Текст книги "Овсянка, мэм!"

– Ха! – крякнул полковник Хьюз, украдкой приложившись к фляжке. – Да уж, притащили вы нам, тетя Присцилла, подарочек.

– На что это вы намекаете? – Голос старой леди был холоден, как январский день.

– Я думаю, это все она! Больше некому.

Он невоспитанно ткнул пальцем в Роуз, чуть не упав при этом.

В перекрестье взглядов бедняжка густо покраснела и сказала звонко:

– Я никого не убивала!

Я взяла ее за руку и осторожно сжала.

– Это вы так говорите! – Полковник Хьюз потряс кулаком. – Такая испорченная девчонка…

Язык у него уже изрядно заплетался.

– Полагаю, вы пожалеете о своих опрометчивых словах, – отчеканила я, – как только… придете в себя.

«Протрезвеете» хотела сказать я.

– Да вы!..

Леди Присцилла поднялась на ноги.

– Мы уезжаем! – Голос ее лязгнул, как оружейный затвор. – Немедленно.

Полковник Хьюз набычился.

– Тетя Присцилла…

– Моей родственницей – дальней, прошу заметить, – была Хелен. Вы же, полковник, мне не родня ни по крови, ни по браку. И меня это радует. Не хотела бы я иметь племянника, который позволяет себе клеветать на девушку.

Лицо полковника Хьюза залилось краской.

– Прошу меня извинить, – выдавил он с натугой, – леди Присцилла.

Она надменно кивнула, добела стиснув пальцы на навершии трости.

– Извинения приняты. Однако я не могу остаться в доме, где оскорбляют одну из моих служащих.

Это было так трогательно. Так невозможно, неожиданно трогательно, что я почти прослезилась.

– Боюсь, леди Присцилла, вам придется остаться. – Негромкий голос инспектора заставил всех воззриться на него. – Видите ли, я прошу вас вызвать дух убитой. И лучше этим заняться прямо сейчас, пока все в сборе.

Родерик вытаращил глаза, леди Сибил подавилась, а викарий издал что-то вроде «Пфф!»

– Тревожить дух моей жены! – трубным голосом начал полковник Хьюз, привстав с кресла.

– Ради торжества справедливости, – напомнил инспектор спокойно.

– Бросьте, – лениво протянула Леона Фаулер, стряхивая пепел наигранным, явно киношным жестом. – Что могла знать бедная старушка? Вряд ли она стала бы есть, заметив, что кто-то сыплет яд ей в тарелку.

И рассмеялась мелодично, но чуточку слишком громко. Запах ее ванильных сигарет щекотал нос.

Леди Сибил в ответ на «старушку» сверкнула глазами, а леди Присцилла усмехнулась.

– Разумеется. – Инспектор склонил голову набок. Такой ерундой его с толку было не сбить. – Однако леди могла бы рассказать о своих врагах. Письма с угрозами, подозрительные разговоры и прочее в том же духе. Показания призрака, конечно, нельзя использовать в суде, но кое-какую информацию они дают.

– Инспектор, – заговорила леди Присцилла, – вам известны ограничения?

Он пожал плечами, откинулся в кресле и перечислил:

– Не ранее чем через сутки после смерти и не позднее, чем через девять дней. Не дольше пятнадцати минут. Спрашивать только о том, что при жизни волновало жертву больше всего. Вопросы должны быть прямыми и конкретными. Желательно присутствие всех подозреваемых. Я ничего не забыл?

– Наличие священника, – напомнила леди Присцилла хмуро. Кажется, перспектива ее не прельщала. – Отдаю вам должное, инспектор Баррет, вы весьма компетентны.

Колдовать без разрешения властей – светских и церковных – могли только ведьмы на службе короне.

– Благодарю, – ответил он сдержанно. – За священником, полагаю, дело не станет.

И кивнул на побледневшего викария.

– Н-но! – проговорил тот, запинаясь. – Я не могу.

– Почему же? – поинтересовался инспектор, потирая подбородок. – Это вполне обычная практика, хоть и нечасто применяемая.

– Ритуал разрешен указом Генриха Третьего, – подсказала леди Присцилла.

Инспектор кивком ее поблагодарил и посмотрел на смущенного викария.

– Я не позволю! – вновь завел свою волынку полковник Хьюз. – Не дам тревожить дух моей бедной жены!

