Текст книги "Прогулка по прямой"

Маску долой

Вера сидела на крыльце и грызла ноготь на левой руке. Правой она набирала сообщение: «Ку-ку!» своей подруге Аньке. Ответного «ку-ку» не последовало: похоже, Аньке не до неё. Вера поднялась в дом, для порядка отправив ещё и недоумевающий смайлик, и с неохотой взялась за приготовление ужина. Отчим приедет после работы, конечно же, голодный, а главное – без мамы, у неё срочный заказ. Вчера ей даже пришлось оставить Веру на даче одну, и вкус этой неожиданной свободы оказался удивительно сладок.

Но сегодня Вера опять превратится из взрослой, самостоятельной девушки в обычную девочку, за которой «присматривают». Да ещё придётся изображать из себя хозяйку, ведь мама велела обязательно накормить отчима ужином. А они ещё ни разу не оставались без неё, вдвоём. Так, что делать? Посуду помыть… нет, сначала макароны сварить, нет – в магазин! За сыром. Какие макароны без сыра?

Между тем на вечер у Веры были планы. Светка из соседнего дома пригласила её пересматривать очередную часть киноэпопеи про вампиров. В Светкином щебете Вера уловила важное: Артур тоже приглашён. Артур, сам немного похожий на обаятельного вампира. Изящный, с длинными, спутанными волосами и тонкими руками. Этими руками только край мантии поддерживать или на мандолине играть. Ему, между прочим, уже четырнадцать. А Вере – почти тринадцать. Всего-то через какие-то жалкие полгода! Досадно, конечно, что Жанне тоже четырнадцать. И что она Светкина сестра. Если бы не Жанна, в дачной компании Вера могла бы стать авторитетом. Потому что она классно рисует вампиров и хорошо говорит по-английски. А Жанна… Она просто красивая.

Обо всём этом Вера размышляла, пока шины её велосипеда шуршали по гладкому асфальту Луговой улицы. Немного саднило разбитое вчера колено. Кстати, надо не забыть сменить шорты на джинсы. Ведь отчим увидит, начнёт выпытывать, что случилось. Ему не понять, что коленку можно разбить, даже если ничего не случилось. На даче всякое бывает.

Вера влетела в поселковый магазин и тут же замерла: у прилавка, спиной к ней, стоял король Артур.

Она тут же выскочила на улицу и принялась приглаживать волосы, глядя на своё отражение в слове «Пятёрочка». Чёрт, она в этой позорной линялой футболке и шортах с бантиками. Ах, если бы можно было, как в кино, моментально переоблачиться в модный наряд.

– Салют! – сказал Артур, выйдя из магазина.

– А, привет, – едва глядя на него, ответила Вера.

– Идёшь сегодня к Жанке?

– Ага.

– Ну давай.

Вера постояла ещё немного у дверей, глядя вслед уплывающей лохматой шевелюре. К Жанке! Почему не к Светке-то? Они же вместе живут. Понятно почему. Светке-то одиннадцать. По сравнению с Артуром она вообще – только что из подгузника. Жанна его пригласила смотреть кино, не Светка.

Шла вторая неделя заточения Веры в Тярлево. Они сняли дом у отчимова друга, который уехал в Испанию до сентября. Мама решила, что это лето Вера проведёт, как записано в хороших детских книгах, – на даче. Свежий воздух, овощи-фрукты и книжки. В июле должна была на неделю приехать Аня. А пока приходилось как-то жить без лучшей подруги и без интернета, потому что месячный трафик Вера успела истратить за первую неделю сидения на даче.

Вернувшись из магазина, она поставила на плитку кастрюлю с водой и принялась за посуду. К счастью, в этом доме оказался водогрей. Соседи вон до сих пор таскают воду из колонки. И домишко у них – из тех немногих, которые дожили до сего дня, не ведая о том, что такое стеклопакет.

Там живёт Катя, ей, наверное, лет семнадцать. Вера видела её всего раз, в магазине. Она ни с кем с улицы не общается. Жанна и Светка называли Катю «сушка с плесенью». Вере это сразу не понравилось. Но общаться было больше не с кем, да и увидеться с Артуром можно было только у них.

Вода забулькала, Вера метнула туда макаронные трубочки, тут же вспомнив, что забыла посолить.

Солонка досталась им от хозяев дома. Такой деревянный бочонок с дырой на крышке. Приспособление, подходящее только для того, чтобы съесть с кем-то на пару пуд соли.

