Текст книги "Частные уроки рунографии"

– Выйди.

На пороге отцовского кабинета Терри застыла не столько из-за окрика, прозвучавшего еще до ее появления, сколько из-за чудовищного беспорядка, царившего в кабинете. Книги лежали на полу, стыдливо белея распахнутыми страницами, один из пристенных столиков накренился, отчего половина стоявших на нем реторт упала на пол и разбилась – вытекшие из них жидкости и высыпавшиеся порошки смешались, образовав смердящую чем-то тухлым и медленно пузырящуюся лужу, в другом углу неопрятным шалашом застыли упавшие вниз длинные скрутки карт… Книжные полки на дальней стене были раздвинуты, явив спрятанный внутри тайник, но Терри не успела обрадоваться раскрытию очередного отцовского секрета. В камине вовсю горел огонь, в котором плавились какие-то пергаменты, именно плавились, растекаясь по приготовленным поленьям и вспыхивая синеватыми змейками магии.

Неужели… неужели ночной воришка возвращался, а она даже не знала об этом? Не потому ли отец так зол и от злости едва не скрежещет зубами? Отец метался по кабинету, хватая то одно, то другое – движения резкие, отточенные, уверенные. Но присмотревшись, девушка поняла, что ошибалась: Терран вовсе не проверял, целы ли его запасы. Он заполнял огромный дорожный саквояж, стоявший в кресле за столом. Пара книг, свитки, несколько непонятных вещиц, тщательно завернутых в ткань – с ними мужчина обращался бережнее, чем с любимой женщиной, буде таковая нашлась бы, увесистые мешочки, знакомо позвякивающие металлом… Что все это значит?

Терри хотела спросить, что случилось, но тут мимо нее в дверь протиснулся Стерс. С достоинством впечатывая в пол шаг, дворецкий приблизился к хозяину, чуть склонился и что-то на ухо ему прошептал.

– Действуй, – буркнул Терран, встряхивая саквояж.

– Вам прислать Плушена, мой господин?

– Нет. Пусть ждет в Виноградной гостиной.

– Да, мой господин.

Невозмутимо, будто лихорадочные сборы хозяина случались каждый день, Стерс развернулся, все так же спокойно прошествовал по разгромленному кабинету и вышел, бочком протиснувшись мимо девушки, не соизволившей сдвинуться с места ни на дюйм.

Терран взвесил в руке полный саквояж и наконец обратил внимание на дочь.

– Ты еще здесь? Немедленно собирайся в дорогу.

– В дорогу?

– Отвезешь госпоже Ловелии Траблот письмо.

– Кто это такая? – Терри немедленно неприязненно возмутилась, – И почему я?

– Адрес написан на конверте, – привычно проигнорировал выпады дочери маг, – Это срочно.

– Вот еще, – столь же привычно не согласилась девушка и громко фыркнула, – А ты, отец?

– Куда еду я, тебя не касается, – очень нелюбезно буркнул Терран, отворачиваясь, – На сборы полчаса.

– Полчаса? – взвилась девушка, – За полчаса я успею только умыться!

– Значит, одеваться будешь в дороге. Эвани!

