Текст книги "Частные уроки рунографии"

Анна Шведова
Частные уроки рунографии

Памяти Джорджет Хэйер, без чудесных романов которой эта книга могла бы и не появиться…

© Шведова А., 2017

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2017

Терри. О прочности захлопнувшегося капкана

Терри проснулась как от удара и несколько секунд никак не могла сообразить, что же ее разбудило: в доме было тихо. Ни шороха, ни стука, ни звука. И все-таки она проснулась и теперь вслушивалась, но единственное, что слышала – как гулко колотится сердце. К особам нервным и пугливым Терри себя не относила, а потому объяснила сама себе неясную тревогу воздействием невпопад выпитого на ночь теплого молока – молоко она терпеть не могла, но как всегда уступила настояниям кухарки, болезненно переживающей отсутствие в доме хозяина.

Хозяина и вправду дома не было. Терран Ангир, придворный маг Его Величества Веремиза Арнахского и по совместительству отец Терри, отлучился из столицы славного королевства Арнах по весьма тайным и не терпящим отлагательства делам, как обычно не сообщая, что это за дела. Ну и больно-то надо! Государственные тайны что заморский перец: для пикантности вкуса довольно и щепотки, а насыпь горсть – несварение получишь, а Терри никогда не испытывала страсти к избытку приправ. Все хорошо в меру.

Уезжаю всего на несколько дней, сурово заявил отец, поглядывая на свое непутевое дитя с долей скепсиса и снисхождения. На несколько чудесных дней, повторяла про себя девушка, потупив наглые синие очи и боясь спугнуть удачу, ибо эти несколько дней она планировала прожить в свое удовольствие в дивной тишине, умопомрачительном покое и относительной свободе.

И вот в первую же ночь своих заслуженных вакаций она просыпается в холодном поту и с сердцем, колотящим в грудную клетку с настойчивостью соседа, сообщающего о пожаре. Есть от чего возмутиться!

Решительно откинув одеяло и опустив босые ноги на пол, Терри села, вздохнула, заставила себя успокоиться и внимательно прислушалась. Приоткрыв рот для пущей надежности, она вслушивалась в звуки дома, подавляя нарастающий скепсис и кляня себя за излишнюю пугливость, как вдруг стук повторился. Звук раздавался вовсе не справа, не из кухни и не людской, где обычно собирались слуги – этого шума девушка бы просто привычно не заметила. Звук слышался оттуда, куда обычно ход самой Терри был воспрещен – именно это заставило ее взвиться. В первый момент девушка решила, что это вернулся отец, но будь это так, весь дом уже стоял бы на ушах, встречая требовательного и не терпящего отсутствия внимания хозяина.

А здесь явно было что-то не то. Звук был негромким, но странным, шаркающим – будто кто-то передвинул стул, не утруждая себя приподниманием его ножек. О! Воры!

Терри схватила было лампу, но ее рука замерла на полпути: если в доме грабители, с лампой в руках она будет превосходной мишенью – стреляй, коль хочешь. К источнику шума следовало подбираться незаметно, чему весьма способствовала луна, украдкой подглядывающая в высокие резные окна, террина злость на то, что ее выдернули из сладких снов, босые ступни, некстати замерзающие на холодном каменном полу, и отличное знание своего собственного дома вплоть до малейшего гвоздя, торчащего из стены.

На цыпочках, вприпрыжку, обхватив себя руками и кляня на чем свет стоит собственную непрактичность, Терри помчалась в левое крыло дома, туда, где скрытый за двумя дверями находился отцовский кабинет. Шум шел именно оттуда – и воры, похоже, таились весьма непрофессионально.