– Ой! – Вера и глазом не успела моргнуть, как в макароны обрушилась белая лавина.

Что теперь делать? Слить воду? Или потом промыть макароны?

Вера задумчиво поболтала в кастрюле шумовкой. И тут же в кармане запрыгал мобильник.

– Вера, привет! Открой ворота.

Приехал… Макароны не доварены, посуда не домыта. Мамы была бы недовольна. Вера нажала кнопку в прихожей и сбежала с крыльца. Через минуту отчим уже выходил из автомобиля.

Чёрное колесо наехало на воланчик для бадминтона. Ажурный уголок съёжился под шиной, словно крыло мёртвой бабочки.

– Здрасьте, Виктор Сергеевич.

– Что с коленом?

Ну да, забыла переодеться.

– Ничего особенного. Так, поцарапалась.

– Интересно, это как же можно так поцарапаться?

– С велосипеда навернулась.

– Когда?

– Вчера. Вечером. Ехала из парка…

Вера запнулась. Отчимова челюсть задвигалась вправо-влево.

– А что ты делала вечером в парке?

– Ну как… Гуляли мы. С девчонками. Что, нельзя?

– Вера, мама тебя просила одну не гулять.

– Так с девчонками же!

– Вера, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мало ли кто бродит в парке ночью.

Вера промолчала. Они поднялись в дом. На плитку с шипением выливалась вода из кастрюли.

После того как отчим с непонятным выражением лица съел макароны (отказавшись от сыра), Вера решила поднять вопрос о сегодняшнем вечере.

– Э-э-э… Я скоро собираюсь в гости.

– Да? А кто пригласил?

– Девчонки.

– Те, с которыми ты гуляла ночью в парке?

– Не ночью, а вечером. Да, те. Они с Круговой улицы.

– Что, день рождения у кого-то?

– А что, просто так нельзя пойти в гости? – бросила Вера с вызовом.

Виктор Сергеевич встал. Он был большой, грузный, с едва заметными, но многообещающими залысинами. Глаза – тёмные, с густыми, как щётка, ресницами – умели смотреть так пристально, что становилось не по себе.

Мама вышла замуж год назад. Виктор Сергеевич много работал, у него была своя нотариальная контора, а по выходным он почти всё время ходил с мамой в театры, в гости, ещё куда-то. У Веры были свои дела, и её это вовсе не тяготило. Но в те редкие моменты, когда они оставались наедине, она чувствовала какое-то напряжение, скованность, как будто они не могли общаться, как нормальные люди, разговаривали через маски, резиновые такие дурацкие маски, которые всю голову прячут, и слова от этого тоже выходили какие-то резиновые, а не настоящие.

– Вер, в половине одиннадцатого ты дома, – сказал он.

– Но…

– Вера, мама будет недовольна, что ты всё время где-то пропадаешь. Мальчики приглашены?

«Что значит “всё время”?!»

– Один.

– Ну вот, тем более.

«Виктор Сергеевич у нас строгих правил», – говорила мама. И ещё про старую закалку, которая, конечно же, гораздо лучше новой.

Вообще-то Вере даже нравилось, что у неё появился отчим. Перемены – это хорошо. Но к ним, оказывается, очень непросто привыкнуть… И привыкнуть к тому, что отчим указывает ей, как себя вести и что делать, Вера так и не смогла.

– Ладно. А завтра погуляем в парке? Во дворец сходим. С тебя – завтрак, с меня обед и ужин, – сказал Виктор Сергеевич.

– Окей.

Вера ушла в свою комнату. Тут позвонила мама.

– Верунь, всё хорошо? Приехал Виктор Сергеич?

– Ага. Я уже его покормила.

– Молодец. Ты с ним…поласковей. Ладно?

– Ну как «поласковей»?

– Слушайся его, не спорь, не бурчи.

– Мам, ну хватит. Это он бурчит.

– Он просто старается быть… ну… ты понимаешь. Я приеду послезавтра, может быть, получится даже днём, а не вечером.

– Угу.

– Вера, будь умницей. Слушай, он… ему трудно, он стесняется, учти.

Вера села на кровать. Старается он. Привык на работе командовать своими нотариусами, и дома продолжает…

Она посмотрела на экран телефона. Уже столько времени! Пока она разбиралась в семейных отношениях с отчимом, перевалило за восемь.