Новая экономка отозвалась немедленно, будто стояла за углом. Впрочем, скорее всего так оно и было. Наученная горьким опытом, доставшимся в наследство от предыдущей прислуги, молодая женщина так старалась предугадать все желания хозяина, что порой явно переусердствовала. Впрочем, Терри подозревала, что дело только усердием не ограничивалось. Эвани была невысокой ладной блондинкой с маленьким белым кукольным личиком и строгими голубыми глазами, помешанной на безупречности своего внешнего вида. Она была не просто опрятна: аккуратность возводилась ею в ранг искусства. На ее одежде никто и никогда не видел ни пятнышка, ни помятости, из ее идеальной гладкой прически никогда не выбивался ни один волосок, а выражение ее лица всегда было строгим и деловым. Терри посчитала новую экономку занудой и уже через неделю после ее появления в доме решила устроить проверку с дальним прицелом избавиться от нее в случае негодности. Как и ожидалось, обнаружив, что наглые домашние мыши устроили в ее бельевом комоде гнездо (на самом деле, там была всего одна мышка, перепуганная до смерти, а остальное, как то: надерганный из подушки и свернутый в комок пух, несколько засохших изюмин, хлебные крошки, кавардак, устроенный из доселе аккуратно сложенного белья, Терри добавила для правдоподобности эксперимента), Эвани пришла в ужас (ее визг был слышен даже в хозяйском крыле дома), а потом загоняла домашних слуг до изнеможения, избавляясь от пронырливых ушастых тварей. Слуги, правда, большей частью делали вид, что загнаны, ибо те из них, кто служил в доме Террана Ангира достаточно давно, прекрасно понимали, чьих рук это дело и с интересом ожидали, чем закончится проверка очередной экономки. Но результат оказался совсем не тем, на который рассчитывала Терри. Когда спустя какое-то время хозяин дома с неудовольствием поинтересовался, что это за вопли на днях он слышал, Эвани покраснела и едва не расплакалась, бросая на Террана умоляющие взгляды. Как и ожидалось, сам Терран ничего не заметил, зато Терри кое-что заподозрила и решила повременить с отставкой. Подтверждения подозрениям долго ждать не пришлось: когда Эвани думала, что на нее никто не обращает внимание, ее взгляд, направленный на хозяина, становился до безобразия слащавым и тоскливым, словно у пса, на которого не обращает внимание любимый хозяин… Да уж. Женщина, имевшая несчастье влюбиться в Террана Ангира, имеет полное право на снисхождение, решила Терри и взяла бедняжку под свое негласное покровительство. Впрочем, это не означало, что их отношения хоть сколь-нибудь улучшились.

– Передайте горничным, – сухо приказал хозяин дома, – пусть соберут госпожу Терраниту в дорогу. Очень быстро. Не забудьте про завтрак. С собой!

Эвани сухо кивнула, бросила на девушку подозрительный взгляд и исчезла.

– Я никуда не поеду, – с вызовом заявила Терри, на всякий случай топнув ногой, однако поскольку туфля была мягкой, нужного грохота достичь не удалось, – Это ведь пансион, да? Ты хочешь отправить меня подальше, с глаз долой, да? Я еще позавчера сказала, что никуда не поеду. Не хочу я ни в какой дурацкий пансион! Там скучно! Я останусь дома! И ты не заставишь меня уехать, отец!

Терран остановился и окатил дочь донельзя сумрачным взглядом.

– Ты должна была уехать еще вчера. Но к твоей совести взывать бесполезно, так ведь? Хотя бы раз меня послушалась без этой своей истерики. А теперь… Боюсь, теперь уже поздно.

Маг бросил последний взгляд на кабинет и прошел мимо девушки, ни на мгновение не задержавшись.

– Я остаюсь здесь! – отчаянно крикнула Терри вслед. Маг большими стремительными шагами удалялся прочь.

– Ну хотя бы объясни, что случилось, отец? Для чего поздно? – даже самой Терри просьба показалась жалкой и растерянной. Она не привыкла так просто сдаваться, а Терран в любое другое время не преминул бы преподать ей урок этикета, попутно укорив в том, что девушка ее положения обязана держать себя с царственным достоинством в любой ситуации, и столь неподобающе вульгарному выражению чувств пора положить конец. На что Терри ехидно бы заметила…

Но в этот раз вопрос, увы, повис в пустоте. Звуки шагов отца и те растворились в тишине.

Когда через полтора часа Терри садилась в коляску, королевский маг Терран Ангир провожал ее хмурым взглядом, стоя на высоком крыльце с ажурными перилами, сложив руки на груди и молча поигрывая желваками на скулах. Девушка нарочито громко фыркнула, так, чтобы это было заметно отцу, и отвернулась, взметнув облако рыжих волос, до которых так и не смогла добраться горничная Мини. Усевшись на мягкое сидение, задрав нос и расправив плечи, Терри, всем своим видом являя оскорбленное достоинство, откинулась назад, когда коляска резко сдвинулась с места. Сидевшая напротив Эвани украдкой бросила укоризненный взгляд, но никакое увещевание не смогло бы сейчас пробить твердолобое упрямство девицы, решившей посоревноваться в этом деле со своим знаменитым отцом.

