Текст книги "Упасть с неба"

– Как говорят, «она оказалась стервой»?

– Что ты, она отличная девчонка, веселая, компанейская. Мы дружим и общаемся до сих пор. Знаем друг друга с института. Проблема во мне, я это давно понял.

– Ну и в чем же эта проблема?

– Я не могу отказаться от общения: от друзей, от встреч с клиентами, от командировок. А она всегда была недовольна, что меня нет дома, я где-то ужинаю в ресторане, уезжаю в другой город…

– Послушай, ты же идеальный муж, как капитан дальнего плавания. Все время нет дома! Она не понимает своего счастья!

– Не смейся, я серьезно. Я устал от ее ревности, от того, что надо оправдываться. Ты же сама понимаешь, такая работа: надо встретиться с клиентом, наладить контакт, сводить в ресторан, пообщаться. Если получится, задружиться. Ничто так не помогает в продвижении продаж, как личные отношения с клиентом.

– А ты объяснял все это жене?

– Конечно! Сколько раз ей говорил, что это надо, это рабочая встреча. Она все понимает, но ей не нравится быть одной.

– Ты пробовал взять ее на какую-нибудь из встреч, чтобы она посмотрела, послушала, поскучала? Поняла, как это все неинтересно и перестала придираться.

– Как ты себе это представляешь? О чем мы тогда с клиентом говорить будем?

– Я же не говорю на все встречи. Например, в случае второстепенного контакта с уже знакомым клиентом. Ты хочешь вообще наладить отношения с женой или нет? – Сама не знаю, что это меня понесло давать советы в том, как помириться с женой. Тема была некорректна и любопытна одновременно. Некорректна, да кому из женщин приятно обсуждать соперницу, пусть и теоретическую, да еще с учетом. Что это жена коллеги? Любопытна. Конечно. Всегда интересно, как мужчины рассуждают о нас. О женщинах, как смотрят на стандартные ситуации, на наши конфликты, как видят их со своей стороны и чем оправдывают свои поступки.

– Не думаю, что их можно наладить. Мы столько раз сходились и расходились. И потом, она хочет детей, а я не уверен, что готов.

– Сколько ей лет?

– Она на год меня старше, ей тридцать шесть. Детей очень любит, в своей племяннице души не чает. Везде, где мы бывали, искала смешные сувениры для племяшки.

– Возраст действительно «горящий». Хотя сейчас и в сорок первенца рожают, но лучше не затягивать с этим вопросом.

– А у тебя есть дети?

– Есть. Дочь. Это моя гордость и радость.

– Сколько ей?

– Четырнадцать.

– Сколько?! Так, ей четырнадцать, значит… ты моя ровесница.

– Не угадал.

– И сколько тебе лет?

– Кирилл, – я притворно возмутилась и нахмурила брови. Хотя, почему притворно, я действительно боялась назвать свой возраст. С другой стороны, чего я боюсь? Разве я на что-то рассчитываю? – Твой вопрос граничит с невоспитанностью. Неприлично задавать такие вопросы женщинам, ты разве не знал?

– Ну, я все равно узнаю. Потом, какой в этом секрет? Ты выглядишь очень молодо, лет на тридцать. Но в шестнадцать ты вряд ли родила ребенка – слишком серьезная для этого. А вот в восемнадцать, вполне.

– Мне сорок один.

Кирилл недоверчиво округлил глаза. Покачал головой и сказал:

– Шутишь?

– Паспорт показать? – мне было неприятно его удивление. С другой стороны, значит и правда выгляжу моложе своих лет.

– Быть не может. Нет. Ты меня разыгрываешь! Признайся, ты это специально сказала, чтобы отшить меня.

– Мальчик мой, – я решила сыграть в старшую мудрую подругу, -если тебе женщина называет свой возраст, то она может его только уменьшить, но никак не прибавить. Хотя, по-хорошему, за такие вопросы дают по щам.

– Куда дают?

– По щам. – Жестко и с нажимом сказала я.

Положение в тупиковом разговор спас официант. Появившийся у столика, чтобы поинтересоваться все ли нас устраивает и не хотим ли мы заказать еще что-нибудь.