– Осмелюсь напомнить, – чем сильнее ярился полковник Хьюз, тем вежливее становился инспектор, – что такого рода ритуал, напротив, часто проводят ради отпущения грехов невинно убиенным.

– А вы как будто чего-то боитесь, – вставила леди Присцилла, и ее усмешка стала открыто глумливой.

Родерик Хьюз даже зааплодировал.

– Браво, браво, тетя Присцилла! То есть леди Присцилла, я хотел сказать.

– Родерик! – одернул его отец таким тоном, что сын посчитал за лучшее поднять руки.

– Сдаюсь, сдаюсь. Выпью я лучше чаю. – И налил себе полную чашку, к которой, впрочем, не притронулся.

Викарий откашлялся и вновь принялся тереть стекла очков носовым платком.

– Это в высшей степени благородно, инспектор. Очень благородно – заботиться об усопшей душе. Но я мало что в этом смыслю и действительно боюсь… навредить по незнанию.

Леди Присцилла поморщилась.

– Хватит вилять, викарий Миллер. От вас ничего особого не требуется, лишь присутствие и обычная исповедь, если Хелен этого пожелает. Правда, духи редко хорошо помнят мелкие прегрешения, зато о серьезных проступках не забывают.

– Благодарю вас, леди Присцилла, – церемонно сказал инспектор, убедившись, что викарий не подыскал иных возражений. – На этом, полагаю, мы можем закончить. Леди и джентльмены, я вас больше не задерживаю. Только попрошу остаться мисс Райт.

– Бедняжка, – притворно посочувствовала Леона, блестя глазами. – Ее будут пытать.

– Леона, перестань дурачиться! – осадил ее профессор.

– Как скажешь, братец. – Она затушила сигарету и поднялась.

Расходились гости с куда большим энтузиазмом, чем собирались. Можно сказать, разлетались, словно пташки из клетки.

Леди Присцилла на пороге обернулась, но ничего не сказала. Зато Роуз схватила меня за руку.

– Тетя Мэри, я останусь с тобой!

– Не глупи, дорогая, – попросила я, похлопав ее по плечу. – Инспектор не сделает мне ничего дурного.

– Все равно, – сказала она упрямо.

И губы сжала так, что ясно было: не уступит.

– Мисс Карпентер, – инспектор Баррет усмехнулся, – вы можете обождать в смежной комнате. Если я стану, хм, пытать мисс Райт, она закричит и вы сможете вмешаться. Годится?

Роуз засопела и поднялась.

– Хорошо.

Я проводила ее взглядом – дверь Роуз прикрыла неплотно, – и обернулась к инспектору.

– Слушаю вас.

Инспектор вынул карандаш и блокнот, отыскал в своих записях нужное место и поднял на меня усталые глаза.

М-да, не повезло ему. Приехал в гости в другу, а напоролся на убийство.

– Мисс Райт, некий Гарри Вуд, лакей, утверждает, что вы не стали есть овсянку и избавились от своей порции. Почему?

Я замялась. Правдивое объяснение выглядело как-то глупо, но другого у меня не нашлось.

– Внимательность делает вам честь, инспектор, – усмехнулась я. – Видите ли, я не ем овсянку.

Глаза инспектора расширились.

– Совсем?

И тон такой, будто я созналась, что разгуливаю по ночам нагишом.

– Каюсь, – хмыкнула я. – Терпеть ее не могу. Надеюсь, это не запрещено законом?

– Тогда почему вы взяли себе порцию? – нахмурился он, постукивая карандашом по коленкоровой обложке блокнота.

– Леди ХХХ, – вздохнула я, – не желала слушать возражений. Викарий Миллер, мисс Миллер и леди Сибил могут это подтвердить.

– Благодарю вас, мисс Райт…

Его прервал стук и негромкий голос Родерика Хьюза:

– Инспектор, можно войти?

– Я подожду, – быстро сориентировалась я и, не дав полицейскому возразить, скрылась в соседней комнате.

Инспектор откашлялся и громко разрешил:

– Входите.

Роуз просияла.

– Родди!

Я схватила ее за руку, приложила палец к губам и слегка приоткрыла дверь. Повезло, видно было неплохо.

– Я не задержу вас надолго, – пообещал Родерик с порога. – Всего лишь хочу сообщить, что еду в Лозборо вместе с отцом. Если, конечно, вы не собираетесь упечь меня в застенок.

И шутливо подвигал бровями.

– Ничего подобного я делать не намерен, мистер Хьюз. – Инспектор не подхватил его игривый тон.