Лошадиные копыта бодро зацокали по брусчатке, мрачный Терран скрылся из виду за поворотом, а с Терри произошли разительные перемены. Она мгновенно перестала дуться, сощурилась и сложила губы трубочкой в раздумьях, выражение ее подвижного задорного лица удивительно напомнило лисью мордочку. Раздумий оказалось немного. Стоило только коляске повернуть за угол, как Терри бодро окликнула кучера. Сидевший в этот день на козлах Кубир тут же остановил лошадей и испуганно оглянулся.

– Постоим немного, отдохнем, – заговорщически сообщила Терри, на что Кубир громко вздохнул, но возражать не посмел.

Зато у Эвани выдержки было куда меньше.

– Госпожа Терранита, – начала она, выпрямляясь и жестко сцепляя на коленях руки в замок, будто готовясь к долгой и кровавой схватке, – Ваш батюшка велел…

Что велел батюшка, Терри и сама знала, а потому дослушивать не стала.

– Чтобы отвезти письмо, даже самое драгоценное, мне компаньонка не нужна. Так что пошевели мозгами! Нас выпроводили, но зачем?

Она бодро выскочила из коляски и помчалась назад, кляня на чем свет стоит новую моду на довольно узкие юбки и с трудом удерживаясь, чтобы не задрать подол повыше. Редкие, однако исключительно респектабельные прохожие провожали девушку недоуменно-осуждающими взглядами.

Терри добежала до угла, остановилась, перевела дыхание и заглянула… Да так и замерла, с трудом подавив рвущийся наружу стон.

У роскошного парадного крыльца ее дома стоял казенный полосатый фургон черно-зеленых тонов, из которого как тараканы выскакивали королевские солдаты, за ним – открытая коляска. Пустая, ибо ее пассажиры в этот момент споро взбегали по ступенькам крыльца, попутно отдавая команды следующим за ними солдатам.

Терри резко отвернулась и прижалась спиной к стене дома, за углом которого изволила прятаться. Она знала тех двоих, что командовали королевскими вояками. Это были королевские маги Агиус Базаль и Саво Вителен, маги, которые не раз захаживали в дом Ангира и ели его хлеб. Терри еще не знала, что произошло, однако не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: дело дрянь. Солдат не натравливают на законопослушных добропорядочных граждан, а если это все же случается, то либо граждане не добропорядочны, либо некто отдает неправильные приказы. В первое верилось с трудом – уж кто-кто, а Терран Ангир был законопослушен до тошноты. Оставалось второе. Терри непременно должна была узнать правду.

Простояв в нелегких раздумьях несколько минут, девушка опять выглянула из-за угла, в этот раз куда более осторожно и даже боязливо – она, признаться, боялась увидеть худшее, то, что отца выводят под конвоем из дому.

И в этот раз Агиус и Саво стояли на крыльце. И в этот раз их окружали королевские солдаты. Но отца с ними не было.

Дом Террана Ангира был не только магически укрепленным, в нем было множество самых обычных примитивных и не очень тайников и секретов, в том числе и тайный ход, ведущий в соседний сад, о чем соседи, надо сказать, даже не догадывались. Да, отец наверняка ушел через черный ход, отчаянно хотела верить Терри. Если отец воспользовался тайным проходом, ждать здесь больше нечего. А что, собственно, произошло?

В последний момент краем глаза девушка заметила движение. Из узкого переулка, идущего вдоль высокой ограды вокруг имения Ангира, неторопливо вышел человек. Нескладно высокий, худой, безупречно одетый, он чинно нес большой потертый саквояж, нимало не смущаясь соседством толкущихся рядом королевских солдат. Один из них подскочил было к неизвестному, но Саво Вителен удрученно махнул рукой: «не он». Человек высокомерно хмыкнул, подправил шляпу и прошествовал далее, все так же невозмутимо и спокойно. Терри тоже хмыкнула и прислонилась спиной к стене, спрятавшись за выступом. А когда человек поравнялся к ней, ехидно спросила:

– И куда это мы направляемся, милейший Стерс?