Короткая лестница в четыре ступеньки, коридор, поворот, гостиная… «Грабитель», а обнаружив, что этот некто движется в полной темноте, очень осторожно и медленно, у Терри осталось слишком мало пищи для воображения, чтобы подозревать в этом «некто» сказочную королеву эльфов, принесшую подарки ко дню рождения, трубочиста, с утра заблудившегося в огромном доме и наконец вывалившегося из камина, или королевского сыскаря, преследовавшего убийцу, но потерявшего след где-то между крышей и подвалом… Так вот, грабитель уже миновал коридор и остановился у поворота, за которым был еще один крохотный коридорчик с боковой нишей и дверью, ведущей в отцовский кабинет. Терри, задержав дыхание, всматривалась в темноту, но так ничего и не увидела, и все-таки могла бы поклясться, что воришка здесь, недалеко, скрытый за углом, и намерения его ясны и прозрачны: кабинет Террана.

Пусть отец и был невысокого мнения об умственных и прочих способностях своей дочери, Терри очень быстро сообразила, что идя вслед за грабителем, только дает ему шанс напасть на нее – как бы она ни старалась идти бесшумно, он мог ее услышать. Почувствовала же она сама его присутствие? Конечно, она могла просто-напросто заорать благим матом, привлекая внимание слуг, и сбежать от греха подальше, но такая простая мысль как-то не пришла в голову: с чего бы ей праздновать труса в собственном доме? Разве она не в состоянии сама справиться с каким-то воришкой?

Терри осторожно отступила назад, легким ветерком скользнула в гостиную, которую редко кто посещал, остановилась и прислушалась. Тихий-тихий шорох в оставленном ею коридоре говорил о том, что грабитель усердно занят вскрытием замков на двери кабинета, а значит, ее присутствия не заподозрил. Это откровенно порадовало.

Подойдя к книжному шкафу с удручающе малым количеством пыльных фолиантов на полках (ибо не из любви к изящному слову был устроен сей шкаф, как хорошо было известно девушке), Терри пальцами ощупала выступающую наружу фигурку держателя полок, решительно свернула на бок медную голову крылатого толстого детинушки, глядящего даже в полутьме с немым укором, потянула шкаф на себя и протиснулась в узкую щель образовавшегося проема. Она так до сих пор и не поняла, знал ли Терран о том, что дочь обнаружила этот тайный проход в его кабинет или нет. Обычно особым тактом и доброжелательностью королевский маг не отличался и, открыв страшную правду о том, что некто (пусть и собственная дочь) проник в его святилище, наверняка устроил бы шумный и долговременный скандал. Но скандала не было. И все-таки Терри сомневалась. Столь безупречно охраняемое место, как отцовский кабинет, защищено от любого проникновения извне, и вряд ли помешанный на секретности Терран оставил такую вопиюще простую лазейку по недосмотру. Это-то и удивляло Терри. Но сейчас эта мысль мелькнула в голове и ушла, уступив место куда более насущным соображениям.

На цыпочках, затаив дыхание и чувствуя необыкновенный азарт, девушка пробежала вдоль стены огромного кабинета к двери, по пути удивленно хмыкнув: даже в полутьме ей удалось не задеть ни одну из многочисленных вещиц и длинных скрученных свитков, лежащих на полках вдоль стены, ни один из столиков с множеством каких-то баночек-скляночек, реторт и жаровен. Да уж, то, что днем выглядело лежащим в идеальном порядке – расставленным строго по длине, принадлежности и степени надобности, ночью казалось просто сборищем торчащих во все стороны вещей. И при всем том отцовский кабинет был самым увлекательным местом во всем доме. И если бы не это ночное недоразумение, Терри наверняка забралась бы сюда днем, чтобы все хорошенько изучить в отсутствие отца. Но недоразумение… Недоразумение уже почти вскрыло дверь – Терри слышала несколько негромких щелчков, шипяще-приглушенное ругательство (небось, палец себе прищемил… ха-ха) и прибавила ходу, по пути прихватив внушительный медный ковш. Резко затормозила у самой двери, прижалась спиной к стене, подняла руки с ковшом вверх и затаилась в образе незатейливого уличного фонаря. Сквозь узкие щелки в задернутых шторах на окнах в кабинет пробивался скудный лунный свет, но этого освещения Терри вполне хватало для реализации ее замысла.