Напротив, помрачнел. Очевидно, его коробило легкомысленное отношение Родерика к смерти матери. Траур он, кстати, тоже надеть не потрудился.

– Вот и отлично.

Родерик уже собирался уйти, когда инспектор его окликнул:

– Мистер Хьюз!

Тот неохотно повернулся на каблуках.

– Ну что еще, инспектор?

– Ваша невеста едет с вами?

– Невеста? – Родерик задрал брови. – О ком это вы?

– О мисс Карпентер, разумеется. Разве вы не обручены?

Родерик захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.

– С чего такие мысли? – Его голос звучал по обыкновению скучающе. – Я вовсе не собирался на ней жениться.

– Разве? Мне показалось, что и ваша мать, и сама мисс Карпентер были другого мнения.

Смех у Родерика был резким, неприятным.

– Ну-ну, инспектор, – протянул он, отсмеявшись. – Признаюсь, я постарался создать у мамы такое впечатление. Я был зол, потому что она отказалась ссудить меня деньгами, понимаете? Мне нужно было совсем немного, в счет содержания за следующий месяц, а она заупрямилась. Вот я и решил ее проучить. Но это же не означает, что я всерьез собирался жениться на какой-то там медсестре!

Из груди Роуз вырвался прерывистый вздох. Я нашла ее руку и крепко сжала.

Инспектор откинулся в кресле.

– А что до самой мисс Карпентер? Вы не опасаетесь суда из-за нарушения обещания жениться?

Родерик развязно ухмыльнулся.

– Ничего такого я ей не обещал. Согласитесь, я ведь не обязан отвечать за то, что девушка себе напридумывала?

– Что же, – похолодевшим тоном произнес инспектор. – Это приводит нас к другому мотиву.

– Какому же? Вы не возражаете, если я закурю?

Он чиркнул спичкой, не дожидаясь разрешения.

– У вас были долги, мистер Хьюз. И, как вы сами признали, на этой почве у вас возникла ссора.

– Хотите сказать, что я укокошил старушку-мать ради наследства? – развязным тоном спросил Родерик после паузы. – Ерунда. Я ведь ее единственный сын. Она бы подулась немного и заплатила. Так всегда бывало.

– Вы можете быть свободны, мистер Хьюз. – Инспектор помолчал и уточнил с нажимом: – Пока свободны.

Родерик хмыкнул, затушил окурок и, насвистывая, вышел из комнаты.

Я обняла Роуз за дрожащие плечи и повела к инспектору.

– Вот же… – Он выдохнул и потер лоб. – Простите, мисс Карпентер, что вам пришлось это услышать.

– Спасибо, инспектор, – дрожащим голосом выговорила Роуз. – Я… рада, что это услышала. Прошу меня извинить.

Вырвала руку и выбежала прочь.

– Дорогая! – Я дернулась ей вслед, но инспектор взял меня за локоть.

Пальцы у него были жесткими, зато голос звучал мягко:

– Оставьте, ей нужно это пережить. Я сожалею.

– Спасибо.

Я прикрыла глаза. Бедная, бедная Роуз.

Роуз заперлась у себя.

Вечером ко мне постучалась встревоженная горничная.

– Прошу прощения, мисс. Я принесла обед для мисс Карпентер, но она не открывает.

Я молча отстранила горничную и побарабанила в соседнюю дверь.

– Роуз, с тобой все в порядке? Отвечай, иначе я принесу запасной ключ!

Это подействовало.

– Со мной все хорошо, тетя Мэри. – Голос Роуз был слабым, но вполне отчетливым. – Я просто хочу побыть одна.

– Тебе нужно поесть.

– Я не хочу, – так же слабо и безразлично ответила она.

– Роуз, нужно поесть, – сказала я, выделяя каждое слово.

Тихий вздох.

– Хорошо.

Дверь распахнулась, и я жадно всмотрелась в ее лицо. Немного осунулась, глаза заплаканные, но и только.

– Со мной все в порядке, – отрывисто сказала она. – Прости, я хочу побыть одна.

Забрала поднос и захлопнула дверь.

Я оглянулась на горничную. Надеюсь, она не станет болтать? Роуз и так придется нелегко.

– Я никому не скажу, мисс. – Она шмыгнула носом и заявила с непонятным ожесточением: – Я вообще с ними не разговариваю. Они все, все рады, что хозяйки больше нет!

Закрыла лицо руками и горько разрыдалась.

