Текст книги "А между нами снег. Том 2"

– Олег Павлович, миленький, ну правда ведь не зря мы тут? Только посмотрите! У меня к вам серьёзный разговор. Поскольку вы оценили мой вклад в развитие и состояние вашего же дома, прошу о денежном награждении за все года моего здесь пребывания. С вашей стороны – это копейки, для меня – хорошее подспорье.

Олег Павлович не ожидал такой наглости. Рыжебородый быстро сбегал на второй этаж и вернулся с огромной амбарной книгой. В ней мелким почерком было исписано много листов.

– Вот, собственно, и мои расходы. Всё расписано. Изучайте, жду вашего решения.

Рыжебородый вложил в руки Олегу Павловичу книгу, а сам встал рядом и так низко наклонил голову, что они смотрели в книгу оба.

«Горшок чугунный 1 шт. для каши – 0,25

Другая кухонная посуда – 2,20

Пила и колун – 2,5

Кадка и бочка —1,5 (2,5)».

– Вот тут прошу заметить, – рыжебородый ткнул в кадку и бочку: – Выторговал своим пением. Представляете?!

– Представляю, – пробормотал Олег Павлович, – я бы бесплатно отдал, чтобы ты заткнулся.

Рыжебородый выхватил книгу.

– Да какой же вы неблагодарный! Я и тут старался, и там, и Алёнушка, скажу вам по секрету, молока дитятке недодала, вам побольше в пирог положила. Вкуснее-то с молоком грудным. От того её пироги самые лучшие, что душа у неё открытая, всю себя отдаёт для других.

От слов о грудном молоке у Олега Павловича закружилась голова, затошнило. Он выбежал из кабинета. Кто-то из детей подслушивал под кабинетом, и открывшая неожиданно дверь ударила любопытного по лбу. Послышался сначала стон, а потом оглушительный ор.

Олег Павлович был уже на улице, он затыкал уши и пытался прийти в себя. Больше стряпню Алёнушки не ел. За отчёт по амбарной книге, само собой, не выплатил ничего.

Иван Григорьевич, выслушав от Олега о составе продуктов пирога, поначалу вытаращил глаза, а потом произнёс, поглаживая живот:

– Если вкусно, то и незачем мне знать из чего. Во Франции я и лягушек ел, живой до сих пор. А тут молоко. Тьфу, придумали же. Ну что за люди такие интересные? Полвека прожить, чтобы встретить таких…

Олег Павлович посмотрел на отца Лили и ответил:

– Ну тебе-то понятно, умом двинутые все такие… Ешьте, что душе угодно, а меня с этого поста снимите. Я, пожалуй, съеду. Будут новости, сообщу.

Но после разговора с сыном всё-таки пришлось вернуться.

Нужно было брать себя в руки, как-то продолжать искать Лилю, как-то вызволять её из арабского плена.

Иногда Олег Павлович задавал себе вопрос: «А зачем я всё это делаю? Что мне с того, если она вернётся? Со мной вдруг не захочет быть, а я… А я только пыжусь и среди сумасшедших верчусь…»

Неожиданным был приезд Павла Трофимовича. Таким неожиданным, что Олег бросился к отцу в ноги и долго просил прощения.

Павел Трофимович небрежно оттолкнул сына и попросил встречу с Иваном Григорьевичем. Сказал, что всё у него готово для посещения конюшен, которые выстроил Павел Покровский.

Олег был против этой поездки.

Но всё решили без него. На Ивана Григорьевича надели парик и наряд индийского торговца. Олегу казалось, что узнают Покровского, и всё покатится кубарем.

Пока Павел Иванович прохлаждался в кабаках, Родион Орловский исправно следил за хозяйством зятя. Олег Павлович предостерегал, умолял не соваться в Орловское гнездо, но никто его не послушал.

 
                                        ***
 

Жизнь в доме Элен преобразила Лилю. Она помолодела на глазах. Лицо стало улыбчивым, глаза большими, как были раньше, а не опухшими от слёз и недосыпа. Изменилась походка, движения.

Как много значила для Лили удобная одежда! После скитаний с Зейданом она так отвыкла от неё. А сейчас словно парила, словно была готова к балу. Как мало балов оказалось в её жизни, как мало приятных воспоминаний…

Однажды Элен пригласила Лилю в свою комнату.

– Хочешь, я научу тебя танцевать? – спросила она Лилю. – Так, как танцуют арабские наложницы… Тебе пригодится, ты в такой стране, где нужно уметь обольщать мужчин для своей выгоды.

Лиля кивнула.

– Я умею, – произнесла она, – немного умею, но, кажется, забыла.

– Танец беременной женщины особо прекрасен, – прошептала Элен. – Надень костюм.

Лиля облачилась в предложенную женой Поля одежду.