Вера дёрнула на себя дверцу шкафа, и на неё тут же свалились ненужные майки. А нужная майка, как назло, торчала из корзины для грязного белья. Вера натянула джинсы, сняла с вешалки блузку в клеточку, зачесала волосы в хвостик. Потом избавилась от хвостика и от блузки, надела мятую тунику с надписью VeryСool и вышла из своей комнаты. Телефон в кармане вздрогнул от сообщения. «Как оно там? Приехал?» – спрашивала Анька.

– Ну надо же, вспомнила обо мне, наконец, – пробормотала Вера.

«Иду смотреть “Рассвет”. Отчим отмокает», – написала она и сопроводила свои слова озорным смайликом. Смайлик подмигивал, давая неверной подруге понять, что Вера прекрасно справляется со всеми трудностями сама.

«Твой А. там?» – отвечала Аня, которая, конечно, была в курсе всех передвижений Артура по посёлку Тярлево.

«Если бы мой», – вздохнула Вера, в ответ посылая своё «ага» и растерянный смайлик.

«Удачи!» – пришло в ответ.

– Вера! Ты что, уже уходишь? – в дверях возник Виктор Сергеевич.

– Ну да.

– Телефон с собой?

– Угу.

– Ну ты помнишь, как мы с тобой договорились?

– Угу.

Вера выскочила из дома, мгновенно взлетела на велосипед и поскорее вырулила с участка, пока отчим не придумал ещё чего-нибудь педагогического. Ей захотелось проехаться вдоль парка, собраться с мыслями.

Летний вечер обнял Веру со всех сторон. Ещё не остывший асфальт отдавал тепло воздуху, о щёки иногда хлопались неповоротливые насекомые, деревья едва двигали тяжёлыми от обилия листьев макушками. Над посёлком звенели кузнечики. Звон перекатывался волнами, становясь в разных уголках Тярлево то тише, то громче. Вера вдыхала запахи лета и невольно забывала обо всём тревожном.

Крайняя улица подступала к парку и тянулась вдоль ограды, а за ней таинственно темнели деревья. Казалось, что под ними находится путь в какое-то фантастическое королевство… Вера остановилась у запертых ворот. Здесь они вчера перелезали через ограду, и она неудачно приземлилась на коленку. А всё из-за того, что Жанна зловещим шёпотом сказала, что в парке, наверное, водятся вампиры. Светка завизжала, а Вера поторопилась, хотя и ежу было понятно, что вампиры в Павловском парке – это полная ерунда. Светка сорвала подорожник и приложила к Вериной коленке. А Жанна только посмеялась, сказав: «Это не поможет».

Жаль, что с ними не было Артура. Он вчера не захотел идти гулять. Наверное, решил, что с ними скучно. Артур ведь – мозг, он ходит в дискуссионный клуб и ведёт свой блог.

Правда, слушать про то, как Жанна отдыхала в турецком пятизвёздочном отеле, даже Вере было не очень интересно. Но зато они пробрались в закрытый парк! Вера совсем не расстроилась из-за коленки. Как здорово было гулять белой ночью и знать, что дома никто не психует и не считает минуты до её прихода.

Вера стояла у ворот, вглядываясь в густую темноту между деревьями. Вот бы очутиться здесь вдвоём с Артуром. Настоящее приключение.

Она снова оседлала велосипед и направилась на Круговую улицу. Светка, Жанна и Артур уже сидели на крыльце. Из Жанниного телефона неслась музыка, заглушая кузнечиков.

– Хелло! – поприветствовала Веру Жанна.

– Привет! – улыбнулась всеми брекетами Светка, а Артур всего лишь кивнул, на мгновение подняв глаза.

Вера почему-то сникла.

– А кто ещё будет? – спросила она.

– Никто. Паша не приехал ещё. Знаешь Пашу со Школьной?

Вера покачала головой.

– Он вообще крутой. У него группа своя, – сказала Жанна. – Мы с ним прошлым летом тусили.

Это она специально для Артура. Чтоб проверить, ревнует ли он. Но Артур, даже если и ревновал, то никак этого не показал.

– А чего играют-то? – спросила Вера.

– Рок. И всякую ещё неформальщину.

– А ты принесла что-нибудь? – спросила Светка.

– Чёрт, забыла, – спохватилась Вера.

– Эх ты… Ну ладно, мы тебе не дадим с голоду умереть. Вон там чипсы, джин-тоник, кола.

