Текст книги "Берег Живых. Буря на горизонте"

Почувствовав её оцепенение, Хэфер остановился и нежно заключил её в объятия. Она ощутила, как его хвост обвился вокруг её ног, притягивая ближе. Протянув руку, она пропустила сквозь пальцы смоляной шёлк его волос. Это было так естественно и привычно – хоть и делала это Тэра прежде только тайком от него, – что придало ей уверенности. Он не знал, что уже не раз его голова покоилась у неё на коленях, что она ласково гладила его лицо, запоминая каждую чёрточку, что заботливо омывала его тело, пока заживали раны. Всё в нём было ей знакомо… и вместе с тем сегодня он открывался ей совсем по-новому.

– Ты видишь меня, а я тебя – нет, – тихо заметила она. – Это немного нечестно.

– Согласен, – усмехнулся Хэфер, – но светильник здесь остался только один. Второй мы забыли у реки…

– Даже больше, чем светильнику, кто-то из наших братьев по общине обрадуется хорошему вину, – улыбнулась Тэра, позволяя ему увлечь её глубже в темноту комнаты.

Бережно Хэфер усадил её на ложе, у которого она когда-то провела много бессонных ночей… у которого царевич, однажды очнувшись, попытался удержать её и узнать. Сердце забилось сильнее от нетерпения, от осознания того, как близко она была к своей мечте, тогда казавшейся невероятной. Нет, пожалуй, даже мечтать она не смела, что всё может зайти так далеко… Девушка вслушивалась в звук его шагов, безошибочно определяя, куда он двигался. Царевич затеплил единственный светильник, укрепив его на крюк в стене, и темнота отхлынула. Теперь ночь мягко, как большая кошка, ступала вдоль границ золотого круга.

– Раньше поэтическое сравнение глаз с драгоценными камнями казалось мне избитым и надуманным, – проговорил рэмеи, оборачиваясь к Тэре. – Но твои и правда сияют, как прозрачные бирюзовые бериллы[19]19
  Берилл – минерал, разновидностями которого, в частности, являются аквамарин и изумруд. Здесь имеется в виду распространённый светло-бирюзовый оттенок берилла.


[Закрыть].

Девушка смущённо улыбнулась. Хэфер подошёл к ней, сел рядом и взял её за руку. Она невольно вздрогнула от удовольствия, когда царевич очертил кончиками пальцев и аккуратных коротких когтей её ладонь и провёл рукой выше, к локтю. Сквозь ткань драпированных рукавов калазириса она чувствовала тепло его ладони, и желала, чтобы от его касания её не отделяла преграда даже настолько тонкая, как облачение.

Когда царевич ласково коснулся её плеча и отвёл волосы с шеи, пропуская их сквозь пальцы, целуя пряди, жар, разгоравшийся внутри, был уже настолько невыносимым, что только правила приличия мешали Тэре сорвать с себя шерстяную накидку, надетую поверх калазириса.

– Позволишь? – спросил Хэфер, ловя её взгляд.

«Да! Всё, что захочешь», – подумала девушка, глядя ему в глаза, и порывисто кивнула.

Он аккуратно расстегнул простую круглую брошь и снял накидку с её плеч, а потом не менее аккуратно сложил рядом с ложем. Следом легла и его накидка. Он остался в простом светлом схенти, прихваченном широким поясом. Причудливая вязь аккуратных тонких шрамов шла по его груди, животу и рукам, уходя к спине и к ногам, напоминая о невероятных трудах служителей Ануи. Даже большинство мумий не нуждалось в таком количестве швов. Из прошлой жизни лишь лицо его осталось прежним, нетронутым.

– Так и правда лучше, – удовлетворённо заметил царевич, расслабленно поводя плечами.

Тэра хорошо знала каждое его движение, каждую деталь его облика. Но было что-то особенное в том, что теперь можно было наблюдать за ним и любоваться им открыто, не тайком.

– Ты очень красивый, – восхищённо призналась она.

Хэфер тихо смущённо рассмеялся.

– Хорошо, что моя целительница находит меня таковым, даром что видела в самых разных и весьма неприглядных образах. Доброе слово от врачевателя дорогого стоит. Но, право, жаль, что ты не видела меня раньше.