– Еще бутылку вина, – залихвацки махнув рукой, сделал заказ мой спутник. – И сырную тарелку.

– Решил с горя напиться? – ухмыльнулась я.

– Инночка, я всю свою жизнь встречаюсь с женщинами старше себя. Похоже, это моя судьба. Встретив тебя, я решил было, что ты станешь исключением из правил…

– Нет, ну хорош гусь! Сначала задает неприличные вопросы про возраст, затем сравнил, более того, сравнял меня с остальным гаремом! Ты откуда такой воспитанный свалился?

– Да вологодский я. Такой вот простой вологодский парень.

– Простой, как…

– Так, про валенки не надо!

Мы разом засмеялись. Болтовня занимала, но напряжение не спадало. Я гоняла мысли, что же дальше, чем закончится вечер, пригласит ли он меня к себе? А главное, хочу ли я этого?

Если он меня не пригласит, значит, я его как женщина точно не интересую. Тогда вопрос: зачем все это? Пафосный ресторан и куча выкинутых на ветер денег.

Если пригласит, то вопрос остается тем же. Ну не верю я, что он влюбился с первого взгляда. И подтверждением служит его месячное отсутствие. Если бы влюбился, сразу же начал бы пытаться построить отношения. А тут еще непонятки с женой. Врет или нет, что живут отдельно? Он в Москве, я в Питере. Сказать можно все, что угодно, я проверить не смогу.

Если отказаться от приглашения, он решит, что я набиваю себе цену. Да и пусть. Но я могу пожалеть, что отказалась. Он очень привлекателен и мне откровенно нравится. Физически нравится, как мужчина.

Если согласиться… Целлюлит. Лишние пару килограмм на талии. Далеко уже не юношеская кожа. Страшновато. Потом, кто его знает, я соглашусь, а на следующий день весь офис будет знать, что он переспал с Инной Сомовой? Вот этого я точно не хочу.

Представляю себе этот ворох сплетен, переглядываний и смешков. Меня итак сейчас рассматривают под микроскопом: каждое слово, шаг, движение. Как же, внезапный для многих взлет. Нашлись умники, которые присваивали моему карьерному росту простое постельное объяснение. Они даже не вспоминали, что я работаю в компании более десяти лет и прошла путь с низших звеньев. Многие тяжело переживают успех и рост других. Ищут подвох и удобное для них объяснение.

Нет, если пригласит, однозначно откажусь. Слишком многим я рискую. И моя репутация мне дорога. Пусть даже никто и не узнает.

– Расскажи о себе, – попросил Кирилл. – Я тебе все как на исповеди выложил.

– Особенно нечего рассказывать. Всю жизнь живу в Питере. Окончила институт, вышла замуж, родилась Полина. Развелась.

– У тебя кто-то есть? – Кирилл сложил ладони вместе и поднес к лицу, как будто хотел их согреть дыханием.

– мммм, ты продолжаешь нарушать все нормы приличий…

– У тебя нет постоянного мужчины, иначе ты не пошла бы со мной. – С уверенностью бывалого Дон Жуана заявил Кирилл. – А партнер есть, просто биологический партнер?

– Впервые слышу подобную формулировку. – Меня даже покоробило такое определение любовника: «биологический партнер». Просто как «биологическая потребность». Вот она одна из граней различий между полами. – А у тебя?

– Есть. А как иначе, я же мужчина. Живу один, мне нужен секс. Нужен партнер, партнерша, – поправил Кирилл.

– Это звучит так сухо и безэмоционально. Как просто физиологический акт.

– Так оно и есть. Я свободен, но мне нужен кто-то, с кем мне просто и хорошо заниматься сексом.

– А ты никогда не задумывался, что твоя партнерша может вкладывать другое значение в ваши отношения? Для нее это может быть не просто секс, а целая история, планы и надежды на дальнейшую долгую жизнь.

– Исключено. Мы сразу оговорили все условия. Ее также устраивают отношения без обязательств, клятв и ненужных чувств. Она хорошая женщина, мне комфортно с ней. Но я ее не люблю, и она это знает.

– Плохо.