Вера взяла баночку джин-тоника, холодную и влажную. Потом поставила обратно и открыла бутылку с колой. Артур поднял свою банку, приглашая всех чокнуться.

– За каникулы! – сказал он.

Светка тоже взяла джин-тоник, но Жанна заметила и сказала:

– Ты чего?

– А что? Тебе можно, а мне нет, да?

– Да, – Жанна отобрала джин-тоник и сунула Светке колу. Светка порывисто вскочила, ушла в дом.

– Малявка, – хмыкнула Жанна, прихлёбывая из банки, – ты не пьёшь, Вер?

– Не, у меня отчим приехал, – сказала Вера, хотя не пила она вовсе не из-за отчима, а просто потому, что уже пробовала и ей не понравилось.

Повисла пауза. Как нарочно, очередная песня из Жанкиного телефона смолкла, и на мгновение их окружили уютные ночные трели.

– Что смотреть-то будем? – спросил Артур.

– Как что? «Рассвет», – ответила Жанна.

– А больше ничего нет? – вздохнул Артур.

– Я же тебе сказала, что мы «Сумерки» смотреть собираемся!

– Ладно, – буркнул Артур, – хотя я не одобряю.

Светка показалась в дверях, всё ещё надутая, но уже не серьёзно, а больше для вида.

– Вы идёте или как?

Они поднялись на второй этаж по старой лестнице с кособокими перилами. Комната Жанны была прямо под крышей и казалась очень маленькой из-за скошенного потолка. На полу лежал матрас, рядом стоял стол с ноутбуком, а со стен на них утомлённо взирали Роберты Паттинсоны в разных позах и костюмах. Один даже загибался на потолок, потому что был очень высоким, почти в натуральную человеческую величину.

Жанна с гордостью похлопала загнутого Паттинсона по коленке:

– Выкупила по интернету. Ну, то есть папа выкупил. У какого-то коллекционера.

– Как это ты упросила? – удивилась Вера.

– А вот, – загадочно повела плечом Жанна, намекая на могущественные связи и скрытые достоинства.

– Плюхайтесь, – распорядилась Светка.

Жанна подождала, пока все окажутся на матрасе, и села рядом с Артуром. С другой стороны его подпирала Светка, а Вере досталось место с краю.

– Артур, а ты же не видел эту часть? – спросила Жанна.

– Нет. Я смотрел первую, так себе. Мне гораздо больше нравится «Интервью с вампиром».

– Это же вообще старьё. Ты ещё «Дракулу» вспомни, – усмехнулась Жанна. – А вот мы с Верой любим «Сумерки»!

Вера кивнула. Не то чтобы она была фанаткой Паттинсона, как Жанна. Но все фильмы с ним и все фильмы про вампиров и магию очень любила.

– Паттинсон теперь новый Бэтмен, он уже столько ролей других сыграл! А вы, девушки, только и обсуждаете, какой он в «Сумерках» красавец. Бедняга, – сказал Артур.

Начался фильм. Артур не мог не отпускать иронические комментарии по ходу действия. Ведь только девчонки, помешанные на смазливых и накачанных звёздах, могут принимать эту чушь всерьёз! Вера с Жанной прыскали со смеху. Вернее, Вера прыскала, а Жанна ещё каждый раз хлопала Артура по плечу. «Ну вот, музей восковых фигур ограбили», «Да куда ты лезешь, кретин? Это же вам-пи-ры!», «Папаша неслабых нервов», «Не, ну это робот в юбке, вы уж меня извините, она замуж выходит, что такая кислая?», и так далее.

Накануне первой брачной ночи Беллы и Эдварда Артур тактично удалился, так что Жанна, Светка и Вера смогли без помех насладиться нереальной красотой происходящего на экране.

Вернувшись, он почему-то шепнул Вере: «Двигайся», – и сел рядом, почти вплотную. У Веры тут же вспотели ладони. А Жанна посмотрела на Веру совсем вампирскими глазами.

В конце фильма все плакали. Ну, кроме Артура, конечно. Он талантливо изображал храп. Поэтому качественно прослезиться у Веры не получилось.

– Супер, вообще! – сказала Жанна.

– Супер, – поддакнула Светка.

А Вера посмотрела на телефон и подскочила. Три непринятых вызова от отчима. Одиннадцать часов. Конечно, она же выключила звук, дурища!

– Я побегу, спасибо за вечер, – она рванула вниз по лестнице, даже не оглянувшись.