Она повторяла движения за Элен и увлеклась танцем. А когда остановилась, обнаружила француженку уже не танцующей, а сидящей в кресле и смотрящей на неё.

– Прекрасно! – Элен захлопала в ладоши. – Замечательно, моя хорошая.

Лиля смутилась, щёки покраснели.

– Не стыдись, Лиля, ты всё делаешь правильно. Таким танцем можно вскружить голову любому мужчине, а потом делать всё, что тебе нужно. Жаль, у меня пока не получается.

Элен отвернулась. При Лиле она уже не смахивала слёзы, но никогда и не говорила, почему плачет. Просто сидела какое-то время молча, а потом приходила в себя и становилась прежней: иногда улыбчивой, иногда строгой, иногда загадочной.

– Я бы очень хотела, Лиля, танцевать так для своего мужа. Поль в моём сердце навсегда. У меня была тысяча шансов вернуться во Францию, но без него мне нечего там делать.

Я чувствую, что он жив, что он где-то рядом со мной. Я живу только ради него. И терплю Мустафу только ради него.

Когда Мустафа разлучал нас, Поль сказал мне: «Элен, делай всё для того, чтобы жить счастливо. Подстраивайся под всё, ты умница. Береги нашу дочь. Я знаю, мне придётся нелегко, но ты должна жить ради меня счастливо, чтобы я не думал о том, что у тебя всё плохо».

Элен уже не вытирала слёзы, они текли по её щекам, груди.

– Я послушала своего мужа и стала такой, какая есть. Мне не хватает его, Лиля. Мустафа как любовник не так уж и плох. Меня не обижает, делает подарки. Благодаря ему у меня есть дом, моя дочь ни в чём не нуждается. И даже если мы встретимся с Полем только на небесах, я знаю, он простит меня за то, что я отдалась другому мужчине. Он сам просил меня об этом. Сам…

Лиля молчала. Ей было страшно. Страшно от мыслей, что Мустафа опять заставит её насильно говорить о чём-то. Страшно было проболтаться об Элен.

– Я и тебе советую подстраиваться. Не спорь с Мустафой никогда, он этого не любит. Я могу помочь тебе вернуться на родину, но только через Францию.

– Не-е-е-т, – Лиля покачала головой, – без сына я туда не поеду, как и ты без Поля.

Элен взглянула на часы.

– Нужно поторопиться, скоро здесь будет Мустафа.

Женщины быстро переоделись, Элен подкрасила губы, протянула баночку с помадой Лиле.

Та поначалу отказалась, но жена Поля была так настойчива, что Лиля сдалась.

Мустафа ворвался в комнату, когда Элен объясняла Лиле значения некоторых французских выражений. Обе посмеивались над картинками в книге.

Араб застыл. Две прекрасные женщины повернули к нему свои головы.

Лиля заметила, что он волнуется и теребит в руках чётки.

– Иди, Лиля, – скомандовал он дрожащим голосом. – Иди в свою комнату. Я сегодня добрый. Готовься к встрече с сыном.

Лиля ещё не успела закрыть дверь, как услышала похихикивания Элен.

Мустафа что-то бормотал ей по-арабски.

Сына привели к Лиле только ближе к вечеру.

Ваня, увидев мать, не сразу подошёл к ней. Он был испуган, то и дело поглядывал на Мустафу. Только когда араб оставил их наедине, Иван прижался к матери и заплакал.

Он ни на что не жаловался, просто плакал. Лиля ничего не спрашивала у него. Они и пролежали так в объятиях, пока Мустафа не вернулся за мальчиком. Когда послышались шаги, Иван вскочил с кровати, присел в кресло, на мать не смотрел. Лиля же не сводила с него глаз. Сомнений у неё теперь не было никаких. Иван был сыном Олега Павловича.

Мустафа одобрительно похлопал Ивана по плечу, взял его за руку и вывел из комнаты.

А Лиля уткнулась в подушку и долго лила слёзы.

Элен, заглянувшая в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, долго успокаивала плачущую женщину.

– Всё будет хорошо, Мустафа не вечен, мы справимся. Раньше мне было тяжело одной. Не плачь, прошу тебя. Иначе он разлучит нас, – шептала Элен и гладила Лилю по голове. – Ты уже придумала имя?

Лиля вытерла слёзы.

– Нет, – ответила она, – я дам ему имя, когда родится.

Элен осталась ночевать в комнате Лили.

Почти до самого утра рассказывала, как познакомилась с Полем и вышла за него замуж, как хотела посмотреть на пустыню, как Мустафа обманом разлучил её с мужем.

– Он пообещал показать быт арабских семей, пригласив меня к себе домой. После знакомства с матерью Мустафы я долго не видела мужа. Алима так вскружила мне голову, что я потерялась в реальности.

