Текст книги "Я сильная. Я справлюсь"

Знаете, я часто вспоминаю историю, которую в свое время рассказывала Людмила Гурченко. Ее не приняли в Киевский театральный. И однажды, много лет спустя, оказавшись в Киеве и проезжая в машине мимо несостоявшейся альма-матер, она остановилась, вышла и поклонилась зданию, в котором ей не суждено было учиться.

– Спасибо огромное за то, что вы меня не приняли, – сказала актриса тем, кто ее в свое время завернул.

Я сейчас могла бы сделать то же самое. Если бы я поступила в театральный, наверняка закончила бы свои дни, играя 18-го лебедя в каком-нибудь заштатном театре. А Институт культуры сделал из меня стильную, модную молодежную звезду.

Едва поступив в институт, я поняла, что сидеть на шее у мамы, перебиваясь случайными заработками, я уже не могу и пора бы начинать работать по-настоящему. Однажды, будучи в Русановке (спальном районе с, мягко говоря, не очень хорошей репутацией) и проезжая в автобусе мимо клуба под названием «Парк», я заметила объявление, в котором приглашали всех желающих на кастинг ведущих шоу-программ, проходивших в этом клубе. Я туда отправилась. На собеседовании соврала, что мне 20 лет, хотя мне тогда едва исполнилось 17, и это сработало. Если бы наниматели знали о моем настоящем возрасте, меня бы туда ни за что не взяли – это был клуб, где время от времени танцевали стриптиз. Я должна была вести мероприятие под названием «Женский день». В обычные дни клуб наводняли мужчины, а на сцене работали стриптизерши. Идея «Женского дня» состояла в том, что сначала в клуб пускали только женщин, за исключением стриптизеров-мужчин, услаждающих их взоры. А позже с улицы запускали посетителей-мужчин, которые с успехом находили среди разгоряченных стриптизом женщин легкую добычу. Я все это вела – объявляла выход артистов, подбадривала публику. Платили мне 10 долларов за ночь, за эти деньги я, тогда еще совсем робкая и не знавшая жизни девочка, которая до этого целовалась только с помидорами (не считая того поляка, который на меня поспорил), выходила на сцену и говорила:

– А сейчас, девочки, приготовьтесь визжать и кричать, потому что на сцену выйдет неподражаемый и великолепный Тарзан. – И уходила в гримерку, где все эти тарзаны разминались перед выходом на сцену. Постепенно я стала в клубе своей, и меня повысили – предложили самой составлять программу, искать артистов стриптиза, контролировать их, вводить в курс дела. Потом одна рабочая ночь в неделю превратилась в три, получать я стала в 4 раза больше, но уставала при этом неимоверно. Три раза в неделю я заканчивала работать в 4 утра. Возвращалась домой на такси (метро в такое время не работало) и всю дорогу молилась только об одном: не заснуть во время этой ночной получасовой поездки. Буквально держала руками закрывающиеся глаза. Потому что даже не сомневалась: стоит мне уснуть, и водитель тут же этим воспользуется и увезет меня в лес. Или на заброшенный пустырь. И там отрежет голову. Или изнасилует (я была уверена, что со всеми уснувшими пассажирками таксисты именно так и поступают). В 5 утра приезжала домой и ложилась спать, а в 7.30 вставала и ехала в институт на пары. С тех пор мне отлично известно состояние под названием «двухчасовой ночной сон».

Меньше всего в этой истории меня смущало то, что приходилось работать со стриптизерами. Обнаженное тело никогда не казалось мне чем-то порочным, и я всегда отделяла профессию человека от его повседневной жизни. Парням и девушкам надо было зарабатывать себе на хлеб и на учебу, а иногда, поскольку время было тяжелое, они кормили и мать, и отца. И, выходя на сцену, они были жаркими Игуанами и Тарзанами, а возвращаясь в гримерку и надевая тренировочные штаны и кеды, становились обычными милыми уставшими мальчиками и девочками, которые точно так же, как и все, едут после рабочего дня в метро домой, думают о том, как бы растянуть свою зарплату до конца месяца, сколько «дошираков» они себе могут позволить и как выкроить копейку на оплату телефона. А некоторые из девчонок-стриптизерш еще и детей своих маленьких кормили, выкраивая им из скудных гонораров копейки на куклы Барби и на пластмассовые грузовички. Мне тяжело давались мои 10 долларов, и я видела, что артистам они доставались с таким же трудом. С тех пор я ни разу в жизни никого не осудила за выбор профессии. И не проводила параллели между сценическим образом и тем, как человек ведет себя в реальности. У меня ведь тоже есть фото для журнала «Плейбой», но дома, облачаясь в пижаму и тапочки, я становлюсь обычным человеком, мамой, подругой, точно такой же женщиной, как и все остальные.