– Шрамы совсем не портят тебя, – заверила его Тэра, – да и мы старались сшивать твою плоть аккуратно.

Она чуть коснулась его груди – там, где кости когда-то были расколоты.

– Я уже не раз имел удовольствие оценить вашу ювелирную работу, – с уважением ответил Хэфер, накрывая её ладонь своей. – Но учитывая количество необходимых надрезов, не уверен, хочу ли я знать, что ты притащила в храм в тот день. Похоже, вы собрали меня по частям, как Аусетаар – своего супруга Ануи в известной легенде.

– Почти так и было, – вздохнула Тэра.

Но теперь боль и страх оставались позади. И не случайно он вспомнил ту легенду, как и сама девушка вспоминала послание своего Бога.

– Тем чудеснее видеть тебя теперь таким живым, прекрасным… и близким. Когда знаешь всё о строении тел, они кажутся удивительно… хрупкими.

– Ну нет, не настолько уж я и хрупкий! – весело возразил царевич, привлекая её к себе. – Надеюсь, ты не боишься, что я развалюсь на куски прямо в твоих объятиях? Это было бы весьма досадно.

Тэра покачала головой, невольно улыбнувшись его тёмной шутке, хотя в тогдашнем его положении она не находила ничего смешного.

– Вот видишь, ты слишком много времени провёл среди нас, мой царевич. У тебя даже юмор уже как у бальзамировщика.

– Я с радостью пробыл бы здесь ещё дольше, – доверительно проговорил он. – С тобой. И хотя бы сегодня я предпочту не думать о долге… и о том, что ждёт всех нас в ближайшем будущем…

– Не думай, – шепнула она и сама прильнула губами к его губам.

Хэфер ответил на её поцелуй горячо и жадно. Когда он подался вперёд, бережно, но настойчиво, побуждая её лечь, девушка не сопротивлялась. Близкое тепло его тела опьяняло, соблазняло её. Её губы разомкнулись навстречу его обжигающим, всё более смелым поцелуям, от которых обрывалось дыхание. Он завёл одну руку ей под голову, удерживая в объятии, а другой нежно ласкал её тело, каждым касанием точно любуясь ею через свою ладонь. Сквозь тонкий лён прикосновения казались дразнящими и недосягаемыми. И чем нежнее, смелее скользила его ладонь, тем невыносимее казалось ей всякое наличие одежды между ними. Тэра с раздражением дёрнула завязки, крепившие драпировку калазириса.

– О да, настоящая рэмеи, – Хэфер восхищённо улыбнулся, не прекращая ласкать её. – Живой огонь… кто бы что ни говорил о жрецах Смерти.

– Мы умеем чувствовать… любить, – выдохнула Тэра, изгибаясь навстречу его прикосновениям, когда он помогал ей освободиться от облачения.

– Знаю, – прошептал царевич, покрывая поцелуями её кожу, ставшую болезненно чуткой к каждой даже самой лёгкой его ласке. – Твои руки даруют мне жизнь.

Тэра не удержалась от стона наслаждения, когда он приласкал её груди, чуть сжимая губами затвердевшие бусины сосков. С нетерпением она потянула за пояс, удерживавший его схенти. Хэфер нехотя выпустил девушку из рук – только затем, чтобы быстрее стянуть с себя одежду, – и поспешил снова прильнуть к ней. Теперь, когда их ничто не разделяло, Тэра чувствовала, что от силы желания начинает терять связь с реальностью. Смущение казалось уже таким неуместным и неестественным, ведь это была её родная душа, заключённая в прекрасный бережно восстановленный облик.

Она целовала его зажившие шрамы, скользила ладонями по его груди, плечам и спине, с радостью отмечая, что двигался он уже почти без боли. Его радость и удовольствие вызывали в ней чистейший восторг. Его приглушённый голос в эти мгновения был похож на древнюю колдовскую песнь, звучавшую для неё одной. Исподволь он направлял её руки, учил её получать наслаждение от особенных прикосновений и приносить его, ни словом, ни случайным жестом не выразив разочарование её неопытностью. Да и было ли оно?