Когда Мустафа объявил, что Поль пожелал отправиться с ним в торговую экспедицию, не придала этому значения. Думала, что это всё не затянется надолго. Но прошла неделя, две, три. Мустафа обещал вернуть Поля. И вернул его на пять минут, именно тогда Поль и сказал, чтобы я жила счастливо.

Когда Мустафа выделил для меня большой дом и начал приставать, поняла, что в плену.

Шесть лет прошло с того дня. Я помню печальные глаза Поля, прикосновения, вкус его губ, но не знаю о нём ничего. Я виновата, что потащила его в эту проклятую страну. Я была глупа и наивна. Мой отец отговаривал меня, просил оставить нашу с Полем дочь во Франции, но я не послушалась его. Я была смелой, упрямой и мечтала стать героиней арабских сказок, которыми зачитывалась по Франции. Моя мечта сбылась, я сама стала сказкой. В моей сказке добро не победило зло.

Лиля в основном молчала, понимала, как Элен хочет выговориться, освободиться от всего, что столько лет копила в себе. А Элен ничего и не спрашивала, просто говорила, говорила, говорила…

Лилю уже клонило в сон, когда почувствовала резкую боль в животе, услышала собственный крик. А дальше всё поплыло перед глазами.

Конюшня. Отец дарит Лиле жеребца. Настасья и Ярина стоят поодаль, наблюдают. Улыбаются, машут, хлопают в ладоши.

Лиля смеётся, гладит гриву коня. Ей восемь. На ней длинное платье белого цвета. Настасья вышила на нём красивые розы.

Лиля бежит. Настасья и Ярина расставляют руки, чтобы поймать девочку. Лиля бежит к Ярине. Но падает в середине пути.

Платье в пыли, трава оставила на нём свои зелёные отпечатки. Розы, что вышиты по низу юбки уже не белые, а грязно-зелёные.

А потом была самая долгая истерика за всё Лилино детство. Её жалели все: родители, мамынька, слуги, даже жеребец тыкал свою морду в её макушку.

Вдруг розы отрываются от платья и плавают перед глазами, постепенно окрашиваясь в красный цвет. Сами вплетаются в венок.

Чьи-то дряблые шершавые руки надевают этот венок на голову Лили, от рук пахнет конским навозом и полынью.

Лиле не нравится этот венок. Она его сбрасывает, смеётся. А незнакомые руки настойчиво надевают его заново.

Уже не смешно, Лиля хватает венок и отрывает от него цветы, бросает в сторону. А рядом неожиданно оказывается её мать Настасья и ловит эти цветы. Восемь цветов. Восемь дней в бреду.

Лиля открывает глаза. В нос ударяет неприятный запах. Кто-то копошится рядом, Лиля пока не видит никого. В комнате темно. Из её груди вырывается громкий стон.

– Господи! – слышит она голос Элен. – Господи, спасибо, что ты услышал мои молитвы. Спасибо, что не забрал её с собой. Спасибо, что даёшь ей шанс быть счастливой.

Лиля ощупывает себя. Тело какое-то ватное, как будто онемевшее.

– Ну вот и хорошо, – произносит Элен и кладёт свою ладонь на лоб Лили. – Жара больше нет. Всё позади, моя хорошая, всё по-за-ди…

Лиля видит слёзы в уголках глаз Элен. Француженка отворачивается.

 
                                        ***
 

Прошло две недели после того, как Лиля очнулась. К ней пришёл такой сильный аппетит, что Элен стала уменьшать порции, говоря о том, что полнота Лиле не к лицу. Узнав, что ребёнок от Зейдана никогда не родится, Лиля вздохнула с облегчением. Элен же, наоборот, оплакивала малыша.

После случившегося пленница перестала быть тихоней. Она стала грубо отвечать Элен, но француженка поначалу не придавала этому значения. А потом сделала замечание.

Лиле это не понравилось, и их разговоры и танцы прекратились. Они почти не пересекались в доме. Когда Мустафа навестил Лилю после болезни, был поражён грубой речью. Пленница говорила с ним так, будто он её слуга. Однако Мустафу это забавляло в отличие от Элен.

Когда поздней ночью в дом Элен ворвались несколько арабов, Мустафы рядом не было. Элен вышла на шум, её схватили.

Это были люди Али. Они пришли похитить Лилю, чтобы передать Орловскому. Но перепутали и похитили Элен.

Лиля выбежала из своей комнаты, но было уже поздно. В коридоре плакала дочь Поля. Она видела, как схватили её мать.

Лиля не знала, как связаться с Мустафой. Все слуги говорили только по-арабски. Дочь Элен с трудом объяснила, что срочно нужно позвать Мустафу, кто-то из слуг отправился за ним.

Лиля до утра не сомкнула глаз.

Явившийся Мустафа поведал, что похитители требуют обменять Элен на Лилю.

Араб сидел в кресле и держался за голову. Лиля пристроилась на коврике неподалёку от него. После пропажи Элен её дочь всё время прижималась к Лиле.