Грабитель осторожно приоткрыл дверь, мягко переступил порог, занес ногу для следующего шага и замер, хмыкнув и глядя на пол перед собой. В полутьме Терри видела лишь его силуэт в профиль, но поскольку он находился всего в двух шагах от нее, всматриваться надобности не было. Впрочем, раздумывать тоже. Неприлично крякнув от усердия, девушка с размаху опустила ковш на голову незнакомца, между делом поразившись необычайной чистоте и силе звука, с которым заиграла медная посудина. Грабитель машинально сделал шаг вперед и беззвучно упал навзничь, его ноги гулко брякнули о пол, на котором, к немалому удивлению Терри, неожиданно проявились искрящиеся голубоватым светом какие-то линии. С магическим зрением у нее всегда было туговато, но сейчас удалось разглядеть, что линии образовали некую фигуру, а память услужливо подсказала какую: магическую руну Орез Туггье, ту самую, что заключает все, попавшее внутрь нее, в своеобразную скорлупу и не позволяет выйти наружу. Не самый приятный подарок для незадачливого грабителя, но и для Терри это было полной неожиданностью – она, не слишком-то сведущая в магии, не знала, что с этим делать дальше.

Незнакомец пошевелился… Сел спиной к Терри, осторожно потирая затылок, но не оглядываясь.

– Это явно не Терран, – внятно и беспечно сказал он.

У Терри сердце сначала неприлично екнуло, а потом часто забилось.

Не от страха, куда там. От голоса.

Голос у мужчины был довольно низким, чуть хрипловатым и поразительно обольстительным, богатым на интонации и обертоны – в нем звучала приятная смесь легкой иронии, беспечности и поразительного спокойствия. Она, Терри, в подобной ситуации уже вопила бы от страха, а он… Он забавлялся.

– У Террана… методы другие, – с будоражащим смешком добавил незнакомец, оборачиваясь.

Бархат и шоколад, неожиданно пришло на ум Терри, его голос – темный бархат и сладко-горький шоколад, и она даже не стала задумываться, что подвигло ее к такому сравнению. Бархат словно обволакивал плечи уютом мягкого пледа, шоколад таял на губах сладким бесстыдством. Слушала бы и слушала…

Терри нервно облизнула неожиданно пересохшие губы и решительно передернула плечами. В полутьме на полу она никак не могла рассмотреть грабителя и это беспокоило ее. Чтобы зажечь лампу, придется отойти от спасительной твердости стены, но ноги не слушались, да и приближаться к незнакомцу не хотелось… А потом она вспомнила, что стоит практически нагишом, в полупрозрачной шелковой сорочке в трех шагах от незнакомого мужчины, и в руках у нее лишь медный ковшик. Так что света как раз-таки и не надо…

Только сейчас она начала понимать, какого дурака сваляла. Это ведь не обычный грабитель, обычному воришке не пройти и трех шагов в доме Террана Ангира, помешанного на безопасности. Кое-какие магические ловушки отец ей показывал, чтобы она хотя бы имела представление о том, насколько защищен дом, но о большинстве других девушка и не догадывалась, предоставляя возможность беспокоиться о своей безопасности другим. На нее саму магические штучки не действовали: пару раз столкнувшись с тем, что Терри упорно не желает их видеть, попадает в них, а потом закатывает истерику, сидя посреди коридора и тыкаясь в удерживающую ее невидимую стену, сдавшийся папаша перестроил все магические замки так, чтобы непутевое дитя больше в передрягу не попадало.

А человек, вошедший в сверхзащищенный кабинет королевского мага, сделал это почти так же легко, как если бы этих магических ловушек не было вообще.