Его губы разжигали огонь её лона всё ярче, всё жарче, пока желание не достигло своего апогея. Тэра уже не в силах была удерживать разбуженное возлюбленным пламя, растворяясь в нём, готовая умолять даровать единение. Хэфер и сам почувствовал миг, к которому так тщательно, с любовью, выраженной в каждом из его касаний, готовил жрицу. Прервав свои ласки, он приподнялся на руках и оказался точно над Тэрой. Девушка видела золотое пламя в его взгляде, чувствовала, как он напряжённо замер меж её бёдрами, как чуть подрагивал у её лона его налившийся силой клинок.

– Да… – выдохнула она, жаждая обнять его всей собой, и изогнулась ему навстречу.

Если боль и была, девушка не осознала и не запомнила её, растворяясь в своём стремлении к возлюбленному. Нити, протянувшиеся меж ними, крепли с каждым движением, с каждым мгновением упоительной близости. Их энергии становились единой Великой Рекой, безбрежной, неистовой. В какой-то миг ей показалось, что границы плоти окончательно разомкнулись, и Тэра испытала почти то же, что и в первый раз при соприкосновении с его душой, которую нашла и вернула. Но сейчас его суть была не потерянной, а могучей, сверкающей, торжествующей. Божественные токи, протекавшие в их жилах вместе с кровью, сливались воедино. Неспешный ритуальный танец их тел и душ был похож на церемонию в храме, если бы вдруг прикосновение Божеств можно было получить вместе, в едином общем мгновении. Сама Золотая благословляла их Своим присутствием, в том уже не было сомнений. Близость возлюбленного Тэра чувствовала на всех уровнях своего восприятия и понимала, что ничто никогда не сможет сравниться для неё с этим безусловным родством, кроме разве что благословенного присутствия Ануи.

Золото его глаз затмило всё, стало её миром в эти несколько мгновений, растянувшихся в вечность. Он властвовал над нею безраздельно, но власть эта не унижала, а возносила, ведь и она по-своему обладала им, побеждала его, низвергала и заставляла парить. Его взгляд изменился. Почувствовав, что он ускользает, Тэра крепко обхватила его бёдрами, не желая разрывать единение, мечтая ощутить его радость во всей полноте. Хэфер прильнул к её губам… и всё же приподнялся на коленях, размыкая их единение в тот самый миг, когда уже не мог удержать себя. Кожей она ощутила жидкий огонь, хлынувший из него. Его наслаждение многократно отразилось в ней, настолько общим и цельным стало их восприятие. Хэфер крепко прижал её к себе, нежно шепча её имя. Тэра чувствовала, как неистово колотилось его сердце в такт её собственному…

Он позволил себе совсем немного покоя, а потом осторожно высвободился из её объятий. Девушка запротестовала, но царевич лишь интригующе улыбнулся, искушая её, и скользнул вниз.

Тэра вскрикнула, когда его губы снова коснулись её лона, разжигая так и не уснувший огонь. Она вцепилась в его плечи, чувствуя, как пламя всё больше охватывает её, пока наконец волна сладости не прокатилась по её телу, смывая все иные ощущения, достигая самых границ осознания. Откуда-то из невероятного далёка Тэра слышала свой голос, не то выкрикнувший, не то пропевший любимое имя, но это уже почти не имело значения…

Богиня свернулась в его объятиях, сонно мурлыча что-то нежное. Хэфер счастливо вздохнул и поправил тонкое покрывало, сползшее с её плеча. Тэре нужен был отдых. Ему самому было не до сна – едва забывшись в дрёме от сладкой истомы, он вскоре проснулся от того, как с непривычки ныли мышцы и, казалось, сами кости. Но это было невысокой платой за упоительное чудо. Слава Богам, тело не подвело его и помнило всё, чему было обучено, а жрица не заметила неловкости его движений. Ну а теперь он мог посвятить время любованию своей возлюбленной, которую наконец обрёл по-настоящему.