– Не понял? – Кирилл приподнял брови, ожидая услышать от меня комментарий.

А что ему сказать? Что каждая женщина, соглашаясь на секс без обязательств, лелеет в себе надежду, что уж ее-то история будет отличаться от других. Что «он» поймет, какая она нежная, чуткая, сексуальная. Что умеет быть нужной и приятной и при этом не навязывается, не давит. Этакая мудрая гейша по-русски.

Что каждая женщина, допуская мужчину до своей спальни, примеряет его на себя, на свою жизнь. Хочет она того или нет, но подсознательно рассматривает своего любовника как потенциального мужа, партнера. Даже, когда она замужем и всего лишь «украшает голову мужа». Даже, если она клянется, что ничего не ждет от отношений. Даже если уверяет, что нынешние мужчины годятся лишь для временного развлечения, а жизнь она построит и сама. Даже, если…

Много этих «даже если». Не верю я ни на грамм в бескорыстность отношений с «биологической партнершей»

– Плохо, что она знает, что ты ее не любишь, и продолжает пускать тебя. Плохо, что ты тратишь зря и свое, и ее время. Лучше бы решил свои проблемы с женой. Или поставил бы точку во всех этих заморочках и начал новые отношения.

– Ну, так может, нам стоит попробовать?

Опаньки! Вот и первая ласточка.

– Интересно, заманчиво, даже как-то нестандартно. Только ты сначала со своим гаремом разберись.

–Инночка, да нет никакого гарема! Я один как перст на этой земле.

– Не считая, жены и биологического партнера, – хмыкнула я в ответ.

– Вот ты прицепилась к этому партнеру. – Кирилл притворно опечалился. Но в глазах его прыгали чертики. – Сама так и не ответила, есть у тебя кто-то?

– И не отвечу. Лимит неприличных вопросов на сегодня исчерпан. Лавочка закрыта.

– А лимит неприличных предложений?

– Надо проверить по бухгалтерии – я улыбалась и дразнила его.

– Прошу тебя, проверь. И открой мне кредитную линию, как постоянному клиенту!

– Постоянному клиенту неприличных предложений?

– Именно. Как думаешь, может нам стоит поехать ко мне?

– В Москву? – Я прикинулась непонятливой.

– В гостиницу, она здесь рядом. Прогуляемся, вечер теплый, посидим у меня, то да се.

– Спасибо, за ваше лестное предложение. Но я воздержусь.

– Почему? – Казалось, что Кирилл действительно удивлен и огорчен.

«Неужели он думал, что после ресторана я пойду к нему в гостиницу?» – приехав домой и быстро забравшись в постель, я долго не могла уснуть. «Мало того, что он моложе, что мы работаем в одной компании, так мы встретились только второй раз в жизни. И любовь с первого взгляда явно не наш случай».

Остаток вечера прокручивался в голове.

Перепирались и перекидывались шутками на тему гостиницы мы еще долго. Даже выйдя на улицу из ресторана, он все пытался меня уговорить пойти к нему в гостиницу. Уверял, что «мы просто посидим и поговорим». А чем мы весь вечер занимались?! Мы приятно провели вечер, незаметно, за разговорами о мужском – женском приговорили две бутылки вина. На секс с ним я не готова, несмотря на интерес и симпатию. Будь мне двадцать пять, поехала бы не задумываясь. А сейчас, в сорок, впереди паровоза бежит вопрос «Зачем».

Занятный он парень: зовет к себе, а сам за весь вечер ни разу не попытался меня обнять или поцеловать. Со стороны мы выглядели старыми друзьями, встретившимися пообщаться и позубоскалить друг над другом.

Вот оно женское противоречие в действии: решила, что мне не нужны сложности в виде интимных отношений с коллегой. Приглашение получила, рада. Отказалась, огорчена. Казалось бы, получила все, что хотела. И снова недовольна. Эх, прав был Пушкин! С женскими желаниями ни одна рыбка не справится.

