Текст книги "Собаки не летают"

Собаки не летают

Наконец-то можно было лечь на приготовленный для него диванчик в кабинете главного врача деревенской больницы и попробовать уснуть. Стасу предложили переночевать здесь, потому что единственная одноместная палата оказалась занята лысым англичанином, которого вчера укусила какая-то ядовитая живность.

Представители африканской медицины, обрадованные никогда нелишней суммой в долларах США, взялись за лечение расстройства желудка Стаса с энтузиазмом. Они порядком утомили его своей заботой. Но поставленной цели добились: Стасу стало лучше. Под конец процедур, узнав, что он не принимал перед поездкой средства от малярии, доктор настойчиво посоветовал какую-то современную таблетку. Недорого. Пришлось соглашаться и на это.

Как только Стас зашел в кабинет, вслед за ним туда ворвалась ватага чёрных мальчишек лет семи-восьми. Их одноклассникам в комнате по соседству медсёстры заканчивали делать прививки. С криком «Джамбо», дети сначала тянули свои тонкие ручонки, чтобы поздороваться пожать Стасу руку, а поздоровавшись, тут же принялись выпрашивать у него хоть что-нибудь.

Но у него ничего, кроме мобильного телефона не осталось, даже денег. Стас отдал последние деньги за пилюлю против малярии, а самую последнюю пятидолларовую купюру он подарил молоденькой кучерявой медсестре Зизи. На самом деле, звали её по другому. Её настоящее имя было очень сложно выговорить. Поэтому он звал её Зизи. Она откликалась, поджимала свои пухлые коричневые губы и смотрела на него влажным долгим взглядом черных миндалевидных глаз, от которого ход его мыслей неизменно менял направление, даже в самом начале процедур, когда спазмы безжалостно терзали его внутренности.

Дети попытались самостоятельно компенсировать отсутствие у Стаса подарков. Однако главный врач был человеком опытным. Все дверцы в шкафчиках докторского кабинета оказались заперты на ключ. Тут же потеряв к Стасу всякий интерес, мальчишки рванули обратно в коридор. Как только шайка со смехом и криками удалилась из его импровизированной спальни, туда ворвалась испуганная Зизи.

– Извинить меня, мистер Стас. Надо извинить меня ты. – Она лепетала английские слова, опустив голову и уставившись на коричневые кисти своих рук, ярко выделяющихся на фоне её голубоватого халата.

– Я извинил тебя, а ты меня извини, тоже. Ты симпатичная, по-своему. Но, я, правда, спать хочу, я устал очень. Смотри, даже руку поднять не могу. – Он приподнял руку и тут же, безвольная, она упала вниз. – А про всё остальное я вообще молчу.

На самом деле, сказанное не совсем соответствовало истине. Думать о прелестях Зизи он мог. Ведь Стасу было немного за тридцать, внешне он уже превратился из юноши в уверенного мужчину, с легким прищуром весёлых серых глаз. Конечно, оставшееся юношеским любопытство и пряный африканский воздух будоражили воображение и возбуждали. Однако не настолько сильно, чтобы забыть об опасности: о высокой вероятности того, что Зизи, как и огромное количество её земляков, является носителем ВИЧ. Ещё до поездки Стас, на всякий случай, дал себе зарок не искать отношений с местными девушками.

Местный доктор заверил его, что все работники больницы проходят регулярные обследования и являются достаточно здравомыслящими и образованными людьми, чтобы не подвергать себя такой опасности. Стас, несмотря на то, что поверить ему в это очень хотелось, всё же не смог поверить до конца. А эмпирически доказывать или, не дай Бог, опровергать правоту доктора Флетчера, ему совсем не хотелось.

– Ты не понять. Я ошибаться, я дать два таблетки от малярия, но надо дать один. Дать два это плохо. Извинить меня, а то доктор Флетчер меня увольнять, если не извинить ты.

– Зизи, ты меня отравила, что ли? Я тебя любить, а ты меня убить. Так, Зизи? – Попытался пошутить Стас, схватился обеими руками за свою недавно побритую голову и покачал ею из стороны в сторону.