У неё были длинные волосы, золотые с серебром, точно она вобрала в себя священный электрум. У женщин-рэмеи редко встречался такой цвет волос, более присущий эльфам, – разве что у тех, кто вёл свой род от некоторых людских племён. К сожалению, серебра было слишком много – напоминание о плате за её Силу, как и весь её облик…

Девушка выглядела как зрелая, вошедшая в полную силу женщина чуть старше Хэфера, но он помнил о её юности. При этом она была хрупкой, как изящная статуэтка. Даже для его ослабевших рук весила Тэра совсем немного. Стремясь сохранить в себе жизнь, тело пережигало себя слишком быстро, а потому стан жрицы был даже слишком тонок. Оба её запястья и даже лодыжки Хэфер мог перехватить одной рукой. У неё были маленькие груди, соблазнительно умещавшиеся в ладонях, и красивые бёдра, округлые, несмотря на болезненную хрупкость тела. Её чуткие тонкие руки так легко было представить парящими над струнами лиры… и с трудом – над мёртвыми телами, однако именно это было её основным родом занятий: трансформация плоти для путешествия в вечность. Не раз она напоминала ему в ходе прежних бесед, что живые боятся прикосновений бальзамировщиков… но для царевича её касания стали самой жизнью.

Её красивое лицо было царственным и безмятежным, как и присуще служителям Смерти, и удивительным образом почти не отражало эмоций, целая буря которых бушевала в колдовских берилловых глазах. Как у многих уроженцев Лебайи, в чертах её было что-то эльфийское: высокие заострённые скулы, тонкие – тоньше, чем у большинства рэмеи – губы, прямой аристократичный нос. Но держалась Тэра совершенно по-рэмейски, в каждом своём слове и жесте была настоящей рэмеи, и горело в ней истинно рэмейское пламя. Хэфер с лёгкостью представлял, как изящные рожки увенчают её голову, а хвост добавит ещё больше грации – не с самого начала, конечно, а когда она уже привыкнет к новому балансу тела, – как пальцы станут казаться ещё изящнее с узкими коготками, как тело нальётся силой и здоровьем. О том, что Тэра не переживёт трансформацию ритуала крови, царевич просто не позволял себе думать.

Но и до Посвящения в его народ она была для него прекраснее всех столичных красавиц вместе взятых. Каким же нелепым казался её страх перед его возможным разочарованием! Хэфер, знавший её душу, любивший её всем собой, просто не мог отвернуться от неё, даже окажись она вдруг эльфеей.

Царевич помнил смесь горя и радости, наполнившую его вместе с огненной бурей, бушевавшей внутри, когда он увидел Тэру над мёртвым стражем. Гибель пса-патриарха вызвала в нём боли и горечи не меньше, чем у обитателей храма. Но велика была и радость от встречи с мечтой, захватившая его… и величайшее изумление. В те мгновения все его чувства были острее – и ярость, и ненависть… и любовь… и желание обладать… Сатех властвовал им, и это было столь же прекрасно, сколь и пугающе, потому что от привычной его личности осталось тогда так мало…

«Взамен ты даруешь мне свою страсть…»

Хэфер не забыл эти слова, хотя по-прежнему не до конца понимал их смысл. Лишь в миг, когда их с Тэрой глаза встретились впервые по-настоящему, он ясно осознавал волю Сатеха, вошедшую в совершенный резонанс с его чувствами. Сейчас он опасался вспоминать ту сметавшую все заслоны разума страсть…

Тэра как будто почувствовала перемену в его настроении и очнулась от своей дрёмы. Повернувшись к царевичу, она посмотрела на него с нежностью и участием. Когда девушка протянула руку и ласково коснулась оснований его рогов, по телу Хэфера прошла знакомая сладкая дрожь, вытеснившая все мысли. Он так хотел быть с ней, увезти с собой в столицу, навсегда оставить подле себя, упиваться её присутствием каждый миг, свободный от долга… навсегда и вопреки всему… чтобы она принадлежала только ему одному и разве что ещё Божеству, которому она служила…

Хэферу впору было бы тревожиться от таких мыслей, ведь прежде он не был собственником, но сейчас он даже не задумался о свободе воли. В нём разгоралось пламя, не оставлявшее места осторожности и взвешенным суждениям.

– Моя… – выдохнул он, притягивая жрицу ближе.

– Не хочу терять ни мгновения нашей ночи, Хэфер, любимый. Будь со мной ещё, – прошептала Тэра, прижимаясь к нему бёдрами.