***

Две недели на то, чтобы проработать регламент взаимодействия между отделами. Проработать, обсудить с руководителями смежных отделов. Согласовать с теми, кого он напрямую будет касаться. Учесть все замечания, пожелания, исключить противоречия, вписать в существующую политику компании. Да, на то, чтобы всех убедить не две недели, двух месяцев будет мало!

Интересно, законодательные акты так же тщательно проверяют? Если спроецировать работу компании, в которой трудится пятьсот человек на масштабы страны, то неудивительно, что мы так сумбурно живем. Нет, я не хочу сказать, что в компании не настроена работа. Как раз наоборот, все работает, винтики крутятся, поставки и отгрузки совершаются вовремя. Оплаты поставщикам и налоги в бюджет своевременны, как и выплаты зарплаты.

Просто… Вот именно, просто. Мы так и не сумели отойти от «кумовства». Часто вопросы решаются не на уровне пункта договора, а по звонку. Решения принимаются и озвучиваются одни. А вот исполнение получается совершенно иным. Можно сказать, что работаем не по правилам, а по понятиям. До нелепости доходит: кто как понял, тот так и работу свою выстраивает.

И одно печальное наблюдение. Прав тот, кто громче, нахрапистее, ярче, внушительнее, кто первый ткнул пальцем в виноватого. Даже если человек не виноват. То есть самое правильное поведение при возникновении любой спорой ситуации: повысить голос, много, умно и громко говорить. С уверенностью заявить, что знаешь, кто виноват и тут же озвучить фамилию, забыв напрочь о презумпции невиновности.

Я не хочу сказать, что в компании работают стрелочники и самодуры. Но порой удивительно, как годами держатся одни и те же сотрудники и при этом умудряются ничего полезного не сделать. Складывается ощущение, что их основная задача: кричать «Пожар, караул горим!»

При этом они пальцем о палец не ударят, чтобы снять со стены огнетушитель и попытаться потушить пожар. Нет, что вы, это не их уровень. Их задача, как можно до большего количества людей довести сведения о пожаре, дать совет, как его тушить, высказать предположения, кто поджег и что с этим юным поджигателем делать. Все.

Терпеть не могу заниматься крючкотворством. Настроение портится с каждой минутой, и мысли то все какие-то зловредные в голове крутятся.

Я потратила четыре выходных на то, чтобы переработать регламент, описать в нем текущую рабочую схему работы и структуру. Предыдущий документ устарел и далек от истины, как лапти от площадки бальных танцев. Каждому мало-мальски думающему человеку понятно, что эта переработка нужна. Но, млин, каждый считает своим долгом внести какие-то изменения. Даже если это будет всего лишь переформулировка предложения. А иногда просто нелепый вопрос к документу, типа: кто подает отчет и кому? Причем все изменения и примечания писались сразу в документе. Он оброс этими разноцветными сносками и стал напоминать гирлянду. Некоторые умудрялись в своих комментариях не только повторять коллег, но и противоречить сами себе.

Так и хочется сказать в ответ: «Вы внимательно документ читали? Вы смотрели, что пишут другие и, что написали к предыдущему абзацу вы сами?»

Голова тяжелая после выпитого накануне вина, да еще не выспалась. Ворочалась до двух часов, подъем в шесть. Надо завязывать с крючкотворством и заняться чем-то более интересным. Возьму опять на доработку домой. Работать по выходным с документами стало уже дурной привычкой.

Раздался звонок городского телефона. Монитор высветил номер Ольги, бухгалтера. Значит, пришло время обеда. С Ольгой мы познакомились и подружились давно. В компанию пришли работать практически одновременно. Вместе перевелись из локального офиса в центральный. Как-то прикипели друг к другу, и когда она пять лет назад ушла в декрет, не потеряли связью. Регулярно созванивались, я веселила ее последними сплетнями из нашего муравейника. Она платила мне живым интересом и едкими подколками в отношении коллег.

До сих пор поражаюсь, как из нее получился бухгалтер. Первоклассный, четкий и грамотный. Ведь в общении она очень активна, напориста, язвительна и нетерпелива. Ей не сидится на месте, нужно делать несколько дел сразу. Даже в декрете она умудрялась растить сына, содержать в порядке дом, работать на дому и выучить английский. При этом еще начала ходить на танцы, да подвернула ногу. И на этом ее карьера танцовщицы закончилась. Впрочем, она еще долго грозилась заняться скалолазанием. Против чего всегда восставал ее муж.