Маг, наверняка маг, – подумала Терри и тут же нервно рассмеялась про себя: какая мудрая мысль! Разве это не очевидно? От страха у нее совсем пересохло в горле. И в мозгах.

Незнакомец тем временем нагнулся, проведя ладонью над полом. И тут же болезненно одернул руку – блеклые, почти невидимые доселе линии вспыхнули серебристо-голубым, заискрились и вдруг выросли в стену от пола до потолка. Серебристая стена несколько мгновений пугала Терри своим неестественным светом, а потом резко исчезла. Незнакомец внятно пробормотал «И поделом мне», беспечно рассмеялся и неожиданно вольготно разлегся на полу, подперев согнутой в локте рукой голову.

Терри с трудом сдержала вздох облегчения. Заперт. Неопасен. Теперь можно и поговорить. Не то, чтобы она была трусихой, но опыт общения с отцом и его коллегами по магическому ремеслу научили ее осторожности.

– И что же заставило вас предпринять столь рискованную операцию? – она постаралась напустить в голос побольше беспощадной суровости и сухости. Точь-в-точь будто разговаривала с горничной Мини, подавшей лиловые туфли к зеленому платью.

– О, любопытство! – тут же весело подхватился грабитель, устраиваясь на полу поудобнее, – Дом Террана Ангира считается самым защищенным во всем Лилиене. О нем ходят легенды. Вот я и решил проверить, так ли это.

– Что, просто так решили и просто так пришли в чужой дом? – возмутилась девушка.

– Нет, не просто, – беспечно заявил незнакомец, – На спор.

– И сколько вы… проиграли? – сухо спросила Терри.

– Проиграл? – грабитель на мгновение запнулся, хихикнул, но умело перевел смешок в кашель, – О, увы, да, проиграл. Столь радикальное оружие, как… гм… медная поварешка, в мои планы не входило.

Его голос был поразительно бесстрастным, настолько бесстрастным, что на ум приходил лишь тщательно сдерживаемый смех. Ситуация его крайне забавляла, что удивляло Терри все больше и больше: какой нормальный воришка будет забавляться тем, что его сцапал хозяин дома на месте кражи?

– Могло быть и хуже, – с достоинством королевы, получившей поздравление монарха соседней страны по случаю успешно выигранной войны, ответила Терри, – Я ведь могла уронить на вас вон тот медный котел.

Сдавленный полувсхлип с пола был ей ответом, да и она сама едва сдержалась, чтобы не расхохотаться в голос. Странный грабитель ей попался.

– Ты ведь дочь Террана? – неожиданно спросил незнакомец, а мягко-бархатный, восхитительно сладкий голос вдруг стал серьезным и немного печальным.

Терри медленно кивнула, совершенно забыв, что в темноте он ее не видит. Ей не было нужды отпираться. И так понятно, кому еще Терран дозволит шляться по дому без ограничений?

– Похоже, мне очень повезло.

И опять Терри подивилась богатству оттенков в мужском голосе. Сколько подтекста скрывала эта вполне невинная фраза!

– А вы? Кто вы? – спросила девушка, резкостью тона избавляясь от внезапной неловкости. Это ей-то неловко? В собственном доме с пойманным в ловушку грабителем? Кстати, а что с ним делать дальше? Поговорить пару минут можно, но как быть потом?

– Я? – рассеянно переспросил вор и неожиданно приуныл, прислушиваясь, – А вот и твоя армия. Слишком быстро.

Тут и сама Терри услышала отдаленные топот и крики. Слуги, каким-то образом узнавшие о вторжении, неслись со всех ног в кабинет хозяина.

– Ну что ж, тогда и мне пора, – неожиданно сказал незнакомец с улыбкой в голосе, – Не люблю, понимаешь ли, мужиков с ножами, пусть и кухонными. От них… гм… голова болит.