Краем сознания он помнил, что в первую ночь должен был быть осторожен, что ей нужен был куда более долгий отдых. Но зов её тела и её взгляда разомкнул какие-то последние призрачные границы, сдерживавшие его.

«Взамен ты даруешь мне…»

– Моя… только моя…

Хэфер жадно припал к её губам, как к источнику удивительной неиссякаемой Силы. Пламя вырвалось на свободу, ничем не ограниченное, с каждым мигом разгораясь всё сильнее. Он чувствовал себя собой и не собой одновременно, став вместилищем огня, многократно превосходившего по мощи его смертную форму. Этот огонь точно плавил их тела и сливал воедино.

Легенды говорили, что Сатех ещё не изведал настоящей Любви, когда овладел Аусетаар, и выразил своё стремление к ней так, как умел. Опалённая Его огнём Владычица Таинств обрела иную ипостась и стала Госпожой Очищающей Боли, приняв часть сути своего брата и первого супруга. Но и самого Сатеха изменило единение с Богиней. Первородный Огонь стало возможным приручать. Отец Войны научился, пусть скудно, но всё же творить жизнь, и в песках Каэмит появились редкие драгоценные источники, а вокруг них расцвели прекрасные оазисы. Владыка Первородного Огня впервые познал Закон, даровавший Миру форму согласно замыслу Великого Зодчего.

«Взамен ты…»

Власть была сладостной и всепоглощающей. Пламя ласкало и сжигало, возносило и низвергало. Сквозь рёв огня Хэфер вроде бы слышал крик, но свой или своей возлюбленной – он не мог разобрать. Не существовало ничего, кроме этой сияющей спирали, расплавлявшей их и сливавшей воедино, виток за витком уносившей к непознаваемым разумом пределам. И лишь на ослепительном пике пламя отхлынуло, оставляя Хэфера наполненным… и вместе с тем странно опустошённым…

Сознание возвращалось к нему понемногу, накатывая, как волны на берег. Царевич чувствовал и видел фрагментами. Привкус крови на губах… Электрумовые пряди, намотанные на кулак… Росчерк от когтей на золотисто-оливковой коже… Синяки, проступавшие на хрупких запястьях…

С ужасом Хэфер высвободился и отшатнулся, но тотчас же опомнился и нежно привлёк девушку к себе, надеясь, что она не оттолкнёт его. Тэра не сопротивлялась – не то потому что действительно не желала, не то потому, что сил на сопротивление уже не осталось. Её дыхание было тяжёлым. Смотреть ей в глаза он не решился.

Кровь пульсировала в его висках, и мысли одна отвратительнее другой посещали разум. Как посмел он потерять контроль, точно горец из диких людских племён, которые в первую брачную ночь насиловали своих женщин, чтобы те не помышляли об измене!

«Но ты – целитель, не воин… То, что я могу помочь тебе исполнить, будет тебе не по сердцу, Хэфер Эмхет…»

«Это – не я!» – мысленно воскликнул Хэфер.

Но часть его лишь усмехнулась, ведь в глубине души он знал – ему по нраву быть и таким. Просто теперь эта часть его природы пробудилась.

Тэра свернулась у него на руках и подняла голову. Царевич посмотрел на неё и с облегчением заметил, что на лице её не было ссадин, а в глазах не отразилось ни тени страха.

– Прости меня, – тихо проговорил он, гладя её по волосам… и понимая, что говорил не вполне искренне.

Он не сожалел. Это испугало его даже больше, но он не мог показать жрице собственный страх. Он должен был защитить её и успокоить.

– За что? Ты… очень разный, – задумчиво проговорила Тэра и приложила ладонь к его лицу. – Я испугалась поначалу. Ты стал совсем как после ритуала, когда только вышел из круга.

Царевич покачал головой.

– Я… не справился с Его Силой… Так нельзя. В следующий раз что я – или Он через меня – сделает с тобой, если я не сдержусь?

Хэфер нежно сжал её плечи, боясь выпустить из рук, крепко обвил бёдра хвостом… и вдруг услышал её тихий шелестящий смех. Недоверчиво он посмотрел в берилловые глаза своей Золотой Богини, полные любви и отголосков затихавшей страсти.