Мгновение я помедлила, потом обняла ее за плечи.

– Хватит плакать… как тебя зовут?

Она была старше меня на добрый десяток лет. Но я – почти леди, а она – служанка. Как ни крути, сословные различия все еще кое-что значат.

– Лиззи. – Она шмыгнула носом. – Лиззи Боггарт, мисс. Я личная горничная… была горничной хозяйки. – Ее простоватое лицо некрасиво скривилось. Вот-вот опять разрыдается. – А что до того, что леди хотела сменить меня на другую горничную, – ну, чтоб волосы умела по-модному укладывать и все такое, так это неправда! Леди бы никогда так не поступила.

Она прижала мокрый насквозь платок к носу.

– Вот что, Лиззи. – Я говорила ласково, как с больным ребенком. – Принеси мне обед, будь добра. И чтобы побольше чаю со сладостями. Ты меня поняла?

– Да, мисс. – Не улыбка – тень ее мелькнула на заплаканном лице. – Я все поняла.

Лиззи оказалась расторопной. Четверть часа спустя мы пили чай и уплетали пирожные. Поначалу она оглядывалась на запертую дверь, после осмелела. И взахлеб рассказывала о хозяйке, а мне этого и надо было.

– Не ладили? Да что вы такое говорите, мисс! – Лиззи была так возмущена, что даже отложила пирожное. – Да у нее с хозяином прямо второй медовый месяц был! Бедная леди сама мне говорила…

И душераздирающе всхлипнула.

Глаза у Лиззи были на мокром месте. Она оплакивала свою не очень-то добрую госпожу так искренне! Поневоле закрадывалась мысль, что даже в спесивой леди ХХХ можно было отыскать что-то хорошее. Преданность слуг дорогого стоит. Впрочем, Лиззи могла быть сентиментальна по натуре, да и положение личной горничной ей наверняка терять не хотелось.

– А я слышала другое, – произнесла я с тщательно выверенным недоверием.

– Вранье! – припечатала она. – Плюньте тому в глаза, кто такие россказни плетет. Я в семье тридцать лет служу. Кому знать, как не мне? Бедная леди часто со мной вроде как болтала. Ей и поговорить-то по душам было не с кем. Все вокруг ей завидовали.

– Неужели? – вставила я для поддержания разговора.

– Да-да! – закивала Лиззи. Было ей под пятьдесят, но маленькое личико, светлые волосы, вздернутый нос и распахнутые словно в удивлении глаза очень ее молодили. – Отец леди, покойный барон, души в ней не чаял. Оставил ей, бедняжке, все свое состояние. А другим родственникам – фигу с маслом!

– Неужели? – повторила я.

– Точно вам говорю! Они-то надеялись, что после смерти старого барона титул и поместье достанутся им. – Она вдруг хихикнула и покачала головой. – Но к тому времени у нашей леди уже мистер Родерик родился, и его светлость выхлопотал, чтобы титул перешел ему. Хоть и по женской линии, зато прямой потомок. И то дело, там родственники – седьмая вода на киселе.

Глаза у нее блестели, на губе прилипла крошка шоколада.

– Быть может, они с леди Хэлкетт-Хьюз переписывались? – заинтересовалась я.

В детстве я любила собирать грибы. И с тех пор твердо усвоила: хочешь что-то найти – смотри в оба и вороши любую кучу листьев.

– Ни словечка! – Лиззи торжественно потрясла пальцем. – Ни единого словечка за все годы, что я тут работаю. Вроде как старый барон с ними знался, еще когда его бедная жена в родах померла. Он-то жениться второй раз так и не собрался, да и в годах уже был. Вот и присматривался. Из детишек у него одна наша леди была, упокой, Господи, ее душу.

Горничная всхлипнула.

Я с нежностью посмотрела на свой бесценный источник информации и погладила по круглому плечу.

– Хватит убиваться.

– Да как хватит? – Лицо Лиззи некрасиво сморщилось. – Когда бедная моя леди… Она так радовалась, что муж взялся за ум!

– И все-таки не верится мне, что полковник Хьюз вдруг переменился. Может, леди… ну, выдавала желаемое за действительное?

– Да что вы! Лорд стал таким внимательным, все старался жене угодить, подарками ее завалил и даже брился два раза в день.

Что-то мне подсказывало, что дело нечисто. Не похож полковник Хьюз на безутешного вдовца. И вообще, мужчины начинают задабривать жен, когда чувствуют себя виноватыми. Вопрос, в чем провинился полковник Хьюз?