Хотя ей-то хотелось пройтись до Луговой в компании Артура. Ведь им по пути. Ну почему отчимы сваливаются на голову в самые важные жизненные моменты!

– Вера, это неправильное поведение, – сказал сухо Виктор Сергеевич, в которого Вера чуть не врезалась, выскочив за калитку Жанкиного забора.

– Простите, я звук выключила! – выдохнула Вера, покрываясь мурашками от макушки до пяток.

Непонятно, что он будет делать… Что ему можно и что ему следует делать? Ведь он ей не папа, как ни крути. Только папа имеет полное право накричать, лишить карманных денег или ещё как-нибудь наказать за проступок. И Виктор Сергеевич об этом догадывается. Он не кричит. Напротив, он просто перестаёт замечать тебя, будто ты не живой человек, а старая наклейка на стене. Однажды Вера уже превращалась в наклейку, и это было очень неприятно. Лучше бы уж кричал, как папа.

Папа, который уже никогда ни на кого накричать не сможет.

Тихо-тихо шуршали шины по асфальту. Колесо крутилось рядом с Вериной разбитой коленкой, внизу вхолостую вращалась педаль, велосипед ехал медленно и понуро. Отчим шёл рядом. Вера сама не заметила, что вцепилась в руль изо всех сил.

– Вера, я тебе доверяю, считая тебя взрослой. Но ты ещё не выросла, видимо.

– Простите, если бы я не выключила звук, я бы успела!

– Но почему ты его выключила? Тебе важнее кино, чем наша договорённость?

Они снова говорили через резиновую маску. Виктор Сергеевич не сердился, он просто недоумевал. Но какой же уверенный был у него голос! Голос человека, чья правота никогда не подвергалась сомнению. Конечно, он же директор.

Дома, когда Вера уже умылась и пришла буркнуть «спокойной ночи», отчим сказал:

– Вера, давай ты мне пообещаешь, что больше такого не будет.

– А я ничего такого и не сделала, – сказала она и поскорее убежала в свою комнату. Там она послала сообщение Ане, ответа снова не дождалась и уснула в раздумьях о том, почему же Артур сел с ней рядом.

На следующее утро Вера встала пораньше, сделала горячие бутерброды и заварила чай в стареньком чайничке с треснутой крышкой. Из окна кухни она видела, как Виктор Сергеевич приседает и кланяется кусту шиповника. Он разводил свои большие руки в стороны, гнулся вправо-влево, и выглядело это почему-то очень смешно. Вера даже фыркнула в полотенце… Хотя что особенного в том, что люди делают зарядку? Ничего особенного. А смешно.

После завтрака отчим сказал:

– Ну, погодка сегодня – самое то. Едем в парк?

– Ага.

Вера повесила через плечо сумочку с телефоном, надела кепку и тёмные очки. Теперь она похожа на Беллу из «Сумерек», это уж точно!

В парк они въехали через боковые ворота, заплатив за билет, хотя Вера была убеждена, что для жителей Тярлево парк – вроде собственного сада. Кое-где в ограде были разомкнутые прутья, но этот путь, конечно, для другой компании. Виктор Сергеевич поехал первым, и Вера с чистой совестью включила музыку: когда едешь на велосипедах, можно и не разговаривать. Миновав Круг белых берёз, Виктор Сергеевич обернулся и открыл рот. А потом закрыл. И снова открыл. Вера сдёрнула правый наушник. В левом продолжала играть песня про несчастную любовь.

– Что? – крикнула она.

Виктор Сергеевич поравнялся с Верой и недовольно сказал:

– Вообще-то невежливо слушать музыку, когда ты с кем-то гуляешь.

– Но мы же не гуляем. Мы катаемся, – ответила Вера и покраснела.

– Я спросил, куда бы ты хотела поехать.

– Всё равно. К дворцу можно, – пожала плечами Вера.

Оказавшись сзади отчима, она стала снова слушать музыку. С ней всё вокруг преображалось и казалось исполненным тайного смысла. Того смысла, который делает жизнь небесполезной и увлекательной.

Они проезжали мимо медленных пешеходов, детей в колясках и без, мужчин и женщин в сандалиях и панамах. Все они казались маленькими по сравнению со старыми деревьями, замершими вдоль аллей. Жёлтая футболка Виктора Сергеевича потемнела на спине. Быстро-быстро мелькали ноги на педалях, быстро-быстро стучали под колёсами мелкие камушки. Было хорошо, легко и свободно, и несчастная любовь звенела в ушах.

