, успешные, богатые, ну и помолвленные чуть ли не с пеленок – не интересовались серыми мышками без роду и племени.

Зато оказавшиеся в заточении девчонки подобрались. Потому что если у кого-то срывается помолвка, то лично у них появляется шанс.

Фиона смотрела вслед Лестату с легкой грустью. Оно и понятно почему. Она встречалась с его другом, и уже не первый год. Лестат, каким бы мерзавцем ни был, никогда не пользовался девушками друзей. Об этом знали все в академии.

А вот Магда – ее подруга, которая до этого сидела в кресле, не проронив ни слова, заметно оживилась и проводила смывшегося принца долгим и задумчивым взглядом. Все знали, она сохла по Лестату с первого курса. Да и он к ней относился с симпатией. Только вот Магда была дочерью герцога Коршанского, полководца его императорского величества. Роль временной подружки ей была не по статусу. А Лестат не мог предложить ничего другого. Всем изначально было известно – его брак будет политическим и от его симпатий не зависящим. Поэтому пара не сложилась. Но сейчас в глазах Магды без труда можно было угадать азарт и надежду. Ну-ну, может, принц утешится в объятиях роковой красотки и не вспомнит обо мне? Я же маленькая серая мышка. Про меня так просто забыть.

Останавливать Лестата никто не стал, а вот остальных магистры не выпустили, пока мы не привели в порядок гостиную. Больше всех досталось мне. Во-первых, многие считали, что снежные духи – это моя вина, а во‐вторых, все же снег и вьюга были моей специальностью. Кроме меня, не осталось ни одной «снежинки», все разъехались по домам. Был парень с первого курса, но он еще неуверенно владел своей магией и почти ничем не помогал.

В итоге я вымоталась и все же промокла, хотя прикладывала массу усилий для того, чтобы не дать снегу растаять, пока его убирают. Это было важно. А то бы пришлось потом просушивать мебель и ковры. Имущество академии спасла, а свое не очень. В итоге единственное, о чем я мечтала, когда шла к себе, – переодеться и залезть под горячий душ.

Но в комнате меня ждал сюрприз. Я не знаю, как это сделали! Но зато точно знаю кто, точнее, с чьей подачи! Лестат уже начал мстить. В ванной носики кранов оказались намертво запаяны. Кто-то сначала расплавил металл, а потом запаял так, что дырочек не осталось ни в душе, ни в кране в раковине, ни в ванне.

Пришлось идти и разбираться с этим безобразием. Краны оказались безнадежно испорчены, а я осталалась без душа на неопределенный срок, поэтому мегресса Кассандра, которая осталась за старшую в отсутствие ректора, приняла решение переселить меня на четвертый этаж из моей уютной и обжитой за три года комнаты.

– Я поселю тебя к Тейне, очень хорошая девушка с четвертого курса. Милая, воспитанная, и у нее свободна вторая кровать.

– Что же эта милая и воспитанная живет одна? – прошипела я. Я любила одиночество. Радовалась, когда соседки уезжали на каникулы, так как могла представить, будто эта комната принадлежит целиком мне, я не хотела переселяться к незнакомой девице, которая, возможно, винит меня во всех своих бедах.

– Она хорошая, но пифия… – Мегресса поджала губы, а я закатила глаза. Как можно в одном предложении соединить «пифия» и «хорошая»? Представьте человека, который всегда говорит вам правду, даже если она отвратительна. Представили? Это и есть пифия. Только вот понятия времени для пифий не существует. Влюбляешься в парня, летаешь на крыльях, подходит пифия, сообщает: «Он спит с «огоньком» со второго курса» – и уходит. А ты гадай – или это предсказание, или тебе открыли глаза на жизнь твоего благоверного, или это его прошлое? А еще пифии, как и все студенты, очень часто ошибаются. То есть она шла, ляпнула глупость, ты расстроилась, переживала, а она просто ошиблась. Ну с кем не бывает? Она же еще учится. В общем, меня совсем не удивляло, что пифия живет одна. С себе подобными они не уживаются, а все остальные бегут от предсказательниц, как от огня.

Неудивительно, что нас поселили вместе. Где же могут жить два магических косяка? Правильно! В одной комнате, чтобы все остальные обходили их стороной.

– Вот только мне кликуши не хватало! – в сердцах выдохнула я, но мегресса не впечатлилась.

– Это ненадолго. Зато ты хоть немного убережешься от мести однокурсников. Ну, Виталина, ты же понимаешь, мы можем сколько угодно говорить, что спонтанный выброс силы – это случайность. Но те, кто не смог поехать домой, немного злятся на тебя. Если ты будешь жить с пифией, возможно, о чем-то она сможет тебя предупредить. А кто-то даже пытаться не будет устроить тебе неприятность. Везде одни плюсы.

– Ваша Тейна будет счастлива, – мрачно заметила я, вынашивая планы мести, конечно, не своей новой соседке. Она пока ничего плохого мне не сделала.

Мегресса сказала, я смогу спрятаться от мести. Может быть, только вот от моей не спрячешься. Кем бы ни был Лестат, ему это так просто с рук не сойдет.

Сильно разозлившись, что осталась без горячего душа, я переоделась в своей комнате, повесила сушиться платье и начала паковать чемодан. Конечно, переезжать совсем я не планировала, но и бегать за каждой мелочью с этажа на этаж не хотелось. Собрав все самое необходимое, я отправилась знакомиться со своей новой соседкой. Признаться, волновалась сильно. Найти комнату не составило труда. На четвертом этаже вообще жило меньше народа, чем на третьем. Он считался элитным. Наверное, можно гордиться. Но именно тут в личных апартаментах обитали такие, как Лестат, Фиона, Вейн, Магда, Эд и Периш. Правда, под отдельные апартаменты были отведены левое крыто и центральная часть этажа, а я направилась в правое.