Ночью я долго лежала без сна.

Кто же все-таки убил леди ХХХ? Не Роуз, она на такое попросту не способна. Родерик Хьюз? Что, если его размолвка с матерью была не такой пустяковой, как он легкомысленно заявил? Что, если она угрожала лишить его наследства? Деньги всегда были и будут первым мотивом преступления.

Второй – страсть. Полковником Хьюзом, похоже, движет именно она. Не зря он вдруг сильно переменился. Любовь к жене? Не смешите! В таком возрасте мужчины склонны поглядывать на сторону. Зачем ему старая и скучная жена? Значит, интрижка, которая могла бы привести к позорному разводу. Или, напротив, полковник Хьюз желал разрыва, а леди ХХХ отказала наотрез? Нет, в таком случае он вел бы себя совсем, совсем иначе. Значит, страсть и страх разоблачения. Возможно, вкупе с теми же меркантильными интересами.

Леди Присцилла? Смешно. Яд – это вполне в духе старой ведьмы, но ведь не такой яд! И никаких причин для убийства. Отбрасываем.

Профессора Фаулера и Леону Фаулер исключаем. У них не было ни возможности, ни – во всяком случае, на первый взгляд, – мотива. А жаль, потому что как раз у них вполне могла иметься «пыльца фэйри». В Альбион ее привозят из колоний.

Викарий и его тихая сестра? Ума не приложу, чем им могла помешать леди ХХХ.

Чарльз Гилмор? Этот бы скорее поквитался с полковником Хьюзом, который поносил Хиндустан и его народ.

Сибил Бредфорд? Я вспомнила ее злорадный взгляд и насмешливые советы. Пожалуй, эта могла бы. И слушок пустить, и яду сыпануть заклятой подруге, подвернись такая возможность. Мотив? Пока неясен, хотя…

Уже в полусне я, кажется, что-то поняла. Встрепенулась, подумала: «Надо не забыть!» – и тут же забыла…

Разбудил меня грохот. Очень близкий, как бы не через стенку. «Роуз!» – мелькнуло в голове, и я подскочила с места.

Халат? Тапочки? Черт с ними! Как была, в одной лишь ночной сорочке, я выбежала из комнаты. Из соседних спален выглядывали люди, такие же сонные и полуодетые.

Арнольд Фаулер в пурпурном халате, подпоясанном золотым кушаком с кистями, и сетке на золотистых волосах. Леона Фаулер в алом шелковом неглиже и с шелковым же платочком поверх бигуди. Чарльз Гилмор в черной атласной пижаме и расшитых бисером тапочках. На шее у него болталась бархатная маска для сна. Викарий Миллер с сестрой, оба – в серых фланелевых одеяниях до пят. Леди Присцилла в кимоно с драконами и с неизменной тростью, седые волосы заплетены в косу. Один лишь инспектор Баррет был в сером костюме с галстуком, чисто выбрит и благоухал одеколоном.

Кого недостает?.. Роуз!

Я забарабанила в соседнюю дверь.

– Роуз, с тобой все в порядке? Отзовись!

Дверь распахнулась так резко, что я чуть не села на месте. Роуз в своем милом голубом халатике выглядела усталой и заплаканной, однако вполне здоровой. Слава тебе господи.

– Тогда кто?.. – начал мистер Гилмор и обвел всех взглядом. – Где леди Сибил?

Ответом ему был тихий стон.

Инспектор сориентировался первым.

– Лестница.

Переглянулся с Чарльзом Гилмором и сорвался с места. Остальные толпой двинулись следом.

Она лежала на лестничной площадке. Черные волосы разметались по белому мрамору, а лицо соперничало цветом с его белизной. Сорочка цвета шампанского и такого же оттенка халат, словно оправа из белого золота, обрамляющая жемчужное тело.

– Она мертва? – неожиданно деловито уточнила Рут Миллер.

Викарий истово перекрестился и забормотал молитву.

Инспектор присел рядом с леди Сибил на корточки, взял ее за руку. Мгновение, другое, затем его хмурое лицо просветлело. Он бросил коротко:

– Жива. Чарльз?

Гилмор кивнул.

– Я вызову доктора.

Кажется, эти двое понимали друг друга с полуслова.

– Роуз, нюхательную соль! – скомандовала я отрывисто.

Кое в чем я была опытнее племянницы, пусть она и дипломированная медсестра. Практические навыки ничем не заменишь.