Терри смущенно приобняла медный ковшик, а мужчина тем временем мягко встал, безо всяких усилий переступил голубоватую магическую черту и заскользил по кабинету будто в ритме какого-то диковинного танца. Рядом с ним то здесь, то там вспыхивали цветные искрящиеся линии, но он лишь плавно изгибался, избегая касаться их. Гибкой тенью незнакомец добрался до окна, раздвинул шторы, распахнул створки и только тогда обернулся к застывшей в полном ошеломлении Терри.

– Очень рад был с тобой познакомиться! Очень. Ты… очень красива.

– Постойте, один вопрос! – внезапно оправилась от оцепенения девушка.

– Да, – мягко улыбнулся он. И улыбка у него, увы, под стать голосу…

– Вы давно освободились?

Он рассмеялся будоражащим тихим смешком:

– Примерно через две секунды после того, как упал.

– Значит…

– Я не хотел, чтобы ты меня боялась.

Блеснув проказливой белозубой улыбкой, он шагнул с подоконника и исчез. А Терри, открыв рот, стояла в полутьме, пытаясь удержать в голове видение худощавого мужчины с копной растрепанных темных волос и сверкнувшим красным камнем рубиновой серьги. Луна ярко освещала его гибкую фигуру, и Терри подумала, что вряд ли сможет забыть это лицо, даже если постарается.

И только потом вспомнила о его словах. Интересно, с чего это он решил, что она красива? Разве не темно было?

Молодой амбициозный маг Терран Ангир бредил сыном-наследником, достойным преемником славного древнего имени, немалых богатств и магического дара, но его жена случайно родила единственную дочь. Имя в честь отца, приготовленное для мальчика, слегка подправили для девочки, назвав ее Терранита, и это единственное, что Террана устраивало в своем отпрыске.

Будучи ребенком, Терри боялась собственного отца до дрожи в коленках, до потери речи и выливающихся из всего этого буйных истерик. Они встречались редко и на короткое время, поскольку девочка росла в окружении нянек и воспитателей. Благодаря отсутствию сдерживающего внимания родителей, Терри очень рано научилась отстаивать свою позицию и превратила природную твердость характера в настоящее упрямство, а изобретательность – в изощренность проказ, из-за которых многие няньки и воспитатели сменялись чаще, чем успевали толком распаковать вещи. Годкам к десяти девочка отточила процесс отбора своих учителей и слуг до совершенства.

К этому же времени Терри усвоила еще одну весьма привлекательную истину: отец боится ее не меньше, чем она его. Примерно раз в год, ко дню рождения, ощутив внезапный приступ угрызений совести, Терран пытался найти точки соприкосновения с собственным ребенком, и каждый раз ретировался тем быстрее, чем больше девочка устраивала показательно-проверочных истерик. В тринадцать лет Терри умело воспользовалась слезами, чтобы заполучить собственную лошадь, даже не пони там какого-то, а доброкачественную кобылу для верховых прогулок, и в пятнадцать она уже вполне освоилась в управлении отцом. Примерно в то же время ее мать, чувствительная и романтичная особа тридцати пяти лет, решила, что достаточно сдала крови на алтарь семьи, и сбежала с заезжим купцом из далекого южного Периша.