Аппетитная, рыжеволосая, яркая и громкая, она привлекала внимание в любом месте и в любом наряде. Что меня в ней всегда восхищало, она несла свои достоинства и недостатки с гордостью. Посмотрев на нее со стороны, невозможно сказать, что у нее могут быть проблемы. Нет, только успех и только «вперед».

– Обедать идем или будем молиться и поститься? – без приветствия спросила Ольга.

– Идем, – вздохнула я.

– А что так печально? Впрочем, не отвечай. Сейчас спущусь, и все расскажешь.

Бухгалтерия в нашем муравейнике находилась на четвертом этаже. Что логично. К ним мало кто ходит, декларации и сверки отправляются в электронном виде. Занять верхние этажи «теневым персоналом», не имеющим отношения ни к выставочному залу, ни к продажам, ни к закупкам. Ни к одной из областей, связанных с общением, встречами и посещениями партнеров. Так что последний этаж нашего здания был отдан во власть бухгалтерии, ИТО, отдела логистики. Ниже этажом располагалось руководство всех мастей и областей, генеральный директор, которого за глаза называли «Генерал» и юристы.

Второй этаж был отдан во власть маркетинга и отдела продаж. На первом располагались выставочный зал, учебный центр и переговорная. Именно там проходили встречи с нашими действующими и потенциальными клиентами. Тут же была возможность продемонстрировать оборудование. Позволить клиенту потрогать все, проверить, включить, выключить, протестировать в работе. Как любит говорить наш директор по продажам: «Берешь в руки, маешь – вещь».

Компания по нынешним временам и меркам относится к среднему бизнесу. Миллионный оборот, пятьсот человек постоянного штата, несколько офисов со складскими территориями в разных городах. И за всем этим надо следить, контролировать, выстраивать взаимосвязи. Чем крупнее компания, тем более строгие в ней должны быть правила. Чем дальше от центра, тем больше свободомыслия на местах, ниже соблюдение принятых правил и регламентов. И, как мне кажется, выше риск получить фальсифицированные отчеты вместо правдивых цифр.

Именно поэтому одной из главных задач для себя я определила проверку и внесение исправлений в существующие регламенты и положения. Необходимо наладить четкое взаимодействие, структуру сделать прозрачной, освободив от ненужных звеньев, тормозящих принятие решений.

– Ну, рассказывай, чем тебя прибило к земле бренной. – Потребовала Ольга, едва мы устроились за столиком в столовой.

– Что тут рассказывать. Пересматриваю регламент работы склада, на каждом этапе какие-то двусмысленности, место для маневра, как складу, так и продажам. Поэтому они и валят вину друг на друга при малейшей проблеме.

– Понятно, крючкотворец ты мой. Спроси совета у Суворова, он давно в компании.

– Уже. – Я ковыряла вилкой в салате. – Он мне кучу комментариев и вопросов к регламенту написал.

– Так это хорошо, чем больше он неточностей выявит, тем быстрее потом согласуешь. И меньше вопросов у исполнителей возникнет.

– Да я понимаю. Но складывается ощущение, что это надо только мне! Сто лет пользовались какой-то неработающей бумажкой. А теперь вопросы, видите ли, возникли!

– Ты знала, на что шла! – жестко припечатала мое нытье Ольга.

Вот в этом вся она. Не будет терпеть и жалеть. Ольга человек действия и ненавидит рассусоливания, пространные рассуждения ни о чем, причитания и сетования. Твердо верит, что все в наших руках и всем это старательно внушает. Единственный раз, когда я видела ее растерянной, был в больнице. Она только родила, была занята ребенком и домом и не обратила внимания на резкое ухудшение здоровья матери. Госпитализация любимой мамы явилась для нее полной неожиданностью, выбившей из привычной колеи. К счастью, ненадолго. Она быстро пришла в себя и уже через день муштровала медсестер в больнице.

– Лучше мне вот, что скажи: в каникулы поедете с нами в Новгород?