Проехали мостик с фигурами серых кентавров, сильно подточенных временем. Потом свернули у заводи, где плавали в обе стороны коричневые утки, миновали круглый Храм Дружбы (кого? с кем?), и вот уже на холме замаячили жёлтые стены, разграфлённые белыми колоннами – Павловский дворец.

На подступах к дворцу Виктор Сергеевич спешился и снова открыл-закрыл рот. Поймав лунатичный взгляд Веры, он жестом показал ей на железную оградку. Вера выключила музыку. Велосипеды решено было оставить внизу, пристегнув замками к оградке. Потому что тащить их по лестнице со львами никому не хотелось.

Лестница со львами! Внизу стоят чёрные, чугунные, наверху сидят белые, мраморные. Белый через плечо оглядывается на чёрного. Вот на этом, правом, сидит пухлощёкая четырёхлетняя Вера, по-хозяйски хлопает его, говоря: «Хороший лёва». А лев тоскливо выглядывает из-под детской панамки в зелёный горошек. Голос мамы: «Ну зачем это, Слав?» Голос папы: «Ему идёт». Да, это видео она давно не смотрела. Папа, живой, стоял именно здесь и на этого льва нахлобучил Верину панамку. Домашнее видео. А где, интересно, теперь камера? Они же перестали снимать с тех пор, как папа… Наверное, Верино самое первое сентября всё ещё хранится внутри камеры, на флэш-карте. Единственное первое сентября с папой.

Почему она забыла об этом и приехала сюда с Виктором Сергеевичем? Вера даже рассердилась. На себя, на него и на папу. Давно она уже не сердилась на него. Она забыла вообще, как это – на папу сердиться.

Вера стала взбираться наверх по каменному парапету, а не по лестнице. Тело вспоминало давно утраченные движения, неуклюжие, детские.

Отчим уже ушёл дальше, к дворцу.

Вера поднялась наверх по лестнице и устало прислонилась к белому, в трещинах, льву. Старенький, сколько детей на тебя успело забраться за эти годы, века?

Виктор Сергеевич показался из-за угла, он оглядывался кругом: не видел её. Не заметил, что отстала. Она, сложив ладони раковиной, приготовилась крикнуть: «Эй! Сюда!», – потом подумала, что это неуважительно. Ну а кричать «Виктор Сергеевич» вообще страшно неудобно, даже рот не открывается на такие длинные, совсем не кричальные слова. Есть одно короткое, удобное для зова слово. На букву «п». Только Вера его давно не говорит, и забыла, как оно произносится. А кроме того, не для Виктора Сергеевича слово это…

– А, вот ты где… Может, всё-таки зайдём? Посмотрим интерьеры. Давно не был. Так, понятно, по лицу вижу, что интерьеры – это не твоё. Тогда что – обратно?

Вера пожала плечами. Пусть поймёт, что ей не хочется больше с ним гулять.

– Я знаю, куда мы поедем. К Мавзолею «Супругу-благодетелю». Но сначала перекусим.

Вера улыбнулась. Действительно, в животе уже урчало. Виктор Сергеевич достал из сумки банан и протянул Вере. Пока она ела, он что-то рассказывал про парк, но Вера не слушала. Потом они выпили напополам бутылку минералки и закусили её шоколадкой. Вера засмотрелась на пьедестал статуи, стоявшей возле скамейки. С него на них злобно взирало рельефное лицо солнца. Неприятное такое лицо, хоть и с лучиками. Оно слегка напоминало Виктора Сергеевича, когда он не в духе.

– …вообще-то там всегда летом появлялись заросли, но тем летом они были просто какие-то невероятные, настоящие джунгли. Представляешь себе джунгли из таких вот цветов?

Вера заморгала, машинально повернувшись в ту сторону, куда показывала рука Виктор Сергеевича. Там, у ног белоснежной статуи, пестрели не слишком-то высокие цветки с сиреневыми лепестками. Она вдруг поняла, что отчим рассказывает ей про своё детство, и навострила уши.

– Ну так вот, и вымахали они, значит, выше меня. Причём выше меня нынешнего. То есть настоящие такие джунгли. Мы с ребятами там протоптали ходы, как в лабиринте, и играли в индейцев. А один мальчик, Стёпа, из крайней парадной, был глухонемой. И он как-то раз за нами увязался и заблудился в этих зарослях. Сутки его искали.