Но по мере того, как Терри взрослела и совершенствовалась в искусстве домашнего шантажа, Терран тоже вполне успешно учился. Для начала он осознал, что в отношениях «родители-дети» торг вполне уместен, а шантаж способен быть обоюдным. Чем больших запросов достигала дочь, тем изощреннее становились «довески», которые теперь прилагались к слезам. Не надутые губки и сведенные в скорби огромные синие очи под нарочито уроненной на щеку прядью рыжих волос, а нечто куда более существенное. Например, десять уроков по правилам хорошего тона, пять – танцев и четыре, ну ладно, два – музыки в обмен на прогулку за город в компании друзей. Или вечер без скандала в салоне графини Софит Эвнар с обязательным отчетом-свидетельством сиятельной графини о безупречном поведении – за пять уроков фехтования (Терри давно подозревала о тайном сговоре между ее отцом и красавицей-графиней – ведь как иначе объяснить ее ужасающую придирчивость?). То, что дочь Ангира делать любила, сразу переходило в разряд «товара». То, что терпеть не могла – в разряд «цены». Платить приходилось исключительно тем, что девушка ненавидела всей душой, как-то: соблюдением приличий, посещением общества, манерами и тем, что составляло незыблемую основу образования каждой знатной девицы – танцами, музыкой, рисованием и прочими художествами. При стройной гибкой фигуре танцевала Терри чуть менее неуклюже, чем мостилась курица на тонкой жердочке, рисовала примерно так же, как трехлетний ребенок – быстро, внятно и информативно, пусть и безобразно; иглу в руках держала как норовящую ужалить змею. С музыкой было и так, и сяк: для собственного удовольствия она и пела, и играла, но как дело доходило до публики… Этот свой недостаток девушка скрывала чуть ли не больше всего. Весьма небезосновательно Терри опасалась, что если отец узнает про эту ее нелюбовь к публичным выступлениям, то непременно внесет их в список «для равноценного обмена», а тогда пиши пропало.

А вот любила Терри все в точности противоположное. Ей нравилось читать, и не только романы, а что-либо познавательное; причем точные науки, история и география прельщали ее куда больше философии и риторики. Она любила тренировать свое тело, любила верховые прогулки и фехтование… в общем, все то, к чему нормальная знатная девица должна питать если не отвращение, то некую неприязнь. Терран же, при всей кажущейся отстраненности и высокомерии, очень хорошо знал светские нравы и прекрасно понимал, что девушке с такими наклонностями выжить в нынешнем манерном обществе будет очень трудно.

Итак, несколько лет проб и ошибок заставили отца и дочь выработать некую формулу взаимоотношений, построенную исключительно на добровольном обмене благами. Или тем, что им равноценно.

Единственным камнем преткновения до сих пор оставалась магия. Дар у Терри был, в этом никто не сомневался, но применять его она не хотела. Обычно девушка была упорной и настойчивой в достижении собственных целей, ее не смущали ошибки, но не в этом случае. Несколько неудачных попыток отбили у нее охоту прикасаться к магии, а любые намерения отца внести занятия по чародейству в заветный «список» заканчивались категорическим и почти истеричным отказом. Терран довольно быстро отступил – магия не была тем занятием, которое необходимо девушке ее положения, а ко всему прочему он вообще не верил в магические способности Терри: дар – это еще не все, нужны немалые способности, чтобы уметь им управлять. И не столько опыт, навык и упорство лежат в их основе, а нечто куда более глубинное. Вот в это-то «глубинное» в Терри отец и не верил.

Магию дочь королевского мага не принимала, но и не отвергала. Для серьезных занятий этим искусством ей пока не хватало смелости, а развлекаться магией она считала ниже своего достоинства (примечательно: обычно молодые люди, обнаружив у себя магический дар, именно для этого самого и собирались его применять – для развлечения, и только много позже, когда назад дороги уже не было, обнаруживали, что сие занятие мало того, что опасно для жизни и здоровья, так еще требует немалых трудов, усердия, выдержки, ума и долгих лет прозябания на нищенском жаловании мага нижних ступеней. Но это к слову). Терри сомнениями на этот счет не страдала, с самого начала было ясно, что с магией ей не по пути. Ей нравилось смотреть, как чародействуют другие, но самой попробовать не тянуло. Боялась ли она очередного провала? Возможно. Однако изливать по этому поводу кому-либо душу ей и в голову не пришло. Во-первых, потому, что единственным магом в ее окружении был отец, который быстро бы нашел слабину дочери и непременно воспользовался бы ею, во-вторых… во-вторых, Терри вообще предпочитала не жаловаться никому и никогда. Это избавляло от неминуемых последствий, то есть раскаяния, что сродни головной боли после перепоя, в чем девушка непременно убеждалась, глядя на перекошенное лицо конюха Дени, славно отгулявшего очередной праздник как раз накануне.