– Вы в Новгород собрались?

– Да, планируем поехать на машине. В ноябре еще не очень холодно, погуляем, посмотрим Кремль, полазаем по руинам. Еще говорят, есть какая-то деревня в области с музеем деревянного зодчества.

– На сколько дней хотите ехать?

– Думаю, три дня и две ночи нам за глаза хватит. Что там больше делать? Приехали, посмотрели и дальше двинули.

– Да, это в твоем духе – засмеялась я. – Знаешь, пока не думала, чем займемся на каникулах. Но идея хорошая.

– Вот именно. Все лучше, чем Полинке твоей в интернете сидеть.

– Да, только отпуск надо будет брать… За выходные не успеть.

– Вот и возьмешь. Когда ты была в отпуске, помнишь? Я лично нет. А это до добра не доводит.

– Когда была, когда была… В марте на каникулах неделю брала. Мы правда тогда с Полиной только в театр сходили один раз, остальное время дома просидели. А потом, как меня перевели, не до отпуска было.

– Главное, чтобы не до кладбища.

– Тьфу на тебя! Как скажешь, хоть стой, хоть падай.

–Та шо такохо я сказала? – с акцентом пропела Ольга. – Та правду ж одну.

В ней явно погибла великая актриса. Оля любила переключаться из одного образа в другой. То она жесткая деловая дама, сыплющая бухгалтерскими терминами. То сельская простушка, хлопающая глазами и шмыгающая носом. Самое удивительное, что ей верили! Не воспринимали, как клоунаду, а реально верили.

– Слышала, Сорокина повышают? – Ольга, как всегда неожиданно, переключилась на другую тему.

Мое сердце екнуло и сделало кульбит. А может сальто – мортале, кто его знает. Фамилия Кирилла была Сорокин. О его повышении я ничего не слышала. Вчера мы ужинали, и он ни словом не обмолвился о работе.

– Какого Сорокина? – ровно спросила я, надеясь, что от моей проницательной подруги скроется это внезапное волнение. У Ольги был нюх на служебные романы, на пикантные отношения и ситуации.

– Как какого? Того, с которым ты красиво позируешь на фотографиях с корпоратива. Вот не поверю, что ты о нем не вспоминаешь.

– Почему не вспоминаю? – улыбнулась я. – Регулярно, особенно при общении с московским филиалом.

– Ну, вот теперь будешь не просто вспоминать, а с ним общаться.

– Да? На чье место он приходит? У меня нет информации о перестановках.

Еще один минус организации: новости чаще приходят со склада, из бухгалтерии, от отдела продаж. Руководство свои решения доносит тогда, когда они уже становятся секретом Полишинеля. И до официального объявления все ходят, сплетничают, каждый добавляет свое видение и мнение. Меня дико напрягает, что я не в курсе кадровых перестановок. Исполнительный директор – одно из важных лиц компании, сидит в неведении, а бухгалтерия уже в курсе дел. И Кирилл! Хорош гусь! Весь вечер соловьем разливался, глазки строил, к себе зазывал и ни словом не обмолвился, что наши рабочие отношения меняются.

Нет, я все же правильное решение вчера приняла. И больше никаких приглашений с его стороны приниматься не будет. Точка.

– Так его вместо Татьяны Гавриловны, а ее на пенсию. – Ольга задумчиво осмотрела кусок котлеты и положила ее обратно на тарелку. – Вот так работаешь всю жизнь, а потом тебя раз, и на пенсию.

– Как Татьяны Гавриловны? – новость меня не просто удивила. Ошарашила.

С директором московского филиала, Татьяной Гавриловной Москалец, нас связывали тесные рабочие отношения. Когда-то давно она принимала меня на работу. Тогда мне она казалась «мастодонтом»: высокая, стильная, с коротко стрижеными волосами и очками в необычной оправе. На собеседовании она вела себя сдержанно, отстраненно, говорила скупо и, казалось, пронизывала насквозь своим взглядом. Вопросы задавала четкие и конкретные, без этих любимых службами персонала глупостей типа «где вы себя видите через десять лет?».

