Текст книги "Окно на школьный двор"

Окно на школьный двор

Литвинов подошёл к окну и посмотрел сквозь давно не мытое стекло. Его дочь Дашка откуда-то взяла ролики и сосредоточенно натягивала их на свои тонкие ножки в бордовых колготках. Она ждала отца уже не менее получаса, но было видно, что ожидание её не тяготило. Рядом с ней на корточках сидела одна из подружек, ещё несколько девчонок шныряли по школьному двору. Им всем было весело. Теплый сухой осенний день ронял на детей красные с зелёными прожилками листья клёна росшего у школьных ворот.

Рита подошла к Литвинову сзади и прижалась своей мягкой грудью к его напряжённой спине, руками стиснула его живот. Живот у сорокалетнего мужчины был, и он его не украшал. Литвинов, конечно, знал это. Но до настоящего момента знание это было факультативным, и оно абсолютно его не беспокоило. Жена его выпуклый живот уже не замечала. За прожитые совместно 15 лет она научилась воспринимать мужа комплексно: всё вместе и живот, и привычки, и особенности характера. Было похоже, что совокупность его личности в целом женщину вполне устраивала. То, что думали о его животе различные мимолётные партнёрши, Литвинова не интересовало. Те женщины не искали в нём мужской привлекательности, их интерес был материальный.

А вот теперь Литвинов постарался втянуть живот, ведь Рита это женщина особенная. Для неё до прошлой субботы он был 18-летним пацаном. Они расстались почти сразу после окончания школы и встретились снова меньше недели назад. Двадцать два года испарились, как по мановению волшебной палочки, а живот появился. И дочка девятилетняя, весёлая и смышленая, модница Дашка тоже появилась.

Рита поцеловала Литвинова в затылок, лизнула шею под ним и подула на влажную кожу. По телу мужчины пробежала дрожь, он повёл плечами. Рита удовлетворённо вздохнула, разбив вздох на две части, и снова поцеловала его. Литвинов повернулся к ней лицом, прижал её стройное спортивное тело к своему втянутому животу. Вот уж кто мало изменился за минувшие годы: его бывшая одноклассница, спортсменка и красавица – рыжеволосая Ритка.

– Рит, мне правда надо… при других обстоятельствах…, но там Дашка ждёт. Давай сходим куда-нибудь… потом? – тихо сказал Литвинов.

– Да, да, Игорь, я понимаю, – Рита посмотрела в окно. – Вот эта девочка, там, в розовом берете… я её где-то видела. Сейчас вспомню, где…

– Не напрягайся, не видела, это Дашка моя, – ответил Литвинов.

Дашка уже встала на ролики, держась одной рукой за спинку лавочки, а другой за локоть подруги. Девочка была одета в розовое пальто колокольчиком с круглым воротничком, отороченным кружевом и подвязанным атласным бантом. Из-под подола пальто кокетливо выглядывала юбка вишнёвого цвета. На голове, поверх прямых русых волос, красовался берет в тон пальто.

– Какая хорошенькая! Я точно её видела, в этом розовом всём… и запомнила. Слушай, она же на роликах катается, вот и пусть веселится, вон и подружки там за деревом. Можно не спешить, давай всё же чаю выпьем, раз решили, а то как-то не до чая было, – улыбнулась Рита.

– Насколько я знаю, она кататься не умеет, – сказал Литвинов, надевая мягкий шерстяной пиджак, что-то тревожное прилипло на дальней границе сознания, – Надо идти.

– Много ты знаешь, кто чего умеет, – усмехнулась Рита, застёгивая пуговицы на своей белой блузке.

– Ну уж о дочери, я всё, Слава Богу, знаю. Возраст пока не для тайн. Она мне всё рассказывает. Хорошая девчонка такая растёт, умная и активная очень. Но, знаешь, довольно послушная.

– Не то, что мой племянничек, оболтус, если не сказать хуже, – вздохнула Рита.

– Это уж точно, – согласился Литвинов.

– Это, Игорёк, вина моя, а не его. Моя вина, что он такой, – тихо сказала Рита.