Дочь Террана Ангира могла за себя постоять, во всяком случае, она так считала. Многолетний опыт общения с отцом научил ее мастерски скрывать свои мысли и чувства, однако при всем том «формула обмена», выработанная ими, избавляла от лжи и лицемерия. На самом деле правила игры Терри вполне устраивали. Если она чего-то желала, то знала, за какую цену может это получить. Если плата была слишком высока и неприемлема, можно было поторговаться, но чем упорнее стояла на своем дочь, тем непреклоннее становился отец. Иногда куда проще было отказаться от желания, но и это не давало повода обижаться на Террана: решение было бы ее, и только ее собственное.

Со временем, сама того не замечая, Терри стала не только более разборчива в собственных желаниях и прихотях, но и научилась соотносить их с ценой, которую требуется заплатить за их осуществление. Что ж, не так, так эдак, но Терран учил-таки свою непослушную своевольную дочь разбираться в жизни.

Но гордясь своими достижениями и признавая несомненную, хотя и не очевидную для дочери победу, Терран упустил из виду кое-что не менее существенное, чем практичность, холодный ум, трезвый расчет и целеустремленность. Точнее, не упустил, а сознательно пренебрег. Всяким там «уси-пуси» в его доме места не было, особенно после ухода жены. Он был строг, всегда собран, педантичен и придирчив, добиваясь почти армейского подчинения и точного следования правилам, раз и навсегда заведенным в доме. Каждый день его был расписан по минутам, в том числе и для Терри. Каждому занятию в его жизни были отведены строго определенные часы и места, если, разумеется, в эти планы не вмешивался король, получавший несомненный и безоговорочный приоритет во всем. Терран считался мастером в защитной магии, неплохо владел магией целительства, слыл упорным и ответственным ученым, но главное, из-за чего его имя постоянно было на слуху – он был доверенным лицом короля Веремиза, каковой чести удостаивались весьма и весьма немногие смертные.

Так что у придворного королевского мага Террана Ангира совершенно не было ни времени, ни желания любить свою дочь. Если бы строгий отец дал себе труд подумать и был предельно честен сам с собой, он признал бы, что репутация дочери, то, как ее примут в свете, волновали его куда больше, чем все остальное вместе взятое, ибо репутация дочери – есть репутация отца, а магу с плохой репутацией при королевском дворе делать нечего.

Эмоциональную черствость Терран принимал за умение владеть собой и не подозревал, чего именно эта его черта подспудно толкала девочку на провокационные истерики и скандалы. Ей хотелось обыкновенного человеческого тепла и участия, а в ответ она получала расписанный до мельчайших подробностей контракт. Впрочем, шли годы, и Терри научилась с этим жить, не подозревая, чего лишалась в действительности. Ее природная стойкость характера компенсировала недостаток родительской чуткости деятельностью натуры и сообразительностью, так что жаловаться на судьбу девушке и в голову не приходило. Единственное, что ее удручало, так это отсутствие реальных поводов проявить себя.

И судьба услужливо предоставила ей такую возможность.

* * *

– М-м-м? – ночное приключение совершенно лишило Терри сил, а потому горячий шепот Лины, молодой служанки, она встретила так, как и полагалось человеку, желающему уединения и покоя: зарылась под одеяло с головой. Но новость была такова, что Лина не вняла явному предупреждению и еще ниже нагнулась над кроватью, почти касаясь места, где из-под подушки торчали спутанные рыжие волосы.

– Я говорю, хозяин приехал.

Видение кокетливой ушастой луны, с которой свисали рубиновые серьги, быстро и необратимо померкло, возвращая Терри к действительности.

– Как приехал? Когда приехал?

– Только что. Бросил плащ и побежал в кабинет…

– Что сделал?