Дворецкий вздрогнул, слегка сбился с шага, но быстро пришел в себя и неожиданно заторопился, отчего Терри пришлось почти бежать, чтобы двигаться вровень с ним.

– А, госпожа Терранита, – невозмутимо произнес Стерс, меряя мостовую непомерно длинными ногами, – Разве вы не уехали? Вам не стоит здесь находиться.

– Рассказывай, – угрожающе затребовала девушка, – Все рассказывай, можно коротко.

– Госпожа, боюсь, мне не разрешено…

– Правильно, бойся, – перебила Терри, – отец далеко, а вот я – близко. Стоит мне только громко крикнуть – и те ищейки, что толкутся сейчас у наших дверей, мигом будут здесь. Ты ведь не хочешь, чтобы они тебя обыскали?

Стерс опять слегка сбился с шага, покрепче сжал ручку саквояжа, выразительно откашлялся и сказал:

– Вы же не станете действовать во вред собственному отцу, госпожа Терранита.

– А откуда мне знать, что во вред, а что для пользы? Я же не ясновидящая! – бодро заключила Терри.

Стерс сдался, но девушка так и не поняла почему: то ли от ее убедительности, то ли из-за того, что дворецкому требовалось свернуть под арку в подворотню, как раз напротив которой она остановилась и решительно загородила проход. В двух шагах от них стояла коляска со скучающим Кубиром и нервничающей Эвани. Стерс бросил быстрый взгляд на коляску, но воспользоваться ею не спешил.

– Вашего отца… э-э-э… обвинили в краже и покушении на убийство, – дворецкий незаметно оглянулся по сторонам.

– Убийство кого? – Терри понизила голос почти до шепота.

– Короля.

– К-короля? – от удивления девушка застыла статуей и не шелохнулась, даже когда Стерс проскользнул мимо нее в подворотню, – Но…

– Но он этого не делал.

– Хорошо, хоть отец успел сбежать, – ошеломленно пробормотала Терри в спину уходящему мужчине.

– Не уверен, – обернувшись, с сожалением бросил напоследок дворецкий и прибавил шагу.

– Как не уверен? – ахнула девушка, всплеснув руками. Но Стерс, неожиданно шустро отмеряв длинными ногами расстояние под аркой, скрылся за поворотом.

* * *

Терри осторожно присела на краешек сидения: спина прямая, руки безвольно лежат на гладком жаккарде обивки, брови разлетелись растерянными птицами. На скамейке напротив тихо плакала Эвани – она слышала разговор со Стерсом, проходивший прямо у кареты. Вжавши голову в плечи, согнувшись и неловко привалившись к стенке коляски, экономка теребила крохотный белый платочек и обильно смачивала его слезами. Молча и горько.

Терри тяжко вздохнула.

– Кубир, давай-ка назад.

– Куда назад, госпожа? – испуганно подпрыгнул возчик.

– К дому, – мрачно объявила девушка.

– Э-э-э, нам тут не развернуться, – слуга кончиком хлыста рассеянно почесал себе за ухом, отчего его треугольная шляпа словно качели заерзала на вихрастой светловолосой макушке.

– Тогда давай вперед, объедем квартал по Остролистовой улице, мимо особняка Мандоров и выедем переулком к площади Господина Попрошайки.

– А, ну это можно…

Едва только лошади невозмутимо зацокали по брусчатке, Эвани оторвалась от платочка и подняла на Терри заплаканные глаза:

– Госпожа Терранита, – помимо скорби, непоколебимой непрезентабельным шморганьем носом, в голосе экономки появились твердость и упрямство, – Ваш батюшка неспроста пытался отправить вас подальше от дома. Он хотел вас защитить. А вы его не слушаетесь. И не думаете о том, сколько беспокойства ему доставляете. Он так много для вас делает, но вы даже не замечаете, какой он замечательный, чудесный человек…

Эвани бубнила и бубнила, и впервые в жизни Терри не хотелось вспылить или возразить, она лишь хмуро смотрела на фасады домов, мимо которых проезжала коляска, и мрачно вздыхала.