– Нет, Господи, нет. Я звонить доктор Флетчер, он сказать, что опасность нет, но будет, может быть это…

– Что это? Диарея? От неё я точно умру сегодня, ты же знаешь, через что я прошёл. Я больше не выдержу. Ты – убийца по неосторожности Зизи. – Стас продолжал поддразнивать её, раззадоренный тем, что она поддаётся его глупому розыгрышу, и уже готова расплакаться.

– Нет, нет, это как его… Это когда видеть то, чего нет. Это может быть это…, – она тыкала в его сторону зажатой в руке аннотацией к таблеткам. Он её взял и попытался прочитать при тусклом свете настольной лампы.

– А! Галлюцинации! Ну, это ничего, от этого я не умру, это точно. Вот спасибо удружила. Не зря я тебе пятёрку дал. Я тебя прощаю, дорогая и доктору завтра скажу, что прощаю. Но за вторую таблетку платить не буду. Ты поняла?

– Нет, не платить, нет. Спасибо мистер Стас. Спасибо. – Она схватила его руку и заглянула Стасу в лицо, её миндалевидные черные глаза снова влажно заблестели, а коричневые в маленьких складочках губы приоткрылись. Стас отстранился, аккуратно отцепил её руку, сел на край застеленного одеялом диванчика.

– Вали, вали отсюда. Не ломай кайф. Ко мне сейчас глюки придут. По крайней мере, в бумажке этой, написали, что могут. – Зизи шумно вытолкнула воздух носом, развернулась и вышла из кабинета, гордо унося рельефную свою фигуру прочь.

Стас наконец-то остался один и на всякий случай повернул и вынул из замочной скважины ключ. Положил его на стол рядом с диваном.

Мобильный телефон зазвонил через несколько минут. К тому времени Стас уже успел уснуть. Не соображая, где он и что происходит, Стас вскочил с диванчика, столкнув при этом зажжённую настольную лампу. Лампа упала и потухла, но в комнате темно не стало. Через раскрытое, зарешёченное окно туда проник лунный свет. Высокая полная Луна вступила в свои права внутри комнаты, все предметы были вполне различимы, даже мелкие детали предметов можно было рассмотреть. Но свет Луны преобразил атмосферу помещения, наполнил его голубоватым свечением и изменил цвет стен и пола.

Стас пока не смог заметить этой перемены, он судорожно схватил телефон. Просыпался уже в процессе разговора. Звонил его приятель Роман. Он опять начал извиняться за то, что они не забрали его этим вечером и ещё раз поклялся, что заедут за ним завтра утром, предварительно рассчитавшись в гостинице и потом они сразу же выдвинутся на побережье.

Стас согласно хмыкнул в трубку. Однако изменение Роминой дикции и то, что Рома так и не вспомнил, что уже звонил ему сегодня, час назад, примерно с тем же текстом, заставили Стаса сомневаться в том, что он увидит Рому и остальных в назначенный час. Ребята продолжали веселиться, отмечали встречу с земляком на чужбине. Вообще-то, отряд потери бойца не заметил.

Днём ранее, когда Стас был ещё здоров, официант в гостиничном ресторане сообщил, что один русский работает на экологической станции неподалёку, регистрирует численность грызунов и что он весёлый парень. Тут же было решено ехать знакомиться. Земляк, который оказался белорусом по имени Сергей, искренне обрадовался нежданным гостям и тут же, как по мановению волшебной палочки, накрыл стол, чтобы отметить нечаянную встречу. Вот тут-то, Стас и отравился какими-то местными деликатесами, но это совершенно не помешало остальным, продолжать веселиться.

Стас вздохнул, только теперь он заметил, что лампочка разбилась, он поднял её и поставил на докторский стол, на всякий случай вытащил вилку из розетки.

***

Стас вернулся на свой диванчик и попытался уснуть опять. Но сон уже улетучился. Стас сначала полежал с закрытыми глазами, конструируя в голове из самых неприятных слов фразу, которой он завтра встретит Романа. Одновременно пришло осознание того, что диван очень неудобный. Уставшее, ноющее тело, никак не могло найти на нём позу, в которой ему удалось бы хоть немного расслабиться.