Несмотря на то что я работала в таком специфическом заведении, мои помыслы оставались все такими же чистыми, как и были во время учебы в школе. Я ловко уворачивалась от разных липких и грязных рук, которые мечтали залезть ко мне в разные места. Я убегала от всех уродов, которые пытались соблазнить меня деньгами. И я по-прежнему не до конца понимала, что они все от меня хотят. Боженька хранил меня, оберегал и вел правильной дорогой.

Собрался весь двор, и все дети, как щеночки на мясо, кидались на это лакомство, ловя его на лету ртом

Однажды ко мне в клуб пришел один известный боксер. За несколько дней до этого мы познакомились на пляже, он спросил, где я работаю, и совершенно неожиданно навестил меня на работе, а потом проводил до дома, до двери нашего задрипанного грязного подъезда. Но, поскольку я совершенно искренне не понимала, чего он от меня хочет, мой ухажер предпочел исчезнуть. А на следующий день я увидела, как он обнимал в телеэфире свою красавицу жену. Я ждала большую, настоящую, чистую любовь, ту любовь, о которой все говорили в книжках и в кино, но мало кто ее видел в реальной жизни. И я не хотела предавать эту любовь, которая обязательно ждет меня за поворотом (я в это искренне верила), заводя какие-то мелкие и недостойные интрижки. Мне казалось, я тогда совершу преступление перед этой любовью. И я ждала.

Однажды я шла по улице, и около меня остановилась машина. За рулем сидел приятный мужчина, он представился, спросил, как меня зовут, и пригласил на чай. Он был очень обаятельным, приятным, похожим на плюшевого мишку. Мы проговорили в кафе два часа. Вторая наша встреча совпала с моим днем рождения. Он, узнав об этом, достал из кармана ключи от своей машины – трехлетней «BMW» – и отдал их мне. «Теперь эта машина твоя». Я попыталась было отказаться, но он и слушать не хотел. Сказал загадочную фразу: «Плохие люди должны помогать хорошим. А ты хорошая девочка». Повода для такого подарка у него не было никакого – мы с ним даже не целовались. Но он был очень необычным. За ним по пятам, я успела заметить, всегда следовали какие-то неприятные, очень страшные люди. А через несколько дней после моего дня рождения его убили. Мужчина этот оказался главой ОПГ из Рязани, приехал в Киев, чтобы прятаться от преследователей, но это его не спасло. Мой друг знал, что его убьют не сегодня-завтра, и под конец жизни хотел непременно сделать что-то хорошее и доброе. Машина, подаренная хорошей девочке в день ее совершеннолетия, и была таким вот хорошим, добрым поступком. В тот момент я узнала, что не все, кажущееся плохим, на самом деле таковым является.

Примерно в это же время, глядя в телевизор, я увидела там объявление, что каналу «Биз-ТВ» требуются новые ведущие. Всех, кто уверен в своем таланте и неотразимости, приглашали на кастинг. Я, по своей привычке не пропускать ни одного кастинга, собралась и поехала туда. Картина, представшая перед моим взором, была ошеломляющей. Очередь, состоявшая не меньше чем из тысячи человек, головой упиралась в двери здания, а хвост ее змеился где-то вдали, его не было видно. Понуро побрела я вдоль очереди в поисках этого самого хвоста, не переставая удивляться, какие красавицы встречались мне на пути. Я, напялившая на себя в тот день единственную приличную вещь в гардеробе – связанный мною собственноручно топик, – не шла с ними ни в какое сравнение. Мужественно отстояв в этой очереди несколько часов, я все-таки попала внутрь, вошла в комнату, где предстала пред ясны очи сидевших за столом строгих мужчин, поговорила с ними и была отправлена домой. Но едва я добралась до своей квартиры, как мне сообщили: «Тебе тут звонили. Сказали, что ты прошла в следующий тур кастинга участниц группы „ВИА Гра“». Я страшно удивилась: «Какая еще „ВИА Гра“?! При чем тут „ВИА Гра“? Это же был кастинг ведущих канала!» И тут до меня дошло, почему мужчины, говорящие со мной на собеседовании, показались мне знакомыми. Потому что это были продюсеры группы «ВИА Гра» – Тим и Том.