Она кивнула и испарилась, я же отодвинула в сторону мисс Фаулер, которая жадно разглядывала эту сцену, и опустилась рядом с неподвижным телом.

Инспектор покосился на меня удивленно, и я объяснила коротко:

– Красный Крест.

Он кивнул, посторонился и пробормотал:

– Хотел бы я знать, как она тут оказалась.

Хороший вопрос.

Леди Сибил лежала между вторым и третьим этажами. На первом – столовая, гостиная, библиотека, кабинет полковника Хьюза, а также кухня и кладовые. Второй отведен для гостей. На третьем живут хозяева. Четвертый, под самой крышей, занимают слуги, но они не пользуются парадной лестницей. Кажется, она вообще заканчивается на третьем этаже. Только там ведь сегодня никого. Леди ХХХ мертва, полковник Хьюз с сыном заночевали в Лозборо. Так что могло понадобиться леди Сибил в их покоях?

Потом, все потом.

Пальцы легли на ее виски. Мрамор был ледяным, так что я озябла, и у меня вдобавок свело ногу, но телесные неудобства почти перестали меня занимать.

Сквозь вату в ушах я услышала гневное восклицание викария:

– Проклятая кровь!

Однако на него тут же зашикали. Леди Присцилла оттащила священника в сторону и принялась негромко отчитывать.

В наши просвещенные времена примесь крови фэйри уже не считается чем-то предосудительным. Даже потомки темных фэйри, оборотни, больше не прячутся. Кое-кто из них теперь в полиции служит. Но в глубинке встречаются еще… ретрограды.

Я поморщилась и зажмурилась. Под моей ладонью чуть слышно бился пульс и дрожала тонкая нить чужой жизни. Что тут у нас?..

Наконец я с облегчением вынырнула из транса.

– Как она? – Инспектор набросил мне на плечи свой пиджак и подал руку.

Я с благодарностью на нее оперлась.

– Ничего страшного, – поморщилась я, растирая ноющую икру. – Небольшой ушиб головы, пара синяков и вывих ступни. Для доктора пара пустяков. Роуз?

Роуз молча сунула склянку под нос беспамятной леди. Та сморщилась, заметалась, замычала протестующе и, наконец, открыла мутные от боли глаза.

– Кто вас столкнул, леди Сибил? – деловито поинтересовался инспектор.

Сверху донесся какой-то сдавленный звук, и все дружно задрали головы.

С третьего, хозяйского этажа на нас таращился Родерик Хьюз в распахнутом халате. Погодите, он ведь должен был ночевать в городе?

– Леди Сибил? – спросил он, откашлявшись. – Что случилось? Что вы тут делаете?

Сама невинность. Однако припухшие губы и помада на шее выдали его с головой.

Ему никто не ответил.

– Кто вас столкнул, леди Сибил? – терпеливо повторил инспектор.

– Н-никто. Я не знаю. Не помню… – Леди Сибил поднесла к виску тонкую руку и закрыла глаза.

– А вам, мистер Хьюз, что-нибудь об этом известно?

В кривой усмешке Родерика скользила нервозность.

– Абсолютно ничего. Надеюсь, вы не думаете, что это я?

– Как знать… – проговорил инспектор задумчиво. – Кстати, мистер Хьюз, что леди Сибил делала в вашей комнате?

Родерик вскинул бровь.

– О чем вы? Я мирно спал в своей постели – в одиночестве, прошу заметить. Ай-ай-ай, инспектор! Ваши подозрения пятнают репутацию леди.

– Идите к себе, мистер Хьюз, – разрешил инспектор рассеянно, зачем-то внимательно изучая ступени. – Я загляну к вам через несколько минут.

Родерик мгновенно скрылся.

Красный от смущения викарий вскричал потрясенно:

– Да ведь она ему в матери годится!

– Когда и кого это останавливало? – заметила Леона Фаулер, изогнув бровь, и вытащила из кармана халата портсигар.

– Я-то думала, леди Сибил охотится на мистера Гилмора… – прокомментировала я вполголоса.

– Она вовремя поняла, что я ей не по зубам, – насмешливо объяснил подошедший сзади мистер Гилмор. – Кстати, мисс Райт, чудное неглиже. Вам очень идет.

Он скользнул взглядом по моему телу, едва прикрытому коротенькой сорочкой и – спасибо инспектору – мужским пиджаком.