– Мало кто умирает от удовольствия. Я не договорила. Страх был только поначалу, но ему не осталось места, когда я ощутила, что в каждом твоём жесте по-прежнему были чувства ко мне. Как странно… Я читала об искусстве брачных покоев в традиции Госпожи Очищающей Боли. Вот так оно происходит?

– Не знаю, – Хэфер неловко пожал плечами. – Я всегда предпочитал более… классическую традицию. Потомки Ваэссира не принуждают своих женщин.

– Вообще-то насилие происходит против воли, – возразила жрица, устраиваясь удобнее в его объятиях. – А если другой не против – так о чём сожалеть?

– Даже такого рода ритуал предполагает контроль. А я в те мгновения владел и не владел собой.

Она ответила через паузу, всё так же задумчиво, и в её глазах отразилось Знание – почти как в тот день у Перкау, когда бальзамировщик раскидывал для него предсказательные камни.

– Так бывает со жрецами, приглашающими в себя Силу своих Божеств.

Вот только это Божество сейчас пришло без приглашения… не считая того, что Хэфер пригласил Его в ночь ритуала.

– Я мог навредить тебе, Тэра. За это я и прошу прощения… – подумав, он добавил честно: – и за то, что мне понравилось обладать тобой.

– А вот за это извиняться не стоит, – она покачала головой. – Хэфер, ты научишься существовать с Дарами Владыки Каэмит гармонично. Мы оба научимся, – девушка внимательно посмотрела ему в глаза. – Я постараюсь помочь тебе в этом, пока могу быть рядом с тобой.

Хэфер поцеловал её ладонь. Облегчение было почти болезненным.

– Благодарю тебя, радость сердца моего…

Нечестно было скрывать от неё. Но позволено ли будет рассказать о таинстве ритуала в круге? Царевич попытался нащупать связь со своенравным Божеством, чтобы понять Его волю… и не сумел ухватить её, только что такую яркую. Если Силу Ваэссира он мог призвать как жрец, то Сатех приходил тогда, когда желал Сам.

Хэфер решился. Слишком уж долго недомолвки разделяли их.

– Тэра… в огне жертвенника в ту ночь я увидел твоё лицо, только рэмейское. Тогда я ещё не знал, что это ты. Наша близость, похоже, в Его воле… уж не знаю почему. Я уже смирился, что моя судьба связана с обоими Богами, помимо моего предка Эмхет. Но твоя?..

Мучительно он пытался вспомнить последние мгновения их близости – успел ли он удержать себя?.. – пытался, и не мог.

Тэра не выглядела испуганной – скорее удивлённой.

– Поистине странно… Такие разные Боги переплели наши пути для неизвестных пока целей.

– Родство, которое я чувствую с тобой с самого начала – это воля моей души, а не божественная, – возразил Хэфер.

– Без божественного замысла такие чудеса не даруются, – с улыбкой возразила Тэра.

– Слова жрицы.

Вместо ответа девушка провела кончиками пальцев по его плечу. Только сейчас царевич ощутил, что кожу на плечах и спине немного саднило. У неё пока не было когтей, но и человеческие ногти могли впиваться вполне ощутимо.

– Я тоже не была слишком нежной, – смущённо улыбнулась девушка. – Но и река нежности, и пламя страсти равно прекрасны, если освящены Любовью.

Не находя подходящих слов, Хэфер нашёл её губы своими. Они оба были измождены, но не для тихой нежности. За окнами уже давно занялся рассвет, но царевич и жрица, совершив краткое омовение, находили покой в объятиях друг друга, беседуя в молчании.

Засыпая, Хэфер думал о словах Перкау перед ритуалом. Если бы Сатех не расколол изначальную форму Ануи, Владыка нэферу не переродился бы в Божество. А сам он стал бы тем, кем был сейчас, не разбейся его изначальная форма? Были ли бы ему дарованы эти величайшие драгоценности, о которых он даже не мыслил? Теперь он должен был защитить эти дары – защитить храм, ставший его убежищем, и тех, кто стал ему верными друзьями… и ту, без которой теперь он не мыслил свой путь.

Тепло Тэры согревало его сердце, успокаивало. Хэфер желал, чтобы так было всегда…