– Ради Бога, Рита, прекрати, не надо. Я не согласен с этим. Ты не виновата, что его родители погибли.

– Не надо меня успокаивать. Я знаю, в чём виновата… и пытаюсь искупить, как могу. И ты знаешь, в чём я виновата. Это исправить нельзя. Я должна была как-то перетерпеть, не сдаваться. Я не отказалась от него. Взяла из детдома, а через полгода… обратно привезла. Ему всего пять лет было, когда я… я его предала. Вот поэтому он такой и вырос. Витька мне всю душу тогда вынул из-за племянника. Получается, я его на Витьку променяла, – сказала Рита.

– Ага, шило на мыло, – вздохнул Литвинов, а сам подумал, что не одного только племянника на охламона Витьку променяла Рита.

– А тебе – огромное человеческое спасибо за то, что помог ему права вернуть. Очень меня выручил.

– Ладно, поблагодарила уже, человеческое тебе пожалуйста. Но, Ритусь, ты ведь не из-за этого со мной теперь…? – осторожно спросил Литвинов. Было бы очень противно, если бы это краткое страстное возвращение в юность оказалось просто формой оплаты за его помощь, абсолютно с его стороны бескорыстную.

– Ты почему меня сейчас обидеть хочешь? Ведь хорошо же было. Не надо так. Ты же знаешь, я не хотела, чтобы мы… Конечно, я тебя хотела, но я себе сказала, что нельзя. Видишь, как бывает. – тихо ответила женщина. – Мы предполагаем что-то, а вышло, что встретились и… Я и не думала, что здесь тебя встречу. Я же на пятнадцать минут заскочила бумаги отдать. Это случайно всё вышло, никакая благодарность тут не причём, ты же знаешь.

Он знал, ему очень хотелось верить, что он это знает.

В прошлую субботу Литвинов пришёл на Вечер встречи одноклассников. За последний десяток лет это была третья встреча совсем не дружного в школьные годы класса. Большинство одноклассников так и остались жить в этом подмосковном городе, некоторые перебрались в Москву, кое-кто уехал заграницу. Были и те, кто сгинул навсегда, не сумев преодолеть соблазны и опасности девяностых. Рита на этих встречах не появлялась. О ней было известно, что сразу после школы она вышла замуж за Виктора и переехала в Москву. Потом её сестра со своим мужем и мать погибли в аварии. С Виктором она разошлась, тот ненадолго вернулся в город, а потом снова уехал.

На встречу Рита опоздала. С румяными от спешки щеками, стремительная и задорная, она забежала в зал ресторана, где уже собрались её сорокалетние одноклассники.

– Привет! Господи, это вы, ребята, это же вы, – Рита испытала что-то вроде раздвоения сознания. Она без труда узнавала присутствующих, которых не видела больше двадцати лет, память послушно выдавала лица семнадцатилетних одноклассников, но глаза безжалостно отображали совсем другую картину, порождая краткий диссонанс.– Боже мой, до чего вы все… не изменились. Привет, привет, как же я рада, что вы меня позвали!

Потом все сидели за длинным столом. Много разговаривали, пили, бегали курить на улицу, выкрикивали тосты, танцевали под песни группы АББА в соседнем зале, где играла музыка, и вспыхивали разноцветные огни.

Уставшая, раскрасневшаяся от танцев Рита вернулась к столу и подсела к Литвинову. До этого момента они и парой слов не перекинулись. Рита была нарасхват.

– Ну как ты поживаешь? Девчонки говорят, что ты начальник в ГАИ или как там теперь называется? Семья как? – спросила Рита, – Водички налей, запыхалась.

– В некотором роде начальник, – усмехнулся Литвинов, наливая воду из маленькой бутылки. – Женат пятнадцать лет уже, дочь есть. Нормально всё, в основном. Ты как?

– А я Витькой развелась, потом ещё кое с кем развелась. Детей нет. Племянник вот есть. Взрослый уже… двадцать лет. Теперь обратно приехала жить. Меня в шестую школу позвали, тренировать. Через понедельник приступаю, – отчиталась Рита.

– Здорово, у меня в шестой дочь у

...

конец ознакомительного фрагмента