– Сутки? Не может быть!

– Точно. Ну, может, и не сутки. Но помнится, что очень долго. Он там заснул, дозваться не могли – не слышал ведь.

– И что потом с ним стало?

– Да ничего. Джунгли наши, правда, сразу скосили под корешок.

– А у нас на даче тоже раньше росли эти цветы. Там, где сейчас бочка стоит.

Они уже спустились обратно и прошли мимо львов, а она и не заметила. Велосипеды послушно ждали их у оградки.

Дальше они ехали рядом, потому что Виктор Сергеевич стал ещё рассказывать про своё детство, про отца – военного, про первый полёт на самолёте, и Вере даже не хотелось заткнуть уши несчастной любовью. Речь зашла и о кружках, в которые он маленьким ходил в школе. К Вериному удивлению, он посещал театральный!

– Да ладно! – воскликнула она.

– Один раз я даже играл главную роль. Маугли, – сказал Виктор Сергеевич с неподдельной гордостью в голосе.

– А фотки есть? – спросила Вера, силясь представить отчима в образе.

– Не знаю… Может быть, у моей мамы. Спрошу у неё, когда буду звонить.

Вера ещё не познакомилась со своей приёмной бабушкой. Честно говоря, ей вообще не приходило в голову, что у Виктора Сергеевича есть родители. Как будто он всегда был вот такой, грузный и с залысинами. Кажется, мама что-то рассказывала… Но Вера не запомнила.

– А… – спросила было она и вдруг поняла, что не знает, как задать такой простой вопрос – есть ли у человека отец.

И ещё поняла, что, видимо, нет.

Виктор Сергеевич покачал головой:

– Давно уже. Мне четырнадцать было. Ну что, едем?

Виктор Сергеевич резво крутил педали, Вера держалась сзади, в её голове ехали смутные мысли, не то печальные, не то радостные. Значит, и он остался без отца. Удивительно, что они с Верой встретились. Два разных далёких человека с одинаковой болью.

Они добрались до той части парка, которая напоминала первозданный лес. Никаких статуй, гротов, каскадов, только ёлки, лопухи и стянутые ряской пруды.

Постояли на ступенях Мавзолея, Вера ухнула, чтобы послушать эхо за решёткой, где плакала мраморная женщина. Виктор Сергеевич сообщил, что на барельефе – дети Павла и императрицы Марии Фёдоровны. Плачущие дети. Ну понятно, чего же им радоваться, если у них отец умер. Виктор Сергеевич как-то вдруг поперхнулся, когда про детей сказал.

«Переживает», – подумала Вера сочувственно.

Они посмотрели друг на друга новым взглядом, словно члены тайного братства. Братства переживших утрату.

Когда они проезжали мимо руин какого-то сооружения, сложенного из серых камней, Вера вдруг заметила наверху, там, где когда-то была крыша, знакомую фигуру. Затормозив, она крикнула:

– Светка!

Из-за каменного выступа появились Жанна и Артур. У Веры пересохло во рту. Гуляют! Без неё! В парке! Хорошо, что не вдвоём. Но Светка могла сама за ними увязаться…

– Привет! – крикнула она и подъехала поближе. Потом бросила взгляд на Виктора Сергеевича. Тот остановился, но был готов сию же минуту рвануть дальше.

Мгновение они смотрели друг на друга. А потом Виктор Сергеевич сказал:

– Вер, только не сильно задерживайся. Скоро обедать.

Вере показалось, что он улыбнулся. Она кивнула, соскочила с велосипеда, положила его на траву и стала спускаться вниз, по вытоптанной добрыми людьми тропинке, прямо к руинам. «Хорошо!» – подумала она про Виктора Сергеевича. «Плохо!» – подумала она про Жанну и Артура.

– А ты откуда? – спросила Жанна, даже не поздоровавшись.

– Мы катались по парку.

– Залезай, – махнул ей Артур.

И Вера тут же забралась наверх, очень быстро и ловко, чувствуя в себе необыкновенную лёгкость.

– Давайте я вас сфоткаю, – она достала телефон и поймала в экран всех троих.

«А потом обрежу Жанну и покажу Аньке Артура».

– Высоко здесь, – сказала Светка.

Она держалась за стену, тогда как Артур и Жанна стояли спокойно и обсуждали какого-то Петрова. Вере было немного страшновато: всё-таки высота, как на втором этаже.