Что со мной было – не передать словами. Первый раз в жизни меня накрыло ощущение, что я на вершине мироздания. The world is mine. Потом последовал второй тур, который я тоже успешно прошла и после которого меня познакомили с участницами группы Грацией и Любой. «Это Аня, – сказали девочкам, – она будет третьей участницей группы и снимется с вами в клипе „Бомба“». Девочки на меня посмотрели внимательно, и во взглядах их не было ни радости, ни приветливости. Ни грамма. А я подумала: «Вот оно, счастье. Вот это я схватила удачу за хвост!»

После этого визита мне никто не перезвонил. Ни девочки, ни Том, ни Тим. Все пропали, как не было их. Спустя некоторое время я узнала из новостей, что клип на песню «Бомба» все-таки был снят, но участвовали в съемках только две солистки – Грация и Люба. Как выяснилось позже, в то время в группе начался небольшой разлад, девочки, по мнению продюсеров, стали вести себя не совсем подобающим образом. Продюсеры решили пригрозить им третьей участницей, чтобы они немного присмирели. Уловка сработала, Грация и Люба образумились, и необходимость во мне отпала. Я продолжила смотреть на группу «ВИА Гра» по телевизору. То есть вновь оказалась на том же дне, с которого попыталась всплыть, но мне не дали.

Через какое-то время мне «на дно» позвонили. Это был менеджер канала «Биз-ТВ», которым тогда владел Тим и куда я ходила на кастинг, и сообщили, что меня готовы рассмотреть на роль ведущей. «Чтооооо?» – сказала гордая тигрица внутри меня. «Я к вам не пойду! Вы мне отказали, не взяли меня в артистки, и я никогда в жизни вам этого не прощу! И на кастинг к вам не пойду! Пойду к другим, и вы еще будете локти кусать, узнав, кого потеряли!» Я узнала, какой канал является главным конкурентом «Биз-ТВ», и пошла к ним проситься в администраторы. Так «Биз-ТВ» потерял девушку, которая целых полгода носила бумажки из офиса «А» в офис «Б» и делала кофе ведущим конкурирующего канала. Думаю, локти они себе искусали аж до плеч!

В тот момент, когда отец ушел из нашего дома, вместе с ним ушла любовь

Но постепенно карьера моя начала развиваться. Руководство, видя, что я очень стараюсь и к тому же неплохо владею письменной и устной речью, доверило мне писать подводки к телевизионным сюжетам, а потом и брать интервью у звезд. Одним из первых серьезных артистов, с кем мне довелось побеседовать, был Михаил Сергеевич Боярский. Беседа с ним получилась незабываемой. Именно тогда я выучила главное правило интервьюера: думай, какие вопросы ты задаешь. А тупых вопросов не задавай! Начиналось все просто прекрасно. Я пришла в заведение, где он выступал, договорилась об интервью и попросила его для затравки нарисовать какую-то смешную картинку, что-то типа «Мир моей мечты». Боярский был мил, согласился на такой нестандартный способ ведения беседы, нарисовал что-то очень смешное, потом мы с ним начали болтать, было очень легко, свободно, я расслабилась, освоилась и решила на пятом вопросе зайти прямо с козырей. Отгадайте, какой вопрос я ему задала? Правильно. Я его спросила о его знаменитом головном уборе. И так, знаете, в лоб сформулировала. Без намеков. Прямо так и спросила:

– Михаил, а почему вы все время носите эту шляпу и никогда ее не снимаете?

– Интервью закончено, – сказал он. Я была с позором изгнана из гримерки, буквально вытолкали меня взашей. Ну потому, что любому, даже самому «зеленому» журналисту известно, что вопрос про шляпу Боярскому задают в каждом интервью, и он настолько уже замучился на него отвечать, что просто выходил из себя.

С тех пор я тщательно готовилась к каждому интервью. С особой теплотой и нежностью вспоминаю беседу с Софией Михайловной Ротару. Она вышла ко мне такая красивая, такая неземная вся. Я была уверена, что разговаривать она со мной не станет – Ротару редко кого удостаивает такой чести. Но она была мила и согласилась побеседовать. Я, совсем молоденькая девочка, была на седьмом небе от счастья. Через некоторое время меня поставили в кадр, я вела сначала музыкальные новости, потом более серьезные программы.