Позднее, работая под ее руководством, я поняла, что она очень справедливый человек. И прямолинейный, если ей что-то не нравилось, она говорила об этом открыто. Не со всеми у Татьяны Гавриловны сложились хорошие отношения. При ее твердом характере вполне естественно иметь какое-то количество недоброжелателей.

Впрочем, если человек имеет характер и добивается успеха, у него всегда будут враги. Те, кто за него не рад, кто завидует и ищет оправдания успеху другого человека. Не для того, чтобы понять причину успеха, а для того, чтобы принизить результат. Показать себе, а еще лучше рассказать и другим, что успех-то этот неспроста.

У Татьяны Гавриловны недоброжелатели были, но и они признавали ее профессионализм, хватку и грамотность. Она с нуля подняла московский филиал, наладила работу и держала всех сотрудников железной рукой. Не далее, как позавчера я обсуждала с ней возможное расширение штата и связанные с этим перестановки. Не обошли мы в разговоре и Кирилла. Татьяна Гавриловна отозвалась о нем сдержанно: «грамотный, хваткий, решительный, себе на уме». Должность начальника отдела продаж ему вполне по силам и по способностям. Но своим замом она его не видела. А при расширении филиала заместитель будет нужен… Татьяна Гавриловна была полна идеями, планами, предложениями по расширению, в разговоре с ней не было и намека на возможный уход.

– Да, сама сегодня слышала разговор нашей Жанночки с Сорокиным. Я проходила мимо ее кабинета, а они там беседовали по поводу его назначения.

– Ты подслушивала? – Я удивленно приподняла брови. Хотя любопытство было еще одним неотъемлемым качеством Ольги, поэтому ничего необычного в том, что она могла подслушать, не было.

– Не специально. Пошла отнести ряд заявлений в персонал, дверь была приоткрыта. А разговор столь занимателен, что я сочла возможным доставить себе удовольствие и послушать.

– А если бы Жанна тебя засекла?

– Сказала бы, что чулок сполз. – Невозмутимо ответила Ольга.

– И что ты услышала? – Меня переполняло любопытство и целый букет эмоций. Чувствую, не вернусь я сегодня к регламенту, голова будет занята совсем иной информацией.

– Мало. К сожалению, мало. Только то, что Татьяну Гавриловну отправляют на пенсию с первого числа. Кирилл Леонидович

назначается на ее место с испытательным сроком три месяца.

– Что-то маловато, мне она полгода поставила.

– Так ты и не симпатичный мальчик с накачанной мускулатурой.

– Скажешь тоже, – хмыкнула я в ответ.

Мне не терпелось закончить обед и позвонить в Москву. Просто необходимо было прояснить ситуацию у Татьяны Гавриловны. Я ни минуты не сомневалась в словах Ольги, но, как известно, подслушивание не всегда несет истинную информацию. Как говорят «слышишь звон, да не знаешь, о чем он». Может, Ольга что-то не так поняла? Чтобы развеять все сомнения, мне необходимо уточнить все из первых рук – у Татьяны. Решено, заканчиваю обед и сразу звоню.

***

– Мам! Я дома! – я крикнула в темноту коридора, поставила пакеты на пол и начала разуваться.

– Твоя сегодня мальчика привела, – без приветствия «донесла» мама.

– Знаю, Игоря. Она мне звонила и спрашивала разрешения.

– Мне это не нравится, – мать недовольно поджала губы. Не только выражение лица, но и поза выражали негодование и неодобрение.

– Мам, пусть общаются. Лучше дома, чем неизвестно где, – спокойно возразила я, еле сдерживая раздражение.

В конце учебного года Полинка вдруг начала дружить с мальчиком. Вдруг – это для нас с мамой. Выражалось это в том, что иногда он провожал ее до дома. Они сидели за одной партой и активно переписывались по вечерам. Полина иногда показывала мне его фотографии и пусть неохотно, но отвечала на мои осторожные вопросы о нем. Как и все подростки, она моментально начинала ершиться, стоило мне начать разговор на важную тему. Будь то учеба или отношения с мальчиками. Я старалась задавать вопросы исподтишка, вскользь, между делом. Внимательно слушала ее ответы, не критиковала, шутила и рассказывала истории из своего подросткового возраста. Как мне казалось, у нас были в достаточной степени доверительные отношения.