Леди Сибил застонала, поднесла руку к бледному челу, пробормотала:

– Я… Кажется, я опять ходила во сне?

Леона фыркнула, крутя в длинных наманикюренных пальцах зажигалку.

– Так себе объяснение. Никто в такое не поверит.

Профессор выступил вперед и рыцарственно предложил:

– Леди Сибил, я донесу вас до кровати.

Должно быть, поправить ей одеяло перед сном он тоже не прочь.

– Спасибо, – ответила она слабым голосом и опустила длинные ресницы.

– Леди лучше не двигать с места до приезда доктора, – тихо возразила Роуз, вспомнив наконец, что ее тоже кое-чему учили. – Я побуду с ней.

Доктор – единственный из гостей, кто ночевать в доме Хьюзов не стал. Сослался на срочные дела и обещал вернуться утром. Поскольку отравить леди ХХХ он никак не мог, инспектор возражать не стал. Выходит, зря.

Полицейский наклонился и поднял с пола дешевенькую заколку. Покрутил в пальцах, позвал негромко:

– Леди Присцилла, не могли бы вы подойти? Взгляните-ка на это.

Застучала трость, и старая дама склонилась над недорогой деревянной заколкой с жемчужиной в центре. Откуда она могла взяться на парадной лестнице?

И, кажется, где-то я эту вещицу видела. Но где?..

– Легкое магическое воздействие, направленное на нарушение координации движений, – резюмировала старая леди пространно и уточнила с усмешкой: – В обиходе – «спотыкач». Уже неопасен, истратил весь заряд.

Кто-то – кажется, мистер Гилмор, – длинно присвистнул.

– Значит, леди Сибил и впрямь пытались убить? – переспросила Леона Фаулер и нервно затянулась сигаретой.

– Боюсь, это не совсем так, – покачал головой инспектор. – Никто ведь не знал о…

– Ночных визитах леди Сибил к мужчине, – хмыкнула леди Присцилла.

– Именно, – кивнул инспектор, осторожно заворачивая улику в чистый носовой платок. – Скорее всего, покушались на мистера Хьюза. Или же на полковника Хьюза, хоть это менее вероятно.

– По-моему, это все больше похоже на детскую шалость! – заявил профессор Фаулер решительно.

Инспектор спрятал улику в карман и ничего не ответил.

На завтрак нас собрали в столовой.

– Как жаль! – воскликнула Леона, обведя комнату взглядом. Глаза у нее сверкали, алые губы капризно кривились. – Я-то думала, повсюду будет порошок для снятия отпечатков, фотоснимки и гипсовые слепки. А тут все так… обычно.

Расследование будто вдохнуло в кинозвезду новую жизнь. Она выглядела оживленной и красивой как никогда.

– В жизни все совсем не так, как в кино, мисс Фаулер, – заметил инспектор наставительно, и лишь морщинки у глаз выдавали иронию.

Старый дворецкий – Уильямс, кажется, – неодобрительно поджал губы и продолжил раскладывать по тарелкам яйца, копченую рыбу, сандвичи и бекон. Никакой овсянки, слава богу!

Старания дворецкого пропали втуне. Полковник Хьюз, который вернулся домой всего четверть часа назад, жадно глотал воду и морщился от одного взгляда на еду. Родерик Хьюз, который ночью налегал на клубнику с шампанским и устрицами (как шепнула мне бесценная Лиззи), простой пищей пренебрег. Викарий решил поститься и обошелся кусочком поджаренного хлеба, сестра последовала его примеру. Леди Присцилла жевала изюм и курагу, которые, в нарушение всяческих приличий, принесла с собой. Леди Сибил цедила бульон, специально для нее доставленный с кухни. Роуз, ни на кого не глядя, выпила стакан молока с булочкой.

– Вы серьезно думаете, что я рискну что-нибудь съесть в этом доме? – с веселым ужасом спросила Леона Фаулер, когда дворецкий поставил перед ней тарелку.

– Съешь вареное яйцо, – посоветовал профессор хладнокровно. – Или фрукты, в них затруднительно добавить яд.

И намазал тост мармеладом.

Лицо дворецкого стало вовсе уж скорбным, будто он собирался выйти из столовой и не мешкая утопиться.

– Уильямс, будьте добры, – позвала я с улыбкой, – наложите мне побольше.

Он благодарно просиял, сказал с достоинством:

– Конечно, мисс.

– А вы смелая женщина, мисс Райт, – заметил мистер Гилмор, который даже не притворялся, будто что-то ест.