О том, чтобы стать певицей, я в тот момент даже не помышляла. Да и зачем мне было рваться на сцену? Я получала образование по специальности «диктор и ведущий телепрограмм», вела программы на телевидении. И при этом я прекрасно знала, что ни шикарным голосом, ни каким-то там волшебным тембром не обладаю, да и в группу «Hi-Fi» меня не взяли, не говоря о «ВИА Гре» – какая уж тут певческая карьера! Гораздо больше меня в тот момент интересовало телевидение, тем более что поступило потрясающее предложение – стать ведущей утреннего шоу «Подъем».

Это было очень популярное утреннее шоу, которое смотрела вся страна (ну, то есть та ее часть, которая была в состоянии встать в пять утра, а именно тогда мы начинали вещать). Честно могу сказать, что у меня никогда – ни до, ни после – не было такой адски тяжелой работы. Даже возвращение домой из клуба в пять утра не сравнится по ощущению с тем ужасом, когда тебе надо каждый день в 4 утра вставать, вытряхиваться из дома в ледяной зимний ад, садиться в промерзшую насквозь маршрутку. А в 5 утра, когда еще даже не рассвело, ты, уже накрашенная и наряженная, веселишь и бодришь людей по ту сторону экрана.

Эта работа научила меня многому. Но самый главный урок, который мне был преподан, – финансовый. Вели программу мы вдвоем – я и мой партнер по эфиру Максим Нелипа. Когда нас нанимали на работу, нам обоим был задан один и тот же вопрос: «Сколько вы хотите получать?» Я сказала: «300 долларов» – и аж зажмурилась от собственной наглости, мне казалось, что это непомерные деньги и сейчас меня выгонят, объяснив, что я много хочу. «Столько мы вам дать не можем, хотите 250?» – сказали мне. Я согласилась. А Максим построил диалог по-другому. Услышав «Сколько вы хотите», он спросил: «А сколько вы можете мне платить?» – «Полторы тысячи», – сказали ему, потому что именно на эту сумму руководство канала было морально готово раскошелиться. И в итоге он получал полторы тысячи, а я 250 долларов. Я тогда крепко усвоила важный жизненный постулат. Звучит он так: «Кто первый называет цену, тот проигрывает». С тех пор я никогда не называю цену первой.

Работа в утреннем шоу продолжалась чуть больше двух месяцев. Мы работали посменно – одну неделю мы с Максимом, а другую – наши партнеры Маша Ефросинина и Юра Горбунов. Маша и Юра были феерической парой, парой-легендой. Ну а мы просто очень старались. Нам это, впрочем, не помогло. Однажды после эфира ко мне подошла девочка-администратор. «Нам надо поговорить», – таинственным шепотом сообщила она. Отвела меня в сторонку, подальше от любопытных ушей, и произнесла два слова: «Ты уволена». Но на все мои удивленные возгласы и попытки что-то прояснить мне был дан один ответ: «Ничего не спрашивай. Собирай вещи и уходи».

Мы уговорили начальство дать нам еще одну попытку. Решили, что снимем феерическую передачу и начальство, видя, какие мы крутые, передумает нас увольнять. Свою авторскую программу мы назвали «Зеленая миля». Зеленая миля – это те несколько шагов, которые ты делаешь на пути к тому, что тебя неминуемо ожидает. В одноименном фильме главного героя после зеленой мили ждала казнь на электрическом стуле, в нашей программе речь шла об увольнении. Мы рассказывали о том, что сделать, чтобы тебя не уволили. Рубрики в программе были такие: «На какой стул в кабинете начальника-самодура лучше сесть, чтобы не попасться ему под горячую руку?», «Что делать, если увольнение уже случилось?» и прочее в том же духе. Посмотрев три минуты эфира, руководитель нашего канала нажал на кнопку «стоп» и заорал:

– Пошли отсюда нафиг, чтоб я вас на телевидении вообще больше никогда не видел!!

В тот момент я поняла, что сдаваться, конечно, нельзя, но если уж ты решил не сдаваться – сделай это как-то правильно, что ли? Если бы мы выбрали тему: «Цветы и растения», или «Дети и собаки», или какую угодно другую тему из миллиона возможных, у нас был бы хоть какой-то шанс. Но показывать начальнику-самодуру программу про начальника-самодура нельзя ни в коем случае.