И вдруг Стас явно ощутил, что давление неровностей дивана на его правый бок, на котором он как раз лежал, ощутимо уменьшилось. Совсем, правда, оно не пропало. Стас почувствовал странную раздвоенность: он лежал на диване и одновременно, как бы висел над ним. В то мгновение, когда он начал мысленно ощупывать свой опорный бок, давление на него увеличилось. Тело начало возвращаться в своё нормальное положение. Как только Стас начал обдумывать произошедшее изменение и отвлёкся от внутреннего созерцания собственного бока, раздвоенность стала возвращаться, грозя полной потерей ощущения опоры. Какое-то время Стас напряжённо пытался водворить свой бок на бугристый диван.

Прежде испуга, пришло понимание нелогичности происходящего. Стас открыл глаза и тут он действительно испугался. Если верить глазам, то он парил сантиметрах в десяти над диваном. А в углах, освященной холодным лунным светом комнаты, множились тени. Они выплывали из тёмных углов и становились похожи на фигуры женщин укрытых с головы до ног темно-синими покрывалами, если не считать того, что они парили в воздухе, и сквозь них было видно мебель.

В тишине ночи послышался едва ощутимый шепот десятков голосов, иногда прерываемый всхлипываниями и стонами. Тени начали двигаться быстрее. Звук шёпота усилился и стал походить на речитатив древнего заклятья, произносимого хором. Движение теней сначала напоминало броуновское: они метались по комнате. Потом стало понятно, что они искали чего-то или кого-то. Они заглядывали под мебель и за шкафы. И как только Стас подумал, что возможно, они ищут именно его, всякое движение в комнате замерло, призраки остановились, а затем медленно приблизились к дивану и обступили его со всех сторон. Хор шепчущих голосов запнулся и тут же возобновился, но вместо речитатива в ушах Стаса зазвучало: – Шштиииффф … сштиффв … сстифф…

И тут Стас вспомнил признание Зизи и понял: это они – глюки. Не обманула бумажка. Стас немного успокоился, животный страх отпустил, но суеверный трепет остался. Стас был скорее удивлён, чем испуган. Удивлялся он не этому театру африканских теней, которые к тому времени уже начали медленное движение против часовой стрелки вокруг его дивана, а тому, каким образом он сам ощущал происходящее в этой комнате. Его восприятие было ясным и трезвым, и вся эта чертовщина была неотличима от реальности.

Стас по натуре был экспериментатором и любителем повеселиться. Сочетание этих двух черт его характера обусловило наличие у него некоторого опыта в употреблении разного рода глюциногенных препаратов. Однако то, что он испытывал сейчас, абсолютно не походило на его предыдущий опыт. Никакого отличия от своего повседневного состояния Стас не улавливал. Голова чистая, мысли не путаются, зрение отчетливое, а вокруг призрачная чертовщина.

– Ничего себе таблеточки, – подумал Стас, располагаясь поудобней в зрительном зале. – Надо бы бумажку с названием не потерять.

Скорость вращения черных фигур постепенно увеличивалась. Отдельные звуки слились в непрерывный шёпот. Лунный свет пронзал фигуры насквозь. Голубые искры вспыхивали под капюшонами накидок, постепенно вспышки растеклись по окружности и превратились в подобие сверкающего сталью обруча. Стасу казалось, что он чувствует поток рассекаемого обручем окружающего его воздуха. Но его волосы и ткань расстёгнутой рубашки были неподвижны.

Вдруг хоровод теней резко остановился. Раз, и всё замерло. Остался только шёпот, постепенно делающийся всё громче и громче, и вдруг высокий пронизывающий голос выкрикнул его имя: – Стаасс!

Мужчина вздрогнул. Направление, откуда раздался крик, было неопределимо, он звучал одновременно отовсюду. Краем глаза Стас заметил движение, с головы одной из фигур упала накидка, высвободив светлые пряди волос.

– Мама, – прошептал Стас.

***

Стасу тогда было десять лет, декабрьским вечером он с нетерпением ждал родителей, стоя у окна в квартире своей бабушки. До Нового года оставалось пара дней. Стас уже вовсю чувствовал его приближение. Настроение было приподнятое и немного взбудораженное. Дело тут было не в подарках и не в «Новогодних ёлках», парочку

...

конец ознакомительного фрагмента