За поворотом открылся вид на площадь Господина Попрошайки. На самом деле площадь официально звалась Бернойской в честь одного очень редкостного и недолговременного периода в истории взаимоотношений двух соседних государств, Арнаха и Берноя, когда на их правителей снизошла блажь помириться. Сей неестественный эпизод в жизни соседей длился не очень долго и отношения через годик-другой перешли в нормальную стадию вялотекущей если не войны, то привычной огрызательности. Слово «берноец» среди арнахцев обычно (как раньше, так и сейчас) значило то же, что и «отродье», «ублюдок», «голодранец» и прочие схожие по выразительности эпитеты. Площадь же, которой по необъяснимой причине дали имя Бернойской, после окончания перемирия переназвать забыли, а более раннее ее название – «Садовая» – само собой забылось еще раньше, когда лилиенская знать застроила верхние сады своими роскошными особняками.

Посему название сему месту сложилось без участия – или даже вопреки ему – властей. «Господин Попрошайка», конечно же, звучало ничуть не лучше «Бернойской», но оно прижилось и объяснение тому следовало искать в статуе в центре площади: на высоком постаменте в человеческий рост стоял некий суровый бронзовый с прозеленью старец в длинном плаще, с капюшоном, натянутым на нос, и с внушительным посохом, слегка приподнятом не то в указании жизненного пути, по которому надлежит идти, не то для отпугивания собак. Вторая рука у него была приподнята ладонью вверх в жесте, давшем название сему милому месту… Старец выглядел весьма представительно и сурово, отчего даже самые легкомысленные шалопаи не смели звать его просто попрошайкой, а вот «господин Попрошайка» разом решало проблемы и почтения, и здравого смысла. Впрочем, кто это был и куда шел, никого особо не интересовало. Под статуей добропорядочные горожане посадили цветочки, которые буяли, несмотря ни на засуху, ни на настойчивую забывчивость дворников, высокий, по колено, каменный бордюр сиял чистотой, ежедневно вытираемый юбками и брюками присаживающихся отдохнуть граждан, поэтому редко кому взбредало в голову пробраться промеж мохнатой цветущей зелени к постаменту и попытаться прочесть заросшие зеленоватым мхом буквы. А надпись между прочим гласила, что сей памятник воздвигнут в честь Каджина Неутомимого, известного путешественника, книгами которого зачитывалось не одно поколение мечтателей о дальних странах и приключениях. Только кто об этом помнил?

Терри, вздохнув, равнодушно скользнула взглядом по зелено-медному страннику и… Ее взгляд мгновенно заледенел. Со ступенек крыльца своего роскошного особняка под конвоем королевских солдат спускался Терран Ангир. В первый момент его даже трудно было заметить – невысокий и щуплый, несмотря на гордо расправленные плечи и с вызовом запрокинутую аккуратную голову, он терялся среди рослых краснощеких молодцев-гвардейцев, выглядя ощипанным куренком среди откормленных пестрых индюшек. Впрочем, гордое презрение, явственно написанное на лице Ангира, предназначалось вовсе не его тугодумному исполнительному конвою, а парочке торжествующе подмигивающих друг другу типов, топчущихся рядом с казенным фургоном. Агиус и Саво были несказанно рады поимке государственного преступника, странным образом оказавшимся их вчерашним завистно удачливым коллегой, и не скрывали это.