Я всегда вспоминала, как врывалась в комнату моя мать, когда я была подростком. Как она проверяла мою школьную сумку. Как критиковала внешний вид и была категорически против каких-либо дружб с мальчиками. Да и с девочками тоже. Пойти в гости к подруге? Зачем, когда надо делать уроки? Сделала уроки, значит, читай учебники вперед по программе.

Я очень хорошо помнила свое недоверие, которое испытывала к маме. Нет, я ее любила и люблю. Сейчас, когда я сама мама, я хорошо ее понимаю. Она опасалась, что всякие глупости и любови могут отвлечь меня от учебы и поломать жизнь. Я тоже опасаюсь, но хочу, чтобы дочь в первую очередь доверяла мне и слышала меня, мои доводы.

Именно поэтому, когда она спросила, может ли к нам в гости придти Игорь, ее одноклассник, я не стала возражать. По – крайней мере, дома мама, ребята будут на виду. Посидят, выпьют чай, пообщаются и разойдутся.

– Твое попустительство до добра не доведет.

Я не стала встревать в спор, а молча прошла на кухню и начала готовить ужин.

– Как дела на работе? – мама пристроилась на табурете у стола и приготовилась слушать мои новости. Это одно из немногих развлечений пенсионеров: огород, поликлиника, новости и слухи.

Что ей рассказать? Про Кирилла – даже заикаться нельзя. Мама тут же раздует из мухи слона. Начнет говорить мне, что нельзя заводить романы на работе. Да какие романы, просто с коллегами после работы встречаться нельзя. Исключено. Никто из них не должен ничего знать о моей личной жизни. Семья и дом – это табу для коллег. Сглазят, обсудят, насплетничают.

Все это я слышала сотни раз. И готова с ней согласиться, стоит посмотреть, с каким интересом она ждет мои новости. Потом еще и обсуждает со своими приятельницами – пенсионерками. Те тоже хороши: вываливают на мою маму все о своих детях, внуках, племянницах и соседях. А мама вечером самые интересные на ее взгляд сплетни активно пересказывает мне. И очень обижается, если я отказываюсь слушать весь этот бред. Почему бред? Да потому что нелепо слушать про людей, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. Особенно, когда это все перемежается новостями «от Малахова», от «Эвелины Хромченко», от еще десятка телезвезд.

– Все спокойно. По-прежнему завал, взяла ряд документов на дом. Завтра надо почитать и внести правки.

– Так ты что же, на дачу не поедешь?

– Поеду. Документы с собой возьму. В электричке почитаю.

– Не забудь за дачу заплатить. Завтра председатель с трех до четырех принимает. И к соседке зайди, отдай ей банки.

– Я все помню, мам.

– Ну, хорошо. А на работе то, что интересного? Генерал ваш сегодня не чудил?

– Не было его. – Разговаривать не хотелось абсолютно. Но маму этим не проймешь. Если она жаждет сплетен, либо их получит, либо разговор закончится ее обидой.

– Новости есть, мам. Уходит Татьяна Гавриловна.

– Это которая тебя одеваться учила? – Мама все и всегда помнила. Все случаи, все подробности родословной, любую информацию. Иногда меня это поражало: зачем помнить столько лишней информации?

– Она.

– Ты же говорила вроде, что она должна приехать. Собрание там у вас какое-то…

– Говорила, а теперь оказывается, собрание будет с другими. Неожиданно все, мам. Она и сама в шоке. Я ей сегодня звонила.

– Что говорит? Почему она решила уйти? Не старая вроде еще женщина.

– Это не ее решение было. До нее довели информацию о принятом решении генерального. С ее слов даже не удосужились объяснить причину. Сказали что-то вроде «показатели филиала неудовлетворительные, нужен более молодой и активный руководитель». Предложили место начальника отдела продаж. Она отказалась. Говорит, не сможет смотреть, как новая метла будет разгонять команду, которую она собирала и выпестовала. Расстроена ужасно.