– Да нет, не высоко, – неожиданно для себя произнесла она.

Артур улыбнулся.

– Ты бы могла спрыгнуть? – вдруг спросила Жанна.

– А ты? – парировала Вера.

– Тут реально можно ногу сломать, – сказал Артур, – если неудачно приземлиться.

– Там песок внизу, – сказала Вера.

Девочки смотрели друг на друга, не отрываясь. Жанна вдруг подошла к самому краю.

– Жанка, не надо, ты что? – возмутился Артур.

– Не надо! – взвилась Светка.

«Что это творится?» – подумала Вера, и тут Жанна спрыгнула. Красиво так, легко. Приземлилась на ноги, а потом свалилась на бок. Но сейчас же задрала голову и крикнула:

– Тут же песок! Мягко!

– Больная! – выдохнул Артур.

Но не просто так, а с уважением.

Жанна встала, и Вере стало понятно, что она тоже должна спрыгнуть, иначе никак. Ведь Жанка смелая, а Вера – трусиха. И он это сейчас же поймёт! Она положила телефон на камень и шагнула, быстро, чтоб не успеть подумать. Там песок. Там песок. Не страшно.

До чего же страшно!

Вера приземлилась на корточки, руками в этот самый песок. Что-то вонзилось в подбородок, и от боли стало на секунду нечем дышать. А ещё она прикусила язык. Но всё-таки, как и Жанна, подняла голову и крикнула:

– Да вообще не страшно.

То есть ей показалось, что крикнула. На самом деле просипела.

Подбородок потеплел. Вера схватилась за него, посмотрела на грязную руку. Ну вот, кровь… Откуда? Она села, пытаясь прийти в себя. Голова гудела, и сердце билось очень быстро.

И вот вокруг неё уже стоят все трое.

– Давай-ка домой, надо рану промыть, – сказал Артур.

Какую рану?

– А что там? – спросила она, глядя на него снизу вверх.

Артур помог ей встать. Он подал ей руку! И она не стала её отпускать, даже когда оказалась на ногах.

– Подбородок разбила. Замок на молнии весь в крови. Наверное, коленом… На, зажми, а то кровь течёт, – и он протянул ей бумажный платок.

Вера взяла платок, с сожалением отпустила ладонь Артура.

– Ну и дуры вы, зачем прыгали? – заныла Светка.

Жанна молча протянула Вере телефон. Она, наверное, кусала локти с досады. Ведь героиней в итоге оказалась Вера, а вовсе не она! Впрочем, Вера не видела Жанниных локтей, потому что Артур потащил её очень быстро наверх, усадил на багажник её же собственного велика, а сам сел за руль. И когда они тронулись, Вера со всей силы уцепилась за Артура левой рукой, ведь правой она прижимала к подбородку платок. Её трясло. Она была счастлива.

А вот Виктор Сергеевич, напротив, почернел, как туча, едва увидев Веру с кровавым платком. Самое интересное, что он не сказал: «Как это тебя угораздило?» или «Что это такое?», а почему-то спросил Артура: «Куда вы-то смотрели?», – как будто Артур был взрослым и в его обязанности входил присмотр за маленькой девочкой Верочкой.

Артур что-то промычал и махнул Вере, а она пролепетала:

– Спасибо, что довёз.

– Где тут больница? – вскричал Виктор Сергеевич и тут же залез в машину.

Он был прямо сам на себя не похож. Куда вдруг девалась его уверенность?

– В Павловске, – ответил Артур.

Он присел и выдернул из-под колеса воланчик для бадминтона.

– Так, Вера, едем! Где твои документы?

– Не знаю.

– Слушайте, у вас же врач рядом живёт! – сказал Артур.

– Где?

Артур указал воланчиком на соседний участок. Тот самый, где обитала Катя.

– Сюда недавно моя мама ходила, – объяснил он, – когда соседке стало плохо.

– Пошли, – сказал Виктор Сергеевич.

И Вера послушно двинулась за ним. Странное дело, Артур – тоже. Наверное, потому что знал о враче, а они не знали. Вера прижимала к подбородку мокрую тряпку и думала: а что, если будет шрам? Из-за этой дурацкой Жанки она на всю жизнь останется уродиной со шрамом! Хотя при чём тут Жанка, никто же не заставлял Веру прыгать. На глазах тут же выступили слёзы. Очень-очень захотелось к маме.