Коляска, в которой сидела Терри, обогнула Господина Попрошайку, на полукруге прокатилась по площади и опасно приблизилась к парадным воротам у величественного дома Ангира. С каждым шагом лошади шли все медленнее и медленнее, чувствуя непонятную свободу в действиях, ибо поводья выпали из рук ошеломленно-испуганного Кубира и нынче просто болтались, рискуя запутаться. В конце концов легкая изящная коляска просто остановилась, точнехонько поравнявшись с полосатым казенным фургоном. Сидевшие в карете люди были не единственными зрителями знаменательного, из ряда вон выходящего события; на публичную поимку преступника с ужасом и восторгом взирали соседи и их многочисленные слуги, высыпавшие из окрестных домов, как тыквенные семечки из дырявого мешка. Пара карет столкнулась на той стороне площади, визгливые голоса возчиков, не обращая ни на что иное внимание выяснявших, кто прав, кто виноват, перекрывали даже рявканье капитана конвоя. Терран Ангир, презрительно полуприкрыв глаза веками и гордо выпрямившись, надменно сбросил со своего плеча руку, помогавшую войти в фургон, поставил ногу на подножку… и тут на лице его отразился ужас: маг увидел свою дочь.

Терран неожиданно нагнулся, отводя выразительный, полный гнева и отчаяния взгляд от дочери, и сделал то, чего от преступника, казавшегося вполне респектабельным господином, никак не ожидали: прытко рванул назад, из распахнутых дверей фургона и сильно наподдал по голени стоявшего рядом гвардейца высоким каблуком своих безупречных начищенных туфель. Юноша взвыл, схватился за голень руками и запрыгал на одной ноге, помогая себе громкой руладой из воплей и всхлипов. На Террана, успевшего на три шага отскочить от казенной кареты, навалились сразу трое гвардейцев, задавив маленького мага весом и яростью, а Терри между тем уже колотила по стенке коляски, заставляя Кубира опомниться и подхватить поводья. Коляска рванула вперед, быстро оставляя позади шум свалки, но девушка даже не оглянулась. Ее тонкое личико под шапкой рыжих волос сильно побледнело, глаза уставились в некую точку на бархате обивки, а руки сжались в кулаки. Прошло несколько минут, прежде чем она откинулась на спинку сидения, глубоко вздохнула и огляделась по сторонам.

Кубир правил одному ему известным путем, а потому не стоило строить догадок о том, куда ехала коляска. Терри это не особенно взволновало, как раз наоборот – передышка была ей необходима. Кое о чем вспомнив, она вытащила несколько смятое письмо, переданное ей отцом, и решительно вскрыла его под горестный, хотя и тщательно приглушенный вопль Эвани.

– Хорошо еще не успел магическим заклятьем запечатать, – пробормотала девушка, безжалостно игнорируя обвинительные причитания экономки и скользя глазами по изыскано написанным строчкам текста, – Частный пансионат? Я так и знала. «За ту небольшую услугу, которую я имел честь Вам оказать»… Хм-м… Интересно, это какую? …Да не кипятись, Эвани, я ведь не сказала, что она любовная. Хотя… «Оказать покровительство, поскольку, подозреваю, в ближайшее время жизнь будет очень сурова к ней». Какой слог! А какая наглость! Он решил, что я спрячусь и покорно буду ждать, пока его таскают по тюрьмам? Ну уж нет!

Маленькая ручка, затянутая в перчатку, в ярости впечаталась в стенку коляски, Кубир нервно оглянулся и непроизвольно натянул поводья, останавливая лошадей.

– Куда это мы едем, Кубир? – обманчиво мягко спросила хозяйка, глядя на кучера и улыбаясь так, что голова у слуги испуганно спряталась в плечах.

– В Бадлинот, госпожа. Двадцать миль от южной заставы Лилиена, – пробормотал Кубир, не глядя на девушку, – Как хозяин велел.

И набравшись смелости, неуверенно добавил:

– А я всегда выполняю приказания хозяина. И доставлю вас в пансионат госпожи Ловелии Траблот, чего бы мне это не стоило.