И снова я оказалась на улице. И вновь мой мир обрушился. У меня больше не было зарплаты в 250 долларов, и мне казалось, что никогда в жизни уже не будет. Я считала, что ни один канал больше не возьмет меня на работу – ведь я уже была лицом этого канала, и значит, на любой другой мне путь заказан. Почему я так решила? Кто его знает. И никто мне, глупой 19-летней девочке, не сказал, что, если я профессионал и хорошо делаю свою работу, за меня будут бороться, меня будут перекупать и переманивать бесконечно. Я этого не знала и уже поставила на карьере крест.

И в тот момент родилось еще одно правило, которому я следую до сих пор. Если случается какая-то сложная жизненная ситуация, выбивающая меня из колеи, – мне надо поплакать. Ровно 30 минут. Я сажусь, реву как следует полчаса под жуткую музыку и страшно себя жалею. А потом начинаю всплывать на поверхность. Через полчаса горизонт начинает проясняться, горе немного отступает, и становится понятно, что безвыходных ситуаций не бывает, надо просто сесть и как следует этот выход поискать.

Так я и сделала. Проревелась как следует. Потом вспомнила, что я же маме обещала купить что-то там по хозяйству и вообще принести в семью денег. И тогда всплыла в моей голове одна мысль. Буквально за несколько недель до того, как меня уволили, на канал позвонил Тим, попросил меня к телефону и сказал:

– Мы все-таки решили поменять состав группы и хотим еще раз пригласить вас на кастинг.

Что сделала тогда известная телеведущая Анна Седокова? Правильно, отказала продюсеру «ВИА Гры». А как иначе? Я же была звездой громкого шоу! И я добилась своего – отказала людям, которые когда-то отказали мне.

Жизнь преподнесла мне еще один важный урок. Прощаясь с кем бы то ни было, отказывая кому-то, делай это так, чтобы не сжигать мосты. Ты никогда не знаешь, что ждет тебя дальше. Расставайся так, чтобы была возможность вернуться.

Папа повесил на свою часть недвижимости огромный замок. Поначалу я еще его ждала

Я набрала рекламный отдел «Биз-ТВ» и сказала им:

– Я хотела бы еще раз пройти кастинг, передайте, пожалуйста, Тиму эту информацию.

На следующий день в моей квартире раздался звонок от продюсера группы. Оказалось, что Грация в тот момент забеременела и ей срочно искали замену.

На второй кастинг в группу я пришла уже совсем другим человеком. Прошел год после того, как я приехала на первый кастинг на трамвае и предстала пред очи Тома в самовязаном топике. С тех пор в моей жизни многое изменилось. Я уже была известной телеведущей, я работала в кадре, меня узнавали на улицах, а самое главное – у меня были сапоги! Незадолго до описываемых событий я себе купила сапоги, которые стоили половину моей зарплаты, но были совершенно невероятной красоты. Это была моя первая в жизни дорогая обувь. Они были высокие, черные, с красными камушками. Я их надевала в эфир и чувствовала себя богиней. Когда Тим позвонил и позвал меня на кастинг второй раз, я была уверена – это произошло именно потому, что он увидел на мне эти сапоги. И уже в этих сапогах я пришла к нему во второй раз на совершенно других правах. Я гордо несла себя, уверенно ставя ногу на высокий каблук, и была похожа на женщину, а не на жалкого заморыша. На мне были не сшитые вручную шмотки, а вещи, каждая из которых стоила уже рублей 500, не меньше! При таком раскладе мне просто не могли отказать. Так и вышло. Через месяц после беседы с Тимом, Томом и знакомства с девочками я уже пела в группе «ВИА Гра».

Это было незабываемое время, самое счастливое за 20 лет моей жизни. Я с головой окунулась в работу, мне ничего больше не надо было – только репетировать, только выступать. Мне было 20 лет, в голове были какие-то сплошные розовые облака, и все было замечательно. В первый же день работы в группе началось мое превращение из гусеницы в бабочку, из маленькой девочки во взрослую женщину, знающую себе цену. Очень способствовали этому процессу наши костюмеры. Я сразу – с корабля на бал – попала на примерку знаменитых золотых костюмов, в которых потом мы снимались в клипе «Стоп, стоп, стоп». И первый раз в жизни увидела, как работает система «пушап». Это сейчас в каждый бюстгальтер, который продается в любом магазине, вшита специальная подушечка. Тогда никто о таком не слышал. И, чтобы придать нашим формам нужные объемы, девочки-костюмеры подшивали в бюстгальтеры поролоновые вкладки. Фигуры преображались мгновенно. Помню свой шок, когда в этом золотом костюме с пушапом, в гриме, с прической я подошла к зеркалу и увидела в нем свое отражение. «Это не я. Это какая-то посторонняя женщина», – сказала я себе. И еще долго потом не верила в эту женщину в отражении зеркала. Потому что очень сложно чувствовать себя сексуальной и женственной, если до этого 20 лет ты была гадким утенком. Но с этого дня я начала меняться.