Терри подумала, что она все еще спит, потому как слова Лины отдавали привкусом небылицы вроде серег на луне.

– По-бе-жал?

– Да! – отчаянный шепот и вытащенные в усердии глаза должны были означать горькую и несомненную правду, – Буркнул что-то привратнику Шеду, сбросил плащ, шляпу и побежал.

Да, в их маленьком мирке это было Событием. Терран, будучи невысоким сухощавым человеком с изящными красивыми ручками, всегда безупречно уложенными темными с глубокой медной рыжинкой волосами, ухоженной аккуратной бородкой и – само собой разумеется – безупречно сидящей одеждой, обычно ходил так, будто был высоким и дородным. Каждый шаг он делал торжественно, словно шел к вручению заветной монаршей награды по ковровой дорожке в королевском дворце под пристальными и не совсем дружелюбными взглядами придворных; каждое движение его было полно медлительной внушительности и достоинства, непоколебимого никаким внешним воздействием.

Возвращаясь домой, будь то долгая поездка по провинции или легкая прогулка по Лилиену, Терран непременно интересовался у дворецкого Стерса, все ли в доме в порядке, кто приходил, что велел передать, и не двигался с места, пока не выяснял все подробности, полагаясь на наметанный глаз своего верного слуги и его опыт. Ни один день не обходился без ритуала снимания верхней одежды, когда королевский маг застывал посреди прихожей, а вокруг неторопливо кружил в годами отработанных па причудливого танца камердинер Плушен, то принимая перчатки, то изящным жестом приподнимая шляпу, не нарушив построение волос на голове, то четкими движениями расстегивая застежки плаща, снимая его с гордо расправленных плеч и аккуратно укладывая шелковую ткань ровными складками на сгиб локтя… Террана Ангира ничто не могло вывести из себя на пороге собственного дома, даже пожар, попытка ограбления (да-да, такое тоже было!) или известие о том, что его бросила жена.

То, что Терран Ангир совершил сегодня, отдавало катастрофой вселенского масштаба. Неужели магам удалось создать философский камень или к нам приближается комета? Нет, это чушь, мимоходом думала Терри, лихорадочно одеваясь и скача на одной ноге (у домашней туфельки никак не застегивалась пряжка) в сторону отцовского кабинета, ведь такая мелочь, как комета, вызовет у королевского мага лишь легкую улыбку. Совсем недавно среди магов бродили странные слухи о существовании каких-то «соседних» миров, о том, что границы между ними могут стираться и образовывать какие-то «дырки», и что Арнаху грозила нешуточная опасность быть уничтоженным. Тогда Терран с неделю бродил по дому задумчивым и слегка рассеянным, но это не помешало ему устроить разнос Плушену, когда тот подал не тот камзол к утреннему выходу, а также рассчитать очередную экономку, стоило той слегка изменить порядок в доме.

Придворного мага могло вывести из себя лишь исключительное событие. Что-то случилось с королем? Нет сомнений, такое событие может вывести из себя любого, а не только мага-фаворита. Терри видела короля Веремиза несколько раз с балкона дворца на Лилейной площади, один раз – на королевском балу, и он показался человеком довольно молодым, хотя и слегка тучноватым (по правде говоря, он больше всего напоминал вытащенную из воды рыбину, вялую и бледную, но мы ведь не станем говорить о королях плохо? Особенно дающих пропитание неким придворным магам?). Мог Веремиз заболеть или, что совсем недопустимо, умереть? Мог. От этого никто не застрахован. Но Терри почему-то казалось, что в такой ситуации отец не стал бы бегать по дому, как уличенный в плутовстве мальчишка. Он облекся бы в величественную скорбь, как в мантию, заставил бы других ходить на цыпочках и не дразнить его даже подобием улыбки.

Так что же, что же, что же случилось?

Каблучки на домашних туфельках мягко стучали в такт вопросу, беспрерывно крутящемуся в голове Терри. Любопытство захлестывало ее.