– Ах так! – Терри мстительно ухмыльнулась, но тут запал ее гнева неожиданно иссяк и она откинулась на подушки, в задумчивости покусывая губы. Кубир еще раз опасливо оглянулся и потихоньку тронул поводья…

– Госпожа Терранита, – завела свою любимую нудную шарманку Эвани, – Разве вы не понимаете, что ваш батюшка бесконечно обеспокоен тем, что с вами будет, когда имя его смешают с грязью? А это будет, поверьте! Пока он не может себя защищать, вы тоже не сможете остаться в стороне от скандала и сплетен, общество станет обсуждать вас и, смею заверить, это весьма гадко! И ваше присутствие в обществе только подстегнет ненужные разговоры, а кроме вашего отца у вас нет достойных покровителей в свете, и вы это хорошо знаете. Господин Терран поступил очень, очень мудро, отправляя вас в закрытый частный пансионат, где вы сможете не замечать злого обсуждения общества… О, общество может быть таким жестоким, таким злым!

Терри подняла голову и удивленно уставилась на Эвани, но отнюдь не доводы поступать благоразумно и послушно, как требуется от хорошей дочери, заставили ее нахмуриться, а искренняя боль в голосе и рваная нервность жестов экономки. Сдержанность молодой женщины была заметно поколеблена и в любое другое время Терри не упустила бы возможности разговорить Эвани, выяснить, чем же так досадило белокурой красавице великосветское общество, …но сейчас ее голова была занята другим.

– У меня нет причин бежать от общества, – задумчиво сказала она, – Скандала я не боюсь. Но в одном ты права – я не могу появиться в свете сама по себе. Мне нужен покровитель… Нет, нет, я не собираюсь идти на содержание к мужчине, – весело рассмеялась девушка, заметив неподдельный ужас на лице Эвани, – Но у меня же есть тетя! Вряд ли она поможет мне вытащить отца из темницы, ведь что можно ожидать от тридцатилетней вдовы с таким идиотским именем как Фредебокина, но разве не могу я остановиться у нее хотя бы на время? Неужели она не захочет помочь бедной несчастной родственнице?

Лесть, шантаж и угрозы в конце концов сделали свое дело. Еще больше втянув голову в плечи и горестно причитая себе под нос, Кубир сделал круг по набережной, миновал реку Ренку, проехался сквозь извилистые улочки Алтеры и погнал коляску через весь Лилиен в тихий, хоть и не слишком респектабельный Сурох. Именно в этом районе столицы, как помнила Терри, проживала некая госпожа Фредебокина Торвиль, урожденная Ангир, родная, однако почему-то не жалуемая семейством младшая сестра достопочтенного Террана Ангира. В чем была причина немилости, Терри не знала, но могла догадываться. Отец лишь единожды упомянул Фредебокину и было то мимолетное упоминание в длинном перечне наглядных примеров того, как невыгодное замужество и отсутствие здравого смысла способны уничтожить любую, даже самую безупречную родословную. Когда же Терри, нисколько не впечатленная примерами, зато удивленная наличием неизвестной доселе тетушки, попыталась насесть на отца и выведать о родственнице побольше, Терран раздосадовано поджал губы, бросил что-то о громких скандалах, глупостях и женских капризах и немедленно перевел разговор на другую тему. Лишняя родственница не слишком интересовала Терри, а потому оговорка отца не долго ее занимала – она узнала лишь то, что госпожа Торвиль проживала где-то на окраине Суроха, в западной, самой холмистой части Лилиена, и на этом ее интерес угас. У девушки сложилось стойкое впечатление, что это особа скучная, недалекая и неинтересная, а какой смысл напрашиваться на знакомство с «уксусом», единственным пикантным достоинством которого было пренебрежение родственников и забытый скандал в прошлом?

Однако сейчас, перебирая в уме всех своих родичей, Терри подумала, что зря не продолжила свое недолгое исследование: Фредебокина оказалась единственной родственницей, проживавшей нынче в столице. Остальные члены знатного и древнего рода Ангир предпочитали оставаться в загородных поместьях в Лестербоне, что на юго-западе Арнаха, и Лилиен осчастливливали своим появлением нечасто. Вообще-то именно отдаленность тетки от остальной семьи, помешанной на благочестии и соблюдении приличий, и была тем последним доводом, который заставил Терри искать общества Фредебокины. Пусть тетка скучная, но если семья Ангиров ее не принимает, то и Терри искать у нее никто не станет. И оставит ее в покое. А дочери Террана сейчас просто необходима была свобода действий для маневров. Сейчас она никак не могла покинуть город и удалиться от королевского дворца. И темниц, разумеется. Что, собственно, она может сделать для освобождения отца, пока оставалось неясным, но ведь она обязательно что-нибудь придумает!