Сначала нерешительно постучала в дверь и, услышав звонкое «Войдите», шагнула в комнату.

Здесь было значительно комфортнее, чем в привычной для меня комнате. Это я поняла еще в прихожей. Вообще, мы все знали, что на четвертом этаже комнаты лучше. Но мне не приходилось бывать в покоях кого-то вроде Лестата. А эта Тейна, видимо, тоже была не из простых. Просторный коридор с вешалкой и трюмо, а дальше гостиная, где на подоконнике сидела длинноволосая девушка в длинном и бесформенном светлом платье, сползающем с одного плеча. Я ее знала, мы все в академии знали друг друга в лицо. Но лично не общалась.

– Привет, соседка.

Тейна оказалась симпатичной, хрупкой, с огромными глазами неестественного ультрамаринового цвета и длинными лунными волосами. Ее сложно было не заметить. Даже странно, но я не знала ее имени, хотя не раз видела в коридорах и столовой.

– Прости, что меня поселили с тобой, – выдала я. Оказалось, я не ожидала, что меня подселят к кому-то совсем не моего круга.

– Ты – смешная, – заметила она, и я не почувствовала в тоне враждебности. – Прости, но не буду извиняться за то, что стану портить тебе жизнь своим предсказаниями.

– А ты станешь? – со вздохом поинтересовалась я.

– Ну, конечно. – Ее смех прозвучал хрустальным колокольчиком. – Я же пифия.

Девушка легко соскочила с подоконника и сказала:

– Пошли, покажу тебе твою комнату.

– Комнату?

– Ну, конечно, тут общая гостиная, душевая и две комнаты.

– Не могу понять, почему меня подселили к тебе? Мы жили намного скромнее.

– Ну… – Она пожала плечами. – Мысли начальства сложно понять. Но не переживай, я никогда не хотела жить одна. Дома у меня три сестры, я привыкла к тому, что вокруг меня люди. Но пифия в академии – это почти приговор. До прошлого года я жила со старшей сестрой. Она тоже ругалась, но родственные связи не дали ей от меня сбежать.

– А что произошло потом?

– О, случилось страшное. – Тейна усмехнулась. – Алекс закончила учиться и уехала. Как понимаешь, желающих жить со мной не нашлось. Да я и не искала. Поэтому, если ты не будешь устраивать шумных вечеринок, оргий и беспорядка, добро пожаловать.

– Спасибо. Не думаю, что будет много желающих прийти на мою вечеринку, да и оргии устраивать не с кем. Впрочем, ты, наверное, в курсе… – мрачно заключила я.

– О том, что тебя бросил парень и из-за этого нас замело к духам? – Я кивнула. – От всей души тебе спасибо. Я должна была уехать вчера, но… – Она замолчала на секунду и продолжила: – Увидела в зеркале прекрасную вещь. Если останусь тут еще на ночь, то мой праздник Зимних Духов пройдет относительно спокойно и умиротворенно, уеду – попаду в ад. Я осталась.

– Мне кажется, твое пророчество сработало криво.

– Все пророчества срабатывают криво, – отмахнулась она. – Но приезд тетушки, кузин и двоюродного дяди, поверь, это и правда ад. Я не злюсь, что застряла здесь. Это сошло за уважительную причину, и родня не обижается на то, что я не приехала домой. Ты не думай, я очень всех люблю. Но неделя празднования Дня Зимних Духов, когда вся родня приезжает в родовое поместье – это не для слабонервных. А ведь еще нужно контролировать себя и не предсказать скорую смерть какой-нибудь троюродной тетушке. Я уж лучше побуду здесь в тишине и покое. Хотя тут у меня тоже есть сомнения.

– В смысле? – подозрительно уточнила я.

– Ой, не бери в голову, – отмахнулась пифия, как-то очень уж быстро, зародив в моей душе беспокойство.

Тейна проводила меня в свободную комнату и оставила, чтобы я могла разложить вещи, а я потрясенно огляделась по сторонам, все еще не веря, что на время зимнего заточения все это принадлежит мне. Комната была уютной, просторной, с большим окном, выходящим во внутренний двор академии, где рабочие и некоторые студенты под руководством магистров разгребали снег, пытаясь прорыть тропинки в сугробах выше человеческого роста. Получался снежный лабиринт.

Я разложила вещи на полки в шкафу и рухнула навзничь на широкую, мягкую кровать. Пожалуй, мне бы хотелось тут остаться. И почему все так не любят пифий? Эта конкретная очень даже милая.

Время поджимало, и я не успела насладиться удобствами в полной мере. Пришлось выбирать обед или душ. Еда манила сильнее, и я отправилась в столовую. В общей гостиной наткнулась на Тейну.

У нее были остекленевшие глаза, которыми она смотрела словно сквозь меня. Тейна сделала несколько шагов, больно вцепилась мне в плечи и прошептала:

– Смерть, вьюга и заблудшие души. Ты несешь погибель, и любовь все сделает хуже…

Я в ужасе отскочила, а Тейна чуть наклонила голову, а когда снова подняла на меня глаза, то уже выглядела совсем иначе. Как обычная девчонка.

– О, Вьюга, ты уже устроилась? Пошли обедать? Почему ты такая бледная?

Кажется, я начала понимать, почему пифий не любят.