– Едва ли, – пожала плечами я. – Просто вряд ли кому-то в этом доме вздумается меня отравить. И, между нами говоря, после жареной саранчи меня трудно чем-то удивить.

– Фу-у-у! – скривилась Леона, прикрыв ярко накрашенный рот рукой. – Какая мерзость!

– Не ты ли тянула в рот муравьев? – хмыкнул профессор Фаулер. – И говорила, что они приятные, кисленькие.

– Мне тогда было семь лет! – вознегодовала Леона. – Между прочим, я сто раз ездила с тобой, и никаких тараканов мы не ели.

– Я брал тебя в самые безопасные экспедиции, – напомнил он, улыбаясь, и откинул со лба золотистую челку.

Леона надулась и по-детски показала ему розовый язычок.

– Мог бы и подыграть.

– Можно узнать, чего мы ждем? – поинтересовалась леди Сибил, прерывая их пикировку. – Сутки ведь уже прошли, не так ли?

И чуть заметно поежилась, точно мысль о смерти старой подруги вызывала у нее озноб. На правах больной она расположилась в удобном кресле, которое специально ради нее принесли из гостиной. Под больную ногу ей примостили обитую бархатом скамеечку, а под спину – штук пять вышитых подушек.

– Доктора, – ответил инспектор, взглянув на часы. – Он обещал вернуться к десяти.

– Думаете, еще кого-нибудь отравят? – Леона отвлеклась от апельсина, который ей пришлось очистить самой.

Джентльмены, несмотря на ее кокетливые взгляды, на помощь не спешили.

– К слову, – улыбка мистера Гилмора стала мефистофельской, – Фаулер, вы не правы. Фрукт нетрудно отравить с помощью шприца.

Леона подавилась и закашлялась.

– Откуда такие познания? – ядовито поинтересовался профессор, хлопая сестру по спине.

Священник сказал с упреком:

– Мистер Гилмор! – и покачал головой.

Чарльз Гилмор поднял руки и рассмеялся.

– Сдаюсь, сдаюсь. Простите, не удержался.

Инспектор выглянул в окно, которое выходило на подъездную аллею, и запоздало пояснил:

– Я заручился помощью доктора на случай, если дамам станет дурно. Вот и он, кстати.

– Разумно. – Леди Присцилла отрывисто кивнула и встала. – Прошу меня извинить, мне нужно подготовиться.

Она вышла, а инспектор попросил, не повышая голоса:

– Леди и джентльмены, пожалуйста, отойдите к стенам.

Это походило на дрянной спектакль в каком-нибудь любительском театре. Портьеры задернуты. Ковер свернут. Стулья полукругом расставлены вдоль стен, оставляя свободной импровизированную сцену. Почти в центре, на том самом месте, где лежала умирающая леди ХХХ, теперь мелом вычерчена пентаграмма. По углам ее толстые свечи, а в центре красуются бриллиантовое колье, соболье манто, горшок с геранью и – вершина абсурда – тарелка с засохшими остатками овсянки. Реквизит? Подношение духу?

– Любопытный натюрморт, – вполголоса заметил Чарльз Гилмор, ухмыляясь совершенно беззастенчиво.

Инспектор пожал плечами.

– Указание леди Присциллы.

– А, помню. Что-то живое и что-то мертвое. – Мистер Гилмор пододвинул мне стул.

– Можно подробнее? Я ничего не поняла! – жалобным голоском маленькой девочки попросила Леона Фаулер и захлопала ресницами. Только густой слой туши образу ребенка не очень-то соответствовал.

Мистер Гилмор оглянулся через плечо и неопределенно повел пальцами.

– Насколько я понял, нужно что-то вроде… приманки?

– Якоря, – подсказал профессор, кажется знающий все на свете. – То, что покойная больше всего любила при жизни. И то, что связано с ее смертью… Викарий, с вами все в порядке?

Священник и впрямь был бледен, на лбу блестели капли пота.

– Да-да, – часто заморгал он, теребя закладку молитвенника. – Знаете, я… я ужасно боюсь призраков!

– Бояться нужно живых, – посоветовал инспектор серьезно.

Викарий лишь беспомощно улыбнулся. Доктор Пэйн порылся в своем саквояже и заставил священника выпить какую-то подозрительно пахучую микстуру. Я повела носом. Сдается мне, коньяка в ней было больше, чем валерьянки. Зато викарий порозовел на глазах.