Рассеянно вслушиваясь в мерный стук копыт и затейливые по изысканности слога нецензурные окрики возчиков, Терри не слишком обращала внимание на то, куда едет коляска. Ее мало занимала дорога и нервничающая Эвани, однако поездка давала ей время, столь необходимое для раздумий. А подумать было о чем. После недолгих колебаний девушка решила, что сумеет найти подход к недалекой и унылой вдове не первой свежести, к которой она ехала, а потому забивать себе голову тем, какие аргументы приведет, не стала – на месте все и решится. Терри куда больше беспокоил факт ареста Террана, чем она сама и ее репутация, и раздумья о попытке покушения на короля в ее рыжеволосой головке почему-то настырно переплетались с ночной попыткой ограбления дома некоего придворного мага… Ах, что за путаница!

Найти особняк госпожи Торвиль оказалось не так-то просто. Коляска кружила и кружила по улочкам, мерно-уныло цокали копыта по брусчатке, Эвани совсем приуныла, ссутулившись, прислонившись к боковой стенке кареты и рассеянно теребя мокрый от слез кружевной платочек, Кубир охрип, выспрашивая дорогу, и даже Терри уже не казалось, что поиски отвергнутой семьей тетки такая превосходная идея.

Однако дом Фредебокины все же нашелся и оказался несколько не таким, как его представляла себе племянница. Точнее сказать, совсем не таким. Вместо унылого вдовьего дома взору Терри предстал премиленький трехэтажный особнячок, отделенный от дороги аккуратной лужайкой с ухоженными розовыми кустами. Четкие классические линии стен с большими эркерами и двумя крыльями, высокие окна, внушительная парадная дверь с витиеватой надписью «Остролист», крыльцо с широкими ступенями, ряд колонн, поддерживающих портик… Человек, владевший этим, наверняка не нищенствовал. И даже не бедствовал. Если «невыгодное замужество», о котором вскользь упомянул Терран, не мезальянс, то что? И каким «страшным скандалом» запятнала себя неизвестная Фредебокина? Ломая голову над этим и в душе ужасаясь тем нелепым предположениям, которые мелькали в ее хорошенькой головке, Терри не без трепета вошла в просторный холл под бдительным оком внушительного дворецкого, похожего на какого-нибудь графа в ливрее, и даже слегка запнулась, когда ей предложили назвать себя, дабы доложить о ее визите хозяйке. С каждой минутой унылая вдова Фредебокина превращалась в форменную мегеру, от которой родственники не отвернулись, но, похоже, спаслись бегством.

Но если Терри и заколебалась, входя в просторную, светлую и премиленькую гостиную, это никак не отразилось на ее спокойном лице – уж держать себя в руках и соблюдать внешние приличия она умела прекрасно.

А вот и тетушка!

Девушка сделала три решительных шага и опустилась в неглубоком реверансе перед дородной матроной, глянувшей на гостью в явном замешательстве и с недовольством. Совсем не худенькая женщина была по самое горло затянута в самое нелепое из виденных Терри вишневое платье, густо сдобренное рюшами, отчего казалась бесформенной кубышкой с крышкой – картину довершал узел причудливо стянутых на макушке темных волос. Решительно выставленный вперед смазанный подбородок, узкая щелка сомкнутых капканом тонких губ, огонь неодобрения, горевший во взоре, – девушка в первый момент опешила от такого явного негостеприимства, однако проглотила обиду и принялась лихорадочно подыскивать слова, чтобы расположить к себе чем-то обиженную хозяйку…

– Терранита, – задумчиво произнесли откуда-то справа хорошо поставленным, глубоким, мелодичным голосом, словно пробуя слово на вкус, – Неужто мой нелюбезный братец смог разродиться таким очаровательным ребенком? Это наверняка заслуга Амалтеи.