Уже через три недели после того, как меня приняли в коллектив, я стояла на сцене Кремля. Волновалась ужасно. Но это было настоящее счастье.

Звездная болезнь не накрыла меня только потому, что к своим 20 годам я уже ею переболела. Это случилось, когда мне было 17 лет и меня пригласили сниматься в клипе «Зачекай» группы «Танок на майдане Конго». Группа была очень популярная, и по всем каналам крутился этот клип с немудреным сценарием: солисты группы на фоне тусовки в клубе. Героиня там встречает героя, у каждого из них своя боль и своя трагедия, вокруг толпа, все в дыму – в общем, обычная для того времени картинка. Я, чтоб вы понимали, даже не главную героиню сыграла. Я сыграла в массовке. Люди проходили за спиной солиста один за другим, каждый задерживался в кадре ровно на секунду. А я задержалась на две. Режиссер взял меня крупным планом. Ровно две секунды я смотрела в камеру из-за спины солиста. В телеэкране был виден один мой левый глаз. Две секунды. Один глаз. Но этого хватило для того, чтобы, проснувшись утром после просмотра клипа, я перестала здороваться со знакомыми. Мне казалось, что я самая известная актриса в мире. Меня показали в клипе, и ничего более крутого в моей жизни уже никогда не случится. Я летала, как на крыльях. Невероятное было ощущение. Но с небес на землю я спустилась довольно быстро, и к моменту выхода на кремлевскую сцену прививка от звездной болезни уже была сделана. И я не думала о какой-то звездности. Я была просто счастлива, что бог дал мне такую возможность.

В то время Грация ушла в декрет, в группе оставалась Люба, а на замену Грации взяли Эрату. Это была совершенно невероятная знойная брюнетка с роскошной грудью пятого размера. Она осознавала свою красоту и власть над мужчинами и беззастенчиво этим пользовалась. На первых же гастролях нас поселили в одном номере, и буквально за сутки я познала все прелести взрослой роскошной жизни. Сначала она налила мне, не пьющей до этого ни капли, бокал вина и велела выпить. Это был первый бокал красного вина в моей жизни. Потом мы с ней поцеловались (надо ли говорить, что это был мой первый в жизни поцелуй с женщиной). Потом она мне рассказала удивительные истории про своих мужчин. Это было очень увлекательно. Я, раскрыв рот, слушала подробности ее любовных похождений. Фамилии политиков, музыкантов и спортсменов, которые называла Эрата, мне были знакомы, и я мысленно сравнивала их экранные образы с теми сведениями интимного характера, которыми меня снабжала моя новая подруга.

Через несколько месяцев Эрату из группы уволили. В тот день я зашла в туалет нашего с ней общего номера и обнаружила плавающий в унитазе презерватив. Пока я размышляла, что это за предмет и как он туда попал (надо ли говорить, что до этого момента презервативы я никогда в жизни не видела?), дверь номера вдруг открылась и в комнату… въехала Эрата верхом на Витязе. Эрата была в нижнем белье, она скакала на Витязе, как на лошадке, он радостно подпрыгивал и чуть ли не ржал. Сделав круг почета вокруг кровати, всадница направила своего коня в коридор, и они погарцевали прочь, продолжая ржать и улюлюкать, и, не снижая скорости, проскакали мимо директора группы, с большим удивлением взиравшего на эту дивную картину. На следующий день Эрате сказали, что она может быть свободна.

Эрата преподала мне еще один важный урок. Правило звучало так: «Если уж ты скачешь верхом на своем мужчине, делай это так, чтобы никто не видел».

Я не думала о какой-то звездности. Я была просто счастлива, что бог дал мне такую возможность

ПРОЩАЯСЬ С КЕМ БЫ ТО НИ БЫЛО, ОТКАЗЫВАЯ КОМУ-ТО, ДЕЛАЙ ЭТО ТАК, ЧТОБЫ НЕ СЖИГАТЬ МОСТЫ. ТЫ НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЖДЕТ ТЕБЯ ДАЛЬШЕ. РАССТАВАЙСЯ ТАК, ЧТОБЫ БЫЛА ВОЗМОЖНОСТЬ ВЕРНУТЬСЯ.